Или же считают, что обманывают их. Сам знаешь, что если ты притворяешься, что не обращаешь внимания, то твоя подруга не поймет, в чем дело, до тех пор, пока не станет слишком поздно.
Алике вновь рассмеялась:
— Пока ты тешил себя надеждой, что твоя подруга не понимает, в какие игры мы играем, я мечтала и ждала, желая, чтобы твое лицо оказалось здесь, она указала на пушистый треугольник. — За полгода до нашего первого интимного контакта я приходила домой и мастурбировала по ночам, представляя, как это должно происходить, какие чувства я должна испытывать.
Я встал, сбросил туфли и, расстегнув брюки, снял их.
— Почему же ты не спросила?
Женщина смотрела на меня, разглядывала мое тело, не обращая ровно никакого внимания на лицо:
— Потому что девушки не спрашивают.
В этой простой фразе заключалась вся странность и терпимость человеческой натуры. За тысячелетнюю историю она должна была как-то измениться, но этого не случилось.
Алике продолжала:
— Я никогда прежде не имела возможности или желания как следует разглядеть тебя. — В ее глазах мелькнуло что-то похожее на боль. — Ты очень хорошо сохранился — у тебя тело юноши.
Я дотронулся до ее щеки.
— Это не юность, а лишь глянец, наведенный для машин.
Она внимательно, испытующе, взглянула на меня, затем мы, не сговариваясь, повернулись и, держась за руки, направились к морю.
Вода оказалась на удивление теплой, даже горячей, под ногами мягко чавкали грязь и ил. Навезенный много лет назад песок смыло в море, и берег предстал в своем первобытном виде. На дне не было мусора, создаваемого человеческой цивилизацией. Ни старых консервных банок, ни бутылок, лишь обломки деревьев и разбитые ракушки, блестевшие на солнце, острые, словно стекло.
Мы шли до тех пор, пока вода не достигла плеч Алике, а мне до середины груди. Веселая волна мягко окатила нас и с нежным осторожньгм шепотом разбилась о берег. Повернувшись лицом друг к другу, мы стояли молча. За спиной женщины простирался чистый горизонт, и мне казалось, что я вижу край мироздания.
Когда-то давно он не был чистым. На нем постоянно маячили паруса, причем всегда белые. Интересно, как бы я чувствовал себя, если бы увидел в тот момент саанаэ на лодках? Наверно, лучше, чем сейчас, когда мы находились в затерянном краю пустынного мира.
Алике стояла очень близко от меня, океанская вода вздымала ее грудь, и соски мягко касались моей груди. Протянув руку и держась за мое бедро, она легла на воду, используя меня как неподвижную платформу. Мое тело выступало из воды сантиметров на двадцать.
Я совсем забыл, что для женщины — моя подруга была слишком высокая.
Алике проговорила:
— Я мечтала прийти сюда с тобой, особенно после твоего отъезда. — Она долго смотрела на меня, свободной рукой загребая воду у моей груди. — Ты помнишь, как в детстве ходил на пляж?
Я кивнул головой.
— Как жаль, что тем пляжем было другое место, а не это. Но мир рухнул, когда мы были детьми.
— У нас было озеро, а сейчас мы здесь. — Обняв Алике за плечи, я притянул ее к себе, желая испытать блаженство от близости давней подруги, и почувствовал, как ее рука, опустившись ниже, ласкала низ моего живота.
Позже мы развели на берегу костер и из колбасок с жареным картофелем приготовили незамысловатый ужин. Закат разжег огонь в небе, кровавые отблески заходящего солнца бушевали над океаном.
Красно-оранжевые облака обрамляли светило до тех пор, пока оно не исчезло за лесом.
Мы ужинали обнаженными, сидя скрестив ноги на одеяле и глядя друг на друга. В глазах Алике появилась непередаваемая нежность, мягкость, которой прежде я не наблюдал. Я бы назвал это приятельской любовью, дружеской привязанностью или влюбленной доверчивостью.
Признаюсь, в моей груди теснились самые противоречивые чувства. У меня появилось странное ощущение, будто разрушились старые стены. Я ведь любил ее больше всего на свете. Тогда никто и ничто не значили для меня больше, чем она. Ну и что из того, что наступил конец света — Алике и я нашли друг друга…
Помню, как в пятнадцать лет эти мысли тоже приходили мне в голову. Тогда я стоял на коленях перед раздвинутыми ногами Алике, смотрел на нее, лежавшую на одеяле в коричнево-зеленой траве. Лето было в полном разгаре, Чепел Хилл был пустынен…
Девушка, казалось, спала, не замечая моих взглядов на ее лицо и тело.
