В том же году на кафедру Могилевскую, Мстиславскую и Оршанскую избран и посвящен был новый епископ - Сильвестр Коссов, бывший профессором в киево-братской коллегии. На него пал выбор избирателей, белорусских дворян, или шляхты, может быть, потому особенно, что он сам был шляхтич из среды их, родившись в Витебском воеводстве. С естественным усердием принялся новый владыка за пастырские труды для своего родного края и вскоре по приезде в Могилев совершил обозрение своей епархии, стараясь везде возбуждать и поддерживать любовь к православию своими убеждениями. И 8 марта 1636 г. уже писал к мстиславскому городскому писарю: "Приехали ко мне в Могилев родомские священники, и, признавши меня пастырем, воздали мне поклонение и повиновение как пастырю законному, и учинили, согласно с канонами св. отцов, отречение от унии. Прошу принять их, именно о. Тимофея Борзиловского и о. Никифора Свиту, под свое покровительство и опеку и защищать их от всяких обид как людей благочестивых". Но униатский архиепископ Полоцкий Антоний Селява тотчас же принес жалобу королю, что Коссов, не довольствуясь правами, предоставленными неунитам на шестинедельном сейме 1635 г., и нарушая права, тогда же предоставленные униатам, самоправно приезжал в Полоцк и Витебск, старался привлекать к себе знатных людей и полоцких обывателей и возбуждал смятение против унии. И король, соглашаясь с Селявою, будто Коссов своим посещением названных городов действительно нарушил права униатов, прислал ему из Вильны приказание (от 1 мая 1636 г.), чтобы он впредь никогда не осмеливался ездить в Полоцк и Витебск, между тем как в королевской грамоте Бобриковичу, предместнику Коссова, прямо было сказано, что он беспрепятственно может посещать и Полоцк и Витебск. Несмотря, впрочем, на это и на другие препятствия, какие противопоставлялись православным в крае, положение их с учреждением Могилевской епархии сделалось гораздо лучше, чем было прежде. В самом Могилеве, где находилась кафедра православного епископа, они не терпели никаких стеснений. За униатами оставался здесь только Спасский монастырь; все прочие церкви принадлежали православным. Епископу взамен Спасского монастыря, который первоначально ему назначался, отдана была церковь Крестовоздвиженская с тремя селами Киево-Печерского монастыря в Оршанском уезде (Печерск, Борсуки, Тарасовичи), которыми доселе владели униаты. В 1636 г., октября 18-го, Коссов созывал в Могилеве Поместный Собор из подведомого ему духовенства и кратко преподал на этом Соборе своим священникам учение о седми таинствах, которое потом (17 генваря 1637 г.) и напечатал под названием "Дидаскалия" в типографии Кутеинского монастыря. Члены Могилевского братства ревностно заботились об устроении своего монастыря. В 1635 г., мая 2-го виленское Свято-Духовское братство передало им законным порядком пляц, который куплен был ими в Могилеве на Шкловской улице еще в 1619 г., но по обстоятельствам записан был тогда князем Иваном Огинским на имя Виленского братства. В 1636 г., августа 1-го они заложили на этом пляце каменную церковь во имя Богоявления, а в следующем, декабря 3-го, когда постройка церкви еще продолжалась, Богдан Стеткевич Заверский, подкоморий мстиславский, подарил им другой, соседний пляц на той же Шкловской улице, чтобы на нем устроены были школа, или монастырские кельи, или кладбище. Между тем и сами члены братства, светские и духовные, один за другим приносили на монастырь свои пожертвования, так что в течение семи лет (1634 - 1641) ему подарено было в городе девять домов с пляцами, четыре пляца без построек и частию в городе, частию вне города до 22 уволок земли: из них шесть уволок с поселенными на них крестьянами и более шести уволок лесу. В 1639 г., когда первый архимандрит братского Могилевского монастыря Варлаам Половка по тяжкой болезни удалился на покой в Бринцкий монастырь, члены Могилевского братства послали просить Петра Могилу как патриаршего экзарха, чтобы он дозволил им вместо архимандрита избирать для своего монастыря только старшего на три года по примеру виленского Свято-Духова монастыря и потом чрез каждые три года делать новые выборы старшего; чтобы как патрон Могилевского братства Могила сам назначил в их монастырь старшего на три года, мужа искусного в общежитии, так как они