— И вон тех тоже, — приказал Аброгастес. Десять старших женщин, знатных и богатых, входящих в свиту принцессы, вытолкнули из толпы. Одна из них прежде по приказу Ортога собрала и унесла оскверненную одежду и украшения принцессы Геруны.
— Снимите с них одежду.
— Отец! — запротестовала Геруна.
— Со всех, — твердо повторил Аброгастес.
— Прошу вас, не надо, отец! — взмолилась Геруна.
Женщины стояли в кровавой грязи перед Аброгастесом, повелителем дризриаков.
— Думаю, эти женщины будут рабынями, — обратился Аброгастес к Гуте, жрице тимбри.
— Нет, господин! — закричали женщины. — Пожалуйста, не надо!
Они упали на колени в грязь, плача и крича, простирая к Аброгастесу руки.
— Как вы думаете, госпожа? — вновь повторил Аброгастес, обращаясь к Гуте. — Годятся ли эти женщины для роли рабынь?
Он указал на группу служанок и приближенных принцессы.
— Очевидно, да, господин, — произнесла Гута.
— Вы правы, — кивнул Аброгастес.
— Сразу видно, что они рабыни.
— Погрузите их в катера и отвезите на корабли, — распорядился Аброгастес.
— Отлично, господин, — подхватила Гута. Плачущих женщин подняли на ноги и вытолкали из шатра.
Гута смеялась.
В шатре не было рабынь. Все они, вместе с тремя рабынями-блондинками, уже были загнаны на четвереньках в катера и увезены на орбиту, к крейсерам и грузовым кораблям. К этому времени всех их уже освободили от цепей, раздели и разогнали по маленьким, прочно запертым клеткам.
— Приведите сюда вон того!
Вперед вытолкнули писца со связанными за спиной руками.
— Ты ортунг? — спросил Аброгастес.
— Нет, господин.
— Телнарианец?
— Нет.
— Ты умеешь читать и писать?
— Да, господин.
— Ортог платил тебе?
— Да, господин.
— И ты хорошо служил ему?
— Я делал все, чтобы служить как можно лучше, — ответил писец.
— Что ты думаешь о вероломном принце Дризриакском? — спросил Аброгастес.
— Что я думаю? — удивленно переспросил писец.
— Ты ненавидел его и служил ему только из страха или втайне осуждал его за предательство?
— Простите, господин, — сказал писец, — но я не могу дать такой ответ, какого вы ждете.
— Ты получил от Ортога кольцо?
— Таким, как я, не дарят колец, господин.
— Ты его друг?
— Мое положение не позволяет мне надеяться на дружбу с Ортогом.
— Но ты же хорошо служил ему?
— Я всегда стремился к этому, господин, — сказал писец.
— Освободите его, — потребовал Аброгастес. Изумленного писца развязали.
— Если ты служил ортунгам, — сказал Аброгастес, — то будешь служить и дризриакам.
— Да, господин.
Аброгастес повернулся к Ортогу.
— Я хотел бы помириться с отцом, — произнес тот.
Аброгастес подозвал его оруженосца.
— Ты оруженосец Ортога, принца Дризриакского?
— Да, Ортога, принца Дризриакского и короля ортунгов! — выкрикнул оруженосец.
Толпа ахнула.
— Каков долг оруженосца? — спросил Аброгастес.
— Ценить жизнь своего господина превыше собственной.
— Да, оруженосец должен умереть прежде, чем его господин, — уточнил Аброгастес.
— Да, господин.
— На плаху его.
— Стойте! — закричал воин.
Аброгастес поднял руку.
— Пусть его казнят топором или другим оружием!
— Господин! — внезапно закричал Хендрикс, торопливо и сердито, окруженный воинами-дризриаками. — Одумайтесь! Явите своему сыну милосердие! Это не его вина — он всего лишь допустил слабость. Если кто и виновен в этом, так только проклятая Гута, жрица тимбри!
— Нет! — тревожно воскликнула Гута.
— Ваш сын попал под ее губительное влияние, — продолжал Хендрикс. — Это ее пророчества и предсказания, хитрости и уловки сбили с толку Ортога. Это она ввела его в заблуждение!
— Нет, — покачал головой Ортог. — Я бы в любом случае порвал с дризриаками.
— Разве вы не любили его в детстве, господин? — воскликнул Гундлихт, стоящий рядом с Хендриксом.
— Я — король дризриаков, — возразил Аброгастес.
— А если бы вы не были королем? — настаивал Гундлихт.
— Но он все равно пропал, — отрезал Аброгастес.
— В этом виновата Гута, вот кто! — воскликнул Хендрикс.
— Она распалила его тщеславие и одурманила его, — сказал Гундлихт.
— Это правда, госпожа Гута? — спросил Аброгастес.