Я помнил, как вид ее гениталий, влажных от моего семени, возбуждал меня.
— Чему ты улыбаешься, Ати? — внезапно раздался голос Алике.
— Вспоминаю прошлые эпизоды нашей жизни, очень похожие на эти.
Серьезные глаза Алике осветились радостью: — Я рада, что ты помнишь.
Но за все двадцать лет своего отсутствия я не очень часто вспоминал это. Зато я хорошо помню, как с любопытством рассматривал половые органы Хани, стоя на коленях между раскинутых ног наложницы. Она внимательно смотрела на меня, точнее, на мое лицо, пытаясь предугадать малейшее желание своего господина.
Алике положила в рот добрый кусок колбаски, тщательно пережевав, проглотила его, облизала пальцы. И все это время она не отрывала глаз от меня. Хм, чего интересного было в моем лице? Я спросил:
— Почему это происходит? — Рукой я указал на себя, потом на нее.
Не последовало ни ответа, ни недоуменного пожатия плечами. Мне пришлось вновь задать вопрос:
— Чего ты хочешь от меня?
Вздрогнув, женщина отвела глаза.
— Прости меня, это получилось очень грубо. Я Не хотел обидеть тебя. Все время так. Мы. сами того не замечая, обижаем женщин причиняем им боль, а все от того, что плохо знаем родной язык: хорошо — ругательства и проклятия, и отвратительно — язык любви и нежности.
Алике вновь с осторожным любопытством посмотрела на меня.
Я переспросил:
— Чего ты хочешь? От нас, скажем точнее?
На этот раз она не отвела глаз, не вздрогнула.
Мне стало жутко, на мгновение показалось, что женщина смотрит мне прямо в душу. Захотелось вдруг вновь воздвигнуть стеклянные стены, отправить Алике за пределы моего убежища, сделать ее умирающим воином, чье сердце я собираюсь вырвать. Но у меня больше не было сил; разбитое стекло не склеишь — стекло превратилось в пыль, которую начисто, как белый прибрежный песок, сдул ветер.
Она произнесла:
— Займись со мной любовью еще раз, Ати. И ты снова сможешь быть рядом со мной.
ГЛАВА 9
Меня разбудил теплый солнечный луч, ласкающий мое лицо. Даже сквозь сон я ощущал тепло, связывающее меня с реальным миром, ногу женщины, находящуюся на моем бедре. Другая ее нога лежала на простыне, а бедро было прижато к моему.
Своим дыханием Алике согревала мою грудь.
В юности мы спали подобным образом на пляже, завернувшись в грубое шерстяное одеяло, раздражавшее кожу, а рядом весело, постепенно превращаясь в золу, потрескивали поленья, шумел океанский прибой, волны с тихим шелестом ударялись о берег.
Когда вставала луна и холодный белый свет превращал пляж в страну призраков, пучеглазые крабы выползали из воды поглазеть на нас. Они походили на многочисленных негуманоидов, позже увиденных мною на других планетах: Ни тогда, ни потом у меня не возникало желания убить их, конечно, до тех пор, пока господа не приказывали мне сделать это.
Алике пошевелилась, напрягая мускулы, свела вместе ноги и, расслабляясь, бормоча что-то неразборчиво, плотно прижала свой живот к моему. А когда я открыл глаза, она уже смотрела на меня и улыбалась:
— Этой ночью ты спал мирно.
Алике уже начала привыкать ко мне, узнавать мои привычки. Я кивнул:
— Ты успокаивающе действуешь на меня. — Мои слова вызвали на ее лице новую улыбку и ответный поцелуй. Затем женщина спросила:
— Ты все еще хочешь отправиться в путешествие и жить в палатках, как в старые, добрые времена? — В ее глазах мелькнуло любопытство, сменившееся страхом, что я, соблазненный ночью, проведенной на пляже, опьяненный любовью, могу отказаться. Но слова «как в старые, добрые времена» мгновенно убедили меня.
Я проговорил:
— Думаю, что именно по этой причине я и вернулся, Алике. — На этот раз, целуя меня, она попробовала мой язык своим. Потом, действуя нежно и медленно, прижалась ко мне всем телом, закинула ногу мне на бедро, обняла меня.
