Возвращаясь домой, Леон неожиданно проговорил:— Срочно нужна пустующая вилла с большой ванной комнатой… Ванная комната должна быть очень, очень просторной…— Зачем? — поинтересовался Манфред.— Вилла должна быть уединённой…— Ты затеваешь какое-то ужасное преступление? — серьёзно спросил Манфред.— Нет, я просто предполагаю, что нам в ближайшем будущем потребуется уединённая вилла с очень просторной ванной комнатой…На следующий день они встретились с графиней Винчи.Графиня оказалась высокой, стройной женщиной с прекрасными манерами, лет тридцати с небольшим. Манфред был обворожён, а Гонзалес, напротив, разочарован — графиня показалась ему слишком нормальной, в ней не было и намёка на те отклонения, которые могли бы порадовать глаз антрополога и криминалиста.Через некоторое время к гостям вышел и её сын, стройный мальчик с большими тёмными глазами. Он казался старше своих девяти лет. Мальчика сопровождала гувернантка, молодая красивая итальянка.— Я доверяю Беатрисе больше, чем полиции, — сказала графиня, когда мальчик и гувернантка вышли из комнаты. — Её отец был полицейским офицером в Сицилии, и жизнь её всегда была под угрозой.— Ваш сын совершает длительные прогулки? — спросил Манфред.— Дважды в день. В сопровождении меня или Беатрисы. Иногда мы обе…— Какого характера угрозы излагались в письмах? — поинтересовался Гонзалес.— Я покажу вам одно из них.Она вынула из ящика письменного стола плотный лист почтовой бумаги. Гонзалес обратил внимание на высокое качество бумаги и на тщательность, с которой были выписаны буквы, напоминающие печатный шрифт.
«Вы перешлёте нам 1 марта, 1 июня, 1 сентября и 1 декабря по тысяче фунтов. Деньги должны быть посланы в банкнотах по следующему адресу: для Х.Фраскати, у Пирсона, 194 Ноттинг-Хилл. Если вы ослушаетесь и не выполните нашего требования, то возможность получить обратно вашего сына обойдётся вам значительно дороже».
Гонзалес посмотрел письмо на свет.— Так я и предполагал, — сказал он, возвращая письмо. — Личность автора установить почти невозможно…— Значит, и вы не сможете мне помочь, — произнесла графиня со слезами в голосе.Она обратилась с этими словами к Манфреду, но Гонзалес поспешил ответить за своего друга:— Я могу лишь посоветовать вам, графиня, поддерживать с нами связь и немедленно оповестить, если с вашим сыном что-нибудь… произойдёт.Когда они вышли на улицу, Леон хмуро проговорил:— Они похитят мальчика, Манфред… Ладно, ты отправляйся домой, а я… я вернусь попозже…— Куда ты собрался?— Искать виллу.— Ты это говоришь серьёзно?— Как никогда.
Гонзалес вернулся домой в восемь часов. Едва взглянув на Манфреда, он всё понял.— Уже?— Час назад мне сообщили по телефону. Потом заезжал мистер Фейр…— Как это произошло?— Очень просто. Вскоре после нашего визита гувернантка поехала с мальчиком на прогулку. Они, как обычно, направились в сторону Гемпстеда…— Маршрут не менялся? Очень плохо… Прости, я перебил тебя…— Они всегда доезжали до определённого места, а потом поворачивали обратно… И вот, во время этого поворота, к машине подлетел на велосипеде какой-то незнакомец и навёл на шофёра револьвер. В ту же секунду из кустов выскочили ещё две замаскированные фигуры, обезоружили гувернантку и похитили испуганного мальчика. Неподалёку стоял их автомобиль…— Они успели разглядеть лица нападавших?Манфред покачал головой.— Бороды из пакли, автомобильные очки…— Едем! — бросил Леон.У графини они застали мистера Фейра, тщетно пытавшегося успокоить потрясённую горем мать.— Можно взглянуть на письмо? — спросил Леон.— О каком письма вы говорите?— О требовании выкупа.— Пока мы не получали такого письма, — ответил мистер Фейр.Графиня лежала на кушетке. Лицо ее было мертвенно бледным, глаза закрыты… Две горничные хлопотали возле неё. Услышав голос Манфреда, она с усилием открыла глаза.— Мальчик мой, дитя моё, — простонала она. — Верните мне моего сына — я готова отдать им всё, что они потребуют, но верните моего сына!В эту минуту вошёл дворецкий с письмом на подносе. Несчастная женщина вскочила и бросилась к нему… Манфред едва успел подхватить её, снова теряющую сознание.Мистер Фейр вскрыл конверт и закричал вслух:
«Ваш сын находится в таком месте, которое известно лишь автору этих строк. Помещение заперто и снабжено провиантом на четыре дня. Адрес будет назван после уплаты двадцати пяти тысяч фунтов. В противном случае ему грозит голодная смерть».
