— Благодарю тебя, — сказал я.— Ты прекрасно играешь в каиссу, — ответил Ивар.Я отлично понимал, что помощь Ивара в суровых землях Торвальдсленда невозможно переоценить. Он мог знать места обитания курий; редкие северные диалекты, часть из которых очень существенно отличались от горианского языка, привычного для жителей Ара, Ко-Ро-Ба или даже далекой Тарии; к тому же ему наверняка прекрасно известны обычаи и правила поведения в залах северных джарлов. Мне совсем не хотелось, чтобы меня бросили в темницу только за то, что я случайно оскорбил какого-нибудь свободного воина Торвальдсленда из-за незнания местных обычаев. Но главное — Раздвоенная Борода был могучим воином, храбрым человеком и хитрым тактиком; оставалось только радоваться, что мне удалось обзавестись таким сильным союзником.Надеть рабский ошейник на шею дочери Торгарда из Скагнара не казалось мне такой уж серьезной платой за помощь Ивара.Торгард из Скагнара, безжалостный и жестокий, один из самых могущественных северных джарлов, был моим врагом.Это он гнался за нами в море на своем «Черном слине».Что ж, пусть его дочь, Хильда Надменная, остерегается.Я взглянул на Раздвоенную Бороду. Одной рукой он обнимал за талию дочь правителя Кассау, Булочку, а другой — Гунхильду, обладательницу великолепной высокой груди.— Попробуй свою Булочку, — просила новая рабыня.Он поцеловал ее.— А Гунхильду! Гунхильду! — запротестовала прежняя фаворитка.Ее рука скользнула внутрь меховой рубашки Ивара, и он поцеловал невольницу.— Разреши Булочке доставить тебе удовольствие! — рыдала та, которая еще совсем недавно была гордой Эльгифу.— Нет, разреши Гунхильде! — воскликнула Гунхильда.— Я смогу это сделать лучше! — утверждала Булочка. — Лучше!— Нет, я! — рассердилась Гунхильда.Ивар Раздвоенная Борода встал. Рабыни продолжали цепляться за его ноги.— Бегите к мехам! — приказал он. — Обе!Девушки моментально убежали.Он перешагнул через скамейку и последовал за ними. Там, где располагались спальни, примерно на фут выше центральной части, в которой стояли длинный стол и скамьи, тут и там на небольших земляных возвышениях были разложены закругленные бревна длиной от десяти до пятнадцати футов и около восьми дюймов толщиной. По всей длине бревна опоясывали аккуратные железные ленты, к которым были приделаны кольца с длинной цепью, на конце цепи висели ножные кандалы.Гунхильда выставила левую ногу, и Раздвоенная Борода приковал ее; потом пришла очередь Булочки. Раздвоенная Борода сбросил куртку. Послышался перезвон цепей, обе рабыни повернулись — Булочка налево, а Гунхильда направо — и улеглись, дожидаясь, пока Ивар устроится между ними.Сидевшие за столами воины расхохотались. Одну из новых девушек из Кассау бросили прямо на стол. Она лежала на спине среди кусков мяса и разлитого меда; смеясь, новая рабыня отталкивала одетых в меха воинов Торвальдсленда. Другую невольницу увели на меха спальной платформы. Я видел, как в темноте промелькнуло ее белое тело, когда она пыталась отползти в сторону, однако ее швырнули на меховую постель и приковали за лодыжку. Северянин быстро завладел ею. Я заметил, как ее голова поднялась, она попыталась поцеловать его в губы, но он жестоко отбросил девушку назад — он мог делать со своей добычей все, что захочет. Рабыне ничего не оставалось, как подчиниться.— Мой джарл! — рыдала она. — Мой джарл!Он снова толкнул девушку на спину и быстро овладел ею с удивительной жестокостью и силой. Я видел, как снова и снова поднимается его тело, а девушка отчаянно прижимается к нему. Рабыням не приходится рассчитывать на милосердие.— Я люблю тебя, мой джарл! — кричала она.Мужчины за столами, продолжавшие есть мясо и прихлебывать мед, весело над ней смеялись.Она рыдала и кричала от удовольствия.Когда гребец покончил с ней и поднялся, чтобы уйти обратно к столу, невольница попыталась удержать его. Он швырнул ее обратно на меха. Рыдая, протягивала она к нему руки. Гребец молча повернулся и пошел к столу.Я заметил, как другой северянин подполз к девушке, схватил ее за волосы и повалил на постель. В следующее мгновение ее обнаженное тело прижималось уже к новому хозяину.— Я люблю вас, мои джарлы, — рыдала она. — Я люблю вас!