Однако хорошее настроение Лейни не так-то просто было испортить.
– А мне понравилось. Для чего это? – поинтересовалась она, игнорируя предупреждение Джека.
Джек опередил молодого человека с ответом:
– Это мой брат Дункан. Он помешан на «Детективном агентстве "Лунный свет"». В прошлом месяце он сходил с ума от «Частного детектива Магнума» – именно поэтому я ношу эту дурацкую цветастую рубашку. Он купил их мне целую дюжину, но, кажется, они стати размножаться в шкафу. Сейчас их уже целая сотня, а ни одной нормальной рубашки я найти не могу. Перед «Магнумом» был «Мальтийский сокол». Мне с трудом удалось отучить его повторять «Я не против разумного количества неприятностей» и дико хохотать, как Питер Лорре. Одним словом, умоляю вас, не воодушевляйте его. Мне меньше всего хочется, чтобы он приволок сюда одну из своих сестер, одетую в такой же идиотский, как у Агнесс Дипесто, наряд, и чтобы она отвечала на телефонные звонки своими дурацкими стишками.
– Ты меня без ножа режешь, – сказал Дункан, прижимая руку к сердцу.
– Прекрати, – предупредил его Джек.
– В чем дело? Что происходит? – спросила Лейни.
– Герберт Виола. Он изображает из себя Герберта Виолу.
– О чем вы говорите? – не поняла Лейни.
– О предмете вожделения Агнесс Дипесто. В третьем сезоне он становится ее задушевным другом, – ответил Дункан.
– Послушайте, Джек, если это вас утешит, я сомневаюсь, что стихотворение Дункана сработает, – попыталась умилостивить босса Лейни.
– Да? И почему же? – осведомился он.
– Потому, – ответила она, с заговорщицким видом подмигивая брату Джека, – что «Лунный свет» не показывали по кабельному телевидению. «Шалавины проделки» никогда бы не прошли цензуру.
Глава 7
Лейни отперла дверь отцовского дома запасным ключом, который ей передала Триш. После ухода из «Бесстрашных сыщиков» ее день был длинным и скучным. Возвращаться домой до того, как отец уйдет на смену, она не хотела. Еще одна встреча с ним вызовет у нее желание выпить, а денег на то, чтобы инвестировать их в собственный алкоголизм, нет. Делать ей было абсолютно нечего, поэтому она сидела на скамейке, наблюдая за туристами.
– Начинаешь жалеть об отсутствии хобби, – пробормотала Лейни, толкая дверь.
У нее никогда не было хобби. Она начала работать полный день еще в школе и, как только ощутила прелесть быть нужной, увеличила нагрузку до такой степени, что времени свободного просто не осталось. Она часто шутила, что была бы рада найти себе хобби… если бы за него хорошо платили.
Она признавала, что ее отношение к спорту вообще основывалось на собственной неспортивности, но какой в этом толк? Гольф, в частности, раздражал ее. Какой-то он бестолковый. Если хочешь, чтобы шарик оказался в лунке, почему не поднять и не бросить туда? Зачем тратить часы на то, чтобы бить по нему крохотной клюшкой? И только не надо утверждать, что гольф дает хорошую физическую нагрузку. Она знала практически все о карах для гольфа. Не говоря уже о сумках, которые были специально разработаны так, чтобы в течение всей игры упаковка выпивки оставалась холодной.
Лейни прошла в свою спальню и бросила сумочку на комод. Сейчас 17.30, как показывают часы на прикроватной тумбочке.
17.30.
Лейни вздохнула и повалилась на кровать.
Еще целых шесть часов до сна. Чем занять себя?
Она села и стала снимать сапоги, медленно расстегивая молнии, а затем небрежно бросила их к двери гардеробной и посмотрела на часы.
17.32.
М-да, вечер будет долгим.
Можно убить полчаса на приготовление еды. Весь день она ничего не ела.
Лейни была на полпути к кухне, когда зазвонил телефон. Нахмурившись, она посмотрела на черную трубку, стоявшую в зарядке рядом с шоколадно-коричневым кожаным – отец всегда был неравнодушен к коже – диваном в гостиной.
Взять?
Звонят наверняка не ей.
А может, ей? Может, у Джека появилось по-настоящему интересное дело, и он хочет, чтобы его новый сотрудник приступил к расследованию? Вот было бы здорово! Даже полдня не проработала, а уже показывает высший класс.
