А чего стоит победа, если она
не оплачена потерями и не обагрена кровью? Какие будут вопросы ко мне,
джентльмены?
Снова поднялся отец Джека. Упершись тяжелыми кулаками в стол, он
набычился и сдавленно заговорил. По его щекам и бороде обильно стекал пот:
- Такого мы не ожидали, мистер Чаксвилли, совсем не ожидали. Если я
правильно понял, предстоит перебить всех гривастых до единого? Мне
кажется, это не совсем то, что нужно. Думаю даже, что это совсем не то. Я
полагал, что надо перебить сколько-то вийров, чтобы показать уцелевшим,
кто здесь хозяева, а потом... Потом погнать этих уцелевших на поля и
фермы. Работать! Гривастые должны работать; и без всякой там ерунды с
долей продуктов труда!..
- Категорически нет, сэр! - Чаксвилли воткнул свой кинжал в доску
стола, как бы подкрепляя жестом свою аргументацию. - Категорически!
Никаких колебаний! Гривастые должны быть перебиты все, все до единого! Мы
не можем оставлять корни обеих проблем. Куда, скажите, мы денем толпы
городской голытьбы? Как мы сможем заселить ими сельскую местность и
выгнать на работу в поля, если гривастые останутся в кадмусах?! Нет! Как
только с гривастыми будет покончено, мы начнем планомерное переселение
неимущих горожан на пустующие земли. Тогда города избавятся от своего
отребья, а страна получит тысячи новых фермеров. Только так, джентльмены!
Уолт даже задохнулся от возмущения.
- Но... Но... Они же понятия не имеют, как надо вести хозяйство! Они
загубят почву, сады, скот! Они невежественны, ленивы, грязны и неумелы. Мы
не получим от них и сотой доли помощи, которую способны оказать гривастые!
А кто нам гарантирует наш процент с урожая в конце года - городские
подонки? Да разве можно положиться на их слово?! Нет, они просто потащат
нас всех вниз, все ниже и ниже, к своему уровню, на самое дно, это говорю
вам я, Уолт Кейдж!.. Мы станем нищими, такими же нищими, как эти скоты в
городах!
- Вы ошибаетесь, сэр, - спокойно произнес Чаксвилли, - все будет
иначе. Кто вам сказал, что придется делиться с этой грязной братией вашей
землей или чем-либо еще? Ваше имущество останется при вас, джентльмены.
Переселенцы станут просто вашими батраками. В сущности, это будут просто
безгривые вийры; только гораздо менее независимые. Разумеется, сначала у
вас будут трудности с тем, чтобы приучить их к дисциплине, привить им
любовь к земле и к труду на ней, хотя бы вполовину такую, как у их
предшественников. Они будут ошибаться и путать. Возможно, от этого будут
страдать ваши урожаи, но только в первое время! Довольно быстро все
вернется к нормальному уровню производства.
- Но позвольте, сэр, а что будет в первое время с теми людьми,
которые останутся в городах? - спросил мистер Нокенвуд. - Нам и сейчас
достаточно сложно прокормить их. Пока все уладится, им придется
поголодать, не так ли?
- Не более, чем сейчас, сэр. Вы спросите, почему? Да ведь кормить-то
вам придется только половину нынешнего населения! Пошевелите мозгами,
джентльмены! До сих пор вы несколько чересчур радужно оценивали свое
будущее - вийров уберут, и вы полные хозяева всего здесь, так? Нет,
джентльмены, не совсем так. Не приходило ли вам в голову, что гривастые
чувствуют и понимают наши приготовления? Что они будут драться не хуже
людей, зная что битва идет за само существование их рода? Что, возможно,
они уже создали свое Общество и назначили дату своего Дня? Что этот День
может грянуть раньше, чем наш, и тогда гривастые сначала вырежут сельское
население - вас и ваши семьи, джентльмены! - а потом двинутся на города?..
Джек поглядел на Чаксвилли даже с некоторым уважительным изумлением.
Интересно, чего больше в этом человеке: дерзкого цинизма или острого
реалистического ума? Во всяком случае, у остальных присутствующих нет либо
того, либо другого, либо и того и другого вместе... Чаксвилли между тем
продолжал:
- Должен предупредить вас, джентльмены. Пусть слабонервные укрепятся
духом, ибо наши специалисты считают, что в грядущей битве мы потеряем едва
ли не половину своих сил.
- Половину?!.
