- Джейк!
- Да это просто вурлитцеровские деревья, - сказал я, - все в порядке,
моя красавица.
Она обмякла в моих объятиях, внезапный страх растаял, как иней в
пламени свечи.
- Мне что-то снилось, - сказала она потерянным, сонным голосом.
Спальное яйцо было теплым и тихим. Я нежно провел большим пальцем по
ее закрытым векам, поцеловал теплую, влажную щеку. Она выдохнула воздух, и
все напряжение спало с нее. Я пил ее дыхание, держа ее в объятиях.
Снаружи аккорды переливались из минорных в мажорные, потом снова в
минорные, потом снова переменились и зазвучали в модальной гармонии, пока
ветер перебирал воздушными пальцами среди труб дерева-органа. Это были
сольные пассажи, виртуозное исполнение. Концерт. Потом ветер сдул все
прочь и оставил нас в атональном хаосе, который все вибрировал от
неопределенности бытия... спутанный, таинственный, под конец непонятный
мир...

Огромная жилистая рука зависла над беззвездной тьмой... в ожидании?
Подкарауливая? Рука дирижера. Или композитора. Или и того и другого? А
может, это ни тот, ни другой? Пустота была бесформенна и включала в себя
то, что должно было быть, и то, чему не суждено было случиться...
бесконечные возможности. Клубки хроматических тонов развертывались в
темноте, в сыром материале бытия. Построения стали сами возникать, когда
им навязали диатонический порядок. (Но кто это сделал? Или что?) Фуги
рождались из глубин, классические симфонии сливались с сонатами. Рука
исчезла, и мощный гимн зазвучал на небосводе, воспевая единство, полноту,
положительность, закономерность жизни, организующие принципы...

Странный свет, охапка тепла и мягкости в моих объятиях, моментальное
странное чувство, будто сам не знаешь, где находишься. Яйцо было темно, но
сквозь тоненькие стенки проникал зыбкий свет.
Рука... рука среди пустоты и тьмы, в самом сердце вещей и сути, матка
времени...
- Да-а-а-ла! Джейк! Да-а-ала! Джейк!
Там, в тайном ядре, в непроницаемой сердцевине...
- Да-а-ала! Джейк! Да-а-ала! Джейк!
...Ничего... Там ничего... Нет ничего...
- Джейк! Да-а-ала! Просыпаться! Встать! Встать!
Я рванулся и проснулся, ища ощупью биолюмовые панели. Я провел рукой
по одной из них и увидел, как она засветилась перед моим лицом.
Музыка прекратилась.
Я толкнул Дарлу.
Глаза ее немедленно широко открылись.
- Что такое?
- Винни, это ты? - прошептал я хрипло и невнятно, расширяя выход из
яйца, словно плод - родовой канал. На мордочке Винни отражалась серьезная
тревога.
- Большие машины! Большие машины! Вставать! Вставать!
Дарла провела двумя пальцами по шву быстрого выхода, и яйцо
раскололось, вылупив нас двоих нагишом в мир, в ледяную ночь.
Костер был кучкой мерцающих углей. Роланд лежал возле костра, он
спал, закутавшись в одеяла. Я подошел к нему и один раз резко дал ему
пинка, потом схватил другое спальное яйцо и раздернул швы.
В нем было два тела. Хорошо.
- Дарла! - сказал я. - Выбирайся из дверей, бери свой рюкзак и пушку!
Внутри спального яйца стоны и бормотанье.
- Джейк. Я не пойду без тебя.
- А ну! - скомандовал я. - Беги вон туда! - Я показал на задний двор
дома. - Я тебя найду.
Дарла схватила какие-то вещи, швырнула мне мой пистолет и побежала.
- Вставайте! - завопил я. - Джон! Сьюзен!
Роланд мучительно пытался подняться на ноги, глаза его были налиты
кровью и припухли, он совсем потерял представление, где находится. Снаружи
поисковые лучи прожекторов шарили по земле у дома, а сама темнота шипела
выхлопами флиттеров.
Роланд выпрямился.
- Я просто... - тут он увидел свет, услышал звуки приближающихся
воздушных судов. - Господи! Кто это?
- Хочешь остаться и узнать?
- Джейк? - это Сукума-Тейлор, одна голова торчит из спального яйца.
- Беда, Джон, - сказал я ему.
Яйцо раскололось и открылось, и Сьюзен встала на ноги, нагая, руками
она обняла себя, чтобы спастись от холода, гримасничая от пронзительного
мороза.
