Шли годы, а книга никак не попадалась. В конце концов он нашел решение: завести свой собственный книжный магазин. «Рано или поздно она у меня окажется».
Во время обратной дороги из Фриско в синем «фольксвагене-жуке» Хью все четверо, донельзя усталые и счастливые, делились своими впечатлениями и хвастались покупками, от папиросной бумаги «зигзаг» доаюрведических пряностей и последних новостей из Вьетнама. Кто-то обязательно добывал какую-нибудь редкость вроде планшеток для спиритических сеансов, китайской «Книги перемен» или «Камасутры».
Хью откинул голову назад и уперся затылком в скалу. Перед ним возникло лицо Энни, молодое лицо, в которое он когда-то влюбился, а не ошпаренная горячими песками красноглазая маска, являвшаяся ему в кошмарах. Какой же красивой она была! Временами ему не хватало ее прямо до физической боли. Этой ночью ему было просто больно, болели каждый мускул и каждый сустав. Он прогнал видение жены.
– Давай-ка спать, Льюис, – сказал он.
Завтра утром они оставят этот мир и перейдут в другой. Всю следующую неделю они будут устраиваться как придется, когда на карнизах, а когда и в гамаках над пропастью. Оказавшись наверху, они будут шататься, как пьяные, так как временно лишатся чувства равновесия. И после восхождения они еще долго будут просыпаться среди ночи – в их телах сохранится привычка к повышенной осторожности. Но в эту последнюю ночь перед выходом на стену у них еще оставалась возможность отойти в сторону, спокойно помочиться, как это делают все нормальные люди, и снова почувствовать под спинами твердую землю.
Но Льюису еще не хотелось спать. Смерть ласточки изрядно взбудоражила его. Он зачем-то пересказал кантовский парадокс о голубе, в котором птица решает, что без воздуха, оказывающего сопротивление крыльям, ей будет гораздо легче летать, и в конце концов падает в пустом пространстве и разбивается. Льюис имел для этой притчи универсальное применение, придавая ей самые разные значения в зависимости от своего настроения и цели. Нынче вечером голубь служил лишь средством подвести итог дня. Природа была устрашающе величественной. Троянки подлетели слишком близко к солнцу. Завтра наступала очередь его и Хью.
– Аминь, – пробормотал Хью, и сон унес его прочь.
Проснувшись, он никак не мог понять, что же внезапно вырвало его из глубокого сна. Он лежал неподвижно, ожидая, что случится дальше.
В узком просвете между стеной и лесом сияли звезды. Ни храпа, ни дыхания Льюиса не было слышно. В лесу было тихо. Хью уже собрался закрыть глаза, когда увидел тень, скользнувшую среди верхних ветвей.
До полнолуния оставалось еще несколько ночей, и, следовательно, тени в лунном свете были малозаметны. Впрочем, света хватило для того, чтобы заметить предмет, скользивший от одного дерева к другому. Этот предмет, вернее, это существо двигалось, оставаясь выше его. Вот оно застыло, то ли отдыхая, то ли принюхиваясь. Хью неподвижно замер в спальном мешке. Он пытался прикинуть истинный размер этого существа и понять, имело ли оно крылья.
Казалось, что существо (или все-таки предмет?) колебалось на ветру. Не успев набрать в грудь воздуха, он увидел в слабом свете луны еще одну такую же приближающуюся фигуру. Она метнулась вверх, затем сложилась и повисла на другом дереве. Менее чем через минуту мимо промчалась пляшущая стайка белых бабочек. Хью проводил их недоуменным взглядом. К какому виду могли относиться эти ночные существа?
Потом в его памяти всплыло то, что осталось от женского восхождения.
Спускаясь по закрепленным наверху веревкам, Хью и Льюис видели разбросанные по целым акрам древесных верхушек вещи женщин, которых они так и называли троянками. Это больше всего напоминало последствия кораблекрушения. Одежда и детали снаряжения, широким веером разбросанные по самым верхним веткам. Аккуратно, будто руками, подвешенная парка. Спутанные петли веревок. Полиэтиленовые пакеты плыли среди секвой, как флотилия медуз.
Вот и все, что от них осталось, понял Хью, глядя на призрачные фигуры, колебавшиеся над ним. Полиэтиленовые пакеты и изорванные до состояния конфетти книги в мягкой обложке. Все это медленно опускалось вниз, так осадок опускается на морское дно. Длинные предметы, такие как веревки, вероятно, останутся на вершинах и за несколько ближайших лет медленно выцветут добела. Все остальное за зиму попадает на землю, где или разложится, или смешается с мусором, набросанным другими альпинистами.
