Барри знал это, потому что Райнекер носил подтяжки, в рот бы не взял китайской еды, писал перьевой ручкой и помалкивал.
Териакис, крестный отец отдела исследований и разработок, быстро вошел в комнату, какой-то измученный, с блестящей синей папкой.
– Зачем ты тратишь на это время? – Он приезжал в город каждый день на машине по Теппан-Зи-Бридж, готовый сворачивать шеи и перемывать кости. Барри старался не попадаться ему на дороге.
– Вы правы. Мне сделать в полдень харакири? – Пора прекращать. Давно пора.
Он сменил тон.
– Послушайте. Я не отлынивал. «Цезарь с беконом» несется полным ходом. Просто эта идея меня захватила. Отклик в фокус-группах был ошеломляющий. Дети на головах ходили.
– Тогда подготовь-ка лучше презентацию, – язвительно предложил Териакис. – Прямо сейчас или после запуска «Цезаря»?
Барри очертя голову ринулся в омут.
– Сейчас.
– Это очень интересное предложение, – сказал Райнекер, заканчивая встречу с осторожным энтузиазмом. – Но не забывай про «Цезаря».
– Я буду ему женой и матерью!
Все лучше и лучше! Барри вихрем вылетел наружу, чтобы поделиться победой с Ро.
«Sympathy for the Devil» поставили по радио, когда Барри отчаянно сражался с сумасшедшим движением на Вест-сайд хайвей. «Роллингов» чертовски приятно слушать, но смотреть на них без отвращения он не мог. Нью-Йорк сорвался с цепи. Теснота рождала жестокость и насилие. Если бы сократить жителей на сорок процентов, а тех, кто тут работает, на девяносто процентов, в этом городе вполне можно было бы жить. И именно он выбирал бы, кого оставить, а кого выселять.
Открыв дверь, Барри увидел туфли Винса на ковре, и ему захотелось его пришибить. Даже больше, чем постоянное присутствие Винса, Барри раздражал тот факт, что он сам когда-то пригласил Винса жить здесь. Зачем? В каком-то смысле он хотел произвести на него впечатление. Он грохнул кулаком в дверь Винса.
Винс приоткрыл дверь и выглянул наружу.
– Я хочу, чтобы ты уехал, – сказал Барри.
– Я знаю, – вздохнул Винс. И как на это отвечать? – Я болел, – оправдывался он, как школьник, не сделавший домашнее задание. – Я завтра еду в Лондон и займусь этим, как только вернусь.
Иди жить в «Плаза», ваше высочество, готов был завопить Барри. Но скандалить с Винсом смысла не имело.
Барри встретился с Джастин в итальянском ресторане, который выбрала она. Было шумно, тесно, они торопливо поели, и ужин не принес Барри удовлетворения. Непонятно было, возвращается ли он после ужина домой, а натянутость разговоров его просто убивала. Они не целовались с тех пор, как она сказала ему про Винса. Почти две недели. Было до ужаса холодно, светила луна. Они в молчании пробирались по обледенелому тротуару. Она уже ходила без костылей.
На углу перед своим домом она сказала:
– Хочешь познакомиться с моей собакой?
Давно пора. Наверху глуповатого вида пес с выпученными глазами прыгнул на их, когда они вошли, и принялся вертеться, как сумасшедший.
– Ух ты, прямо львенок Симба! – засмеялся он, когда бешеное животное оцарапало ему бедро, пролетая мимо.
– Можно я схожу припудрю носик? – Барри пытался пошутить, но она посмотрела на него без улыбки; не может же он не знать, где здесь туалет.
В ванной целая выставка лифчиков, трусиков и чулок висела на сушилке для полотенец и на перекладине для занавески душа.
– Эй, тут настоящая кондитерская, – крикнул он в комнату. Никакой реакции. Если бы они познакомились, когда были школьниками, пригласила бы она его переночевать?
Джастин молча вошла в ванную, едва он из нее вышел, и прыгучая собака последовала за ней, размахивая рыжим хвостом. Джастин преградила ей дорогу.
– Иди поиграй с Барри, – мягко сказала она собаке и поглядела на него.
Он медленно вдохнул. Впервые она произнесла его имя. Это звучало очень интимно. Это звучало так, будто они пару лет проводили вдвоем длинные воскресные вечера в общем доме.
С Джастин обязательно должно все получиться.
Когда дверь закрылась, собака запрыгнула на диван радом с ним и задышала ему в лицо тяжелым собачьим дыханием.
