Это — бесспорная истина, но хочется отметить и другое. Годы, предшествовавшие выходу в свет «Грустных людей», были ознаменованы событиями поистине огромного исторического значения: мировая война, втянувшая в свой водоворот десятки народов, победа Октябрьской революции в России, открывшая новую эру в судьбах человечества. Мощные общественно-политические силы пришли в движение и в Закавказье, война и революция произвели коренной перелом в сознании людей. В этих условиях первая книга Зорьяна явилась не только его блестящим литературным дебютом, но в значительной степени — итогом идейно-художественных поисков молодого писателя.
«В сборнике «Грустные люди»,— пишут в своей книге о Стефане Зорьяне Б. Брайнина и С. Хитарова,— есть рассказы, в которых преобладает драматический элемент.., есть рассказы сатирическо- комедийные.., есть и такие, в которых драматические и сатирическо- комедийные мотивы тесно переплетены. Любовь и жалость к маленьким, обездоленным людям определили содержание, пафос этого сборника».
О «маленьком человеке» в армянской литературе писали и Нар- Дос, и А. Ширванзаде, и О. Туманян, но именно Зорьяну принадлежит заслуга всестороннего, психологически достоверного и глубокого изображения трагикомической судьбы маленьких, обездоленных людей. Их невзгоды — результат несправедливых общественных отношений, социальных противоречий, в которых они бессильны разобраться, но которые калечат, уродуют в одинаковой степени и жизнь патриархального крестьянина, и жизнь мечтателя-интеллигента, и жизнь невинного деревенского мальчика. Чувство одиночества преследует почти всех героев книги Зорьяна, оно рождает в их душе страх, смятение, растерянность, делает их жизнь бессмысленной, никому не нужной. Таков, например, старый приказчик Погос из рассказа «Приятели», «духовные» интересы которого исчерпываются в ежедневно повторяющихся беседах с... кошкой, таков «горожанин Акоп» из рассказа «Зимняя ночь», любитель сплетен и пустопорожних разговоров.
Человеческая неполноценность «грустных людей» Зорьяна проявляется в самых неожиданных, порою прямо-таки анекдотических
ситуациях. Герой рассказа «Сахарница», молодой крестьянский парень, только что покинул стены тюрьмы. Он перебирает в памяти знакомых, у которых можно одолжить хоть немного денег. Набравшись храбрости, бедняга направляется к лавочнику Абелу, надеясь на помощь земляка. Но увы! Ловкий и хитрый обирала выманил у несчастного последние семьдесят копеек, сунув ему в руки сахарницу...
Барышня Мариам (из одноименного рассказа) всю жизнь мечтала о романтическом и благородном избраннике своего сердца. Вот наконец он явился к ней, и ее охватило трепетное чувство долгожданного счастья. Но «жених» оказался фальшивым: он просит Мариам... свести его с ее подругой...
Учителя приходской школы Келекяна (рассказ «Надзиратель») пытается соблазнить старая дева, дочь невежественного и тупого попечителя Качаняна. Жалкое «сопротивление» Келекяна закончилось тем, что его немедленно выгнали с работы... за безнравственное поведение.
В этих и некоторых других рассказах Стефана Зорьяна смешное соседствует с грустным, внешняя, объективная, обыденная картина жизни согрета неподдельным лиризмом, тонким юмором.
В ряду персонажей ранних произведений Зорьяна,— а это люди разного социального положения: бедные студенты, учителя, надзиратели, лавочники, мелкие чиновники, служители церкви и т. д.,— особое место принадлежит представителям трудового крестьянства, жизнь которого, полная лишений и страданий, была хорошо знакома писателю. Иной становится интонация повествования, иными красками пользуется художник, когда он рисует картину дореволюционной армянской деревни. Ирония сменяется искренней болью, анекдотические ситуации уступают место суровой действительности. «Мы видим,— пишет в этой связи критик С. Агабабян,— как писатель обращается к народу, следует тому здоровому литературному направлению, которое можно назвать «школой Туманяна» и которое опиралось на принципы художественного отображения народной жизни, могучих народных характеров и их высоких человеческих достоинств». В произведениях Зорьяна люди из народа, как правило, наделены многими добродетелями: они трудолюбивы, честны и искренни, прямодушны и откровенны, к ним проникаешься сердечным расположением. Вспомним некоторых из них.
