- Значит, ваша милость, ты затем лишь и плыл сюда, в низовья Ориноко,
дабы доставить мне удовольствие поведать об этом? - рассмеялся я.
- Я плыву из Гвианы в Бостон и действительно свернул с пути для
беседы с твоей милостью, но отнюдь не на тему о твоей популярности, а на
предмет куда более важный.
Тем временем мы подошли к тольдо и уселись в его тени.
Я представил капитану вождей, женщины подали угощения, и началась
трапеза. Я заметил, что гостю не особенно пришлась по вкусу грубая
индейская пища, а к напитку кашири он вообще не прикоснулся, зато подозвал
к себе матроса с вместительной корзиной, велев ему выставить несколько
бутылок рома. Я настолько отвык от алкоголя, что небольшой глоток обжег
мне рот словно кипятком, мгновенно вызвав сильное, но, к счастью,
непродолжительное головокружение. На душе у меня было радостно оттого
главным образом, что после долгих двух лет я мог наконец снова говорить с
земляком, и притом, судя по всему, с земляком, настроенным весьма
дружелюбно.
Капитан пожелал попотчевать ромом вождей, и я решил не лишать их
этого редкого удовольствия, но следил, чтобы каждому наливали самую
малость.
- К чему такая воздержанность? - Гость чуть заметно обиделся.
- Сегодня нам предстоит неприятная необходимость пролить кровь, -
просто ответил я.
- Пролить кровь?
- Да, сегодня нам придется вступить в бой с акавоями, явившимися в
наши края.
Капитан смотрел на меня так, будто у него сразу спутались все мысли.
Спокойствие, с каким я ему об этом поведал, явно вывело его из равновесия.
Минуту спустя гость взял себя в руки и несколько раздраженно произнес:
- Молодой человек изволит довольно странно шутить.
- Молодой человек, - ответствовал я мирно, - хотел, чтоб это была
шутка. Но, увы, это не так. Сегодня нам предстоит бой...
- Goddam you! Ты говоришь об этом с таким невозмутимым спокойствием?
- Что делать, сэр! Рвать на себе волосы? Этим врага не сразишь!
- А где же акавои?
- Основной их отряд скрывается где-то на противоположном берегу реки,
примерно в миле отсюда, а восемь из них здесь, в нашем селении.
- Пленные?
- Да нет, на свободе. Они явились сюда на разведку под видом
торговцев...
Видя изумление на его лице, я в деталях изложил ему суть дела. Он
слушал, потирая лоб и бросая на меня искоса странные взгляды, а едва я
закончил рассказ, вскочил и попросил проводить к этим мнимым торговцам.
- Весьма охотно, - согласился я, - тем более что их нужно проводить.
Сегодня после полудня они отплывают.
Как раз в это время люди Манаури подтащили к месту, где расположились
акавои, предназначенную для них итаубу. Дабаро с двумя соплеменниками
осматривал лодку ц при виде скверного ее состояния недовольно сопел.
- Другой не дадим, - проговорил Манаури, - продается только эта.
Неохотно, но они все же согласились. И тогда капитан обратился к ним
по-акавойски:
- Откуда вы родом?
Дабаро, удивленный не менее нас тем, что капитан знает его родной
язык, ответил:
- С берегов реки Куюни.
- А точнее? Кто у вас вождь?
- Мы живем в устье реки Тапуту. Агаро наш вождь...
- Где он сейчас?
- Не знаю.
- Значит, ты скверный воин, если не знаешь, где твой вождь... В устье
реки Тапуту есть голландская фактория. Ты был в ней?
- Был. Я купил у голландцев товар, чтобы его перепродать.
- Голландцам нужны рабы на плантации. Тебе об этом известно?
- Нет, господин.
- Ах ты каналья! - махнул рукой капитан, и мы вернулись под сень
тольдо, а по пути сопровождавший нас Фуюди перевел мне содержание беседы
капитана с акавоями.
Капитан угостил нас ямайскими сигарами и довольно долго молчал, над
чем-то размышляя. Потом он приказал принести ему с брига карту Гвианы и
восточной Венесуэлы. Разложив ее передо мной, он стал объяснять:
- Вот здесь, в устье реки Тапуту, в среднем течении Куюни, находится
фактория голландцев, их наиболее выдвинутый на северо-запад форпост, хотя
в основном они обосновались на реке Эссекибо и еще южнее. Со времен сэра
Уолтера Райли, почти полтора века тому назад побывавшего на этих берегах,
мы, англичане, пытаемся утвердиться на реке Эссекибо и ее притоке Куюни.
