Минута обжорства - годы жирных ляжек, таков был другой её девиз. Подводя помадой губы, она подумала, что все-таки стоило бы следовать совету врача и не слишком увлекаться этой привычкой. Однако это было нелегко.
Когда Келли возвращалась в зал, в коридоре она миновала Дугласа, который говорил что-то жене Стивена Рейнольдса.
- Карен, ты очаровательно выглядишь сегодня, - расслышала Келли, проходя мимо парочки. - И платье на тебе изумительное.
Келли не могла поверить собственным ушам. Делать комплименты другой женщине, да ещё в её присутствии! Какая наглость!
Она решительно прошагала к своему забывшемуся супругу и, ухватив его за рукав, потащила к подоконнику.
- Как ты смеешь её нахваливать, паразит ты этакий! - прошипела она. У неё задница жирная, а её рожей можно детей пугать. Она двоих сосунков вскормила. Груди у неё после этого, как коровье вымя отвисли. А костюм вообще из магазина готового платья! Не говоря уж о том, что ты ни слова не сказал о том, как я выгляжу и какое у меня платье! - Сама того не замечая, Келли заводилась и говорила все громче и громче. - Карсон покосился на них из-за стола, а остальные старательно отводили глаза.
- Келли, прошу тебя, не устраивай сцену, - процедил Дуглас. - Только не здесь, не порть вечер. - Он поспешно добавил: - И слепому видно, что ты выглядишь просто сногсшибательно.
- Но ты согласен, что я самая красивая? Что остальные женщины мне и в подметки не годятся. Скажи мне.
- Да, да. Прошу тебя, отложим выяснение отношений до возвращения домой.
Из богатого собственного опыта Дуглас знал, что Келли ещё долго не угомонится. Дома его ждала неминуемая выволочка, и не только. Загладить свою вину перед строптивой женой он мог одним-единственным образом: разорившись на какой-нибудь дорогущий подарок для нее.
Глава 6
- Но почему мы должны встречаться в баре? - молил Пит Феретти своего любовника. - Почему ты не можешь приехать ко мне? Мы уже сто лет не встречались.
- Нет, - отрезал Роджер. - Мы должны поговорить. - У Феретти противно засосало под ложечкой. - Желание поговорить, бар, ограниченное время, все это означало одно - расставание навсегда. Феретти готов был разрыдаться от горя. Он всем сердцем любил Роджера, и даже мысли не допускал о том, чтобы потерять его, как и всех остальных, после каких-то нескольких месяцев близости. Для него это была настоящая любовь, до гроба.
Феретти выместил свое огорчение на молодом консультанте по маркетингу, которого принял в штат всего неделю назад.
- Я же говорил тебе, чтобы не показывал редактору этот выпуск, мудак хренов! - заорал он. - Только я имею право это делать. Я, генеральный менеджер по маркетингу "Дейли" и "Санди". Усек? Только я лично общаюсь с главным редактором. Чтоб это в последний раз было, не то в два счета на улице окажешься. И так от тебя толку, как от козла - молока.
Как правило, по субботам Феретти на службу не приходил. Но в эту субботу он пришел, чтобы попытаться хоть как-то исправить допущенную недавно ошибку. Рекламная акция, на которую он очень рассчитывал, прогорела, причем исключительно по его вине. В последнее время Феретти вообще преследовали неудачи. Будь на его месте другой человек, Шарон наверняка вышибла бы его с треском, но с Феретти её связывали слишком давние и тесные узы. Много лет он таскал за неё каштаны из огня. Но Феретти был также в курсе всех темных делишек Шарон, и она отлично понимала, что в случае увольнения хранить молчание Хорек не станет.
В девять вечера Феретти возвестил, что ему пора на деловой ужин. У Феретти было немало общего с Шарон. В свои тридцать с хвостиком он проводил в фитнес-центре и в косметических кабинетах времени ничуть не меньше, чем она сама. Оба перепробовали все мыслимые процедуры коррекции фигуры. И ещё Шарон очень ценила, что ради своей и её карьеры Феретти готов на все, хоть собственную мать запродать. Он был бесконечно предан Шарон и себе самому.