– Привет, вонючая собачка. – Он взял ее за уши, и она подняла на него влажные карие глаза. – Хочешь поиграть? – Собака положила голову ему на бедро, и он погладил ее выпуклый лобик. – О, Стелла хочет играть с Барри, да, – приговаривал он, псина перекатилась на спину. – Да, Стелла. – Он гладил ей живот, а она смотрела на него в блаженном расслаблении. – Тебе нравится Барри. – Она довольно изогнулась. – О, да, Барри – хороший человек. Скажи Джастин. Хорошо гладит.
Джастин появилась опять.
– С дивана.
Они с собакой вскочили одновременно. Джастин без слов подала ему пальто и надела свое.
Внизу собака присела испражняться, Джастин натянула пару хирургических перчаток.
– Ух ты, – удивился он.
Она улыбнулась ему немного свысока, и в руках у нее появились пенопластовый стаканчик и совок. Она нагнулась, будто кланялась, и широким жестом смахнула дерьмо совком в стаканчик. Потом выбросила стаканчик и аккуратно сняла перчатки, не дотрагиваясь до наружной стороны.
– Не подходишь ли ты к этому несколько анально?
– Если даже да, то это полностью соответствует данной ситуации, – чопорно сказала она.
Хватит прибауток.
– Итак. Мы будем говорить об этом?
– Нет, – ответила она, не глядя на него. Но вошла обратно в дом, не мешая ему следовать за ней.
– Никаких разговоров, – с надеждой предложил Барри.
Наверху они сняли пальто. У Джастин была горбинка на носу, которая придавала ее лицу невозможную, трагическую красоту. Он обхватил ее и крепко прижался ртом к ее губам. Она медленно ответила на поцелуй, закрыв глаза. Минуту спустя она потянула его за собой в спальню, не переставая целовать. Они неловко упали на кровать. Пока Барри стягивал ботинки, она перевернулась на живот. Он снял с нее туфли и сам снял рубашку. Барри прижался к ней, он страшно ее хотел. Стелла копала пол где-то поблизости. Джастин дышала медленно и спокойно, не обращая на него внимания. Она спала.
Что за поведение? Допустим, она прямо сейчас не расположена ни к чему. Хорошо! Но все-таки ей стоило бы либо пригласить его лечь рядом, либо попросить уйти. Ему хотелось лечь на нее и прижаться к ней щекой, исследовать губами все ее тело. Она притворяется? Барри пригляделся. Засыпала ли она при Винсе? Одна мысль о Джастин с этим плейбоем – и ему захотелось откусить кому-нибудь ухо.
Он даст ей поспать двадцать минут, а потом разбудит ее. Он сел на кушетку напротив кровати со Стеллой, которая с томным видом принимала его ласки. Собака начала лизать его руку, потом перевернулась на спину, чтобы ей почесали брюшко. Она извивалась, как одержимая.
За неимением женщины он занимается этим с собакой?
Джастин захрапела. От подобного безразличия мурашки пошли по коже. Ну это ж надо! Барри с отвращением ушел. Дома его встретили туфли Винса на ковре. Он чуть не грохнул кулаком в стену. Собака была самым приятным событием за сегодняшний вечер.
__________
На следующее утро Барри ехал на работу, обуреваемый яростью. Он поставил «The White Album». Пол может играть рок, никаких сомнений, но в его игре всегда есть элемент театральности (например, «Helter Skelter», «Kansas City», «Васк in the USSR»). Джон – рокер по натуре (например, «Twist and Shout», «Revolution I»), без кривляний, без игры на публику. С другой стороны, кто еще смог бы так нагнетать напряжение в «Helter Skelter»?
Он ждал, сколько мог, потом позвонил ей. Было девять тридцать пять.
– Выспалась?
– Прости. Я не собиралась при тебе дрыхнуть. Недосыпаю уже четвертый месяц. Давай я все компенсирую. Сегодня.
В пять она все отменила. Это смешно. Кругом полно женщин, которые были бы им очарованы. А эта женщина трахалась с его соседом: это она должна ему названивать. Он со злостью и отчаянием перелистал «Региональный еженедельник». Ему принесли статистику относительно сухофруктов от Мерли из библиотеки. А как насчет Мерли? Вариант. Этакий рыжеволосый вариант, который в восторге от его новой разработки. К чертям Джастин. Честное слово. Люди, выросшие среди волков, и то лучше приспособлены для личного общения.
Пожертвования
Пиппа занималась сексом с Заком каждый раз, как они встречались, и это было неплохо. С каждым разом все лучше. Но все остальное ее доставало. Он высмеивал ее за то, что она боится его питона, ставил только ту музыку, которой она никогда не слышала, и говорил о ее боссах и соседках не иначе, как с презрением. Он раздавал деньги на улице направо и налево и каждый раз поворачивался к ней.