Но, к сожалению, голландцы сидят здесь прочно и не хотят пускать нас в
Гвиану. Они сманивают на свою сторону местных индейцев, особенно акавоев,
и натравливают их на другие племена, заставляя захватывать рабов для своих
плантаций. Эти ваши акавои прибыли сюда на лодках с юга, с берегов Куюни,
через плоскогорье Пиака примерно вот здесь, - он провел пальцем по карте,
- и, таким образом, оказались у истоков Итамаки. Это, Джон Бобер, еще одно
звено наших общих интересов! - Слово "наших" он проговорил с особым
ударением и сквозь сигарный дым устремил на меня испытывающий взгляд.
- Еще одно звено? - повторил я. - А разве есть иные звенья наших
общих интересов?
Капитан был явно доволен, что я это подметил.
- Есть и другие, - проговорил он, - и касаются они вопросов
чрезвычайной важности, в которых тебе, мистер Бобер, предстоит сыграть не
последнюю роль. Но прежде позволь тебе представиться.
Звали его Джеймс Пауэлл, и был он не только владельцем брига
"Каприкорн", но и, как он сам себя назвал, полномочным представителем
интересов английской короны в этих районах Гвианы. В устье Эссекибо он
основал было свою собственную факторию (отсюда и его знание акавойского
языка), но голландцам пока удалось его оттуда выкурить.
Колонию он пытался основать на спорных землях. Предъявляли на них
претензии и венесуэльские испанцы, но в силу значительной отдаленности
основных своих центров, расположенных на западе, не смогли силой выкинуть
отсюда захватчиков.
Между представителями англичан, имевших свои интересы в Гвиане, и
Лондоном, похоже, давно уже велись переговоры об официальной аннексии этой
колонии Англией. Все понимали, что рано или поздно так и случится, причем
англичане вынашивали также план отторжения у испанцев и острова Тринидад.
- Присмотрись-ка, ваша светлость, повнимательней к карте, - говорил
мне капитан, - и сделай из этой географии надлежащие выводы. На севере
остров Тринидад, на юге река Эссекибо, а что посередине? Посередине устье
Ориноко. Если английское правительство захватит оба крыла, то принятие под
свою высокую руку центральной части - устья Ориноко - явится лишь
естественным следствием этих устремлений и их логическим завершением.
Тогда весь северо-восток Южной Америки перейдет в нашу собственность, а
испанцев мы отбросим далеко на запад, к самым Андам...
- А какая роль во всем этом принадлежит мне? - спросил я.
- Исключительно важная. Ты, ваша милость, англичанин, твердо
обосновался на Ориноко, имеешь неограниченное влияние на араваков,
являешься большим другом и союзником варраулов. О тебе идет молва как о
великом вожде, победителе испанцев и защитнике индейцев, а как
представитель наших интересов ты станешь и непобедимой силой на нижнем
Ориноко. Мы поможем тебе - конечно тайно - захватить Ангостуру и другие
испанские поселения на среднем Ориноко и обратить их в руины. Ты склонишь
индейцев к дружбе с англичанами, так чтобы они сами возжелали нашего
прихода, а когда пробьет великий час истории, власть свою передашь
английской короне. Не исключено, что ты станешь губернатором нижнего
Ориноко, а если вознамеришься навестить Вирджинию, будь уверен - лорд
Дунбур почтет за честь пожать твою дружескую руку.
Заманчиво и сладко звучали слова капитана Пауэлла, соблазнительные
рисовались картины, и лишь легкие сомнения закрадывались при упоминании о
надменном лорде Дунбуре, за честь почитающем пожать руку Джону Боберу.
Слишком хорошо я знал этого джентльмена.
- Когда же, по мнению вашей милости, пробьет этот час истории?
- Такие вещи трудно предвидеть, они зависят от событий на всей
великой арене мира. Но присутствие здесь твоей милости и твоя деятельность
на Ориноко могут решающим образом ускорить их ход.