У Феретти нашли в крови вирус иммунодефицита, но пока он чувствовал себя вполне сносно. О его болезни не знала ни одна живая душа. Даже Шарон. Это был единственный его секрет от нее. Но вот свои гомосексуальные привычки Феретти ни от кого не таил, и сослуживцы его дружно презирали.
Стоило ему только уйти из офиса, как они принялись перемывать ему косточки.
- Если этот гребаный гомик ещё раз скажет мне, как мечтает отсосать у моего нового репортера, я ему все ребра пересчитаю. И любой суд меня оправдает.
- Мало того, что пидор, так ещё подленький. Между прочим, Джордж, он уверяет, что в конце той недели тебя уволят.
- Ха, не проходит и недели, чтобы он этих слухов не распускал. Все знают, что он гад ползучий.
Обычно, отправляясь на встречу с любовником, Феретти дома переодевался в плотно обтягивающие кожаные брюки с серебристым ремнем и белоснежную тенниску. Но в этот раз, поскольку встречаться предстояло в баре, переодеваться он не стал.
Выглядел Феретти по-прежнему недурно. Смазливая, хотя и слегка потасканная физиономия, длинные черные волосы, умело подкрашенные, чтобы скрыть пробивающуюся местами седину, словом, смотрелся он моложе своих тридцати пяти лет. Рост только подкачал - всего пять футов три дюйма* (*около 160 см), однако туфли на высоких каблуках слегка компенсировали этот недостаток. Да и фигура, несмотря на намечающееся брюшко, казалась вполне складной.
Войдя в бар, расположенный в Сохо* (*район в центре Лондона, изобилующий ночными и стриптиз-клубами), Феретти оглянулся по сторонам, но Роджера не увидел. Ему пришлось ждать целых полчаса, прежде чем его дружок, наконец, соизволил появиться. Феретти расценил это как дурное предзнаменование.
- Послушай, Пит, ситуация осложняется, - с места в карьер заявил его дружок. - Ты на меня слишком давишь, дыхнуть не даешь. Мне нужно больше свободы.
- Пожалуйста, милый, как скажешь, я на все согласен, - поспешно забормотал Феретти. Если хочешь, чтобы мы встречались реже, так и скажи. Приезжай ко мне раз или два раза в неделю. Я потерплю. Ты же знаешь, как я люблю тебя. Я всю жизнь ждал такого, как ты. Прошу тебя, не разрушай наше счастье, - молил Феретти.
- Нет, - отрезал Роджер. - Мы расстаемся навсегда.
- Неужели твоя жена что-то заподозрила? Давай будем вести себя более осторожно. Прошу тебя, Роджер, я ведь люблю тебя. Не бросай меня. Ты разбиваешь мое сердце. - С этими словами Феретти опустил руку на его ширинку и принялся любовно её поглаживать.
В интимной жизни Феретти был таким же двуличным, как и во всем остальном. Обычные романы (самый длинный из них продолжался три месяца) он дополнял анонимными свиданиями в излюбленном общественном туалете, в Хакни* (* Место, где расположен популярный молодежный кэмпинг). Наивысшее наслаждение Феретти получал от половых актов с незнакомцами. Сам он считал себя самым умелым минетчиком во всем Лондоне. Членоугодник, так он величал себя.
- Прекрати, - Роджер решительно сбросил его руку. - Ладно, Пит, раз ты по-другому понимать не хочешь, скажу тебе правду. Я влюбился. В девушку.
- Нет! Я тебе не верю. - Феретти был оскорблен в лучших чувствах. Жену ты бы, конечно, ради меня не оставил, но променять меня на дешевую уличную шлюху!
Вместо ответа Роджер только стиснул кулаки.
- Это просто мимолетное увлечение, Роджер, - взвыл Феретти. - А потом ты ко мне вернешься. Я готов тебя хоть всю жизнь ждать. - Он разрыдался и покинул бар, плача в три ручья. И проплакал все время, пока такси везло его в Хакни. Расплатившись с таксистом, проверил бумажник. Все в порядке, двадцаток у него хватало. Феретти прошел в мужской туалет и уединился в своей излюбленной кабинке.
Расстегнув ширинку, он извлек наружу свой член, который уже набухал в предвкушении наслаждения и, обернув вокруг него двадцатифунтовую купюру, принялся ждать.
