– Тебе бы не помешало закрутить роман, сейчас самое время, – советовала Джина. – Слушай, я совсем забыла тебе сказать, что сюда приезжала Сония. Бедняжка, она всю дорогу рыдала.
– А что с ней?
– Малыш ее бросил, ушел из дома, – сообщила Джина.
Даниэла задумчиво посмотрела на подругу.
Утром следующего дня Даниэла сидела в своем кабинете, когда в дверь постучали. Вошел Ханс.
– Я вчера так и не смог увидеть Джину. Может быть, она вам сказала, когда она собирается уехать? А то ведь уже пора заказывать билеты.
– Нет, она мне ничего не говорила, – ответила Даниэла. – Скажу тебе больше, мы вообще о тебе не разговаривали. Ханс, когда у тебя откроются глаза? Может быть, я сейчас поступаю плохо, но в глубине души ты и сам понимаешь, что Джина не хочет никуда уезжать.
– Я же ее не заставляю… – растерялся Ханс.
– Она очень тебя любит, но как друга. То, что случилось между вами, – это так, незначительный эпизод. В тебе море обаяния, а Джине так не хватает ласки и заботы, – Даниэла грустно посмотрела на Ханса.
– Вы ошибаетесь, она хочет уехать со мной в Германию, – возразил Ханс.
– У вас все равно ничего не получится, вы не сможете быть счастливыми. У нее ведь здесь останутся дети, – горячо заговорила Даниэла. – Я очень тебя люблю, Ханс, и не хочу, чтобы ты страдал.
– Я ее не вынуждал, она сама сказала…
– Сейчас ей уже неловко отказать тебе, она чувствует себя виноватой, – объяснила Даниэла.
– Это она вам сказала?
– Нет, но я ее знаю, как саму себя, и клянусь тебе, что это так.
– Что же вы мне посоветуете, Даниэла? – огорчился Ханс.
– Уезжай в Германию. Один. Не прощаясь и не говоря ей ни слова, – Даниэла окинула Ханса внимательным взглядом.
– Да, наверное, так будет лучше для всех, – Ханс понурил голову.
– Так будет лучше для детей, – поправила его Даниэла. – Если ты уедешь, обещай мне, что нам не придется ждать еще восемь лет, чтобы снова увидеть тебя.
– Даниэла, я прошу вас, не говорите ничего Джине. Я дожен подумать, – Ханс уже готов был откланяться. – Я к вам еще зайду.
В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет зашли Фелипе и Херардо.
– Я пойду, – порывался уйти Фелипе, увидев Ханса. – Меня здесь хорошо принимают только по официальным делам, а тут, как я вижу, идет приватный разговор.
– Прекрати, Фелипе, я всегда рада видеть тебя, – сказала Даниэла.
– У нас хорошие новости для тебя, – на лице Херардо сияла улыбка. – Полиция арестовала сообщников этого типа.
– Ну ты здесь все объяснишь… А у меня что-то голова разболелась, так что я пошел, – засуетился Фелипе и вышел в приемную. Вслед за ним заспешил Ханс.
– Фелипе, нам надо поговорить.
– Надеюсь, они не подерутся, – усмехнулся Херардо, задумчиво подергивая себя за усы. – Нам надо снова съездить в это полицейское управление, ты должна опознать и двух других негодяев. Они уже сознались, теперь их ждет суд.
– Сколько лет им могут дать, как ты думаешь? – поинтересовалась Даниэла.
– Преступление крайне тяжкое, их могут приговорить к двадцати пяти годам тюрьмы, – и, отвечая на удивленный взгляд Даниэлы, Херардо добавил: – И мне кажется, что это еще не так много. Ты женщина сильная и смелая, большинство же не решаются даже заявить о преступлении, губят свою жизнь.
В кабинет Даниэлы вошла Джина.
– Я всегда говорила, что правосудие не такое слепое, как его пытаются изобразить, – Джина прикрыла левой рукой глаза, а правую занесла над головой, пародируя известную фигуру правосудия. – Я поеду с вами!