- Да, джентльмены, цена ужасная. Но, хотя мне крайне неприятно
говорить об этом, здесь есть своя положительная сторона. Уцелевшим
останется больше места; сменится несколько поколений, прежде чем на
Авалоне опять возникнет угроза перенаселения, а значит - и мятежа. А
сегодня эта угроза, как вы, несомненно, понимаете, доставляет немало
хлопот королеве. Впереди у нас кровавое, лихое время. Готовьтесь,
джентльмены.
6
Тони принес Джеку обед. Он нашел брата посреди поля налегающим на
рукоятки плуга и изо всех сил клянущим упряжку единорогов:
- Всякий раз, завидев малейшую тень, эти твари пытаются пуститься
вскачь! Я здесь с самого рассвета и почти ничего не сделал, если не
считать возни с этими проклятыми животными!..
- Привет, Джек! Почему бы тебе не перекусить? Может, тогда
почувствуешь себя лучше?
- Разве во мне дело? Я-то чувствую себя прекрасно... Вернее,
чувствовал бы, если б не эти чертовы недоумки. Господи, чего бы я только
не дал за легендарную лошадь! Говорят, это был лучший друг человека: лежи
себе целый день в тенечке, а она сама за тебя все вспашет...
- Джек, а почему бы нам не нанять людей на пахоту? Я слышал, первые
здешние поселенцы так и делали.
- Братишка, когда пашешь целину, надо пахать ее глубоко, иначе урожая
не видать: зерно очень разборчиво. А чего ради наемный пахарь станет
корячиться и глубоко пахать? Это ведь не его земля и не его зерно, верно?
- Верно. А отец говорит, что и зерно у нас не такое, как там, на
Земле. Вроде бы его вывели гривастые из какого-то сорняка, но при
выведении порода стала такой нежной...
Джек выпряг животных и повел их к ручью поить.
- А знаешь, что наши единороги - это карликовая порода? Когда-то,
говорят, существовал гигантский предок нынешних капризных тварей, умный и
послушный, как лошадь.
- И куда же он девался?
- Исчез в тот же день, когда Дэйр лишился железа. Бах! Ни железа, ни
пахотных единорогов. Почти все живое на планете пропало, во всяком случае,
почти все полезные виды.
- И ты в это веришь?
- Шахтеры и рудоискатели находят множество костей животных, которых
теперь нет. И остатки больших городов, - как возле Черной скалы, знаешь? -
явно погибших от какой-то катастрофы. Должно быть, истории о Страшном Дне
- правда...
- Здорово! Отец Джо говорил, это было тысячу лет назад, да я как-то
не очень верил. Джек, а как ты думаешь: гривастые и вправду тогда умели
летать?
- Не знаю. Но жалко, что когда железо взлетело на воздух, оно не
пощадило хороших пахотных животных...
- А когда Святой Дионис обращал дракона, он запряг его в плуг, чтобы
вспахать широкую полосу земли... Джек! А почему бы тебе не запрячь
дракона?
- Ну еще бы! - Джек ел, поэтому говорил невнятно, - ты имеешь в виду
историю первого Соглашения с вийрами?
- Ну да! Когда наши пришли сюда из Дальнего, а гривастые разрешили им
занять столько земли, сколько может обойти человек с плугом от зари до
зари, Святой Дионис перехитрил их: запряг христианского дракона и обошел с
плугом по границе... Здорово, да? Представляю, какие выражения были на
лицах у гривастых в тот вечер!..
- Тони, вряд ли стоит верить всему, что слышишь. Но хотел бы я иметь
того дракона... Могу спорить - он-то пахал на нужную глубину!
- Джек, а ты когда-нибудь видел дракона?
- Нет.
- Но если нужно верить только в то, что сам видел, а ни одного
дракона тебе никогда на глаза не попадалось, откуда же ты знаешь, что
такие звери на самом деле существуют?
- Если драконов не существует, то кто тогда ворует наших единорогов?
- Джек посмотрел куда-то поверх головы Тони. - И потом, мне сирена
говорила, что она общалась с тем самым, на которого я охотился. Да вот она
сама идет. Можешь спросить, если не веришь.
Тони скорчил рожицу:
- Мне, пожалуй, пора.
Джек рассеянно кивнул; его внимание было приковано к приближающейся
сирене, к ее легкой упругой походке. Тони ехидно прищурился и побежал к
деревьям у края поля.
- Привет, Джек! - поздоровалась Р-ли по-английски. В руках у нее была
ваза в форме слезы.
- Привет, Р-ли, - ответил он детской речью.