Дуглас прибыл на воскресный обед в "Айви"* (*один из излюбленных ресторанов великосветского общества, расположен на Вест-стрит) последним. Его брат Дэниел с женой Жаклин уже сидели за столом, попивая шампанское и, конечно, нисколько не сомневаясь, что заплатит за всех Дуглас.
Дэниел занимал пост профессора психиатрии в Монреальском университете и специализировался на неблагополучных семьях. Известность он получил благодаря оригинальным исследованиям, посвященным проблеме безотцовщины. В Лондон он приезжал довольно часто для участия в различных конференциях и симпозиумах.
Подошел официант и поинтересовался, что будет пить Дуглас.
- Это ваш брат, сэр? - спросил он его. - Вы поразительно похожи.
- Только он не столь богат и отнюдь не мерзавец, - тихонько пробурчала себе под нос Жаклин, но достаточно громко, чтобы Дуглас её расслышал. Впрочем, он привык к нападкам золовки и, как всегда, пропустил её очередной выпад мимо ушей.
- Ну и как поживает наш славный Дуглас? - ядовито осведомилась она. По-прежнему вкалывает с утра до ночи в желтых газетенках и губит людские судьбы?
Жаклин можно было бы назвать красивой, если бы не горькие складки, портившие изящную линию губ. Она считала себя достойной лучшей участи, нежели нянчить пару детей, слабовольного, почти беспомощного мужа и перебиваться на его скромное профессорское жалованье. С каждым годом она заметно прибавляла в весе, и полнота талии удивительным образом скрадывала боль разочарования в глазах.
Хотя, по сравнению со многими другими их знакомыми, жизнь этой пары была вовсе не так уж и плоха. Но она не выдерживала ни малейшего сравнения с роскошной жизнью Дугласа. Каждый раз, встречаясь с ним, Жаклин думала об одном и том же. Почему я не могла оказаться на месте Келли? Любой модельный наряд Келли стоил больше, чем Жаклин тратила на заграничное путешествие для всей их семьи. Чудовищная несправедливость.
Братья были очень привязаны друг к другу, но Жаклин своего шурина на дух не выносила.
Дуглас пришел на встречу в темно-синем пиджаке, серых брюках, белой рубашке и черных замшевых туфлях. Он не относился к мужчинам, которые привыкли носить строгие костюмы.
- Как твоя книга, Дэниел? - спросил он.
- Почти закончена. По крайней мере, название я уже придумал, - бодро отрапортовал его младший брат. - "Отцы, не знающие чувств". Ты поразишься, Дуглас, к каким выводам я пришел насчет нашего отца...
Жаклин перестала слушать и обвела взглядом зал, высматривая знакомые лица. Беседа братьев всегда протекала в одном и том же ключе. Дэниел пытался втолковать Дугласу, что отец воспитывал их неправильно, а Дуглас, как всегда, выслушивал его вполуха, весь погруженный в собственные мысли. Жаклин считала, что и сам Дэниел мог бы уделять больше времени своим сыновьям; лекции и всевозможные конференции заставляли его проводить уйму времени вне дома. Однако он пытался доказать жене, что главное в воспитании детей вовсе не физическое присутствие отца, а духовная близость.
Наконец обед подошел к концу. Жаклин сказала, что хочет кое-что себе прикупить, и Дэниел послушно поплелся за ней.
Шофер ждал у выхода. Уже в машине Дуглас позволил себе задуматься об отце.
Я тебя ни в чем не виню, папа, думал он. И вспомнил, как пытался в первый раз рассказать Бекки про своего отца, свою семью, и про Дэниела. Бекки внимательно слушала.
Папа старался, как мог, но дети его почти не видели - он тратил все силы, чтобы заработать денег для семьи. В тридцать четыре года на его шее сидели жена и пятеро детишек. Уходил отец рано утром, сжимая подмышкой сверток с бутербродами, а возвращался уже затемно. Дуглас с трудом вспоминал отца. Почему-то в его память острее всего врезался эпизод, когда папа повел его в больницу, чтобы навестить Дэниела, которого лечили от ревматизма. Да и что там говорить, детство было у Дугласа нелегкое.
