– Нет, просто там проходят маршруты передвижения Аль-Каеды и других таких же компаний. Они подбираются с юга. Там то и дело попадаются их ориентиры. – Может быть, все же удастся сбить его на политику.
Льюис не попался в ловушку.
– Энни, Хью. Что с ней случилось?
– Ты смотрел «Английского пациента»?
– И смотрел, и книгу читал.
– Все думают, что это случилось как в фильме, – помнишь сцену песчаной бури? – что нас занесло или она была ранена и я ушел за помощью. На самом деле – ничего подобного.
– В таком случае что же случилось?
– Ничего. Никакой драмы. Никакой бури. Никаких ранений. Небо было чистым. Светило солнце. Все было как обычно.
– Она вот так взяла и исчезла?
– С нами собирались поехать несколько друзей, но в последнюю минуту у них изменились планы. Я решил, что мы поедем вдвоем – чтобы переменить обстановку. Вывезти ее из поселка. Мы приехали на место, я натянул тент. Она осталась в тени, а я отправился разыскивать кремни. Меня не было где-то с час, даже меньше. Вот и все. Когда я вернулся, ее не было.
Льюис приподнялся на локте.
– Взяла и исчезла? – повторил он.
– Я приготовил ей чай со льдом. Он так и стоял около ее кресла. Ледяные кубики не успели растаять до конца. В первый момент я подумал, что она отошла в сторонку пописать.
– Должны были остаться следы.
– Да, и я пошел по ним через барханы. Я прошел несколько миль, непрерывно выкрикивая ее имя. Наступила ночь. Мне бы остановиться, но я шел дальше, уверенный, что найду ее за следующей грядой. Когда встало солнце, я понял свою ошибку и попытался вернуться, чтобы снова найти ее следы. Но я не только не нашел их, но и умудрился потерять свой собственный след.
– Да разве такое бывает?
Хью исподлобья взглянул на него. Льюис не поддразнивал его, не насмехался, а совершенно искренне сокрушался.
– Поднялся ветер, не сильный, но и его вполне хватило. Не больше десяти миль в час, как я узнал позднее. Я не мог узнать ни одного бархана. Не мог отыскать автомобиль. Я забирался на гребни, осматривался по сторонам и видел одни лишь мягкие округлые волны. Ты только что сказал, что они сродни настоящим горам, но в горах я сумел бы сориентироваться. А там я заблудился.
– Ты? Картограф?
– Да.
– Тогда я совсем ничего не понимаю.
Хью заерзал, устраиваясь поудобнее.
– Почему же?
– Потому что ты никогда не сбивался с дороги. Еще когда мы были детьми, ты всегда знал, чего хочешь, куда идешь и как туда добраться. Это я все время плутал, не успевал заметить ошибки и опаздывал с оформлением бумаг.
– На сей раз это случилось со мной, – сказал Хью.
– Что же ты сделал?
– Шел. В таком положении было бессмысленно сидеть на месте и ждать, пока тебя спасут. Никто не отправился бы разыскивать нас. Я шел и выкрикивал ее имя. Ориентировался я только по ветру – вырвал нитку из рубашки и шел туда, куда она указывала. Я думал, что, если мне удастся найти ее, мы, по крайней мере, сможем умереть вместе.
– Но тебя все же кто-то нашел.
– Мне сказали, что это случилось к исходу вторых суток. Сам я мало что помню. Он пас коз, старик, очень бедный. Как бы там ни было, он вывел меня к бензозаправочной станции на шоссе.
– Ты, наверно, был в ужасном состоянии…
– Меня хотели отправить в больницу, но я отказался. Раз я выжил, то и Энни тоже могла уцелеть. Нам подвернулся армейский патруль. В нем был бедуин, следопыт пустыни. Эти парни – большие мастера своего дела. Мы вернулись, нашли мой лендкрузер, но Энни так и исчезла.
Льюис ничего не сказал. Хью разровнял песок.
– Время от времени на спутниковых снимках обнаруживаются древние караванные стоянки под песком и затерянные города. Ее когда-нибудь найдут, как того замерзшего путешественника в Альпах. Люди будут пытаться угадать, кем она была. Возможно, ей дадут новое имя.
Льюис молчал еще с минуту.
– Рэйчел сказала мне, что ты знаешь какое-то арабское слово, обозначающее возлюбленную.
– Хайати.
Льюис шепотом повторил слово за ним и прервал разговор. Он не кинулся сочувствовать или соболезновать, и это было прекрасно. Люди, которым доводилось слышать этот рассказ, обычно пытались как-то подытожить его. Льюис снова надвинул на лицо повязку из бинта и прикрылся под бурнусом из рубашки.
