Первые альпинисты, проходившие по нему, как и древние испанские миссионеры, начали путь в Байе, прошли вдоль «побережья» Калифорнии, поворачивая возле Масатлана и Биг-Сюра, и вышли к вершине в районе Иглу. Они так и окрестили свой маршрут – Северная Америка, или СА-стена. Последующие группы восходителей, покоряя прилегающие участки, сохранили традицию: слева от СА лежит Тихоокеанская стена, справа – Атлантическая, а неподалеку расположились Вайомингское овцеводческое ранчо и Нью-Джерсийская магистраль.
Льюис глубоко наслаждался поэтичностью окружающего.
– Наконец-то мы среди людей, – сказал он со вздохом.
Слева от них, в направлении изящного профиля, именуемого Носом, где было совершено первое в истории восхождение на Эль-Кэп в 1958 году, теперь по крутизне проходило множество маршрутов. Мескалито, как можно было понять из названия, освоили в психоделические семидесятые. Стены Раннего Утреннего Света и Нового Рассвета первыми подставляли лбы лучам восходящего солнца. Рядом с Южными морями находилась Буря.
Среди этих прекрасных чудовищ возвышалась Анасази. Хью не видел лишь ближайшего, так и не пройденного до конца впервые маршрута, который вчера лишил жизни по меньшей мере двух молодых женщин. Он вытянул шею, но так и не смог разглядеть ни висящего на веревке тела, ни каких-либо следов восхождения, ни даже обширной крыши Глаза циклопа.
Сейчас Огастин, вероятно, уже спустился к телу своей подруги. Как спасатель, он, несомненно, уже встречался со смертью. Но этот случай оставит в его душе такой шрам, какого он пока что не может даже представить себе. Хью знал это наверняка. Потеря любви никогда не дается легко.
– Ну и каковы мои шансы? – внезапно спросил Льюис.
Хью подумал, что он говорит о предстоящем подъеме или недельном восхождении. Поэтому он беспечно махнул рукой.
– Только синее небо, – произнес он нараспев.
На небе не было ни облачка. В ослепительных солнечных лучах бойко кружились горные ласточки. Стоял изумительный день, достойный рая.
Льюис не улыбнулся в ответ. Его глаза прятались за тонкими, чрезвычайно стильными солнцезащитными очками. Хью с запозданием понял, что друг спрашивал его о беседе с Рэйчел, состоявшейся вчера вечером. Немного поразмыслив, он решил не отвечать. В предстоящие дни у них будет вполне достаточно времени для того, чтобы внимательно приглядеться к прожитым жизням. И похоронить своих женщин.
– Время идет, – сказал Льюис.
Он покрутил головой и плечами, как боксер, готовящийся к выходу на ринг. Хью проверил страховку и похлопал его по плечу. Льюис двинулся вверх по стене.
Во время дальнейшего пути они сделали множество ошибок: путали веревки, роняли снаряжение, не понимали команд друг друга. Льюиса это очень расстраивало.
– Неужели эта гадина одолеет нас? – пробормотал он в один из таких случаев.
Хью смотрел на жизнь более спокойно. Он нисколько не тревожился из-за медлительности. Шел лишь первый день восхождения. Они еще успеют приноровиться к той жизни, которую ведут на больших стенах.
Они не ходили вдвоем более трех десятков лет. Разумнее было бы совершить сначала несколько коротких простых маршрутов, потратив неделю-другую, чтобы восстановить взаимодействие до интуитивного уровня. Вместо этого они кинулись на утес с той же опрометчивостью, с какой иные бросаются с него.
Около четырех часов они решили, что на сегодня хватит. Начало положено. Четыреста футов по вертикали, конечно, не бог весть что. Но они смогли прорваться через первую линию обороны Анасази и приблизиться к своему давнему ритму. Можно было бы до заката пройти еще один отрезок вверх, но это было чревато опасностью спуска в темноте.
Пока они готовились спускаться по веревке, Хью попытался разглядеть хоть какие-нибудь признаки присутствия спасателей.
– А ведь ты был уверен, что мы что-нибудь увидим, – сказал он.
Льюис сделал большой глоток воды.
– Был. Но мы ничего не увидели.
– Они собирались назвать свой маршрут Стеной троянок. Мне сказал один из рейнджеров.
Льюис фыркнул.
– Вот и накликали несчастье. Пленницы и рабыни! Надо же придумать такое дурацкое название!
– Тут ты загнул, Луи. Ведь только женщины там и уцелели.