Семья их прозябала в промышленном районе Монреаля, который назывался Виль Сен-Пьер, среди бедноты. Дети из западной части города, которые разговаривали по-английски, воротили носы от французской ребятни. Эти сынки богатеньких родителей гурьбой наведывались в Виль Сен-Пьер, чтобы накупить хлопушек и петард в дешевых местных лавчонках. В этой части Монреаля можно было купить что угодно, любую контрабанду. Бедные потомки выходцев из Франции торговали в обшарпанных грязных лавчонках, которые едва освещались тусклыми лампочками.
Богатые детки не упускали случая поизмываться над Дугласом и его братом. "Эй, отродье сатаны, - кричали они. - Как вам живется тут, в преисподней? Французские крысята!".
А жилось тут, как в старом фильме с участием Элвиса Пресли: грязные, загаженные улочки, летом пыль и жара, люди в засаленных куртках спали прямо на верандах - даже собаки почти не лаяли, а жались по углам. Подрастая, Дуглас поклялся, что любой ценой вырвется из этой жуткой нищеты.
И ещё он надеялся, что сам станет образцовым папой, заботливым и любящим. Не повторит ошибок своего отца. Однако случилось так, что двух своих первых детей он видел совсем редко. Все надежды Дугласа были теперь связаны с ребенком, которого ждала Бекки.
Келли отсутствовала на обеде в "Айви" по двум причинам. Во-первых, она терпеть не могла Жаклин. Провинциальный дух. Во-вторых, её пригласила отобедать Кейт, её закадычная подруга. А Келли очень хотела с ней посоветоваться. А ещё больше её интересовало, в самом ли деле её муж спит с Джорджиной. Кто-то, а уж Кейт непременно должна была знать это.
Кейт уже курила вторую сигарету, когда появилась Келли. Вся в черном туго обтягивающие брючки Капри, золотая цепь, изящные туфельки, топ с глубоким вырезом и кожаный пиджак. Все от Шанель.
- Мадам, вы ещё кого-нибудь ждете? - учтиво поинтересовался официант.
- Нет, нас двое. - Келли наклонилась и расцеловала Кейт в обе щеки. В подобных случаях Келли всегда заказывала столик на троих. Третий стул предназначался для её пиджака. Во-первых, он слишком дорогой, чтобы оставлять его в гардеробе, да и потом, кто его там увидит? Лишний стул давал ей возможность продемонстрировать пиджак и фирменную нашивку во всей красе.
Кейт вела колонку в газете "Таймс". Она знала всех и вся, была в курсе всех светских новостей и сплетен, и Келли ей полностью доверяла. Кейт обладала редкостным даром втираться к людям в доверие и прикидываться лучшим другом, тогда как на самом деле она таким образом выкачивала из них нужные ей сведения.
- Помнишь, я рассказывала про свои сложности с Дугласом? - начала разговор Келли, пригубив шампанское. - За последние месяцы он ни разу со мной не спал. Перебрался в гостевую спальню. И дома мы почти не разговариваем, потому что, возвращаясь, он сразу садится за телефон и не отлипает от него до самой ночи. И в командировки он стал намного чаще ездить. Он вообще дома не бывает, а меня с собой никуда не приглашает. Я уверена, что у него есть любовница, и я даже знаю, кто она. - Келли даже не обратила внимания, что Кейт, никогда не бравшая в рот спиртного, подозвала официанта и заказала себе двойной коктейль Кровавая Мэри.
Кейт и сама понимала, что рано или поздно Келли узнает про Дугласа и Бекки. Тем более что, как ей казалось, все про них знали. Она давно с опаской ждала этой минуты. Ее муж Джон сказал, что любая другая подруга на её месте давно бы рассказала Келли правду про измену её супруга. Но что понимают мужчины в таких вещах? Потом Келли выместит на ней всю злость, заявит, что, дескать, она, Кейт, во всем виновата, и они расстанутся лютыми врагами. Нет уж, трезво рассуждала Кейт, со временем сама все узнает.
И вот сейчас настала эта минута.
- Келли, ты уверена? - допытывалась Кейт. - Я знаю, что Дуглас сейчас и правда очень занят.
- Нечего вешать мне лапшу на уши! - вскипела Келли. - Он ведь спит с Джорджиной, да? Всегда эту стерву ненавидела.
Господи, бедняга даже ни о чем не догадывается! Слава Богу. Кейт перевела дух.