День клонился к вечеру.
Дым становился темнее.
Хью вдруг услышал отдававшееся в пропасти эхо голосов и снял тряпку с головы. Льюис тоже услышал голоса.
– Нас ищут! – воскликнул он и приблизился к краю.
Хью медленно подошел к нему, ступая босиком по мягкому ковру из сухих насекомых. Льюис принялся аукать вниз. Густой дым заглушал его голос, и он звучал еле слышно.
Поглядев вниз, Хью не увидел обрыва. Видимость ограничивалась его ростом. Не зная, что площадка обрывается, можно было бы шагнуть дальше, в дым, и ухнуть вниз, даже не заметив, что ты падаешь. Хью отступил от края.
Льюис прислушивался, склонив голову набок; так человек, оказавшись в полной темноте, пытается определить направление, откуда доносятся звуки. Сжимая в огромном кулаке якорную веревку, он свесился через край и всматривался вниз.
Без всякого предупреждения из дыма возникла фигура – или призрак – и пролетела над их головами по длинной дуге, чудом не задев их.
Хью увернулся. Льюис успел упасть на песок. Видение звучно хлопнулось о скалу и так же быстро исчезло в дыму, из которого прилетело, оставив лишь кровавое пятно на стене.
Льюис поспешно отступил от края. Хью всмотрелся в дым. На камне появился продолговатый мазок крови и след ладони. Он встал.
– Сиди, не вздумай вставать, – предупредил он Льюиса.
– Что это за чертовщина?
Хью намотал на руку якорную веревку, напряг ноги и ждал.
Через минуту фигура появилась вновь. Она вырвалась из мрака и дыма, сверкая красными глазами, и на сей раз Хью был готов к встрече. Одной рукой он крепко схватил бескрылого злоумышленника и поставил его на твердую землю.
Это оказался Джо, тот самый юноша, которого они видели накануне пожара. Его пальцы были содраны до мяса. Он крепко стиснул руку Хью.
– Не подпускайте его ко мне, – сказал он.
Хью не успел спросить, что он имеет в виду, как из дыма вылетел Огастин. Льюис вцепился в него, прежде чем его отбросило в сторону, и они вдвоем повалились на песок.
Хью всмотрелся в пришельцев, читая перенесенные ими испытания, как открытую книгу. Несмотря на всю свою целеустремленность, спасатели возвратились на Архипелаг с пустыми руками. Сейчас следовало позаботиться о своих товарищах-кочевниках.
– Воды, – сказал Огастин, но лишь после того, как тщательно привязал конец своей веревки к якорю.
Хью знал, что это означало. Несмотря ни на что, парень не собирался сдаваться.
16
Их лица закоптились в дыму почти дочерна. Глаза были настолько красными, что казалось, будто из них хлещет кровь. Они пили все, что предлагали им Хью и Льюис, без извинений, стеснения и даже благодарности.
Уже опустилась ночь, а к молодым скалолазам все еще не вернулись нормальные голоса – они разговаривали хриплым шепотом. Они не пили весь день, и причина этого оказалась очень простой. Огастин оставил, намеренно оставил их скудный запас из нескольких галлонов воды, а также всю провизию, аптечку и снаряжение – в общем, все – на крюках, вбитых в стену на маршруте Троянок. Идя на это, он исходил из достаточно зыбкой надежды, что они застанут на Архипелаге Хью и Льюиса с водой и пищей, которыми те поделятся с ними. Это было, с одной стороны, расчетливо, с другой – самонадеянно, а с третьей – чрезвычайно опрометчиво.
– А если бы мы уже ушли отсюда? Вот взяли бы и вышли к вершине? – строго спросил Льюис. – Мы ведь могли решить подняться от пожара повыше.
– Но вы же этого не сделали, – отозвался Огастин.
– Чуть было не сделали, – солгал Льюис. Он никак не мог смириться с их дерзостью. – Без воды. Без пищи. В такой жаре. Когда столько дыма, что и дышать нечем! Вы что, решили стать героями эпоса?
Во вселенной альпинистов не было ничего более святого – или более пугающего, – чем эпос. Спуск Вимпера с Маттерхорна, Эрцога с Аннапурны, спуск Дуга Скотта ползком с Огра, соприкосновение с пустотой Джо Симпсона, злоключения Кракауэра в почти безвоздушном пространстве – список можно продолжать и продолжать. Эпос возникал из самых опасных положений, он часто бывал связан с гибелью партнеров, потерей пальцев на руках и ногах, безумием, ужасными лишениями… Вершины открывают, вершины покоряют, и это не более и не менее, чем обычная борьба за рекорды. Но лишь герои эпоса раз и навсегда входят в Зал славы.
