Если она и сумеет освободиться, то далеко не уйдет. – Эйдриан взял стакан. – В аду есть скамейка для тех, кто разводит водой хорошее вино.
Дойл оглядел поднос и выбрал себе кусок слоеного пирога.
– Сквозь такие платья можно читать газету. Они сделаны, чтобы привлекать внимание.
– Она может носить мешковину и все равно быть привлекательной, – ответил Грей.
А этот наряд создан для такой, как она. Дорогой куртизанки, женщины, рожденной соблазнять мужчин. Она продавала свою маленькую грудь, словно яблоки на рынке.
– Она уложила Анри Бреваля дубинкой, которую прятала под юбкой. Тут не спрячешь даже зубочистку.
– Ты не прав, Роберт. Она ведь одна из нас. Одна из лучших. Она в игре с детства. Нельзя обращаться с одним из превосходных игроков как с проституткой. Ты одеваешь ее в эту ночную рубашку или тонкое платье и начинаешь считать шлюхой.
– Она не шлюха, – сказал Эйдриан, подбирая овощи со дна чашки. – Она может убить тебя случайной мелочью, попавшейся ей под руку.
– Возможно, сейчас она что-нибудь затевает, чтобы получить острые края. – Дойл почесал шрам на щеке, искусную подделку. Но после длительного ношения шрам начинал чесаться. – Мне бы хотелось, чтобы эта девушка работала на нас.
– Ты не хочешь.
Грей присел у камина, подбросил в очаг березовое полено. Им нужны дрова. Эйдриану станет холодно, если жар вернется. В языках пламени выплясывали цыганские танцы десятки Анник, блестящие от пота, скользкие от душистого масла.
– Она была тогда в Брюгге. – Он сразу ощутил перемену.
– Брюгге? – повторил Дойл.
– Я ожидал встречи на рыночной площади, в кафе у башни. На другой стороне площади жонглировал цыганский подросток. Он со смехом подбрасывал в воздух штук пять ножей.
– Анник, – сказал Дойл. – Я слышал, она убедительно играет мальчика.
– Я не знал, что она женщина, пока не увидел ее в погребе Леблана. Этот якобы мальчик кидал ножи, поражая мелкие мишени. Он собрал перед уходом полшапки монет.
– Да, она умеет обращаться с ножами. Не лучше Ястреба, нехорошо.
– Никто меня не превзойдет, – возразил Эйдриан.
Кивнув, Грей взял из ящика несколько сосновых шишек и положил их в огонь, чтобы разгорелись поленья.
– Спустя час пришел Флетч и сказал, что они попали в засаду, все золото исчезло. Макгилл, Уэйнрайт и брат Тенна погибли.
Эйдриан поставил чашку на стол.
– Я служил с Уэйнрайтом в Париже.
– Брат Тенна был одним из моих людей, – вздохнул Дойл. – Это его второе задание. Стивен Теннант. Я страшно переживал. – Он заглянул в чашку. – Ты собираешься доедать?
– Нет.
– Тогда пей вино. Предполагалась обычная сделка. Планы Альбиона в обмен на золото.
Планы Альбиона представляли собой тактические детали вторжения Наполеона в Англию. Это был исчерпывающий расчет войск, кораблей, провианта, маршрутов, расписаний. Император даже наметил дату вторжения в Англию, места высадки, продвижение в глубь страны и запасные даты на случай плохой погоды.
Имея эти планы, Англия в ответ могла напасть из засады на подходящий к ее берегам французский флот и нанести по нему удар с моря. Планы содержали бесценные сведения о Франции: численный состав каждого судна и каждой сухопутной роты, производительность каждого завода. Они могли изменить баланс сил.
Было сделано тридцать шесть полных копий. Одна копия, по слухам, пропала. Когда возникло предложение обменять планы на золото, он, Грей, должен был учуять предательство. Запрашиваемая цена – всего пригоршня золота. Мелочь. В результате он заплатил в сто раз больше. Ухватившись за возможность купить планы, он привел своих людей в западню и позволил им умереть. Его ошибка. Его ответственность.
– Она была в Брюгге. Я полгода искал этого цыгана-подростка.
– Думаешь, это сделала она? – спросил Дойл. – Потому что работали ножом?
– Все погибли от единственного точного удара в шею. Виртуозные броски, сделанные из засады. Французы с самого начала собирались убить нас.
Дойл уже качал головой:
– Это не она. Девушку обучал Вобан. А там было кровавое топорное дело. Вобан не прикоснулся бы к нему даже шестом для отталкивания баржи.
– Кровавое, но совсем не топорное, – возразил Грей. – Три аккуратные, одинаковые раны. Многие ли так бросают? И она была там.