– Я всегда говорю: «Бери, и Бог с тобой», – объяснял он ей, как маленькому ребенку.
На улице было холодно.
– Так ты веришь в Бога?
– Что за вопрос! Выходные на носу, расслабься! – Зак остановился перед очередным человеком с чашкой для подаяний, дал ему банкноту в пять долларов и напутствовал: – Поешь досыта, парень.
Ей хотелось в кино, но у Зака не осталось денег, ситуация показалась ей абсурдной. Хотя, конечно, Зак помогал бездомным, а она – нет. Поэтому она заплатила за кино и за ужин. Они посмотрели «Мужчину, который любил женщин», и более интересного фильма она еще не видела. По дороге домой Зак десять минут кряду рассуждал, насколько фильм никудышный, а еще десять – расписывал короткую и полную страданий жизнь теленка, которого потом зарезали, чтобы ее дегенераты-хозяева могли полакомиться телятиной в «Марсале».
– Хватит! – крикнула она и дала ему жетон. – Они едят мясо, и я тоже.
– Пожалуйста, – безразлично бросил он, протискиваясь в турникет. В вагоне они увидели человека, который обходил пассажиров с газетой «Стрит ньюз». Зак дал ему доллар и выжидательно посмотрел на нее. – Если бы ты отдала часть денег своих принцев тем, кому они действительно нужны…
– Они нужны мне. – Откуда взялся этот доллар?
– Да ты становишься настоящим консерватором, деточка.
– Послушай, я чертовски устала постоянно оправдывать свои поступки. – Она старалась перекричать шум и грохот в вагоне. – Тебе нужна вегетарианка, которая захотела бы выслушивать твои проповеди.
– Какие проповеди? – раздраженно спросил он.
Они вышли на 110-й, и им в лицо ударил порыв ветра, пахнущий чьими-то грязными ногами. Они молча дошли до ее дома. Он спросил, можно ли ему подняться. Пиппа сказала «нет».
– Чудесно, – Зак пошел прочь, слегка поскальзываясь на льду.
В ту ночь она прядями высветлила волосы перекисью. И никак не могла решить, был это самый замечательный поступок в ее жизни или ужасная ошибка, на исправление которой уйдут многие годы.
ГЛАВА 6
Узнать тебя поближе
Была первая неделя февраля. Джастин сидела в кабинете Митча и обсуждала с ним страховые пособия служащих, оговоренные в контракте, который они составляли для новой сети франшиз Ноя Клермана по производству замороженного йогурта. Вдруг зазвонил телефон.
– Тебя, – сказал Митч, – передавая ей трубку.
– Элма говорит, ты выглядишь, как черт знает что, и этот человек звонит тебе, а ты ему не перезваниваешь.
– Хватит. – Джастин повесила трубку и, прихрамывая, добралась до кабинета Харриет. – Меняю Элму на Боба.
Харриет сложила ладони в безмолвной молитве.
– Точно? – Харриет терпеть не могла Боба, потому что, во-первых и в главных, он был скульптор, а за секретаря мог сойти только с большими оговорками.
– Абсолютно, – сказала Джастин. – Прямо сейчас, пожалуйста.
Они позвонили офис-менеджеру. Через десять минут Элма сложила свои вещи на красный пластиковый поднос из кафетерия и ушла, розовофиолетовый платок Кэрол развевался за ее спиной, как флаг. Боб, который в свои двадцать уже был местами седоват, явился с потрепанным номером «Войс» и грязными руками. Он объявил, что болен, и взял полдня отгула.
И потому Джастин сама взяла трубку, когда зазвонил телефон.
– Я слышала, Харриет беременна! – взволнованно сообщила мама.
– Что?
– Кто такой Барри?
– Не звони сюда больше, – сказала Джастин и повесила трубку.
Когда она складывала Бобу на стол свои табели, появился Фарло и отозвал ее в сторону.
– Я не сплетник, – тихо сказал он. – Но ты слышала, что миссис Лазарус ждет ребенка?
– Все уже знают? Она мне ничего не говорила. Он пожал плечами: это его не касается, женские штучки, офисные интриги.
– Я полагаю, она захочет проводить время с отпрыском, – с удовольствием констатировал он. Фарло считал Харриет балластом.
– Вы меня спрашиваете? Насколько я понимаю, она даже не сообщает мне последних известий о себе.
Быстро позвонив «Файнман Дингл О'Шонесси», чтобы обеспечить себе поддержку относительно условий расторжения, указанных в контракте Ноя Клермана, Джастин взяла банку «Таб» и отправилась навестить Харриет. Той не было в кабинете, она сидела в маленькой комнатке отдыха перед женским туалетом, где секретари и практиканты регулярно обедали и сплетничали.