Я почувствовал, как начал возбуждаться, удивляясь, на какие еще подвиги был способен.
А Алике улыбалась, медленно двигала бедрами и шептала:
— Мне кажется, что именно этого я и ждала столько лет…
В ее словах почувствовался затаенный страх, но и он исчез.
Позже, шагая по узкой, грязной тропинке, вьющейся среди молодых деревьев между Карбррро и Чепел Хилл, я чувствовал себя довольно странно. В моем теле ощущалась непонятная легкость, будто на планете перестала действовать сила притяжения: я был свободен от мыслей, скользя словно тень по пустому миру, слушая отдаленный шепот ветра, глядя на прозрачные пушистые облака, снующие по голубому небу.
Перед уходом я решил освежиться и, лежа в тесной ванне, с наслаждением поливал себя водой из большого кувшина. Алике с тоской наблюдала за мной.
Мы решили уехать на следующий день. Но мне еще надо было кое-что сделать. Вечером я собирался вернуться и вновь, как и раньше, пригласить Алике на ужин, который мы разделим с друзьями.
Мне хотелось немного побыть одному — пусть прочистятся мозги. И снова женщина посмотрела на меня глазами, полными страха. Пытаясь сгладить неловкость, я рассмеялся, взъерошил ее волосы и прижал к себе:
— Не нужно все принимать на свой счет, что поделать, такая уж у меня привычка. Я вернусь, обязательно вернусь.
Позже, в темных залах замка господина, я подключился к командной сети пятого уровня и, получив требуемое разрешение для использования устаревшего человеческого банка данных, связался с планетарной базой.
В день моего прибытия отряды полиции саанаэ и вызванное подкрепление летучих формирований наемников-хруффов засекли и взяли в плен группу людей, двигавшуюся в северном направлении через один из отдаленных лесов. Там, в лесу, находилась старая железная дорога и вспомогательные автострады местного значения. Некоторыми из них не пользовались с начала XXI столетия. Примерно шестьдесят человек были убиты в столкновении. У моих соотечественников было время собрать передвижную установку и сбить военный самолет саанаэ, но хруффы быстро, без особых усилий, уничтожили ее. К югу от Смитфильда вдоль старого шоссе N1-95 кто-то устроил дымовую завесу. Саанаэ с помощью земных полицейских захватили военный склад, спрятанный тридцать лет назад к северу от того места, где раньше находился Файтсвилль. Его укрыл там перед сдачей в плен отряд североамериканских моряков. Небольшая группа людей, ведомая бывшим членом отряда, не оказала никакого сопротивления и была тихо отправлена в места столь отдаленные, что никто о ней ничего больше не слышал.
Один офицер сиркарской полиции, из местных, был убит в столкновении. Старый волк потерял бдительность и поплатился за это.
Быстрый взгляд на лист приказов объяснил многое: инцидент за инцидентом в течение десяти лет; их число в последнее время несколько возросло. В этом не было ничего удивительного, принимая во внимание количество саанаэ, посланных на Землю.
Планета намеренно заселялась представителями разных цивилизаций, и проблема должна была решиться сама собой. Обычное дело…
Сменится поколение, два, три, пройдут столетия, миллионы лет. Люди со временем адаптируются. Если не сумеют, то господа избавятся от них, как любой человек избавляется от испорченного инструмента, выбросив его за ненадобностью.
В настоящее время формировалась группа саанаэ для рейда в долину Теннеси. Их задачей являлась расчистка ущелий и горных долин, переброска всех тех, кого они обнаружат в поселениях вдоль реки Миссисипи… Я отключился несколько минут посидел в темноте, затем вышел на солнечный свет.
Когда саанаэ поняли, что люди кое-что значат, когда осознали, что теряют свои позиции в империи, некоторые из них восприняли это слишком тяжело. Большинство решило забыть об обидах и проявить себя в других боях, надеясь на удачу. Некоторые же не смирились. Группы таких несогласных до сих пор сражаются с расой господ и их слугами. Особенно сопротивление этих бунтарей усилилось после наших действий по устранению зачинщиков и руководителей мятежа. Однажды их поймали и быстренько уничтожили, чтобы не заразить остальных.
Когда мы брали Рухаз, я тогда был хавильдаром, командующим манипулой из шестнадцати бойцов. В свое время саанаэ колонизировали этот мир. Это случилось задолго до того, как господа нашли их.
