Действуя при помощи и поддержке лоббистов и групп давления, они будут работать, как лучшие современные рефери на футбольном поле сражающихся за прибыль предприятий.
Цели у этих слуг общества будут абсолютно чисты, а их деятельность – сродни миссионерской. Но в ней не будет ничего идеалистического: никакого нового советского человека, никакого провидения, никакой американской мечты , никакого священного халифата. Не будет завоевательных войн, революций, политики «большого скачка». Это политическая модель стабильного капиталистического национального государства с открытой бухгалтерией, низким уровнем инфляции, стабильными ценами, небольшим государственным сектором, сбалансированным бюджетом, низкими налогами, свободным капиталистическим рынком, независимым от политики центральных банков, прямой иностранной собственностью в промышленности, полностью конвертируемой валютой, приватизированным телевидением и фактической приватизацией всего, что можно приватизировать.
Вот такая история. Это и есть реальное управление. В такой стране почти невозможны жестокость, погромы, скандальные кампании и марши протеста, то есть фактически нет ничего интересного. Почти как Лихтенштейн, только еще спокойнее. Именно так всегда вели себя самые малые и самые слабые страны мира. Вежливо. Предсказуемо. Располагающе.
Для великой страны подобное положение страшно унизительно. Ни один патриот не пожелает столь жалкой участи собственной империи. Но такое происходит и по весьма существенной причине. Именно такого скромного, честного и благородного поведения и ждут иностранцы от вашей страны. В результате – правительства держав с удивлением обнаруживают, что ведут себя, как правительства малых стран. Свободу их действий жестко ограничили стремительные потоки международного капитала и средства массовой информации.
У подвергшихся всесторонней глобализации стран Нового мирового порядка основные покупатели и основные рынки находятся за границей. Они мгновенно могут подорвать вашу национальную валюту и в одночасье разорить ваши банки. Благодаря телекоммуникациям каждый может подсмотреть, как идут ваши дела. В эпоху заката государственного суверенитета все страны вынуждены вести себя как малые.
Если вы богаты и вежливы, иностранные инвесторы не обратят ни малейшего внимания на вашу раздутую национальную мифологию. Их совершенно не волнует историческая миссия или особенности национального характера вашего избранного Богом народа. Они воспримут ваши патриотические сантименты как симптом мании величия. Возможно, они и испытывают самые пылкие чувства к собственной родине, но от вас не станут терпеть ничего подобного. Им нужно лишь знать, смогут ли они вложить капитал в экономику вашего региона и получить хорошую прибыль. Эти деньги исчезнут со скоростью света, едва они заметят у вас какие-либо симптомы фанатизма.
В наши дни существует множество фанатиков, но нет ни первой, ни второй, ни третьей Организации всемирной торговли. Есть только одна. Нет эффективных рецептов процветания нации в изоляции. Стоит вам лишь чуть затемнить сеть на своих государственных границах, как промышленность придет в упадок, а самые лучшие и самые умные эмигрируют за границу. Куда уезжают образованные люди, куда тянутся лучшие умы? Где предпочитают жить самые квалифицированные и богатые диаспоры планеты? Воткните на карте в том месте булавки – в будущем эти страны будут процветать.
Новому мировому порядку явно не хватает Нового глобального гражданского общества. Национальные политики не тратят своей энергии на тех, кто не числится среди их избирателей, если только там не раздается криков, не вспыхивает пожара международной напряженности, в таком случае многие страны спешат взяться за оружие. Новый мировой порядок все еще зависит от национальных государств, которые должны обеспечивать его цивилизованность, даже когда государства раскалываются, начинается хаос и надправительственные сети становятся более сильными, а зачастую и более невменяемыми.
Проблемы торговли стоят в процессе глобализации на первом и самом важном месте, потому что это самая простая его часть. Громадный прогресс был достигнут благодаря переговорам о поставке товаров и услуг через национальные границы. Новый мировой порядок – очень материалистический режим, и самая важная вещь в нем – транспортировка грузов. Многие находят подобную ситуацию политически недальновидной, интеллектуально не продуктивной, создающей возможности для коммерческой эксплуатации и оскорбляющей мораль. Но проанализировать ситуацию не значит предложить решение проблемы. Пока не существует ни одной разумной альтернативы, ни одной рабочей модели глобального развития по другому пути. Нет даже идей по поводу ее создания.
