Страх, который оставил ее в момент аварии, теперь возвратился, стоило подумать о пламени. Если оно вспыхнет, она не сможет даже отползти.– Коллин! – крикнула она, но и сама не услышала своего крика, вернее услышала только какое-то сипение.В машине его не было. Сквозь пассажирскую дверь Кэтрин видела пустое водительское место. Его отбросило, это ясно. Она с ужасом подумала, что он погиб, лежит мертвый где-то там, под деревьями, на обочине дороги.– Коллин!На этот раз она умудрилась позвать его громче и почти сразу услышала стон и шорох движения. Кажется, это у нее за спиной, но голову повернуть она не могла.– Я разбился, Кэт…Вновь послышался его стон, теперь ближе, и почти сразу она увидела его. Она испытала огромное облегчение. Он может двигаться. Он не встает, но может передвигаться. Она видела его в лучах света и поняла, что фары все еще горят. Электричество, бензин, огонь!– Меня зажало! – настоятельно проговорила она. Но он будто и не слышал этого. Он сидел рядом, сжимая голову руками, ей показалось, что он все еще пьян. Даже странно: она слышала, что люди, испытав потрясение или сильный испуг, сразу же трезвеют. Оставалось надеяться, что и с Коллином произойдет нечто подобное.– Коллин! – Он посмотрел на нее таким мутным взглядом, что все надежды вмиг испарились. – Меня зажало. – Она старалась говорить как можно громче. – Помоги мне выбраться.– Я все разбил!..Он издал жуткий стон, думая только о себе, и Кэтрин сразу, в тот же момент, почувствовала, что он даже и не попытается помочь ей.– Коллин, самой мне не освободиться. Помоги же!На лице его виднелась кровь. Тонкая струйка стекала к его подбородку, и он размазал ее, причем, казалось, не стал ничуть трезвее. Она видела, что он пытается встать, и это удалось ему. Коллин стоял над ней, шатаясь, рука его оперлась о накренившийся над ней автомобиль, который, к ее ужасу, от этого устрашающе покачнулся.– Надо звать на помощь, – пробормотал он.– Попробуй сам, Коллин! Здесь бензин, он может вспыхнуть…Он стоял, глядя вниз, а потом покачал головой, как будто только что разглядел ее.– С тобой все будет хорошо, Кэт. Ничего тут не вспыхнет. Все под контролем. – И пошел в сторону дороги, так что ей осталось лишь отчаянно возопить:– Я лежу на льду, замерзаю! Хотя бы подложи под меня пальто или еще что…– Лучше тебе не двигаться. Я позову кого-нибудь на помощь.Слова его прозвучали невнятно, она их едва расслышала и больше просить ни о чем не стала. Он явно не способен думать, наверное, это последствия аварии, решила она. Уходил он довольно легко, значит, серьезных повреждений у него не было. Ну ничего, пройдется немного по дороге, придет в себя, вернется и попытается ей помочь. Кэтрин ждала его, но он все не возвращался, и теперь она была так скована холодом, что даже дрожать не могла.Здесь я и помру, безнадежно подумала она. Аварию я еще как-то пережила, но вот теперь умру от холода. Она почувствовала первые прикосновения снежинок к лицу и закрыла глаза. Одно хорошо: при этом оледенении совсем не чувствовалось боли.Коллин пропал в поисках подмоги. Через неопределенное время она сквозь дрему услышала, как остановилась машина, кто-то вызывал полицию и «скорую помощь».Позже Кэтрин узнала, что Коллин добрался до ближайшего небольшого паба и выпил несколько порций бренди. Ясно зачем: когда начнется разбирательство, у него будут свидетели, что он выпил уже после аварии, поскольку этого потребовало его состояние. А то, что Кэтрин лежит на льду, с ногой, зажатой искореженной дверцей автомобиля, его, как видно, не волновало. Нет, он не злодей, конечно, и не оставил ее умирать нарочно, просто при его инфантилизме в подобной ситуации она – как и любой другой, оказавшийся в этот момент в его машине, – отходила на второй план. Главное, как он считал, было доказать полиции, что за рулем он не был пьян.Не считая того единственного визита в больницу, когда Коллин бесстыдно признался в наличии другой женщины, Кэтрин его больше не видела. Полицейские пытались добиться у нее признания в том, что он был пьян за рулем, но она это отрицала. Все осталось в прошлом, она не хотела ни видеть Коллина, ни преследовать его, ни мстить ему. Кэтрин не злилась на него, даже не думала о нем, будто его и не было, но тогда, очевидно, это происходило из-за ее болезненного состояния.
