Платформа закачалась от его движений.
– Ночью я видел сон.
– Я слышал, как ты говорил.
– Рэйчел была здесь, прямо здесь, висела на веревках, ползала вокруг и рассматривала меня. Я не видел ее лица. Но совершенно уверен, что это была Рэйчел.
Хью промолчал. Ему не хотелось говорить о том, что он видел точно такой же сон, только в нем была не Рэйчел, а Энни. Он попытался вспомнить, видел ли он лицо Энни или просто домыслил его.
– У нее были длинные волосы.
– Рэйчел носит короткие волосы, Льюис.
– Она была гораздо моложе, как в старые времена.
– Нас манят наши музы, – сказал Хью.
– Не манят, – возразил Льюис, – а предупреждают. Было совершенно ясно, что она хотела сказать. Спускайтесь. Уходите отсюда.
– Это говорят наши тела, – не согласился Хью. – Мы испытываем нечто вроде культурного шока. Эль-Кэп – совсем иная планета. Они напоминают нам об осторожности. Как только мы приспособимся к стене, сны придут в норму. – Все это он выдал экспромтом, не задумавшись ни на секунду.
– Ты тоже видел сны?
– Это только усталость наших взбудораженных мозгов.
Льюис пронзил его взглядом.
– Ты сказал: «наши музы».
Хью уклонился от прямого ответа. Явившаяся во сне женщина, кем бы она ни была, встревожила его. Ее следовало воспринимать как какой-то симптом. Вот только он не знал какой. Погрузиться в воспоминания – это одно дело. А сейчас их сны оказались вроде бы взаимосвязаны. Это больше походило на умственное расстройство.
– Мы разоспались и потеряли уже много времени, – сказал он.
– Она указывала совершенно ясно, – заявил Льюис.
– Льюис, забудь о Рэйчел.
– Ничего себе ты сказал! Я вспомню о ней, как только лягу спать нынче вечером.
– Я говорю совершенно серьезно. Сосредоточься. Тебе необходимо очистить голову. Control-alt-delete. Перезагрузись, пока не поздно. Прежде чем она прикончит тебя.
– Но, Хью, ведь она моя жена.
Хью развил тему настолько, насколько Льюис был готов его услышать. Несомненно, они затронут ее еще не раз. Ну а пока что им нужно было нагнать потерянное с утра время.
Он обследовал стену выше. От начала чрезвычайно привлекательной для ручного подъема: трещины их отделял участок, выглядевший совершенно гладким. Однако гладкость на деле была не столь идеальной, какой казалась на первый взгляд. Они уже очень давно обнаружили, что в этом месте имеются какие-то поры. Они назвали его Чипсами Страха. В большинстве своем границы этих пор были не толще картофельных чипсов из пакетика, а их размеры только-только позволяли вставить закладку. На этом участке всегда лидировал Льюис.
Хью вылез из гамака и в одних носках перебрался на платформу. Они с волчьим аппетитом умяли завтрак из концентратов и разобрали почти весь свой лагерь, убрав вещи, использовавшиеся для ночлега, в большие рюкзаки. Льюис надел кожаные перчатки с отрезанными кончиками пальцев и начал выбирать крючья и все прочее, что понадобится ему на восхождении.
Хью обнаружил, что две веревки прямо под узлами прогрызены. Сквозь цветную оплетку просвечивала белая сердцевина.
– Нас навещали наши маленькие друзья.
Мыши, как и лягушки, обитали в самой стене, путешествуя вверх и вниз по трещинам. Хью неизменно изумлялся тому, насколько высоко зверьки забирались в поисках пищи. Он не возражал против того, чтобы подкормить их, – много ли они съедят. Но они, увы, имели неприятную привычку гадить в твой изюм – то еще удовольствие.
– Сильно они нас потрепали? – осведомился Льюис.
– Только концы веревок.
– Нужно было взять с собой рогатку.
Насчет рогатки была чрезвычайно старая шутка. Дело в том, что врага ты никогда не видел. В лучшем случае слышал, как скребут их крошечные когти и зубки. Пока продолжалась вьетнамская заваруха, Льюис называл их Чарли, потому что они всегда вылезали по ночам.
Хью перешел на дальний угол платформы и помочился, повозившись предварительно с ремнями безопасности и молнией. Мочи было немного, и она оказалась темной, как у верблюда. Такой она будет оставаться еще день-другой после того, как они выйдут на вершину, – до тех пор, пока почки не промоются неограниченным количеством воды. Жизнь скалолазов имела немало сходства с жизнью традиционного верблюжьего каравана, пересекающего пустыню. Дисциплина потребления воды имела здесь первостепенное значение. Некоторые альпинисты, ходившие на большие стены, страдали от мучительных болей из-за камней в почках, образующихся в результате многократного обезвоживания.