Сирена заговорщицки улыбнулась, как будто применение Джеком этого
языка было чем-то особенным, каким-то тайным знаком:
- Иду за медом. Хочешь со мной?
Джек огляделся. Вокруг никого.
- Пошли. Пахота подождет. Если я сейчас не уйду, то не удержусь и
поубиваю этих тварей.
Р-ли стала напевать одну из последних модных песенок - "Запряги
дракона в плуг".
- О, это было бы неплохо! Если б я мог...
Он разделся до пояса и стал плескать на себя воду из ручья. Сирена
поставила амфору острым концом в ил, вошла в ручей и улеглась в воде.
- Если б ты не стеснялся своего тела, ты мог бы сделать то же самое,
- подразнила она Джека.
- Пока я с тобой, мне это тоже кажется нелепым. - Все-таки Джек
украдкой еще раз огляделся.
- Странно слышать от тебя такое...
- Да я имею в виду... Ну, вообще-то одежда людям необходима, а вот
для вийров... Словом, нет ничего дурного в том, что вы ходите голыми.
- Ну да, мы же животные... У нас нет души или чего-то вроде... Джек,
ты помнишь, когда мы были детьми, ты часто убегал к нам на пруд и плавал с
нами? Тогда на тебе штанов не было.
- Я был ребенком!
- Верно, но не таким уж невинным, как воображаешь теперь. Мы тогда
часто смеялись над тобой - не потому, что ты голый, а потому, что ты
казался себе ужасно испорченным и одновременно был в тайном восторге от
сознания, что совершаешь грех. Эта тайна была прямо-таки написана у тебя
на лице! Представляешь, если бы тебя тогда застукали родители? Славную
порку ты бы получил, а?
- Да уж. Но когда мальчишке говорят, что чего-то делать нельзя, он
сперва пытается попробовать - почему нельзя. Кроме того, это было так...
забавно. И весело.
- Значит, тогда ты так не стыдился своего тела? А теперь стыдишься.
Тебя убедили в этом, да? Я еще понимаю, когда ваши женщины наряжаются - у
большинства из них куча недостатков, которые надо скрывать...
- Не будь злючкой.
- Ничуть. Я говорю правду.
Джек поднялся, надел шляпу и собрал одежду:
- Прежде, чем мы пойдем за медом, Р-ли, скажи мне вот что. Почему ты
отказалась от своей доли жемчуга?
Сирена поднялась и двинулась к нему, плавно ступая в воде. Капли на
ее гладкой коже блестели, как маленькие хрустальные вселенные, скатываясь
на песок. Р-ли левой рукой подняла тяжелые мокрые волосы и они блестели на
солнце червонным золотом. Ее фиалковые глаза, не отрываясь, глядели в
карие глаза Джека. Правая рука вопросительно замерла на полпути к нему.
Джек сглотнул и протянул руку ей навстречу.
Она не отпрянула. Подчиняясь нежной, но твердой настойчивости мужской
руки, Р-ли оказалась в объятиях Джека.
7
Неделей позже было совершено нападение на армейский обоз. Боевики
Организации с вечера вырядились сатирами. Вряд ли их маскировка одурачила
бы кого-нибудь днем, да и в темноте достаточно было лишь слегка
приглядеться, чтобы понять что к чему. Впрочем, это никого не беспокоило:
армии королевы нужен был повод - она его получит!
Охрана обоза расположилась в таверне "Сплошное стекло". Солдаты пили
пиво и резались в кости. Фургоны с оружием цепочкой выстроились на заднем
дворе таверны под присмотром ездовых и сержанта, возившихся с упряжками.
Сержант даже не обернулся, когда первые участники налета появились из-за
сарая.
Справиться с часовыми оказалось делом несложным. Лжесатиры просто
окружили изумленных солдат, практически не встретив сопротивления, и
заставили их молчать. Таким ли уж неожиданным было нападение? - размышлял
Джек, затыкая кляпом рот одному из солдат. Непохоже, чтобы так.
Веселый шум в таверне помешал остальным воинам расслышать скрип осей
повозок и храп упряжных единорогов, когда обоз выбирался на дорогу.
Выехав, похитители отбросили всякую осторожность и стали шумно погонять
запряжки. Только тогда двери таверны распахнулись настежь и из них,
спотыкаясь, с криком и руганью, высыпала толпа обозников, все еще с
пивными кружками, деньгами и костями в руках.
Джек решил, что военные - никудышные актеры: слишком слабыми и
неубедительными были проклятья, и слишком громко звучали среди них взрывы
хохота.