— Я должна немедленно послать им эти деньги! — воскликнула потрясённая графиня. — Немедленно! Послушайте… Мой мальчик… мой мальчик…— Четыре дня, — прошептал Леон. — Отлично!Только Манфред услышал эти слова.— Графиня, — заговорил мистер Фейр, — предположим, что вы немедленно пошлёте эти двадцать пять тысяч фунтов. Но где гарантия, что они не потребуют новых сумм, так и не освободив мальчика?— Да, это была бы напрасная трата денег, — решительно заявил Леон. — Обещаю вам, что не пройдёт и двух дней, как ваш сын будет возвращён целым и невредимым. Возможно, даже раньше этого срока. Всё теперь зависит от того, как поздно лёг вчера спать мистер Томас Пирсон…Мистер Фейр, забыв о достоинстве начальника Скотленд-Ярда, слушал его, раскрыв рот.
Мистер Томас Пирсон сытно поужинал в своём излюбленном ресторанчике в Сохо, где хозяин накрывал для него отдельный стол и окружал особым вниманием и почётом, что, впрочем, принималось гостем как должное.Поковыряв в зубах, он расплатился по счёту и лениво двинулся к выходу. На улице он подозвал извозчика. В это мгновение рядом с ним оказались два незнакомца.— Вы мистер Пирсон?— Да.— Инспектор Джетери из Скотленд-Ярда. Вы арестованы по обвинению в похищении молодого графа Винчи.Пирсон вытаращил глаза. В разное время предпринималось немало попыток познакомить его с внутренним устройством тюрьмы, но все они терпели неудачу.— Вы, наверное, ошиблись, — улыбнулся мистер Пирсон, — я…— Следуйте за нами в машину!Пирсон был слишком опытен в подобного рода делах, чтобы оказывать сопротивление. К тому же он был совершенно уверен в своей безопасности. Весь арест, как он полагал, сведется к формальному посещению полицейского участка.Один из полицейских совещался с шофёром, потом, как заметил арестованный, вручил ему пятифунтовую банкноту.«С каких это пор полиция так щедра?» — подумал Пирсон.Автомобиль стремительно нёсся через Вест-Энд, но, к удивлению Пирсона, не повернул к Скотленд-Ярду, а направился дальше, через Вестминстерский мост.— Куда вы меня везёте?Он тут же почувствовал подбородком ствол револьвера.— Не разговаривать!Когда они проезжали мимо очередного фонаря, Пирсон с ужасом обнаружил, что лица полицейских покрыты светлой вуалью с прорезями для глаз.Автомобиль миновал Нью-Кросс и Блекхет-Хилл. Пирсон узнал эти места — здесь проводилась не одна удачная операция…На Хейт-Роуд они свернули в сторону, миновали садовые ворота и остановились у подъезда какого-то мрачного дома.— Прежде чем вы ступите на землю, — обратился к Пирсону обладатель револьвера, — я хочу вас предупредить. Если вы вздумаете кричать, я всажу вам пулю в живот, и вам придётся мучиться не менее трёх дней, прежде чем вы попадёте в ад. Надеюсь, вам знаком кольт сорок пятого калибра и возможности его свинцовых пуль с круглым наконечником.Пирсон молча покинул автомобиль и поднялся в холодный вестибюль.Один из его спутников включил свет и тщательно запер за собой входную дверь. Потом они поднялись на второй этаж.— Вот ваша новая квартира, — самодовольно сказал Леон, вводя пленника в просторную ванную комнату.Да, Гонзалес нашёл именно то, что искал!Ванная комната была непомерно велика. Кроме ванны, скорее похожей на бассейн, там стояла довольно удобная кровать с накрахмаленным до синевы бельём.В огромной ванне стоял дубовый табурет, а к одному из кранов была приделана резиновая кишка.Окна были завешены одеялами.Манфред по достоинству оценил усилия Гонзалеса.— Вытяните руки! — приказал Леон.На запястьях пленника защелкнулись наручники.— Сядьте на постель! Я хочу, чтобы вы убедились в том, как на ней мягко спится.— Вы с ума сошли! — вскричал внезапно вознегодовавший Пирсон. — И снимите с лица эту поганую тряпку! Я хочу видеть вас!— А вот это напрасно, — мягко возразил Леон. — Ведь если вы увидите моё лицо, то сможете впоследствии опознать. Следовательно, я буду вынужден…С этими словами он вынул из кармана огромный револьвер. Услышав мягкий щелчок взводимого курка, Пирсон мгновенно повиновался.Леон разул его и засучил штанины.— Зачем? — пролепетал Пирсон.— Сесть! — приказал Леон, указывая на табурет, стоящий в ванне.