Лишь избавившись от последних капель, он увидел далеко внизу еще одну группу альпинистов.
– Откуда они взялись? – воскликнул он.
Льюис решил, что напарник обратил реплику к собственному члену.
– Только не говори мне, что до тебя добрались крабы!
Он имел в виду мышиных вшей. Они были одной из напастей, преследовавших человека на стенах, наряду с плохими зубами, перхотью и запорами, непрошибаемыми никакими слабительными.
– Льюис, ты только взгляни!
– Я лучше воздержусь, дружище. Когда я вижу маленький член, мне бывает до слез жалко его хозяина.
– Я не шучу. Посмотри вниз.
Их было двое, с белым рюкзаком для снаряжения. Они находились на пятьсот или шестьсот футов ниже. Судя по тому, как они преодолели границу света и тени, эти альпинисты были вовсе не призрачными.
Злость Льюиса, как обычно, проявилась очень многословно.
– Как их угораздило из всех необъятных просторов выбрать именно это место? Зачем наступать на пятки именно нам?
Хью прикинул разделявшее их расстояние. Обычно пятьсот футов гарантировали некоторую приватность, обеспечивая разрыв, самое меньшее, в один день. Но эти парни не были обычными скалолазами.
– Они очень быстро идут, – сказал он. – Вчера вечером там никого не было. Они, судя по всему, вышли сегодня утром, пока мы с тобой дрыхли. И как высоко успели забраться. Они намерены пролезть прямо по нашим головам.
– Не пролезут, если только я смогу им помешать, – грозно заявил Льюис.
– Возможно, они сбросят скорость и останутся на дистанции, – предположил Хью.
– Очень сомневаюсь. Мы должны сохранить отрыв.
– Они прямо-таки несутся по трещинам. Ты только посмотри на них.
– В таком случае мы их остановим, – прорычал Льюис.
– Перестань, мы же не хозяева этой стены.
– Они тоже. Ты слишком давно не бывал здесь и многого не знаешь. Эти скорохваты… среди них попадаются настоящие головорезы. Они пойдут на все, чтобы прорваться через наш участок. Будут цепляться за твои крючья, полезут по твоим веревкам, в общем, натянут твое ва по самые уши.
– Мое – что?
– Твое ва, дурень. Инь и ян.
Хью наотрез отказался принимать его опасения всерьез.
– Нет, до моих инь и ян они не доберутся.
– Давай продолжай хохмить в том же духе. А я вовсе не хочу, чтобы они оказались у нас над головами. Сам же знаешь, что там такое. Эта диоритовая прослойка – просто хлам. От нее откалываются куски, стоит только посмотреть на нее попристальнее. Тебе так хочется лезть под осколками, которые они будут сбрасывать тебе на голову? Мне – нет. Это пацанье, они и глазом не моргнут, если тебе прямо у них под ногами проломит башку.
– Ты слишком уж разозлился, Льюис.
– Я этого не допущу! Они не пройдут!
– Я тебя очень хорошо слышу.
Хью поневоле разделял его негодование. Казалось бы, только вчера они во всей своей славе прокладывали здесь головоломно трудную дорогу, тощие и неистовые. Они владели Капитаном. А теперь какие-то юные извращенцы решили опозорить их с Льюисом, указать им на их место – двоим старперам, впавшим в детство и желающим попробовать, удастся ли им совладать со своим собственным изобретением.
Продолжая бормотать себе под нос что-то о всяких проходимцах, Льюис зацепил карабин за их лучшую веревку. Внезапно оказалось, что у них нет времени, чтобы попусту тратить его на разговоры о призрачных женщинах и наглых мышах. Приближалась война, а на войне не до разговоров.
В доброе старое время Большую Обезьяну знали также под именем Крюк. Крюк и Гарпун слыли единым целым. Хью и Луи – мафия Большого валуна.
Восхождение по большей части осуществлялось по методу крюка и лестницы, сохранившегося почти неизменным с буйных средневековых времен, когда таким способом штурмовали замки. Пристраиваешь точку опоры в скалу или на скалу, прилаживаешь стремена – лестницу – и поднимаешься с помощью имеющихся приспособлений. В данном случае следовало использовать самые настоящие крюки.