Он попытался определить время по звездам, но почти сразу же отказался от этого намерения. Сейчас они жили в мире, где не было места часам или сотовым телефонам. Он взглянул на вещи – теперь они превратились в рухлядь, – вывалившиеся из Глаза циклопа. Поселившиеся на руинах цивилизации.
Он почти заснул снова, когда услышал звонкий стук камня о камень и даже сел от неожиданности. Звук повторился – щелк-крак, – свидетельствуя о том, что существо идет по осыпающемуся склону, а потом послышалось басовитое гортанное рычание.
Мусорщики, подумал Хью. Хотя, по всей вероятности, не медведь. Медведи предпочитали оставаться ближе к центральному поселку, где меню было гораздо богаче.
Снова загремели камни. На сей раз Хью увидел среди деревьев мельтешащих светлячков. В Йосемите? При таком холоде?
В призрачном свете материализовался человек или призрак человека. Можно было разглядеть, что он очень худ. Лесной житель. Эта мысль должна была сразу все сказать Хью. Но почему-то не сказала. Он был слишком заинтригован, чтобы окликнуть фантом издали. Он ждал, пока светящееся пятно выйдет из-под прикрытия деревьев и подойдет поближе.
Это были не светлячки, а воротник, покрытый светящимся составом.
Хью включил свой головной фонарь.
Джошуа громко взвыл.
Он выглядел устрашающе – грива и борода затвердели от грязи, в зубах зажат нож. Светящаяся полоса лежала поверх густых волос, покрывавших грудь. Словно какой-то абориген автомобильного кладбища, он нарисовал на голой груди полосы и круги – похоже, губной помадой и тавотом. Лицо он зачернил, а в беспорядочно торчащие волосы воткнул множество перьев.
Сумасшедший дикарь пробирался, пригнувшись, среди валунов, определенно направляясь к Хью. Теперь он держал нож в своей здоровой руке. Лезвие было совершенно черным, как кусочек ночи.
– Джошуа! – крикнул Хью, рассчитывая, что безумец остолбенеет от звука собственного имени.
Но Джошуа, вместо того чтобы остановиться, с криком кинулся вперед. Хью попытался выбраться из спального мешка, но запутался в нем ногами. Тогда он резко дернулся и умудрился подняться на ноги.
Луч света от фонаря заметался в темноте. Потерял Джошуа. Нашел его. Тот уже вскинул нож над головой. Камень или нож? Каменный нож. Он сверкнул в свете фонаря.
Нож прорезал тьму и свет. Хью упал назад. Джошуа снова вскинул руку. Хью перекатился и дернулся в сторону. Проклятый мешок.
Фонарь был его единственным оружием. Он направил свет в глаза Джошуа. Сделал это он, вскинув руку, словно физически отталкивая нападающего, и это пусть на мгновение, но сработало. Джошуа зашатался, ослепленный. Но все так же продолжал размахивать ножом, то сливавшимся с темнотой, то сверкавшим на свету. Хью наконец-то вылез из спального мешка.
Что за чушь! – думал он. Такого просто не могло случиться. На этого парня шла самая настоящая охота. Он должен был сейчас находиться в нескольких милях отсюда. А вместо этого застает врасплох его самого, Хью, без штанов, босиком, в одном нижнем белье и с руками, замотанными пластырем для восхождения.
– Льюис, – закричал он.
Что ему делать? Бежать? Вверх или вниз?
– Она рассказала мне, что ты с ней сделал, – заявил Джошуа.
На сумасшедшем теперь красовалось небольшое ожерелье. Хью узнал нефритовые, бирюзовые и прочие бусины из волос девушки. Безмозглая тварь!
– Прекратите, – сказал Хью. – Вы меня убедили. Мы уйдем. Все эти места останутся вашими.
Его противник был животным. Нет, чудовищем. Он, наверно, думал, что ему принадлежит все здесь – лес, тени, камни, мертвые души. Джошуа снова и снова пытался ударить его ножом. Хью уворачивался, направляя луч света ему в глаза и пытаясь ослепить. Затем он уперся в стену, пошарил по ней в поисках зацепок для подъема, но она оказалась гладкая, как лед. Если на ней и были выступы, все равно залезть достаточно быстро не получилось бы. Дикарь добрался бы до него, прежде чем он успел бы подняться на три фута. Где же Льюис?
– Можете забрать нашу еду, – продолжал уговоры Хью. Этот урод уже сожрал его грушу. Даже сейчас, оказавшись в смертельной опасности, он продолжал злиться в первую очередь на это. – Берите все, что захотите.
