— поинтересовался Юлиан.
— Из-за волос, — объяснил офицер. — Видите, как коротко они обрезаны?
— Да, — кивнул Юлиан.
— Ненавижу варваров за то, — сказал офицер, — что они способны держать таких красавиц в качестве судомоек.
— Они неравнодушны к женщинам, — заметил Юлиан.
— И стремятся извлечь из них всю пользу, — усмехнулся офицер. — Некоторые из их рабынь — бывшие гражданки Империи.
— Так часто бывает, — кивнул Юлиан.
— Несомненно, они хорошо служат.
— Да.
— Я знаю таких гражданок Империи, — сказал офицер, — которых не отказался бы иметь в качестве рабынь.
— Вероятно, можно заплатить им и содержать, как рабынь, — предложил Юлиан.
— Интересная мысль.
— И как бы они тогда стали служить вам?
— Со всем усердием, — усмехнулся офицер.
— Отлично, — ответил Юлиан.
Офицер осветил фонарем левое бедро Геруны, и она испуганно выпрямилась.
— У нее еще нет клейма, — заметил офицер.
— Оно появится в самом скором времени, — заверил его Юлиан.
Геруна вздрогнула.
— Проследите за ее посадкой, — приказал офицер одному из своих людей, и Геруну увели.
— Это мой друг Отто, из наемных войск, — сказал Юлиан.
— Эти войска приносят нам большую пользу, — с поклоном ответил офицер. — Могу я пригласить вас на борт?
— С удовольствием принимаем приглашение, — ответил Юлиан.
— Мы совсем недавно вошли на орбиту.
— Вы получили мое сообщение? — спросил Юлиан.
— Сообщение с вашими позывными было, вероятно, передано с Варны, — сказал офицер. Юлиан кивнул. — Но на волне, которой обычно пользуются варвары.
— Это был передатчик ортунгов с постоянной частотой, — пояснил Юлиан.
— Мы заподозрили, что это ловушка.
— И вы приняли меры предосторожности?
— Разумеется.
— Несомненно, дризриаки перехватили сообщение, — сказал Отто. — Поэтому в этом секторе оказались и дризриаки, и имперский флот.
— Дризриаки охотились за ортунгами, — объяснил Юлиан.
— Похоже, что они нашли их в квадрате семьсот тридцать восемь, — сказал офицер. — Ортунги разбиты, там осталось много обломков.
— Как вы очутились здесь? — спросил Отто.
— На пути к Варне мы заметили следы варварских кораблей и решили разобраться.
— Здесь были дризриаки и ортунги, — сказал Отто.
— И сам Аброгастес был здесь несколько часов назад, — добавил Юлиан.
Офицер присвистнул.
— Надо попытаться отыскать его следы и преследовать флот дризриаков.
— У нас мало шансов против тяжелых кораблей варваров, — покачал головой офицер.
— Вы должны сделать все возможное, — сердито , настаивал Юлиан, и офицер кивнул.
Следует заметить, что даже в то время у Империи было много врагов, иногда с более высокоразвитой техникой, даже в пределах самой Империи.
— Сейчас необязательно возвращаться на Варну, — решил офицер.
— Мне нужен корабль, — заявил Юлиан.
— Чтобы вернуться в Телнарию?
— В общем, да. Но сперва мы должны побывать на Варне, сделать кое-что, — Юлиан взглянул на Отто, — и забрать груз.
— Да, — подтвердил Отто.
— Я уверен, адмирал предоставит в ваше распоряжение столько кораблей, сколько вам понадобится, — сказал офицер.
— Нам хватит одного корвета.
— Но, разумеется, с конвоем боевых кораблей?
— Нет.
— Как будет угодно вашему превосходительству, — ответил офицер.
Группа направилась к катеру, на борт которого уже доставили Геруну.
Отто и Юлиан ненадолго задержались на лугу. Юлиан взглянул на восток.
— Аброгастес очень опасен для Империи, — произнес он.
— Аброгастес — повелитель дризриаков, — кивнул Отто. — Это самое многочисленное и опасное племя народа алеманнов.
Всего в народе было одиннадцать племен.
— Я боюсь, — сказал Юлиан, — что он может создать союз варварских народов.
— Это не так просто, — возразил Отто. — Между ними всегда есть соперничество и вражда, подозрительность и зависть.
Империю тоже раздирала вражда.
— Империя может победить простых варваров, — сказал Отто.
— Империя уже не та, какой была прежде, — вздохнул Юлиан.
— У Империи тысячи кораблей, она способна уничтожать планеты.
— А варварских народов — несколько сотен, — заметил Юлиан.