Льюис распахнул чехол, содержимое которого непосвященный, скорее всего, принял бы за рабочий инструмент палача – набор металлических когтей, закладок и крюков, пару-тройку из которых он изобрел сам. Выбрав подходящий, он прицепил к нему стремя, всадил закладку в щель и снова поглядел вниз.
– Забудь о них, – сказал Хью.
– Хью, они меня нервируют.
– Чипсы, Льюис. Впереди Чипсы.
Льюис вставил в стремя левую ногу и неожиданно изящным движением перенес на нее 210 фунтов своего веса. Стремя заскрипело. Что-то было не так. Он опустил правую ногу на платформу. Нашел другую впадинку и вставил туда вторую закладку. Попробовал снова. И снова протестующий скрип стремян. Хью явственно слышал, как микрокристаллы гранита хрустят под зацепами крюка. Ячейка выдержала. Они продвинулись на двадцать дюймов вверх. Это заняло десять минут.
– Главное – чтоб яйца были целы! – нараспев произнес себе под нос Льюис.
У Хью немного отлегло от сердца. На стене работал старина Крюк.
– Вперед, толстяк, – сказал он.
Стоявший в стременах Льюис походил на молящегося перед алтарем. Он выбрал крюк другой формы для следующего ряда и медленно перенес вес тела на верхнее стремя. Хью вытравил через страховочное устройство еще несколько дюймов веревки, стараясь сделать это так, чтобы слабины было как можно меньше. Им обоим следовало тщательно соблюдать все предосторожности.
Солнце плавно скользило к зениту. Льюис прокладывал путь через Чипсы. Потратив около часа, он ушел всего на двадцать футов. Хью устроился поудобнее на платформе, упершись ногами в стену, и аккуратно, дюйм за дюймом потравливал веревку.
Специфика этого места вынуждала Льюиса подниматься без дополнительной страховки. Тревожило также то, что на этом отрезке маршрута имелось лишь ограниченное количество каменных сот, пригодных для закрепления крюка. Стоит нескольким из тех ячеек, которыми они пользовались прежде, прийти в негодность, и Чипсы Страха окажутся непреодолимыми. Тогда им придется либо самим строить «цыплячью лестницу» для преодоления своего собственного классического и все еще не оскверненного на этом отрезке маршрута, либо сдаться и оставить Анасази дожидаться альпинистов получше.
Льюис начал насвистывать – хороший признак. Для работы на крюках требуется не так уж много физических усилий, а скорее сильное напряжение нервов, переходящее затем, как правило, в полную беспечность. Стадию нервного напряжения он уже миновал. Хью уловил мелодию «Зеленые рукава». Конечно же, пятая гармоника. Пройдено тридцать футов.
Льюис сорвался.
Без всякого предупреждения вроде хруста ломающегося камня или звона падающего металла, никакой брани шепотом или вслух.
Возможно, пятнадцать фунтов мышц, которые он нарастил за эти годы, оказались чрезмерной тяжестью для Чипсов. Или же яд, впрыснутый Рэйчел, все так же действовал на него, несмотря на «Зеленые рукава». А может быть, настигающие незнакомцы отвлекали его, не давая сосредоточиться.
То ли крюк, то ли камень – что-то не выдержало. Льюис упал.
Его тело ударилось о край платформы и полетело дальше. Веревка, проходившая сквозь якорный крюк, резко натянулась. Хью швырнуло вперед, лицом прямо в скалу. Он увидел звезды – точь-в-точь как те, что сыплются из глаз персонажей мультфильмов.
И все кончилось.
Несколько секунд тишину нарушал лишь скрип натянутой веревки и страховочных ремней. Рюкзаки со снаряжением, свисавшие с якоря, прижали Хью к стене, как пара хулиганов. Хью держал Льюиса на весу, дожидаясь, пока он заговорит или хотя бы пошевелит ногами.
Льюис только что находился на тридцать футов выше платформы, а теперь оказался на тридцать футов ниже. Болтаясь в своей страховочной сбруе, он руками в кожаных перчатках прижимал веревку к груди. Когда он медленно поднял голову и посмотрел на напарника широко раскрытыми глазами, Хью показалось, что на его лицо надета маска енота. Шикарные солнечные очки, прикрывавшие от загара участок вокруг глаз, сорвались во время падения и канули в бездну.