- Джорджина? - переспросила она. - Ты, похоже, не в своем уме. - Нет, даю голову на отсечение, что между ними ничего нет. - По крайней мере, это была чистая правда. - Да, отношения у них с Дугласом прекрасные, но они уже целую вечность знакомы. Нет, Келли, я уверена на все сто - это не она.
- А кто тогда? Джорджина для всех тайна за семью печатями. Мужа у неё нет, дружков - тоже. Кому как не ей крутить шашни с моим мужем.
- Нет, Келли, я точно знаю: Джорджина исключается, - твердо заявила Кейт. - Но я попробую узнать, с кем она встречается. На следующей неделе мы обедаем вместе.
Официант принес заказанные яства: копченую семгу и омлет для Кейт, зеленый салат для Келли.
- Просто поверить не могу, что он собирается меня бросить, пожаловалась Келли. - Ты ведь помнишь, каким был Дуглас, когда мы с ним познакомились. Типичный провинциал, без связей и влиятельных знакомств. Я свела его со всеми нужными людьми, благодаря мне перед ним открыты все двери. Знала бы ты, на скольких скучнейших приемах мне приходилось высиживать ради нее.
- Просто не представляю, как ты это выносишь, - посочувствовала Кейт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Когда Келли возвращалась в зал, в коридоре она миновала Дугласа, который говорил что-то жене Стивена Рейнольдса.
- Карен, ты очаровательно выглядишь сегодня, - расслышала Келли, проходя мимо парочки. - И платье на тебе изумительное.
Келли не могла поверить собственным ушам. Делать комплименты другой женщине, да ещё в её присутствии! Какая наглость!
Она решительно прошагала к своему забывшемуся супругу и, ухватив его за рукав, потащила к подоконнику.
- Как ты смеешь её нахваливать, паразит ты этакий! - прошипела она. У неё задница жирная, а её рожей можно детей пугать. Она двоих сосунков вскормила. Груди у неё после этого, как коровье вымя отвисли. А костюм вообще из магазина готового платья! Не говоря уж о том, что ты ни слова не сказал о том, как я выгляжу и какое у меня платье! - Сама того не замечая, Келли заводилась и говорила все громче и громче. - Карсон покосился на них из-за стола, а остальные старательно отводили глаза.
- Келли, прошу тебя, не устраивай сцену, - процедил Дуглас. - Только не здесь, не порть вечер. - Он поспешно добавил: - И слепому видно, что ты выглядишь просто сногсшибательно.
- Но ты согласен, что я самая красивая? Что остальные женщины мне и в подметки не годятся. Скажи мне.
- Да, да. Прошу тебя, отложим выяснение отношений до возвращения домой.
Из богатого собственного опыта Дуглас знал, что Келли ещё долго не угомонится. Дома его ждала неминуемая выволочка, и не только. Загладить свою вину перед строптивой женой он мог одним-единственным образом: разорившись на какой-нибудь дорогущий подарок для нее.
Глава 6
- Но почему мы должны встречаться в баре? - молил Пит Феретти своего любовника. - Почему ты не можешь приехать ко мне? Мы уже сто лет не встречались.
- Нет, - отрезал Роджер. - Мы должны поговорить. - У Феретти противно засосало под ложечкой. - Желание поговорить, бар, ограниченное время, все это означало одно - расставание навсегда. Феретти готов был разрыдаться от горя. Он всем сердцем любил Роджера, и даже мысли не допускал о том, чтобы потерять его, как и всех остальных, после каких-то нескольких месяцев близости. Для него это была настоящая любовь, до гроба.
Феретти выместил свое огорчение на молодом консультанте по маркетингу, которого принял в штат всего неделю назад.
- Я же говорил тебе, чтобы не показывал редактору этот выпуск, мудак хренов! - заорал он. - Только я имею право это делать. Я, генеральный менеджер по маркетингу "Дейли" и "Санди". Усек? Только я лично общаюсь с главным редактором. Чтоб это в последний раз было, не то в два счета на улице окажешься. И так от тебя толку, как от козла - молока.