Невосполнимы потери, понесенные старым крестьянином Соси: умерла жена, на фронте погибли два сына. Казалось, все вокруг потеряло для старика смысл и только смерть могла принести ему покой и утешение. Однако такое душевное состояние не соответствует подлинной сущности характера труженика-крестьянина. Властная потребность делать людям добро оказалась сильнее самого тяжкого горя. Вдоль сельской дороги Соси сажает деревья, любовно ухаживает за ними, думая о радости, которую они принесут людям (рассказ «Старик Соси»). Не менее прекрасен духовный облик деда Епрема. Слепой и дряхлый, с (вечно дрожащими, холодными, сухими руками, он доживает свои последние дни. Всем в доме надоел этот хворый дед, но он-то любит, любит людей и больше всех — маленькую внучку Астхик, которой рассказывает сказки, басни, рассказывает о других мальчиках, девочках и о том, «почему падают с неба звезды...» В этих, как бы ненароком оброненных словах, раскрыто нравственное богатство зорьяновского героя: его неутомимая жажда открывать для себя и для других людей поэзию мира. Почувствовав приближение смерти, дед Епрем просит внучку проводить его в поле, с которым была связана вся его трудная жизнь, которое теперь, в предсмертные минуты, так неудержимо тянет к себе. Многое вспоминает здесь дед Епрем. Пусть его воспоминания носят несколько идиллический характер, но они пронизаны таким острым ощущением красоты земли, в них столько лиризма и поэтичности, что сама картина смерти героя в весеннем поле превращается в символ бессмертия жизни (рассказ «Дед и внучка»).
Герои рассказа «Обитатели белого дома» — одинокие старики, муж и жена — живут в заброшенном доме, в глухом лесу. Это добрые, милые люди, наивные, как дети, привязанности которых всегда бывают искренними и бескорыстными. Писатель так и не сообщает, как зовут его героев,— это просто старик и старуха, прожившие безрадостную жизнь, не знавшие настоящего счастья, но так страстно мечтавшие о нем... Правы Б. Брайнина и С. Хитарова, отметившие, что «в этих рассказах, восхищаясь нравственным обликом труженика- крестьянина, Зорьян призывал не к протесту, не к изменению условий жизни, в силу которых люди были обречены на нищенское, бесправное, тоскливое существование, а к состраданию, к пассивному сочувствию...» Но этим, конечно, не исчерпывалось отношение художника к созданным им образам, к судьбе своих героев. Ведь в жизни, кроме патриархальных стариков и старушек, кроме Епремов и Соси, были куда более сложные человеческие характеры, и многие рассказы Зорьяна 1918—1920 гг. примечательны глубиной отраженного в них социального трагизма, «открытием» порою самых причудливых форм стихийного крестьянского протеста.
«С давних пор, наверное, еще с дедовских времен, сады Минаса и Тевоса находились друг подле друга...»,— так начинается рассказ «Изгородь». А вот начало другого рассказа — «Цован»: «Распря
пошла между братьями, Два месяца тому назад, то есть сразу же после смерти отца, когда они разделили все имущество на две равные доли, «неделенной» осталась корова с теленком». С первых же слов в этих рассказах определены «объекты» предстоящих баталий: сад, корова. Что же происходит? Минас и Тевос, и соответственно, конечно, их семьи, ведут нескончаемый спор о том, за чей счет должна быть выправлена имевшая форму полукруга обыкновенная, из колючих кустов и вереска, изгородь, разделявшая, вот уже сколько лет, их сады. Спор этот — не мелочная перебранка, он касается всех проблем — экономических, нравственных, психологических. Одновременно главное в этом конфликте — его неразрешимость, а стало быть, невозможность для любой из сторон доказать свою правоту, невозможность справедливости вообще. Постижение этой жестокой истины Минасом и Тевосом — неожиданный, но и закономерный итог их многолетних споров. И хотя герои Зорьяна кажутся действительно смешными и жалкими, когда они бестолково бранятся или «вступают в переговоры» с судьями и старостой, в их наивных и грустных размышлениях о правде и кривде нельзя не заметить стихийного протеста против той большой и крепкой изгороди, которая разделяла людей на бедных и богатых, бесправных и всесильных...