– Это не она. Ястреб, так?
– Да, не ее манера. – Эйдриан глотнул разведенного вина и сморщился. – Мы получили по носу в этой игре – ты, я, Дойл, все из нас. Анник Вильерс – игривая, знающая, скрытная. Проскользнула, выскользнула, и ты не узнаешь, была ли она здесь. О том, что она кого-то убила, я никогда не слышал.
– Это лишь означает, что она достаточно хороша, чтобы не попасться. – Грей последний раз поворошил дрова и встал. – Леблан говорил, что планы Альбиона забрал Вобан.
– Леблан – идиот! – фыркнул Эйдриан.
– Широко известная правда, – ответил Дойл, перебирая щетину на подбородке. – Но Вобан, замешанный в предательстве? Этот неподкупный старый революционер? Я не верю. Легко обвинять его теперь, когда он умер…
– Вобан умер? – Эйдриан неосторожно передвинулся и, сморщившись от боли, приложил руку к повязке.
– А ты не знал? Слухи доходят медленно. Он умер во сне. Кажется, полтора месяца назад. Он был последним из старой гвардии, таких мы больше не увидим. – Дойл бросил салфетку на поднос. – Вобан скорее отрубил бы собственные яйца, чем продал бы французские секреты. Девушка была с ним с детства. Она сделана из той же стали, что и он.
Грей понимал, что Анник по уши в этом деле, хотя Дойл и Эйдриан ему не верили. Он узнает это наверняка, когда посадит ее за решетку на Микс-стрит. Он выяснит, где она прячет планы Альбиона. Дайте ему время, и он узнает цвет стен в ее спальне, когда ей было семь лет.
– Я вам еще нужен, Эйдриан?
– Я справлюсь. Ты ошибаешься на ее счет.
– Посмотрим. Я сейчас поем, умоюсь и возьмусь за нее.
Отвратительно, если снова начнется борьба. Может, на этот раз она притворится шлюхой и предложит раздвинуть для него свои бедра. Может, он просто возьмет ее, использует и забудет. Нет очарования в женщине, когда она под ним скользкая и потная. Она просто еще одно теплое, податливое тело. Чертовски непрофессионально так думать о заключенной.
– И может, она будет прикована к кровати.
– Роберт… – забормотал Дойл.
– Пусть идет, – тихо сказал Эйдриан. – Теперь это их личное дело.
Глава 5
– Здесь темно, – сообщил Грей тоном, каким разговаривают с близкими друзьями, детьми, животными и слугами или с проститутками.
– Зажгите свечи, если желаете. Мне все равно, – сказала Анник тоном, каким говорят с иностранными шпионами, которые вас похитили.
– Кажется, Дойл требовал, чтобы вы надели эту ночную сорочку.
– Конечно. Я сообщу вам, если начну выполнять приказы месье Дойла.
Она стояла лицом к окну, сжимая в руках ночную сорочку, и не повернулась к нему. Предстоящая ночь будет одной из самых трудных. С полей дул ветер, пахнущий коровами, землей и яблоками. Она чувствовала острое, как физическая боль, желание увидеть поля и звезды над ними все последние месяцы эта боль не покидала ее.
Свободная рубашка, в которой она была, то раздувалась от ветра, то опадала, приникая к груди и бедрам. Рубашка Грея. Она неплохо изучила мужчин. Некоторые сочли бы ее соблазнительной, такую нелепую в мужской рубашке, босую, с растрепанными волосами, падавшими на лицо. В шелковой тряпке, которую она сейчас держала, она будет выглядеть шлюхой.
А в мужской рубашке она кажется умной, изысканной куртизанкой. Да, выбора у нее сегодня практически нет.
Она слышала, как он запер дверь.
– Вы прикрылись моей рубашкой. Ну-ну… – Когда он разговаривал с ней, в его тоне было непонятное раздражение. – Я мог бы это предвидеть. Ночная сорочка – откровенна. А вас нельзя обвинить в откровенности.
– Неужели вы еще недостаточно изводили меня всего лишь за то, что я француженка и шпионка? Мы пока что во Франции, месье Грей. Я не ваша законная добыча. Отпустите меня. Это единственный разумный выход для нас обоих.
– После того как вы отдадите мне планы Альбиона. Мы заплатим, если вас это интересует. Очень хорошо заплатим.
Леблан ответит за все. Последней каплей, переполнившей чашу его вины, были слова, которые привлекли к ней внимание англичанина, требующего планы Альбиона.