Кэтрин поежилась от того, прошлого холода, хотя ее согревали лучи ласкового осеннего солнца, и сосредоточилась на предстоящей работе. Подобные воспоминания бессмысленны. Она решила это давно. боль прошла, хотя она и прихрамывала теперь на одну ногу, которая часто побаливала. Но появилась надежда на полное выздоровление. Она легко отпустила свое прошлое и сейчас даже удивилась, что оно вдруг так ярко ей вспомнилось.В банку угодил жук и теперь раздраженно описывал круги по ее дну. Кэтрин начала зарисовывать его во всех позах, которые он принимал. Позже она дорисует детали, но сейчас приходилось работать быстро, чтобы не держать это создание слишком долго в заточении. Она не забыла беспомощность, которую испытала, когда ее зажало машиной, по коже до сих пор пробегала дрожь при одном воспоминании об этом. Потому ей и не хотелось слишком долго удерживать кого бы то ни было в плену.Работу Кэтрин прервала лишь однажды, чтобы перекусить сандвичами и кофе, приготовленными ее тетушкой. Потом опять работала, чувствуя, что сегодня ей определенно везет. После жука попалась зеленая, в тонких светлых прожилках, бабочка. Такие обычно обитают в лесу, но эта решила прогуляться в иные области, где ей пришлось ненадолго задержаться в непонятной прозрачной ловушке. Кэтрин быстро зарисовала ее и даже придумала для этой бабочки целую историю, где та будет щеголять в пышном шифоновом наряде с крошечной сияющей короной на изящной головке.Ближе к вечеру Кэтрин увидела, что сделано уже достаточно, поработала она хорошо, и стала помаленьку собираться. Выбравшись из своей ложбинки, она, прежде чем уйти, постояла, любуясь, морем. Прилив возвращался, и она видела, как линия прибоя все ближе придвигается к камням, захватывая даже часть растительности, ютящейся под обрывом.Налюбовавшись морем, Кэтрин, осторожно пробираясь по тропе, отправилась домой. Там, где тропа слишком близко подходила к краю обрыва, люди ходить опасались, так что сбоку образовались обходные дорожки. Море и ветер скоро заберут и эти полоски земли. Идти тут приходилось осторожно. Упасть с обрыва, особенно теперь, когда с ногой еще не все ладно, было бы крайне нежелательно.И вот, когда Кэтрин обходила одно из таких особо опасных мест, за спиной у нее раздался какой-то звук. Она насторожилась. В последнее время ей приходилось пропускать все, что движется быстрее ее. Люди в основном уступали ей дорогу, однако попадались и такие, что игнорировали или не замечали, как она прихрамывает. Но сейчас Кэтрин находилась не на городском тротуаре, просто отойти в сторону было небезопасно, а потому замерла и решила осмотреться, поскольку один неверный шаг на такой неровной поверхности, и можно потерять равновесие. Выбрав надежное место, она отступила к обочине, так что кто бы ни шел там, сзади, он прекрасно сможет ее обойти.Любопытство и тревога заставили ее обернуться. Не очень-то приятно, что кто-то идет за тобой следом в столь безлюдном месте. Прежде тут никто ей не встречался, а ведь она ходит работать сюда уже довольно долго, так долго, что уже почитала здешние места своими, но это, как видно, совсем не так. И к тревоге примешалось что-то вроде обиды и негодования.Всадника – вот что увидела Кэтрин, обернувшись и тотчас почувствовав резкий укол страха. Всадник – высокий и темный силуэт – будто явился сюда с туманами, наплывшими вчера со стороны моря, те ушли, а он решил остаться. Составляя одно целое с лошадью, всадник возвышался надо всем, окруженный молчанием, холодом и призрачностью.В его явлении была какая-то неотвратимость, что пугало как некий страшный сон наяву. Он будто не принадлежал этому солнечному миру, где летают яркие бабочки, а волны прибоя мирно набегают на прибрежные камни. Было в нем что-то нереальное, тревожащее, и сам он казался сгустком прошлой ночи, явившимся среди бела дня.