Биполярное противостояние государственного контроля и государственного капитализма закончилось вместе с холодной войной. Сейчас нет подобного соперничества идей. Осталась лишь разница между функциональностью и дисфункциональностью, между Технократом и Эксцентриком. Либо вы участвуете в соревнованиях на глобальном рынке, либо нет. Некоторые страны продвигаются быстро, некоторые – весьма неохотно, но дорога у всех одна. Падение или отказ от участия в соревнованиях – и твоя судьба уже решена. Это сточная канава. Район с красными фонарями. Это выгребная яма Нового мирового беспорядка, которую мы посетили в четвертой сцене. Это обширное царство париев и наркотеррора военных вождей.
Политические идеи не важны, в отличие от правительств. Каждый, кто выйдет за дверь отеля в развивающейся стране, убедится, как много значат правительства. Контрасты пейзажа нашей планеты прекрасно видны из иллюминатора самолета, когда смотришь на линии границ между странами. Здесь у правительств еще уйма работы. На нашей планете ее непочатый край. Но не идеологической. Она заключается в четкости исполнения, функциональности и возврате капиталовложений.
Технократы доминируют, но не потому, что нашли Единственный Истинный Путь, являющийся кульминацией истории, а потому, что поддерживают технические изобретения. Они готовы отказаться от нравственной уверенности предыдущих столетий и радикальным образом подвергнуть население постиндустриальной нестабильности. Они доминируют, несмотря на конкуренцию, потому что готовы быстро изменять средства производства и расширять возможности. Технократы не боятся риска: отравляющего эффекта телевизионной сети, транспортных пробок, ядерного оружия и генетически модифицированной пищи, господства монокультуры, краха доткомов, коровьего бешенства в гамбургерах и вируса СПИДа в хранилищах донорской крови. Они терпят эту изнанку, так как лицевая сторона приносит уйму денег, а те, кто думают по-другому, отнюдь не преуспевают. Это того стоит.
Новый мировой беспорядок – место полного краха. Живущие там несчастные безнадежно отчаянны, но даже риск не принесет им процветания – их режимы слишком нестабильны, чтобы поддерживать какое-либо развитие и научные разработки. Так что эти районы превратились во всемирные трущобы, глобальный бордель и опиумный приют, зарабатывающий свои деньги на пороках.
Жестокие авторитарные режимы – масштабные эксперименты в дисфункциональных государственных моделях – вышли из моды. Они могут устраивать грандиозные спектакли в открытом космосе, запуская спутники наблюдения, но не способны к введению инноваций в повседневную жизнь. Пронырливое капиталистическое «созидательное разрушение» обогнало перманентную революцию. В местах, где создаются инновации, – скучные, расчетливые, сухие функциональные правительства.
Когда-то, давным-давно, технократов было мало. До Второй мировой войны правительства не проявляли особого желания поддерживать научно-технические исследования. На длинноволосых и яйцеголовых надо слишком много потратить: одевать их и кормить. Их абстрактная продукция представляла для политиков весьма сомнительную ценность. Потом появились радары и «Манхэттенский проект». Так началась холодная война.
Оглушительный успех «Манхэттенского проекта» Ванневера Буша сделал США первой ядерной супердержавой. Это создало новое и отчетливое взаимопонимание между Вашингтоном и технократией. Во время развернувшейся впоследствии войны Ванневер Буш создал Национальный научный фонд. Делом последнего стало собственно развитие национальной науки.
Американские ученые должны были получать средства из бюджетных фондов и обеспечивать Америке превосходство во всех областях высоких технологий. Превосходство не только в ядерной физике, но и во всех остальных отраслях, указанных налогоплательщиками. Американской науке предписывалось исследовать «бесконечные границы» нового знания, в то время как правительство платило по счетам. Блестящий план социальных реформ небывалых масштабов. Как и бомба, он начался с оторванной от жизни мечты кучки интеллектуалов. Но он и сработал, как бомба. Он все изменил.
Большая наука, утвердившись, создала колыбель современной технократии. Но есть и качественное отличие. Наука Нового мирового порядка больше не является национальной. Она не ограничена государственными границами и больше не имеет дела со знанием. Наука Нового мирового порядка не занимается военной безопасностью и общественным благом. Она занята лишь интеллектуальной собственностью. Не командами и контролем, а борьбой за умы и рынки. Это ведет к новой форме господства, заключающейся не в запугивании людей атомными бомбами, а окручивании их сетями. Идеальный иностранец сегодня – это мирный, зависимый, вынужденный играть в твою игру человек. Его страна всегда тянется за лидером на солидной дистанции, определяемой техническим развитием.