Ей очень хотелось сказать: «Тебе нужны планы Альбиона? Пожалуйста. Забирай их, удержи месье Наполеона от глупого вторжения на ваш остров, которое погубит тысячи французских солдат, а также бесчисленное количество англичан и окажется безуспешным».
Но если бы все было так просто!
Анник солгала тут же и убедительно:
– У меня этих планов нет. Я ни разу их в глаза не видела.
– Вы хорошо лжете. Полагаю, я не первый, кто вам это говорит.
Она стукнула кулаком по подоконнику.
– Нет и нет! Мне уже надоела эта глупость. Леблан плюется ядом, как жаба, и вы по совершенно непонятным причинам верите ему. Вы зря похитили меня и везете в Нормандию. Своим безумным упрямством вы подвергаете меня и себя опасности…
– Повернитесь и смотрите на меня. Я чертовски устал говорить с вашей спиной.
– Я не считаю вас ни привлекательным, ни интересным. На самом деле мне хочется, чтобы вы ушли.
Железные руки схватили ее и повернули, безболезненно, но очень и очень решительно. Опустив голову, она скрыла от него лицо.
– Вы думаете о борьбе? Не стоит. Поверьте, маленькая лисица, вам бы не понравилось то, что я с вами, сделаю. Не заставляйте меня показывать, как основательно вы попались.
– Попалась? Да, признаю это. Последние дни меня легко поймать в ловушку. Даже болван вроде Анри может справиться.
– Я не считаю это таким уж легким. У меня правила игры, которую мы ведем.
– Я не веду игр с Греем из британской разведки. Я бы не осмелилась.
– Вы сейчас ее ведете.
Его пальцы изучающе массировали ей плечо круговыми движениями, которые совершенно парализовали ее. Затем он медленно скользнул по ее руке вниз до локтя и нашел особо чувствительную точку.
Болевые точки. Он гладил болевые точки до тех пор, пока ее не охватила дрожь. Ей никогда еще не приходила в голову очевидная истина: у противника есть слабые места, где нервные точки уязвимы и восприимчивы к любому прикосновению. Он знал это. Мало приятного встретить такого знающего противника.
Анник зажмурилась, в сотый раз желая увидеть выражение его лица, догадаться, что он собирается с ней сделать.
– Эта рубашка более эротична, чем я полагал. Увидеть на вас мою рубашку и знать, что под ней… только вы. – Он захватил ткань пальцами. – Вы использовали привилегию опытной любовницы, когда выбирали одежду. Я должен быть обезоружен. Умная Анник.
– Я не так умна, – вполне искренне пробормотала она. Его рука остановилась на ее груди.
– Вы расстегнули именно столько пуговиц, сколько нужно. Поздравляю. Одной меньше, и вы бы играли застенчивую девственницу. – Он сунул два пальца в рубашку, быстро потянул, и расстегнулась верхняя пуговица. – Девственница – неубедительная для вас роль.
Он мог сказать это женщине, которую собирался взять в постель. Она не могла урезонить его, когда он в таком состоянии. Не могла ничего поделать, только слушать его и дрожать всем телом.
Он коснулся следующей пуговицы.
– Слишком много расстегнуто, в этом нет вызова. – Он расстегнул ее. – Мужчины любят вызовы.
Знал ли он, как она возбуждена? Вероятно, знал. Он расстегнул еще одну пуговицу. Скоро она будет совсем голой. Ее план урезонить его, похоже, не удался.
– Мужчина испытывает непреодолимое желание раздеть вас, слой за слоем, раскрывая ваши тайны.
К сожалению, ее тело не было таинственным в том месте, которое он так поэтически обсуждал, только горячим и жаждущим. Она сжала бедра, но это не помогло, стало еще хуже. Она не могла остановиться, продолжая делать это снова и снова.
– Никаких тайн у меня нет. Вы заблуждаетесь.
– Будет легко извлечь мед. Нужно сделать лишь это… – его пальцы коснулись сквозь рубашку ее груди, – и две маленькие сладкие ягоды упрутся в ткань, моля их попробовать. – Вот так. Да. Это достаточно честно. Возможно, единственный вид честности, которой вы обладаете.
– Не будьте таким самодовольным. Вы ничего обо мне не знаете.
– Я знаю, что вам нравится ваша работа. Не каждой бы женщине понравилась. Вы даете нам именно то, прекрасная Анник, чего мы хотим. Леблан. Анри. Я. Вы становитесь тайной фантазией каждого мужчины. О чем он мечтает в одиночестве по ночам. Выделаете это сейчас. Прежде чем я пойму, чего хочу, вы уже предлагаете мне это. Мужчина прикасается к вам, рискуя своей душой.