Прежде ей и в голову не приходило, что кто-то может напасть на нее здесь. Ведь это Корнуолл, дом ее тетушки, безопасное и милое место. И вдруг, стоило возникнуть этому мистическому всаднику, все вокруг перестало быть милым и безопасным, будто мир овеяло сполохом тревоги. Опасность подъехала к ней верхом, к чему Кэтрин совершенно не была готова. ГЛАВА 2 Кэтрин быстро отвернулась, не смея разглядывать всадника. И одного взгляда достаточно. Здесь, в Корнуолле, существует множество легенд, и она с ужасом подумала, что ей явился призрак, а самое ужасное в том, что, стоит ей обернуться, этот фантом тотчас исчезнет.У нее осталось общее впечатление, что всадник вылеплен из тьмы – черные волосы, черная одежда, лошадь тоже черная. Его глаза, глядевшие на нее с каким-то непередаваемым напряжением, заставили сердце девушки дико заколотиться. Ей даже показалось, что вокруг него клубятся обрывки мглистого тумана, будто он и вправду бесшумно прискакал на своей лошади из вчерашнего морского мрака, подавив своей мертвенностью живую трепетность дневного мира.Вдруг осознав, что чуть было не поддалась панике, Кэтрин почувствовала раздражение, даже разозлилась на себя. Побеги она – запросто могла бы упасть с обрыва и расшибиться. А здесь так пустынно, ничего, кроме моря. Бежать… хуже не придумаешь. Да и сколько бы она смогла пробежать? Вряд ли добралась бы и до той, нижней, гораздо более безопасной тропы, что вела к дому ее тетки. Случись что, и она останется здесь одна, без помощи, ибо на многие мили вокруг ни души.Губы Кэтрин сердито поджались. Это же просто смешно! Всего лишь восемь месяцев назад она лицом к лицу столкнулась с самым ужасающим страхом в своей жизни, реальным страхом, а не чем-то, что выползло из ее собственного ночного кошмара. Какие там всадники! Одно воспаленное воображение, вот и все!..Да нет, нет! Кэтрин будто опомнилась. Никакой это не призрак, просто кто-то едет по своим делам на лошади, и он все еще здесь. Стоит только обернуться… С чего бы это ее воображению придумывать такое? По всей вероятности, этот человек просто скажет «Добрый вечер» и проедет мимо.К тому же разве тетя Клэр не говорила, что тут расположены земли Трелони? Значит, этот всадник тоже нарушил границы чужого владения. Так что нечего трястись, а если он заговорит с ней недостаточно почтительно, надо ответить ему достойно и резко. Здесь, на чужой территории, у него не больше прав, чем у нее, она не позволит ему запугать себя.И все же надо что-то делать, решиться на какие-то действия. Хотя бы набраться духу и обернуться…Но незнакомец предвосхитил все ее действия. Кэтрин услышала, что конь тронулся с места и немного приблизился к ней. Она так и не обернулась, чтобы удостовериться в этом, ибо и без того было понятно, что происходит. Когда лошадь подошла почти вплотную к ней, человек заговорил:– Вам известно, что вы вторглись в частное владение?Голос – как тихий скрип гравия, глуховатый, темный, будто омытый морем. Человек говорил спокойно, но в самом звуке голоса было нечто угрожающее.По спине Кэтрин пробежала дрожь, но она остановилась и повернулась к нему лицом. Что же оставалось делать? Бежать? Далеко ли убежишь от всадника? Кроме того, ей была отвратительна мысль показаться нелепой, суетной и неловкой дурой. Она приехала в Корнуолл с благими намерениями, но также и для того, чтобы заглянуть в лицо своему прошлому страху. А здесь пока не происходит ничего страшного. Перед ней не призрак, а всего лишь человек, хотя в этот момент она была весьма невысокого мнения об этом представителе рода людского.Пришлось очень долго поднимать глаза, чтобы добраться взглядом до лица всадника, и грозный вид его, как Кэтрин ни храбрилась, заставил ее сердце болезненно сжаться. Даже пешим этот человек возвышался бы над ней, как башня, а он сидел верхом на огромной черной лошади и потому казался просто великаном, гораздо более огромным, чем она ожидала.Черные как смоль волосы, грозно сдвинутые темные брови. Черные джинсы и черный же грубошерстный свитер с высоким воротом. Но, несмотря на кажущуюся нарочитость, она все же отметила про себя, что оделся он подобным образом не для того, чтобы произвести на кого-то впечатление, не для эффекта. Одежда его была удобна для прогулки верхом. Кроме всего прочего, подобное одеяние весьма ему шло.