- Всем выскочить из дома и в кусты! Быстрее! Рассыпьтесь!
Джон неуверенно поднялся на ноги. Сьюзен нагнулась, чтобы найти свою
одежду, но я накинулся на них обоих, схватил одеяло и накинул его на
Сьюзен, потом вытолкал их обоих оттуда. Сьюзен крякнула, споткнулась, и я
поймал ее.
- Извини, нет времени, Сьюзи. Бегите! Оба!
Они побежали прочь.
На пути к заднему двору я попытался схватить спальное яйцо,
промахнулся, но случайно зацепил свою куртку ногой. Я подхватил ее и
помчался, на ходу надевая куртку.
У задней двери я налетел на Роланда, вытолкал его прочь, схватил за
плечи и направил примерно на девяносто градусов в сторону от того
направления, которое выбрал для побега сам. Поисковый луч ударил по дому,
отбрасывая резкие тени на землю.
Кусты были расчищены примерно на десять метров от дома, и я бросился
к краю еще уцелевшей полосы кустарника. Я почти уже скрылся в ней, когда
диск света бешено заплясал справа и впереди от меня и накрыл меня совсем.
Я бросился в укрытие за вурлитцеровским деревом, но я знал, что меня
засекли. Зажигательный луч ударил с пламенем и дымом в землю очень близко
от меня. Свет на меня не падал, но они примерно знали, где я нахожусь. Я
переждал секунды три и помчался влево, чувствуя, как маленькие колкие
частицы на земле впиваются мне в подошвы. Я прижался за другим деревом и
стал ждать, глядя, как резкий круг света прометает землю. Дыхание флиттера
теплом отдавалось на моей коже, вихрило пыльные смерчи у ног. Летательных
аппаратов было больше, чем один-два. Целые созвездия красных и зеленых
огоньков испещрили ночное небо, они зависали, метались по сторонам,
перескакивали туда-сюда. Поисковые лучи обшаривали территорию перед домом
и за домом.
Еще один заряд взорвался возле меня, разорвав бочкообразное растение
в веере брызг, превратив его в пар.
Быстрая мысль: ведь у них же есть приборы ночного видения. Зачем им
поисковые прожекторы?
Ключ от Сэма был у меня в кармане. Я вытащил его и вызвал Сэма. Я не
пробовал это сделать раньше, потому что мне казалось, что мы находимся за
пределами расстояния, на котором действует связь, но теперь решил
попробовать.
- Джейк?.. - Треск. - Это ты?
- Сэм? Можешь меня записать?
- (Треск)... Джейк? Поближе!.. (к-р-рак!)
- Сэм, если ты можешь меня записать, то меня вот-вот заметут
колониальные власти. Колониальные власти. Записал? Я буду в отделении
милиции в городе. Подтверди запись, Сэм.
Ключ плюнул, затрещал статическим электричеством и - все.
Еще один заряд зашипел сзади от меня. Я снова побежал, на сей раз в
противоположную сторону, к дому, но стоило мне оказаться на открытом
пространстве, как еще одна шипящая молния ударила в землю меньше чем в
метре от меня. Я остановился в грязи, как вкопанный. Они загнали меня в
ловушку. Видимо, эти выстрелы намеренно не попадали в цель. Я встал на
ноги, и прожекторы ударили в меня ослепительными снопами света.
- Джейк! - это голос Дарлы сзади.
- Дарла! Стой, где стоишь!
- Эй! Там! - она не слышала меня из-за грома флиттеров.
- Дарла, оставайся там, где ты есть! Они держат меня на прицеле.
Там, на равнине, стрелы света отыскали остальных. Я увидел, как Джон
поднимает руки в знак того, что сдается, Сьюзен рядом с ним кивает
головой, скорчившись от холода. Я посмотрел налево. Роланд, единственный
из нас полностью одетый, плелся обратно к дому, подняв руки, а прожектор
высветил его, как солиста на сцене в казино Лас-Вегаса.
Громкоговоритель проревел:
- ДЖЕЙКОБ МАК-ГРОУ?
- Это я! - я помахал рукой. - Я тот самый человек, который вам нужен!
- КОЛОНИАЛЬНАЯ МИЛИЦИЯ! ТЫ ПОД АРЕСТОМ.
- Так я и понял, - ответил я, обращаясь к мертвым осколкам
вурлитцеровских трубок под ногами. Флиттер слетел вниз и приземлился. Я
поднял руки и бросил пистолет.