– Вы можете сохранить вашу душу. Я не хочу ее.
– А мне плевать на твои желания, Анник Вильерс. Хотя ты очень хороша.
Его мышцы дрожали от напряжения. Это был гнев, которого она пока не заслужила, и желание обладать ею, ясное даже идиоту. Как ей использовать оба эти преимущества, она еще не знала.
– Ты любишь заставлять марионеток плясать, верно? Дернешь за веревочку там. Дернешь за веревочку здесь. Быть мягкой, уязвимой и… податливой. Вряд ли есть на свете мужчина, который мог бы устоять перед тобой.
Он без предупреждения крепко схватил ее за рубашку, дернул к себе и приподнял. Ей пришлось держаться за него, чтобы не упасть.
– Не пытайся делать это снова! – Он грубо встряхнул ее. – Только не со мной!
– Я не…
– Никаких больше игр. Сбрасывай эту проклятую рубашку. Надень шелковую, которую прислал я, или ложись в постель голой. Мне все равно.
– Я не надену эту неприличную вещь. Я не… – Анник умолкла, потом заставила себя произнести: – Я не какая-то уличная женщина, которую можно купить за горячую еду. Я не…
– Ради Бога, только без проклятой мелодрамы. – Он поставил ее на пол. Хватка немного ослабела. – И к черту твою несуществующую скромность. С этих пор ты будешь носить одежду, где нельзя спрятать оружие. Вот и все. Иди в постель и спи.
– Я буду спать, как мышь рядом с котом. Не лги мне, англичанин. Это выводит меня из терпения.
– Мое тоже не безгранично. Если ты не предлагаешь мне свое опытное маленькое тело, надевай эту ночную сорочку и ложись в постель.
– Месье, не поступайте со мной так.
– Ничего с тобой не случится, если будешь, хорошо себя вести. Ты следуешь приказам, я буду с тобой хорошо обращаться. Нападешь на меня еще раз, и, клянусь, я привяжу тебя к столбику кровати. Соглашайся.
«Соглашайся», – мысленно повторила Анник. Он лгал ей и себе, думая, что уложит ее в мягкую постель и не притронется к ней. Конечно, Грей не чудовище и не станет ее принуждать. Но он безумно хотел ее, он считает, что она безнравственная и доступная. В долгие ночные часы он позволит себе вольности, лишит ее благоразумия и добьется желаемого. В конце концов, он может заставить ее хотеть того, что делает с ней. Она не совсем тверда и разумна, когда дело касается этого человека.
Еще одна причина для скорейшего бегства.
Не имея оружия, надо рассчитывать на хитрость, ложь, уловки. Вобан научил ее этому. Маман научила ее. Рене, Франсуаза и мудрый циничный Сулье – все они учили ее, старые друзья по шпионской игре. Она знала это с детства. Иногда приходится делать и то, что не очень нравится.
В качестве Анник она не могла совершить презренные действия. Надо стать кем-то более решительным. У нее много ролей… Глубоко вздохнув, она сделала выбор. Она будет опытной куртизанкой. Ведь она часто играла эту роль в Вене…
Скрестив руки на груди, Анник склонила голову и морально подготовилась к избранной роли, которая окутала ее, как толстый защитный плащ: Опытная куртизанка была старше Анник, знающая, циничная. Ей плевать на любого врага-англичанина. Куртизанка не станет беспокоиться по поводу непристойного куска материи… или того, что ей придется сделать.
Она вскинула подбородок. Куртизанка не пугается, когда мужчина хочет ее. Это дает ей власть.
Анник пожала плечами:
– Вы одержали свою маленькую тщетную победу.
Будучи куртизанкой, она могла пройти мимо Грея, нетерпеливая, презрительная. Три долгих шага от окна к столу: она сосчитала их после обеда. Повернувшись к нему спиной, она бросила шелк на стол рядом с подсвечником. Она вспомнит, где это, когда понадобится. Декорации готовы.
– Уходите. Я надену этот вульгарный предмет. Но я не собираюсь раздеваться догола перед вами. – Тон куртизанки: холодный, аристократический, полный скуки. Она двумя пальцами уперлась в столешницу, приняв нужную позу. – Что бы вы обо мне ни думали, я не легкомысленная женщина, развлекающая иностранцев.
– Здесь слишком темно, много не увидишь. Теперь переодевайся, иначе я сам раздену тебя и брошу в постель.
– Звучит соблазнительно. – Куртизанка могла сказать именно так. – У женщин Англии вы пользуетесь большим успехом, так? – Играя куртизанку, она могла беззаботно дотянуться до подола рубашки, словно каждую ночь раздевалась в присутствии мужчин. – Если вы не уйдете, то хотя бы отвернитесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Дойл оглядел поднос и выбрал себе кусок слоеного пирога.
