– Видно, я хорошо сыграла свою роль. Нет, меня эти игры не так уж привлекали, зато Боффи их обожал и хотел, чтобы я в них участвовала, стала своей в их компании. Он всегда говорил, что ему жаль Гарри, потому что ты отказывалась развлекаться с нами. Он не подозревал, что я уважала тебя за это.
– Но ты всегда смотрела на меня свысока!
– Я просто завидовала, что тебе не приходится опускаться так низко, как мне. Я не прочь порезвиться за стенами собственного дома, но мне не очень нравится устраивать представление на публике. – (Ага, так я и поверила, подумала я.) Шарлотта вздохнула. – Так вот, после того случая мы какое-то время никуда не ходили. Сидели дома одни, пару раз устраивали тихие ужины, звали друзей поиграть в бридж, и ничего больше. По крайней мере, так мне казалось. – Она затушила сигарету и почти сразу же закурила вторую. – А потом начались азартные игры.
– В клубе «Клермонт? Так ты об этом знала?
– Я думала, что знала, Рози, но ошибалась. Потому что на самом деле ни в какие азартные игры они не играли. Не было никакого клуба «Клермонт». Не было проигрышей в блэкджек. Все это было прикрытием для других занятий.
– Для свиданий с Тимом. Он устраивал маскарады у себя дома.
– Что это значит?
– Они наряжались и разыгрывали фантазии. Знаешь, носили костюмы мультяшной белки, пожарника Сэма, архангела Гавриила и все такое.
– Они что, голубые? – выпалила я.
– Так и знала, что ты спросишь. Клянусь богом, мне кажется, что это не так. По крайней мере, – замялась она, – Боффи клянется богом, что это не так. Он говорит, что это было всего лишь игрой, которая вышла из-под контроля.
– Не пудри мне мозги, – взорвалась я. – Костюм архангела Гавриила? Это же женская одежда!
– Не думаю, что архангел Гавриил был женщиной.
– Но чем они там занимались? – взвизгнула я. – Что там происходило? Если они не голубые и не занимались… ну… всякими голубыми делами, что же они делали?
– Судя по всему, дурачились, как дети. Во-первых, они напивались до беспамятства. Потом Тим приносил коробку с костюмами, и каждый из них, порывшись, находил себе какую-нибудь роль. Если тебе доставалось играть пожарника Сэма, ты должен был носить форму, звонить в колокола и размахивать шлангом; если малыша-кролика – сиди себе в углу с соской и довольно агукай, и тому подобное.
– Господи, – выдохнула я, вдруг представив Гарри в подгузнике с соской во рту. – Это Боффи тебе рассказал?
– Рассказал, потому что я его заставила. Я знала, что там у них что-то творится, и пригрозила уйти от него, если он во всем не признается. Но он страшно боялся, что я что-нибудь кому-нибудь сболтну. Разумеется, он не в курсе, что я здесь.
– Нет, нет, конечно, – торопливо проговорила я. – Что еще он тебе рассказал?
– Немного. Только про костюмы. Оказывается, Гарри любил наряжаться Антеей Тернер, а Боффи всегда изображал ту блондинку, Банни из «Антикварных гастролей». Он надевал светлый парик, брал пепельницы, делая вид, будто они антикварные, и болтал в воображаемую камеру о позолоте рококо восемнадцатого века. Если задуматься, их забавы были достаточно невинны.
Челюсть у меня отвисла до самой груди, глаза грозили вырваться из орбит. Невинны?
– О, а еще Боффи нравилось быть Сюзанной Чарлтон, – продолжала Шарлотта, выкладывая все. – Кажется, он набивал костюм подушками вместо подплечников и говорил пронзительным голосом. И показывал указкой на карту погоды.
– Указкой? – вяло отозвалась я, снова потянувшись к бутылке. Дрожащей рукой плеснула в стакан. – И Тим руководил этим шабашом?
– О да. Он обеспечивал материалами, а потом предоставлял им полную свободу.
– Как в детском саду… Даже коробка с костюмами имелась!
– Именно. Маленькие мальчики, играющие в свои убогие запрещенные игры. Думаю, во всем виноваты равнодушные матери, няни в униформе и интернаты. Всем им пришлось научиться быть «маленькими мужчинами» в возрасте примерно шести лет, вот они и не наигрались. Их учили сдерживать эмоции: никаких тебе плюшевых мишек, никаких слез в общежитии. – Она скрестила ноги и смахнула с юбки пылинку. – И конечно, я была не удивлена: ведь мы с Боффи и сами частенько играем в игры с переодеванием. – Она вызывающе посмотрела на меня.