– Ты на удивление спокойна для женщины, у которой кто-то есть внутри, – заметила Джастин.
Харриет улыбнулась, будто не произошло ничего необычного.
– Мы как раз обсуждали ретин-А. – Она сидела, положив ноги на диванчик, и ела салат с макаронами.
Элма сидела на другом диванчике.
– Ой, только не говори мне о ретине-А! – Она встрепенулась, как старая взъерошенная птица. – Я его десять лет использую.
– Элма, – Харриет была заинтригована, – тебе сколько лет?
– Сорок один.
– Сорок один! – воскликнула Харриет. Они с Джастин переглянулись. – Тебе и двадцати семи не дашь. – И это была правда.
– Спасибо. Но мне сорок один. – Ее это, кажется, почти расстроило.
– А насколько ты беременна? – поинтересовалась Джастин.
– Пять месяцев, – ответила Харриет как ни в чем не бывало.
Джастин ушла с чувством неловкости, они остались болтать дальше. Харриет ест с низшим персоналом в туалете?
Год назад Джастин показалось, что она забеременела. С тревогой ожидая месячных и окончательного подписания сложной сделки по перекупке активов, она играла в тетрис, сначала время от времени, потом почти постоянно, почти две недели подряд, и заработала себе кистевой синдром. На следующий день после перевода выплат по контракту у нее начались месячные, ее включили в основную команду и она отправилась в кабинет к Харриет, поболтать.
– Ты боялась, что забеременела? – недоверчиво переспросила Харриет. – ТЫ?
Джастин положила пострадавшую руку на стол Харриет.
– Мне не нравится, как ты это произносишь. Что значит «ТЫ»?
– Ну, то есть… – Харриет рассмеялась. – Хорошо. Ты не беременна. Кофейный столик нам должны были привезти уже две недели назад – даже не знаю, что делать.
Джастин работала в субботу почти весь день и встретилась с Барри в «Баронете». Он величественно шутил с людьми в очереди. Когда он увидел ее, то закричал:
– Я познакомился с ней в падающем самолете! – схватил ее за плечи и крепко поцеловал в губы. При всем честном народе. Она сопротивлялась, но хватка у него была мертвая. Ей хотелось закричать. Когда он отпустил ее, чтобы она отдышалась, она решила сдержать гнев. Но с этим следовало разобраться. Прямо сейчас.
Когда они сели, он, не замечая ее раздражения, рассказывал безостановочно о своих любимых смертях в фильме, сиквел к которому они смотрели.
– Послушай, – сказала она, когда он устроился поудобнее. – Мне не нравится то, что ты только что сделал.
– А что я только что сделал?
– Поцеловал меня на глазах у всей очереди. Так запросто.
У него был такой вид, будто у него из-под носа выхватили тарелку с едой, когда он уже занес над ней вилку. Его лицо напряглось, казалось, он сейчас заорет или ударит ее. Он рявкнул:
– Тебя нельзя целовать?
– Тсс, я очень нежная и привязчивая. Но не на людях.
Он не переставая ел поп-корн, уставясь прямо перед собой.
– Ну же, Барри. Я не девица из порножурнала. Не глядя не нее, он буркнул:
– Некоторым женщинам нравится, когда им говорят, что они привлекательны.
– Ты всегда можешь сказать мне, что я привлекательна.
– Ты привлекательна, – изрек он таким тоном, будто передавал ей пару батареек.
– Спасибо.
Последовала долгая пауза, на экране показывали анонсы будущих фильмов. В споре он становится инфантильным. Лучше прекратить сейчас, пока дело не дошло до спора. Она взяла его под руку, когда свет в зале начал гаснуть. Он притворился возмущенным и отодвинулся. Она оставила попытки.
Он притянул ее обратно к себе.
– Ладно. Ссора окончена. Иди сюда, Ледышка.
Это был боевик – с пистолетами, взрывами, погонями на высокой скорости и обнаженными женщинами. Чистая потеря времени. Барри смеялся до слез и постоянно поглядывал на нее, чтобы убедиться, что она тоже смеется. Это ее раздражало. Он был в прекрасном настроении, когда после фильма провожал ее до офиса. Это был лучший фильм в его жизни.
Поднявшись к себе, она услышала телефонный звонок. Звонил финансовый директор «Голсуорси пейпер».