— Но…— Не заставляйте меня повторять дважды!Пирсон сел.— Вам удобно?Пирсон не удостоил его ответом.— Вы напрасно сердитесь, — добродушно заметил Леон. — Как вам постель? Не правда ли, она выглядит довольно заманчиво?Пирсон продолжал молчать. Гонзалес похлопал его по плечу.— Так-то, дружок. А теперь вы мне скажете, где находится Филипп Винчи?— А! Вот зачем вы устроили этот спектакль? — ухмыльнулся Пирсон. — Вам долго придётся спрашивать меня об этом!И, опустив глаза на свои босые ноги, он добавил:— Я вообще не знаю такого.— Где он?— Неужели вы воображаете, что если бы я знал это…— Понятно, — оборвал его Леон. — Придется немного подождать, — думаю, часов… тридцать шесть… Джордж, я попрошу тебя первым встать на дежурство.Крепко привязав Пирсона к табурету, он лег в кровать и мгновенно уснул, как, впрочем, и все великие полководцы.Пирсон удивлённо переводил взгляд со спящего Леона на сидящего в кресле второго похитителя. Тот невозмутимо читал книгу.— И надолго всё это?— День-два, — спокойно ответил Манфред. — Вам скучно? Могу предложить книгу.Пирсон промолчал. Он ожидал насилия, но похитители вели себя довольно мирно. Понятно, они ждут, что он заговорит. Зря! Он не заговорит. Им долго, ох как долго придётся… Пирсон почувствовал, что глаза его слипаются, а голова опускается на грудь.— Не спать!Пирсон испуганно вздрогнул.— Спать нельзя!— Это почему же? — проворчал он. — Я хочу спать, значит я буду спать!Он снова задремал, но снова вздрогнул и попытался подобрать ноги: Манфред направил на них струю ледяной воды.Через час усталость взяла своё.И снова струя ледяной воды привела его в сознание.Манфред взял полотенце и заботливо вытер ему ноги.К шести часам утра Пирсон сидел на своём табурете, уставив в одну точку воспаленные глаза.Гонзалес сменил на посту Манфреда.Приступ дремоты — струя воды.Приступ — вода, вода, вода…— Дайте мне спать, — прорычал пленник.— Где Филипп Винчи?— Негодяй, вы пытаете меня!— О, это ничуть не хуже того, что вы сделали с мальчуганом, оставив ему пищи всего на четыре дня. И это не хуже чем вспарывать лицо собеседника перочинным ножом, поверьте!— Я не знаю, я ничего не знаю!— Дело ваше, — пожал плечами Леон.Он вышел в соседнюю комнату и вернулся с чашкой дымящегося кофе и кексом. Задремавший Пирсон снова был разбужен холодной водой.— Дайте мне спать, — взмолился он. — Я вам дам всё, что пожелаете, только дайте мне спать…— Вот, пожалуйста, перед вами прекрасная пуховая постель. Скажите, где находится…— Никогда! Вы никогда не узнаете этого!— А вы не будете спать.В таких разговорах прошёл весь день.В семь часов вечера Пирсон назвал какой-то адрес.Манфред тут же уехал.— А теперь позвольте мне заснуть…— Придётся подождать возвращение моего друга.В девять часов Манфред вернулся, освободив бедного мальчугана из ужасного погреба в Ноттинг-Хилле и передав его в руки обезумевшей от горя матери.Они извлекли из ванны полумёртвого Пирсона и сняли с него наручники.— До того, как вы ляжете спать, вам придётся подписать этот документ.Пирсон подписал, не читая, бумагу, свалился на кровать и заснул мёртвым сном.Не проснулся он и тогда, когда над ним склонился полицейский инспектор из Скотленд-Ярда.Он не воспринимал ни слов полицейского, ни смысла оглашённого в полицейском управлении его же собственного признания, ни тюремной камеры, куда его вскоре доставили.Он испытывал лишь одно желание — спать, спать, спать…— Странный случай, — сказал начальник тюрьмы врачу. — Он подозрительно долго спит.— Может быть, его поставить под душ? Глава 10.Человек, которого оправдал суд — Ты никогда не задумывался над тем, что большинство убийц, — люди довольно религиозные? — задумчиво проговорил Гонзалес, отрываясь от книги.— Ты хочешь сказать, что они верят в божественное предназначение? — иронически бросил Манфред.Леон кивнул.— Наукой установлено, что определенная категория преступников чаще всего действует в состоянии религиозно-экстатического возбуждения…Манфред отбросил газету и внимательно посмотрел на друга.— Ты о докторе Твендене?— Именно.— Думаешь, о нём стоит подумать всерьёз?— Непременно.