Письмо не показывай Па, незачем нервировать старика, мы и так доставили е
му столько горя в жизни.
Фрэнк просит передать тебе привет, ты же знаешь, что заставить его написа
ть хоть пять слов Ц так же невозможно, как курицу научить манерам льва.
Привет.
Твой брат Эл Дженнингс".

56

"Дорогой Грегори!
Не стану просить слишком уж большого гонорара, но тридцать долларов ты о
бязан перевести на известный тебе счет.
Новеллы Сиднея Портера, которые я тебе пересылаю, того стоят. Я убежден, чт
о это не псевдоним и мистификации тут ждать не приходится. Наверняка он н
ачинающий автор. Я запросил «Бюро анализов и исследований» м-ра Саймона
Врука. Тот ответил, что литератор с таким именем не зафиксирован в справо
чниках.
А на самом деле Портер, приславший мне свои рассказы, законченный мастер
новеллы. Его фабулы и стиль совершеннейшим образом потрясли меня.
Не обижайся на меня, Грегори.
Как любой писатель, ты ревниво относишься к успеху другого.
Я, как твой старый друг, думаю о твоем росте больше, чем ты сам. Поэтому дочи
тай письмо до конца и постарайся понять меня. Это послание продиктовано
моей благодарностью за все то, что ты сделал мне в жизни. Мне отплатить теб
е нечем, кроме как тем, что я намерен сейчас предложить.
Итак, что же я предлагаю?
Во-первых, изучив работы Портера, взять на вооружение его форму. Веселая и
роничность, энциклопедическое знание, независимость оценок, смелость х
арактеристик делают его человеком, рискующим спорить с немеркнущим тал
антом Марка Твена и Эдгара По.
Во-вторых, обратить внимание на его абсолютно новый прием: авторский вхо
д в фабулу настолько личностен, что это позволяет ему утвердить себя в гл
азах читающей публики не только литератором, но и философом, политиком, м
оралистом.
В-третьих, тщательно проанализировать его диалоги, совершенно изумител
ьные по наглости. Понятно, так у нас еще пока никто не говорит. Портер выду
мывает свой язык, но выдумка его невероятно привлекательна, поскольку яв
ляет собою образец языка более емкого, более сочного, более интеллектуал
ьного, чем тот, к которому мы все привыкли и в литературе, и в каждодневной
жизни.
Я думаю, что его язык не приживется у нас, однако на первых порах такого ро
да диалоги, бесспорно, привлекут читателя в силу их емкости и особости. А в
едь все неожиданное Ц залог успеха в таком предприятии, как литература,
театр, то есть изобретательство .
Поскольку он пока что надежно забаррикадирован (наши хранители традици
й будут костьми ложиться, только б не пустить новое в литературу), ты, как п
исатель, имеющий имя и широко печатающийся, имеешь возможность «поиска»
; стиль Портера, его технология , коли ты решишь исследовать ее
и последовать ей, позволит тебе сделать качественно новый рывок и захват
ить новое место под литературным солнцем, которое принесет больше дивид
ендов, нежели те, которые ты получаешь сегодня.
Секрет Портера заключен в том, что он играет в простачка, но это тонкая, дь
явольская игра! Он искуситель и философ, он есть новое качество литерату
ры, угодное новому времени, высотным зданиям, скоростям метрополитена и
тоннажу океанских пароходов. Я чувствую это ладонями, ты уж поверь потом
ственному и почетному неудачнику от изящной словесности.
Спеши, Грегори! Спеши, резвый собрат по перу! Иначе, если мы не сумеем удерж
ать Портера и он ворвется в наше предприятие, будет поздно; заявивший себ
я позиции не уступит.
А может быть, я снова ошибаюсь.
Вот и все.
Даже если ты не вышлешь мне тридцать долларов, но отправишь в подарок сво
ю новую книгу, я буду считать себя вполне удовлетворенным.
Кстати, я встретил Марту. Она чертовски похорошела и, по-моему, по-прежнем
у тебя любит.
Если у тебя есть желание повидаться с ней, напиши. Она вложила деньги в хор
ошие акции и сейчас крепко поправила свое финансовое положение, во всяко
м случае, о продаже ее дома речь уже не идет.
И еще я видел Адама. Он очень располнел. У него одышка. Это ужасно. Впрочем, м
ы ведь считаем, что стареют лишь окружающие. Собственный облик наша памя
ть хранит постоянно молодым. Мы отторгаем возраст, когда его надо прикид
ывать на себя. Даже семидесятилетние просыпаются с мыслью, что грядущий
день принесет им главную удачу в жизни.
Читай Портера! Перелопать его! Сделай его собою! Вознесись! Схвати бога за
бороду!
Твой
Уолт Порч, литератор, пансионат «Вирджиния», 25-я улица, Нью-Йорк".