– Алло, – сказала Лейни, горя желанием бежать в какой-нибудь роскошный особняк, где застали обманутую молодую жену над окровавленными трупами ее мужа и его красивого любовника-гея, или в убогий бар, где, по слухам, в тайной комнате местная «шишка» встретится с колумбийским поставщиком наркотиков, или…
– Привет, Лейни. Это Триш. Вот вам и роскошный особняк.
Лейни села в качалку и поздоровалась с сестрой, стараясь подавить нотки разочарования в голосе.
Они поговорили о том, как провели день – Лейни не сказала, что нашла работу, чтобы ни у кого и мысли не возникло, в каком отчаянном положении она оказалась, – и Триш перешла к сути.
– Послушай, – начала она, – скоро ко мне придут подруги на девичник. Алан работает допоздна, дети вернутся домой через несколько часов. Мы отлично проведем вечер, посидим у бассейна и позагораем. Ты к нам присоединишься? Это экспромт, никакого повода нет. Каждая принесет с собой бутылку вина, я открою пару упаковок чипсов. Будет здорово.
Лейни подумала о том, что ей предстоит долгий, унылый вечер, и пожалела, что не может ответить «да». Она бы с радостью пошла к Триш. Единственная проблема: у нее нет бутылки вина, и денег, чтобы ее купить, тоже нет. Да и у отца вряд ли найдется бутылка. Отец вино не пьет.
А что, если прийти с пустыми рукам? Противно, конечно, но ведь Триш ничего не скажет?
Следующие слова сестры убили эту мысль в зародыше:
– Дело в том, что у меня мало шардоне – так всегда бывает, когда готовишь вечеринку в последнюю минуту, – а дел полно, ношусь, как курица с отрубленной головой. Я не успеваю забежать в магазин. Можешь зайти сама? Естественно, деньги я тебе отдам.
И что на это ответить?
«Могу ли я получить деньги вперед, потому что я на мели?»
Лейни принялась раскачиваться.
– Извини, Триш, но у меня другие планы, – солгала она. Затем, чтобы Триш не попросила ее сходить в магазин до ухода, она к предыдущей лжи добавила новую:
– Мне уже пора бежать. Через пару минут за мной заедет моя давняя подруга, – это объяснит, почему машина Лейни стоит у дома, если Триш случайно заметит ее, проезжая мимо, – и мы собираемся поужинать в ресторане где-нибудь на Вандербилт-Бич.
– Ох. – Триш была искренне разочарована, но Лейни не знала, чем именно – тем, что придется выставлять на стол собственное вино, или тем, что Лейни не придет на вечеринку.
– В следующий раз, когда будешь устраивать девичник, не забудь про меня, – попросила Лейни. Она действительно с радостью пошла бы к сестре.
– Конечно. Обязательно, – ответила Триш. – Ладно, не буду тебя задерживать.
– Приятно провести вечер.
– Спасибо, и тебе тоже.
Триш положила трубку, а Лейни еще долго сидела и смотрела на телефон. Что-то мучило ее, какая-то наполовину сформировавшаяся мысль крутилась в голове, и она знала, что эта мысль жизненно важна, но никак не могла ухватить ее. И чем упорнее Лейни пыталась поймать ее, тем расплывчатее становились ее очертания, пока она не исчезла совсем.
Лейни со вздохом воткнула трубку в зарядку.
Плохо дело. Если кто-то хотел что-то сказать ей, нужно было посылать более сильный сигнал.
У Лейни заурчало в животе, и она не удержалась от улыбки. Может, это они – голодные спазмы, – а не какие-то сигналы из космоса, которые не могут пробиться в ее черепную коробку?
Она встала и пошла на кухню. Отец отремонтировал ее три или четыре года назад. Он не напичкал ее современной техникой и аксессуарами, и в этом не было ничего удивительного. Он мало работал поваром – именно поваром, а не шефом – в ресторане, где трудился уже почти семнадцать лет. К тому же зачем суетиться и впихивать на кухню модную духовку, навороченный холодильник или развешивать над крохотным островком-прилавочком в центре кастрюли из анодированного алюминия? Отец всегда говорил, что с него достаточно готовки на других людей на работе. Дома любой мужчина – или женщина – должен быть самим собой. Этот принцип действовал еще с тех пор, когда Лейни была ребенком, и, судя по тому, какой стала кухня – вполне приемлемой и при этом профессиональной, – ничего не изменилось.
К счастью, кладовка у отца была забита до упора. А Лейни была такой голодной! Так, берем банку помидоров и, возможно, сырный сандвич. Затем Лейни открыла холодильник. О-о! Мускатная тыква и сыр маскарпоне. Она приготовит потрясающие равиоли с мускатной тыквой, сыром маскарпоне и шалфеем. Это одно из лучших блюд, она в жизни не ела ничего вкуснее. Нет, это займет слишком много времени.