— Разумеется, нет, господин! — с достоинством отозвалась Гута. — Я жрица народа тимбри, смиренная и покорная слуга десяти тысяч богов тимбри. Я и мои сестры, поклявшиеся отдать всю жизнь служению богам — священные девы. Нам нет дела до мирской суеты, нам не нужны деньги и вещи!
— А власть? — спросил Аброгастес.
— Нам она ни к чему.
— Мне не нравятся обычаи тимбри.
Отто вспомнил жертвоприношения на холме, за священной рощей.
— Простите, господин, — отозвалась Гута, — но не к лицу жрицам обсуждать обряды и повеления десяти тысяч богов. Наше дело — всего лишь смиренно служить им.
— Я слышал о предзнаменованиях, — произнес Аброгастес. — Это правда? — спросил он у Ортога.
Тот пожал плечами.
— Да, — с жаром откликнулась Гута, — мы можем доказать наше учение и истину с помощью знаков.
— Кажется, предзнаменования были лживыми, — заметил Аброгастес.
— Вероятно, жрицы тимбри смогут доказать вам свою правоту, господин.
— Но знаки солгали, — возразил Аброгастес.
— Они никогда не лгут.
— Но ведь они оказались не в пользу ортунгов?
— Когда-то были в их пользу, — ответила Гута.
— Недавно? — уточнил Аброгастес.
— Разве не могло случиться недоразумение? — вставила одна из старших жриц.
— Конечно, — кивнула Гута.
— Иногда знаки бывает трудно разгадать, господин, — продолжала жрица.
— Дело может оказаться темным и запутанным, — подхватила другая.
— И потом, — воскликнула Гута, — разве воля богов не могла измениться?
— Да, да! — поддержали ее хором жрицы.
— Боги могли передумать, — добавила Гута.
— Да, да! — закричали жрицы.
— Это возможно, — уверяла одна.
— Конечно! — добавила другая.
— Давайте опять проверим предзнаменование, — предложила третья.
Хендрикс горько рассмеялся. Аброгастес поднял руку, призывая к молчанию.
— Принесите ткань — простой кусок полотна, ничем не отличающийся от других, — приказала Гута.
— Я принесу, — вызвалась одна из жриц — та, что раньше принесла кусок ткани, который опустили в кровь, и на нем проступил знак ортунгов.
Вскоре жрица в сопровождении стражников вернулась в шатер со свернутым куском ткани.
Она передала его Гуте и встала на место. Гута развернула полотно величиной около двух квадратных футов и торжественно показала его толпе. Затем она обратилась к Аброгастесу.
— Вы хотите проверить ткань, господин?
— Возьми другой кусок, — предложил Хендрикс.
— Это запрещено, — терпеливо разъяснила Гута» — так не принято у богов тимбри.
— Я не буду проверять ткань, — решил Аброгастес.
— Тогда пусть боги дадут предзнаменование!
— Пусть дадут! — подхватили жрицы.
— Господин! — запротестовал Хендрикс, но Аброгастес поднял руку, приказывая начинать.
Гута опустилась на колени рядом с одной из луж, собравшихся на полу шатра, где кровь смешалась с грязью.
— Да будет кровь освящена! — провозгласила жрица.
За ней эти слова повторили жрицы и прислужницы.
— Да станет она кровью истины, — объявила жрица, и вместе с ней эти слова хором повторили остальные.
— Смотрите, господин, — обратилась Гута к Аброгастесу. — Я опускаю в освященную кровь истины этот кусок ткани, не оскверненный ничьими руками и никакими приготовлениями, и призываю десять тысяч богов тимбри по их воле явить нам знак.
Ткань была опущена в вязкую, почти свернувшуюся кровь, смешанную с грязью.
— Явите нам знак, о боги тимбри! — воззвала Гута.
Она извлекла ткань и встала, повернувшись к толпе. Воины-дризриаки с ужасом закричали.
На ткани отчетливо, будто вышитый, проступил знак дризриаков.
— Видите, господин? — спросила Гута.
— В таком знаке нельзя ошибиться, господин! — подхватила жрица, которая принесла ткань.
— Доказательство неопровержимо! — воскликнула другая.
Ортог казался потрясенным. Воины изумленно переглядывались.
— Боги на вашей стороне, господин, — сказала Гута Аброгастесу.
— Слава дризриакам! — крикнул кто-то, и все воины в шатре подхватили клич.
К нему присоединились даже купцы и посланники — перепуганные, связанные, ждущие своего часа под охраной.
— Да, меня это поразило, — признался Аброгастес. — Я и не знал, что у вас такая власть.
— Эта власть исходит не от нас, — объяснила Гута, — а от наших богов.