— Я не могу вообразить себе падение Империи, — покачал головой Отто.
— Да, ее падение означало бы крах цивилизации, — вздохнул Юлиан.
— Нам нечего бояться.
— Аброгастес — твой враг? — вдруг спросил Юлиан.
— Да.
— Я прослежу, чтобы у вольфангов появилось оружие, способное уничтожать корабли на орбите, — пообещал Юлиан.
— Мы будем тебе очень благодарны, — ответил Отто.
— Ты хочешь служить Империи?
— Это право надо заслужить.
— У нас много врагов, — вздохнул Юлиан, и Отто согласно кивнул. — Аброгастес — наш самый страшный враг. Я опасаюсь его сильнее всех.
— Почему?
— Не такая уж большая власть сейчас у него в руках, — сказал Юлиан, — не слишком много кораблей или воинов, но есть нечто страшное, что хуже всего.
— Что же? — изумленно спросил Отто.
— Он подобен акуле, способной учуять каплю крови в океане или малейший всплеск воды.
— Не понимаю.
— Он чует гниение там, где другие ощущают лишь неподвижность, — объяснил Юлиан, — видит слабость там, где другим чудится сила. Он мудрый завоеватель.
— Конечно, — кивнул Отто.
— Он не лишен воображения — он может принять новую реальность, установить новые порядки, образ жизни. Он тщеславен, но терпелив и жесток.
— Но сейчас он слаб, — заметил Отто, — и нам нечего опасаться.
— По крайней мере, Ортог мертв, — сказал Юлиан.
— Нет, — возразил Отто.
— Нет? — изумился Юлиан.
— Разве ты не заметил, куда вошел нож? Под сердце, сбоку. О таких ударах нам говорили в школе Палендия. Он считал, что гладиатору полезно знать анатомию.
— Так вот почему ты накрыл его плащом! — догадался Юлиан.
— Да, на случай, если он начнет подавать признаки жизни. Под плащом они будут менее заметны.
— И потому писец с оруженосцем отвернулись, встретившись с нами на тропе?
— Конечно.
— Значит, Ортог жив?
— Рана была не смертельна, но опасна, так что сейчас он может уже быть мертвым, — размышлял Отто.
— Аброгастес знал, каким был удар?
— Думаю, да.
— Почему же он не добил Ортога? — удивился Юлиан.
— На знаю, — пожал плечами Отто.
— Он надеялся на то, что ты станешь сражаться с ним.
— Он мог знать, что однажды, на «Аларии», я уже пощадил Ортога, — возразил Отто.
— Откуда же он мог узнать?
— Не знаю, — размышлял Отто. — Может, от зрителей, женщин и мужчин с «Аларии», которые попали в плен к ортунгам, а потом вместе с другой добычей достались дризриакам.
— Для него было важно покарать изменника и восстановить справедливость, — заметил Юлиан.
— Похоже, это ему удалось. Ортунги разбиты, Ортог в лучшем случае тяжело ранен и брошен на отдаленной планете.
— Он был готов обезглавить собственную дочь, — вспомнил Юлиан.
— Но ведь не обезглавил, верно?
— Да.
— Вместо этого он обратил ее в рабство, — заключил Отто.
— Это самое страшное наказание для нее.
— Но единственно подходящее, если учесть ее преступление.
— Конечно.
— Кроме того, она и была рабыней, — проговорил Отто, и Юлиан вскинул голову. — Она еще сама этого не понимает, но она раба мужчины — это ясно по ее телу, лицу, походке. Она никогда не станет счастливой — до тех пор, пока не окажется в полной власти мужчины.
— Аброгастес знал об этом? — спросил Юлиан.
— Возможно. Кроме того, ведь это совсем не то, что быть проданной в залог или с торгов, верно?
— Конечно.
— На торгах цена и ее значение известны, — сказал Отто. — Ты мог бы убить собственного сына?
— Нет, — сказал Юлиан.
— А Аброгастес мог бы.
— Но он этого не сделал.
— На этот раз не сделал, — уточнил Отто.
— Что 'ты думаешь о Гуте?
— Она хорошо выглядит в ошейнике.
— По-твоему, она настоящая рабыня?
— Ей нужна твердая рука и хлыст, — заметил Отто.
— Но она все-таки рабыня?
— Конечно.
— Похоже, многие женщины — прирожденные рабыни, — заметил Юлиан.
— Да.
— И ты считаешь, что все женщины должны быть рабынями?
— Да.
— Думаю, ты прав, — кивнул Юлиан.
— Господа, — обратился к ним офицер, выглядывая из катера, — я доложил на корабль о нашем немедленном вылете.
Отто и Юлиан поднялись на борт.