Лейни открыла морозилку.
Стейк.
И не просто стейк, а самое настоящее филе-миньон, обернутое в бекон.
Лейни сглотнула слюну.
Да. Она медленно разморозит его в микроволновке, чтобы оно осталось сырым. Потом приправит чесночной солью и перцем, бросит на сковородку и будет жарить в крохотном количестве "масла.
Мм… А еще она поджарит немного грибов. Ей всегда нравились жареные грибы, а у раковины в корзинке, кажется, лежат роскошные портобелло.
Через несколько минут мясо уже размораживалось, а грибы жарились на комнатном гриле, который Лейни сначала не заметила, так как он был прикрыт метаяли-ческой крышкой. Она вдохнула запах грибов и приложила руку к животу, пытаясь унять урчание.
– Подожди немного, скоро тебе будет хорошо, – обратилась она к нему, предвкушая вкус мяса прямо с гриля, хрустящего бекона, грибов и…
Проклятие!
По дорожке к дому отца шла Триш.
Лейни распахнула дверцу микроволновки, чтобы остановить ее, и бросила беспомощный взгляд на жарящиеся грибы. Выключив гриль, она схватила тарелку, которую приготовила для стейка и поставила на прилавок.
Времени на поиски щипцов или другой какой-нибудь утвари, которой можно было бы подцепить грибы и снять их с гриля, не было, поэтому Лейни стала хватать их руками и, обжигаясь, перекидывать на тарелку.
Затем, услышав, как поворачивается ключ в замочной скважине, Лейни бросилась к двери.
Дверь открывается внутрь и закрывает обзор той части дома, где затаилась Лейни. Если ей удастся проскользнуть в коридор, который идет к ее спальне, она свободна.
Дверная ручка повернулась.
Лейни прижала тарелку с грибами к груди и метнулась в коридор.
Входная дверь открылась.
Лейни вжалась в стену, ее сердце стучало со скоростью тысяча ударов в секунду.
Триш вошла в прихожую и остановилась. Ее нос сразу учуял запах, которого в доме быть не могло.
Лейни не желала упускать удобный случай. Она бесшумно прокралась к открытой двери в спальню. Шаг. Еще один.
Триш тоже не стояла на месте, она устремилась – хвала Господу – прямиком на кухню.
Лейни поспешила к двери в гардеробную, по дороге прихватив свою сумочку, которая лежала на комоде и попалась бы на глаза любому, кто заглянул бы в комнату. А Лейни знала наверняка, что Триш обязательно заглянет.
С недожаренными грибами и сумочкой Лейни спряталась в гардеробной и забилась в самый темный угол. Устроившись позади висевшего на вешалке чехла для одежды, аккуратно прикрыла за собой дверь. В гардеробной висели кое-какие вещи. Вчера она сдвинула их в сторону, чтобы освободить место для своей одежды. Вчера она даже не взглянула на них. Лейни решила, что это вещи отца, которым не хватило места в его комнате.
Делать было нечего – оставалось дождаться, когда Триш сделает свои дела и уйдет. Лейни решила выяснить, что же находится в чехле для одежды. А вдруг там отцовский светло-голубой смокинг и рубашка с оборочками, которые висят здесь с семидесятых? Если так, его можно продать за вполне хорошие деньги в магазине винтажной одежды.
Представив, как ее высокий, с пивным брюшком отец пытается натянуть на себя такой смокинг, она улыбнулась. Насколько она помнит, где-то в этих коробках среди прочих снимков есть его фотография в этом смокинге.
Лейни поставила тарелку на тумбочку и развернула чехол прозрачной стороной к себе. В полумраке гардеробной что-либо разобрать было трудно, но она все же разглядела, что вещь в чехле – не светло-голубая.
Нет. Там скорее что-то… красное. Глубокого красного цвета, как бургундское.
Гм… Лейни стало любопытно. Что же это такое?
Она позабыла о своем любопытстве, когда услышала шаги в коридоре, и выпустила из рук чехол. Он качнулся, и крючок вешалки звякнул по перекладине.
Шаги остановились у двери в спальню.
– Лейни? Лейни, ты здесь? – громко позвала Триш. Лейни затаила дыхание.
– Лейни? – снова позвала Триш.