– Сквозь такие платья можно читать газету. Они сделаны, чтобы привлекать внимание.
– Она может носить мешковину и все равно быть привлекательной, – ответил Грей.
А этот наряд создан для такой, как она. Дорогой куртизанки, женщины, рожденной соблазнять мужчин. Она продавала свою маленькую грудь, словно яблоки на рынке.
– Она уложила Анри Бреваля дубинкой, которую прятала под юбкой. Тут не спрячешь даже зубочистку.
– Ты не прав, Роберт. Она ведь одна из нас. Одна из лучших. Она в игре с детства. Нельзя обращаться с одним из превосходных игроков как с проституткой. Ты одеваешь ее в эту ночную рубашку или тонкое платье и начинаешь считать шлюхой.
– Она не шлюха, – сказал Эйдриан, подбирая овощи со дна чашки. – Она может убить тебя случайной мелочью, попавшейся ей под руку.
– Возможно, сейчас она что-нибудь затевает, чтобы получить острые края. – Дойл почесал шрам на щеке, искусную подделку. Но после длительного ношения шрам начинал чесаться. – Мне бы хотелось, чтобы эта девушка работала на нас.
– Ты не хочешь.
Грей присел у камина, подбросил в очаг березовое полено. Им нужны дрова. Эйдриану станет холодно, если жар вернется. В языках пламени выплясывали цыганские танцы десятки Анник, блестящие от пота, скользкие от душистого масла.
– Она была тогда в Брюгге. – Он сразу ощутил перемену.
– Брюгге? – повторил Дойл.
– Я ожидал встречи на рыночной площади, в кафе у башни. На другой стороне площади жонглировал цыганский подросток. Он со смехом подбрасывал в воздух штук пять ножей.
– Анник, – сказал Дойл. – Я слышал, она убедительно играет мальчика.
– Я не знал, что она женщина, пока не увидел ее в погребе Леблана. Этот якобы мальчик кидал ножи, поражая мелкие мишени. Он собрал перед уходом полшапки монет.
– Да, она умеет обращаться с ножами. Не лучше Ястреба, нехорошо.
– Никто меня не превзойдет, – возразил Эйдриан.
Кивнув, Грей взял из ящика несколько сосновых шишек и положил их в огонь, чтобы разгорелись поленья.
– Спустя час пришел Флетч и сказал, что они попали в засаду, все золото исчезло. Макгилл, Уэйнрайт и брат Тенна погибли.
Эйдриан поставил чашку на стол.
– Я служил с Уэйнрайтом в Париже.
– Брат Тенна был одним из моих людей, – вздохнул Дойл. – Это его второе задание. Стивен Теннант. Я страшно переживал. – Он заглянул в чашку. – Ты собираешься доедать?
– Нет.
– Тогда пей вино. Предполагалась обычная сделка. Планы Альбиона в обмен на золото.
Планы Альбиона представляли собой тактические детали вторжения Наполеона в Англию. Это был исчерпывающий расчет войск, кораблей, провианта, маршрутов, расписаний. Император даже наметил дату вторжения в Англию, места высадки, продвижение в глубь страны и запасные даты на случай плохой погоды.
Имея эти планы, Англия в ответ могла напасть из засады на подходящий к ее берегам французский флот и нанести по нему удар с моря. Планы содержали бесценные сведения о Франции: численный состав каждого судна и каждой сухопутной роты, производительность каждого завода. Они могли изменить баланс сил.
Было сделано тридцать шесть полных копий. Одна копия, по слухам, пропала. Когда возникло предложение обменять планы на золото, он, Грей, должен был учуять предательство. Запрашиваемая цена – всего пригоршня золота. Мелочь. В результате он заплатил в сто раз больше. Ухватившись за возможность купить планы, он привел своих людей в западню и позволил им умереть. Его ошибка. Его ответственность.
– Она была в Брюгге. Я полгода искал этого цыгана-подростка.
– Думаешь, это сделала она? – спросил Дойл. – Потому что работали ножом?
– Все погибли от единственного точного удара в шею. Виртуозные броски, сделанные из засады. Французы с самого начала собирались убить нас.
Дойл уже качал головой:
– Это не она. Девушку обучал Вобан. А там было кровавое топорное дело. Вобан не прикоснулся бы к нему даже шестом для отталкивания баржи.
– Кровавое, но совсем не топорное, – возразил Грей. – Три аккуратные, одинаковые раны. Многие ли так бросают? И она была там.