– Нет, не стоит, – возразила Даниэла. – Лучше будет, если ты останешься здесь. Если приедет Алехандро, объясни ему, куда я уехала.
– Прекрасно, у меня будет возможность поближе познакомиться с ним, – Джина томно улыбнулась.
– Как? Ты что, уже разлюбила Ханса? – удивился Херардо.
– Нет, я просто шучу, чтобы поддразнить Даниэлу, – Джина рассмеялась и чмокнула в щеку свою подругу. – Конечно, я обожаю Ханса, и совсем скоро мы с ним уедем в Германию.
– Вот и хорошо, – буркнул Херардо. – Ну, пошли!
Когда Джина осталась одна, улыбка сползла с ее лица. В глазах стояла тоска.
Ханс и Фелипе вышли из Дома моделей. Немец решительным жестом пригласил своего спутника зайти в кафе напротив. Большинство столиков, как и во многих кафе мексиканской столицы, стояли прямо на улице. Один из них и заняли Фелипе и Ханс. Фелипе кипятился.
– Когда вы закончите оскорблять меня, мы поговорим, – с невозмутимым видом произнес Ханс и небрежно бросил подошедшему официанту: – Два коньяка, пожалуйста.
Фелипе не понравилось, что Ханс решает за него:
– А мне кофе!
– Нет, нам два коньяка, – повторил заказ Ханс.
– А мне кофе, – заупрямился Фелипе. – Впрочем, делайте, что хотите.
– Я не могу делать то, что я хочу, потому что… вы любите Джину, – полувопросительно сказал Ханс.
– Я ее люблю?! Да я ее терпеть не могу! – воскликнул Фелипе. – Она оказалась никудышной женой и матерью!
– А она вас любит, Фелипе, – неожиданно выпалил Ханс.
– Разве она уже не едет в Германию? – удивился Фелипе. – Она же собирается за вас замуж и безумно счастлива!
– Это она так говорит… – грустно покачал головой Ханс. – Но это неправда. Она любит вас, Фелипе, я хочу, чтобы вы знали, что я на днях уезжаю в Германию. Один, без Джины. И она об этом ничего не знает. Я хочу, чтобы вы помирились.
– А вы меня не обманываете? – недоверчиво спросил Фелипе.
– А какой мне в этом смысл?
– Еще раз посмеяться надо мной.
– Вы меня не за того принимаете, – сказал Ханс и дружески похлопал Фелипе по руке.
– Она меня обманула! Это гадко! – пожаловался Фелипе.
– Она была в отчаянии. Ей не хватало вашей ласки и внимания, – парировал Ханс. – Берегите ее, Фелипе, и не повторяйте старых ошибок. Не оставляйте ее, откройте ей свое сердце. Вы ведь тоже виноваты в том, что случилось.
Фелипе жестом подозвал официанта:
– Нам повторить!
– Что, кофе? – хитро улыбнулся Ханс.
– Какой к черту кофе! Два коньяка! – от души рассмеялся Фелипе. – Дорогой Ханс, жизнь полна неожиданностей.
Утром в конторе Хуана Антонио появился Роберто, отец Летисии. После ее визита к родителям Роберто еще больше встревожился за судьбу дочери, и только страх за нее и за будущего внука заставил его пойти на столь неприятный разговор.
– Я вам повторяю, – почти по слогам произнес Хуан Антонио, – я буду выплачивать вашей дочери содержание на моего ребенка!
– Вы должны жениться на Летисии, – мягко возразил Роберто.
– Я никогда ей этого не обещал!
– Но ведь ребенок – это огромная ответственность… – продолжал Роберто.
– И вы это говорите мне? Мне?! – задохнулся от возмущения Хуан Антонио. – Послушайте, Летисия не ребенок! Она – женщина и долго осаждала и домогалась меня. Моей ошибкой было то, что я, как дурак, попался в ее сети. И уж не ей жаловаться и говорить об ответственности… Она сама повесилась мне на шею! И все, чего она добивалась, это чтобы я ее содержал. А теперь что, мне и вас еще взять на содержание?!