Грудь Джошуа бурно вздымалась. Он хрипел. Красная помада и темное машинное масло на его ребрах, выделявшихся, как у отощавшей собаки, наводили на мысль об индейской боевой раскраске.
– Не нужно бегать. Не нужно прятаться.
Джошуа, хромая, подходил ближе. Посоха у него не было. Неужели в этом все дело? Вот он снова поднял нож, зажатый в кулаке лезвием вниз. Хью хватило присутствия духа, чтобы заметить, что лезвие сделано из черного обсидиана.
– Висмилля! – рявкнул Хью даже не осмысленно, а под влиянием какого-то порыва. Во имя Бога, если перевести с арабского.
Джошуа остановился. Слово – не то непонятный звук чужого языка, не то командирский напор, с каким оно было произнесено, – обескуражило его.
– Что? – Джошуа поднял голову, прислушиваясь то ли к тому, что делалось в лесу, то ли к голосам, которые звучали в его мозгах. – Что?
Нужно запутать его в различных реальностях, сказал себе Хью. Добавить еще один голос к тем, что слышатся ему. Задурить ему мозги.
– Она там лежала, – сказал Хью. Девушка. Твоя добыча, добавил он про себя. – Я накрыл ее. Мы встречались, вы и я. Куда она делась, Джошуа?
– Она… – полоумный неопределенно помахал рукой, – там. Везде, куда я иду. – Невеста из его бредового морока.
– Вы помните меня, Джошуа?
– Я знаю тебя.
– Все будет хорошо. Уберите ваш нож. – Успокой его. Пусть уляжется его ярость. А потом перебей ему ноги.
– Ты не знаешь! – взвыл Джошуа.
– Все изменится к лучшему, – сказал Хью.
Джошуа начал раскачиваться, стоя на месте.
– Мы пришли туда, чтобы… Парень, да, парень… Она ни с кем… Не шашни…
– Куда вы дели ее, Джошуа?
Из-за деревьев показалась темная фигура и стремительно бросилась к ним.
Джошуа вылетел из круга света от фонаря Хью. Стремительностью его движение походило на удар сокола, напоминавший по своим последствиям маленький взрыв. Захрустели камни осыпи, одновременно зарычали два мужских голоса.
Хью тут же нащупал их лучом. Льюис пытался повалить сумасшедшего, стиснув изнуренное существо своими огромными ручищами.
– У него нож, – крикнул Хью, подхватывая с земли камень.
Льюис выпустил противника и оттолкнул его от себя. Джошуа сумел удержаться на ногах. Держа его в луче фонаря, Хью швырнул камень, ударившийся в землю вдали от цели. Он бросил другой. К нему присоединился и Льюис.
– Лежать, грязный подонок! – проорал Льюис.
Они засыпали одичавшего безумца градом камней, которые, правда, главным образом летели мимо. Часть существа Хью хотела прекратить обстрел. Каким бы ужасным ни был этот человек, он нуждался в помощи. Лечении. Его нужно было запереть в комнату с резиновыми стенами. В то же время Хью хотел искалечить этого шакала, если не…
Увесистый камень угодил Джошуа в плечо. От удара тот упал, но тут же на четвереньках устремился прочь. Хью швырнул еще один камень. Громко завывая от боли, Джошуа нырнул в лес.
Хью устремил ему вслед луч фонаря, но он уперся в деревья, как в стену крепости. Джошуа снова удалось сбежать.
– Ты мертвец! – оглушительно проорал Льюис в сторону леса. – Ты навлек на себя проклятие, Джошуа. – Он набрал полную грудь воздуха. – Ты выпустил дьявола на свободу. Птицы, белки и жуки, все они – его глаза. Ты только что вляпался в самую большую кучу дерьма всех времен. Ты меня слышишь? От него не скроешься. Он идет за тобой!
Хью стоял, согнувшись, и хватал ртом воздух.
– Что это за проклятие? – спросил он.
Льюис тоже нагнулся, упершись руками в колени.
– Психологические этюды, дружище. Борьба с безумием его же собственным оружием. Он верит в дьявола, значит, надо подсунуть ему дьявола. Посмотрим, долго ли он сможет прожить с этим.
– На тебе кровь? Он ранил тебя?
Это оказался всего лишь тавот. Льюис стер грязь пригоршней земли.
– Черт возьми, что ему было нужно?
– Всего-навсего убить меня. Я не знаю, в чем дело. И сомневаюсь, что он хоть что-то понимает. У него в голове звучат голоса. Он опять говорил о ней.