– Правда?
– Да, только оставшись наедине в нашей спальне, естественно. Так делают все супружеские пары.
– О! О да, конечно.
– Рози, тебе не понять моих проблем, правда?
– Что? Ну…
– Ведь ты никогда не любила Гарри.
– Возможно, вначале, но… нет. Потом уже нет.
– Когда любишь, все намного сложнее.
– Понимаю, – тихо проговорила я.
Она опять припала к джину. Мне пришла в голову еще одна мысль.
– Так им, наверное, пришлось за все это платить?
– Что? – она очнулась.
– За всю эту затею с маскарадом.
– О да. И плата становилась все выше и выше, в том-то все и дело. Видишь ли, дошло до того, что Тим удваивал цену после каждого сеанса, а потом стал брать деньги, если кто-то пропускал еженедельное сборище. Когда денег не осталось и Боффи с Гарри опустошили свои счета, перезаложили дома и прекратили ходить на вечеринки, он все равно продолжал взимать плату.
– Но они же не ходили!
– Он брал плату за свое молчание. Грозил послать их фотографии в женской одежде родным Боффи, его партнерам в юридической фирме, мне, тебе, дядюшке Бертраму.
– Шантажировал его, – выдохнула я.
– Именно.
– Значит… – Я быстро соображала. – Значит, в тот день, когда Тим пришел сюда, увязался за мной в супермаркете и помог донести сумки, это была уловка, чтобы проникнуть в мой дом, не так ли? Да, разумеется, – медленно продолжала я, мысли рождались одновременно со словами. – Он явился сюда, чтобы оставить записку. Ту, которую нашла полиция. «Я не буду молчать, любовь моя… мы слишком сильно влипли…» Да, точно, он побежал наверх, пока я говорила по телефону, и сунул записку под мою подушку, а не Гарри!
– Какую записку?
– А когда я поднялась наверх, он уже оставил записку, вернулся в ванную и убрал пену в шкафчик, а потом… – Я зажала рукой рот. – …О господи, ну конечно! Потом Гарри пришел!
– О чем ты говоришь, Рози? – Шарлотта наклонилась вперед.
– Да, пришел Гарри, и… о боже, теперь я все вспомнила! Выражение абсолютного ужаса на его лице! Я-то думала, что он ужаснулся оттого, что застал меня с мужчиной в нашей спальне, но на самом деле это было из-за Тима! И Тим устроил какую-то идиотскую шараду, изображая из себя водопроводчика или что-то в этом роде, но все это время наверняка тайком посмеивался над Гарри. Как эффектно, ведь он застал Тима за разговором с собственной женой в спальне! Что именно Тим успел мне рассказать? Угроза была хитро зашифрована. Что он выболтал? Что мне известно? Помнится, Гарри сильно побледнел, и Тим спросил: «А мы раньше не встречались?» Боже, он его дразнил, играл с ним! И ему наверняка это нравилось. А когда Тим ушел, Гарри обвинил меня в том, что у меня с ним роман, но все это время наверняка до смерти волновался, что мне все известно.
– И в тот самый день, – проговорила Шарлотта, подхватив мою мысль, – ты пригрозила ему разводом, не так ли? Это случилось в тот же день, да, Рози? Боффи рассказывал, что вы как раз ехали в дом твоих родителей.
– Да, точно, но… это было всего лишь совпадением. Я давно планировала ему признаться, просто в тот день меня прорвало.
– Да, но Гарри-то об этом не знал, – взволнованно проговорила она. – Он только что застал тебя за милым разговором с Тимом и не знал, что Тим попросту заглянул, чтобы оставить у него под подушкой неприятную записку. Он подумал, что Тим выложил все подчистую! Ведь ни с того ни с сего в тот же день ты требуешь развода! Что ему оставалось думать? – Она прищурила глаза и посмотрела мимо меня. – И вот ему кажется, что вся его жизнь и репутация на глазах расползаются по швам. Он представил себе грязный, мстительный бракоразводный процесс, таблоиды, пестрящие его фотографиями в костюме крестной феи-волшебницы…
– Я бы никогда так не поступила!
– …и все наконец бы увидели, кем он был на самом деле. Убогим закомплексованным толстым мальчиком, которому нравилось наряжаться в странную одежду. – Ее глаза обратились ко мне. – И как бы он с этим справился, Рози? Такой человек, как Гарри, для которого репутация означала все, ты же сама знаешь. Что скажут в клубе? На королевской трибуне? На охотничьих выездах? И самое главное – что скажет дядюшка Бертрам? Этот горячий старый гетеросексуал? Наверняка он резко изменит завещание, не так ли? Так посмотрим, что потерял Гарри. – Она подняла руку и принялась считать по пальцам. – Он уже потерял все деньги, расплачиваясь с Тимом. Теперь он теряет еще и жену, сына, репутацию, друзей, общественную жизнь и, наконец, наследство. Ты хорошо знала Гарри, Рози; как думаешь, стоило ему жить после этого?