– Это не она. Ястреб, так?
– Да, не ее манера. – Эйдриан глотнул разведенного вина и сморщился. – Мы получили по носу в этой игре – ты, я, Дойл, все из нас. Анник Вильерс – игривая, знающая, скрытная. Проскользнула, выскользнула, и ты не узнаешь, была ли она здесь. О том, что она кого-то убила, я никогда не слышал.
– Это лишь означает, что она достаточно хороша, чтобы не попасться. – Грей последний раз поворошил дрова и встал. – Леблан говорил, что планы Альбиона забрал Вобан.
– Леблан – идиот! – фыркнул Эйдриан.
– Широко известная правда, – ответил Дойл, перебирая щетину на подбородке. – Но Вобан, замешанный в предательстве? Этот неподкупный старый революционер? Я не верю. Легко обвинять его теперь, когда он умер…
– Вобан умер? – Эйдриан неосторожно передвинулся и, сморщившись от боли, приложил руку к повязке.
– А ты не знал? Слухи доходят медленно. Он умер во сне. Кажется, полтора месяца назад. Он был последним из старой гвардии, таких мы больше не увидим. – Дойл бросил салфетку на поднос. – Вобан скорее отрубил бы собственные яйца, чем продал бы французские секреты. Девушка была с ним с детства. Она сделана из той же стали, что и он.
Грей понимал, что Анник по уши в этом деле, хотя Дойл и Эйдриан ему не верили. Он узнает это наверняка, когда посадит ее за решетку на Микс-стрит. Он выяснит, где она прячет планы Альбиона. Дайте ему время, и он узнает цвет стен в ее спальне, когда ей было семь лет.
– Я вам еще нужен, Эйдриан?
– Я справлюсь. Ты ошибаешься на ее счет.
– Посмотрим. Я сейчас поем, умоюсь и возьмусь за нее.
Отвратительно, если снова начнется борьба. Может, на этот раз она притворится шлюхой и предложит раздвинуть для него свои бедра. Может, он просто возьмет ее, использует и забудет. Нет очарования в женщине, когда она под ним скользкая и потная. Она просто еще одно теплое, податливое тело. Чертовски непрофессионально так думать о заключенной.
– И может, она будет прикована к кровати.
– Роберт… – забормотал Дойл.
– Пусть идет, – тихо сказал Эйдриан. – Теперь это их личное дело.
Глава 5
– Здесь темно, – сообщил Грей тоном, каким разговаривают с близкими друзьями, детьми, животными и слугами или с проститутками.
– Зажгите свечи, если желаете. Мне все равно, – сказала Анник тоном, каким говорят с иностранными шпионами, которые вас похитили.
– Кажется, Дойл требовал, чтобы вы надели эту ночную сорочку.
– Конечно. Я сообщу вам, если начну выполнять приказы месье Дойла.
Она стояла лицом к окну, сжимая в руках ночную сорочку, и не повернулась к нему. Предстоящая ночь будет одной из самых трудных. С полей дул ветер, пахнущий коровами, землей и яблоками. Она чувствовала острое, как физическая боль, желание увидеть поля и звезды над ними все последние месяцы эта боль не покидала ее.
Свободная рубашка, в которой она была, то раздувалась от ветра, то опадала, приникая к груди и бедрам. Рубашка Грея. Она неплохо изучила мужчин. Некоторые сочли бы ее соблазнительной, такую нелепую в мужской рубашке, босую, с растрепанными волосами, падавшими на лицо. В шелковой тряпке, которую она сейчас держала, она будет выглядеть шлюхой.
А в мужской рубашке она кажется умной, изысканной куртизанкой. Да, выбора у нее сегодня практически нет.
Она слышала, как он запер дверь.
– Вы прикрылись моей рубашкой. Ну-ну… – Когда он разговаривал с ней, в его тоне было непонятное раздражение. – Я мог бы это предвидеть. Ночная сорочка – откровенна. А вас нельзя обвинить в откровенности.
– Неужели вы еще недостаточно изводили меня всего лишь за то, что я француженка и шпионка? Мы пока что во Франции, месье Грей. Я не ваша законная добыча. Отпустите меня. Это единственный разумный выход для нас обоих.
– После того как вы отдадите мне планы Альбиона. Мы заплатим, если вас это интересует. Очень хорошо заплатим.
Леблан ответит за все. Последней каплей, переполнившей чашу его вины, были слова, которые привлекли к ней внимание англичанина, требующего планы Альбиона.
Ей очень хотелось сказать: «Тебе нужны планы Альбиона? Пожалуйста. Забирай их, удержи месье Наполеона от глупого вторжения на ваш остров, которое погубит тысячи французских солдат, а также бесчисленное количество англичан и окажется безуспешным».