Катер был круглым и открытым, как металлическая лодка. Он достигал двадцати футов в диаметре и имел толстую броню. Экипаж такого судна обычно состоял из двух человек — эти двое оставались в катере, пока он стоял на лугу. Помимо экипажа, в нем было еще семеро человек, не считая Отто и Юлиана. Офицер и его сопровождающие относились скорее к пассажирам, чем к экипажу.
— Скоро мы будем у шлюза, — сказал офицер.
Юлиан огляделся и отбросил в сторону кусок мешковины, лежащий у борта катера.
Там, на железном полу, лежала Геруна. Она видела склонившегося над ней Юлиана, над которым чернело небо с крупинками звезд.
Запястья Геруны сейчас были стянуты впереди наручниками; цепь тянулась от них к браслетам на щиколотках.
— Как тебе понравилось идти на привязи? — спросил Юлиан.
— Я должна идти так, как мне приказывают. — Юлиан не сводил с нее глаз. — Я должна так делать, потому что я рабыня.
— На тебя впервые надели наручники? — спросил Юлиан.
— Да, — и под его пристальным взглядом она поправилась: — Да, господин.
— Тебе они нравятся?
— Я не могу возражать, ибо я рабыня.
— Тебе нравятся наручники? — повторил он. Геруна отвернулась.
— Они подходят мне — я рабыня.
— Груз доставлен благополучно, надеюсь? — спросил офицер.
Юлиан кивнул. Команде полагалось не только доставлять груз на место, но и располагать его на судне так, чтобы даже в случае поворотов, поломок и крена он оставался в безопасности.
— Надеюсь, вы не возражаете, что мы накрыли ее, — сказал офицер. — Дело в том, что моя команда уже давно не видела женщин.
Геруна задрожала. Она начала подозревать, что значит быть рабыней и осознавать себя рабыней. Цепь звякнула по полу — Геруна в испуге притянула руки ближе к телу.
— Понимаю, — сказал Юлиан и поднял мешковину, собираясь вновь укрыть ею рабыню.
— Прошу вас, подождите, господин, — шепотом попросила она.
Он нагнулся, держа ткань в руке.
— Вы и в самом деле хотите заклеймить меня, господин?
— Да.
— Но я же была принцессой!
— Варварской принцессой, а такие женщины часто оказываются на рынках Империи, — заметил он.
— Но я была дочерью Аброгастеса!
— А теперь ты всего лишь рабыня и должна носить клеймо.
— Но как вы можете? Это же не цивилизованный способ, — упрямилась она.
— Напротив, самый цивилизованный, — возразил Юлиан. — Это особенность цивилизованного общества, неоспоримая и действенная. Ты ведь понимаешь, как полезно и важно для юридических и иных целей опознавать собственность? Она отвернулась.
— При самых развитых цивилизациях всегда были рабыни, — сказал Юлиан.
— И, несомненно, всегда были средства, позволяющие их опознать?
— Да.
— Тогда я буду заклеймена.
— Да.
— Я прошу вас о снисхождении.
— Нет.
— Вы будете обращаться со мной так, как вам угодно? Даже клеймить железом?
— Да.
— Ваше превосходительство! — позвал офицер.
— Думай о своем клейме, — сказал Юлиан, и Геруна дико взглянула на него. Он поднялся, чтобы накрыть ее мешковиной.
— Вы ведь мой хозяин? — спросила она.
— Да.
Мешковина скрыла из виду его, огни приборов, черное небо и яркие звезды. Она лежала на холодном полу.
— Меня, Геруну, будут клеймить, — тихо сказала она себе.
В первый момент ей показалось диким, что она будет носить клеймо. Но затем она поняла, что в этом нет ничего страшного и удивительного. «Геруна» — всего лишь имя рабыни, и в этом смысле она уже не та Геруна, которая существовала когда-то прежде. Но тем не менее она была Геруной, ибо такое имя решил дать ей хозяин. Поэтому не было ничего удивительного в том, что ее заклеймят каленым железом, как тысячи других рабынь.
Она задрожала. Цепи звякнули. Где-то рядом засмеялись мужчины. Она замерла, боясь двинуться с места. Она полагала, что не стоит рассказывать своему хозяину о том, какие ощущения вызвали у нее веревки и цепи. Что за древние, странные, глубокие чувства заговорили в ней?
Она не шевелилась, чувствуя себя обнаженной рабыней среди мужчин.
Офицер отдал приказ пристегнуть ремни, и вскоре катер взлетел в воздух.
Она лежала на полу, вздрагивая не от движений судна, а от собственных ощущений. «Да, — еле слышно шептала она, — это оно!»