– Он покончил с собой, – ахнула я.
– Да.
Какое-то время мы смотрели друг на друга; потом я сползла в кресле, не отводя глаз от Шарлотты.
– Он сам подмешал себе ядовитый гриб.
– Именно.
– Но он же попросил, чтобы я их проверила, Шарлотта. Зачем, если он все равно собирался отравиться?
– Как знать? Возможно, это был последний акт мести, чтобы подставить тебя, или просто замести следы. Он же не хотел, чтобы люди думали, будто он совершил самоубийство, не правда ли? Не хотел, чтобы его репутация была запятнана, поэтому и не оставил записку. Ему хотелось, чтобы все выглядело как несчастный случай или убийство, но ни в коем случае не как самоубийство.
– Но как мне это доказать? – медленно проговорила я. – Полиция до сих пор считает меня убийцей. – Я выпрямилась. – Шарлотта, ты – единственный человек, кто может мне помочь. Ты должна пойти в полицию и все им рассказать!
– Я не могу! – выпалила она, в ужасе отпрянув. – Ты же знаешь, что не могу. Рассказать им о доме Тима и их извращенских играх с переодеванием? Да Боффи потеряет все, если всплывет эта история! Он же юрист, он навсегда лишится работы! Его семья от него отвернется, и меня он никогда не простит, это уж точно. – Она поднялась и стала ходить по комнате, горячо качая головой. – О нет. Нет, я не могу так поступить, Рози. – Внезапно она повернулась и снова села. – И не только из-за нас, – тихим голосом продолжила она. – Другие люди тоже в этом замешаны – те, что участвовали в этих играх.
– Какие люди?
– Государственные служащие, директора компаний, даже один член совета министров. – Она безжизненно рассмеялась. – Мой крестный отец тоже, шериф графства – или девица Марианна, ведь именно под этим именем он был известен в доме Тима, как рассказывал Боффи. Видишь ли, у Тима очень хорошие связи, его дядя – герцог. Если все эти имена всплывут, для журналистов наступит великий день. Очень уж престижное заведение устроил Тим у себя дома.
– Господи. И днем он работает в «Сэйнсбери»?
– Надо же чем-то заниматься в дневные часы. Он мог бы вообще не работать, разумеется, денег у него навалом, но это хорошее прикрытие. К тому же ему наверняка приятно смотреть, как жены его клиентов сжимают грейпфруты – ведь он в курсе, что позже вечером будут сжимать их мужья.
– Вот дерьмо.
– Кто, Тим или мужья? Не думаю, что можно винить Тима, Рози; он всего лишь предоставляет определенные услуги. Он дает выход эмоционально покалеченной психике; в противном случае они могли бы вымещать свои комплексы на нас, женах.
– Но шантаж – это не очень красиво.
– Именно, и в этом была его серьезная ошибка. Он пожадничал и на этом и погорел. Гарри наложил на себя руки. Теперь руки Тима запачканы кровью, и его тоже допрашивает полиция, хотя, по-моему, они не очень далеко продвинулись, так как обвинения ему еще не предъявили. Хотя, думаю, он очень нервничает.
– Поэтому и решил сбросить все на меня, – медленно проговорила я. – Убедить полицию в том, что у нас был роман, притвориться, что та записка была адресована мне, а он – всего лишь молодой парень, который познакомился в «Сэйнсбери» с женщиной старше себя и завел с ней интрижку. И эта женщина слишком втянулась и убила мужа, чтобы быть с любовником. Он придумал все это, чтобы отвести от себя подозрения.
– Несомненно. И, судя по твоим словам, его затея работает.
Постепенно все встало на свои места.
– О боже, Шарлотта, теперь я все прекрасно понимаю! Ты должна мне помочь, просто обязана! Наверняка ты так и хотела, иначе зачем бы пришла сюда? Зачем попросила меня о встрече? Почему не сидела тихо и не надеялась, что…
Звонок в дверь заставил меня замолчать. Мы обе вскочили на ноги.
– Кто это? – ахнула Шарлотта. – Неужели полиция, неужели ты рассказала им, что идешь сюда?
– Нет, как можно!
– Тогда кто же это?