Как правило, по субботам Феретти на службу не приходил. Но в эту субботу он пришел, чтобы попытаться хоть как-то исправить допущенную недавно ошибку. Рекламная акция, на которую он очень рассчитывал, прогорела, причем исключительно по его вине. В последнее время Феретти вообще преследовали неудачи. Будь на его месте другой человек, Шарон наверняка вышибла бы его с треском, но с Феретти её связывали слишком давние и тесные узы. Много лет он таскал за неё каштаны из огня. Но Феретти был также в курсе всех темных делишек Шарон, и она отлично понимала, что в случае увольнения хранить молчание Хорек не станет.
В девять вечера Феретти возвестил, что ему пора на деловой ужин. У Феретти было немало общего с Шарон. В свои тридцать с хвостиком он проводил в фитнес-центре и в косметических кабинетах времени ничуть не меньше, чем она сама. Оба перепробовали все мыслимые процедуры коррекции фигуры. И ещё Шарон очень ценила, что ради своей и её карьеры Феретти готов на все, хоть собственную мать запродать. Он был бесконечно предан Шарон и себе самому.
У Феретти нашли в крови вирус иммунодефицита, но пока он чувствовал себя вполне сносно. О его болезни не знала ни одна живая душа. Даже Шарон. Это был единственный его секрет от нее. Но вот свои гомосексуальные привычки Феретти ни от кого не таил, и сослуживцы его дружно презирали.
Стоило ему только уйти из офиса, как они принялись перемывать ему косточки.
- Если этот гребаный гомик ещё раз скажет мне, как мечтает отсосать у моего нового репортера, я ему все ребра пересчитаю. И любой суд меня оправдает.
- Мало того, что пидор, так ещё подленький. Между прочим, Джордж, он уверяет, что в конце той недели тебя уволят.
- Ха, не проходит и недели, чтобы он этих слухов не распускал. Все знают, что он гад ползучий.
Обычно, отправляясь на встречу с любовником, Феретти дома переодевался в плотно обтягивающие кожаные брюки с серебристым ремнем и белоснежную тенниску. Но в этот раз, поскольку встречаться предстояло в баре, переодеваться он не стал.
Выглядел Феретти по-прежнему недурно. Смазливая, хотя и слегка потасканная физиономия, длинные черные волосы, умело подкрашенные, чтобы скрыть пробивающуюся местами седину, словом, смотрелся он моложе своих тридцати пяти лет. Рост только подкачал - всего пять футов три дюйма* (*около 160 см), однако туфли на высоких каблуках слегка компенсировали этот недостаток. Да и фигура, несмотря на намечающееся брюшко, казалась вполне складной.
Войдя в бар, расположенный в Сохо* (*район в центре Лондона, изобилующий ночными и стриптиз-клубами), Феретти оглянулся по сторонам, но Роджера не увидел. Ему пришлось ждать целых полчаса, прежде чем его дружок, наконец, соизволил появиться. Феретти расценил это как дурное предзнаменование.
- Послушай, Пит, ситуация осложняется, - с места в карьер заявил его дружок. - Ты на меня слишком давишь, дыхнуть не даешь. Мне нужно больше свободы.
- Пожалуйста, милый, как скажешь, я на все согласен, - поспешно забормотал Феретти. Если хочешь, чтобы мы встречались реже, так и скажи. Приезжай ко мне раз или два раза в неделю. Я потерплю. Ты же знаешь, как я люблю тебя. Я всю жизнь ждал такого, как ты. Прошу тебя, не разрушай наше счастье, - молил Феретти.
- Нет, - отрезал Роджер. - Мы расстаемся навсегда.
- Неужели твоя жена что-то заподозрила? Давай будем вести себя более осторожно. Прошу тебя, Роджер, я ведь люблю тебя. Не бросай меня. Ты разбиваешь мое сердце. - С этими словами Феретти опустил руку на его ширинку и принялся любовно её поглаживать.
В интимной жизни Феретти был таким же двуличным, как и во всем остальном. Обычные романы (самый длинный из них продолжался три месяца) он дополнял анонимными свиданиями в излюбленном общественном туалете, в Хакни* (* Место, где расположен популярный молодежный кэмпинг). Наивысшее наслаждение Феретти получал от половых актов с незнакомцами. Сам он считал себя самым умелым минетчиком во всем Лондоне. Членоугодник, так он величал себя.
- Прекрати, - Роджер решительно сбросил его руку. - Ладно, Пит, раз ты по-другому понимать не хочешь, скажу тебе правду. Я влюбился. В девушку.