Ирония заключалась в том, что, несмотря на все благоговение, которое вызывали герои эпопей, ни один опытный альпинист не желал присоединиться к их числу. Только без эпоса – так звучала мантра каждого не обделенного мудростью восходителя. Эпос был извращенным чудом природы вроде двухголовой змеи. Каждая эпопея имела два кульминационных пункта – собственно несчастный случай и случайное выживание. Каждый выживший должен был умереть, но по каким-то причинам уцелел. Какой бы ни оказалась причина, позволившая спастись, она находилась вне власти героя, потому что, если бы он мог ею распоряжаться, эпоса не получилось бы. Горой управляет Бог. Только полный дурак или какой-нибудь Рэмбо может думать, что мастерство, сила или осторожность помогут наживке сорваться с крючка.
Так что Льюис не хвалил Огастина, а напротив, недвусмысленно обвинял. Огастин прямо-таки нарывался на несчастный случай. Он затеял самоубийственный спуск в невозможных условиях и подверг серьезной опасности жизнь юноши, что само по себе было недопустимо. Но что хуже всего, он ведь сам был спасателем. Значит, ему полагалось иметь повышенное чувство ответственности.
Огастин не отреагировал на эти слова. Вообще его поведение поражало Хью. Сидя на песке среди мертвых птиц и насекомых этой психоделической ночью, когда после захода солнца дым окрасился в оранжевые и розовые тона, Огастин походил на полноправного владетеля своей земли, сохранявшего спокойствие и контроль над собой, несмотря на царящий в стране хаос.
– Это оказалось дальше, чем я думал, пять маятников, а не три, – сказал он. – Нас спустило ниже по стене, чем мне хотелось. Когда мы вышли на их маршрут, уже стемнело. Но мы сумели хорошо прорваться вверх. Еще немного – и мы добрались бы до нее. Она была там.
– Нет, не она, – твердо сказал Джо.
– Мы должны были идти дальше.
– Начался пожар, – стоял на своем Джо. – Я совсем выбился из сил.
Огастин метнул на него яростный взгляд, открыл было рот, но захлопнул его, не сказав ни слова. Судя по всему, они крепко повздорили вчера вечером. Очевидно, Джо заставил своего спутника остановиться, как это сделал бы любой нормальный альпинист. Очевидно, Огастин хотел как можно скорее двинуться дальше.
– Вы же сами сказали, – обратился Хью к Огастину, – что уже совсем стемнело. Наступила глубокая ночь.
– У нас были фонари. Они именно для этого и предназначены.
– Когда вы в последний раз спали? – спросил у него Хью.
Огастин отказался воспользоваться предложенным оправданием.
– Только не прошлой ночью. Там не было ни одного карниза, хоть самого крошечного. Всю ночь проболтались на стене в ремнях. Глаз не сомкнули. А ведь могли все это время подниматься.
– Вам необходимо отдохнуть, – сказал Хью.
Он достал вторую галлоновую бутылку воды, и Огастин взял ее. Галлон за галлоном Хью лишался своего восхождения. В действительности он не лишался ничего.
Льюис покончил с Анасази. Они спускались. Хью смирился с этим. Теперь Огастин мог воспользоваться всем, что у них оставалось.
Огастин поймал глазами взгляд Хью.
– Она жива, будь я проклят!
– Вы ее видели?
– Да, мы ее видели, – сказал Джо. – Она вся изувечена. Мертва, вне всяких сомнений. Кошмарное зрелище.
Кошмарное зрелище? Вся изувечена, три дня висит на веревке, но все же жива? Да разве такое возможно?
– Так значит, вы ее видели, – полуутвердительно протянул Хью.
– Прежде чем она исчезла.
Хью поглядел на Льюиса, предоставляя ему возможность задать вопрос.
– Исчезла? – повторил Льюис. – И как, по-вашему, я должен это понимать?
Огастин бросил на мальчишку поистине убийственный взгляд.
– Мы заметили ее на четвертом маятнике, как раз перед тем, как начало темнеть. Она висела на веревке футах в шестистах над нами. Но когда мы снова посмотрели туда сегодня утром, ее там не оказалось.
– Вы смогли разглядеть это место сквозь дым?
– Мы находились выше вас. Дым утром все еще поднимался. Да, мы определенно все видели.
– И веревка была пуста?
– Веревка ушла.
– Ну, братец, значит, все кончено, – сказал Льюис.
– Ничего подобного, – отрезал Огастин.
– Ясно же, что веревка оборвалась, – мягко пояснил Льюис.
– Вы ошибаетесь.