Все снова расхохотались.Я посмотрел в другую сторону; на скамье одиноко и неподвижно застыл Ролло, его огромное тело напоминало каменную глыбу. Он был обнажен по пояс. На золотой цепочке висел брелок в виде золотого топора. Грудь великана густо поросла волосами. Казалось, он не обращает ни малейшего внимания на кипевший вокруг пир; не слышит смеха и воплей рабынь; он сидел, положив огромные руки на колени; его глаза были закрыты. Рабыня, проходя мимо с рогом в руках, задела его и в страхе отшатнулась. Ролло даже не открыл глаз.Он отдыхал.— О нет! — услышал я, как воскликнула Булочка.Я повернулся, чтобы взглянуть на постель Раздвоенной Бороды. Ивар снял с шеи серебряную цепь — символ власти Гурта, правителя Кассау, завел руки Булочки за спину и ловко замотал их цепью. Она сидела на мехах, левая лодыжка прикована к бревну в ногах постели, а руки стянуты за спиной цепью, которая когда-то служила символом власти ее отца.Она со страхом посмотрела на Раздвоенную Бороду. Он бросил Булочку на спину.— Не забывай о Гунхильде, — заныла другая рабыня, прижимаясь губами к плечу Раздвоенной Бороды.Я услышал, как зазвенела ее цепь.Мужчин-рабов приковывали на ночь в сараях босков; рабыни оставались в зале для того, чтобы услаждать свободных мужчин, которые часто менялись партнершами. Тот, кто развлекался с рабыней последним, должен был пристегнуть ее наручниками к постели.Я слышал стоны удовольствия.И бросил взгляд на Тири, стоящую на коленях возле моей скамьи. Она со страхом смотрела на меня. Красивая девушка, изящная и чувственная. В блестящих глазах светится ум. Железный ошейник чернеет на шее.— Беги к постели, рабыня, — резко приказал я.Тири вскочила на ноги и, заливаясь слезами, бросилась к моей постели.Она улеглась и подобрала под себя ноги.— Лодыжку, — приказал я.Я смотрел на нее. Она не спускала с меня глаз, в которых плескался страх. Ее маленькое изящное тело белым пятном выделялось на красно-черных мягких мехах. Девушка дрожала.— Лодыжку, — повторил я.Она подставила изящную ножку.Я приковал ее к постели, а потом улегся рядом. Глава 7. КУРИЯ Следующие пять дней я провел за весьма приятными занятиями.По утрам под присмотром Оттара я учился искусству обращения с боевым топором.Лезвие глубоко входило в дерево шеста.— Старайся, чтобы при ударе работали мышцы спины, — смеялся Оттар. — Тогда у тебя получится.Воины закричали от удовольствия, когда я одним ударом перерубил шест.Тири и другие рабыни радостно подпрыгивали и хлопали в ладоши.Какими полными жизни они казались! Как и положено рабыням, у них были распущены волосы. Глаза девушек сияли; щеки раскраснелись; каждый дюйм их тела казался удивительно живым и красивым. Какими не реально женственными они были, какими непосредственными и восхитительными, какими свежими и свободными, какими открытыми в своих чувствах; они ходили, стояли и даже смеялись, как женщины. Им не позволяли иметь гордость, но радоваться они могли.Только тонкие шерстяные туники с разрезом до самой талии скрывали красоту их тел.— Еще! Еще! Пожалуйста, мой джарл! — кричала Тири.И снова огромный топор вонзился в столб, от которого отлетел большой кусок.— Отлично! — похвалил Оттар.А потом он вдруг сделал выпад в мою сторону, но я отбил удар топорищем и, не выпуская топора из правой руки, треснул его левой с такой силой, что Оттар упал на землю. А я подскочил к нему и занес свое оружие.— Великолепно! — воскликнул Оттар.Рабыни, все до одной, хлопали в ладоши и вопили от восторга.Оттар вскочил на ноги и погрозил топором хохочущим девушкам.Они с визгом отскочили в сторону.— Ольга, — сказал Оттар, — отправляйся сбивать масло.— Слушаюсь, мой джарл, — ответила девушка и, подхватив юбку, умчалась выполнять приказ.— Гунхильда и Пухлые Губки, — продолжал Оттар, — вас ждут ваши ткацкие станки.— Слушаемся, джарл. — Девушки повернулись и устремились в дом, их станки стояли возле западной стены.— А ты, маленькая девка, — сказал он Тири, которая сделала шаг назад и склонила голову, — ты будешь носить навоз верров в подоле своего платья на поле, где растет сул.— Да, мой джарл. — Тири рассмеялась и убежала, а я стоял и смотрел вслед босоногой, изумительно прекрасной девушке.