Затем Пауэлл рассказал мне, что я не первый англичанин в этих краях и
что здесь у нас есть свои традиции. А именно, сэр Уолтер Райли, о котором
Пауэлл уже упоминал, в 1595 году поднялся со своей флотилией на четыреста
миль вверх по Ориноко в поисках легендарной страны золота. В те времена
ходили упорные слухи, что такая страна существует где-то у истоков реки
Карони, правого притока Ориноко. Райли удалось добраться лишь до первых
порогов Карони и пришлось вернуться без золота, зато результатом этой
экспедиции явилась первая английская книга с описанием великой реки. В
следующем году соратник Райли, Лоуренс Кеймис, пешком предпринял
экспедицию вдоль морского побережья от устья Амазонки до устья Ориноко, а
его подробные описания страны и местных индейцев, безусловно, побудили
впоследствии английских купцов вынашивать планы создания факторий в
Гвиане.
- Теперь, - продолжал капитан Пауэлл, - мы стоим у порога новых,
важных событий, итог которых для нас - обширный кус богатейшей земли. А
случай как нельзя более подходящий! Рассуди сам, мистер, насколько слабы в
этих краях испанцы!
Да, это была правда! Восточной частью Венесуэлы испанцы занимались
мало, селений своих основали здесь немного в отличие от центральных и
западных районов - главных опорных пунктов своей интенсивной
колонизаторской деятельности. Да, здесь, на востоке, они были слабыми.

ЭХО ИСТОРИИ И ЭХО У РЕКИ
Вскоре Дабаро уведомил нас, что акавои хотели бы исполнить прощальный
танец. Мы отправились к ним, отложив продолжение разговора на более
позднее время.
Танец мало отличался от вчерашнего, военного. Акавои, держась за
руки, притопывали, издавая вопли, а один громко бил в барабан. Арасибо, с
достойной удивления выдержкой с самого рассвета посылая на них злые чары,
сбивал акавойский ритм. Я велел Арасибо не мешать им и утихомириться.
Манаури бросил на меня недоумевающий взгляд.
- Пусть сообщит своим обо всем, что у нас здесь происходит, - ответил
я, указывая глазами на капитана Пауэлла. - Нам это только на пользу и, уж
во всяком случае, повредить не может.
Заблаговременно мы выслали две легкие лодки с двумя разведчиками па
каждой с задачей укрыться на реке: одной на милю выше устья нашего
пролива, другой ниже и проследить, куда поплывут "торговцы".
Акавои покинули Кумаку два часа спустя.
Солнце давно уже перевалило па западную половину неба, а наши
разведчики во главе с Арнаком все еще не вернулись с того берега реки.
Невзирая на это, мы занялись подготовкой к ночному бою, в котором
предстояло принять участие большинству наших воинов, почти ста пятидесяти
человекам. Нужно было разделить их на отряды, распределить между ними
лодки, дать предводителям указания. Распорядился я также тщательно
замаскировать лодки по бортам ветвями, сделав их похожими на плывущие
кусты или деревья. Все с большей тревогой ждал я возвращения Арнака.
Неужели с ним что-нибудь случилось? Я стал уже жалеть, что так бездумно
его отпустил. Всего час оставался до захода солнца, когда лодка его
наконец появилась на озере. О радость! Вся команда в полном составе.
Навстречу Арнаку я выслал гонца на яботе, чтобы уведомить его о прибытии
англичан.
Юного своего друга я ждал, стоя па берегу. Арнак был сумрачен и, едва
выскочив из лодки, сообщил:
- Мы не нашли их лагеря.
Это был удар! Все наши планы рушились. Акавои снова стали неуловимы.
- Вы хорошо обыскали озеро за мысом?
- Еще как! Чуть ли не каждый клочок берега. Поэтому и задержались.
- И никаких следов? Ничего?
- Ничего.
- Значит, они все-таки разбили лагерь выше по течению, чем мы
предполагали.
- Наверно.
Подошли Манаури, Мабукули и Уаки. Я коротко изложил им суть дела,
добавив:
- Из всего этого один вывод: мы снова переходим к обороне и удваиваем
нашу осторожность и внимание. Меня тревожит, что нынешней ночью будет
происходить на реке? Куда поплывут восемь акавоев? Установим тщательное
наблюдение за рекой.