Правительство в подобных условиях по-прежнему остается правительством, но это уже не люди-во-всеоружии. У них больше нет романтических лозунгов и агрессивных доктрин. У них больше нет стран-врагов, только конкуренты. Правительства при подобных обстоятельствах больше не могут объявлять о своем историческом предназначении или называть себя «последней надеждой человечества». Политиканы все еще пытаются прибегать к подобной риторике – без нее может сложиться впечатление, что они не хотят получить работу: в частности, Тони Блэр при любой возможности дул в любимую трубу Уинстона Черчилля, так что сами британцы стали жаловаться, что их нация слишком мала для столь великих свершений. Но даже речи американских политиков, титулованных лидеров уникальной сверхдержавы, звучат довольно глупо, когда они обращаются к возвышенным темам высшей справедливости и эры всеобщего процветания. Напоминает ситуацию с парнем, содержащим компьютерный магазин и объявившим себя Наполеоном.
Правительствам для выполнения своей работы не надо становиться на дорогу, ведущую в Утопию. Правительства могут оценить долгосрочные перспективы там, где этого не могут сделать индустрии. Расширять сети, обеспечивать функционирование дорог и аэропортов. Поддерживать открытые системы, способствующие расширению возможностей, что станет моментальной смертью для олигархов и монополий. Предоставлять гарантии, которые позволят населению приспособиться к быстро меняющейся ситуации. Гарантировать честность судов и выборов. Обеспечивать работу канализации и не допускать эпидемий. Подобные вещи не требуют безграничной преданности и осознанной жертвы от поднявшихся в едином порыве масс. Они не священны, не романтичны и даже едва ли патриотичны. Это незаметная работа по управлению государством, но она должна быть сделана. Если делать ее хорошо, народ процветает, если делать плохо или не делать вовсе, народ страдает.
Шекспировский судья с его строгим взором и аккуратно подстриженной бородкой был бы счастлив в подобном учреждении. Может показаться, что «тут и сказке конец», но призывы к высшей исторической справедливости пользуются слишком обширным спросом в низах. С точки зрения XX века, измученного воплями фанатиков и лагерями смерти, подобная спокойная, зрелая и довольно скучная система выглядит вполне привлекательно. Эта цивилизация функциональна, практична, разумна и даже может стать прекрасной, если нанять подходящих людей, которые создадут ее основы.
Для лучшего понимания политики XXI века надо найти факторы, не имеющие исторических прецедентов. Эти факторы будут придавать политике XXI века ее характерную окраску. Какие же из них актуальны лишь для этого столетия? И в чем их неповторимость и новизна? Не будничность и серость будут отличать правительства завтрашнего дня. И даже не самоубийственная безнадежность для всего ампутированного и фанатичного. Это потрясающий уровень развития сетей.
На протяжении всей истории человечества связь была секретным, дорогим и сложным предприятием. Ею занимались правительства. Грамотным, бывшим незначительной частью населения, платили, чтобы они пачкали чернилами бумагу и вели необходимую документацию по учету житниц и налогоплательщиков. Это были египетские писцы, китайские ученые бюрократы и средневековые клерки.
В XXI столетии подобных ограничений уже нет. Оно переполнено банками данных, волны разных диапазонов пересекают его вдоль и поперек, а уровень образования поднялся до небес. Так что Новый мировой порядок не будет привычной империей. Это военно-развлекательный комплекс, опутанный сетями с псевдобиологическими свойствами.
При подобных обстоятельствах национальное правительство не может охарактеризовать реальность с помощью нескольких позолоченных свитков. При чрезвычайных обстоятельствах оно будет лезть из кожи для обеспечения цензуры, зрелищности и плести интриги, такова уж природа военно-развлекательного комплекса, но за пределами этого залатанного королевства все и каждый будут поднимать его на смех.
Имея достаточно аппаратуры и веские мотивы для ее использования, каждый становится источником массовой информации. Средства массовой информации заваливают всех работой – даже террористы-луддиты [40] поставляют свои видеопроповеди джихада в средства массовой информации. Политики оказываются лишь одними из пользователей Сети. Они не контролируют и глобальную транспортную сеть. Это лишь те, кто несет ответственность в случае всеобщей паники.