— Похоже, ваши боги всегда принимают сторону сильнейшего, — усмехнулся Аброгастес. — Но я поздравляю вас: вы хорошо все продумали и ко всему подготовились.
— Я не понимаю вас, господин, — встревоженно произнесла Гута.
— Так чего же вы хотите? — спросил Аброгастес.
— Для себя мы ничего не просим, господин.
— Королям редко приходится сталкиваться с такой скромностью, — удивился Аброгастес. — И все же что бы вы хотели?
— Вероятно, мы могли бы оказать вам пользу, господин, — намекнула Гута.
— Как это?
— Дризриаки стали бы неуязвимыми под защитой богов тимбри, — объяснила Гута. — Обеспечьте себе победу, заручитесь поддержкой наших богов, господин.
— И каким образом можно этого достичь? — поинтересовался Аброгастес.
— Посредством услуг жриц тимбри.
— Это был бы бесценный дар, — уважительно проговорил Аброгастес, и Гута скромно поклонилась. — Что же вы хотите в обмен на неоценимую услугу?
— Мы ничего не просим, нам нет дела ни до мирской одежды, ни до богатства.
— Так вы ничего не хотите?
— Великодушие Аброгастеса, повелителя дризриаков, хорошо известно, — произнесла Гута.
— И что же вы цените больше всего? — допытывался Аброгастес. — Чего вы жаждете?
— Господин, конечно, знает…
— Что?
— Мы — святые, непорочные девы, — начала Гута.
— И что же?
— Наше главное желание — усердно служить своим богам, чтобы потом, закончив служение, соединиться с ними.
— Вы усердно служили богам, — усмехнулся Аброгастес.
— Да, господин?
— Так присоединитесь к ним!
— Господин! — вскричала Гута.
По знаку Аброгастеса воины-дризриаки выхватили ножи, окружили жриц и стали ставить их на колени, грубо дергая за волосы и закалывая, как свиней. Женщины завизжали. Посланники и купцы отшатнулись.
— Оставьте этих двоих, — указал Аброгастес на молодых прислужниц.
Через минуту вопли стихли, тела распластались в грязи под ударами окровавленных ножей. В живых остались только Гута и прислужницы. Гута стояла на коленях перед помостом. Воин намотал ее волосы на руку, а она в ужасе уставилась на Аброгастеса, повелителя дризриаков.
— Боги алеманнов и дризриаков — это не боги тимбри, — отрезал Аброгастес.
— Сжальтесь, господин! — закричала Гута. Аброгастес поднял руку.
— Нет, нет, господин! — рыдала Гута.
Аброгастес знаком приказал воину отпустить ее. Жрица дико огляделась.
— Мое боги — лживые боги! — вскричала она. Обе прислужницы, одна на коленях, другая на четвереньках, переглянулись.
— Это лживые боги! — вопила Гута.
— Так почему же ты служила им? — спросил Аброгастес.
— Мне хотелось власти!
— Женщина не имеет права властвовать, — заметил Аброгастес.
— Да, господин, простите меня!
— Когда женщинам достается власть, они позорят ее, — сказал Аброгастес.
— Да, господин!
— Поэтому им нельзя обладать властью.
— Да, господин!
— Как на ткани появился знак дризриаков? — спросил Аброгастес.
— Это было сделано с помощью пятен реактивами, — плача, объяснила Гута. — Кровь взаимодействовала с реактивами, пропитывающими ткань, и пятна выступали на ней.
— И ты приготовила ткань с разными знаками, — заключил Аброгастес.
— Да, господин.
— А что же с предсказаниями, пророчествами и всем прочим?
— Все это ложь, господин, — созналась Гута. — Все зависит от желания, рассуждений, вопросов и надежд тех, кто этим занимается, от вопросов того, кто предсказывает, от его сообразительности, внимания и тому подобных качеств.
— Значит, все это ложь? — заключил Аброгастес.
— Да, господин. Это и все то, что говорят ясновидящие, шарлатаны, гадалки и прочий сброд во всех галактиках.
Аброгастес сделал вид, что хочет вновь поднять руку.
— Нет-нет, господин! — закричала Гута и сжала ворот платья.
Аброгастес пристально взглянул на нее. Гута быстро разорвала платье и спустила его по плечам. Обе прислужницы от изумления раскрыли рты.
Неотрывно глядя на Аброгастеса, Гута разорвала платье до подола и уронила его на землю.
— Нет! — закричали прислужницы.
— Разденьтесь, глупые, если вы хотите жить! — крикнула им Гута. — Игра окончена!
Это мужчины.
— Игра? — ошеломленно переспросили девушки.
— Да, — усмехнулась Гута.
— Но… как же боги?
— Все это ложь!
— Мы должны умереть за нашу веру…
— И вера — ложь! Детская выдумка! Прислужницы зарыдали.
— Можете умереть, если хотите, — заключила Гута.