– Что-то я тебя не понимаю.
– После той эпической войны. Ну, знаешь, те, что были не моложе Эль-Кэпа.
Льюис не поддержал шутку.
– Из них не уцелел никто, Хью. Они все погибли.
Насмешка Льюиса расстроила Хью. Он подумал, что, возможно, они раздражены после трудного дня. Они не на шутку устали. А громада Анасази, несмотря на все усилия, вздымалась высоко над ними.
– Постарайся все же воздать им должное, – сказал он. – Они были смелы, как чертовки. Воительницы. Амазонки.
– Иисус! – воскликнул Льюис.
– Но ты же бард. Где же твое поэтическое чувство?
– Это никакая не поэзия. Это гордыня. Рэйчел напичкала этим дерьмом наших девочек. Она говорила: мечта должна быть большой! Еву просто оклеветали! Ты можешь в один прекрасный день стать президентом! Вся эта фигня насчет женщины-богини растет в мозгах, как на дрожжах, и вдобавок еще и заразна. Они почему-то уверены, что могут танцевать в огне и не обжигаться.
Хью уперся ногами в скалу. У него тоже было горько на душе, но его чувство было совсем не таким, как у Льюиса.
– Раз уж они, по твоему мнению, были здесь не на месте, то, может быть, и нам с тобой тут нечего делать, – возразил Хью. – И ты после этого еще рассуждаешь о гордыне…
– Я только предлагаю посмотреть, куда это их заводит.
– Эти женщины пожертвовали всем, что у них было.
– Они крепко лажанулись, Хью. Только потому, что высунулись слишком далеко.
В памяти Хью возникло недавнее зрелище: девушка, лежащая на камне в лесу, словно человеческая жертва на алтаре.
– Ты несправедлив, – сказал он.
– Я говорю о том, как я это вижу, – заявил Льюис.
Хью фыркнул.
– Видишь? Да ты ничего не видишь!
– Сегодня утром ты устроил мне экскурсию, спасибо тебе. Кровь на камнях. Кровь на деревьях. Вот и вся история.
Хью, нахмурившись, поглядел на него.
– На ее месте мог оказаться любой из нас.
– Только не я.
– Неужели? Кажется, кто-то тут рассуждал о гордыне…
Льюис, примерившись, выпустил из рук связку карабинов, проводил ее глазами и прислушался к слабому звону, с каким она ударилась внизу, под деревьями, о камни.
– Что ты делаешь, Хью?
Что он делал? Это была вовсе не та обычная перепалка, какую они вели постоянно, никогда не уставая, на любую тему: хоть о переходе Боба Дилана на электрогитару, хоть о том, что ценнее для человечества – вымышленная «Гора-аналог» Рене Домаля или настоящая К-2.
Они спорили об этих вещах с таким жаром, что сплошь и рядом забывали, о чем шла речь. Сейчас все было по-другому. Погибшие женщины служили только предлогом.
– Я думаю, что, пожалуй, будет лучше рассортировать кое-что прямо здесь, – сказал Хью, хотя не мог бы точно указать, о чем именно говорит.
– Хорошая мысль, – отозвался Льюис. – Я хочу сказать, что если ты имеешь намерение слинять, то было бы хорошо, чтобы ты сначала предупредил меня.
– Слинять?
– Да, ты меня правильно расслышал.
Так вот в чем было дело!
Льюис спорил не с ним, а сам с собой. Гибель женщин разозлила его. И в то же время напугала. И подхлестнула. Говоря о женской гордыне, он подразумевал свою собственную. Это не Хью хотел сойти с маршрута – такого у него даже в мыслях не было, – а Льюис.
На больших восхождениях человек много чего узнает о себе самом и о своих товарищах. Хью бывал в экспедициях, участники которых оказывались на грани убийства или самоубийства. Если Льюис сомневался в успехе или если у него всерьез пошаливали нервишки, то сейчас было самое время признаться в этом. Шлем, сказал себе Хью. Он должен был понять все это в тот самый момент, когда появился шлем.
Им совершенно не требовалось орать друг на друга. Как-никак они были вполне взрослыми мужчинами. Просто что-то не удалось. Почти всегда людские взаимоотношения рано или поздно доходили до стадии, на которой союз должен был распасться. Они могли махнуть рукой на Эль-Кэп и разойтись каждый своей дорогой, не тая в душах никакого зла.
Хью собрался было сказать, что не было никакого смысла подхлестывать сдохшую лошадь. Виагра для души.
В конце концов, они оба просто слишком стары для этих игр.