– Я хочу сразу внести ясность: ваши деньги меня не интересуют, – сдерживая дрожь, произнес Роберто. – Я не богач, но в состоянии обеспечить свою семью всем необходимым.
– Ваши трудности меня не интересуют. Прошу вас, уходите! У меня много работы. Я и так уделил вам много времени, – Хуан Антонио не мог, да и не пытался скрыть своего раздражения.
– Скажите, какую сумму вы собираетесь ежемесячно выделять Летисии, и я верну вам эти деньги, от меня их моя дочь не примет, – Роберто тоже старался побыстрее закончить этот неприятный для него разговор.
– Не говорите ерунду, – отмахнулся Хуан Антонио.
– Нет, я настаиваю на этом! Я сам содержу свою семью. И смогу позаботиться о своей дочери. Она в вас не нуждается, – Роберто вышел с гордо поднятой головой.
У обоих от разговора остался горький осадок.
Потом в офис Хуана Антонио заглянул Ханс:
– Я зашел попрощаться. Завтра вечером я улетаю в Германию.
– Вот уж не думал, что вы с Джиной уедете так скоро, – удивился Хуан Антонио.
– Дело в том… что я уезжаю один. Для меня лучше забыть Джину навсегда. Даниэла открыла мне глаза на то, что происходит в действительности. Поэтому я уезжаю, а Джина даже ничего не знает о моем отъезде, – Ханс, похоже, вновь обрел уверенность в самом себе.
– А если все не так, и она действительно хочет уехать тобой?
– Она знает, где меня найти. И я приму ее с распростертыми объятиями.
– Я понимаю тебя, Ханс, – Хуан Антонио похлопал приятеля по плечу. – Мы будем скучать по тебе.
– Мое отсутствие будет недолгим. Хотя, может быть, лучше мне сюда и не возвращаться, – заметил Ханс.
– Ну, если гора не идет к Магомету… тогда я приеду тебе в гости, – засмеялся Хуан Антонио.
Ханс тоже улыбнулся, услышав неожиданный каламбур:
– В прошлый раз ты говорил то же самое, но за восемь лет так ни разу и не выбрался.
– Если Даниэла меня простит, – мечтательно произнес Хуан Антонио, – мы поедем в Германию на медовый месяц.
– Да, тебе сейчас не позавидуешь, – посочувствовал Ханс.
– Может быть, теперь, когда я порвал с Летисией, Даниэла изменит свое отношение ко мне…
На прощание друзья обменялись крепким рукопожатием.
Глава 37
Сония не находила себе места. Горе переполняло ее, рвалось наружу отчаянным стоном. Чтобы заглушить эту невыносимую боль, ей было необходимо выговориться, излить кому-нибудь душу, и она поехала к Хуану Антонио в офис. Но тот и сам был издерган и измучен. Поэтому он не мог вызвать в себе сострадания к сестре.
– Я всегда говорил, что твоя связь с Рамоном кончится плохо. Ты сама во всем виновата. Почему ты меня сразу не послушала?
– Не ругай меня, – умоляюще сказала Сония. – Наш разрыв никак не связан с тем, что когда-то Рамон служил у меня.
– А с чем же еще? – усмехнулся Хуан Антонио.
Сония, не найдя сочувствия, разозлилась.
– Как бы там ни было, наши отношения с Рамоном были долговечнее, чем твои с Даниэлой, так что не тебе меня учить, – бросила она ему.
Хуан Антонио уныло посмотрел на нее.
– Ладно, давай не будем ругаться. Я совершил ошибку и расплачиваюсь за нее, как ты расплачиваешься за свою связь с Рамоном.
Сония тяжело вздохнула:
– Что со мной будет?
– Перестань себя жалеть, Сония! – бросил ей брат.