Поднявшийся с моря ветер шевелил его прямые, блестящие, аккуратно подстриженные волосы, немного, правда, длинноватые для человека подобного типа. Они обрамляли его лицо, спускаясь ниже ушей, что тоже шло ему, и незнакомец, вероятно, знал это. Словом, перед ней был надменный, уверенный в себе, сдержанный и хладнокровный мужчина, и когда Кэтрин немного пришла в себя, то сразу же поняла, с кем ей довелось встретиться. Вспомнились слова тетушки: «темный, как цыган». Да, это он и был, больше некому.Перед ней восседал на лошади сам Джейк Трелони, и тот образ, что она нарисовала в своем воображении прошлой ночью, поник перед реальностью. Реальность была гораздо тревожнее. Теперь она понимала, почему девушки, по словам ее тети, ходили за ним стаей. Бедные девушки не осознавали, как видно, опасности. Кэтрин же ощутила ее сразу.И все же это лишь человек, а не жуткий фантом, не сгусток ночного тумана. И человек-то, как видно, пустой. Вот и поза его чем-то раздражала ее. Да и слова насчет частных владений не выказывали особо большого ума. Тропа эта совершенно никому не нужна, ибо пустынна. Да и опасна к тому же. Обычно частные владения имеют гораздо более удобные и прямые пути следования, какие-нибудь аллеи, например, или посыпанные гравием дорожки…А тут что? Повсюду, насколько простирался взгляд, лишь камни и море, принадлежащее всем, и никто не имеет права присвоить все это. Дом может быть чьим-то, земли и лес – допустим, но лоскуток побережья – часть Корнуолла, которая должна быть доступна всем.– Теоретически – да, согласна, я вторглась в частное владение, – надменно сказала она, стараясь подавить свой страх хотя бы внешне, ибо в душе у нее все еще царило смятение. – Но что значит слово «вторжение»? Я ничего не взяла, не испортила, не оставила никаких следов своего присутствия. Преследовать меня по суду за подобное вторжение было бы просто нелепо. Хотя бы потому, что вам не удастся найти никаких доказательств того, что вам причинен ущерб. Можете, конечно, поискать, но только время зря потеряете.– Хорошо, допустим, что теоретически это абстрактно. Вы сами, однако, крайне осязаемо присутствуете на моей тропе, на моей земле, вот это я и называю вторжением, – неодобрительно проговорил он, глядя на девушку сверху вниз и, к своему удивлению, не видя в ее присутствии ничего «осязаемого», тем более «крайне осязаемого».Самой Кэтрин слово тоже не понравилось. Нечего ее осязать! Что значит «осязаемо» по отношению к ней? Что если он наклонится и прикоснется к ней, придется закричать или убежать, хотя по здравом размышлении именно бежать-то ей и не рекомендуется. Она не робкого десятка, но в данном случае придется сделать исключение и вести себя миролюбиво. Он подавлял ее своим присутствием. Кэтрин никогда в жизни не видела никого, подобного ему, а потому испытывала какой-то непонятный внутренний трепет, который смешивался со страхом, и от этого неуловимого смешения голова ее закружилась.– Тетя предупреждала меня, что я могу нарушить границы чужих владений, – умудрилась она сказать спокойно и даже довольно весело. – Но, честно говоря, я не думала, что кого-то может смутить или рассердить такой пустяк, как мое присутствие на тропе, идущей вдоль обрыва. И вряд ли меня по ошибке можно принять за банду юных хулиганов, крадущихся, чтобы напроказить, да и слишком много лет прошло с тех пор, как я сама лазала в чужие сады за яблоками.С минуту он молча смотрел на нее, слегка приподняв брови, и всю веселость Кэтрин как рукой сняло. Она увидела, что его полночно-черные глаза начинают подозрительно мерцать, и где-то там, в их глубинах, вспыхивают серебристые искры. Но когда на его губах промелькнуло нечто вроде улыбки, она осторожно перевела дыхание. Однако облегчение не было полным, ибо один Бог знал, что могло значить его веселье. Кстати, такое подобие улыбки не назовешь признаком хороших манер. Если это и юмор, то ледяной, отмеренный какой-то очень точно взвешенной порцией. Темные глаза сузились, образовав дотошливо-внимательный прищур.– Ну? – Она агрессивно вздернула подбородок и, поскольку он ничего не сказал, продолжила: – Что вы предпримете? Дадите мне разрешение на продолжение вторжения или выпроводите меня со своей территории со всеми подобающими случаю церемониями?