Выставив дополнительные посты вокруг Кумаки, я выбрал наконец
свободную минуту и мог теперь мысленно вернуться к тому, о чем говорил мне
Джеймс Пауэлл. Разве это не заманчивые перспективы, позволяющие питать
большие надежды? Неприязнь к испанцам и жестокому их обращению с индейцами
вошла мне в плоть и в кровь до такой степени, что изгнание их из этой
страны представлялось более чем желательным. А кроме того, установление
господства здесь Англии разве не привело бы к миру на берегах этой реки и
не устранило бы навсегда сложностей, подобных тем, что свалились сейчас на
нас со стороны акавоев? И разве в то же время не открылся бы передо мной
путь к личной карьере?
Все это сулило бесспорные выгоды, но отчего все же не вызывало во мне
того энтузиазма, какого, рассуждая здраво, вполне заслуживало? Быть может,
нависшая над нами угроза со стороны акавоев притупила мое воображение,
затмила перспективу отдаленного будущего?
"Англия навела бы здесь порядок, - мысленно повторял я, но тут же у
меня невольно возник вопрос: - Порядок, но какой?" Что сулил этот
английский порядок индейцам, я слишком хорошо знал по личному опыту в
наших североамериканских колониях. Прежде, когда я оценивал это
исключительно с позиций белого пионера, истребление индейцев
представлялось мне делом естественным и даже неизбежным, но теперь все
обстояло иначе.
Теперь, когда провидению угодно было бросить меня на сторону
индейцев, на многие деяния белых людей я смотрел глазами индейцев.
Солнце касалось уже верхушек деревьев, я отдавал последние
распоряжения на ночь, а из головы у меня все не выходила далекая
Вирджиния. Перед мысленным моим взором словно живые вставали воспоминания
о не столь отдаленных днях зарождения этой колонии, днях, необыкновенно
трудных для англичан. Поначалу туда прибывали горе-пионеры, обитатели
лондонских трущоб, социальные отбросы. Погаттан и его индейцы приняли их
гостеприимно и в течение многих лет не раз спасали от голодной смерти
щедрыми дарами. Пришельцы, пока чувствовали свою слабость, были кротки,
по, когда их появилось больше, они оперились, открыли забрало,
возгордились и обнаглели. На своих недавних благодетелей они смотрели
теперь как на диких зверей, которых следует уничтожать. Не прошло и сорока
лет со времени прибытия первых англичан, а колонисты истребляли уже
остатки некогда великого и славного народа погаттан.
Можно сказать, это неизбежный ход истории, и перед лицом твердости,
энергии и деловитости англичан туземцы были обречены на такую судьбу. А
должен ли я, зная об этом, способствовать проникновению на Ориноко столь
опасных людей, исполненных твердости, энергии и деловитости?
Конечно, Гвиана и устье Ориноко - это не Вирджиния и не Массачусетс.
Здесь англичане уже появлялись в прошлом и будут появляться в будущем,
преимущественно в качестве купцов, основывающих фактории, но затем
неизбежно наступит черед плантаций, для плантаций потребуются руки рабов.
Черпать их станут из порабощенных индейских племен, как это уже делают
сейчас голландцы, а если племена попытаются защищаться, на многих примерах
известно, что их ждет. Нет, приглашать сюда столь опасных людей было бы
неблагоразумно, их захватническим устремлениям надлежало противостоять
упорно и как можно дольше.
Солнце заходило, и на земле сгущался мрак, когда в сознании моем
стали проясняться важные вещи. Созрела мысль: в силу своей слабости здесь,
на Ориноко, самыми подходящими союзниками являются испанцы, слабость их
позиции в этих краях обеспечивает местным племенам относительную
независимость и свободу. Впустить сюда других европейских властителей, и
особенно моих земляков, - значит, лишь осложнить жизнь туземцев.
Прежде чем вернуться к беседе с Пауэллом, надо было выслать дозоры
на. реку. Мы выделили для этого четыре небольшие яботы и по два самых
зорких воина на каждую, а лодки искусно замаскировали ветвями. Одну яботу
предполагалось оставить в проливе между озером и рекой, остальные
разместить на реке, но где? Посоветовавшись с вождями, в конце концов
решили, что тремя четвертыми мили выше пролива лодки станут на якорях из
камней, перегородив на определенном расстоянии друг от друга всю ширину
реки так, чтобы никто не мог проплыть мимо незамеченным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72