Сзади Дарла открыла огонь по спускающемуся воздушному судну, ударив
его из пушки по переднему левому пропеллеру. Искры поднялись от металла, и
статические заряды заиграли там, где удар Дарлы пришелся по металлу.
"Вальтер" сработал здорово: заряды плясали, как дервиши.
Ответный огонь был немедленным и точным. Харканье пламени и струйки
дыма взвились от того места, откуда Дарла только что стреляла. "Вальтер"
не ответил на огонь. У моих ног упали куски срезанных веток кустарника.
Я окаменел душой и телом. Я таращился на гаснущее пламя там, где
наверняка лежало тело Дарлы, и вспомнил свой сон как раз перед тем, как
проснуться, насчет странной руки. Мне так хотелось, чтобы эта рука
появилась бы снова, схватила бы меня за шкирку и вытащила бы из этого
кошмарного метасна, который на деле называется жизнью.

8
Менты одинаковы всюду и во все времена.
Я стоял перед письменным столом в отделении милиции с голой задницей,
но в кожаной куртке.
Какой-то шутник, проходя мимо, остановился, чтобы с насмешкой
прошептать мне в ухо:
- У вас что, новый портной?
Полицейский у стола показал огромные желтые лошадиные зубы в ухмылке.
Ему показалось, что шутка была просто хоть куда. Те менты, которые
притащили меня из флиттера, посчитали эту хохму просто ядром остроумия.
Шутник прошелся по коридору, все время оглядываясь через плечо.
- А? Как насчет портного? - спросил он, пытаясь выжать свою хохму до
последней капельки сока. Он открыл дверь в свою комнату, не дожидаясь
ответа. Но, честное слово, ответ у меня был наготове.
- Место постоянного жительства? - внезапно мент за столом стал
страшно деловитым.
- 221-Б, Бейкер-стрит, Лондон, Англия.
- Планета? - тут его осенило: дошло.
- Слушай, Мак-Гроу, - сказал он, поднимая на меня усталые, но честные
глаза полицейского. - Я спросил у тебя твой адрес. Когда вернутся те, кто
обыскивает твое логово, я все равно спишу те же данные с твоих документов.
Поэтому давай-ка покончим с этим легким путем. Ладно? - он выпрямил плечи
за столом. - А теперь... постоянное место жительства?
- Изумрудный город. Волшебная страна.
- Название плане...
И снова он замедленно соображал. Потом он оскалился на меня и
зарычал.
- Слушай, ты, грязный кусок МЕРТЕ, я еще раз спрошу тебя про твой
постоянный адрес, а потом ты очень пожалеешь, что причинял мне хлопоты.
- Факата теуйс фамилос проксимос, - это была фраза на интерсистемном,
которая предлагала ему пойти и поиметь сексуальные отношения с различными
членами своей ближайшей родни, преимущественно с семьей.
Этим я заслужил ловкий удар ребром ладони по рту. Ржавый вкус крови
просочился сквозь зубы в рот.
У них у всех замедленная реакция. Только тут второй мент схватил его
за руку и сказал:
- Ты что, его нельзя бить. Они не хотят. У нас же есть приказ.
Тот, кто сидел за столом, свирепо отдернул руку.
- Не смей делать этого снова, Фрейзер, - предупредил он. - Подальше
от меня свои паршивые лапы.
- Фред, извини. Но у нас же есть приказ. Мы должны держать его здесь,
пока не появится полковник. Мне даже думается, что нам не надо заносить
его в журнал арестов. Лучше стереть эту запись.
- А тогда за каким чертом он тут стоит?
- Не знаю. Привычка, наверное. Они сказали, что...
- Тогда уведите его с глаз моих долой!!!
Бормоча что-то себе под нос, Фрейзер подтолкнул меня к креслу,
сиденье было металлическим и очень холодным.
Там я ждал примерно минут десять, пока кто-то очень большой и очень
важный не прошелся по коридору к письменному столу, а вслед ему целая орда
шишек рангом пониже вытягивалась в струнку по дороге. То был крупный
мужчина, мясистый и жирноватый, на его мундир в полосочку, ярко-голубую и
белую, пошло больше ткани, чем понадобилось бы на целый палаточный городок
беженцев. Рыжие усы расцвели буйным цветом и курчавились под прямым носом.
Глаза были ледяного синего цвета, полные решимости и холодной
сдержанности. Он промаршировал мимо меня, неся в руках какую-то папку,
зажав под мышкой тросточку, и полуголый человек, мимо которого он прошел,
просто для него не существовал.