– Что вы здесь делали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Кэтрин поежилась от того, прошлого холода, хотя ее согревали лучи ласкового осеннего солнца, и сосредоточилась на предстоящей работе. Подобные воспоминания бессмысленны. Она решила это давно. боль прошла, хотя она и прихрамывала теперь на одну ногу, которая часто побаливала. Но появилась надежда на полное выздоровление. Она легко отпустила свое прошлое и сейчас даже удивилась, что оно вдруг так ярко ей вспомнилось.В банку угодил жук и теперь раздраженно описывал круги по ее дну. Кэтрин начала зарисовывать его во всех позах, которые он принимал. Позже она дорисует детали, но сейчас приходилось работать быстро, чтобы не держать это создание слишком долго в заточении. Она не забыла беспомощность, которую испытала, когда ее зажало машиной, по коже до сих пор пробегала дрожь при одном воспоминании об этом. Потому ей и не хотелось слишком долго удерживать кого бы то ни было в плену.Работу Кэтрин прервала лишь однажды, чтобы перекусить сандвичами и кофе, приготовленными ее тетушкой. Потом опять работала, чувствуя, что сегодня ей определенно везет. После жука попалась зеленая, в тонких светлых прожилках, бабочка. Такие обычно обитают в лесу, но эта решила прогуляться в иные области, где ей пришлось ненадолго задержаться в непонятной прозрачной ловушке. Кэтрин быстро зарисовала ее и даже придумала для этой бабочки целую историю, где та будет щеголять в пышном шифоновом наряде с крошечной сияющей короной на изящной головке.Ближе к вечеру Кэтрин увидела, что сделано уже достаточно, поработала она хорошо, и стала помаленьку собираться. Выбравшись из своей ложбинки, она, прежде чем уйти, постояла, любуясь, морем. Прилив возвращался, и она видела, как линия прибоя все ближе придвигается к камням, захватывая даже часть растительности, ютящейся под обрывом.Налюбовавшись морем, Кэтрин, осторожно пробираясь по тропе, отправилась домой. Там, где тропа слишком близко подходила к краю обрыва, люди ходить опасались, так что сбоку образовались обходные дорожки. Море и ветер скоро заберут и эти полоски земли. Идти тут приходилось осторожно. Упасть с обрыва, особенно теперь, когда с ногой еще не все ладно, было бы крайне нежелательно.И вот, когда Кэтрин обходила одно из таких особо опасных мест, за спиной у нее раздался какой-то звук. Она насторожилась. В последнее время ей приходилось пропускать все, что движется быстрее ее. Люди в основном уступали ей дорогу, однако попадались и такие, что игнорировали или не замечали, как она прихрамывает. Но сейчас Кэтрин находилась не на городском тротуаре, просто отойти в сторону было небезопасно, а потому замерла и решила осмотреться, поскольку один неверный шаг на такой неровной поверхности, и можно потерять равновесие. Выбрав надежное место, она отступила к обочине, так что кто бы ни шел там, сзади, он прекрасно сможет ее обойти.Любопытство и тревога заставили ее обернуться. Не очень-то приятно, что кто-то идет за тобой следом в столь безлюдном месте. Прежде тут никто ей не встречался, а ведь она ходит работать сюда уже довольно долго, так долго, что уже почитала здешние места своими, но это, как видно, совсем не так. И к тревоге примешалось что-то вроде обиды и негодования.Всадника – вот что увидела Кэтрин, обернувшись и тотчас почувствовав резкий укол страха. Всадник – высокий и темный силуэт – будто явился сюда с туманами, наплывшими вчера со стороны моря, те ушли, а он решил остаться. Составляя одно целое с лошадью, всадник возвышался надо всем, окруженный молчанием, холодом и призрачностью.В его явлении была какая-то неотвратимость, что пугало как некий страшный сон наяву. Он будто не принадлежал этому солнечному миру, где летают яркие бабочки, а волны прибоя мирно набегают на прибрежные камни. Было в нем что-то нереальное, тревожащее, и сам он казался сгустком прошлой ночи, явившимся среди бела дня.