– Прошу прощения за беспокойство, – сказал он смущенно. – Я разговаривал с одним человеком, имени которого я назвать не могу, и он сказал, что слышал, как некая персона, на которую я работаю, обсуждала возможную сделку в гольф-клубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Териакис, крестный отец отдела исследований и разработок, быстро вошел в комнату, какой-то измученный, с блестящей синей папкой.
– Зачем ты тратишь на это время? – Он приезжал в город каждый день на машине по Теппан-Зи-Бридж, готовый сворачивать шеи и перемывать кости. Барри старался не попадаться ему на дороге.
– Вы правы. Мне сделать в полдень харакири? – Пора прекращать. Давно пора.
Он сменил тон.
– Послушайте. Я не отлынивал. «Цезарь с беконом» несется полным ходом. Просто эта идея меня захватила. Отклик в фокус-группах был ошеломляющий. Дети на головах ходили.
– Тогда подготовь-ка лучше презентацию, – язвительно предложил Териакис. – Прямо сейчас или после запуска «Цезаря»?
Барри очертя голову ринулся в омут.
– Сейчас.
– Это очень интересное предложение, – сказал Райнекер, заканчивая встречу с осторожным энтузиазмом. – Но не забывай про «Цезаря».
– Я буду ему женой и матерью!
Все лучше и лучше! Барри вихрем вылетел наружу, чтобы поделиться победой с Ро.
«Sympathy for the Devil» поставили по радио, когда Барри отчаянно сражался с сумасшедшим движением на Вест-сайд хайвей. «Роллингов» чертовски приятно слушать, но смотреть на них без отвращения он не мог. Нью-Йорк сорвался с цепи. Теснота рождала жестокость и насилие. Если бы сократить жителей на сорок процентов, а тех, кто тут работает, на девяносто процентов, в этом городе вполне можно было бы жить. И именно он выбирал бы, кого оставить, а кого выселять.
Открыв дверь, Барри увидел туфли Винса на ковре, и ему захотелось его пришибить. Даже больше, чем постоянное присутствие Винса, Барри раздражал тот факт, что он сам когда-то пригласил Винса жить здесь. Зачем? В каком-то смысле он хотел произвести на него впечатление. Он грохнул кулаком в дверь Винса.
Винс приоткрыл дверь и выглянул наружу.
– Я хочу, чтобы ты уехал, – сказал Барри.
– Я знаю, – вздохнул Винс. И как на это отвечать? – Я болел, – оправдывался он, как школьник, не сделавший домашнее задание. – Я завтра еду в Лондон и займусь этим, как только вернусь.
Иди жить в «Плаза», ваше высочество, готов был завопить Барри. Но скандалить с Винсом смысла не имело.
Барри встретился с Джастин в итальянском ресторане, который выбрала она. Было шумно, тесно, они торопливо поели, и ужин не принес Барри удовлетворения. Непонятно было, возвращается ли он после ужина домой, а натянутость разговоров его просто убивала. Они не целовались с тех пор, как она сказала ему про Винса. Почти две недели. Было до ужаса холодно, светила луна. Они в молчании пробирались по обледенелому тротуару. Она уже ходила без костылей.
На углу перед своим домом она сказала:
– Хочешь познакомиться с моей собакой?
Давно пора. Наверху глуповатого вида пес с выпученными глазами прыгнул на их, когда они вошли, и принялся вертеться, как сумасшедший.
– Ух ты, прямо львенок Симба! – засмеялся он, когда бешеное животное оцарапало ему бедро, пролетая мимо.
– Можно я схожу припудрю носик? – Барри пытался пошутить, но она посмотрела на него без улыбки; не может же он не знать, где здесь туалет.
В ванной целая выставка лифчиков, трусиков и чулок висела на сушилке для полотенец и на перекладине для занавески душа.
– Эй, тут настоящая кондитерская, – крикнул он в комнату. Никакой реакции. Если бы они познакомились, когда были школьниками, пригласила бы она его переночевать?
Джастин молча вошла в ванную, едва он из нее вышел, и прыгучая собака последовала за ней, размахивая рыжим хвостом. Джастин преградила ей дорогу.
– Иди поиграй с Барри, – мягко сказала она собаке и поглядела на него.
Он медленно вдохнул. Впервые она произнесла его имя. Это звучало очень интимно. Это звучало так, будто они пару лет проводили вдвоем длинные воскресные вечера в общем доме.
С Джастин обязательно должно все получиться.
Когда дверь закрылась, собака запрыгнула на диван радом с ним и задышала ему в лицо тяжелым собачьим дыханием.