На протяжении всего долгого пути обратно он испытывал что угодно,
только не отвагу боевого задора. Больше всего было разочарования. И это
все? Да ведь ему даже не пришлось вынуть свою шпагу! Еще недавно Джеку так
хотелось опробовать ее на ком-нибудь или на чем-нибудь. А теперь на его
плечи давил какой-то тяжелый груз, который никак не удавалось сбросить...
Даже во время своих редких свиданий с Р-ли он не мог полностью
освободиться от этого гнета. Слишком многое напоминало о словах, сказанных
после их первого поцелуя...
Тогда он прижал ее к себе и, прерывая дыхание, повторял, что любит
ее, любит, и ему совсем наплевать, что будет, когда об этом узнают,
наплевать и все...
- Сейчас ты меня любишь, да. Но мы никогда не будем вместе, Джек,
милый.
- Почему, Р-ли?
- Потому что это невозможно. Церковь, государство, родня запретят
тебе.
- Я им не позволю. Я... Я люблю тебя, Р-ли!
- Конечно, милый. У нас есть один выход. Только один.
- Какой?
- Пойдем со мной.
- Куда?
- В горы. В Тракию.
- Я не могу этого сделать.
- Почему?
- Оставить своих родных? Разбить сердца родителей? Обмануть девушку,
которая мне обещана? Быть отлученным от церкви?.. Я не могу, Р-ли... Не
могу!
- Вот видишь... Если бы ты по-настоящему любил меня, ты бы смог.
- Пойми, Р-ли, для тебя все слишком просто. Но... Ты же не человек...
- Если б ты пошел со мной в долину по ту сторону гор, ты приобрел бы
не только меня, но гораздо больше. Ты стал бы таким, каким тебе никогда не
стать здесь в Дионисии...
- Кем же?
- Цельным человеком. Настоящим человеком, Джек!
- Не понимаю.
- Ты приобрел бы равновесие, единство тела и души. Твое подсознание
работало бы рука об руку с сознанием. Ты перестал бы быть похожим на
сумасбродного ребенка или расстроенную лиру...
- И все же я никак не пойму, о чем ты...
- Пойдем со мной в долину, где я была три года перед Посвящением. Там
ты будешь среди настоящих людей. Пойми, Джек, ты сейчас... не обижайся, ты
сейчас какой-то... шероховатый, состоящий из кучи привычек, черт и
предрассудков, не сливающихся в единое целое. Иначе говоря, набор чего
угодно.
- Просто какое-то пугало! Ну, спасибо...
- Сердись, если хочешь. Я не хочу тебя обидеть или оскорбить, поверь.
Ты еще не осознал себя, своих скрытых способностей. Они спрятаны от тебя -
тобой и другими. Ты сам с собой играешь в прятки, Джек. Отказываешься
увидеть себя таким, какой ты на самом деле.
- Если уж ты такая цельная, почему же ты меня любишь? Такого
разрозненного?
- Джек, у тебя столько же возможностей стать сильным и совершенным,
как у любого человека или... гривастого. Там, в Тракии, ты сможешь стать
таким, каким должен быть. Сегодня любой, кто преодолел барьер страха и
ненависти, может легко научиться тому, на что у нас ушли мучительные
столетия.
- Бросив все, что имеет?
- Брось все, что стоит бросать. Лучшее сохрани. Но решить, что для
тебя лучшее ты не сможешь... Не сможешь, если не пойдешь со мной.
- Я подумаю.
- Джек, милый, решать надо сейчас.
- Это такое искушение. У меня просто голова кружится...
- Идем. Стреножь единорогов и оставь плуг в борозде. Не надо
прощаний. Просто уйдем.
- Я... Нет, я не могу! Пойми - это так...
- Не надо извиняться, Джек. Жаль...
После этого разговора он никак не мог отделаться от мысли, что
проморгал дорогу к счастью, прямую и ясную. Сперва Джек пытался убедить
себя, будто он преодолел сатанинское искушение, но в конце концов осознал,
что ему просто не хватило смелости отказаться от всего ради... Ради Р-ли и
счастья.
Но ведь ни один священник никогда не освятил бы их брак! Хотя...
Если они любят друг друга, так ли уж необходимо, чтобы человек в рясе
говорил над ними какие-то слова? Видно, эта необходимость глубоко засела в
нем, раз он не ушел тогда с любимой... А ведь она сказала - если любишь,
идем...
Он не пошел.