Но прежде чем он успел произнести слово, прежде чем собрался с духом сказать, что их восхождение на этом заканчивается, мимо них промелькнула какая-то тень. На белом камне возникла, взявшись ниоткуда, тонкая красная полоска.
Оба альпиниста схватились за страховочные веревки и плотно прижались к скале, словно пытались размазаться по ней. В этот миг обоих посетила одна и та же мысль: камень. Сверху обрушился камень. Если упал один, за ним, скорее всего, посыплются и другие.
Кровь воспринималась вовсе не как кровь. Гораздо больше говорили о происшедшем тень и короткий, уже смолкший свистящий звук. Оглянувшись через плечо, Хью увидел плывущие в воздухе перья. И что еще поразительнее – крыло. Крыло птицы. Крыло без тела, падавшее на расстоянии менее десяти футов от стены.
– Что за чертовщина! – воскликнул Льюис.
– Наверно, камень попал в какую-то птицу.
Как будто такое происшествие само по себе не было почти невероятным, Хью, скосив глаза, увидел сокола, стремительно уносившегося через Долину.
– Ты видел? – спросил он. Да, виновником здесь был вовсе не камень. – Боже мой!
Они только что стали свидетелями убийства.
Оторванное крыло трепетало в воздухе, поддерживаемое восходящим потоком, наводя на мысль о звуке – или виде – хлопка одной ладонью. Это было удивительное, величественное и ужасающее мгновение.
По идее, в этом не было ничего сверхъестественного. Крупные соколы-сапсаны всегда устраивали гнезда на узких скальных выступах, и потому в их гнездовой период часть Эль-Кэпа была закрыта для людей. Хью слышал о том, что в момент броска на добычу они достигали скорости свыше двухсот миль в час. Ласточки и стрижи встречались повсеместно. Здесь шло непрерывное состязание хищника и добычи, но редко когда его удавалось увидеть в столь явном виде. И никогда – настолько близко.
Убийство, совершенное соколом, отрезвило их. И заставило прервать стычку, прежде чем она успела перейти в необратимую стадию.
Переведя взгляд на Льюиса, Хью увидел, что его лицо забрызгано кровью ласточки. Протянув руку, он прикоснулся кончиком пальца к щеке Льюиса. Прикосновение разрушило стену, возникшую было между ними.
Льюис повернулся к Хью, в его черных очках сверкнули два одинаковых солнца. Хью показал ему каплю крови ласточки. Льюис тоже дотронулся до лица Хью и показал, что на напарника тоже попала кровь. Отмечены оказались оба.
Свобода, которую обретаешь в горах, никогда не бывает полной. За то, чего они пытались достичь, поднимаясь вверх, придется заплатить, неизбежно придется. Слова Льюиса прозвучали эхом того трепа о святых и серафимах, раздававшихся здесь несколько десятков лет назад. Но в том давнишнем трепе имелась немалая доля истины. Они были благословлены устрашающим зрелищем, не виданным нигде, кроме как здесь. Внезапно он всей душой захотел новых и новых впечатлений.
Но в следующую секунду Льюис заговорил.
– Нужно спускаться. – Его тон звучал непреклонно.
Сердце Хью оборвалось. Неужели все кончено? Он тяжело вздохнул.
– Что еще тебе нужно? – спросил Льюис, не отрывая глаз от плывущего в воздухе крыла, переворачиваемого ветром.
Хью заставил себя не уговаривать своего спутника продолжить восхождение. Было опрометчиво идти в одной связке с человеком, который лишь наполовину в горах, а наполовину погружен в себя. Нет, все действительно кончено. Значит, надо сворачиваться. Прогулялись, и хорош.
– Ладно, – сказал он.
– Нам необходимо отдохнуть, – сказал Льюис.
Не отправляться по домам. Не распрощаться со стеной. Не стереть следы своего пребывания здесь. Хью поглядел на Льюиса, ощущая, как в нем оживает надежда. Просто – отдохнуть.
Льюис размазал пальцем струйку крови, оставшуюся на камне, и внимательно рассмотрел результат своего деяния.
– Нам придется прилично поработать завтра. И послезавтра.
– И послепослезавтра, – добавил Хью.
Льюис запрокинул голову, пытаясь рассмотреть вершину.
– Братец, туда еще ой как далеко.
9
Когда с верхушек скал исчезли отблески заката и сгустилась тьма, они устроились на земле под нависающей уступом скалой рядом со своими огромными рюкзаками, набитыми снаряжением. Они решили обойтись холодным привалом, без огня. И разговаривать старались потише.