- Нет! Я тебе не верю. - Феретти был оскорблен в лучших чувствах. Жену ты бы, конечно, ради меня не оставил, но променять меня на дешевую уличную шлюху!
Вместо ответа Роджер только стиснул кулаки.
- Это просто мимолетное увлечение, Роджер, - взвыл Феретти. - А потом ты ко мне вернешься. Я готов тебя хоть всю жизнь ждать. - Он разрыдался и покинул бар, плача в три ручья. И проплакал все время, пока такси везло его в Хакни. Расплатившись с таксистом, проверил бумажник. Все в порядке, двадцаток у него хватало. Феретти прошел в мужской туалет и уединился в своей излюбленной кабинке.
Расстегнув ширинку, он извлек наружу свой член, который уже набухал в предвкушении наслаждения и, обернув вокруг него двадцатифунтовую купюру, принялся ждать.
Дуглас прибыл на воскресный обед в "Айви"* (*один из излюбленных ресторанов великосветского общества, расположен на Вест-стрит) последним. Его брат Дэниел с женой Жаклин уже сидели за столом, попивая шампанское и, конечно, нисколько не сомневаясь, что заплатит за всех Дуглас.
Дэниел занимал пост профессора психиатрии в Монреальском университете и специализировался на неблагополучных семьях. Известность он получил благодаря оригинальным исследованиям, посвященным проблеме безотцовщины. В Лондон он приезжал довольно часто для участия в различных конференциях и симпозиумах.
Подошел официант и поинтересовался, что будет пить Дуглас.
- Это ваш брат, сэр? - спросил он его. - Вы поразительно похожи.
- Только он не столь богат и отнюдь не мерзавец, - тихонько пробурчала себе под нос Жаклин, но достаточно громко, чтобы Дуглас её расслышал. Впрочем, он привык к нападкам золовки и, как всегда, пропустил её очередной выпад мимо ушей.
- Ну и как поживает наш славный Дуглас? - ядовито осведомилась она. По-прежнему вкалывает с утра до ночи в желтых газетенках и губит людские судьбы?
Жаклин можно было бы назвать красивой, если бы не горькие складки, портившие изящную линию губ. Она считала себя достойной лучшей участи, нежели нянчить пару детей, слабовольного, почти беспомощного мужа и перебиваться на его скромное профессорское жалованье. С каждым годом она заметно прибавляла в весе, и полнота талии удивительным образом скрадывала боль разочарования в глазах.
Хотя, по сравнению со многими другими их знакомыми, жизнь этой пары была вовсе не так уж и плоха. Но она не выдерживала ни малейшего сравнения с роскошной жизнью Дугласа. Каждый раз, встречаясь с ним, Жаклин думала об одном и том же. Почему я не могла оказаться на месте Келли? Любой модельный наряд Келли стоил больше, чем Жаклин тратила на заграничное путешествие для всей их семьи. Чудовищная несправедливость.
Братья были очень привязаны друг к другу, но Жаклин своего шурина на дух не выносила.
Дуглас пришел на встречу в темно-синем пиджаке, серых брюках, белой рубашке и черных замшевых туфлях. Он не относился к мужчинам, которые привыкли носить строгие костюмы.
- Как твоя книга, Дэниел? - спросил он.
- Почти закончена. По крайней мере, название я уже придумал, - бодро отрапортовал его младший брат. - "Отцы, не знающие чувств". Ты поразишься, Дуглас, к каким выводам я пришел насчет нашего отца...
Жаклин перестала слушать и обвела взглядом зал, высматривая знакомые лица. Беседа братьев всегда протекала в одном и том же ключе. Дэниел пытался втолковать Дугласу, что отец воспитывал их неправильно, а Дуглас, как всегда, выслушивал его вполуха, весь погруженный в собственные мысли. Жаклин считала, что и сам Дэниел мог бы уделять больше времени своим сыновьям; лекции и всевозможные конференции заставляли его проводить уйму времени вне дома. Однако он пытался доказать жене, что главное в воспитании детей вовсе не физическое присутствие отца, а духовная близость.
Наконец обед подошел к концу. Жаклин сказала, что хочет кое-что себе прикупить, и Дэниел послушно поплелся за ней.
Шофер ждал у выхода. Уже в машине Дуглас позволил себе задуматься об отце.