Ничего страшного не случилось. Пролетев шестьдесят футов, ты разве что получал право похвастаться. В прошлом за обоими числились куда более впечатляющие падения. К тому же именно Хью происшествие обошлось намного дороже – так часто случалось со страхующими. Из носа (возможно, сломанного) текла кровь, капавшая красными бусинками на замотанные не успевшим еще очень сильно испачкаться белым лейкопластырем руки. Ладонь уже болела от внушительного ожога веревкой. В общем, все в порядке вещей. Он спас своего напарника. Все прекрасно.
Но, продолжая удерживать Льюиса, Хью заметил нечто такое, чего никогда прежде не замечал в своем старом друге. У Льюиса было тупое, ошеломленное выражение лица. Он не двигался. Он не помогал. Он неподвижно висел в своих страховочных ремнях.
– Ты ранен? – окликнул его Хью.
Льюис смотрел на него, размеренно мигая.
– Льюис?!
Льюис открыл рот. Это было его фирменным стилем: прийти в себя после происшествия и разыграть этакого шикарного мачо. У них имелась излюбленная реплика, а вернее, целая сценка, разыгрываемая с нарочитым акцентом. «Не бойтесь, я кайзер. Я зашел к вам только для того, чтобы вымыть руки». По легенде, эта фраза принадлежала немецкому сумасшедшему, получившему всемирную известность благодаря тому, что в 20-х годах умудрился убежать из трех психиатрических лечебниц. Забравшись через окно пятого этажа, он спокойно представился этими словами перепуганной кричавшей женщине, действительно вымыл руки, а потом съел кусок мыла. Это стало для Хью и Льюиса чем-то вроде девиза. Пусть ты болтаешься на веревке, пусть ты как следует приложился, но лица ты не должен терять ни при каких обстоятельствах: не бойтесь, я кайзер. Лучше всего получалось, если в кармане оказывалась какая-нибудь конфета, которую можно было демонстративно съесть.
Но этим утром никаких слов не прозвучало. Льюис висел молча и раскачивался, словно висельник в петле.
Хью уперся плечом в стену, чтобы немного облегчить тяжесть. Разбитый нос болел почти нестерпимо, из ноздрей на руки продолжали падать ярко-красные капли.
В конце концов Льюис все же заговорил.
– Держи меня, Хью, – умоляюще простонал он.
– Я держу.
Льюис взглянул вниз и тут же стремительно отвернулся от разверзшейся пропасти. Потом он все же собрался с духом и ухватился за одну из рабочих веревок, сняв часть нагрузки с плеча Хью. Неожиданно поспешным движением он подтянулся по веревке, достал до нижнего мешка и вцепился в ремень. Хью захотелось отвести взгляд.
Хью взялся свободной рукой за нос, чтобы остановить кровь. Вроде бы ничего не сломалось. Просто очередной удар в морду, только и всего.
– Похоже, я вывихнул колено, – сказал Льюис.
Что-то в душе Хью оборвалось. Ведь это же Большая Обезьяна. Он всю жизнь был несокрушим. Он никогда не признавался в слабости или боли. Колено было лишь оправданием. Ему было страшно. Он сломался.
– Это плохо, – ответил он.
Он ждал, что Льюис предложит прервать восхождение. Это казалось следующим естественным ходом. Такое случалось у альпинистов сплошь и рядом. Обычно ссылались на плохую погоду, или самочувствие, или потусторонние видения, или подвернутую лодыжку, или ушибленное колено.
– Вроде обошлось.
– Попей воды.
– Если бы только нам удалось добраться до карнизов, – сказал Льюис.
Было видно, как у него дрожат руки.
Разумно, мысленно согласился Хью.
– До Архипелага осталась всего пара подъемов, – произнес он вслух. – Может быть, я попробую пойти первым?
– Ты уверен? У тебя кровища хлещет.
– Дай колену отдохнуть, – сказал Хью.
В это время он думал, зачем продолжать лезть вверх, зачем нужен этот дополнительный риск, если они, судя по всему, будут спускаться? Поскольку он был совершенно уверен, что это единственный путь дальнейшего развития событий. Если они начнут спуск сейчас, то успеют к обеду вернуться в Йосемит-лодж.
– Больше мне ничего и не требуется, – ответил Льюис. – Знаешь, я все еще на что-то гожусь, – добавил он. Но по лицу было видно, что он в это нисколько не верит.
Хью обвел окружающее несчастливым взором. Он специально пролетел десять тысяч миль ради этого, ради своей лебединой песни. И неужели она так и останется недопетой? Потом он решил, что карниз, по крайней мере, является хорошим ориентиром на стене. Они смогут переночевать там, вволю напиться воды, наесться от пуза и с утра начать спуск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Ночью я видел сон.