не имеют в виду, кого бы избрать; чтобы дозволил монаху Кутеинского монастыря отцу Павлу Пароховскому, еще не имеющему иерейского сана, быть "казнодеем" (проповедником) в их монастыре и чтобы, наконец, приказал старшему, какой будет дан Могилевскому монастырю, завести здесь все порядки монастырского общежития. Одновременно с братским Богоявленским созидался в Могилеве и другой монастырь. По ходатайству митрополита Петра Могилы король дал ему грамоту (18 апреля 1636 г.), которою дозволялось построить в Могилеве церковь святого Николая на пляцах, пожертвованных мещанами Гривлянскими, поселить при ней для совершения богослужения чернецов и священников и беспрепятственно заводить монастырь, с тем чтобы монастырь этот находился под властию Могилевского епископа Сильвестра Коссова. Монастырь действительно мало-помалу образовался и устроился, но только не мужеский, а женский и приобрел себе некоторые новые земельные владения. И потому в 1646 г. Коссов просил короля утвердить своею грамотою новоустроившийся женский монастырь, а вместе и все его владения. Король 6 сентября исполнил просьбу епископа. Вероятно, в 1644 г., если не прежде, Коссову дан был коадъютор номинальный епископ Иосиф Горбацкий, игумен киево-михайловский, который и назывался "епископом Белорусским", хотя и не имел еще епископского посвящения и продолжал быть только игуменом, подобно тому как был коадъютор и у Луцкого епископа Афанасия Лузины.
Даже в Полоцке и Витебске, где обещал король униатам не допускать православных церквей и куда запретил он въезд православному епископу, православные находили возможность бороться против унии и отстаивать свои права. Все паны обыватели (т. е. дворяне) воеводства Полоцкого единодушно упрашивали короля, чтобы он дозволил соорудить в Полоцке братскую православную церковь с монастырем во имя Богоявления, и король дозволил грамотою от 17 июля 1633 г. Церковь и монастырь были в Полоцке построены на шляхетской земле, пожертвованной для того паном Севастианом Мирским, брацлавским земским судьею. В 1639 г. на эту братскую полоцкую церковь виленский купец Павел Коссобуцкий пожертвовал восемьсот злотых и потом завещал еще двести злотых, да на госпиталь при ней сто злотых. Существование этой церкви и монастыря не давало покоя униатскому Полоцкому архиепископу Селяве. Он всячески старался вредить им и то чрез своих слуг и певчих, то чрез наемных людей постоянно причинял большие неприятности православному монастырю и живущим в нем, вследствие чего игумен монастыря с благословения Могилевского епископа Коссова то и дело подавал жалобы в разные управы. Но когда в 1642 г. Селява после Рафаила Корсака, удалившегося в Рим и там скончавшегося, сделался униатским митрополитом, удержав за собою и Полоцкую епархию, и возвратился в Полоцк в новом сане, то еще более начал притеснять православную обитель и открыто похвалялся: "Теперь, оставаясь и митрополитом на Полоцкой епархии, я уже не стану терпеть этой мечети - схизматической церкви; возьму разрушу, выворочу с корнем, а монахов, там живущих, перевяжу, позаберу и посмотрю, кто будет защищать их". Вследствие этого игумен полоцкого Богоявленского монастыря Петроний Тобияшевич подал (16 июля 1642 г.) на Селяву, митрополита и архиепископа Полоцкого, жалобу в земский трибунал великого княжества Литовского не только от имени своего монастыря, но и от имени своего епископа Сильвестра Коссова, от имени всех дворян воеводства Полоцкого и всего Белорусского и Литовского края. Выведенные из терпения непрестанными обидами со стороны своих врагов, православные в Полоцке отплачивали иногда и им тем же: например, в 1643 г. сорвали повешенные на городских воротах католические иконы святых Казимира и Иоасафа Кунцевича, исцарапали их и втоптали в грязь; а кроме того, открыто поносили унию, грозили униатам и возбудили против них народное волнение, как можно заключать из приказа, данного тогда (14 сентября) полоцким воеводою Янушем Кишкою, польным гетманом великого княжества Литовского. Ссылаясь на королевскую привилегию 1635 г. униатам, не допускавшую существования православных церквей в Полоцке, а также на королевское письмо к нему, воеводе (от 28 мая 1638 г.), которым король поручал ему оказывать особое покровительство всем духовным особам униатским и защищать их