Если определять основных игроков в информационных сетях, это, без сомнения, будут не политики. Это мультинациональные медиа-гиганты, такие как AOL Time Warner, монополистические титаны программного обеспечения, как Microsoft, и разведывательные институты, подобные ECHELON. Обратите внимание, что не они создали Интернет, но они защитили его от демократических перемен. Первый опутает правительство со всех сторон, второй разобьет его в суде, а третьего даже не существует официально.
Если проанализировать освещение американской политики средствами массовой информации, станет очевидной одна очень странная вещь. Хотя все комментаторы обычно ссылаются на «американский народ», никто на самом деле не хочет быть им. «Американский народ» – своего рода официальный миф, такой же как флогистон или философский камень.
Каждый настоящий американец в Соединенных Штатах считает себя необыкновенно опытным и искушенным гражданином. Никто не воспринимает речи политиков всерьез. Политические заявления подробно анализируются учеными мужьями на предмет рассчитанной привлекательности для различных слоев населения и заинтересованных групп. Так что ни одного американца никогда не трогают эти речи. Напротив, каждый считает себя мастером интриг и включает телевизор во время ток-шоу лишь затем, чтобы услышать, будет ли сказано то, что он предполагал услышать. Политиков ценят за способность оставаться на волне и использовать силу своего макиавеллистского очарования. Их безжалостно отвергают как глупых, сумасшедших или отживших свой век, если складывается впечатление, что они верят собственным пресс-релизам.
Во время предварительных выборов никто не ходит по домам, чтобы пробудить политическое сознание инертного населения. Американская политика стала совершенно неуправляемым, абстрактным и виртуальным процессом. Устроители кампаний тратят громадные суммы на то, чтобы устроить себе ритуальные шоу в средствах массовой информации, которые затем подвергаются психоанализу в связи с эффективностью воздействия на телезрителей. В подобной атмосфере испаряются простые, искренние политические убеждения: их сменяет не просто цинизм, а информационная грамотность населения, достаточно умудренного, чтобы думать и поступать подобно профессиональным политикам.
Профессиональная политика сегодня сильно напоминает торговлю лошадьми в задымленных помещениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Цели у этих слуг общества будут абсолютно чисты, а их деятельность – сродни миссионерской. Но в ней не будет ничего идеалистического: никакого нового советского человека, никакого провидения, никакой американской мечты , никакого священного халифата. Не будет завоевательных войн, революций, политики «большого скачка». Это политическая модель стабильного капиталистического национального государства с открытой бухгалтерией, низким уровнем инфляции, стабильными ценами, небольшим государственным сектором, сбалансированным бюджетом, низкими налогами, свободным капиталистическим рынком, независимым от политики центральных банков, прямой иностранной собственностью в промышленности, полностью конвертируемой валютой, приватизированным телевидением и фактической приватизацией всего, что можно приватизировать.
Вот такая история. Это и есть реальное управление. В такой стране почти невозможны жестокость, погромы, скандальные кампании и марши протеста, то есть фактически нет ничего интересного. Почти как Лихтенштейн, только еще спокойнее. Именно так всегда вели себя самые малые и самые слабые страны мира. Вежливо. Предсказуемо. Располагающе.
Для великой страны подобное положение страшно унизительно. Ни один патриот не пожелает столь жалкой участи собственной империи. Но такое происходит и по весьма существенной причине. Именно такого скромного, честного и благородного поведения и ждут иностранцы от вашей страны. В результате – правительства держав с удивлением обнаруживают, что ведут себя, как правительства малых стран. Свободу их действий жестко ограничили стремительные потоки международного капитала и средства массовой информации.
У подвергшихся всесторонней глобализации стран Нового мирового порядка основные покупатели и основные рынки находятся за границей. Они мгновенно могут подорвать вашу национальную валюту и в одночасье разорить ваши банки. Благодаря телекоммуникациям каждый может подсмотреть, как идут ваши дела. В эпоху заката государственного суверенитета все страны вынуждены вести себя как малые.