Конечно, прежде она боялась клеймения и не скрывала этого. Но теперь она была рабыня и жаждала иметь клеймо.
Еще в детстве она часто думала, что значит «быть заклейменной». Она испытывала сложные, смешанные со страхом чувства, в которых были и любопытство, и радость, и робкое возбуждение, почти трепет, и, если так можно выразиться, жажда. Она думала, что при клеймении станет кричать и сопротивляться — ведь именно этого ждут от нее.
Но в своем народе ей было нечего ждать клейма. «Какой стыд!» — думала она с радостью, слегка напрягаясь, но так, чтобы это движение было почти незаметным. Никто не смеялся — мужчины, кажется, не обращали на нее внимания. Они были заняты делом и забыли о ней.
Но она внезапно ужаснулась. Ее можно продать и купить. Что, если хозяин решит избавиться от нее?
Она испытывала возбуждение, ее кожа пылала. Нет, она постарается быть красивой, послушной и услужливой.
«Я постараюсь угодить вам, господин, — мысленно сказала она. — Я буду стараться изо всех сил! Прошу вас, оставьте меня, хозяин, оставьте у себя!»
Вскоре катер подлетел к шлюзу. Она увидела огни через множество дыр в переплетении нитей мешковины. Она слышала, как мужчины задвигались в катере и зашумели.
— Я ничего не прошу, господин, — тихо сказала она, — я только надеюсь, что вы иногда будете добры ко мне…
Глава 13
— Не желаете выпить, господин? — спросила стюардесса.
Туво Авзоний поднял на нее глаза, сразу заметив, что верхняя пуговица на высоком воротнике жакета у стюардессы расстегнута.
— Господин? — вопросительно повторила она.
В самом деле, она должна была выяснить, что случилось.
В салоне стояла духота. Кондиционер работал на полную мощность, но пользы от этого было мало. В системе подавалось недостаточное количество воздуха. Слышался шум двигателя. За последний час он потребовал два перезапуска вручную. Действительно, давно было пора направить в прокуратуру докладную о таких дряхлых посудинах и услугах, предоставляемых на них. Граждане имели право хотя бы на минимальное внимание. Но в те времена не так-то легко было добиться рассмотрения дела в прокуратуре.
Совсем недавно все было по-другому.
Сейчас даже связь работала еле-еле, с чудовищными перебоями. С некоторыми планетами связь не могли установить месяцами — например, с Тиносом, в восемьдесят третьем имперском провинциальном секторе.
Стюардессе было незачем так низко наклоняться над креслом пассажира.
— Нет, — сказал Туво Авзоний, и стюардесса выпрямилась. — Вы нарушили правила ношения униформы, — сказал он ей вслед.
Стюардесса удивленно повернулась.
— Видна верхняя часть вашей шеи, — объяснил он. — Она открыта.
Стюардесса поднесла руку к горлу.
— Застегните воротник.
Она недоуменно оглядела его.
— Застегните, — повторил Туво Авзоний.
— Но ведь здесь так душно, — возразила она.
Эта реплика только вызвала раздражение у Туво Авзония — стюардессе следовало попытаться исправить свой промах, извиниться за провокационное упущение, а не ссылаться на температуру в салоне.
— Это еще не повод.
— Вы инспектор? — полуиспуганно поинтересовалась она.
— Я — представитель гражданской службы, — скромно и сухо ответил он, не желая объяснять суть своей службы.
Он появился на борту на Митоне — планете, не входящей в число древних Телнарианских планет, но расположенной не где-нибудь, а в первом провинциальном квадранте. Более миллиона чиновников десяти тысяч планет были бы счастливы поменяться местами с Туво Авзонием и иметь пост так близко к сердцу Империи.
— А! — с облегчением вздохнула стюардесса.
Компания, в которой она служила, принадлежала частному владельцу.
— Но одной из весьма важных служб, — добавил он.
Частные компании были обязаны получить разрешение от Империи и зависели от нее даже в своих рейсах.
Кроме того, существовало множество имперских транспортных компаний. Империя изо всех сил стремилась поддержать собственные системы транспорта и связи, в том числе гражданские и военные.
Стюардесса побледнела. Туво Авзоний решил, что она из сословия гумилиори.
— Боюсь, мне придется доложить о вас, — произнес он.
— Не надо! — быстро ответила она. — Пожалуйста, не надо!
Пассажиры начали оборачиваться на ее возглас. По беспокойству стюардессы Туво Авзоний понял к собственному удовлетворению, что она действительно из гумилиори. Впрочем, это было и так ясно по ее положению на корабле.
Туво Авзоний достал блокнот и ручку.