Рассказ «Цован» заставляет вспомнить толстовского «Холсто- мера», чеховскую «Каштанку», своеобразные туманяновские «беседы» о животных. Цован — это кличка коровы, из-за которой между братьями пошла распря,— «переживает» целую трагедию, становится «свидетельницей» бессмысленной вражды, тупого самодурства людей. Злоключения несчастной Цован использованы писателем для широкого показа трагизма крестьянской жизни, для острого обличения собственнической морали.
В годы, предшествовавшие победе Советской власти в Армении, демократическая природа зорьяновского творчества наиболее полно проявилась в повести «Яблоневый сад» и в цикле рассказов о первой мировой войне. В этих произведениях углубилось, отточилось умение писателя проникать в глубины человеческой души, раскрывать сложный внутренний мир героев. Незабываем дядя Мартын из «Яблоневого сада». Неутомимый садовник, он выращивает новые сорта яблок и, как вдохновенный художник, радуется своему бескорыстному труду, полному красоты и поэзии.
Нравственная чистота Мартына вовсе не признак его чудаковатости или странной исключительности, как это может показаться с первого взгляда. Эту свою великую добродетель герою Зорьяна пришлось отстаивать на протяжении всей жизни, в спорах и борьбе с теми, для которых чистоган выше и дороже красоты яблоневого сада, а труд давно перестал быть поэзией. В дореволюционной деревне не часто можно было встретить людей, подобных садовнику Мартыну, но именно они воплощали лучшие черты народного характера, именно они, если можно так 'выразиться, конденсировали высокую нравственность трудового крестьянства, постоянно испытывавшего губительное воздействие хищнической морали.
Конфликт трудолюбивого, честного и благородного садовника с теми, кто был одержим лишь одной страстью — страстью превращения яблоневого сада в источник легкой наживы,— естествен и неотвратим. Зорьян с самого же начала повествования рядом деталей, сравнений и характеристик дает почувствовать глубоко драматическую природу предстоящих событий. Писатель не случайно подчеркивает, что Мартын был человеком бескорыстным и никогда не думал о доходах, но зато с каким самозабвением выводил он новые сорта яблок, чувствуя себя при этом художником, постига'ющим тайны природы. И, напротив, дочери Мартына, особенно старшая — Ноэм, была лишена этой «радости художника», она нетерпеливо дожидалась дня, когда яблоневый сад достанется в наследство ей и ее мужу, виноторговцу Артушу. Вот почему разрыв между Мартыном и «близкими» начался задолго до того, как в доме садовника-вдовца появилась прелестная Нунуфар, кроткая беженка из турецкой Армении. Но с появлением Нунуфар, вскоре ставшей женой Мартына, конфликт достигает наивысшего напряжения. Впрочем, иначе и не могло быть. Нунуфар ждет ребенка — будущего единственного наследника яблоневого сада. Но даже не это главное. Нунуфар, характер которой во многом родствен характеру садовника, Нунуфар, с ее душевным благородством и нравственной чистотой, влюбленная в труд и способная чувствовать и понимать поэзию труда,— уже не просто жена, но еще и духовный соратник Мартына. Этого богатства души и не могла простить «бездомнице» надменная Ноэм... Мартын и Нунуфар гибнут. Вместе с ними страницы повести покидает поэтический образ яблоневого сада. «Но торжество психологических и нравственных уродов — новых хозяев взращенных садовником Мартыном яблонь — мнимое, призрачное, оно не может быть прочным и продолжительным, ибо зиждется на морали, враждебной народу-труженику. Таков проницательный вывод автора повести.
Первая мировая война в изображении Стефана Зорьяна — страшное бедствие, которое прежде всего обрушилось на трудовое крестьянство и городскую бедноту. Среди бесчисленных жертв войны и вдова техника, вынужденная, ради спасения голодающей семьи, стать любовницей спекулянта («На базаре»), и бывший студент-фронтовик,
погибший от тяжелого психического недуга («Болезнь Ваана»), и молодой певец, отказавшийся развлекать компанию пьяных офицеров («Певец»). Однако в упомянутых рассказах писатель ограничил свою згдачу «открытиями» чисто психологического порядка, социальное звучание этих произведений весьма приглушенно. (Кстати, замечание это кажется нам справедливым и в отношении таких рассказов, как «Огонь», «Любовь», «Кнарик» и др.)