Если вы богаты и вежливы, иностранные инвесторы не обратят ни малейшего внимания на вашу раздутую национальную мифологию. Их совершенно не волнует историческая миссия или особенности национального характера вашего избранного Богом народа. Они воспримут ваши патриотические сантименты как симптом мании величия. Возможно, они и испытывают самые пылкие чувства к собственной родине, но от вас не станут терпеть ничего подобного. Им нужно лишь знать, смогут ли они вложить капитал в экономику вашего региона и получить хорошую прибыль. Эти деньги исчезнут со скоростью света, едва они заметят у вас какие-либо симптомы фанатизма.
В наши дни существует множество фанатиков, но нет ни первой, ни второй, ни третьей Организации всемирной торговли. Есть только одна. Нет эффективных рецептов процветания нации в изоляции. Стоит вам лишь чуть затемнить сеть на своих государственных границах, как промышленность придет в упадок, а самые лучшие и самые умные эмигрируют за границу. Куда уезжают образованные люди, куда тянутся лучшие умы? Где предпочитают жить самые квалифицированные и богатые диаспоры планеты? Воткните на карте в том месте булавки – в будущем эти страны будут процветать.
Новому мировому порядку явно не хватает Нового глобального гражданского общества. Национальные политики не тратят своей энергии на тех, кто не числится среди их избирателей, если только там не раздается криков, не вспыхивает пожара международной напряженности, в таком случае многие страны спешат взяться за оружие. Новый мировой порядок все еще зависит от национальных государств, которые должны обеспечивать его цивилизованность, даже когда государства раскалываются, начинается хаос и надправительственные сети становятся более сильными, а зачастую и более невменяемыми.
Проблемы торговли стоят в процессе глобализации на первом и самом важном месте, потому что это самая простая его часть. Громадный прогресс был достигнут благодаря переговорам о поставке товаров и услуг через национальные границы. Новый мировой порядок – очень материалистический режим, и самая важная вещь в нем – транспортировка грузов. Многие находят подобную ситуацию политически недальновидной, интеллектуально не продуктивной, создающей возможности для коммерческой эксплуатации и оскорбляющей мораль. Но проанализировать ситуацию не значит предложить решение проблемы. Пока не существует ни одной разумной альтернативы, ни одной рабочей модели глобального развития по другому пути. Нет даже идей по поводу ее создания.
Биполярное противостояние государственного контроля и государственного капитализма закончилось вместе с холодной войной. Сейчас нет подобного соперничества идей. Осталась лишь разница между функциональностью и дисфункциональностью, между Технократом и Эксцентриком. Либо вы участвуете в соревнованиях на глобальном рынке, либо нет. Некоторые страны продвигаются быстро, некоторые – весьма неохотно, но дорога у всех одна. Падение или отказ от участия в соревнованиях – и твоя судьба уже решена. Это сточная канава. Район с красными фонарями. Это выгребная яма Нового мирового беспорядка, которую мы посетили в четвертой сцене. Это обширное царство париев и наркотеррора военных вождей.
Политические идеи не важны, в отличие от правительств. Каждый, кто выйдет за дверь отеля в развивающейся стране, убедится, как много значат правительства. Контрасты пейзажа нашей планеты прекрасно видны из иллюминатора самолета, когда смотришь на линии границ между странами. Здесь у правительств еще уйма работы. На нашей планете ее непочатый край. Но не идеологической. Она заключается в четкости исполнения, функциональности и возврате капиталовложений.
Технократы доминируют, но не потому, что нашли Единственный Истинный Путь, являющийся кульминацией истории, а потому, что поддерживают технические изобретения. Они готовы отказаться от нравственной уверенности предыдущих столетий и радикальным образом подвергнуть население постиндустриальной нестабильности. Они доминируют, несмотря на конкуренцию, потому что готовы быстро изменять средства производства и расширять возможности. Технократы не боятся риска: отравляющего эффекта телевизионной сети, транспортных пробок, ядерного оружия и генетически модифицированной пищи, господства монокультуры, краха доткомов, коровьего бешенства в гамбургерах и вируса СПИДа в хранилищах донорской крови. Они терпят эту изнанку, так как лицевая сторона приносит уйму денег, а те, кто думают по-другому, отнюдь не преуспевают. Это того стоит.
Новый мировой беспорядок – место полного краха. Живущие там несчастные безнадежно отчаянны, но даже риск не принесет им процветания – их режимы слишком нестабильны, чтобы поддерживать какое-либо развитие и научные разработки. Так что эти районы превратились во всемирные трущобы, глобальный бордель и опиумный приют, зарабатывающий свои деньги на пороках.