– О той девушке?
– Да, о той самой девушке, о ком же еще?
Хью, осторожно ступая, брел босиком вниз по склону, высматривая что-то среди камней.
– Вот оно, – сказал он.
Обсидиановое лезвие восьми дюймов длиной было тщательно отбито, не уступая остротой хирургическому скальпелю. Ручка была сделана из оленьего рога.
– Он, наверно, потратил на это не один месяц.
– Вот и трофей, – сказал Льюис. – Ты одолел этого урода. Тебе и владеть его оружием. Оставь его себе.
Они вернулись к своим мешкам со снаряжением.
– И что дальше? – сказал Хью.
– Ты о чем?
– Сам знаешь. Как мы поступим?
Обсуждать предстоящее восхождение можно до бесконечности. Альпинисты занимаются этим постоянно, преувеличивая опасность, запугивая друг друга в шутку и всерьез до тех пор, пока не покажется, что, пожалуй, лучше вовсе не выходить из собственной кухни. Но он должен был дать и себе, и напарнику возможность обдумать свое ближайшее будущее. События развивались быстро.
Льюис пожал плечами.
– Он не смог ничего тебе сделать. Мы все еще живы и здоровы.
– Мы могли бы спуститься и сообщить, – сказал Хью.
– И признаться в том, что мы нарушили запрет и заночевали под скалой, да?
– Что мы можем рассказать такого, чего они еще не знают? – задумчиво произнес Хью. – Что в лесу бегает на свободе сумасшедший инвалид с непредсказуемым поведением?
– Мы обезоружили его. Мы напугали его и поставили ему несколько синяков. Теперь им осталось только связать его.
– А это не наше дело.
Они зажгли фонари, осветив свою провизию и снаряжение, разложенные аккуратными кучками.
– Лезем, как и собирались, – сказал Льюис после не слишком продолжительной паузы.
– Полностью с тобой согласен, – отозвался Хью.
– Значит, решено?
О том, чтобы вновь ложиться спать, не было и речи. До рассвета, вероятно, оставались считанные часы. Они дружно решили получше использовать свои запасы адреналина и еще раз выйти с первыми лучами солнца.
– Мы сами виноваты, – сказал Льюис. – Никогда не надо спускаться вниз на ночевку. Раз уж вышел на стену, значит, надо идти дальше. Сами, можно сказать, предложили кому угодно нападать на нас. В этом суть притяжения. Земля пытается затянуть в себя, только и всего. Я и сейчас чувствую ее притяжение, как изнурительную болезнь. Инерция. Болото. Прежде чем ты успеваешь что-то понять, оказывается, что ты просиживаешь задницу в откидном кресле и, затаив дыхание, следишь за пляской теней в электронно-лучевой трубке. Это борьба за реальную действительность, Гарп. Тяжелая битва – каждым вдохом, каждым ударом сердца. Мы должны убраться отсюда. И немедленно.
Этот монолог предназначался не для того, чтобы убедить в чем-то товарища, а лишь для того, чтобы заставить ночь идти быстрее и как можно лучше настроиться на работу на стене.
Хью натянул штаны. Спальные мешки были уложены в мешки со снаряжением. Хью завернул свой трофей, нож прямо-таки из каменного века, в какую-то тряпку – не то носки, не то платок – и сунул туда же.
Было темно, как в погребе. Они подтащили своих «кабанов», набитых всякой всячиной, необходимой альпинистам на серьезной стене, и прицепили к подготовленной веревке. Хью посветил на стену деревьев, возвышавшуюся справа от них, наполовину готовый увидеть глаза Джошуа и лицо, измазанное пятнами автомобильной смазки. Но безумец так и не появился.
Нижний конец веревки неподвижно висел в воздухе. Канат скрывался в темноте, и могло показаться, что он волшебным образом вырос из самой ночи. Они надели свою страховочную сбрую – Льюис нахлобучил еще и шлем – и сбежали из леса и от его треволнений.
10
Когда Хью начал свой путь вверх по веревке, лес вроде бы зашевелился. Послышался звук, напоминающий дыхание великана. Поскрипывали деревья. Он слышал шум крыльев – очень больших крыльев. Где-то наверху в кроне сломался сучок. Хью представил себе сову, ворочающуюся на своем насесте.
Медленно кружась на веревке, Хью светил фонарем на верхушки деревьев. Вообще-то, хотя, если подумать, это, скорее всего, покажется нелепостью, следовало опасаться копья, или стрелы, или что там еще было в арсенале пещерных людей. Хью выключил свет и продолжил подъем.