Звонок раздался снова. Два коротких гудка, потом долгий настойчивый звон, от которого кровь застыла в жилах. Мы в ужасе посмотрели друг на друга.
– Это полиция, – процедила она. – Я выйду через черный ход, в сад.
– Не глупи, – прошипела я. – Если это они, наверняка у них свой человек у черного хода: ты что, хочешь, чтобы тебя поймали при попытке к бегству? Ради бога, сядь и веди себя естественно. Это же все еще мой дом, почему я не могу пригласить подругу выпить по стаканчику?
– Не подведи меня, Рози. Обещай, что не скажешь ни слова!
– Обещаю, – вяло промямлила я, моля бога, чтобы это оказалась не полиция. Потому что если за дверью шпики, я могу не выдержать, ткнуть пальцем в нее и Боффи и обречь их на позор и бесчестье на страницах таблоидов. Зато спасти себя от виселицы.
Я медленно прошла по коридору. Господи, сделай так, чтобы это была не полиция, молилась я, шагая к двери. Пусть это будет старуха с косой, Тим со своими кроликами и архангелом Гавриилом в придачу, но только не полиция – иначе я не смогу побороть искушение избавиться от мучений.
Я потянулась к засову, затаила дыхание, дернула его и… слава богу, слава, Господь, ты просто прелесть. На пороге стояли Джосс и Элис.
Глава 28
– Фантастика, – ахнула я. – Я думала, это легавые. Заходите, только быстро. Откуда вы узнали, что я здесь?
– Я вздернул Марту на дыбу и пытал ее, – сказал Джосс, заходя в дом.
– Она же обещала молчать!
– Она вела себя геройски. Я слепил ей глаза прожекторами, выдергивал ногти, а она ни капли не поддалась. Потом я пригрозил запереть ее в доме, чтобы она не смогла вернуться домой и напоить отца чаем. Тогда она запела, как канарейка.
– Еще бы.
– Ну да! Но все равно мне пришлось довольствоваться лишь тем, что ты поехала «куда-то на запад». Я как ненормальный выехал на шоссе и двинул прямо к Элис, которая не имела ни малейшего понятия о твоем местонахождении, но заставила меня взять ее с собой. Вместе мы постучали во все возможные лондонские двери, прежде чем она сообразила, что ты можешь быть здесь. Какого дьявола тут творится, Рози? Я же сказал, чтобы ты не дергалась! И полиция звонит каждые пять минут: спрашивает, известно ли мне, где ты пропадаешь.
– О господи! Ты им не сказал?
– Да я сам не знал, черт возьми! И вот я вижу, как ты отсиживаешься в пустом доме – прямо как последний бой генерала Кастера! Странно, что ты не забаррикадировала дверь мебелью, а окна – мешками с песком!
– Хорошая мысль, – восхищенно произнесла я, – но это уже ни к чему, потому что я только что узнала нечто совершенно удивительное. Не знаю, как я раньше не догадалась! – Я в экстазе захлопала в ладоши.
– И что же?
– Вы в жизни не догадаетесь!
– Не сомневаюсь.
– Гарри покончил с собой! – взвизгнула я. – Правда, здорово?
На меня уставились два ошарашенных лица. Элис нахмурилась.
– Ты уверена?
– Вполне, только вот… имеется одна техническая загвоздка. Я не могу это доказать. Но бог с ним, проходите и познакомьтесь с гениальным человеком, который и навел меня на эту догадку, – сюда, сюда! – Я радостно провела их в гостиную. Шарлотта неуверенно встала, сложив руки.
– Шарлотта, это мой… это мой арендодатель, Джосс Даберри, и Элис Филберн, которую ты наверняка помнишь по крестинам Айво.
Раздались тихие слова приветствия, а Элис с Шарлоттой обменялись взаимными изумленными взглядами, словно жительницы разных планет. Шарлотта таращилась на обмотанную индийскими одеяниями Элис, а Элис – на темно-синюю плиссированную юбку и жемчуга Шарлотты.
– Значит, вы думаете, что муж Рози совершил самоубийство? – вежливо спросил Джосс, будто интересовался, есть ли у Шарлотты свой огород.
– Это всего лишь предположение, разумеется. – Она обеспокоенно взглянула на меня.
– Конечно, – торопливо вмешалась я. – У нас нет доказательств, ни единой улики. Но если задуматься, все сходится, не так ли?
– Неужели? – У Элис был озадаченный вид. – Мне так не кажется. Сама посуди, зачем ему это? Зачем сводить счеты с жизнью?
– Ну, потому что… потому что я собиралась подать на развод, вот почему!
– Ну да, – с сомнением пробормотала она.