Процесс доктора Твендена был одной из самых громких лондонских сенсаций. Доктору было тридцать с лишним, а его жене всего семнадцать. Поговаривали, что он женился на ней ради денег — она получала ежегодное содержание в размере двух тысяч фунтов, которое должно было ей выплачиваться пожизненно. За три месяца до трагедии она получила в наследство от своего брата, погибшего в Южной Африке, шестьдесят три тысячи фунтов.Отношения между супругами оставляли желать лучшего. Ссоры возникали на почве её нежелания оплачивать его многочисленные долги. Унаследовав состояние брата, она составила завещание, по которому её муж должен был получить после её смерти лишь двенадцать тысяч фунтов, а остальная часть денег предназначалась двоюродной сестре, овдовевшей несколько лет назад.Нотариус, заготовив текст завещания, послал его по почте. Она должна была ознакомиться с ним и внести, при необходимости, нужные поправки. Письмо было доставлено точно по адресу, но не попало в руки той, кому оно было предназначено. Почтальон утверждал, что доставил письмо ровно в восемь часов вечера в субботу. Именно в этот день доктора вызвали к больной, которую укусила змея, и он возвратился домой довольно поздно. Поужинав со своей женой, он ушёл в лабораторию исследовать ядовитые железы змей.Утром следующего дня миссис Твенден заболела. Все симптомы указывали на заражение крови.На рассвете следующего дня она умерла.Вскрытие обнаружило следы укола на руке, а также признаки отравления змеиным укусом.В пользу доктора говорило то, что в его шприцах не было обнаружено следов яда. След от укола объясняется тем, что доктор дважды в неделю делал жене впрыскивания от ревматических болей. Впрыскивания были прописаны другим врачом, предложившим для лечения новый, недавно открытый препарат, и назначившим уколы дважды в неделю — по средам а субботам.Суд оправдал Твендена.Мало того, процесс принёс ему популярность, которой могли бы позавидовать выдающиеся актёры и политики. Восторженная публика после вынесения оправдательного приговора устроила ему овацию и вынесла на руках из зала суда.Особую симпатию публики вызвал тот факт, что доктор отказался от услуг адвокатов и сам вёл защиту:— Вне зависимости от исхода процесса, следуя лишь велению Господа нашего, я клянусь не воспользоваться даже пенсом из состояния моей жены! Эти деньги пойдут исключительно на богоугодные цели! Они принадлежат бедным, дабы поддержать их бренную плоть, дабы выполнить предначертания Господни… Сам же я покину Англию и уеду в дальние страны, где на чужбине буду молиться за упокой души моей безвременно угасшей…Речь обвиняемого оборвалась — он заплакал.— В дальние страны, значит, — проговорил Манфред, вспоминая материалы процесса. — Имея шестьдесят три тысячи фунтов, можно недурно жить и в дальних странах…Леон улыбнулся.— Какой ты, однако, циник, Джордж! Разве ты не знаешь, что все бедняки Девоншира дни и ночи ломают голову над тем, как бы им получше распорядиться деньгами покойной?Манфред в сердцах швырнул окурок в камин.— Где он живёт?— В Ньютон Эббет.— Надо собрать доказательства.— И после этого, — сказал Леон, — мы приступим к исполнению поистине грандиозного плана!
Начальник Скотленд-Ярда охотно дал Гонзалесу рекомендательное письмо к директору Бекстерской тюрьмы.— Но почему вас заинтересовала именно эта тюрьма? — спросил мистер Фейр. — Она ведь мало чем отличается от лондонских.— Насколько я знаю, там содержатся несколько лиц, представляющих исключительный интерес для антрополога.— Что ж, вам виднее, — произнёс мистер Фейр, вручая Леону письмо.Приехав в Бекстер, Леон тут же отправился в тюрьму, а Манфред остался ждать его на вокзале.Через полтора часа Гонзалес вернулся, и друзья сели в поезд, который направлялся в Ньютон Эббет.— Я очень доволен визитом, — сказал Леон. — Изумительная тюрьма. Приятная, уютная и… удобная.— То есть, туда удобно проникнуть или оттуда исчезнуть?— И то, и другое… — Манфред вдруг обратил внимание на то, что Леон время от времени внимательно рассматривает свою левую руку, затянутую в серую шёлковую перчатку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11