Когда он прошел мимо письменного стола, прозвучали три слова:
- Ин лей амената - проведите его ко мне.
Через минуту или две меня провели снова по лабиринту коридоров в офис
размером с небольшой вокзальчик. Меня поразили размеры отделения милиции.
Голиаф - планета пограничная, из того, что я мог видеть своими глазами, ее
только что начали заселять. Однако эта планета была прямо между двумя
мирами с перекрестками Космострады, это положение было стратегическим.
Знак на дверях гласил на двух языках:
ТЕНЕНТА ИНСПЕКТА
лейтенант-инспектор
Элмо Л.Рейли
У меня было ощущение, что я не встречу человека по имени Элмо. Это
оказалась маленькая комнатенка без окон, с металлическим письменным
столом, металлическими полками, несколькими картами и плакатами на стене,
на книжной полке стояла фотография семьи, а сама полка была чистая и не
захламленная. Химический свет с потолочной панели слегка смягчал суровость
помещения, но это все равно было холодное и стальное место. Крупный
человек уселся у письменного стола, положил тросточку направо, папку
налево. На нем все еще была белая фуражка с кокардой, полной каким-то
пышным гербом.
- Вас допросит полковник-инспектор Петровски, - сказал Фрейзер и
плюхнул меня на холодный металлический стул.
- Это не допрос, - поправил его Петровски.
Фрейзер выскользнул за дверь. Интерсистемный язык Петровски был
тяжело гружен славянским задумчивым акцентом.
- Тогда что это такое? - спросил я на самом отчетливом системном
языке, на какой меня только хватило.
- Это будет зависеть от многого. Вы можете оказаться, правда, не
обязательно, серьезным и важным свидетелем преступления. Вы можете
оказаться и подозреваемым. Это тоже от многого зависит.
- А от чего, могу я спросить?
Синие глаза просверлили во мне дыру.
- От того, что вы мне скажете и что я восприму как правду.
- Тогда это допрос, - решил я.
- Нет. Встреча по обмену информацией. - Нет, он положительно был
влюблен в сложные и запутанные определения вещей.
Я переключился на английский.
- Это эвфемизм.
- Кверос? - он поморщился от раздражения. - Вы плохо говорите на
интерсистемном. Вы ставите глагол в начале или в середине предложения, как
это делают все англоговорящие. Очень хорошо, я стану разговаривать с вами
по-английски.
- Отлично. Мне трудно вести разумную беседу на свинской латыни.
- На "свинской латыни"? Это означает, что вы не одобряете официальный
язык колоний?
- Как большая часть искусственных языков, это лингвистический,
культурный и политический компромисс. Эсперанто или интерлингва гораздо
лучше, пусть даже и они не совсем адекватны своим задачам. Липкое гораздо
лучше подходит для общения с инопланетянами. И, что бы ни говорили
лингвисты, интерсистемный все-таки очень сильно склоняется в сторону
привычек индоевропейских языков.
Он крякнул.
- У нас получается очень интересная академическая дискуссия. Как бы
там ни было... - он открыл свой портфель и вытащил аппарат-чтец и набор
пипеток. Потом заправил чтеца, постучал по панели управления, пока не
добился нужной ему настройки.
Потом он резко перевел на меня взгляд.
- Что вы знаете об исчезновении констебля Моны Бэрройс?
- А что я должен знать?
- Не играйте словами. Вы что-нибудь знаете?
- Да.
- Она остановила вашу машину на участке Грумбридж?
- Да.
- Потом произошла встреча с патрульной машиной?
- Да.
- И патрульная машина сожгла машину констебля Бэрройс?
- Да. Вы и сами это знали.
- Знали, - сказал он спокойно. - Оружие на вашем тяжеловозе не
способно причинить такие разрушения. Мы нашли следы перехватчика, его
радиоактивные выбросы. Показатели приборов сказали нам, что это была
патрульная машина.
- Тогда зачем вы меня спрашиваете?
- В таких вопросах свидетели, если они есть, обязательно должны быть
допрошены, - сказал Петровски.
- Лучше всего сказать вашим дорожным фараонам, чтобы не делали того,
что сделала Бэрройс.
- Она следовала приказам. Закон должен выполняться. Мы не можем
продолжать действовать под диктовку внешних сил, причем не имеет значения,
насколько они технологически превосходят нас.
- Ну, опять же, Космострада не принадлежит нам, - сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40