Цивилизация зеленых кентавров оказалась достаточно развитой: у них имелись и космические корабли, и культура, вобравшая воедино достижения пяти или шести различных миров. Одна из колоний, насколько я понимаю, находилась на Рухазе, но она полностью исчезла с лица планеты после подавления мятежа.
Сейчас это место опустело — его вот уже несколько тысяч лет занимают господа. Саанаэ не оказали существенного сопротивления при нападении, не сбили ни одного космического корабля пришельцев и убили всего-навсего дюжину хруффов. Очевидно, такие потери нападающие могут понести лишь при некоторых технических неполадках, так что гибель атакующих можно со спокойной совестью отнести к несчастным случаям. Только вообразите себе гигантских динозавров в боевых скафандрах, со свистом спускающихся с неба, рассекающих воздух громадными хвостами.
И лишь со временем, когда сами господа прибыли на планету, несчастные, беспомощные саанаэ решили, уйдя в подполье, начать освободительную борьбу.
Мы спустились в ущелье; нас окружали красные леса под пыльным розово-лиловым небом, по которому плыли красивые оранжево-коричневые слоистые облака, походившие на склеенные кусочки слюды.
Последовала короткая схватка, выстрелы примитивных орудий саанаэ практически полностью заглушались грохотом современного человеческого оружия.
У них имелось лишь полицейское оружие, несовершенное и неэффективное, не сравнимое с тем термoядерным оружием, каким они встретили дас в первый раз.
Мы буквально скосили лес: валились алые деревья, губчатые стволы раскалялись добела — из их ран капал молочный сок; существа, похожие на птиц, но с шерстью вместо перьев, кричали в ужасе, устремляясь прочь. Упав, деревья дымились, но не горели.
Затем мы заставили уцелевших вытащить своих мертвых соратников из окопов, сложить в длинные ряды, вылили спирт на их тела и подожгли. Зрелище, конечно, было не из приятных. Саанаэ с их телами кентавров не могли быть уложены компактно, как двуногие.
Помню, как один из моих бойцов попытался поторопить их:
— Давай, Самбо, спеши. — И с этими словами ударил рукояткой фонаря в лицо саанаэ. Существо не произнесло ни звука, только упало на колени и посмотрело в лицо обидчику, желто-коричневая кровь потекла с губ, капая на зеленую чешуйчатую грудь.
Саанаэ тут же поднялся и поплелся таскать трупы мертвых товарищей в огонь.
Когда они закончили, мы убили раненых и сожгли их, затем приказали уцелевшим раздеться и бросили их обмундирование в костер. В довершение всего, построив саанаэ в шеренги, мы заставили пленников смотреть, как горят тела погибших товарищей.
Каратели смеялись над ними. Они вряд ли понимали это, потому что звуки нашей речи слишком отличались от их, а мы тыкали им в половые органы палками, прикладами, дубинами, наблюдая, как пленники морщатся и прикрывают наготу.
Однажды я явился свидетелем ритуала спаривания саанаэ: они танцевали друг с другом вокруг костра какой-то древний, красивый танец.
Когда погасли костры и мертвые превратились в пепел, мы отправили пленных вниз, в долину, где размещался концентрационный лагерь. Там большинство заключенных должны были умереть еще до того, как придут корабли, чтобы забрать их.
Пришла ночь, и я пошел к Алике, которая не могла дождаться конца дня, и теперь стояла передо мной, освещенная желтым светом лампы, серьезная и задумчивая.
Нам вовсе не обязательно было идти на ужин. У меня и здесь имелись кое-какие дела. Мы могли провести вечер дома и пораньше лечь спать, чтобы подготовиться к завтрашнему походу.
Одна рука женщины поглаживала мой живот, нерешительно касаясь пуговиц на джинсах. Дьявольское искушение испытывало меня. Я представил обнаженное тело Алике в своих объятиях, затем под собой, будто за двадцать лет у меня не было ни одной женщины…
Но это, если верить романам, серьезным психологическим исследованиям, стихам и фильмам — не совсем то, что необходимо мужчине. Если бы это было так, то он мог бы довольствоваться мастурбацией, или же маленькими овцами, или большими собаками.
Алике взглянула на меня — ее вопрошающий взгляд вызвал на моем лице улыбку. Я рассмеялся, обнял ее, и мы, держась за руки, вышли из дома.