Жестокие авторитарные режимы – масштабные эксперименты в дисфункциональных государственных моделях – вышли из моды. Они могут устраивать грандиозные спектакли в открытом космосе, запуская спутники наблюдения, но не способны к введению инноваций в повседневную жизнь. Пронырливое капиталистическое «созидательное разрушение» обогнало перманентную революцию. В местах, где создаются инновации, – скучные, расчетливые, сухие функциональные правительства.
Когда-то, давным-давно, технократов было мало. До Второй мировой войны правительства не проявляли особого желания поддерживать научно-технические исследования. На длинноволосых и яйцеголовых надо слишком много потратить: одевать их и кормить. Их абстрактная продукция представляла для политиков весьма сомнительную ценность. Потом появились радары и «Манхэттенский проект». Так началась холодная война.
Оглушительный успех «Манхэттенского проекта» Ванневера Буша сделал США первой ядерной супердержавой. Это создало новое и отчетливое взаимопонимание между Вашингтоном и технократией. Во время развернувшейся впоследствии войны Ванневер Буш создал Национальный научный фонд. Делом последнего стало собственно развитие национальной науки.
Американские ученые должны были получать средства из бюджетных фондов и обеспечивать Америке превосходство во всех областях высоких технологий. Превосходство не только в ядерной физике, но и во всех остальных отраслях, указанных налогоплательщиками. Американской науке предписывалось исследовать «бесконечные границы» нового знания, в то время как правительство платило по счетам. Блестящий план социальных реформ небывалых масштабов. Как и бомба, он начался с оторванной от жизни мечты кучки интеллектуалов. Но он и сработал, как бомба. Он все изменил.
Большая наука, утвердившись, создала колыбель современной технократии. Но есть и качественное отличие. Наука Нового мирового порядка больше не является национальной. Она не ограничена государственными границами и больше не имеет дела со знанием. Наука Нового мирового порядка не занимается военной безопасностью и общественным благом. Она занята лишь интеллектуальной собственностью. Не командами и контролем, а борьбой за умы и рынки. Это ведет к новой форме господства, заключающейся не в запугивании людей атомными бомбами, а окручивании их сетями. Идеальный иностранец сегодня – это мирный, зависимый, вынужденный играть в твою игру человек. Его страна всегда тянется за лидером на солидной дистанции, определяемой техническим развитием.
Правительство в подобных условиях по-прежнему остается правительством, но это уже не люди-во-всеоружии. У них больше нет романтических лозунгов и агрессивных доктрин. У них больше нет стран-врагов, только конкуренты. Правительства при подобных обстоятельствах больше не могут объявлять о своем историческом предназначении или называть себя «последней надеждой человечества». Политиканы все еще пытаются прибегать к подобной риторике – без нее может сложиться впечатление, что они не хотят получить работу: в частности, Тони Блэр при любой возможности дул в любимую трубу Уинстона Черчилля, так что сами британцы стали жаловаться, что их нация слишком мала для столь великих свершений. Но даже речи американских политиков, титулованных лидеров уникальной сверхдержавы, звучат довольно глупо, когда они обращаются к возвышенным темам высшей справедливости и эры всеобщего процветания. Напоминает ситуацию с парнем, содержащим компьютерный магазин и объявившим себя Наполеоном.
Правительствам для выполнения своей работы не надо становиться на дорогу, ведущую в Утопию. Правительства могут оценить долгосрочные перспективы там, где этого не могут сделать индустрии. Расширять сети, обеспечивать функционирование дорог и аэропортов. Поддерживать открытые системы, способствующие расширению возможностей, что станет моментальной смертью для олигархов и монополий. Предоставлять гарантии, которые позволят населению приспособиться к быстро меняющейся ситуации. Гарантировать честность судов и выборов. Обеспечивать работу канализации и не допускать эпидемий. Подобные вещи не требуют безграничной преданности и осознанной жертвы от поднявшихся в едином порыве масс. Они не священны, не романтичны и даже едва ли патриотичны. Это незаметная работа по управлению государством, но она должна быть сделана. Если делать ее хорошо, народ процветает, если делать плохо или не делать вовсе, народ страдает.