– Я слышал, как ты говорил.
– Рэйчел была здесь, прямо здесь, висела на веревках, ползала вокруг и рассматривала меня. Я не видел ее лица. Но совершенно уверен, что это была Рэйчел.
Хью промолчал. Ему не хотелось говорить о том, что он видел точно такой же сон, только в нем была не Рэйчел, а Энни. Он попытался вспомнить, видел ли он лицо Энни или просто домыслил его.
– У нее были длинные волосы.
– Рэйчел носит короткие волосы, Льюис.
– Она была гораздо моложе, как в старые времена.
– Нас манят наши музы, – сказал Хью.
– Не манят, – возразил Льюис, – а предупреждают. Было совершенно ясно, что она хотела сказать. Спускайтесь. Уходите отсюда.
– Это говорят наши тела, – не согласился Хью. – Мы испытываем нечто вроде культурного шока. Эль-Кэп – совсем иная планета. Они напоминают нам об осторожности. Как только мы приспособимся к стене, сны придут в норму. – Все это он выдал экспромтом, не задумавшись ни на секунду.
– Ты тоже видел сны?
– Это только усталость наших взбудораженных мозгов.
Льюис пронзил его взглядом.
– Ты сказал: «наши музы».
Хью уклонился от прямого ответа. Явившаяся во сне женщина, кем бы она ни была, встревожила его. Ее следовало воспринимать как какой-то симптом. Вот только он не знал какой. Погрузиться в воспоминания – это одно дело. А сейчас их сны оказались вроде бы взаимосвязаны. Это больше походило на умственное расстройство.
– Мы разоспались и потеряли уже много времени, – сказал он.
– Она указывала совершенно ясно, – заявил Льюис.
– Льюис, забудь о Рэйчел.
– Ничего себе ты сказал! Я вспомню о ней, как только лягу спать нынче вечером.
– Я говорю совершенно серьезно. Сосредоточься. Тебе необходимо очистить голову. Control-alt-delete. Перезагрузись, пока не поздно. Прежде чем она прикончит тебя.
– Но, Хью, ведь она моя жена.
Хью развил тему настолько, насколько Льюис был готов его услышать. Несомненно, они затронут ее еще не раз. Ну а пока что им нужно было нагнать потерянное с утра время.
Он обследовал стену выше. От начала чрезвычайно привлекательной для ручного подъема: трещины их отделял участок, выглядевший совершенно гладким. Однако гладкость на деле была не столь идеальной, какой казалась на первый взгляд. Они уже очень давно обнаружили, что в этом месте имеются какие-то поры. Они назвали его Чипсами Страха. В большинстве своем границы этих пор были не толще картофельных чипсов из пакетика, а их размеры только-только позволяли вставить закладку. На этом участке всегда лидировал Льюис.
Хью вылез из гамака и в одних носках перебрался на платформу. Они с волчьим аппетитом умяли завтрак из концентратов и разобрали почти весь свой лагерь, убрав вещи, использовавшиеся для ночлега, в большие рюкзаки. Льюис надел кожаные перчатки с отрезанными кончиками пальцев и начал выбирать крючья и все прочее, что понадобится ему на восхождении.
Хью обнаружил, что две веревки прямо под узлами прогрызены. Сквозь цветную оплетку просвечивала белая сердцевина.
– Нас навещали наши маленькие друзья.
Мыши, как и лягушки, обитали в самой стене, путешествуя вверх и вниз по трещинам. Хью неизменно изумлялся тому, насколько высоко зверьки забирались в поисках пищи. Он не возражал против того, чтобы подкормить их, – много ли они съедят. Но они, увы, имели неприятную привычку гадить в твой изюм – то еще удовольствие.
– Сильно они нас потрепали? – осведомился Льюис.
– Только концы веревок.
– Нужно было взять с собой рогатку.
Насчет рогатки была чрезвычайно старая шутка. Дело в том, что врага ты никогда не видел. В лучшем случае слышал, как скребут их крошечные когти и зубки. Пока продолжалась вьетнамская заваруха, Льюис называл их Чарли, потому что они всегда вылезали по ночам.
Хью перешел на дальний угол платформы и помочился, повозившись предварительно с ремнями безопасности и молнией. Мочи было немного, и она оказалась темной, как у верблюда. Такой она будет оставаться еще день-другой после того, как они выйдут на вершину, – до тех пор, пока почки не промоются неограниченным количеством воды. Жизнь скалолазов имела немало сходства с жизнью традиционного верблюжьего каравана, пересекающего пустыню. Дисциплина потребления воды имела здесь первостепенное значение. Некоторые альпинисты, ходившие на большие стены, страдали от мучительных болей из-за камней в почках, образующихся в результате многократного обезвоживания.