В «Дэвисе» было очень шумно, большинство людей ело, и лишь немногие пили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Алике вновь рассмеялась:
— Пока ты тешил себя надеждой, что твоя подруга не понимает, в какие игры мы играем, я мечтала и ждала, желая, чтобы твое лицо оказалось здесь, она указала на пушистый треугольник. — За полгода до нашего первого интимного контакта я приходила домой и мастурбировала по ночам, представляя, как это должно происходить, какие чувства я должна испытывать.
Я встал, сбросил туфли и, расстегнув брюки, снял их.
— Почему же ты не спросила?
Женщина смотрела на меня, разглядывала мое тело, не обращая ровно никакого внимания на лицо:
— Потому что девушки не спрашивают.
В этой простой фразе заключалась вся странность и терпимость человеческой натуры. За тысячелетнюю историю она должна была как-то измениться, но этого не случилось.
Алике продолжала:
— Я никогда прежде не имела возможности или желания как следует разглядеть тебя. — В ее глазах мелькнуло что-то похожее на боль. — Ты очень хорошо сохранился — у тебя тело юноши.
Я дотронулся до ее щеки.
— Это не юность, а лишь глянец, наведенный для машин.
Она внимательно, испытующе, взглянула на меня, затем мы, не сговариваясь, повернулись и, держась за руки, направились к морю.
Вода оказалась на удивление теплой, даже горячей, под ногами мягко чавкали грязь и ил. Навезенный много лет назад песок смыло в море, и берег предстал в своем первобытном виде. На дне не было мусора, создаваемого человеческой цивилизацией. Ни старых консервных банок, ни бутылок, лишь обломки деревьев и разбитые ракушки, блестевшие на солнце, острые, словно стекло.
Мы шли до тех пор, пока вода не достигла плеч Алике, а мне до середины груди. Веселая волна мягко окатила нас и с нежным осторожньгм шепотом разбилась о берег. Повернувшись лицом друг к другу, мы стояли молча. За спиной женщины простирался чистый горизонт, и мне казалось, что я вижу край мироздания.
Когда-то давно он не был чистым. На нем постоянно маячили паруса, причем всегда белые. Интересно, как бы я чувствовал себя, если бы увидел в тот момент саанаэ на лодках? Наверно, лучше, чем сейчас, когда мы находились в затерянном краю пустынного мира.
Алике стояла очень близко от меня, океанская вода вздымала ее грудь, и соски мягко касались моей груди. Протянув руку и держась за мое бедро, она легла на воду, используя меня как неподвижную платформу. Мое тело выступало из воды сантиметров на двадцать.
Я совсем забыл, что для женщины — моя подруга была слишком высокая.
Алике проговорила:
— Я мечтала прийти сюда с тобой, особенно после твоего отъезда. — Она долго смотрела на меня, свободной рукой загребая воду у моей груди. — Ты помнишь, как в детстве ходил на пляж?
Я кивнул головой.
— Как жаль, что тем пляжем было другое место, а не это. Но мир рухнул, когда мы были детьми.
— У нас было озеро, а сейчас мы здесь. — Обняв Алике за плечи, я притянул ее к себе, желая испытать блаженство от близости давней подруги, и почувствовал, как ее рука, опустившись ниже, ласкала низ моего живота.
Позже мы развели на берегу костер и из колбасок с жареным картофелем приготовили незамысловатый ужин. Закат разжег огонь в небе, кровавые отблески заходящего солнца бушевали над океаном.
Красно-оранжевые облака обрамляли светило до тех пор, пока оно не исчезло за лесом.
Мы ужинали обнаженными, сидя скрестив ноги на одеяле и глядя друг на друга. В глазах Алике появилась непередаваемая нежность, мягкость, которой прежде я не наблюдал. Я бы назвал это приятельской любовью, дружеской привязанностью или влюбленной доверчивостью.
Признаюсь, в моей груди теснились самые противоречивые чувства. У меня появилось странное ощущение, будто разрушились старые стены. Я ведь любил ее больше всего на свете. Тогда никто и ничто не значили для меня больше, чем она. Ну и что из того, что наступил конец света — Алике и я нашли друг друга…
Помню, как в пятнадцать лет эти мысли тоже приходили мне в голову. Тогда я стоял на коленях перед раздвинутыми ногами Алике, смотрел на нее, лежавшую на одеяле в коричнево-зеленой траве. Лето было в полном разгаре, Чепел Хилл был пустынен…
Девушка, казалось, спала, не замечая моих взглядов на ее лицо и тело.