У Лейни уже начала кружиться голова, но она все не решалась дышать. Как объяснить сестре, почему она спряталась в гардеробной? Здесь не поможет никакая ложь, даже если бы у нее на придумывание этой лжи было несколько дней, а не несколько секунд.
Если Триш откроет дверь гардеробной, ей останется только все выложить начистоту. Поэтому она сидела и притворялась, будто ее вообще не существует.
Опять послышались шаги – на этот раз они удалялись по коридору. Но Лейни все равно не рискнула наполнить легкие столь желанным воздухом. Она вдохнула полной грудью только тогда, когда услышала, как Триш пробормотала: «Откуда этот запах?» – и закрыла за собой входную дверь.
Фу-у. Ее едва не застукали.
Лейни еще некоторое время просидела в гардеробной, проверяя, не вернется ли Триш, а потом выскочила в комнату.
Она прикидывала, что делать дальше, и страх в ней боролся с голодом. Если готовить стейк, то надо быть на кухне, а вдруг Триш вернется? Нет. Нельзя рисковать. Придется ограничиться миской каши, которую можно съесть рядом со своим укрытием.
Лейни осторожно выглянула в коридор. Через расположенное рядом с входной дверью боковое окно с серым стеклом лился пыльный солнечный свет и образовывал прямоугольник на полу гостиной. Царила полная тишина, такая, какая бывает в пустом доме.
Косясь на входную дверь, Лейни проскочила на кухню. Она чувствовала себя тайным агентом. Ее задача – захватить кашу и целой и невредимой вернуться в штаб-квартиру.
Эту задачу она выполнила за несколько минут.
Она села на кровать и поставила на колени миску с крученой пшеничной соломкой, в которую добавила буквально щепотку сахара и немного обезжиренного молока. Ее тело было напряжено, слух обострился, она постоянно прислушивалась, не раздастся ли шум, отличный от обычных поскрипываний и покряхтываний старого дома. Покончив с едой, Лейни поставила пустую миску на комод и дала себе слово вернуться на кухню позже.
Но мысль, что ночью остатки каши на стенках миски могут привлечь тараканов, заставила ее рискнуть и совершить еще один поход на кухню. Когда и эта миссия была успешно завершена, Лейни опять уселась на кровать и уныло уставилась на часы, стоявшие на тумбочке.
Всего лишь 18:13. Чем же заняться?
Лейни осмотрелась в поисках идеи, и ее взгляд наткнулся на все еще открытую дверь гардеробной.
Ага, тайна чехла для одежды. На его исследование у нее уйдет… сколько? Может, минут пять?
Лейни принесла чехол из гардеробной, бросила на кровать и расстегнула молнию. Содержимое чехла открылось ее взору, и кровь отхлынула от щек.
Воспоминания, унизительные воспоминания, которые она так старалась забыть, обрушились на нее водопадом.
Ну почему отец все это сохранил? Что это – невинная случайность или изощренный способ напомнить ей, что она все такая же неудачница, как и пятнадцать лет назад?
Глава 8
Лейни не отрываясь смотрела на красное платье с тоненькими, как спагетти, бретельками и юбкой с бисерной бахромой. Бирка так и осталась на правом боку. Платье стоило ей двадцать пять часов работы по минимальной ставке в «Макдонаддсе». Просить отца подбросить деньжат она не могла ни под каким предлогом. Если бы попросила, он обязательно поинтересовался бы, встречается ли она с мальчиками, и на это ей пришлось бы ответить: «Нет. Во всяком случае, пока».
Она увидела это платье за два месяца до школьного бала и поняла, что должна купить его. В редком приливе оптимизма она убедила себя, что – обязательно – кто-нибудь пригласит ее. Она была не дурой. Она знала, что один мальчик, по которому она сходила с ума с тех пор, как переехала в Нейплз, не будет тем самым «кем-нибудь», и предполагала, что им может оказаться этот недоносок Майк из класса по естествознанию или Чад из компьютерного. Да, ее считали тупицей… и слишком упитанной… но и они не подходили для свиты королевы бала.
Чем ближе был день, тем быстрее улетучивался оптимизм Лейни.
Наконец за неделю до бала она сдалась. Ей была невыносима мысль, что в такой знаменательный вечер придется просидеть дома, поэтому она добровольно вышла в вечернюю смену. Один из ее коллег, уже год как закончивший школу, узнав, что ее не пригласили на бал, сам предложил сопровождать ее, но Лейни вежливо отказалась. Она решила, что гораздо лучше делать вид, будто предпочитаешь работать в этот день, чем иметь кавалера, который согласился сопровождать тебя из жалости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24