Иное решение «военной темы» предлагает Зорьян, обращаясь к судьбам своих любимых героев — обездоленных, бедных крестьян. В один узел связывает он проблемы социальные и проблемы психологические, стремясь рассказать всю правду о народной трагедии, о зреющем в недрах народа протесте. Интересны в этом отношении рассказы «Война», «Невестка Захара», «Смерть Оана», «У колодца». Герой рассказа «Война» — молодой крестьянин Давид Мачкалянц, отбыв пятилетнюю воинскую повинность, вернулся в родную деревушку Кахнут. Прошло немного времени, грянула война, и Давида, вместе с другими парнями, снова призвали под ружье. «Война! Какая война! Где? Для чего?» — эти тяжелые мысли неотвязно преследовали Давида, они и вовсе лишили его покоя, когда староста Арсеи отказался дать отсрочку — хотя бы на день! — чтобы вывезти сено, лежащее далеко в горах. Горькая обида перемешалась в душе Давида с просыпающимся чувством мужицкого гнева. В рассказе ничего не сообщается о фронтовой жизни молодого кахнутца, в нем лишь скупо рассказано о том, что произошло в доме Мачкалянца: жена Давида вышла замуж за другого, дряхлый отец порешил снова взяться за соху. А мать? Она единственная не потеряла надежду, что сын вернется... И Давид вернулся, вернулся неожиданно для всех, спустя два года после начала войны. Прихрамывая, он подошел к родному дому. С трудом узнала его мать, да и он не сразу понял, что босая, в лохмотьях, похожая на нищенку женщина — самый дорогой человек на свете... Дальнейшее течение рассказа приобретает более динамичный характер. Социальная и психологическая линии как бы сходятся в один центр. И центр этот — разбушевавшаяся душа Давида, жаждущая отмщения за страдания на фронте, за обиды стариков-родителей, за поруганную семейную честь. К концу рассказа мы чувствуем, как трудно, почти невозможно жить молодому парню, покалеченному на войне, оставленному женой, ненужному, беспомощному в хозяйстве. И когда Давида вызывает к себе староста, чтобы проверить документы, решение, стихийно и незаметно сложившееся в сознании героя, становится неотвратимым и единственно возможным: Давид убивает Арсена, ибо видит в нем реальное воплощение зла, реального носителя несправедливости. Бунт Давида — новая ступень в становлении классового самосознания армянского крестьянства. Он родствен подвигу старика Оана, ценой собственной жизни спасшего турецкого солдата («Смерть Оана»), он перекликается с поистине героическим поведением простой крестьянки Естер, ставшей жертвой фанатического изуверства и предрассудков («Невестка Захара»), наконец, он как бы предворяет справедливую расправу солдат на фронте с ненавистным царским офицером («У колодца»).
Важно отметить также, что в рассказах Зорьяна о войне сильно прозвучала идея братства народов, тема интернационализма, противопоставленные шовинистическому бреду дашнакских националистов.
Мы подошли к новому рубежу в творчестве Стефана Зорьяна, ставшего после победы социалистической революции в Армении в ноябре 1920 года одним из активных строителей армянской советской литературы.
Лучшие представители армянской художественной интеллигенции горячо приветствовали установление Советской власти на древней Наирской земле. Писатели Ованес Туманян, Александр Ширванзаде, Нар-Дос, архитектор Александр Таманян, художник Мартирос Сарьян, композитор Александр Спендиарян, артист Ованес Абелян глубоко проникли в великий смысл исторических событий и безоговорочно стали на сторону революционной Армении. «Твою новую жизнь,— писал Ованес Туманян, обращаясь к возрожденной родине,— поэты будут славить новыми песнями, новым словом...»
Пророчество Туманяна сбылось. В двадцатые годы армянская литература обогатилась произведениями большой жизненной правды и впечатляющей силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9