Шекспировский судья с его строгим взором и аккуратно подстриженной бородкой был бы счастлив в подобном учреждении. Может показаться, что «тут и сказке конец», но призывы к высшей исторической справедливости пользуются слишком обширным спросом в низах. С точки зрения XX века, измученного воплями фанатиков и лагерями смерти, подобная спокойная, зрелая и довольно скучная система выглядит вполне привлекательно. Эта цивилизация функциональна, практична, разумна и даже может стать прекрасной, если нанять подходящих людей, которые создадут ее основы.
Для лучшего понимания политики XXI века надо найти факторы, не имеющие исторических прецедентов. Эти факторы будут придавать политике XXI века ее характерную окраску. Какие же из них актуальны лишь для этого столетия? И в чем их неповторимость и новизна? Не будничность и серость будут отличать правительства завтрашнего дня. И даже не самоубийственная безнадежность для всего ампутированного и фанатичного. Это потрясающий уровень развития сетей.
На протяжении всей истории человечества связь была секретным, дорогим и сложным предприятием. Ею занимались правительства. Грамотным, бывшим незначительной частью населения, платили, чтобы они пачкали чернилами бумагу и вели необходимую документацию по учету житниц и налогоплательщиков. Это были египетские писцы, китайские ученые бюрократы и средневековые клерки.
В XXI столетии подобных ограничений уже нет. Оно переполнено банками данных, волны разных диапазонов пересекают его вдоль и поперек, а уровень образования поднялся до небес. Так что Новый мировой порядок не будет привычной империей. Это военно-развлекательный комплекс, опутанный сетями с псевдобиологическими свойствами.
При подобных обстоятельствах национальное правительство не может охарактеризовать реальность с помощью нескольких позолоченных свитков. При чрезвычайных обстоятельствах оно будет лезть из кожи для обеспечения цензуры, зрелищности и плести интриги, такова уж природа военно-развлекательного комплекса, но за пределами этого залатанного королевства все и каждый будут поднимать его на смех.
Имея достаточно аппаратуры и веские мотивы для ее использования, каждый становится источником массовой информации. Средства массовой информации заваливают всех работой – даже террористы-луддиты [40] поставляют свои видеопроповеди джихада в средства массовой информации. Политики оказываются лишь одними из пользователей Сети. Они не контролируют и глобальную транспортную сеть. Это лишь те, кто несет ответственность в случае всеобщей паники.
Если определять основных игроков в информационных сетях, это, без сомнения, будут не политики. Это мультинациональные медиа-гиганты, такие как AOL Time Warner, монополистические титаны программного обеспечения, как Microsoft, и разведывательные институты, подобные ECHELON. Обратите внимание, что не они создали Интернет, но они защитили его от демократических перемен. Первый опутает правительство со всех сторон, второй разобьет его в суде, а третьего даже не существует официально.
Если проанализировать освещение американской политики средствами массовой информации, станет очевидной одна очень странная вещь. Хотя все комментаторы обычно ссылаются на «американский народ», никто на самом деле не хочет быть им. «Американский народ» – своего рода официальный миф, такой же как флогистон или философский камень.
Каждый настоящий американец в Соединенных Штатах считает себя необыкновенно опытным и искушенным гражданином. Никто не воспринимает речи политиков всерьез. Политические заявления подробно анализируются учеными мужьями на предмет рассчитанной привлекательности для различных слоев населения и заинтересованных групп. Так что ни одного американца никогда не трогают эти речи. Напротив, каждый считает себя мастером интриг и включает телевизор во время ток-шоу лишь затем, чтобы услышать, будет ли сказано то, что он предполагал услышать. Политиков ценят за способность оставаться на волне и использовать силу своего макиавеллистского очарования. Их безжалостно отвергают как глупых, сумасшедших или отживших свой век, если складывается впечатление, что они верят собственным пресс-релизам.
Во время предварительных выборов никто не ходит по домам, чтобы пробудить политическое сознание инертного населения. Американская политика стала совершенно неуправляемым, абстрактным и виртуальным процессом. Устроители кампаний тратят громадные суммы на то, чтобы устроить себе ритуальные шоу в средствах массовой информации, которые затем подвергаются психоанализу в связи с эффективностью воздействия на телезрителей. В подобной атмосфере испаряются простые, искренние политические убеждения: их сменяет не просто цинизм, а информационная грамотность населения, достаточно умудренного, чтобы думать и поступать подобно профессиональным политикам.
Профессиональная политика сегодня сильно напоминает торговлю лошадьми в задымленных помещениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30