Луна зашла, а солнце должно было появиться еще не скоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Во время обратной дороги из Фриско в синем «фольксвагене-жуке» Хью все четверо, донельзя усталые и счастливые, делились своими впечатлениями и хвастались покупками, от папиросной бумаги «зигзаг» доаюрведических пряностей и последних новостей из Вьетнама. Кто-то обязательно добывал какую-нибудь редкость вроде планшеток для спиритических сеансов, китайской «Книги перемен» или «Камасутры».
Хью откинул голову назад и уперся затылком в скалу. Перед ним возникло лицо Энни, молодое лицо, в которое он когда-то влюбился, а не ошпаренная горячими песками красноглазая маска, являвшаяся ему в кошмарах. Какой же красивой она была! Временами ему не хватало ее прямо до физической боли. Этой ночью ему было просто больно, болели каждый мускул и каждый сустав. Он прогнал видение жены.
– Давай-ка спать, Льюис, – сказал он.
Завтра утром они оставят этот мир и перейдут в другой. Всю следующую неделю они будут устраиваться как придется, когда на карнизах, а когда и в гамаках над пропастью. Оказавшись наверху, они будут шататься, как пьяные, так как временно лишатся чувства равновесия. И после восхождения они еще долго будут просыпаться среди ночи – в их телах сохранится привычка к повышенной осторожности. Но в эту последнюю ночь перед выходом на стену у них еще оставалась возможность отойти в сторону, спокойно помочиться, как это делают все нормальные люди, и снова почувствовать под спинами твердую землю.
Но Льюису еще не хотелось спать. Смерть ласточки изрядно взбудоражила его. Он зачем-то пересказал кантовский парадокс о голубе, в котором птица решает, что без воздуха, оказывающего сопротивление крыльям, ей будет гораздо легче летать, и в конце концов падает в пустом пространстве и разбивается. Льюис имел для этой притчи универсальное применение, придавая ей самые разные значения в зависимости от своего настроения и цели. Нынче вечером голубь служил лишь средством подвести итог дня. Природа была устрашающе величественной. Троянки подлетели слишком близко к солнцу. Завтра наступала очередь его и Хью.
– Аминь, – пробормотал Хью, и сон унес его прочь.
Проснувшись, он никак не мог понять, что же внезапно вырвало его из глубокого сна. Он лежал неподвижно, ожидая, что случится дальше.
В узком просвете между стеной и лесом сияли звезды. Ни храпа, ни дыхания Льюиса не было слышно. В лесу было тихо. Хью уже собрался закрыть глаза, когда увидел тень, скользнувшую среди верхних ветвей.
До полнолуния оставалось еще несколько ночей, и, следовательно, тени в лунном свете были малозаметны. Впрочем, света хватило для того, чтобы заметить предмет, скользивший от одного дерева к другому. Этот предмет, вернее, это существо двигалось, оставаясь выше его. Вот оно застыло, то ли отдыхая, то ли принюхиваясь. Хью неподвижно замер в спальном мешке. Он пытался прикинуть истинный размер этого существа и понять, имело ли оно крылья.
Казалось, что существо (или все-таки предмет?) колебалось на ветру. Не успев набрать в грудь воздуха, он увидел в слабом свете луны еще одну такую же приближающуюся фигуру. Она метнулась вверх, затем сложилась и повисла на другом дереве. Менее чем через минуту мимо промчалась пляшущая стайка белых бабочек. Хью проводил их недоуменным взглядом. К какому виду могли относиться эти ночные существа?
Потом в его памяти всплыло то, что осталось от женского восхождения.
Спускаясь по закрепленным наверху веревкам, Хью и Льюис видели разбросанные по целым акрам древесных верхушек вещи женщин, которых они так и называли троянками. Это больше всего напоминало последствия кораблекрушения. Одежда и детали снаряжения, широким веером разбросанные по самым верхним веткам. Аккуратно, будто руками, подвешенная парка. Спутанные петли веревок. Полиэтиленовые пакеты плыли среди секвой, как флотилия медуз.
Вот и все, что от них осталось, понял Хью, глядя на призрачные фигуры, колебавшиеся над ним. Полиэтиленовые пакеты и изорванные до состояния конфетти книги в мягкой обложке. Все это медленно опускалось вниз, так осадок опускается на морское дно. Длинные предметы, такие как веревки, вероятно, останутся на вершинах и за несколько ближайших лет медленно выцветут добела. Все остальное за зиму попадает на землю, где или разложится, или смешается с мусором, набросанным другими альпинистами.