— Но этого не может быть!
— Может, — отрезал а Гута» и обе прислужницы застыли, парализованные страхом и отчаянием.
— Покажите свои тела. Они созданы для мужчин, разденьтесь!
Первая прислужница дрожащими пальцами расстегнула одежду и неловко высвободилась из нее.
— Смотри! — крикнула Гута. — Вот кто ты — женщина! Понятно?
Вторая прислужница яростно рвала одежду, высвобождаясь из нее.
— Да, да! — подгоняла ее Гута. — На колени! Отлично! Видите? Вы не мужчины, вы совсем не такие, как мужчины! Вы женщины, поймите это! Поймите и порадуйтесь! Вас должны ценить, мужчины дорого заплатят за вас!
Прислужницы обменялись перепуганными взглядами. И вдруг одна из них издала тонкий, протяжный вопль отчаяния, совершенного облегчения и радости.
— Все кончено! — стонала она. — Все кончено!
— Да! — радостно подхватила другая.
— Уведите этих рабынь, — приказал Аброгастес.
Обе девушки охотно подняли руки, позволяя связать себе запястья так, что оставался свободным длинный конец веревки. Их вывели из шатра.
Гута по-прежнему стояла на коленях в ворохе разорванной одежды и смотрела на Аброгастеса.
— А ты? — спросил он.
— Я прошу милости, господин.
— Убейте ее! — закричала толпа.
— Пусть подохнет в муках!
— Убейте!
— Прошу вас, не надо, господин! — проникновенно произнесла Гута.
— Так что нам с ней делать? — обратился Аброгастес к толпе.
— Прирезать! — закричали мужчины.
— Прошу, поглядите на меня как на женщину!
— Разве такая просьба не удивительна из женских уст? — спросил Аброгастес.
— Только не от такой женщины, как эта! — крикнули в толпе.
— Прошу вас, господин, — умоляла Гута.
— А ты неплохо выглядишь, — заметил он.
— Да-да, я смогу угодить!
— Я бы перерезал тебе горло, как только насмотрелся бы на тебя, — зло сказал он.
— О, нет, не надо, господин!
— Но твое тело выглядит аппетитно.
— Да, позвольте угодить вам, господин!
— А ведь без одежды ты недурна собой, — с удивлением продолжал прозревать Аброгастес.
— Спасибо, господин.
— Интересно, сколько бы за тебя дали на торгах? — размышлял Аброгастес.
— Прошу вас, не говорите обо мне так, — зарыдала Гута.
— Возможно, твоей красоты хватит, чтобы купить твою жизнь, — решил Аброгастес.
— Да, да!
— Или хватит только на время.
— Вы так великодушны, господин! — с радостью закричала она.
— Да, выкупить ненадолго твою жизнь, — продолжал он, — но не свободу.
— Господин! — вскрикнула она. — Нет, не надо!
— Если хочешь, ты можешь объявить себя рабыней, — предложил Аброгастес.
— Но тогда я стану всего лишь тварью, как свинья или собака!
— Нет, еще ниже, — возразил Аброгастес.
— О, не надо, господин!
Аброгастес подал знак, и воин за спиной Гуты схватил ее за волосы и оттянул голову назад. Холодное лезвие ножа приблизилось к ее горлу.
— Нет! Нет! — завопила Гута, отчаянно вырываясь.
По знаку Аброгастеса воин отпустил ее и отошел.
— Я объявляю себя рабыней, — отчетлив произнесла Гута. — Я — рабыня.
Ропот удовлетворения прокатился по толпе ибо мужчины уже утратили всякое уважение бывшей жрице тимбри и относились к ней, как к любой рабыне.
— Теперь на тебя может претендовать любой, — сказал Аброгастес. — Я беру тебя.
— Да, господин.
— Чья ты рабыня?
— Ваша, господин.
— Пусть твое имя будет «Гута». Принесите ошейник для этой рабыни, — приказал Аброгастес, — и потяжелее.
Принесли ошейник и надели на рабыню. Он был тяжелым, из железной полосы в полдюйма толщиной и два с половиной дюйма высотой. Ошейник крепко охватывал шею и запирался на замок сзади.
Гута поморщилась.
— Ползи к моему сыну, Ортогу, — сказал Аброгастес, — и целуй ему ноги.
Гута повиновалась, со страхом поглядывая на Ортога, но тот будто не замечал ее.
— Как тебе нравится моя новая рабыня? — спросил Аброгастес.
Ортог пренебрежительно взглянул на Гуту и отвернулся.
— На торгах можно найти и получше, — сказал он.
— Сюда, — щелкнул пальцами Аброгастес, — ложись здесь, рядом с моим троном, на помост.
Гута подползла на коленях и сжалась справа от Аброгастеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31