– И еще, – я безумным взглядом оглядела собравшихся, – и еще потому, что он был такой толстый! – с торжеством прибавила я.
– Довольно экстремальный выход из ситуации, тебе не кажется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Но ты всегда смотрела на меня свысока!
– Я просто завидовала, что тебе не приходится опускаться так низко, как мне. Я не прочь порезвиться за стенами собственного дома, но мне не очень нравится устраивать представление на публике. – (Ага, так я и поверила, подумала я.) Шарлотта вздохнула. – Так вот, после того случая мы какое-то время никуда не ходили. Сидели дома одни, пару раз устраивали тихие ужины, звали друзей поиграть в бридж, и ничего больше. По крайней мере, так мне казалось. – Она затушила сигарету и почти сразу же закурила вторую. – А потом начались азартные игры.
– В клубе «Клермонт? Так ты об этом знала?
– Я думала, что знала, Рози, но ошибалась. Потому что на самом деле ни в какие азартные игры они не играли. Не было никакого клуба «Клермонт». Не было проигрышей в блэкджек. Все это было прикрытием для других занятий.
– Для свиданий с Тимом. Он устраивал маскарады у себя дома.
– Что это значит?
– Они наряжались и разыгрывали фантазии. Знаешь, носили костюмы мультяшной белки, пожарника Сэма, архангела Гавриила и все такое.
– Они что, голубые? – выпалила я.
– Так и знала, что ты спросишь. Клянусь богом, мне кажется, что это не так. По крайней мере, – замялась она, – Боффи клянется богом, что это не так. Он говорит, что это было всего лишь игрой, которая вышла из-под контроля.
– Не пудри мне мозги, – взорвалась я. – Костюм архангела Гавриила? Это же женская одежда!
– Не думаю, что архангел Гавриил был женщиной.
– Но чем они там занимались? – взвизгнула я. – Что там происходило? Если они не голубые и не занимались… ну… всякими голубыми делами, что же они делали?
– Судя по всему, дурачились, как дети. Во-первых, они напивались до беспамятства. Потом Тим приносил коробку с костюмами, и каждый из них, порывшись, находил себе какую-нибудь роль. Если тебе доставалось играть пожарника Сэма, ты должен был носить форму, звонить в колокола и размахивать шлангом; если малыша-кролика – сиди себе в углу с соской и довольно агукай, и тому подобное.
– Господи, – выдохнула я, вдруг представив Гарри в подгузнике с соской во рту. – Это Боффи тебе рассказал?
– Рассказал, потому что я его заставила. Я знала, что там у них что-то творится, и пригрозила уйти от него, если он во всем не признается. Но он страшно боялся, что я что-нибудь кому-нибудь сболтну. Разумеется, он не в курсе, что я здесь.
– Нет, нет, конечно, – торопливо проговорила я. – Что еще он тебе рассказал?
– Немного. Только про костюмы. Оказывается, Гарри любил наряжаться Антеей Тернер, а Боффи всегда изображал ту блондинку, Банни из «Антикварных гастролей». Он надевал светлый парик, брал пепельницы, делая вид, будто они антикварные, и болтал в воображаемую камеру о позолоте рококо восемнадцатого века. Если задуматься, их забавы были достаточно невинны.
Челюсть у меня отвисла до самой груди, глаза грозили вырваться из орбит. Невинны?
– О, а еще Боффи нравилось быть Сюзанной Чарлтон, – продолжала Шарлотта, выкладывая все. – Кажется, он набивал костюм подушками вместо подплечников и говорил пронзительным голосом. И показывал указкой на карту погоды.
– Указкой? – вяло отозвалась я, снова потянувшись к бутылке. Дрожащей рукой плеснула в стакан. – И Тим руководил этим шабашом?
– О да. Он обеспечивал материалами, а потом предоставлял им полную свободу.
– Как в детском саду… Даже коробка с костюмами имелась!
– Именно. Маленькие мальчики, играющие в свои убогие запрещенные игры. Думаю, во всем виноваты равнодушные матери, няни в униформе и интернаты. Всем им пришлось научиться быть «маленькими мужчинами» в возрасте примерно шести лет, вот они и не наигрались. Их учили сдерживать эмоции: никаких тебе плюшевых мишек, никаких слез в общежитии. – Она скрестила ноги и смахнула с юбки пылинку. – И конечно, я была не удивлена: ведь мы с Боффи и сами частенько играем в игры с переодеванием. – Она вызывающе посмотрела на меня.
– Правда?
– Да, только оставшись наедине в нашей спальне, естественно. Так делают все супружеские пары.
– О! О да, конечно.
– Рози, тебе не понять моих проблем, правда?