Он попытался определить время по звездам, но почти сразу же отказался от этого намерения. Сейчас они жили в мире, где не было места часам или сотовым телефонам. Он взглянул на вещи – теперь они превратились в рухлядь, – вывалившиеся из Глаза циклопа. Поселившиеся на руинах цивилизации.
Он почти заснул снова, когда услышал звонкий стук камня о камень и даже сел от неожиданности. Звук повторился – щелк-крак, – свидетельствуя о том, что существо идет по осыпающемуся склону, а потом послышалось басовитое гортанное рычание.
Мусорщики, подумал Хью. Хотя, по всей вероятности, не медведь. Медведи предпочитали оставаться ближе к центральному поселку, где меню было гораздо богаче.
Снова загремели камни. На сей раз Хью увидел среди деревьев мельтешащих светлячков. В Йосемите? При таком холоде?
В призрачном свете материализовался человек или призрак человека. Можно было разглядеть, что он очень худ. Лесной житель. Эта мысль должна была сразу все сказать Хью. Но почему-то не сказала. Он был слишком заинтригован, чтобы окликнуть фантом издали. Он ждал, пока светящееся пятно выйдет из-под прикрытия деревьев и подойдет поближе.
Это были не светлячки, а воротник, покрытый светящимся составом.
Хью включил свой головной фонарь.
Джошуа громко взвыл.
Он выглядел устрашающе – грива и борода затвердели от грязи, в зубах зажат нож. Светящаяся полоса лежала поверх густых волос, покрывавших грудь. Словно какой-то абориген автомобильного кладбища, он нарисовал на голой груди полосы и круги – похоже, губной помадой и тавотом. Лицо он зачернил, а в беспорядочно торчащие волосы воткнул множество перьев.
Сумасшедший дикарь пробирался, пригнувшись, среди валунов, определенно направляясь к Хью. Теперь он держал нож в своей здоровой руке. Лезвие было совершенно черным, как кусочек ночи.
– Джошуа! – крикнул Хью, рассчитывая, что безумец остолбенеет от звука собственного имени.
Но Джошуа, вместо того чтобы остановиться, с криком кинулся вперед. Хью попытался выбраться из спального мешка, но запутался в нем ногами. Тогда он резко дернулся и умудрился подняться на ноги.
Луч света от фонаря заметался в темноте. Потерял Джошуа. Нашел его. Тот уже вскинул нож над головой. Камень или нож? Каменный нож. Он сверкнул в свете фонаря.
Нож прорезал тьму и свет. Хью упал назад. Джошуа снова вскинул руку. Хью перекатился и дернулся в сторону. Проклятый мешок.
Фонарь был его единственным оружием. Он направил свет в глаза Джошуа. Сделал это он, вскинув руку, словно физически отталкивая нападающего, и это пусть на мгновение, но сработало. Джошуа зашатался, ослепленный. Но все так же продолжал размахивать ножом, то сливавшимся с темнотой, то сверкавшим на свету. Хью наконец-то вылез из спального мешка.
Что за чушь! – думал он. Такого просто не могло случиться. На этого парня шла самая настоящая охота. Он должен был сейчас находиться в нескольких милях отсюда. А вместо этого застает врасплох его самого, Хью, без штанов, босиком, в одном нижнем белье и с руками, замотанными пластырем для восхождения.
– Льюис, – закричал он.
Что ему делать? Бежать? Вверх или вниз?
– Она рассказала мне, что ты с ней сделал, – заявил Джошуа.
На сумасшедшем теперь красовалось небольшое ожерелье. Хью узнал нефритовые, бирюзовые и прочие бусины из волос девушки. Безмозглая тварь!
– Прекратите, – сказал Хью. – Вы меня убедили. Мы уйдем. Все эти места останутся вашими.
Его противник был животным. Нет, чудовищем. Он, наверно, думал, что ему принадлежит все здесь – лес, тени, камни, мертвые души. Джошуа снова и снова пытался ударить его ножом. Хью уворачивался, направляя луч света ему в глаза и пытаясь ослепить. Затем он уперся в стену, пошарил по ней в поисках зацепок для подъема, но она оказалась гладкая, как лед. Если на ней и были выступы, все равно залезть достаточно быстро не получилось бы. Дикарь добрался бы до него, прежде чем он успел бы подняться на три фута. Где же Льюис?
– Можете забрать нашу еду, – продолжал уговоры Хью. Этот урод уже сожрал его грушу. Даже сейчас, оказавшись в смертельной опасности, он продолжал злиться в первую очередь на это. – Берите все, что захотите.