Выходит, он не любит ее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
не оплачена потерями и не обагрена кровью? Какие будут вопросы ко мне,
джентльмены?
Снова поднялся отец Джека. Упершись тяжелыми кулаками в стол, он
набычился и сдавленно заговорил. По его щекам и бороде обильно стекал пот:
- Такого мы не ожидали, мистер Чаксвилли, совсем не ожидали. Если я
правильно понял, предстоит перебить всех гривастых до единого? Мне
кажется, это не совсем то, что нужно. Думаю даже, что это совсем не то. Я
полагал, что надо перебить сколько-то вийров, чтобы показать уцелевшим,
кто здесь хозяева, а потом... Потом погнать этих уцелевших на поля и
фермы. Работать! Гривастые должны работать; и без всякой там ерунды с
долей продуктов труда!..
- Категорически нет, сэр! - Чаксвилли воткнул свой кинжал в доску
стола, как бы подкрепляя жестом свою аргументацию. - Категорически!
Никаких колебаний! Гривастые должны быть перебиты все, все до единого! Мы
не можем оставлять корни обеих проблем. Куда, скажите, мы денем толпы
городской голытьбы? Как мы сможем заселить ими сельскую местность и
выгнать на работу в поля, если гривастые останутся в кадмусах?! Нет! Как
только с гривастыми будет покончено, мы начнем планомерное переселение
неимущих горожан на пустующие земли. Тогда города избавятся от своего
отребья, а страна получит тысячи новых фермеров. Только так, джентльмены!
Уолт даже задохнулся от возмущения.
- Но... Но... Они же понятия не имеют, как надо вести хозяйство! Они
загубят почву, сады, скот! Они невежественны, ленивы, грязны и неумелы. Мы
не получим от них и сотой доли помощи, которую способны оказать гривастые!
А кто нам гарантирует наш процент с урожая в конце года - городские
подонки? Да разве можно положиться на их слово?! Нет, они просто потащат
нас всех вниз, все ниже и ниже, к своему уровню, на самое дно, это говорю
вам я, Уолт Кейдж!.. Мы станем нищими, такими же нищими, как эти скоты в
городах!
- Вы ошибаетесь, сэр, - спокойно произнес Чаксвилли, - все будет
иначе. Кто вам сказал, что придется делиться с этой грязной братией вашей
землей или чем-либо еще? Ваше имущество останется при вас, джентльмены.
Переселенцы станут просто вашими батраками. В сущности, это будут просто
безгривые вийры; только гораздо менее независимые. Разумеется, сначала у
вас будут трудности с тем, чтобы приучить их к дисциплине, привить им
любовь к земле и к труду на ней, хотя бы вполовину такую, как у их
предшественников. Они будут ошибаться и путать. Возможно, от этого будут
страдать ваши урожаи, но только в первое время! Довольно быстро все
вернется к нормальному уровню производства.
- Но позвольте, сэр, а что будет в первое время с теми людьми,
которые останутся в городах? - спросил мистер Нокенвуд. - Нам и сейчас
достаточно сложно прокормить их. Пока все уладится, им придется
поголодать, не так ли?
- Не более, чем сейчас, сэр. Вы спросите, почему? Да ведь кормить-то
вам придется только половину нынешнего населения! Пошевелите мозгами,
джентльмены! До сих пор вы несколько чересчур радужно оценивали свое
будущее - вийров уберут, и вы полные хозяева всего здесь, так? Нет,
джентльмены, не совсем так. Не приходило ли вам в голову, что гривастые
чувствуют и понимают наши приготовления? Что они будут драться не хуже
людей, зная что битва идет за само существование их рода? Что, возможно,
они уже создали свое Общество и назначили дату своего Дня? Что этот День
может грянуть раньше, чем наш, и тогда гривастые сначала вырежут сельское
население - вас и ваши семьи, джентльмены! - а потом двинутся на города?..
Джек поглядел на Чаксвилли даже с некоторым уважительным изумлением.
Интересно, чего больше в этом человеке: дерзкого цинизма или острого
реалистического ума? Во всяком случае, у остальных присутствующих нет либо
того, либо другого, либо и того и другого вместе... Чаксвилли между тем
продолжал:
- Должен предупредить вас, джентльмены. Пусть слабонервные укрепятся
духом, ибо наши специалисты считают, что в грядущей битве мы потеряем едва
ли не половину своих сил.
- Половину?!.