– Что? Ну…
– Ведь ты никогда не любила Гарри.
– Возможно, вначале, но… нет. Потом уже нет.
– Когда любишь, все намного сложнее.
– Понимаю, – тихо проговорила я.
Она опять припала к джину. Мне пришла в голову еще одна мысль.
– Так им, наверное, пришлось за все это платить?
– Что? – она очнулась.
– За всю эту затею с маскарадом.
– О да. И плата становилась все выше и выше, в том-то все и дело. Видишь ли, дошло до того, что Тим удваивал цену после каждого сеанса, а потом стал брать деньги, если кто-то пропускал еженедельное сборище. Когда денег не осталось и Боффи с Гарри опустошили свои счета, перезаложили дома и прекратили ходить на вечеринки, он все равно продолжал взимать плату.
– Но они же не ходили!
– Он брал плату за свое молчание. Грозил послать их фотографии в женской одежде родным Боффи, его партнерам в юридической фирме, мне, тебе, дядюшке Бертраму.
– Шантажировал его, – выдохнула я.
– Именно.
– Значит… – Я быстро соображала. – Значит, в тот день, когда Тим пришел сюда, увязался за мной в супермаркете и помог донести сумки, это была уловка, чтобы проникнуть в мой дом, не так ли? Да, разумеется, – медленно продолжала я, мысли рождались одновременно со словами. – Он явился сюда, чтобы оставить записку. Ту, которую нашла полиция. «Я не буду молчать, любовь моя… мы слишком сильно влипли…» Да, точно, он побежал наверх, пока я говорила по телефону, и сунул записку под мою подушку, а не Гарри!
– Какую записку?
– А когда я поднялась наверх, он уже оставил записку, вернулся в ванную и убрал пену в шкафчик, а потом… – Я зажала рукой рот. – …О господи, ну конечно! Потом Гарри пришел!
– О чем ты говоришь, Рози? – Шарлотта наклонилась вперед.
– Да, пришел Гарри, и… о боже, теперь я все вспомнила! Выражение абсолютного ужаса на его лице! Я-то думала, что он ужаснулся оттого, что застал меня с мужчиной в нашей спальне, но на самом деле это было из-за Тима! И Тим устроил какую-то идиотскую шараду, изображая из себя водопроводчика или что-то в этом роде, но все это время наверняка тайком посмеивался над Гарри. Как эффектно, ведь он застал Тима за разговором с собственной женой в спальне! Что именно Тим успел мне рассказать? Угроза была хитро зашифрована. Что он выболтал? Что мне известно? Помнится, Гарри сильно побледнел, и Тим спросил: «А мы раньше не встречались?» Боже, он его дразнил, играл с ним! И ему наверняка это нравилось. А когда Тим ушел, Гарри обвинил меня в том, что у меня с ним роман, но все это время наверняка до смерти волновался, что мне все известно.
– И в тот самый день, – проговорила Шарлотта, подхватив мою мысль, – ты пригрозила ему разводом, не так ли? Это случилось в тот же день, да, Рози? Боффи рассказывал, что вы как раз ехали в дом твоих родителей.
– Да, точно, но… это было всего лишь совпадением. Я давно планировала ему признаться, просто в тот день меня прорвало.
– Да, но Гарри-то об этом не знал, – взволнованно проговорила она. – Он только что застал тебя за милым разговором с Тимом и не знал, что Тим попросту заглянул, чтобы оставить у него под подушкой неприятную записку. Он подумал, что Тим выложил все подчистую! Ведь ни с того ни с сего в тот же день ты требуешь развода! Что ему оставалось думать? – Она прищурила глаза и посмотрела мимо меня. – И вот ему кажется, что вся его жизнь и репутация на глазах расползаются по швам. Он представил себе грязный, мстительный бракоразводный процесс, таблоиды, пестрящие его фотографиями в костюме крестной феи-волшебницы…
– Я бы никогда так не поступила!
– …и все наконец бы увидели, кем он был на самом деле. Убогим закомплексованным толстым мальчиком, которому нравилось наряжаться в странную одежду. – Ее глаза обратились ко мне. – И как бы он с этим справился, Рози? Такой человек, как Гарри, для которого репутация означала все, ты же сама знаешь. Что скажут в клубе? На королевской трибуне? На охотничьих выездах? И самое главное – что скажет дядюшка Бертрам? Этот горячий старый гетеросексуал? Наверняка он резко изменит завещание, не так ли? Так посмотрим, что потерял Гарри. – Она подняла руку и принялась считать по пальцам. – Он уже потерял все деньги, расплачиваясь с Тимом. Теперь он теряет еще и жену, сына, репутацию, друзей, общественную жизнь и, наконец, наследство. Ты хорошо знала Гарри, Рози; как думаешь, стоило ему жить после этого?