Прежде ей и в голову не приходило, что кто-то может напасть на нее здесь. Ведь это Корнуолл, дом ее тетушки, безопасное и милое место. И вдруг, стоило возникнуть этому мистическому всаднику, все вокруг перестало быть милым и безопасным, будто мир овеяло сполохом тревоги. Опасность подъехала к ней верхом, к чему Кэтрин совершенно не была готова. ГЛАВА 2 Кэтрин быстро отвернулась, не смея разглядывать всадника. И одного взгляда достаточно. Здесь, в Корнуолле, существует множество легенд, и она с ужасом подумала, что ей явился призрак, а самое ужасное в том, что, стоит ей обернуться, этот фантом тотчас исчезнет.У нее осталось общее впечатление, что всадник вылеплен из тьмы – черные волосы, черная одежда, лошадь тоже черная. Его глаза, глядевшие на нее с каким-то непередаваемым напряжением, заставили сердце девушки дико заколотиться. Ей даже показалось, что вокруг него клубятся обрывки мглистого тумана, будто он и вправду бесшумно прискакал на своей лошади из вчерашнего морского мрака, подавив своей мертвенностью живую трепетность дневного мира.Вдруг осознав, что чуть было не поддалась панике, Кэтрин почувствовала раздражение, даже разозлилась на себя. Побеги она – запросто могла бы упасть с обрыва и расшибиться. А здесь так пустынно, ничего, кроме моря. Бежать… хуже не придумаешь. Да и сколько бы она смогла пробежать? Вряд ли добралась бы и до той, нижней, гораздо более безопасной тропы, что вела к дому ее тетки. Случись что, и она останется здесь одна, без помощи, ибо на многие мили вокруг ни души.Губы Кэтрин сердито поджались. Это же просто смешно! Всего лишь восемь месяцев назад она лицом к лицу столкнулась с самым ужасающим страхом в своей жизни, реальным страхом, а не чем-то, что выползло из ее собственного ночного кошмара. Какие там всадники! Одно воспаленное воображение, вот и все!..Да нет, нет! Кэтрин будто опомнилась. Никакой это не призрак, просто кто-то едет по своим делам на лошади, и он все еще здесь. Стоит только обернуться… С чего бы это ее воображению придумывать такое? По всей вероятности, этот человек просто скажет «Добрый вечер» и проедет мимо.К тому же разве тетя Клэр не говорила, что тут расположены земли Трелони? Значит, этот всадник тоже нарушил границы чужого владения. Так что нечего трястись, а если он заговорит с ней недостаточно почтительно, надо ответить ему достойно и резко. Здесь, на чужой территории, у него не больше прав, чем у нее, она не позволит ему запугать себя.И все же надо что-то делать, решиться на какие-то действия. Хотя бы набраться духу и обернуться…Но незнакомец предвосхитил все ее действия. Кэтрин услышала, что конь тронулся с места и немного приблизился к ней. Она так и не обернулась, чтобы удостовериться в этом, ибо и без того было понятно, что происходит. Когда лошадь подошла почти вплотную к ней, человек заговорил:– Вам известно, что вы вторглись в частное владение?Голос – как тихий скрип гравия, глуховатый, темный, будто омытый морем. Человек говорил спокойно, но в самом звуке голоса было нечто угрожающее.По спине Кэтрин пробежала дрожь, но она остановилась и повернулась к нему лицом. Что же оставалось делать? Бежать? Далеко ли убежишь от всадника? Кроме того, ей была отвратительна мысль показаться нелепой, суетной и неловкой дурой. Она приехала в Корнуолл с благими намерениями, но также и для того, чтобы заглянуть в лицо своему прошлому страху. А здесь пока не происходит ничего страшного. Перед ней не призрак, а всего лишь человек, хотя в этот момент она была весьма невысокого мнения об этом представителе рода людского.Пришлось очень долго поднимать глаза, чтобы добраться взглядом до лица всадника, и грозный вид его, как Кэтрин ни храбрилась, заставил ее сердце болезненно сжаться. Даже пешим этот человек возвышался бы над ней, как башня, а он сидел верхом на огромной черной лошади и потому казался просто великаном, гораздо более огромным, чем она ожидала.Черные как смоль волосы, грозно сдвинутые темные брови. Черные джинсы и черный же грубошерстный свитер с высоким воротом. Но, несмотря на кажущуюся нарочитость, она все же отметила про себя, что оделся он подобным образом не для того, чтобы произвести на кого-то впечатление, не для эффекта. Одежда его была удобна для прогулки верхом. Кроме всего прочего, подобное одеяние весьма ему шло.