от всяких могущих случиться обид со стороны неунитов. Кишка именем короля объявлял православным жителям Полоцка, духовным и светским, чтобы они не дерзали строить в Полоцке свои церкви, отправлять в них богослужение, иметь свое училище, не дерзали поднимать возмущения, делать угрозы, произносить хулы против униатской веры, "как это теперь недавно случилось", а в противном случае угрожал пенею в 50 тысяч на короля и 10 тысяч на него, воеводу. Впрочем, и после этого приказа, порицания против унии в Полоцке не прекращались: в 1646 г., августа 26-го один скорняк, по имени Федор Алексеевич, находясь в доме бурмистра, в присутствии полоцкого ляндвойта Есмана и других резко нападал на унию и, несмотря на запрещения от ляндвойта, десятки раз повторял: "Это вера дьявольская, шатанская, и не от Бога та вера, но от дьявола". И если в том же году был случай, что один полоцкий мещанин изменил православию и принял латинство, зато в 1645 г. семь лиц из полоцкого мещанства отпали от латинства и приняли православие.
Над жителями Витебска сильнее тяготела рука униатского архиепископа Селявы. Известно, что они за убиение Иоасафа Кунцевича лишены были магдебургского права. По ходатайству Селявы Владислав возвратил им это право, но с условием, чтобы они все с своими семействами неизменно пребывали в унии под властию униатского владыки. Потому вначале они не осмеливались иметь у себя в городе православной церкви. И только два брата шляхтичи Семен и Иван Пышницкие, жившие вне Витебска в своих имениях, решились построить под Витебском какой-то шалаш, куда и собирались православные из Витебска для своего богослужения. Но Селява жаловался королю, и оба брата, строители шалаша, потребованы были (28 мая 1636 г.) на задворный королевский суд, а шалаш, по всей вероятности, был разрушен. В следующем году некоторые из витебских мещан показали более смелости и внесли (18 октября) в оршанский гродский суд протестацию против архиепископа Селявы, язвительную и весьма оскорбительную для его чести, а к 1639 г. построили даже в самом городе, или "на городской земле", под распорядительством шляхетного Юрия Пылки здание наподобие церкви и отняли для нее у униатов какие-то давние церковные земли. Селява снова пожаловался, и король потребовал (23 ноября 1639 г.) тех мещан на задворный суд, а церковь велел разрушить и отнятые церковные земли возвратить униатам. Когда убедились, что ни в городе, ни под городом нельзя было православным Витебска иметь своей церкви, вельможный пан Лев Богданович Огинский, тиун троцкий, сын основателя монастырей Евейского и Кронского, основал в имении своем Маркове, находившемся неподалеку от Витебска, вниз по течению реки Немана, на возвышенном берегу ее, православный монастырь и 27 августа 1642 г. пожаловал на этот монастырь все село Марково, с тем чтобы монастырь вечно оставался в послушании святейшему Константинопольскому патриарху. Сюда-то и притекали православные из Витебска для общественного богослужения и вообще для удовлетворения своих нужд духовных. Селява ничего не мог сделать против этого монастыря, потому что он построен был не в городе Витебске, и построен шляхтичем и на шляхетской земле. Наконец в 1646 г., 21 мая митрополит Селява лично явился в полоцкий гродский суд с жалобою на весь магистрат, на всех бурмистров, радцев и лавников города Витебска и говорил: они забыли, что по ходатайству моему и некоторых сенаторов король возвратил Витебску магдебургское право только под условием, чтобы все его мещане с своими женами и детьми и со всеми потомками неотступно пребывали в унии с Римским Костелом. Они обязаны были как члены магистрата наблюдать, чтобы в Витебске и около него не строилось никакой схизматической церкви и ни один схизматик не заседал в магистрате. И вместо того чтобы искоренять схизму в Витебске и отводить от нее простой народ, они сами остаются тайными схизматиками и 11 марта, когда умерла мать у бурмистра Матвея Лытки, дозволили пригласить в город дезунитских чернецов и сами вместе с этими чернецами и народом, которого собралось до трех тысяч, в день воскресный торжественно провожали тело покойницы по улицам города мимо униатской церкви на загородное кладбище. Таких-то последователей имела у себя уния в Витебске, по свидетельству самого униатского митрополита.