57

"Дорогой Ли!
Неисповедимы пути господни!
Эл Дженнингс предложил войти в дело и купить прекрасное ранчо рядом с Са
н-Антонио, на границе с Техасом, воистину райский уголок! Конечно же, я сог
ласился, представив себе, как построю здесь гасиенду, перевезу Этол и Мар
гарет, вернусь к истокам, заведу хороших бычков и сожгу все те рассказы, ко
торые таскаю в своем бауле. Однако же Дженнингс сказал, что от тех тридцат
и тысяч баков, с которыми он прибыл в Гондурас, осталось всего четырнадца
ть долларов и поэтому необходимо выпотрошить банк, где лежит еще тридцат
ь тысяч, вполне достаточных для обзаведения хозяйством. Поскольку я счит
аю, что каждый человек является собственником своей жизни и поэтому впра
ве распоряжаться ею так, как считает нужным, я не стал распевать псалмы на
тему «не укради». Но Дженнингс сказал, что мне придется помочь ему в этом п
редприятии. Прямо отказать ему казалось мне в тот миг несколько неудобны
м Ц как-никак он достаточно таскал меня за собою по Центральной Америке
и мексиканским городам. Я поэтому спросил, что мне следует сделать, Дженн
ингс ответил, что делать придется все, как полагается при ограблениях. «С
трелять?» Ц «Конечно, Ц ответил он, Ц кто добром отдаст свои деньги?» То
гда я сказал, что мне надо поупражняться в обращении с оружием. Он дал мне
свой кольт, и я разыграл перед ним маленькую сценку, которая доказала ему,
что я умею обращаться с оружием так, как он с пуантами или дирижерской пал
очкой. Дженнингс долго хохотал, когда я ненароком выстрелил себе под ног
и, изобразив при этом невероятный испуг. Я решил, что предложение моего пр
иятеля само по себе умерло. Но не тут-то было! Он предложил мне ехать с ним в
месте и «стоять на стрёме», возле лошадей, понимая, что я не смогу получить
свою долю земли просто так, в подарок. Поскольку я ни разу в жизни не прест
упал черты закона, пришлось отказаться от этого поддавка Ц «Ты, мол, прос
то постой рядом, а деньги получишь как настоящий налетчик, сполна, и не буд
ешь считать себя никому обязанным, честно заработал, спокойно трать».
Через три дня Эл со своим братом Фрэнком вернулся, набитый банкнотами. Я с
казал, что меня ждут неотложные дела. Дженнингс спросил, куда мне можно пи
сать. О наивная, святая простота! Адрес отменно прост: «Мир. Портеру. Лично
».
Словом, наутро я уехал, жить за счет других не умею. В салуне, где я останови
лся на ночлег, шла яростная игра в покер. Денег у меня было, как всегда, нава
лом Ц три доллара семнадцать центов; предложенные Дженнингсом пять сот
ен я, понятно, принять не мог. Что мне оставалось делать? Я поинтересовался
, нет ли поблизости ранчо, где нужен ковбой или стригаль. Ответили, что так
их «эстансий» в округе нет. Тогда я сел к столу и, будучи, как всегда, убежде
нным в неминуемом проигрыше, начал следить за развитием сюжета игры так,
как кошка следит за норкой мыши. Я пробовал самотерапию, уговаривая себя,
что неминуемо проиграюсь дотла, но при этом разжигал в самой затаенной ч
асти моего естества уверенность, что на этот раз неминуемо выиграю. И, зна
ешь, выиграл! Причем весьма круто Ц триста девяносто два доллара. Это дал
о мне возможность спокойно вернуться в Гондурас и погрузиться в размышл
ение по поводу того, куда вложить оставшиеся деньги, чтобы получить елик
о возможно скорую отдачу.
Поначалу я решил попробовать сунуть мой выигрыш в строительство малень
кого пансионата на берегу океана, но потом решил, что это мне дивидендов н
икаких не даст, ибо местные жители останавливаются друг у друга, у них это
принято. Наши путешественники норовят загрузить товар на свои яхты и пос
корей чапать в Новый Орлеан, чтобы их не перегнали конкуренты.
После этого я решил было открыть фотоателье, но подумал, что страсть дикт
аторов к поясным портретам не даст мне возможности развернуть эту индус
трию, все-таки фотография ближе к правде, чем портретная живопись, угодна
я здешним меценатам.
Теперь моя мечта заключается в том, чтобы снять пристойное жилье и посла
ть денег Этол для ее переезда сюда. В конце концов пусть Маргарет поучитс
я в испанской школе, я не знаю более музыкального языка. Я могу сделать это
хоть сейчас, но боюсь, что к их приезду я снова окажусь на мели, и если в Ост
ине Этол помогает семья Рочей, то безденежье в Гондурасе может кончиться
трагедией.
Тем не менее именно сейчас я, как никогда раньше, убежден, что настала поло
са везения, я смогу заработать денег не только литературой, но и бизнесом.
Именно сейчас я, как никогда раньше, чувствую близкую удачу во всех моих н
ачинаниях.
Не знаю, как ты, но я стал еще больше верить предчувствиям. Ты даже не можеш
ь себе представить, как я был спокойно убежден (хотя играл сам с собою в ко
шки-мышки, когда ставил последние три доллара, блефуя, словно Морган), что
меня ждет выигрыш.
Мне пришлось переходить границу, как ты понимаешь, не под шлагбаумом, а в с
ельве, переправляясь через реку, полную аллигаторов и прочей гнуси. Я пус
тил коня в воду, ни секунды не сомневаясь, что все сойдет хорошо. Так и случ
илось. Поэтому ныне, пожалуй, впервые в жизни, я не тороплюсь принимать око
нчательное решение, присматриваюсь, прикидываю в уме, как поступить, и сч
итаю дни, когда выйду на берег, чтобы встретить моих дорогих и самых любим
ых на земле существ, Маргарет и Этол.
Пока все.
Крепко жму твою руку
Билл".