Лишь избавившись от последних капель, он увидел далеко внизу еще одну группу альпинистов.
– Откуда они взялись? – воскликнул он.
Льюис решил, что напарник обратил реплику к собственному члену.
– Только не говори мне, что до тебя добрались крабы!
Он имел в виду мышиных вшей. Они были одной из напастей, преследовавших человека на стенах, наряду с плохими зубами, перхотью и запорами, непрошибаемыми никакими слабительными.
– Льюис, ты только взгляни!
– Я лучше воздержусь, дружище. Когда я вижу маленький член, мне бывает до слез жалко его хозяина.
– Я не шучу. Посмотри вниз.
Их было двое, с белым рюкзаком для снаряжения. Они находились на пятьсот или шестьсот футов ниже. Судя по тому, как они преодолели границу света и тени, эти альпинисты были вовсе не призрачными.
Злость Льюиса, как обычно, проявилась очень многословно.
– Как их угораздило из всех необъятных просторов выбрать именно это место? Зачем наступать на пятки именно нам?
Хью прикинул разделявшее их расстояние. Обычно пятьсот футов гарантировали некоторую приватность, обеспечивая разрыв, самое меньшее, в один день. Но эти парни не были обычными скалолазами.
– Они очень быстро идут, – сказал он. – Вчера вечером там никого не было. Они, судя по всему, вышли сегодня утром, пока мы с тобой дрыхли. И как высоко успели забраться. Они намерены пролезть прямо по нашим головам.
– Не пролезут, если только я смогу им помешать, – грозно заявил Льюис.
– Возможно, они сбросят скорость и останутся на дистанции, – предположил Хью.
– Очень сомневаюсь. Мы должны сохранить отрыв.
– Они прямо-таки несутся по трещинам. Ты только посмотри на них.
– В таком случае мы их остановим, – прорычал Льюис.
– Перестань, мы же не хозяева этой стены.
– Они тоже. Ты слишком давно не бывал здесь и многого не знаешь. Эти скорохваты… среди них попадаются настоящие головорезы. Они пойдут на все, чтобы прорваться через наш участок. Будут цепляться за твои крючья, полезут по твоим веревкам, в общем, натянут твое ва по самые уши.
– Мое – что?
– Твое ва, дурень. Инь и ян.
Хью наотрез отказался принимать его опасения всерьез.
– Нет, до моих инь и ян они не доберутся.
– Давай продолжай хохмить в том же духе. А я вовсе не хочу, чтобы они оказались у нас над головами. Сам же знаешь, что там такое. Эта диоритовая прослойка – просто хлам. От нее откалываются куски, стоит только посмотреть на нее попристальнее. Тебе так хочется лезть под осколками, которые они будут сбрасывать тебе на голову? Мне – нет. Это пацанье, они и глазом не моргнут, если тебе прямо у них под ногами проломит башку.
– Ты слишком уж разозлился, Льюис.
– Я этого не допущу! Они не пройдут!
– Я тебя очень хорошо слышу.
Хью поневоле разделял его негодование. Казалось бы, только вчера они во всей своей славе прокладывали здесь головоломно трудную дорогу, тощие и неистовые. Они владели Капитаном. А теперь какие-то юные извращенцы решили опозорить их с Льюисом, указать им на их место – двоим старперам, впавшим в детство и желающим попробовать, удастся ли им совладать со своим собственным изобретением.
Продолжая бормотать себе под нос что-то о всяких проходимцах, Льюис зацепил карабин за их лучшую веревку. Внезапно оказалось, что у них нет времени, чтобы попусту тратить его на разговоры о призрачных женщинах и наглых мышах. Приближалась война, а на войне не до разговоров.
В доброе старое время Большую Обезьяну знали также под именем Крюк. Крюк и Гарпун слыли единым целым. Хью и Луи – мафия Большого валуна.
Восхождение по большей части осуществлялось по методу крюка и лестницы, сохранившегося почти неизменным с буйных средневековых времен, когда таким способом штурмовали замки. Пристраиваешь точку опоры в скалу или на скалу, прилаживаешь стремена – лестницу – и поднимаешься с помощью имеющихся приспособлений. В данном случае следовало использовать самые настоящие крюки.