- Да, джентльмены, цена ужасная. Но, хотя мне крайне неприятно
говорить об этом, здесь есть своя положительная сторона. Уцелевшим
останется больше места; сменится несколько поколений, прежде чем на
Авалоне опять возникнет угроза перенаселения, а значит - и мятежа. А
сегодня эта угроза, как вы, несомненно, понимаете, доставляет немало
хлопот королеве. Впереди у нас кровавое, лихое время. Готовьтесь,
джентльмены.
6
Тони принес Джеку обед. Он нашел брата посреди поля налегающим на
рукоятки плуга и изо всех сил клянущим упряжку единорогов:
- Всякий раз, завидев малейшую тень, эти твари пытаются пуститься
вскачь! Я здесь с самого рассвета и почти ничего не сделал, если не
считать возни с этими проклятыми животными!..
- Привет, Джек! Почему бы тебе не перекусить? Может, тогда
почувствуешь себя лучше?
- Разве во мне дело? Я-то чувствую себя прекрасно... Вернее,
чувствовал бы, если б не эти чертовы недоумки. Господи, чего бы я только
не дал за легендарную лошадь! Говорят, это был лучший друг человека: лежи
себе целый день в тенечке, а она сама за тебя все вспашет...
- Джек, а почему бы нам не нанять людей на пахоту? Я слышал, первые
здешние поселенцы так и делали.
- Братишка, когда пашешь целину, надо пахать ее глубоко, иначе урожая
не видать: зерно очень разборчиво. А чего ради наемный пахарь станет
корячиться и глубоко пахать? Это ведь не его земля и не его зерно, верно?
- Верно. А отец говорит, что и зерно у нас не такое, как там, на
Земле. Вроде бы его вывели гривастые из какого-то сорняка, но при
выведении порода стала такой нежной...
Джек выпряг животных и повел их к ручью поить.
- А знаешь, что наши единороги - это карликовая порода? Когда-то,
говорят, существовал гигантский предок нынешних капризных тварей, умный и
послушный, как лошадь.
- И куда же он девался?
- Исчез в тот же день, когда Дэйр лишился железа. Бах! Ни железа, ни
пахотных единорогов. Почти все живое на планете пропало, во всяком случае,
почти все полезные виды.
- И ты в это веришь?
- Шахтеры и рудоискатели находят множество костей животных, которых
теперь нет. И остатки больших городов, - как возле Черной скалы, знаешь? -
явно погибших от какой-то катастрофы. Должно быть, истории о Страшном Дне
- правда...
- Здорово! Отец Джо говорил, это было тысячу лет назад, да я как-то
не очень верил. Джек, а как ты думаешь: гривастые и вправду тогда умели
летать?
- Не знаю. Но жалко, что когда железо взлетело на воздух, оно не
пощадило хороших пахотных животных...
- А когда Святой Дионис обращал дракона, он запряг его в плуг, чтобы
вспахать широкую полосу земли... Джек! А почему бы тебе не запрячь
дракона?
- Ну еще бы! - Джек ел, поэтому говорил невнятно, - ты имеешь в виду
историю первого Соглашения с вийрами?
- Ну да! Когда наши пришли сюда из Дальнего, а гривастые разрешили им
занять столько земли, сколько может обойти человек с плугом от зари до
зари, Святой Дионис перехитрил их: запряг христианского дракона и обошел с
плугом по границе... Здорово, да? Представляю, какие выражения были на
лицах у гривастых в тот вечер!..
- Тони, вряд ли стоит верить всему, что слышишь. Но хотел бы я иметь
того дракона... Могу спорить - он-то пахал на нужную глубину!
- Джек, а ты когда-нибудь видел дракона?
- Нет.
- Но если нужно верить только в то, что сам видел, а ни одного
дракона тебе никогда на глаза не попадалось, откуда же ты знаешь, что
такие звери на самом деле существуют?
- Если драконов не существует, то кто тогда ворует наших единорогов?
- Джек посмотрел куда-то поверх головы Тони. - И потом, мне сирена
говорила, что она общалась с тем самым, на которого я охотился. Да вот она
сама идет. Можешь спросить, если не веришь.
Тони скорчил рожицу:
- Мне, пожалуй, пора.
Джек рассеянно кивнул; его внимание было приковано к приближающейся
сирене, к ее легкой упругой походке. Тони ехидно прищурился и побежал к
деревьям у края поля.
- Привет, Джек! - поздоровалась Р-ли по-английски. В руках у нее была
ваза в форме слезы.
- Привет, Р-ли, - ответил он детской речью.