— А вы, лентяйки, хотите, чтобы вас разрезали на кусочки и скормили рыбе парсит? — крикнул Оттар, обращаясь к остальным.— Нет, джарл! — дружно запротестовали рабыни.— Тогда займитесь делом!Девушки с визгом разбежались в разные стороны.— Ну, а теперь еще два раза, — сказал Оттар мне и положил руку на свой широкий, отделанный золотом ремень. — Потом найдем другой столб.Существует масса хитростей, когда сражаешься топором: бойцы часто делают ложные выпады, наносят короткие, быстрые удары или пускают в дело рукоять, если ты замахиваешься, то иногда оказываешься открытым для противника. Можно, конечно, поговорить об основных стратегических принципах, вот, например: воин делает вид, что собирается как следует размахнуться, даже издает воинственный клич, но на полпути задерживает руку, и если ему удается застать этим маневром противника врасплох, тот бросится вперед и откроет топору шею; иногда, если один из бойцов держит щит слишком высоко, можно сделать шаг влево и отрубить руку со щитом; кроме того, серьезную опасность представляют удары, направленные в ноги — человек падает, словно подрубленное дерево. Что касается защиты: если удается заставить противника как следует размахнуться, а потом избежать смертоносного лезвия топора, на короткое время возникает преимущество; этого можно добиться следующим образом — воин делает вид, что открывается немного больше, чем следует, его противник начинает думать, что имеет дело с человеком неопытным, и раньше времени решается нанести полновесный удар. Топор Торвальдсленда — один из самых страшных видов оружия, известного горианцам. Вступать в схватку с воином, который умеет с ним обращаться, очень опасно, потому что частенько бывает достаточно нанести всего один удар, но мастер топора делает это только тогда, когда абсолютно уверен в том, что одержит победу.Ан спустя Раздвоенная Борода в сопровождении Оттара, следившего за порядком на ферме, и Тэрла Рыжего отправились инспектировать поля.Северный са-тарн, растущий ровными желтыми рядами, поднялся дюймов на десять. В этих широтах сезон продолжается сто двадцать дней — благодаря смягчающему воздействию Торвальдстрима. Зерно засеяли еще прошлой осенью, вскоре после праздника сбора урожая, до наступления суровых холодов, которые не дают растениям пустить надежные корни. Когда вместе с весной возвращается тепло и земля смягчается, зерна прорастают. Подсчеты показывают, что са-тарн, посаженный осенью, дает более обильный урожай.— Хорошо, — довольно сказал Раздвоенная Борода. Он поднялся на ноги и отряхнул с колен налипшую землю. — Хорошо!На землях Раздвоенной Бороды в основном выращивали са-тарн, однако я заметил множество садов и огородов, кроме того, многие держали босков и верров. Оттар выкопал для нас с Иваром две крупные редиски, и мы, стерев грязь, с удовольствием их съели. Тоспиты в саду Ивара, которые росли в этих широтах, — в отличие от лармы — еще стояли зелеными. Я улыбнулся, вспомнив, что тоспиты почти всегда дают слишком много семян, за исключением редкой разновидности с длинным стеблем. Я не слишком их люблю, потому что они горькие. Некоторые люди похожи на них. Чаще всего тоспиты едят, нарезая кусочками и поливая медом, иногда в сиропе; сок используется при приготовлении множества блюд. Они превосходны для восполнения нехватки витаминов во время длительных морских путешествий, поскольку содержат большое количество витамина С. Иногда их называют «ларма моряка». У тоспитов жесткая шкурка, их легко сушить и хранить. На кораблях их обычно держат вместе с овощами, под перевернутой шлюпкой. Мы остановились возле маслобойни, где Ольга заканчивала складывать масло в бочонок. Мы его попробовали, оно оказалось вполне приличным.— Отнеси на кухню, — сказал Раздвоенная Борода.— Слушаюсь, мой джарл, — ответила Ольга.— Поторопись, лентяйка! — прикрикнул на нее Ивар.— Слушаюсь, мой джарл. — Ольга подхватила бочонок за веревочные ручки и поспешила к дому.Перед тем как Раздвоенная Борода отправился в обход своих владений, к нему подошла Булочка и опустилась перед ним на колени, держа в руках тарелку с хлебом из са-тарна. Дочь Гурта, правителя Кассау, учили печь хлеб. Она опасливо наблюдала за Иваром Раздвоенная Борода, который откусил небольшой кусок.