Льюис распахнул чехол, содержимое которого непосвященный, скорее всего, принял бы за рабочий инструмент палача – набор металлических когтей, закладок и крюков, пару-тройку из которых он изобрел сам. Выбрав подходящий, он прицепил к нему стремя, всадил закладку в щель и снова поглядел вниз.
– Забудь о них, – сказал Хью.
– Хью, они меня нервируют.
– Чипсы, Льюис. Впереди Чипсы.
Льюис вставил в стремя левую ногу и неожиданно изящным движением перенес на нее 210 фунтов своего веса. Стремя заскрипело. Что-то было не так. Он опустил правую ногу на платформу. Нашел другую впадинку и вставил туда вторую закладку. Попробовал снова. И снова протестующий скрип стремян. Хью явственно слышал, как микрокристаллы гранита хрустят под зацепами крюка. Ячейка выдержала. Они продвинулись на двадцать дюймов вверх. Это заняло десять минут.
– Главное – чтоб яйца были целы! – нараспев произнес себе под нос Льюис.
У Хью немного отлегло от сердца. На стене работал старина Крюк.
– Вперед, толстяк, – сказал он.
Стоявший в стременах Льюис походил на молящегося перед алтарем. Он выбрал крюк другой формы для следующего ряда и медленно перенес вес тела на верхнее стремя. Хью вытравил через страховочное устройство еще несколько дюймов веревки, стараясь сделать это так, чтобы слабины было как можно меньше. Им обоим следовало тщательно соблюдать все предосторожности.
Солнце плавно скользило к зениту. Льюис прокладывал путь через Чипсы. Потратив около часа, он ушел всего на двадцать футов. Хью устроился поудобнее на платформе, упершись ногами в стену, и аккуратно, дюйм за дюймом потравливал веревку.
Специфика этого места вынуждала Льюиса подниматься без дополнительной страховки. Тревожило также то, что на этом отрезке маршрута имелось лишь ограниченное количество каменных сот, пригодных для закрепления крюка. Стоит нескольким из тех ячеек, которыми они пользовались прежде, прийти в негодность, и Чипсы Страха окажутся непреодолимыми. Тогда им придется либо самим строить «цыплячью лестницу» для преодоления своего собственного классического и все еще не оскверненного на этом отрезке маршрута, либо сдаться и оставить Анасази дожидаться альпинистов получше.
Льюис начал насвистывать – хороший признак. Для работы на крюках требуется не так уж много физических усилий, а скорее сильное напряжение нервов, переходящее затем, как правило, в полную беспечность. Стадию нервного напряжения он уже миновал. Хью уловил мелодию «Зеленые рукава». Конечно же, пятая гармоника. Пройдено тридцать футов.
Льюис сорвался.
Без всякого предупреждения вроде хруста ломающегося камня или звона падающего металла, никакой брани шепотом или вслух.
Возможно, пятнадцать фунтов мышц, которые он нарастил за эти годы, оказались чрезмерной тяжестью для Чипсов. Или же яд, впрыснутый Рэйчел, все так же действовал на него, несмотря на «Зеленые рукава». А может быть, настигающие незнакомцы отвлекали его, не давая сосредоточиться.
То ли крюк, то ли камень – что-то не выдержало. Льюис упал.
Его тело ударилось о край платформы и полетело дальше. Веревка, проходившая сквозь якорный крюк, резко натянулась. Хью швырнуло вперед, лицом прямо в скалу. Он увидел звезды – точь-в-точь как те, что сыплются из глаз персонажей мультфильмов.
И все кончилось.
Несколько секунд тишину нарушал лишь скрип натянутой веревки и страховочных ремней. Рюкзаки со снаряжением, свисавшие с якоря, прижали Хью к стене, как пара хулиганов. Хью держал Льюиса на весу, дожидаясь, пока он заговорит или хотя бы пошевелит ногами.
Льюис только что находился на тридцать футов выше платформы, а теперь оказался на тридцать футов ниже. Болтаясь в своей страховочной сбруе, он руками в кожаных перчатках прижимал веревку к груди. Когда он медленно поднял голову и посмотрел на напарника широко раскрытыми глазами, Хью показалось, что на его лицо надета маска енота. Шикарные солнечные очки, прикрывавшие от загара участок вокруг глаз, сорвались во время падения и канули в бездну.