Я помнил, как вид ее гениталий, влажных от моего семени, возбуждал меня.
— Чему ты улыбаешься, Ати? — внезапно раздался голос Алике.
— Вспоминаю прошлые эпизоды нашей жизни, очень похожие на эти.
Серьезные глаза Алике осветились радостью: — Я рада, что ты помнишь.
Но за все двадцать лет своего отсутствия я не очень часто вспоминал это. Зато я хорошо помню, как с любопытством рассматривал половые органы Хани, стоя на коленях между раскинутых ног наложницы. Она внимательно смотрела на меня, точнее, на мое лицо, пытаясь предугадать малейшее желание своего господина.
Алике положила в рот добрый кусок колбаски, тщательно пережевав, проглотила его, облизала пальцы. И все это время она не отрывала глаз от меня. Хм, чего интересного было в моем лице? Я спросил:
— Почему это происходит? — Рукой я указал на себя, потом на нее.
Не последовало ни ответа, ни недоуменного пожатия плечами. Мне пришлось вновь задать вопрос:
— Чего ты хочешь от меня?
Вздрогнув, женщина отвела глаза.
— Прости меня, это получилось очень грубо. Я Не хотел обидеть тебя. Все время так. Мы. сами того не замечая, обижаем женщин причиняем им боль, а все от того, что плохо знаем родной язык: хорошо — ругательства и проклятия, и отвратительно — язык любви и нежности.
Алике вновь с осторожным любопытством посмотрела на меня.
Я переспросил:
— Чего ты хочешь? От нас, скажем точнее?
На этот раз она не отвела глаз, не вздрогнула.
Мне стало жутко, на мгновение показалось, что женщина смотрит мне прямо в душу. Захотелось вдруг вновь воздвигнуть стеклянные стены, отправить Алике за пределы моего убежища, сделать ее умирающим воином, чье сердце я собираюсь вырвать. Но у меня больше не было сил; разбитое стекло не склеишь — стекло превратилось в пыль, которую начисто, как белый прибрежный песок, сдул ветер.
Она произнесла:
— Займись со мной любовью еще раз, Ати. И ты снова сможешь быть рядом со мной.
ГЛАВА 9
Меня разбудил теплый солнечный луч, ласкающий мое лицо. Даже сквозь сон я ощущал тепло, связывающее меня с реальным миром, ногу женщины, находящуюся на моем бедре. Другая ее нога лежала на простыне, а бедро было прижато к моему.
Своим дыханием Алике согревала мою грудь.
В юности мы спали подобным образом на пляже, завернувшись в грубое шерстяное одеяло, раздражавшее кожу, а рядом весело, постепенно превращаясь в золу, потрескивали поленья, шумел океанский прибой, волны с тихим шелестом ударялись о берег.
Когда вставала луна и холодный белый свет превращал пляж в страну призраков, пучеглазые крабы выползали из воды поглазеть на нас. Они походили на многочисленных негуманоидов, позже увиденных мною на других планетах: Ни тогда, ни потом у меня не возникало желания убить их, конечно, до тех пор, пока господа не приказывали мне сделать это.
Алике пошевелилась, напрягая мускулы, свела вместе ноги и, расслабляясь, бормоча что-то неразборчиво, плотно прижала свой живот к моему. А когда я открыл глаза, она уже смотрела на меня и улыбалась:
— Этой ночью ты спал мирно.
Алике уже начала привыкать ко мне, узнавать мои привычки. Я кивнул:
— Ты успокаивающе действуешь на меня. — Мои слова вызвали на ее лице новую улыбку и ответный поцелуй. Затем женщина спросила:
— Ты все еще хочешь отправиться в путешествие и жить в палатках, как в старые, добрые времена? — В ее глазах мелькнуло любопытство, сменившееся страхом, что я, соблазненный ночью, проведенной на пляже, опьяненный любовью, могу отказаться. Но слова «как в старые, добрые времена» мгновенно убедили меня.
Я проговорил:
— Думаю, что именно по этой причине я и вернулся, Алике. — На этот раз, целуя меня, она попробовала мой язык своим. Потом, действуя нежно и медленно, прижалась ко мне всем телом, закинула ногу мне на бедро, обняла меня.