– Привет, вонючая собачка. – Он взял ее за уши, и она подняла на него влажные карие глаза. – Хочешь поиграть? – Собака положила голову ему на бедро, и он погладил ее выпуклый лобик. – О, Стелла хочет играть с Барри, да, – приговаривал он, псина перекатилась на спину. – Да, Стелла. – Он гладил ей живот, а она смотрела на него в блаженном расслаблении. – Тебе нравится Барри. – Она довольно изогнулась. – О, да, Барри – хороший человек. Скажи Джастин. Хорошо гладит.
Джастин появилась опять.
– С дивана.
Они с собакой вскочили одновременно. Джастин без слов подала ему пальто и надела свое.
Внизу собака присела испражняться, Джастин натянула пару хирургических перчаток.
– Ух ты, – удивился он.
Она улыбнулась ему немного свысока, и в руках у нее появились пенопластовый стаканчик и совок. Она нагнулась, будто кланялась, и широким жестом смахнула дерьмо совком в стаканчик. Потом выбросила стаканчик и аккуратно сняла перчатки, не дотрагиваясь до наружной стороны.
– Не подходишь ли ты к этому несколько анально?
– Если даже да, то это полностью соответствует данной ситуации, – чопорно сказала она.
Хватит прибауток.
– Итак. Мы будем говорить об этом?
– Нет, – ответила она, не глядя на него. Но вошла обратно в дом, не мешая ему следовать за ней.
– Никаких разговоров, – с надеждой предложил Барри.
Наверху они сняли пальто. У Джастин была горбинка на носу, которая придавала ее лицу невозможную, трагическую красоту. Он обхватил ее и крепко прижался ртом к ее губам. Она медленно ответила на поцелуй, закрыв глаза. Минуту спустя она потянула его за собой в спальню, не переставая целовать. Они неловко упали на кровать. Пока Барри стягивал ботинки, она перевернулась на живот. Он снял с нее туфли и сам снял рубашку. Барри прижался к ней, он страшно ее хотел. Стелла копала пол где-то поблизости. Джастин дышала медленно и спокойно, не обращая на него внимания. Она спала.
Что за поведение? Допустим, она прямо сейчас не расположена ни к чему. Хорошо! Но все-таки ей стоило бы либо пригласить его лечь рядом, либо попросить уйти. Ему хотелось лечь на нее и прижаться к ней щекой, исследовать губами все ее тело. Она притворяется? Барри пригляделся. Засыпала ли она при Винсе? Одна мысль о Джастин с этим плейбоем – и ему захотелось откусить кому-нибудь ухо.
Он даст ей поспать двадцать минут, а потом разбудит ее. Он сел на кушетку напротив кровати со Стеллой, которая с томным видом принимала его ласки. Собака начала лизать его руку, потом перевернулась на спину, чтобы ей почесали брюшко. Она извивалась, как одержимая.
За неимением женщины он занимается этим с собакой?
Джастин захрапела. От подобного безразличия мурашки пошли по коже. Ну это ж надо! Барри с отвращением ушел. Дома его встретили туфли Винса на ковре. Он чуть не грохнул кулаком в стену. Собака была самым приятным событием за сегодняшний вечер.
__________
На следующее утро Барри ехал на работу, обуреваемый яростью. Он поставил «The White Album». Пол может играть рок, никаких сомнений, но в его игре всегда есть элемент театральности (например, «Helter Skelter», «Kansas City», «Васк in the USSR»). Джон – рокер по натуре (например, «Twist and Shout», «Revolution I»), без кривляний, без игры на публику. С другой стороны, кто еще смог бы так нагнетать напряжение в «Helter Skelter»?
Он ждал, сколько мог, потом позвонил ей. Было девять тридцать пять.
– Выспалась?
– Прости. Я не собиралась при тебе дрыхнуть. Недосыпаю уже четвертый месяц. Давай я все компенсирую. Сегодня.
В пять она все отменила. Это смешно. Кругом полно женщин, которые были бы им очарованы. А эта женщина трахалась с его соседом: это она должна ему названивать. Он со злостью и отчаянием перелистал «Региональный еженедельник». Ему принесли статистику относительно сухофруктов от Мерли из библиотеки. А как насчет Мерли? Вариант. Этакий рыжеволосый вариант, который в восторге от его новой разработки. К чертям Джастин. Честное слово. Люди, выросшие среди волков, и то лучше приспособлены для личного общения.
Пожертвования
Пиппа занималась сексом с Заком каждый раз, как они встречались, и это было неплохо. С каждым разом все лучше. Но все остальное ее доставало. Он высмеивал ее за то, что она боится его питона, ставил только ту музыку, которой она никогда не слышала, и говорил о ее боссах и соседках не иначе, как с презрением. Он раздавал деньги на улице направо и налево и каждый раз поворачивался к ней.