58

"Дорогой Боб!
Надо сделать все, чтобы судья выпустил интересующую нас девицу Салли на
свободу. Только в этом случае тот бизнес, который я задумал, даст хорошие б
аки.
Выясни, в каком случае ее законвертуют в тюрьму за попрошайничество и ша
нтаж, а в каком Ц отпустят на все четыре стороны.
Срочно жду ответа.
Твой
Бенджамин Во".

59

"Дорогой Бенджамин!
Девицу выпустят из зала суда только в том случае, если Филиппчик не явитс
я на заседание, чтобы подтвердить свое обвинение в шантаже и вымогательс
тве.
Если же он придет, то, что бы девица ни говорила, как бы ни взывала к сердцам
дедушек, рассказывая про младенца, ей вольют от трех до шести месяцев.
Искренне твой
Боб Ниглс".

60

"Дорогой Боб!
Мне кажется, надо поступить так: если в газетах (или даже одной газете) поя
вится сообщение, что такого-то и такого-то будет суд над такой-то по обвин
ению в шантаже такого-то (со всеми титулами, «дипломированный», «президе
нт», «член совета директоров»), Филиппчик не явится на заседание. Это уж ты
мне поверь. Так что получи баки по известному тебе адресу и организуй пар
у заметок в прессе. А я займусь поиском людей, которые нам понадобятся пос
ле того, как девица выйдет на свободу.
Твой
Бенджамин Во".

61

"Хэй, Джонни!
Пару мешочков с пятью тысячами баков тебе передаст верный человек. Так ч
то все в порядке, можно жить дальше, хоть на сердце скребет, потому что я пе
ребрался в Калифорнию. Значит, наши враги рано или поздно меня вытопчут, а
тогда не миновать стула или вечной каторги. Однако пока живется, надо жит
ь, а там будь что будет. Если б мне давали возможность заработать по закону
, я б не стал сгибаться под тяжестью двух кольтов, можешь мне поверить.
Накануне предприятия нас от всей души повеселил Билл Портер. Когда я про
тянул ему револьвер и сказал, что надо поупражняться в стрельбе, он с ужас
ом взял кольт и, конечно же, ненароком выстрелил. Видел бы ты его насмерть
перепуганное лицо и огромные глаза, в которых ничего было нельзя понять,
кроме того, что Билл Ц добрейший малый.
«Полковник, Ц сказал он мне, Ц не стать бы мне помехой в вашем финансово
м предприятии». Что так, то так, подумал я, с таким сгоришь в два счета…
До сих пор не могу понять, отчего он слоняется по миру, как мы. Скорее всего
причиной тому явилась несчастная любовь. Я встречал много наших в Южной
Америке, которые бежали туда от самих себя. Да разве от себя смоешься?
Мне не хотелось с ним расставаться, ведь преступника всегда тянет к чист
ым лицам (не надо, не вздрагивай, да, я преступник, пора называть вещи своим
и именами, но это пока не мешает Папе продолжать быть судией, а тебе Ц Пра
возаступником?!).
Я уж и так и эдак вертел с ним, предложил постоять на стреме, посторожить к
оней, только б всучить денег, а он и от этого отказался. Он относится к ублю
дочной части рода людского, которая готова голодать, только б остаться ч
истенькой. А вообще-то по закону грабить могут только очень богатые люди.
Я мечтаю жениться (если только найду здесь подругу моего роста, не на кала
нче ж бракосочетаться), родить детей, сколотить им капиталец и потом прис
троить на Уолл-стрит, тогда все их грабежи будет надежно страховать зако
н. Эх-хе-хе, чего не сделает отец ради своих детей, еще даже и не существующ
их?!
Привет!
Твой брат Эл Дженнингс".