– Он покончил с собой, – ахнула я.
– Да.
Какое-то время мы смотрели друг на друга; потом я сползла в кресле, не отводя глаз от Шарлотты.
– Он сам подмешал себе ядовитый гриб.
– Именно.
– Но он же попросил, чтобы я их проверила, Шарлотта. Зачем, если он все равно собирался отравиться?
– Как знать? Возможно, это был последний акт мести, чтобы подставить тебя, или просто замести следы. Он же не хотел, чтобы люди думали, будто он совершил самоубийство, не правда ли? Не хотел, чтобы его репутация была запятнана, поэтому и не оставил записку. Ему хотелось, чтобы все выглядело как несчастный случай или убийство, но ни в коем случае не как самоубийство.
– Но как мне это доказать? – медленно проговорила я. – Полиция до сих пор считает меня убийцей. – Я выпрямилась. – Шарлотта, ты – единственный человек, кто может мне помочь. Ты должна пойти в полицию и все им рассказать!
– Я не могу! – выпалила она, в ужасе отпрянув. – Ты же знаешь, что не могу. Рассказать им о доме Тима и их извращенских играх с переодеванием? Да Боффи потеряет все, если всплывет эта история! Он же юрист, он навсегда лишится работы! Его семья от него отвернется, и меня он никогда не простит, это уж точно. – Она поднялась и стала ходить по комнате, горячо качая головой. – О нет. Нет, я не могу так поступить, Рози. – Внезапно она повернулась и снова села. – И не только из-за нас, – тихим голосом продолжила она. – Другие люди тоже в этом замешаны – те, что участвовали в этих играх.
– Какие люди?
– Государственные служащие, директора компаний, даже один член совета министров. – Она безжизненно рассмеялась. – Мой крестный отец тоже, шериф графства – или девица Марианна, ведь именно под этим именем он был известен в доме Тима, как рассказывал Боффи. Видишь ли, у Тима очень хорошие связи, его дядя – герцог. Если все эти имена всплывут, для журналистов наступит великий день. Очень уж престижное заведение устроил Тим у себя дома.
– Господи. И днем он работает в «Сэйнсбери»?
– Надо же чем-то заниматься в дневные часы. Он мог бы вообще не работать, разумеется, денег у него навалом, но это хорошее прикрытие. К тому же ему наверняка приятно смотреть, как жены его клиентов сжимают грейпфруты – ведь он в курсе, что позже вечером будут сжимать их мужья.
– Вот дерьмо.
– Кто, Тим или мужья? Не думаю, что можно винить Тима, Рози; он всего лишь предоставляет определенные услуги. Он дает выход эмоционально покалеченной психике; в противном случае они могли бы вымещать свои комплексы на нас, женах.
– Но шантаж – это не очень красиво.
– Именно, и в этом была его серьезная ошибка. Он пожадничал и на этом и погорел. Гарри наложил на себя руки. Теперь руки Тима запачканы кровью, и его тоже допрашивает полиция, хотя, по-моему, они не очень далеко продвинулись, так как обвинения ему еще не предъявили. Хотя, думаю, он очень нервничает.
– Поэтому и решил сбросить все на меня, – медленно проговорила я. – Убедить полицию в том, что у нас был роман, притвориться, что та записка была адресована мне, а он – всего лишь молодой парень, который познакомился в «Сэйнсбери» с женщиной старше себя и завел с ней интрижку. И эта женщина слишком втянулась и убила мужа, чтобы быть с любовником. Он придумал все это, чтобы отвести от себя подозрения.
– Несомненно. И, судя по твоим словам, его затея работает.
Постепенно все встало на свои места.
– О боже, Шарлотта, теперь я все прекрасно понимаю! Ты должна мне помочь, просто обязана! Наверняка ты так и хотела, иначе зачем бы пришла сюда? Зачем попросила меня о встрече? Почему не сидела тихо и не надеялась, что…
Звонок в дверь заставил меня замолчать. Мы обе вскочили на ноги.
– Кто это? – ахнула Шарлотта. – Неужели полиция, неужели ты рассказала им, что идешь сюда?
– Нет, как можно!
– Тогда кто же это?
Звонок раздался снова. Два коротких гудка, потом долгий настойчивый звон, от которого кровь застыла в жилах. Мы в ужасе посмотрели друг на друга.
– Это полиция, – процедила она. – Я выйду через черный ход, в сад.