– Я всегда говорю: «Бери, и Бог с тобой», – объяснял он ей, как маленькому ребенку.
На улице было холодно.
– Так ты веришь в Бога?
– Что за вопрос! Выходные на носу, расслабься! – Зак остановился перед очередным человеком с чашкой для подаяний, дал ему банкноту в пять долларов и напутствовал: – Поешь досыта, парень.
Ей хотелось в кино, но у Зака не осталось денег, ситуация показалась ей абсурдной. Хотя, конечно, Зак помогал бездомным, а она – нет. Поэтому она заплатила за кино и за ужин. Они посмотрели «Мужчину, который любил женщин», и более интересного фильма она еще не видела. По дороге домой Зак десять минут кряду рассуждал, насколько фильм никудышный, а еще десять – расписывал короткую и полную страданий жизнь теленка, которого потом зарезали, чтобы ее дегенераты-хозяева могли полакомиться телятиной в «Марсале».
– Хватит! – крикнула она и дала ему жетон. – Они едят мясо, и я тоже.
– Пожалуйста, – безразлично бросил он, протискиваясь в турникет. В вагоне они увидели человека, который обходил пассажиров с газетой «Стрит ньюз». Зак дал ему доллар и выжидательно посмотрел на нее. – Если бы ты отдала часть денег своих принцев тем, кому они действительно нужны…
– Они нужны мне. – Откуда взялся этот доллар?
– Да ты становишься настоящим консерватором, деточка.
– Послушай, я чертовски устала постоянно оправдывать свои поступки. – Она старалась перекричать шум и грохот в вагоне. – Тебе нужна вегетарианка, которая захотела бы выслушивать твои проповеди.
– Какие проповеди? – раздраженно спросил он.
Они вышли на 110-й, и им в лицо ударил порыв ветра, пахнущий чьими-то грязными ногами. Они молча дошли до ее дома. Он спросил, можно ли ему подняться. Пиппа сказала «нет».
– Чудесно, – Зак пошел прочь, слегка поскальзываясь на льду.
В ту ночь она прядями высветлила волосы перекисью. И никак не могла решить, был это самый замечательный поступок в ее жизни или ужасная ошибка, на исправление которой уйдут многие годы.
ГЛАВА 6
Узнать тебя поближе
Была первая неделя февраля. Джастин сидела в кабинете Митча и обсуждала с ним страховые пособия служащих, оговоренные в контракте, который они составляли для новой сети франшиз Ноя Клермана по производству замороженного йогурта. Вдруг зазвонил телефон.
– Тебя, – сказал Митч, – передавая ей трубку.
– Элма говорит, ты выглядишь, как черт знает что, и этот человек звонит тебе, а ты ему не перезваниваешь.
– Хватит. – Джастин повесила трубку и, прихрамывая, добралась до кабинета Харриет. – Меняю Элму на Боба.
Харриет сложила ладони в безмолвной молитве.
– Точно? – Харриет терпеть не могла Боба, потому что, во-первых и в главных, он был скульптор, а за секретаря мог сойти только с большими оговорками.
– Абсолютно, – сказала Джастин. – Прямо сейчас, пожалуйста.
Они позвонили офис-менеджеру. Через десять минут Элма сложила свои вещи на красный пластиковый поднос из кафетерия и ушла, розовофиолетовый платок Кэрол развевался за ее спиной, как флаг. Боб, который в свои двадцать уже был местами седоват, явился с потрепанным номером «Войс» и грязными руками. Он объявил, что болен, и взял полдня отгула.
И потому Джастин сама взяла трубку, когда зазвонил телефон.
– Я слышала, Харриет беременна! – взволнованно сообщила мама.
– Что?
– Кто такой Барри?
– Не звони сюда больше, – сказала Джастин и повесила трубку.
Когда она складывала Бобу на стол свои табели, появился Фарло и отозвал ее в сторону.
– Я не сплетник, – тихо сказал он. – Но ты слышала, что миссис Лазарус ждет ребенка?
– Все уже знают? Она мне ничего не говорила. Он пожал плечами: это его не касается, женские штучки, офисные интриги.
– Я полагаю, она захочет проводить время с отпрыском, – с удовольствием констатировал он. Фарло считал Харриет балластом.
– Вы меня спрашиваете? Насколько я понимаю, она даже не сообщает мне последних известий о себе.
Быстро позвонив «Файнман Дингл О'Шонесси», чтобы обеспечить себе поддержку относительно условий расторжения, указанных в контракте Ноя Клермана, Джастин взяла банку «Таб» и отправилась навестить Харриет. Той не было в кабинете, она сидела в маленькой комнатке отдыха перед женским туалетом, где секретари и практиканты регулярно обедали и сплетничали.