Но если бы все было так просто!
Анник солгала тут же и убедительно:
– У меня этих планов нет. Я ни разу их в глаза не видела.
– Вы хорошо лжете. Полагаю, я не первый, кто вам это говорит.
Она стукнула кулаком по подоконнику.
– Нет и нет! Мне уже надоела эта глупость. Леблан плюется ядом, как жаба, и вы по совершенно непонятным причинам верите ему. Вы зря похитили меня и везете в Нормандию. Своим безумным упрямством вы подвергаете меня и себя опасности…
– Повернитесь и смотрите на меня. Я чертовски устал говорить с вашей спиной.
– Я не считаю вас ни привлекательным, ни интересным. На самом деле мне хочется, чтобы вы ушли.
Железные руки схватили ее и повернули, безболезненно, но очень и очень решительно. Опустив голову, она скрыла от него лицо.
– Вы думаете о борьбе? Не стоит. Поверьте, маленькая лисица, вам бы не понравилось то, что я с вами, сделаю. Не заставляйте меня показывать, как основательно вы попались.
– Попалась? Да, признаю это. Последние дни меня легко поймать в ловушку. Даже болван вроде Анри может справиться.
– Я не считаю это таким уж легким. У меня правила игры, которую мы ведем.
– Я не веду игр с Греем из британской разведки. Я бы не осмелилась.
– Вы сейчас ее ведете.
Его пальцы изучающе массировали ей плечо круговыми движениями, которые совершенно парализовали ее. Затем он медленно скользнул по ее руке вниз до локтя и нашел особо чувствительную точку.
Болевые точки. Он гладил болевые точки до тех пор, пока ее не охватила дрожь. Ей никогда еще не приходила в голову очевидная истина: у противника есть слабые места, где нервные точки уязвимы и восприимчивы к любому прикосновению. Он знал это. Мало приятного встретить такого знающего противника.
Анник зажмурилась, в сотый раз желая увидеть выражение его лица, догадаться, что он собирается с ней сделать.
– Эта рубашка более эротична, чем я полагал. Увидеть на вас мою рубашку и знать, что под ней… только вы. – Он захватил ткань пальцами. – Вы использовали привилегию опытной любовницы, когда выбирали одежду. Я должен быть обезоружен. Умная Анник.
– Я не так умна, – вполне искренне пробормотала она. Его рука остановилась на ее груди.
– Вы расстегнули именно столько пуговиц, сколько нужно. Поздравляю. Одной меньше, и вы бы играли застенчивую девственницу. – Он сунул два пальца в рубашку, быстро потянул, и расстегнулась верхняя пуговица. – Девственница – неубедительная для вас роль.
Он мог сказать это женщине, которую собирался взять в постель. Она не могла урезонить его, когда он в таком состоянии. Не могла ничего поделать, только слушать его и дрожать всем телом.
Он коснулся следующей пуговицы.
– Слишком много расстегнуто, в этом нет вызова. – Он расстегнул ее. – Мужчины любят вызовы.
Знал ли он, как она возбуждена? Вероятно, знал. Он расстегнул еще одну пуговицу. Скоро она будет совсем голой. Ее план урезонить его, похоже, не удался.
– Мужчина испытывает непреодолимое желание раздеть вас, слой за слоем, раскрывая ваши тайны.
К сожалению, ее тело не было таинственным в том месте, которое он так поэтически обсуждал, только горячим и жаждущим. Она сжала бедра, но это не помогло, стало еще хуже. Она не могла остановиться, продолжая делать это снова и снова.
– Никаких тайн у меня нет. Вы заблуждаетесь.
– Будет легко извлечь мед. Нужно сделать лишь это… – его пальцы коснулись сквозь рубашку ее груди, – и две маленькие сладкие ягоды упрутся в ткань, моля их попробовать. – Вот так. Да. Это достаточно честно. Возможно, единственный вид честности, которой вы обладаете.
– Не будьте таким самодовольным. Вы ничего обо мне не знаете.
– Я знаю, что вам нравится ваша работа. Не каждой бы женщине понравилась. Вы даете нам именно то, прекрасная Анник, чего мы хотим. Леблан. Анри. Я. Вы становитесь тайной фантазией каждого мужчины. О чем он мечтает в одиночестве по ночам. Выделаете это сейчас. Прежде чем я пойму, чего хочу, вы уже предлагаете мне это. Мужчина прикасается к вам, рискуя своей душой.
– Вы можете сохранить вашу душу. Я не хочу ее.