Хотя ночевки у стен Эль-Кэпа не всегда были незаконными.
Казалось бы, только вчера Хью, Льюис и многие другие, как пираты или разбойники с большой дороги, захватили подножия Эль-Кэпа. Льюис дал им наименование «феллахи», что означало «люди, поселившиеся на руинах цивилизации». Слово было позаимствовано из шпенглеровского «Заката Европы», излюбленной книги философствующих молокососов, каковыми все они тогда и являлись.
Хью тогда возражал: «Ты называешь все это руинами цивилизации? Какой цивилизации? Какие руины? Это Долина, а не какой-то протухший город».
«И это ты называешь жизнью?» – яростно орал Льюис, подразумевая, что он, несомненно, прав и спорить с ним совершенно бессмысленно.
В светлое время суток они штурмовали никем еще не пройденные стены. По ночам они отдыхали, но и в это время проигрывали, шаг за шагом, минута за минутой, все, что сделали и что предстояло сделать, в своих мыслях.
Запасшись распродаваемыми по дешевке просроченными армейскими сухими пайками, салями и целыми головками висконсинского чеддера, они разводили по ночам небольшие костры, развешивали кое-как постиранную одежду на ветках деревьев, играли на плохоньких гитарах и с завистью прислушивались к доносившимся из ближних кустов звукам, сопровождавшим совокупление немногочисленных пар, присутствовавших среди них. Это была своеобразная академия, больше всего соответствовавшая тому, что Джон Муир когда-то назвал «университетом дикой природы». Они читали и обсуждали все, от Витгенштейна, «Дельта-блюза» и «Бомбы» до «Тибетской Книги мертвых» и портретов голеньких красоток с вклеек «Плейбоя». Когда пиво и дешевое вино заканчивались, они прекрасно обходились речной водой из Мерседа. Пока альпинисты сидели по своим излюбленным пещерам и норам, рейнджеры обращали на них мало внимания.
Теперь, облокотившись на камни, с набитыми желудками, Хью и Льюис сошлись на том, что день сегодня был очень хорош. Ни один ни другой не упоминали о коротком споре, случившемся наверху. Льюис не мог отрешиться от впечатления, произведенного на него соколом, прикончившим свою добычу. Этот случай буквально омолодил его и погрузил в благоговейный восторг. Сам Льюис назвал событие жертвоприношением богам.
– Значит, теперь мы еще и боги? – не удержавшись от иронии, спросил Хью.
– Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Древних. Аватар и дэвов. Мировую душу. Космические течения. Или я еще и должен подыскать всему этому имя? Хью, нам было назначено судьбой оказаться там. Причем в единственную определенную минуту. Это ни в коем случае не было совпадением. Мы были обязаны увидеть то, что увидели. Неужели ты этого не чувствуешь? Прямо перед нашими глазами свершилось кровавое жертвоприношение. Что еще может ждать нас там? Я не знаю. Но мы должны узнать. Мы должны забраться туда так высоко, как только сможем.
Вновь вернулся Льюис былых времен, молниеносный, неудержимый, несравненный Льюис, обладатель пламенного духа. Он выпускал слова, как пулеметные очереди, предназначенные не для того, чтобы уничтожить, а лишь поранить, проникнуть в суть момента и ухватить его значение, прежде чем оно улетучится.
Хью хорошо помнил их паломнические поездки в Сан-Франциско в поисках битников, героев Льюиса, его «подполья», хипстеров – не хиппи, которые были только подражателями. Льюис отказывался признать, что он опоздал на десять лет, что битники сделались рокерами или попросту вымерли. Он был уверен, что они все еще должны существовать где-то в этом городе. Но от битников в конце шестидесятых оставались только «Городские огни», книжная лавка, в которой Ферлингетти арестовали, когда он выставил на продажу свои «Завывания».
Пока Энни и Рэйчел пытались продать или обменять собранные в Йосемите дикие цветы, чтобы раздобыть «травки» или такой безобидной вещи, как марокканская краска для век, Хью, следом за Льюисом, бродил среди стеллажей. Именно там Хью купил записную книжку в кожаном переплете, которая стала его библией. А Льюис больше всего на свете желал отыскать одну определенную книгу, которая, как он был уверен, непременно приведет его к просветлению: седьмой выпуск альманаха «Черная гора», где публиковались Уильям Бэрроуз, Роберт Крили, Джек Керуак, Гэри Снайдер и многие другие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33