Сирена заговорщицки улыбнулась, как будто применение Джеком этого
языка было чем-то особенным, каким-то тайным знаком:
- Иду за медом. Хочешь со мной?
Джек огляделся. Вокруг никого.
- Пошли. Пахота подождет. Если я сейчас не уйду, то не удержусь и
поубиваю этих тварей.
Р-ли стала напевать одну из последних модных песенок - "Запряги
дракона в плуг".
- О, это было бы неплохо! Если б я мог...
Он разделся до пояса и стал плескать на себя воду из ручья. Сирена
поставила амфору острым концом в ил, вошла в ручей и улеглась в воде.
- Если б ты не стеснялся своего тела, ты мог бы сделать то же самое,
- подразнила она Джека.
- Пока я с тобой, мне это тоже кажется нелепым. - Все-таки Джек
украдкой еще раз огляделся.
- Странно слышать от тебя такое...
- Да я имею в виду... Ну, вообще-то одежда людям необходима, а вот
для вийров... Словом, нет ничего дурного в том, что вы ходите голыми.
- Ну да, мы же животные... У нас нет души или чего-то вроде... Джек,
ты помнишь, когда мы были детьми, ты часто убегал к нам на пруд и плавал с
нами? Тогда на тебе штанов не было.
- Я был ребенком!
- Верно, но не таким уж невинным, как воображаешь теперь. Мы тогда
часто смеялись над тобой - не потому, что ты голый, а потому, что ты
казался себе ужасно испорченным и одновременно был в тайном восторге от
сознания, что совершаешь грех. Эта тайна была прямо-таки написана у тебя
на лице! Представляешь, если бы тебя тогда застукали родители? Славную
порку ты бы получил, а?
- Да уж. Но когда мальчишке говорят, что чего-то делать нельзя, он
сперва пытается попробовать - почему нельзя. Кроме того, это было так...
забавно. И весело.
- Значит, тогда ты так не стыдился своего тела? А теперь стыдишься.
Тебя убедили в этом, да? Я еще понимаю, когда ваши женщины наряжаются - у
большинства из них куча недостатков, которые надо скрывать...
- Не будь злючкой.
- Ничуть. Я говорю правду.
Джек поднялся, надел шляпу и собрал одежду:
- Прежде, чем мы пойдем за медом, Р-ли, скажи мне вот что. Почему ты
отказалась от своей доли жемчуга?
Сирена поднялась и двинулась к нему, плавно ступая в воде. Капли на
ее гладкой коже блестели, как маленькие хрустальные вселенные, скатываясь
на песок. Р-ли левой рукой подняла тяжелые мокрые волосы и они блестели на
солнце червонным золотом. Ее фиалковые глаза, не отрываясь, глядели в
карие глаза Джека. Правая рука вопросительно замерла на полпути к нему.
Джек сглотнул и протянул руку ей навстречу.
Она не отпрянула. Подчиняясь нежной, но твердой настойчивости мужской
руки, Р-ли оказалась в объятиях Джека.
7
Неделей позже было совершено нападение на армейский обоз. Боевики
Организации с вечера вырядились сатирами. Вряд ли их маскировка одурачила
бы кого-нибудь днем, да и в темноте достаточно было лишь слегка
приглядеться, чтобы понять что к чему. Впрочем, это никого не беспокоило:
армии королевы нужен был повод - она его получит!
Охрана обоза расположилась в таверне "Сплошное стекло". Солдаты пили
пиво и резались в кости. Фургоны с оружием цепочкой выстроились на заднем
дворе таверны под присмотром ездовых и сержанта, возившихся с упряжками.
Сержант даже не обернулся, когда первые участники налета появились из-за
сарая.
Справиться с часовыми оказалось делом несложным. Лжесатиры просто
окружили изумленных солдат, практически не встретив сопротивления, и
заставили их молчать. Таким ли уж неожиданным было нападение? - размышлял
Джек, затыкая кляпом рот одному из солдат. Непохоже, чтобы так.
Веселый шум в таверне помешал остальным воинам расслышать скрип осей
повозок и храп упряжных единорогов, когда обоз выбирался на дорогу.
Выехав, похитители отбросили всякую осторожность и стали шумно погонять
запряжки. Только тогда двери таверны распахнулись настежь и из них,
спотыкаясь, с криком и руганью, высыпала толпа обозников, все еще с
пивными кружками, деньгами и костями в руках.
Джек решил, что военные - никудышные актеры: слишком слабыми и
неубедительными были проклятья, и слишком громко звучали среди них взрывы
хохота.