– Ты на удивление спокойна для женщины, у которой кто-то есть внутри, – заметила Джастин.
Харриет улыбнулась, будто не произошло ничего необычного.
– Мы как раз обсуждали ретин-А. – Она сидела, положив ноги на диванчик, и ела салат с макаронами.
Элма сидела на другом диванчике.
– Ой, только не говори мне о ретине-А! – Она встрепенулась, как старая взъерошенная птица. – Я его десять лет использую.
– Элма, – Харриет была заинтригована, – тебе сколько лет?
– Сорок один.
– Сорок один! – воскликнула Харриет. Они с Джастин переглянулись. – Тебе и двадцати семи не дашь. – И это была правда.
– Спасибо. Но мне сорок один. – Ее это, кажется, почти расстроило.
– А насколько ты беременна? – поинтересовалась Джастин.
– Пять месяцев, – ответила Харриет как ни в чем не бывало.
Джастин ушла с чувством неловкости, они остались болтать дальше. Харриет ест с низшим персоналом в туалете?
Год назад Джастин показалось, что она забеременела. С тревогой ожидая месячных и окончательного подписания сложной сделки по перекупке активов, она играла в тетрис, сначала время от времени, потом почти постоянно, почти две недели подряд, и заработала себе кистевой синдром. На следующий день после перевода выплат по контракту у нее начались месячные, ее включили в основную команду и она отправилась в кабинет к Харриет, поболтать.
– Ты боялась, что забеременела? – недоверчиво переспросила Харриет. – ТЫ?
Джастин положила пострадавшую руку на стол Харриет.
– Мне не нравится, как ты это произносишь. Что значит «ТЫ»?
– Ну, то есть… – Харриет рассмеялась. – Хорошо. Ты не беременна. Кофейный столик нам должны были привезти уже две недели назад – даже не знаю, что делать.
Джастин работала в субботу почти весь день и встретилась с Барри в «Баронете». Он величественно шутил с людьми в очереди. Когда он увидел ее, то закричал:
– Я познакомился с ней в падающем самолете! – схватил ее за плечи и крепко поцеловал в губы. При всем честном народе. Она сопротивлялась, но хватка у него была мертвая. Ей хотелось закричать. Когда он отпустил ее, чтобы она отдышалась, она решила сдержать гнев. Но с этим следовало разобраться. Прямо сейчас.
Когда они сели, он, не замечая ее раздражения, рассказывал безостановочно о своих любимых смертях в фильме, сиквел к которому они смотрели.
– Послушай, – сказала она, когда он устроился поудобнее. – Мне не нравится то, что ты только что сделал.
– А что я только что сделал?
– Поцеловал меня на глазах у всей очереди. Так запросто.
У него был такой вид, будто у него из-под носа выхватили тарелку с едой, когда он уже занес над ней вилку. Его лицо напряглось, казалось, он сейчас заорет или ударит ее. Он рявкнул:
– Тебя нельзя целовать?
– Тсс, я очень нежная и привязчивая. Но не на людях.
Он не переставая ел поп-корн, уставясь прямо перед собой.
– Ну же, Барри. Я не девица из порножурнала. Не глядя не нее, он буркнул:
– Некоторым женщинам нравится, когда им говорят, что они привлекательны.
– Ты всегда можешь сказать мне, что я привлекательна.
– Ты привлекательна, – изрек он таким тоном, будто передавал ей пару батареек.
– Спасибо.
Последовала долгая пауза, на экране показывали анонсы будущих фильмов. В споре он становится инфантильным. Лучше прекратить сейчас, пока дело не дошло до спора. Она взяла его под руку, когда свет в зале начал гаснуть. Он притворился возмущенным и отодвинулся. Она оставила попытки.
Он притянул ее обратно к себе.
– Ладно. Ссора окончена. Иди сюда, Ледышка.
Это был боевик – с пистолетами, взрывами, погонями на высокой скорости и обнаженными женщинами. Чистая потеря времени. Барри смеялся до слез и постоянно поглядывал на нее, чтобы убедиться, что она тоже смеется. Это ее раздражало. Он был в прекрасном настроении, когда после фильма провожал ее до офиса. Это был лучший фильм в его жизни.
Поднявшись к себе, она услышала телефонный звонок. Звонил финансовый директор «Голсуорси пейпер».
– Прошу прощения за беспокойство, – сказал он смущенно. – Я разговаривал с одним человеком, имени которого я назвать не могу, и он сказал, что слышал, как некая персона, на которую я работаю, обсуждала возможную сделку в гольф-клубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39