Я почувствовал, как начал возбуждаться, удивляясь, на какие еще подвиги был способен.
А Алике улыбалась, медленно двигала бедрами и шептала:
— Мне кажется, что именно этого я и ждала столько лет…
В ее словах почувствовался затаенный страх, но и он исчез.
Позже, шагая по узкой, грязной тропинке, вьющейся среди молодых деревьев между Карбррро и Чепел Хилл, я чувствовал себя довольно странно. В моем теле ощущалась непонятная легкость, будто на планете перестала действовать сила притяжения: я был свободен от мыслей, скользя словно тень по пустому миру, слушая отдаленный шепот ветра, глядя на прозрачные пушистые облака, снующие по голубому небу.
Перед уходом я решил освежиться и, лежа в тесной ванне, с наслаждением поливал себя водой из большого кувшина. Алике с тоской наблюдала за мной.
Мы решили уехать на следующий день. Но мне еще надо было кое-что сделать. Вечером я собирался вернуться и вновь, как и раньше, пригласить Алике на ужин, который мы разделим с друзьями.
Мне хотелось немного побыть одному — пусть прочистятся мозги. И снова женщина посмотрела на меня глазами, полными страха. Пытаясь сгладить неловкость, я рассмеялся, взъерошил ее волосы и прижал к себе:
— Не нужно все принимать на свой счет, что поделать, такая уж у меня привычка. Я вернусь, обязательно вернусь.
Позже, в темных залах замка господина, я подключился к командной сети пятого уровня и, получив требуемое разрешение для использования устаревшего человеческого банка данных, связался с планетарной базой.
В день моего прибытия отряды полиции саанаэ и вызванное подкрепление летучих формирований наемников-хруффов засекли и взяли в плен группу людей, двигавшуюся в северном направлении через один из отдаленных лесов. Там, в лесу, находилась старая железная дорога и вспомогательные автострады местного значения. Некоторыми из них не пользовались с начала XXI столетия. Примерно шестьдесят человек были убиты в столкновении. У моих соотечественников было время собрать передвижную установку и сбить военный самолет саанаэ, но хруффы быстро, без особых усилий, уничтожили ее. К югу от Смитфильда вдоль старого шоссе N1-95 кто-то устроил дымовую завесу. Саанаэ с помощью земных полицейских захватили военный склад, спрятанный тридцать лет назад к северу от того места, где раньше находился Файтсвилль. Его укрыл там перед сдачей в плен отряд североамериканских моряков. Небольшая группа людей, ведомая бывшим членом отряда, не оказала никакого сопротивления и была тихо отправлена в места столь отдаленные, что никто о ней ничего больше не слышал.
Один офицер сиркарской полиции, из местных, был убит в столкновении. Старый волк потерял бдительность и поплатился за это.
Быстрый взгляд на лист приказов объяснил многое: инцидент за инцидентом в течение десяти лет; их число в последнее время несколько возросло. В этом не было ничего удивительного, принимая во внимание количество саанаэ, посланных на Землю.
Планета намеренно заселялась представителями разных цивилизаций, и проблема должна была решиться сама собой. Обычное дело…
Сменится поколение, два, три, пройдут столетия, миллионы лет. Люди со временем адаптируются. Если не сумеют, то господа избавятся от них, как любой человек избавляется от испорченного инструмента, выбросив его за ненадобностью.
В настоящее время формировалась группа саанаэ для рейда в долину Теннеси. Их задачей являлась расчистка ущелий и горных долин, переброска всех тех, кого они обнаружат в поселениях вдоль реки Миссисипи… Я отключился несколько минут посидел в темноте, затем вышел на солнечный свет.
Когда саанаэ поняли, что люди кое-что значат, когда осознали, что теряют свои позиции в империи, некоторые из них восприняли это слишком тяжело. Большинство решило забыть об обидах и проявить себя в других боях, надеясь на удачу. Некоторые же не смирились. Группы таких несогласных до сих пор сражаются с расой господ и их слугами. Особенно сопротивление этих бунтарей усилилось после наших действий по устранению зачинщиков и руководителей мятежа. Однажды их поймали и быстренько уничтожили, чтобы не заразить остальных.
Когда мы брали Рухаз, я тогда был хавильдаром, командующим манипулой из шестнадцати бойцов. В свое время саанаэ колонизировали этот мир. Это случилось задолго до того, как господа нашли их.