— Не хватает соли, — сказал он ей. Булочка задрожала. — Может быть, ты думаешь, что живешь на Юге? — сурово поинтересовался он.— Нет, мой джарл, — ответила она.— Может быть, ты считаешь, что достаточно ублажать нас в мехах? — осведомился Раздвоенная Борода.— О нет, мой джарл! — воскликнула Булочка.— Рабыни на Севере должны уметь делать множество полезных вещей, — заявил Ивар Раздвоенная Борода.— Да, мой джарл! — прошептала она.— Отдай это тарскам.— Слушаюсь, мой джарл. — Булочка заплакала, вскочила на ноги и бросилась прочь.— Рабыня! — позвал Раздвоенная Борода. Булочка остановилась и повернулась. — Ты, я вижу, хочешь, чтобы тебя отправили к столбу для порки? — осведомился он.Это высокий столб, который стоит на улице, он гладко отполирован, в верхней части находится железное кольцо, к нему привязывают провинившуюся рабыню за запястья. Возле загона для босков стоит еще один, только кольцо расположено повыше, здесь наказывают невольников-мужчин.— Нет, мой джарл! — в ужасе крикнула Булочка.— В таком случае позаботься о том, чтобы в следующий раз хлеб у тебя получался лучше! — заявил Раздвоенная Борода.— Слушаюсь, мой джарл, — ответила она и убежала.— Хлеб вовсе не так плох, — сказал мне Ивар Раздвоенная Борода, когда она исчезла из виду.Он отломил мне кусок, и мы доели подношение Булочки. Хлеб и в самом деле был довольно вкусным, но соли действительно не хватало. По дороге на поля мы ненадолго остановились посмотреть, как справляются с работой Гунхильда и Пухлые Губки. Они хорошо знали свое дело и ловко обращались с ткацкими станками, а увидев Раздвоенную Бороду, радостно заулыбались. Под конец нашей прогулки мы поговорили немного с кузнецом, которого звали Готрек. А потом направились дальше. Чтобы сократить путь, мы пошли между тоспитовыми деревьями, мимо поля, где рос сул. С мотыгой в руке, спиной к нам, на поле стоял широкоплечий молодой раб в белой тунике и с коротко подстриженными волосами. Он нас не видел. К нему приблизилась белокурая Тири, двумя руками она держала подол своего платья, в котором несла навоз верров.— У нее отличные ножки, — заметил Оттар.Мы подошли уже совсем близко, но они нас по-прежнему не замечали.Тири успела уже много раз сходить на поле и обратно, однако молодого человека увидела в первый раз. Перед этим он вместе с другими невольниками занимался рыболовными сетями на берегу.— О! — воскликнул он. — Приветствую юную леди из Кассау.Тири посмотрела на него, и в ее глазах вспыхнул гнев.— Думала ли ты в Кассау, — спросил он, — что тебе придется носить навоз на поля Торвальдсленда?Она ничего ему не ответила.— Раньше я не знал, — не унимался молодой невольник, — что у тебя такие красивые ноги. — Он засмеялся. — Почему ты никогда не показывала жителям Кассау, что у тебя такие чудесные ножки?Тири рассвирепела.Держа подол левой рукой, она сбросила навоз на землю. Теперь рабу придется мотыгой подгребать навоз к растениям.— О, не опускай подол, Тири, — воскликнул невольник. — У тебя такое красивое клеймо. Почему бы тебе не показать его еще раз Вульфстану из Кассау?Она сердито показала бедро, а потом быстро опустила подол.— Ну как, Тири, — спросил он, — тебе нравится, что ты стала девушкой, чьего живота касается острие меча?— Это не твой меч, — резко бросила она. — Я принадлежу свободным мужчинам.А затем с бесстыдством рабыни Тири, которая когда-то была известной молодой леди Кассау, задрала подол, открыв бедра, наклонилась вперед и злобно плюнула в молодого невольника.Он бросился к ней, но Оттар опередил его. Он ударил Вульфстана, раба Тарска, ручкой своего топора по спине, чуть пониже шеи. Вульфстан упал, а в следующее мгновение Оттар связал ему руки и, держа его за железный ошейник, заставил встать на колени.— Ты видел, что твой топор делает с деревянным столбом, — сказал он мне, — давай теперь посмотрим, хорош ли он, когда речь идет о мягком теле человека.Не выпуская из рук ошейника, он заставил раба подняться на ноги и встать ко мне спиной. Позвоночник, конечно, не выдержит удара; более того, если ударить достаточно сильно, лезвие топора пройдет насквозь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37