– Вы сделали все, что могли, – добавил Хью.
– Все равно она не твоя, – пробормотал Джо.
Хью словно окаменел. Что-то очень похожее сказал ему Джошуа при первой встрече.
– Повтори, пожалуйста, – попросил он. – Она не – чья?
Что-то здесь шло не так. Черт возьми, здесь все шло не так. Но вдобавок еще имелся какой-то глубокий подтекст. Хью это явственно чувствовал. «Не подпускайте его ко мне». За этим крылось что-то большее, чем ссора альпинистов во время отступления. Большее, чем злость мальчишки, доведенного до полного изнеможения сумасбродными рывками Огастина. Это началось до подъема.
Мальчишка, совершенно явно, был перепуган. Он боялся огня, боялся Огастина – настолько боялся, что даже не решился сесть рядом с ним и укрылся за Хью и Льюисом, чтобы напарник не мог до него дотянуться.
– Так… – Вот и все, что пробормотал Огастин в ответ на реплику Джо.
– Я вам объясню, куда делась веревка. Она взяла ее с собой. Как только Джошуа поджег лес, она поднялась в свой лагерь в Глазу и втянула веревку за собой. Анди там. Она ждет нас.
– Джошуа? – переспросил Льюис.
Огастин поднял рацию, как будто она могла подтвердить все его утверждения.
– Неандерталец угробил сам себя. Его обложили со всех сторон, он почуял это, вот и поджег лес. Сгорел сам и заодно спалил Кэсс. Вы разве не слышали, как он там поджаривался?
Так вот кто там кричал, понял Хью.
У Льюиса был растерянный вид. Он-то проспал развитие событий и увидел лишь последствия.
Хью восстановил в памяти крики животных, которые услышал в начале пожара. Он поражался, как же сразу не сообразил очевидного. Джошуа, конечно же, взял факел и побрел через сухой лес. А потом подул ветер.
– Какие новости? – спросил он. – Там что, очень плохие дела?
– Хуже всего было здесь, прямо под нами, – ответил Огастин. – Они перехватили пожар возле Навозной кучи и остановили встречным палом. Кое-где еще сохранились очаги, но огонь по большей части догорает. Часть асфальта на дороге расплавилась. Парк закрыли. А в остальном все как всегда.
– Нет, все изменилось, – возразил Льюис.
Если бы ничего не изменилось, они продолжали бы восхождение.
– Внизу, возможно, и изменилось. Но не здесь. Мы не изменились, – сказал Огастин.
– На стене случилось бог знает что. Украли тело. Лес сгорел. Мы отрезаны от мира.
Огастин махнул рукой, как бы отбрасывая в сторону все эти слова. Падение, пожар, отрезанность… все это происходило где-то там, за миллион миль отсюда.
– Мы в полном порядке. Вершинная группа стоит наготове. Носилки собраны, якоря подготовлены. Мне нужно лишь сказать одно слово, и они спустят носилки к нам. Завтра утром мы сможем вытащить ее.
«Мы… нам…» Хью уловил скрытый намек. Льюис – нет. Он и подумать не мог ни о чем таком. Это было вне его понимания.
– Вы пойдете назад? Этой же ночью?
– А зачем, по-вашему, я сюда приперся? – чуть ли не на ухо ему проговорил Огастин.
Льюис раскрыл рот, наконец-то сообразив, что Огастин вернулся со стены Троянок не для того, чтобы отвести перепуганного мальчика в безопасное место. Он пришел, чтобы попытаться обменять его на мужчину. Подбородок Льюиса утонул в его бычьей шее.
– Нет. – Он резко помотал головой. – Должны быть какие-то пределы. Абсолютно. Никаких!
Огастин без единого слова сбросил его со счетов. Мальчика он уже сбросил. Теперь он говорил только с Хью.
– На всем пути поперек и до высшей точки нашего подъема провешены веревки. – Он не приглашал. Не упрашивал. Не требовал. Лишь сообщал необходимые факты.
Хью не отводил взгляда от кроваво-красных глаз. Огастин оценивал его. В свою очередь он оценивал Огастина. И сам оценивал себя.
– Сейчас ночь. Вы предлагаете совершить траверс. Свет наших фонарей не пробьет дым. Нам придется идти вслепую.
– Вслепую мы шли сюда, – возразил Огастин. – Именно поэтому мы и потратили целый день. Впрочем, это нас не остановило. А теперь по всему пути висят веревки.
– Вы действительно думаете, что она еще жива?
Хью должен был прямо высказать свое сомнение. И то, как поведет себя Огастин – взорвется в яростном протесте или, напротив, разнюнится, – позволит принять окончательное решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33