62

"Дорогой Билл!
Уж и не знаю, как быть, но далее скрывать правду от Вас я не могу, не хватает
на этого моего материнского сердца…
Этол больна и врачи называют ее положение безнадежным. Единственно, что
может помочь ей прожить хоть несколько месяцев, так это Ваш приезд.
Она не знает об этом письме. Молю Вас, не сообщайте ей о нем, это поссорит на
с навсегда.
Все то, что она пишет Вам Ц и о своем прекрасном настроении, и о хорошем со
стоянии, Ц все это неправда.
Уже четыре раза было обильное кровохарканье. Доктор Якобсон с трудом ост
ановил его.
Я молю бога за Вас и Этол.
Поступайте так, как Вам велит совесть.
Ваша миссис Роч"

63

"Дорогой Ли!
Этол совершенно больна. Я не смог оставить ее одну и вернулся из Мексики в
Штаты. Так что можешь писать в Остин, как и раньше. Миссис Роч одолжила нам
две тысячи долларов, мы внесли залог, меня поэтому продержали в тюрьме то
лько два дня (бр-р-р-р, ужас, не хочу об этом), выпустили, вроде бы обещали бол
ьше не сажать до суда, но уверенности Ц никакой. Кто-то Ц я это чувствую л
адонями Ц постоянно, скрытно и зло работает против меня.
Я постоянно вывожу Этол на прогулки, она стала чувствовать себя значител
ьно лучше, исчез лихорадочный блеск в глазах, и ее не мучают вечерние озно
бы, которые более всего донимали меня, когда я приехал с чахоткою на твое р
анчо.
Порою делается страшно: я еду с Этол на маленькой двуколке, рассказываю е
й о своих странствиях по Южной Америке, придумываю какие-то забавные ист
ории, хотя, как понимаешь, на сердце скребут кошки, а в голове у меня между т
ем складываются целые главы про людей, с которыми сводила жизнь. Я сущест
вую в двух измерениях: хожу, улыбаюсь, шучу, напряженно жду того момента, к
огда вечером стану мерить температуру Этол, ужинаю, рисую сказки Маргаре
т (она чудо, моя главная радость), и при этом пребываю в мире, живущем в моей
голове, слышу обрывки фраз, угадываю поступки, внимаю своему же пискляво
му голосу, отстраненно вещающему про то, что сокрыто ото всех и известно о
дному мне, какой-то затаенной части моего мозга, которая не дает покоя, му
чит, заставляя болезненно ощущать минуты, отсчитывающие ужас упущенног
о, несделанного, забытого.
Будь проклят тот день, когда меня потянуло в сочинительство! Я не кокетни
чаю, ты же знаешь, как я отношусь к себе! Боже, сколь радостна была та пора, к
огда я ставил какие-то оперетки, сочинял комедии для любителей Гринсбор
о и пел серенады по заказу наших ловеласов… Как давно это было!.. А было ли в
ообще?! Когда случился тот день или час, когда я понял, что не могу не писать
того, что живет во мне, мучит, ломает, жжет?! Я не хочу этого более! Я ненавижу
те страницы, которые лежат у меня в столе, я не верю в то, что они когда-нибу
дь будут напечатаны! Неужели эта пьяная страсть обязательно несет муку и
тебе самому, и тем, кто тебя окружает?! А может, я отвратительный честолюбе
ц, который норовит вырваться из общей массы за счет тех, с кем сводила жизн
ь, кто отложился в памяти или просто-напросто придуман мною?! Видишь, я сно
ва говорю о себе, а бедная Этол, мышонком уснувшая за стеною, обречена на т
о, чтобы воспитывать Маргарет одна, без меня… Пять, а может, и десять лет Ц
в зависимости от того, какой срок тюремного заточения определит судья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24