Поднявшийся с моря ветер шевелил его прямые, блестящие, аккуратно подстриженные волосы, немного, правда, длинноватые для человека подобного типа. Они обрамляли его лицо, спускаясь ниже ушей, что тоже шло ему, и незнакомец, вероятно, знал это. Словом, перед ней был надменный, уверенный в себе, сдержанный и хладнокровный мужчина, и когда Кэтрин немного пришла в себя, то сразу же поняла, с кем ей довелось встретиться. Вспомнились слова тетушки: «темный, как цыган». Да, это он и был, больше некому.Перед ней восседал на лошади сам Джейк Трелони, и тот образ, что она нарисовала в своем воображении прошлой ночью, поник перед реальностью. Реальность была гораздо тревожнее. Теперь она понимала, почему девушки, по словам ее тети, ходили за ним стаей. Бедные девушки не осознавали, как видно, опасности. Кэтрин же ощутила ее сразу.И все же это лишь человек, а не жуткий фантом, не сгусток ночного тумана. И человек-то, как видно, пустой. Вот и поза его чем-то раздражала ее. Да и слова насчет частных владений не выказывали особо большого ума. Тропа эта совершенно никому не нужна, ибо пустынна. Да и опасна к тому же. Обычно частные владения имеют гораздо более удобные и прямые пути следования, какие-нибудь аллеи, например, или посыпанные гравием дорожки…А тут что? Повсюду, насколько простирался взгляд, лишь камни и море, принадлежащее всем, и никто не имеет права присвоить все это. Дом может быть чьим-то, земли и лес – допустим, но лоскуток побережья – часть Корнуолла, которая должна быть доступна всем.– Теоретически – да, согласна, я вторглась в частное владение, – надменно сказала она, стараясь подавить свой страх хотя бы внешне, ибо в душе у нее все еще царило смятение. – Но что значит слово «вторжение»? Я ничего не взяла, не испортила, не оставила никаких следов своего присутствия. Преследовать меня по суду за подобное вторжение было бы просто нелепо. Хотя бы потому, что вам не удастся найти никаких доказательств того, что вам причинен ущерб. Можете, конечно, поискать, но только время зря потеряете.– Хорошо, допустим, что теоретически это абстрактно. Вы сами, однако, крайне осязаемо присутствуете на моей тропе, на моей земле, вот это я и называю вторжением, – неодобрительно проговорил он, глядя на девушку сверху вниз и, к своему удивлению, не видя в ее присутствии ничего «осязаемого», тем более «крайне осязаемого».Самой Кэтрин слово тоже не понравилось. Нечего ее осязать! Что значит «осязаемо» по отношению к ней? Что если он наклонится и прикоснется к ней, придется закричать или убежать, хотя по здравом размышлении именно бежать-то ей и не рекомендуется. Она не робкого десятка, но в данном случае придется сделать исключение и вести себя миролюбиво. Он подавлял ее своим присутствием. Кэтрин никогда в жизни не видела никого, подобного ему, а потому испытывала какой-то непонятный внутренний трепет, который смешивался со страхом, и от этого неуловимого смешения голова ее закружилась.– Тетя предупреждала меня, что я могу нарушить границы чужих владений, – умудрилась она сказать спокойно и даже довольно весело. – Но, честно говоря, я не думала, что кого-то может смутить или рассердить такой пустяк, как мое присутствие на тропе, идущей вдоль обрыва. И вряд ли меня по ошибке можно принять за банду юных хулиганов, крадущихся, чтобы напроказить, да и слишком много лет прошло с тех пор, как я сама лазала в чужие сады за яблоками.С минуту он молча смотрел на нее, слегка приподняв брови, и всю веселость Кэтрин как рукой сняло. Она увидела, что его полночно-черные глаза начинают подозрительно мерцать, и где-то там, в их глубинах, вспыхивают серебристые искры. Но когда на его губах промелькнуло нечто вроде улыбки, она осторожно перевела дыхание. Однако облегчение не было полным, ибо один Бог знал, что могло значить его веселье. Кстати, такое подобие улыбки не назовешь признаком хороших манер. Если это и юмор, то ледяной, отмеренный какой-то очень точно взвешенной порцией. Темные глаза сузились, образовав дотошливо-внимательный прищур.– Ну? – Она агрессивно вздернула подбородок и, поскольку он ничего не сказал, продолжила: – Что вы предпримете? Дадите мне разрешение на продолжение вторжения или выпроводите меня со своей территории со всеми подобающими случаю церемониями?– Что вы здесь делали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38