Если в Витебске Селява теснил православных, опираясь, так сказать, на королевскую волю, то в Дисне он делал то же самое совершенно вопреки этой воли. Еще в "Статьях" примирения между униатами и православными было определено, чтобы в Дисне отдана была последним Воскресенская церковь. И после сейма 1635 г. по повелению короля она действительно была им отдана королевским комиссаром. Но Селява употреблял все усилия к отнятию этой церкви у православных и не допускал их совершать в ней богослужения. Православные вынуждены были жаловаться, и король грамотою от 11 сентября 1642 г. убеждал Селяву, чтобы ни он сам, ни его помощники не делали притеснении православным дисненским мещанам и оставили их в покойном обладании Воскресенскою церковию. Селява, однако ж, не послушался, и в следующем году (27 апреля) король вновь подтвердил ему свою волю.
Зато в других местах своей епархии, особенно в имениях дворян, Селява не в состоянии был препятствовать православным строить свои церкви и монастыри и молиться в них. Мстиславский подкоморий Богдан Вильгельмович Стеткевич, уже основавший два мужеских монастыря, Кутеинский и Буйницкий, основал в 1641 г. еще женский общежительный монастырь в имении своем Борколабове на острове Борок, отдал новому монастырю во владение тот остров с приписными к нему землею и угодиями и подчинил монастырь игумену Кутеинского монастыря Иоилю Труцевичу, поручив ему устроить Борколабовский монастырь как следует, позаимствовать для него устав из женского Кутеинского монастыря, основанного материю его, Стеткевича, и установить между этими двумя монастырями такое общение, чтобы они во всем помогали один другому. Дворяне воеводства Мстиславского, три брата Филон, Самуил и Мартиниан Москевичи, исполняя волю своего покойного родителя, пожертвовали (24 июня 1641 г.) в имении своем Тупичевщине две волоки земли и разные угодья на имя того же кутеинского игумена Иоиля Труцевича с братиею и предоставили ему устроить при церкви, существовавшей в том имении, мужеский монастырь с школою и держать его всегда в своем ведении: этот Тупичевский монастырь действительно был устроен. Брацлавский земский судья Севастиан Мирский, иждивением которого построен был Богоявленский монастырь в Полоцке, основал еще небольшой мужеский монастырь в имении своем Мирах Брацлавского повета и записал (25 мая 1644 г.) на содержание этого монастыря другое свое имение - Лещиловичи, находившееся в Полоцком воеводстве, с землями, крестьянами и разными угодиями. Все основатели названных нами монастырей повторяли в своих фундушевых записях одно неизменное условие, чтобы монастыри их оставались всегда в православии, или послушании Константинопольскому патриарху, и никогда не переходили в руки униатов. В 1642 г., 14 января православный игумен борисовского Воскресенского монастыря, находившегося на предместье города Борисова, Феодосий Комаренский вместе с большою громадою мещан борисовских предъявили возному Стефану Ратомскому королевскую грамоту и открытый лист от борисовского старосты Адама Козановского и просили, чтобы по этим документам возный ввел отца Феодосия с его иноками во владение тем монастырем и принадлежащими ему восемью пляцами. И возный в тот же день исполнил волю короля и передал монастырь игумену Комаренскому как "наместнику, от велебнаго в Бозе отца Сильвестра Коссова, владыки Могилевскаго, до того монастыря зосланному". Кем был основан этот монастырь, самими ли мещанами Борисова или кем другим, и когда основан, теперь ли или прежде, и не находился ли доселе во владении униатов, из документа не видно.
В Львовской епархии, которою все еще управлял престарелый епископ Иеремия Тиссаровский, хотя и не прекращалась закоренелая ненависть поляков-латинников, а с ними и униатов к православным русским, заметна была также перемена к лучшему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96