Грудь Джошуа бурно вздымалась. Он хрипел. Красная помада и темное машинное масло на его ребрах, выделявшихся, как у отощавшей собаки, наводили на мысль об индейской боевой раскраске.
– Не нужно бегать. Не нужно прятаться.
Джошуа, хромая, подходил ближе. Посоха у него не было. Неужели в этом все дело? Вот он снова поднял нож, зажатый в кулаке лезвием вниз. Хью хватило присутствия духа, чтобы заметить, что лезвие сделано из черного обсидиана.
– Висмилля! – рявкнул Хью даже не осмысленно, а под влиянием какого-то порыва. Во имя Бога, если перевести с арабского.
Джошуа остановился. Слово – не то непонятный звук чужого языка, не то командирский напор, с каким оно было произнесено, – обескуражило его.
– Что? – Джошуа поднял голову, прислушиваясь то ли к тому, что делалось в лесу, то ли к голосам, которые звучали в его мозгах. – Что?
Нужно запутать его в различных реальностях, сказал себе Хью. Добавить еще один голос к тем, что слышатся ему. Задурить ему мозги.
– Она там лежала, – сказал Хью. Девушка. Твоя добыча, добавил он про себя. – Я накрыл ее. Мы встречались, вы и я. Куда она делась, Джошуа?
– Она… – полоумный неопределенно помахал рукой, – там. Везде, куда я иду. – Невеста из его бредового морока.
– Вы помните меня, Джошуа?
– Я знаю тебя.
– Все будет хорошо. Уберите ваш нож. – Успокой его. Пусть уляжется его ярость. А потом перебей ему ноги.
– Ты не знаешь! – взвыл Джошуа.
– Все изменится к лучшему, – сказал Хью.
Джошуа начал раскачиваться, стоя на месте.
– Мы пришли туда, чтобы… Парень, да, парень… Она ни с кем… Не шашни…
– Куда вы дели ее, Джошуа?
Из-за деревьев показалась темная фигура и стремительно бросилась к ним.
Джошуа вылетел из круга света от фонаря Хью. Стремительностью его движение походило на удар сокола, напоминавший по своим последствиям маленький взрыв. Захрустели камни осыпи, одновременно зарычали два мужских голоса.
Хью тут же нащупал их лучом. Льюис пытался повалить сумасшедшего, стиснув изнуренное существо своими огромными ручищами.
– У него нож, – крикнул Хью, подхватывая с земли камень.
Льюис выпустил противника и оттолкнул его от себя. Джошуа сумел удержаться на ногах. Держа его в луче фонаря, Хью швырнул камень, ударившийся в землю вдали от цели. Он бросил другой. К нему присоединился и Льюис.
– Лежать, грязный подонок! – проорал Льюис.
Они засыпали одичавшего безумца градом камней, которые, правда, главным образом летели мимо. Часть существа Хью хотела прекратить обстрел. Каким бы ужасным ни был этот человек, он нуждался в помощи. Лечении. Его нужно было запереть в комнату с резиновыми стенами. В то же время Хью хотел искалечить этого шакала, если не…
Увесистый камень угодил Джошуа в плечо. От удара тот упал, но тут же на четвереньках устремился прочь. Хью швырнул еще один камень. Громко завывая от боли, Джошуа нырнул в лес.
Хью устремил ему вслед луч фонаря, но он уперся в деревья, как в стену крепости. Джошуа снова удалось сбежать.
– Ты мертвец! – оглушительно проорал Льюис в сторону леса. – Ты навлек на себя проклятие, Джошуа. – Он набрал полную грудь воздуха. – Ты выпустил дьявола на свободу. Птицы, белки и жуки, все они – его глаза. Ты только что вляпался в самую большую кучу дерьма всех времен. Ты меня слышишь? От него не скроешься. Он идет за тобой!
Хью стоял, согнувшись, и хватал ртом воздух.
– Что это за проклятие? – спросил он.
Льюис тоже нагнулся, упершись руками в колени.
– Психологические этюды, дружище. Борьба с безумием его же собственным оружием. Он верит в дьявола, значит, надо подсунуть ему дьявола. Посмотрим, долго ли он сможет прожить с этим.
– На тебе кровь? Он ранил тебя?
Это оказался всего лишь тавот. Льюис стер грязь пригоршней земли.
– Черт возьми, что ему было нужно?
– Всего-навсего убить меня. Я не знаю, в чем дело. И сомневаюсь, что он хоть что-то понимает. У него в голове звучат голоса. Он опять говорил о ней.
– О той девушке?
– Да, о той самой девушке, о ком же еще?