– А мне плевать на твои желания, Анник Вильерс. Хотя ты очень хороша.
Его мышцы дрожали от напряжения. Это был гнев, которого она пока не заслужила, и желание обладать ею, ясное даже идиоту. Как ей использовать оба эти преимущества, она еще не знала.
– Ты любишь заставлять марионеток плясать, верно? Дернешь за веревочку там. Дернешь за веревочку здесь. Быть мягкой, уязвимой и… податливой. Вряд ли есть на свете мужчина, который мог бы устоять перед тобой.
Он без предупреждения крепко схватил ее за рубашку, дернул к себе и приподнял. Ей пришлось держаться за него, чтобы не упасть.
– Не пытайся делать это снова! – Он грубо встряхнул ее. – Только не со мной!
– Я не…
– Никаких больше игр. Сбрасывай эту проклятую рубашку. Надень шелковую, которую прислал я, или ложись в постель голой. Мне все равно.
– Я не надену эту неприличную вещь. Я не… – Анник умолкла, потом заставила себя произнести: – Я не какая-то уличная женщина, которую можно купить за горячую еду. Я не…
– Ради Бога, только без проклятой мелодрамы. – Он поставил ее на пол. Хватка немного ослабела. – И к черту твою несуществующую скромность. С этих пор ты будешь носить одежду, где нельзя спрятать оружие. Вот и все. Иди в постель и спи.
– Я буду спать, как мышь рядом с котом. Не лги мне, англичанин. Это выводит меня из терпения.
– Мое тоже не безгранично. Если ты не предлагаешь мне свое опытное маленькое тело, надевай эту ночную сорочку и ложись в постель.
– Месье, не поступайте со мной так.
– Ничего с тобой не случится, если будешь, хорошо себя вести. Ты следуешь приказам, я буду с тобой хорошо обращаться. Нападешь на меня еще раз, и, клянусь, я привяжу тебя к столбику кровати. Соглашайся.
«Соглашайся», – мысленно повторила Анник. Он лгал ей и себе, думая, что уложит ее в мягкую постель и не притронется к ней. Конечно, Грей не чудовище и не станет ее принуждать. Но он безумно хотел ее, он считает, что она безнравственная и доступная. В долгие ночные часы он позволит себе вольности, лишит ее благоразумия и добьется желаемого. В конце концов, он может заставить ее хотеть того, что делает с ней. Она не совсем тверда и разумна, когда дело касается этого человека.
Еще одна причина для скорейшего бегства.
Не имея оружия, надо рассчитывать на хитрость, ложь, уловки. Вобан научил ее этому. Маман научила ее. Рене, Франсуаза и мудрый циничный Сулье – все они учили ее, старые друзья по шпионской игре. Она знала это с детства. Иногда приходится делать и то, что не очень нравится.
В качестве Анник она не могла совершить презренные действия. Надо стать кем-то более решительным. У нее много ролей… Глубоко вздохнув, она сделала выбор. Она будет опытной куртизанкой. Ведь она часто играла эту роль в Вене…
Скрестив руки на груди, Анник склонила голову и морально подготовилась к избранной роли, которая окутала ее, как толстый защитный плащ: Опытная куртизанка была старше Анник, знающая, циничная. Ей плевать на любого врага-англичанина. Куртизанка не станет беспокоиться по поводу непристойного куска материи… или того, что ей придется сделать.
Она вскинула подбородок. Куртизанка не пугается, когда мужчина хочет ее. Это дает ей власть.
Анник пожала плечами:
– Вы одержали свою маленькую тщетную победу.
Будучи куртизанкой, она могла пройти мимо Грея, нетерпеливая, презрительная. Три долгих шага от окна к столу: она сосчитала их после обеда. Повернувшись к нему спиной, она бросила шелк на стол рядом с подсвечником. Она вспомнит, где это, когда понадобится. Декорации готовы.
– Уходите. Я надену этот вульгарный предмет. Но я не собираюсь раздеваться догола перед вами. – Тон куртизанки: холодный, аристократический, полный скуки. Она двумя пальцами уперлась в столешницу, приняв нужную позу. – Что бы вы обо мне ни думали, я не легкомысленная женщина, развлекающая иностранцев.
– Здесь слишком темно, много не увидишь. Теперь переодевайся, иначе я сам раздену тебя и брошу в постель.
– Звучит соблазнительно. – Куртизанка могла сказать именно так. – У женщин Англии вы пользуетесь большим успехом, так? – Играя куртизанку, она могла беззаботно дотянуться до подола рубашки, словно каждую ночь раздевалась в присутствии мужчин. – Если вы не уйдете, то хотя бы отвернитесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31