— Ваше имя и служебный номер, — строго проговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Из-за волос, — объяснил офицер. — Видите, как коротко они обрезаны?
— Да, — кивнул Юлиан.
— Ненавижу варваров за то, — сказал офицер, — что они способны держать таких красавиц в качестве судомоек.
— Они неравнодушны к женщинам, — заметил Юлиан.
— И стремятся извлечь из них всю пользу, — усмехнулся офицер. — Некоторые из их рабынь — бывшие гражданки Империи.
— Так часто бывает, — кивнул Юлиан.
— Несомненно, они хорошо служат.
— Да.
— Я знаю таких гражданок Империи, — сказал офицер, — которых не отказался бы иметь в качестве рабынь.
— Вероятно, можно заплатить им и содержать, как рабынь, — предложил Юлиан.
— Интересная мысль.
— И как бы они тогда стали служить вам?
— Со всем усердием, — усмехнулся офицер.
— Отлично, — ответил Юлиан.
Офицер осветил фонарем левое бедро Геруны, и она испуганно выпрямилась.
— У нее еще нет клейма, — заметил офицер.
— Оно появится в самом скором времени, — заверил его Юлиан.
Геруна вздрогнула.
— Проследите за ее посадкой, — приказал офицер одному из своих людей, и Геруну увели.
— Это мой друг Отто, из наемных войск, — сказал Юлиан.
— Эти войска приносят нам большую пользу, — с поклоном ответил офицер. — Могу я пригласить вас на борт?
— С удовольствием принимаем приглашение, — ответил Юлиан.
— Мы совсем недавно вошли на орбиту.
— Вы получили мое сообщение? — спросил Юлиан.
— Сообщение с вашими позывными было, вероятно, передано с Варны, — сказал офицер. Юлиан кивнул. — Но на волне, которой обычно пользуются варвары.
— Это был передатчик ортунгов с постоянной частотой, — пояснил Юлиан.
— Мы заподозрили, что это ловушка.
— И вы приняли меры предосторожности?
— Разумеется.
— Несомненно, дризриаки перехватили сообщение, — сказал Отто. — Поэтому в этом секторе оказались и дризриаки, и имперский флот.
— Дризриаки охотились за ортунгами, — объяснил Юлиан.
— Похоже, что они нашли их в квадрате семьсот тридцать восемь, — сказал офицер. — Ортунги разбиты, там осталось много обломков.
— Как вы очутились здесь? — спросил Отто.
— На пути к Варне мы заметили следы варварских кораблей и решили разобраться.
— Здесь были дризриаки и ортунги, — сказал Отто.
— И сам Аброгастес был здесь несколько часов назад, — добавил Юлиан.
Офицер присвистнул.
— Надо попытаться отыскать его следы и преследовать флот дризриаков.
— У нас мало шансов против тяжелых кораблей варваров, — покачал головой офицер.
— Вы должны сделать все возможное, — сердито , настаивал Юлиан, и офицер кивнул.
Следует заметить, что даже в то время у Империи было много врагов, иногда с более высокоразвитой техникой, даже в пределах самой Империи.
— Сейчас необязательно возвращаться на Варну, — решил офицер.
— Мне нужен корабль, — заявил Юлиан.
— Чтобы вернуться в Телнарию?
— В общем, да. Но сперва мы должны побывать на Варне, сделать кое-что, — Юлиан взглянул на Отто, — и забрать груз.
— Да, — подтвердил Отто.
— Я уверен, адмирал предоставит в ваше распоряжение столько кораблей, сколько вам понадобится, — сказал офицер.
— Нам хватит одного корвета.
— Но, разумеется, с конвоем боевых кораблей?
— Нет.
— Как будет угодно вашему превосходительству, — ответил офицер.
Группа направилась к катеру, на борт которого уже доставили Геруну.
Отто и Юлиан ненадолго задержались на лугу. Юлиан взглянул на восток.
— Аброгастес очень опасен для Империи, — произнес он.
— Аброгастес — повелитель дризриаков, — кивнул Отто. — Это самое многочисленное и опасное племя народа алеманнов.
Всего в народе было одиннадцать племен.
— Я боюсь, — сказал Юлиан, — что он может создать союз варварских народов.
— Это не так просто, — возразил Отто. — Между ними всегда есть соперничество и вражда, подозрительность и зависть.
Империю тоже раздирала вражда.
— Империя может победить простых варваров, — сказал Отто.
— Империя уже не та, какой была прежде, — вздохнул Юлиан.
— У Империи тысячи кораблей, она способна уничтожать планеты.
— А варварских народов — несколько сотен, — заметил Юлиан.
— Я не могу вообразить себе падение Империи, — покачал головой Отто.