Хью, осторожно ступая, брел босиком вниз по склону, высматривая что-то среди камней.
– Вот оно, – сказал он.
Обсидиановое лезвие восьми дюймов длиной было тщательно отбито, не уступая остротой хирургическому скальпелю. Ручка была сделана из оленьего рога.
– Он, наверно, потратил на это не один месяц.
– Вот и трофей, – сказал Льюис. – Ты одолел этого урода. Тебе и владеть его оружием. Оставь его себе.
Они вернулись к своим мешкам со снаряжением.
– И что дальше? – сказал Хью.
– Ты о чем?
– Сам знаешь. Как мы поступим?
Обсуждать предстоящее восхождение можно до бесконечности. Альпинисты занимаются этим постоянно, преувеличивая опасность, запугивая друг друга в шутку и всерьез до тех пор, пока не покажется, что, пожалуй, лучше вовсе не выходить из собственной кухни. Но он должен был дать и себе, и напарнику возможность обдумать свое ближайшее будущее. События развивались быстро.
Льюис пожал плечами.
– Он не смог ничего тебе сделать. Мы все еще живы и здоровы.
– Мы могли бы спуститься и сообщить, – сказал Хью.
– И признаться в том, что мы нарушили запрет и заночевали под скалой, да?
– Что мы можем рассказать такого, чего они еще не знают? – задумчиво произнес Хью. – Что в лесу бегает на свободе сумасшедший инвалид с непредсказуемым поведением?
– Мы обезоружили его. Мы напугали его и поставили ему несколько синяков. Теперь им осталось только связать его.
– А это не наше дело.
Они зажгли фонари, осветив свою провизию и снаряжение, разложенные аккуратными кучками.
– Лезем, как и собирались, – сказал Льюис после не слишком продолжительной паузы.
– Полностью с тобой согласен, – отозвался Хью.
– Значит, решено?
О том, чтобы вновь ложиться спать, не было и речи. До рассвета, вероятно, оставались считанные часы. Они дружно решили получше использовать свои запасы адреналина и еще раз выйти с первыми лучами солнца.
– Мы сами виноваты, – сказал Льюис. – Никогда не надо спускаться вниз на ночевку. Раз уж вышел на стену, значит, надо идти дальше. Сами, можно сказать, предложили кому угодно нападать на нас. В этом суть притяжения. Земля пытается затянуть в себя, только и всего. Я и сейчас чувствую ее притяжение, как изнурительную болезнь. Инерция. Болото. Прежде чем ты успеваешь что-то понять, оказывается, что ты просиживаешь задницу в откидном кресле и, затаив дыхание, следишь за пляской теней в электронно-лучевой трубке. Это борьба за реальную действительность, Гарп. Тяжелая битва – каждым вдохом, каждым ударом сердца. Мы должны убраться отсюда. И немедленно.
Этот монолог предназначался не для того, чтобы убедить в чем-то товарища, а лишь для того, чтобы заставить ночь идти быстрее и как можно лучше настроиться на работу на стене.
Хью натянул штаны. Спальные мешки были уложены в мешки со снаряжением. Хью завернул свой трофей, нож прямо-таки из каменного века, в какую-то тряпку – не то носки, не то платок – и сунул туда же.
Было темно, как в погребе. Они подтащили своих «кабанов», набитых всякой всячиной, необходимой альпинистам на серьезной стене, и прицепили к подготовленной веревке. Хью посветил на стену деревьев, возвышавшуюся справа от них, наполовину готовый увидеть глаза Джошуа и лицо, измазанное пятнами автомобильной смазки. Но безумец так и не появился.
Нижний конец веревки неподвижно висел в воздухе. Канат скрывался в темноте, и могло показаться, что он волшебным образом вырос из самой ночи. Они надели свою страховочную сбрую – Льюис нахлобучил еще и шлем – и сбежали из леса и от его треволнений.
10
Когда Хью начал свой путь вверх по веревке, лес вроде бы зашевелился. Послышался звук, напоминающий дыхание великана. Поскрипывали деревья. Он слышал шум крыльев – очень больших крыльев. Где-то наверху в кроне сломался сучок. Хью представил себе сову, ворочающуюся на своем насесте.
Медленно кружась на веревке, Хью светил фонарем на верхушки деревьев. Вообще-то, хотя, если подумать, это, скорее всего, покажется нелепостью, следовало опасаться копья, или стрелы, или что там еще было в арсенале пещерных людей. Хью выключил свет и продолжил подъем.
Луна зашла, а солнце должно было появиться еще не скоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33