Цивилизация зеленых кентавров оказалась достаточно развитой: у них имелись и космические корабли, и культура, вобравшая воедино достижения пяти или шести различных миров. Одна из колоний, насколько я понимаю, находилась на Рухазе, но она полностью исчезла с лица планеты после подавления мятежа.
Сейчас это место опустело — его вот уже несколько тысяч лет занимают господа. Саанаэ не оказали существенного сопротивления при нападении, не сбили ни одного космического корабля пришельцев и убили всего-навсего дюжину хруффов. Очевидно, такие потери нападающие могут понести лишь при некоторых технических неполадках, так что гибель атакующих можно со спокойной совестью отнести к несчастным случаям. Только вообразите себе гигантских динозавров в боевых скафандрах, со свистом спускающихся с неба, рассекающих воздух громадными хвостами.
И лишь со временем, когда сами господа прибыли на планету, несчастные, беспомощные саанаэ решили, уйдя в подполье, начать освободительную борьбу.
Мы спустились в ущелье; нас окружали красные леса под пыльным розово-лиловым небом, по которому плыли красивые оранжево-коричневые слоистые облака, походившие на склеенные кусочки слюды.
Последовала короткая схватка, выстрелы примитивных орудий саанаэ практически полностью заглушались грохотом современного человеческого оружия.
У них имелось лишь полицейское оружие, несовершенное и неэффективное, не сравнимое с тем термoядерным оружием, каким они встретили дас в первый раз.
Мы буквально скосили лес: валились алые деревья, губчатые стволы раскалялись добела — из их ран капал молочный сок; существа, похожие на птиц, но с шерстью вместо перьев, кричали в ужасе, устремляясь прочь. Упав, деревья дымились, но не горели.
Затем мы заставили уцелевших вытащить своих мертвых соратников из окопов, сложить в длинные ряды, вылили спирт на их тела и подожгли. Зрелище, конечно, было не из приятных. Саанаэ с их телами кентавров не могли быть уложены компактно, как двуногие.
Помню, как один из моих бойцов попытался поторопить их:
— Давай, Самбо, спеши. — И с этими словами ударил рукояткой фонаря в лицо саанаэ. Существо не произнесло ни звука, только упало на колени и посмотрело в лицо обидчику, желто-коричневая кровь потекла с губ, капая на зеленую чешуйчатую грудь.
Саанаэ тут же поднялся и поплелся таскать трупы мертвых товарищей в огонь.
Когда они закончили, мы убили раненых и сожгли их, затем приказали уцелевшим раздеться и бросили их обмундирование в костер. В довершение всего, построив саанаэ в шеренги, мы заставили пленников смотреть, как горят тела погибших товарищей.
Каратели смеялись над ними. Они вряд ли понимали это, потому что звуки нашей речи слишком отличались от их, а мы тыкали им в половые органы палками, прикладами, дубинами, наблюдая, как пленники морщатся и прикрывают наготу.
Однажды я явился свидетелем ритуала спаривания саанаэ: они танцевали друг с другом вокруг костра какой-то древний, красивый танец.
Когда погасли костры и мертвые превратились в пепел, мы отправили пленных вниз, в долину, где размещался концентрационный лагерь. Там большинство заключенных должны были умереть еще до того, как придут корабли, чтобы забрать их.
Пришла ночь, и я пошел к Алике, которая не могла дождаться конца дня, и теперь стояла передо мной, освещенная желтым светом лампы, серьезная и задумчивая.
Нам вовсе не обязательно было идти на ужин. У меня и здесь имелись кое-какие дела. Мы могли провести вечер дома и пораньше лечь спать, чтобы подготовиться к завтрашнему походу.
Одна рука женщины поглаживала мой живот, нерешительно касаясь пуговиц на джинсах. Дьявольское искушение испытывало меня. Я представил обнаженное тело Алике в своих объятиях, затем под собой, будто за двадцать лет у меня не было ни одной женщины…
Но это, если верить романам, серьезным психологическим исследованиям, стихам и фильмам — не совсем то, что необходимо мужчине. Если бы это было так, то он мог бы довольствоваться мастурбацией, или же маленькими овцами, или большими собаками.
Алике взглянула на меня — ее вопрошающий взгляд вызвал на моем лице улыбку. Я рассмеялся, обнял ее, и мы, держась за руки, вышли из дома.
В «Дэвисе» было очень шумно, большинство людей ело, и лишь немногие пили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41