— Да, ее падение означало бы крах цивилизации, — вздохнул Юлиан.
— Нам нечего бояться.
— Аброгастес — твой враг? — вдруг спросил Юлиан.
— Да.
— Я прослежу, чтобы у вольфангов появилось оружие, способное уничтожать корабли на орбите, — пообещал Юлиан.
— Мы будем тебе очень благодарны, — ответил Отто.
— Ты хочешь служить Империи?
— Это право надо заслужить.
— У нас много врагов, — вздохнул Юлиан, и Отто согласно кивнул. — Аброгастес — наш самый страшный враг. Я опасаюсь его сильнее всех.
— Почему?
— Не такая уж большая власть сейчас у него в руках, — сказал Юлиан, — не слишком много кораблей или воинов, но есть нечто страшное, что хуже всего.
— Что же? — изумленно спросил Отто.
— Он подобен акуле, способной учуять каплю крови в океане или малейший всплеск воды.
— Не понимаю.
— Он чует гниение там, где другие ощущают лишь неподвижность, — объяснил Юлиан, — видит слабость там, где другим чудится сила. Он мудрый завоеватель.
— Конечно, — кивнул Отто.
— Он не лишен воображения — он может принять новую реальность, установить новые порядки, образ жизни. Он тщеславен, но терпелив и жесток.
— Но сейчас он слаб, — заметил Отто, — и нам нечего опасаться.
— По крайней мере, Ортог мертв, — сказал Юлиан.
— Нет, — возразил Отто.
— Нет? — изумился Юлиан.
— Разве ты не заметил, куда вошел нож? Под сердце, сбоку. О таких ударах нам говорили в школе Палендия. Он считал, что гладиатору полезно знать анатомию.
— Так вот почему ты накрыл его плащом! — догадался Юлиан.
— Да, на случай, если он начнет подавать признаки жизни. Под плащом они будут менее заметны.
— И потому писец с оруженосцем отвернулись, встретившись с нами на тропе?
— Конечно.
— Значит, Ортог жив?
— Рана была не смертельна, но опасна, так что сейчас он может уже быть мертвым, — размышлял Отто.
— Аброгастес знал, каким был удар?
— Думаю, да.
— Почему же он не добил Ортога? — удивился Юлиан.
— На знаю, — пожал плечами Отто.
— Он надеялся на то, что ты станешь сражаться с ним.
— Он мог знать, что однажды, на «Аларии», я уже пощадил Ортога, — возразил Отто.
— Откуда же он мог узнать?
— Не знаю, — размышлял Отто. — Может, от зрителей, женщин и мужчин с «Аларии», которые попали в плен к ортунгам, а потом вместе с другой добычей достались дризриакам.
— Для него было важно покарать изменника и восстановить справедливость, — заметил Юлиан.
— Похоже, это ему удалось. Ортунги разбиты, Ортог в лучшем случае тяжело ранен и брошен на отдаленной планете.
— Он был готов обезглавить собственную дочь, — вспомнил Юлиан.
— Но ведь не обезглавил, верно?
— Да.
— Вместо этого он обратил ее в рабство, — заключил Отто.
— Это самое страшное наказание для нее.
— Но единственно подходящее, если учесть ее преступление.
— Конечно.
— Кроме того, она и была рабыней, — проговорил Отто, и Юлиан вскинул голову. — Она еще сама этого не понимает, но она раба мужчины — это ясно по ее телу, лицу, походке. Она никогда не станет счастливой — до тех пор, пока не окажется в полной власти мужчины.
— Аброгастес знал об этом? — спросил Юлиан.
— Возможно. Кроме того, ведь это совсем не то, что быть проданной в залог или с торгов, верно?
— Конечно.
— На торгах цена и ее значение известны, — сказал Отто. — Ты мог бы убить собственного сына?
— Нет, — сказал Юлиан.
— А Аброгастес мог бы.
— Но он этого не сделал.
— На этот раз не сделал, — уточнил Отто.
— Что 'ты думаешь о Гуте?
— Она хорошо выглядит в ошейнике.
— По-твоему, она настоящая рабыня?
— Ей нужна твердая рука и хлыст, — заметил Отто.
— Но она все-таки рабыня?
— Конечно.
— Похоже, многие женщины — прирожденные рабыни, — заметил Юлиан.
— Да.
— И ты считаешь, что все женщины должны быть рабынями?
— Да.
— Думаю, ты прав, — кивнул Юлиан.
— Господа, — обратился к ним офицер, выглядывая из катера, — я доложил на корабль о нашем немедленном вылете.
Отто и Юлиан поднялись на борт.