– Не глупи, – прошипела я. – Если это они, наверняка у них свой человек у черного хода: ты что, хочешь, чтобы тебя поймали при попытке к бегству? Ради бога, сядь и веди себя естественно. Это же все еще мой дом, почему я не могу пригласить подругу выпить по стаканчику?
– Не подведи меня, Рози. Обещай, что не скажешь ни слова!
– Обещаю, – вяло промямлила я, моля бога, чтобы это оказалась не полиция. Потому что если за дверью шпики, я могу не выдержать, ткнуть пальцем в нее и Боффи и обречь их на позор и бесчестье на страницах таблоидов. Зато спасти себя от виселицы.
Я медленно прошла по коридору. Господи, сделай так, чтобы это была не полиция, молилась я, шагая к двери. Пусть это будет старуха с косой, Тим со своими кроликами и архангелом Гавриилом в придачу, но только не полиция – иначе я не смогу побороть искушение избавиться от мучений.
Я потянулась к засову, затаила дыхание, дернула его и… слава богу, слава, Господь, ты просто прелесть. На пороге стояли Джосс и Элис.
Глава 28
– Фантастика, – ахнула я. – Я думала, это легавые. Заходите, только быстро. Откуда вы узнали, что я здесь?
– Я вздернул Марту на дыбу и пытал ее, – сказал Джосс, заходя в дом.
– Она же обещала молчать!
– Она вела себя геройски. Я слепил ей глаза прожекторами, выдергивал ногти, а она ни капли не поддалась. Потом я пригрозил запереть ее в доме, чтобы она не смогла вернуться домой и напоить отца чаем. Тогда она запела, как канарейка.
– Еще бы.
– Ну да! Но все равно мне пришлось довольствоваться лишь тем, что ты поехала «куда-то на запад». Я как ненормальный выехал на шоссе и двинул прямо к Элис, которая не имела ни малейшего понятия о твоем местонахождении, но заставила меня взять ее с собой. Вместе мы постучали во все возможные лондонские двери, прежде чем она сообразила, что ты можешь быть здесь. Какого дьявола тут творится, Рози? Я же сказал, чтобы ты не дергалась! И полиция звонит каждые пять минут: спрашивает, известно ли мне, где ты пропадаешь.
– О господи! Ты им не сказал?
– Да я сам не знал, черт возьми! И вот я вижу, как ты отсиживаешься в пустом доме – прямо как последний бой генерала Кастера! Странно, что ты не забаррикадировала дверь мебелью, а окна – мешками с песком!
– Хорошая мысль, – восхищенно произнесла я, – но это уже ни к чему, потому что я только что узнала нечто совершенно удивительное. Не знаю, как я раньше не догадалась! – Я в экстазе захлопала в ладоши.
– И что же?
– Вы в жизни не догадаетесь!
– Не сомневаюсь.
– Гарри покончил с собой! – взвизгнула я. – Правда, здорово?
На меня уставились два ошарашенных лица. Элис нахмурилась.
– Ты уверена?
– Вполне, только вот… имеется одна техническая загвоздка. Я не могу это доказать. Но бог с ним, проходите и познакомьтесь с гениальным человеком, который и навел меня на эту догадку, – сюда, сюда! – Я радостно провела их в гостиную. Шарлотта неуверенно встала, сложив руки.
– Шарлотта, это мой… это мой арендодатель, Джосс Даберри, и Элис Филберн, которую ты наверняка помнишь по крестинам Айво.
Раздались тихие слова приветствия, а Элис с Шарлоттой обменялись взаимными изумленными взглядами, словно жительницы разных планет. Шарлотта таращилась на обмотанную индийскими одеяниями Элис, а Элис – на темно-синюю плиссированную юбку и жемчуга Шарлотты.
– Значит, вы думаете, что муж Рози совершил самоубийство? – вежливо спросил Джосс, будто интересовался, есть ли у Шарлотты свой огород.
– Это всего лишь предположение, разумеется. – Она обеспокоенно взглянула на меня.
– Конечно, – торопливо вмешалась я. – У нас нет доказательств, ни единой улики. Но если задуматься, все сходится, не так ли?
– Неужели? – У Элис был озадаченный вид. – Мне так не кажется. Сама посуди, зачем ему это? Зачем сводить счеты с жизнью?
– Ну, потому что… потому что я собиралась подать на развод, вот почему!
– Ну да, – с сомнением пробормотала она.
– И еще, – я безумным взглядом оглядела собравшихся, – и еще потому, что он был такой толстый! – с торжеством прибавила я.
– Довольно экстремальный выход из ситуации, тебе не кажется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44