Ничего страшного не случилось. Пролетев шестьдесят футов, ты разве что получал право похвастаться. В прошлом за обоими числились куда более впечатляющие падения. К тому же именно Хью происшествие обошлось намного дороже – так часто случалось со страхующими. Из носа (возможно, сломанного) текла кровь, капавшая красными бусинками на замотанные не успевшим еще очень сильно испачкаться белым лейкопластырем руки. Ладонь уже болела от внушительного ожога веревкой. В общем, все в порядке вещей. Он спас своего напарника. Все прекрасно.
Но, продолжая удерживать Льюиса, Хью заметил нечто такое, чего никогда прежде не замечал в своем старом друге. У Льюиса было тупое, ошеломленное выражение лица. Он не двигался. Он не помогал. Он неподвижно висел в своих страховочных ремнях.
– Ты ранен? – окликнул его Хью.
Льюис смотрел на него, размеренно мигая.
– Льюис?!
Льюис открыл рот. Это было его фирменным стилем: прийти в себя после происшествия и разыграть этакого шикарного мачо. У них имелась излюбленная реплика, а вернее, целая сценка, разыгрываемая с нарочитым акцентом. «Не бойтесь, я кайзер. Я зашел к вам только для того, чтобы вымыть руки». По легенде, эта фраза принадлежала немецкому сумасшедшему, получившему всемирную известность благодаря тому, что в 20-х годах умудрился убежать из трех психиатрических лечебниц. Забравшись через окно пятого этажа, он спокойно представился этими словами перепуганной кричавшей женщине, действительно вымыл руки, а потом съел кусок мыла. Это стало для Хью и Льюиса чем-то вроде девиза. Пусть ты болтаешься на веревке, пусть ты как следует приложился, но лица ты не должен терять ни при каких обстоятельствах: не бойтесь, я кайзер. Лучше всего получалось, если в кармане оказывалась какая-нибудь конфета, которую можно было демонстративно съесть.
Но этим утром никаких слов не прозвучало. Льюис висел молча и раскачивался, словно висельник в петле.
Хью уперся плечом в стену, чтобы немного облегчить тяжесть. Разбитый нос болел почти нестерпимо, из ноздрей на руки продолжали падать ярко-красные капли.
В конце концов Льюис все же заговорил.
– Держи меня, Хью, – умоляюще простонал он.
– Я держу.
Льюис взглянул вниз и тут же стремительно отвернулся от разверзшейся пропасти. Потом он все же собрался с духом и ухватился за одну из рабочих веревок, сняв часть нагрузки с плеча Хью. Неожиданно поспешным движением он подтянулся по веревке, достал до нижнего мешка и вцепился в ремень. Хью захотелось отвести взгляд.
Хью взялся свободной рукой за нос, чтобы остановить кровь. Вроде бы ничего не сломалось. Просто очередной удар в морду, только и всего.
– Похоже, я вывихнул колено, – сказал Льюис.
Что-то в душе Хью оборвалось. Ведь это же Большая Обезьяна. Он всю жизнь был несокрушим. Он никогда не признавался в слабости или боли. Колено было лишь оправданием. Ему было страшно. Он сломался.
– Это плохо, – ответил он.
Он ждал, что Льюис предложит прервать восхождение. Это казалось следующим естественным ходом. Такое случалось у альпинистов сплошь и рядом. Обычно ссылались на плохую погоду, или самочувствие, или потусторонние видения, или подвернутую лодыжку, или ушибленное колено.
– Вроде обошлось.
– Попей воды.
– Если бы только нам удалось добраться до карнизов, – сказал Льюис.
Было видно, как у него дрожат руки.
Разумно, мысленно согласился Хью.
– До Архипелага осталась всего пара подъемов, – произнес он вслух. – Может быть, я попробую пойти первым?
– Ты уверен? У тебя кровища хлещет.
– Дай колену отдохнуть, – сказал Хью.
В это время он думал, зачем продолжать лезть вверх, зачем нужен этот дополнительный риск, если они, судя по всему, будут спускаться? Поскольку он был совершенно уверен, что это единственный путь дальнейшего развития событий. Если они начнут спуск сейчас, то успеют к обеду вернуться в Йосемит-лодж.
– Больше мне ничего и не требуется, – ответил Льюис. – Знаешь, я все еще на что-то гожусь, – добавил он. Но по лицу было видно, что он в это нисколько не верит.
Хью обвел окружающее несчастливым взором. Он специально пролетел десять тысяч миль ради этого, ради своей лебединой песни. И неужели она так и останется недопетой? Потом он решил, что карниз, по крайней мере, является хорошим ориентиром на стене. Они смогут переночевать там, вволю напиться воды, наесться от пуза и с утра начать спуск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33