Катер был круглым и открытым, как металлическая лодка. Он достигал двадцати футов в диаметре и имел толстую броню. Экипаж такого судна обычно состоял из двух человек — эти двое оставались в катере, пока он стоял на лугу. Помимо экипажа, в нем было еще семеро человек, не считая Отто и Юлиана. Офицер и его сопровождающие относились скорее к пассажирам, чем к экипажу.
— Скоро мы будем у шлюза, — сказал офицер.
Юлиан огляделся и отбросил в сторону кусок мешковины, лежащий у борта катера.
Там, на железном полу, лежала Геруна. Она видела склонившегося над ней Юлиана, над которым чернело небо с крупинками звезд.
Запястья Геруны сейчас были стянуты впереди наручниками; цепь тянулась от них к браслетам на щиколотках.
— Как тебе понравилось идти на привязи? — спросил Юлиан.
— Я должна идти так, как мне приказывают. — Юлиан не сводил с нее глаз. — Я должна так делать, потому что я рабыня.
— На тебя впервые надели наручники? — спросил Юлиан.
— Да, — и под его пристальным взглядом она поправилась: — Да, господин.
— Тебе они нравятся?
— Я не могу возражать, ибо я рабыня.
— Тебе нравятся наручники? — повторил он. Геруна отвернулась.
— Они подходят мне — я рабыня.
— Груз доставлен благополучно, надеюсь? — спросил офицер.
Юлиан кивнул. Команде полагалось не только доставлять груз на место, но и располагать его на судне так, чтобы даже в случае поворотов, поломок и крена он оставался в безопасности.
— Надеюсь, вы не возражаете, что мы накрыли ее, — сказал офицер. — Дело в том, что моя команда уже давно не видела женщин.
Геруна задрожала. Она начала подозревать, что значит быть рабыней и осознавать себя рабыней. Цепь звякнула по полу — Геруна в испуге притянула руки ближе к телу.
— Понимаю, — сказал Юлиан и поднял мешковину, собираясь вновь укрыть ею рабыню.
— Прошу вас, подождите, господин, — шепотом попросила она.
Он нагнулся, держа ткань в руке.
— Вы и в самом деле хотите заклеймить меня, господин?
— Да.
— Но я же была принцессой!
— Варварской принцессой, а такие женщины часто оказываются на рынках Империи, — заметил он.
— Но я была дочерью Аброгастеса!
— А теперь ты всего лишь рабыня и должна носить клеймо.
— Но как вы можете? Это же не цивилизованный способ, — упрямилась она.
— Напротив, самый цивилизованный, — возразил Юлиан. — Это особенность цивилизованного общества, неоспоримая и действенная. Ты ведь понимаешь, как полезно и важно для юридических и иных целей опознавать собственность? Она отвернулась.
— При самых развитых цивилизациях всегда были рабыни, — сказал Юлиан.
— И, несомненно, всегда были средства, позволяющие их опознать?
— Да.
— Тогда я буду заклеймена.
— Да.
— Я прошу вас о снисхождении.
— Нет.
— Вы будете обращаться со мной так, как вам угодно? Даже клеймить железом?
— Да.
— Ваше превосходительство! — позвал офицер.
— Думай о своем клейме, — сказал Юлиан, и Геруна дико взглянула на него. Он поднялся, чтобы накрыть ее мешковиной.
— Вы ведь мой хозяин? — спросила она.
— Да.
Мешковина скрыла из виду его, огни приборов, черное небо и яркие звезды. Она лежала на холодном полу.
— Меня, Геруну, будут клеймить, — тихо сказала она себе.
В первый момент ей показалось диким, что она будет носить клеймо. Но затем она поняла, что в этом нет ничего страшного и удивительного. «Геруна» — всего лишь имя рабыни, и в этом смысле она уже не та Геруна, которая существовала когда-то прежде. Но тем не менее она была Геруной, ибо такое имя решил дать ей хозяин. Поэтому не было ничего удивительного в том, что ее заклеймят каленым железом, как тысячи других рабынь.
Она задрожала. Цепи звякнули. Где-то рядом засмеялись мужчины. Она замерла, боясь двинуться с места. Она полагала, что не стоит рассказывать своему хозяину о том, какие ощущения вызвали у нее веревки и цепи. Что за древние, странные, глубокие чувства заговорили в ней?
Она не шевелилась, чувствуя себя обнаженной рабыней среди мужчин.
Офицер отдал приказ пристегнуть ремни, и вскоре катер взлетел в воздух.
Она лежала на полу, вздрагивая не от движений судна, а от собственных ощущений. «Да, — еле слышно шептала она, — это оно!»