На протяжении всего долгого пути обратно он испытывал что угодно,
только не отвагу боевого задора. Больше всего было разочарования. И это
все? Да ведь ему даже не пришлось вынуть свою шпагу! Еще недавно Джеку так
хотелось опробовать ее на ком-нибудь или на чем-нибудь. А теперь на его
плечи давил какой-то тяжелый груз, который никак не удавалось сбросить...
Даже во время своих редких свиданий с Р-ли он не мог полностью
освободиться от этого гнета. Слишком многое напоминало о словах, сказанных
после их первого поцелуя...
Тогда он прижал ее к себе и, прерывая дыхание, повторял, что любит
ее, любит, и ему совсем наплевать, что будет, когда об этом узнают,
наплевать и все...
- Сейчас ты меня любишь, да. Но мы никогда не будем вместе, Джек,
милый.
- Почему, Р-ли?
- Потому что это невозможно. Церковь, государство, родня запретят
тебе.
- Я им не позволю. Я... Я люблю тебя, Р-ли!
- Конечно, милый. У нас есть один выход. Только один.
- Какой?
- Пойдем со мной.
- Куда?
- В горы. В Тракию.
- Я не могу этого сделать.
- Почему?
- Оставить своих родных? Разбить сердца родителей? Обмануть девушку,
которая мне обещана? Быть отлученным от церкви?.. Я не могу, Р-ли... Не
могу!
- Вот видишь... Если бы ты по-настоящему любил меня, ты бы смог.
- Пойми, Р-ли, для тебя все слишком просто. Но... Ты же не человек...
- Если б ты пошел со мной в долину по ту сторону гор, ты приобрел бы
не только меня, но гораздо больше. Ты стал бы таким, каким тебе никогда не
стать здесь в Дионисии...
- Кем же?
- Цельным человеком. Настоящим человеком, Джек!
- Не понимаю.
- Ты приобрел бы равновесие, единство тела и души. Твое подсознание
работало бы рука об руку с сознанием. Ты перестал бы быть похожим на
сумасбродного ребенка или расстроенную лиру...
- И все же я никак не пойму, о чем ты...
- Пойдем со мной в долину, где я была три года перед Посвящением. Там
ты будешь среди настоящих людей. Пойми, Джек, ты сейчас... не обижайся, ты
сейчас какой-то... шероховатый, состоящий из кучи привычек, черт и
предрассудков, не сливающихся в единое целое. Иначе говоря, набор чего
угодно.
- Просто какое-то пугало! Ну, спасибо...
- Сердись, если хочешь. Я не хочу тебя обидеть или оскорбить, поверь.
Ты еще не осознал себя, своих скрытых способностей. Они спрятаны от тебя -
тобой и другими. Ты сам с собой играешь в прятки, Джек. Отказываешься
увидеть себя таким, какой ты на самом деле.
- Если уж ты такая цельная, почему же ты меня любишь? Такого
разрозненного?
- Джек, у тебя столько же возможностей стать сильным и совершенным,
как у любого человека или... гривастого. Там, в Тракии, ты сможешь стать
таким, каким должен быть. Сегодня любой, кто преодолел барьер страха и
ненависти, может легко научиться тому, на что у нас ушли мучительные
столетия.
- Бросив все, что имеет?
- Брось все, что стоит бросать. Лучшее сохрани. Но решить, что для
тебя лучшее ты не сможешь... Не сможешь, если не пойдешь со мной.
- Я подумаю.
- Джек, милый, решать надо сейчас.
- Это такое искушение. У меня просто голова кружится...
- Идем. Стреножь единорогов и оставь плуг в борозде. Не надо
прощаний. Просто уйдем.
- Я... Нет, я не могу! Пойми - это так...
- Не надо извиняться, Джек. Жаль...
После этого разговора он никак не мог отделаться от мысли, что
проморгал дорогу к счастью, прямую и ясную. Сперва Джек пытался убедить
себя, будто он преодолел сатанинское искушение, но в конце концов осознал,
что ему просто не хватило смелости отказаться от всего ради... Ради Р-ли и
счастья.
Но ведь ни один священник никогда не освятил бы их брак! Хотя...
Если они любят друг друга, так ли уж необходимо, чтобы человек в рясе
говорил над ними какие-то слова? Видно, эта необходимость глубоко засела в
нем, раз он не ушел тогда с любимой... А ведь она сказала - если любишь,
идем...
Он не пошел.
Выходит, он не любит ее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21