– Если я так тебя раздражаю, мне лучше уйти! – сердито воскликнула Сония и встала.
– Да не в этом дело, – махнул рукой Хуан Антонио. – Просто ты себя ведешь неправильно.
– Мне так тяжело, Хуан Антонио! Я пришла к тебе, чтобы ты поддержал меня, утешил… – и она заплакала.
– Ах, Сония, Сония! – вздохнул он. – Ну ладно, прости меня. – Он встал и поцеловал сестру в лоб. – Ты знаешь, что я ушел от Летисии? Я хочу вернуться к Даниэле.
Женщина не успела ответить, как вошел Мануэль.
– Простите, я не хотел вам мешать, – сказал он, увидев сестру друга. – Здравствуй, Сония. Я зайду попозже.
– Нет, нет, Мануэль, – возразила она. – Я уже ухожу. На днях я позвоню, Хуан Антонио.
Когда дверь за ней закрылась, Мануэль сказал:
– Я пришел, как и обещал.
Хуан Антонио крепко пожал его руку. Он был рад снова увидеть старого друга. Тот тоже был взволнован и не скрывал этого. После смерти жены он чувствовал себя дома, как в тюрьме. И приглашение Хуана Антонио было для него спасательным кругом. Впрочем, он и сам не знал, хочет ли спасения. Во всяком случае, слова приятеля о том, что надо начинать новую жизнь, показались ему кощунством по отношению к Ракель.
– Я не хочу новой жизни, – покачал он головой. – Надеюсь, что Господь скоро соединит нас с Ракель на небесах.
«Если в своих бедах мы с Сонией виноваты сами, то за что страдает Мануэль?», – подумал Хуан Антонио. Он рассказал другу о беде, постигшей сестру.
– Я думаю, даже хорошо, что с Рамоном у нее все кончено, – задумчиво произнес Мануэль. – Не стоит так переживать из-за нее.
Но Хуан Антонио смотрел на вещи не столь оптимистично.
– Она уже не так молода. Ей будет непросто найти себе кого-нибудь. Мне бы очень не хотелось, чтобы она, отчаявшись, взяла на содержание какого-нибудь молодого мерзавца. Только теперь уже на содержание в полном смысле этого слова. Я боюсь за нее. Она и так подвержена депрессиям, а теперь для этого есть все основания.
Чтобы немного развеяться, друзья поехали в ресторан. Но и сидя за столиком, они говорили о своих проблемах. Хуан Антонио был одержим желанием снова завоевать Даниэлу, любовь к которой вспыхнула в нем из-под пепла, оставшегося от страсти к Летисии. Но всегда серьезный Мануэль не представлял себе, что такое возможно. К тому же ему казалось немыслимым выступить посредником между Хуаном Антонио и Даниэлой, о чем просил его друг.
– Прости, но я предпочитаю не вмешиваться в ваши дела, – сказал он.
– Что тебе стоит с ней поговорить? Сделай это для меня, прошу.
– Я не найду аргументов в твою пользу. Мне не хочется выглядеть идиотом.
– Тебе и не надо меня защищать, я сам знаю, что оправдания мне нет, – мрачно сказал Хуан Антонио.
Мануэль пристально поглядел на него.
– Послушай меня. Есть вещи, которые необходимо делать самому. Кроме тебя, никто этого не сделает.
Ханс, не предупредив Джину, позвонил Даниэле на работу и договорился о встрече. Он приехал с грустными известиями.
– Я улетаю сегодня вечером и хотел бы попрощаться с вами. Я благодарен вам за все, что вы сделали для меня.
– Я ничего особенного не сделала, Ханс. И поверь, нам тебя будет не хватать.
Немец достал из кармана пиджака конверт.
– Передайте это, пожалуйста, Джине, когда я улечу. Я ведь должен хоть как-то попрощаться с ней.
– Да, да, конечно, я передам, – сказала Даниэла, и на глазах у нее выступили слезы. – Пиши мне иногда.