Конечно, прежде она боялась клеймения и не скрывала этого. Но теперь она была рабыня и жаждала иметь клеймо.
Еще в детстве она часто думала, что значит «быть заклейменной». Она испытывала сложные, смешанные со страхом чувства, в которых были и любопытство, и радость, и робкое возбуждение, почти трепет, и, если так можно выразиться, жажда. Она думала, что при клеймении станет кричать и сопротивляться — ведь именно этого ждут от нее.
Но в своем народе ей было нечего ждать клейма. «Какой стыд!» — думала она с радостью, слегка напрягаясь, но так, чтобы это движение было почти незаметным. Никто не смеялся — мужчины, кажется, не обращали на нее внимания. Они были заняты делом и забыли о ней.
Но она внезапно ужаснулась. Ее можно продать и купить. Что, если хозяин решит избавиться от нее?
Она испытывала возбуждение, ее кожа пылала. Нет, она постарается быть красивой, послушной и услужливой.
«Я постараюсь угодить вам, господин, — мысленно сказала она. — Я буду стараться изо всех сил! Прошу вас, оставьте меня, хозяин, оставьте у себя!»
Вскоре катер подлетел к шлюзу. Она увидела огни через множество дыр в переплетении нитей мешковины. Она слышала, как мужчины задвигались в катере и зашумели.
— Я ничего не прошу, господин, — тихо сказала она, — я только надеюсь, что вы иногда будете добры ко мне…
Глава 13
— Не желаете выпить, господин? — спросила стюардесса.
Туво Авзоний поднял на нее глаза, сразу заметив, что верхняя пуговица на высоком воротнике жакета у стюардессы расстегнута.
— Господин? — вопросительно повторила она.
В самом деле, она должна была выяснить, что случилось.
В салоне стояла духота. Кондиционер работал на полную мощность, но пользы от этого было мало. В системе подавалось недостаточное количество воздуха. Слышался шум двигателя. За последний час он потребовал два перезапуска вручную. Действительно, давно было пора направить в прокуратуру докладную о таких дряхлых посудинах и услугах, предоставляемых на них. Граждане имели право хотя бы на минимальное внимание. Но в те времена не так-то легко было добиться рассмотрения дела в прокуратуре.
Совсем недавно все было по-другому.
Сейчас даже связь работала еле-еле, с чудовищными перебоями. С некоторыми планетами связь не могли установить месяцами — например, с Тиносом, в восемьдесят третьем имперском провинциальном секторе.
Стюардессе было незачем так низко наклоняться над креслом пассажира.
— Нет, — сказал Туво Авзоний, и стюардесса выпрямилась. — Вы нарушили правила ношения униформы, — сказал он ей вслед.
Стюардесса удивленно повернулась.
— Видна верхняя часть вашей шеи, — объяснил он. — Она открыта.
Стюардесса поднесла руку к горлу.
— Застегните воротник.
Она недоуменно оглядела его.
— Застегните, — повторил Туво Авзоний.
— Но ведь здесь так душно, — возразила она.
Эта реплика только вызвала раздражение у Туво Авзония — стюардессе следовало попытаться исправить свой промах, извиниться за провокационное упущение, а не ссылаться на температуру в салоне.
— Это еще не повод.
— Вы инспектор? — полуиспуганно поинтересовалась она.
— Я — представитель гражданской службы, — скромно и сухо ответил он, не желая объяснять суть своей службы.
Он появился на борту на Митоне — планете, не входящей в число древних Телнарианских планет, но расположенной не где-нибудь, а в первом провинциальном квадранте. Более миллиона чиновников десяти тысяч планет были бы счастливы поменяться местами с Туво Авзонием и иметь пост так близко к сердцу Империи.
— А! — с облегчением вздохнула стюардесса.
Компания, в которой она служила, принадлежала частному владельцу.
— Но одной из весьма важных служб, — добавил он.
Частные компании были обязаны получить разрешение от Империи и зависели от нее даже в своих рейсах.
Кроме того, существовало множество имперских транспортных компаний. Империя изо всех сил стремилась поддержать собственные системы транспорта и связи, в том числе гражданские и военные.
Стюардесса побледнела. Туво Авзоний решил, что она из сословия гумилиори.
— Боюсь, мне придется доложить о вас, — произнес он.
— Не надо! — быстро ответила она. — Пожалуйста, не надо!
Пассажиры начали оборачиваться на ее возглас. По беспокойству стюардессы Туво Авзоний понял к собственному удовлетворению, что она действительно из гумилиори. Впрочем, это было и так ясно по ее положению на корабле.
Туво Авзоний достал блокнот и ручку.
— Ваше имя и служебный номер, — строго проговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31