– Я постараюсь, – кивнул Ханс с печальной улыбкой. – У вас есть мой немецкий адрес и телефон. Если я буду нужен вам, звоните, не раздумывая.
Они помолчали.
– Кстати, я забыл сказать, что Хуан Антонио оставил Летисию. По-моему, он любит только вас и мечтает снова вернуть вашу любовь.
Они молча обнялись, и Ханс вышел. Даниэла вытерла слезы, вздохнула и вернулась к работе. Веселее ей не стало, но тепло симпатии и дружбы, шедшее от прежнего счастья, немного согрело ее.
Узнав об отъезде Ханса, Херардо поспешил сообщить эту новость Фелипе. Тот был ошеломлен, но виду не подал. Однако Херардо слишком хорошо знал своего друга.
– Думать тут нечего. Отправляйся к Джине.
– Так вот просто – взял и поехал! – усмехнулся Фелипе.
– Пойми же, Ханс уехал, оставив поле боя тебе. Разве не ясно, что это значит?
– Брось, – отмахнулся от этих слов Филипе. – С какой стати мне снова влезать в это? У меня все же есть гордость.
Но сам он не был уверен в том, что говорил. Сомнения и надежда боролись в его душе.
– Слушай… – сказал он, помолчав. – Ты правда думаешь, что у меня может что-то получиться?
Херардо засмеялся.
– Что ты хочешь? – с досадой спросил Фелипе.
– Если бы ты видел, какое смешное сейчас у тебя лицо!
– Мне не до смеха, – пробурчал Фелипе. Но Херардо продолжал смеяться.
– Какие же вы все-таки ненормальные с Джиной!
– Спасибо, – поклонился ему друг. – Давай не будем больше об этом.
Херардо снова стал серьезным:
– Ты должен сделать попытку. Во всяком случае, между вами больше не стоит третий.
– Ладно, подумаю, – нетерпеливо сказал Фелипе.
– А знаешь, у меня радость, – улыбнулся вдруг Херардо.
– Какая?
– Каролина опять ждет ребенка.
– От тебя?
– Не понял, – с каменным лицом произнес Херардо.
– Шучу, шучу, – поспешил сказать Фелипе. – Значит, четвертый ребенок у Каролины и второй у тебя. Долго же ты ждал, чтобы удвоить их!
– Стараюсь, как могу, – пожал плечами Херардо, и друзья хлопнули друг друга по плечу.
Эдуардо и Федерико сидели за столиком, когда неожиданно в столовой появилась Моника. Она сразу увидела друзей и направилась к ним. Эдуардо встал.
– Моника? – удивленно спросил он.
Девушка нервно посмотрела по сторонам и сказала:
– Можно поговорить с тобой… наедине?
– Конечно, – ответил Эдуардо, и они вышли в холл. Моника поведала ему о том, что случилось в последние дни и о своем решении навсегда порвать с Альберто.
– Я знаю, что уже поздно просить у тебя прощения, но все равно хочу сделать это, – сказала Моника и заплакала.
– Мы же тебе говорили, кто он такой.
– Я была дурой и не поверила вам. Но я дорого заплатила за это. Моя жизнь пропала, и, кроме того, я потеряла тех, кто действительно любил меня, Лало.
Эдуардо грустно глядел на нее.
– Попробуй поговорить с Даниэлой. Она наверняка простит тебя.
Моника покачала головой:
– Я незаслуженно оскорбила ее. У меня не хватает смелости подойти к ней.
– Что же ты собираешься делать? – спросил Эдуардо. Несмотря ни на что, он любил ее. Даже беременная, она казалась ему прекрасной. И в сердце его не было ни злости, ни ненависти.
– Мне пора, – сказала Моника. – Я и так отняла у тебя много времени.
– Нам надо встретиться и поговорить.
– Давай, – неуверенно ответила она.
– Где тебя найти?
– Это неважно. Мне надо знать одно… Ты меня простил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51