Я тебя ни в чем не виню, папа, думал он. И вспомнил, как пытался в первый раз рассказать Бекки про своего отца, свою семью, и про Дэниела. Бекки внимательно слушала.
Папа старался, как мог, но дети его почти не видели - он тратил все силы, чтобы заработать денег для семьи. В тридцать четыре года на его шее сидели жена и пятеро детишек. Уходил отец рано утром, сжимая подмышкой сверток с бутербродами, а возвращался уже затемно. Дуглас с трудом вспоминал отца. Почему-то в его память острее всего врезался эпизод, когда папа повел его в больницу, чтобы навестить Дэниела, которого лечили от ревматизма. Да и что там говорить, детство было у Дугласа нелегкое.
Семья их прозябала в промышленном районе Монреаля, который назывался Виль Сен-Пьер, среди бедноты. Дети из западной части города, которые разговаривали по-английски, воротили носы от французской ребятни. Эти сынки богатеньких родителей гурьбой наведывались в Виль Сен-Пьер, чтобы накупить хлопушек и петард в дешевых местных лавчонках. В этой части Монреаля можно было купить что угодно, любую контрабанду. Бедные потомки выходцев из Франции торговали в обшарпанных грязных лавчонках, которые едва освещались тусклыми лампочками.
Богатые детки не упускали случая поизмываться над Дугласом и его братом. "Эй, отродье сатаны, - кричали они. - Как вам живется тут, в преисподней? Французские крысята!".
А жилось тут, как в старом фильме с участием Элвиса Пресли: грязные, загаженные улочки, летом пыль и жара, люди в засаленных куртках спали прямо на верандах - даже собаки почти не лаяли, а жались по углам. Подрастая, Дуглас поклялся, что любой ценой вырвется из этой жуткой нищеты.
И ещё он надеялся, что сам станет образцовым папой, заботливым и любящим. Не повторит ошибок своего отца. Однако случилось так, что двух своих первых детей он видел совсем редко. Все надежды Дугласа были теперь связаны с ребенком, которого ждала Бекки.
Келли отсутствовала на обеде в "Айви" по двум причинам. Во-первых, она терпеть не могла Жаклин. Провинциальный дух. Во-вторых, её пригласила отобедать Кейт, её закадычная подруга. А Келли очень хотела с ней посоветоваться. А ещё больше её интересовало, в самом ли деле её муж спит с Джорджиной. Кто-то, а уж Кейт непременно должна была знать это.
Кейт уже курила вторую сигарету, когда появилась Келли. Вся в черном туго обтягивающие брючки Капри, золотая цепь, изящные туфельки, топ с глубоким вырезом и кожаный пиджак. Все от Шанель.
- Мадам, вы ещё кого-нибудь ждете? - учтиво поинтересовался официант.
- Нет, нас двое. - Келли наклонилась и расцеловала Кейт в обе щеки. В подобных случаях Келли всегда заказывала столик на троих. Третий стул предназначался для её пиджака. Во-первых, он слишком дорогой, чтобы оставлять его в гардеробе, да и потом, кто его там увидит? Лишний стул давал ей возможность продемонстрировать пиджак и фирменную нашивку во всей красе.
Кейт вела колонку в газете "Таймс". Она знала всех и вся, была в курсе всех светских новостей и сплетен, и Келли ей полностью доверяла. Кейт обладала редкостным даром втираться к людям в доверие и прикидываться лучшим другом, тогда как на самом деле она таким образом выкачивала из них нужные ей сведения.
- Помнишь, я рассказывала про свои сложности с Дугласом? - начала разговор Келли, пригубив шампанское. - За последние месяцы он ни разу со мной не спал. Перебрался в гостевую спальню. И дома мы почти не разговариваем, потому что, возвращаясь, он сразу садится за телефон и не отлипает от него до самой ночи. И в командировки он стал намного чаще ездить. Он вообще дома не бывает, а меня с собой никуда не приглашает. Я уверена, что у него есть любовница, и я даже знаю, кто она. - Келли даже не обратила внимания, что Кейт, никогда не бравшая в рот спиртного, подозвала официанта и заказала себе двойной коктейль Кровавая Мэри.
Кейт и сама понимала, что рано или поздно Келли узнает про Дугласа и Бекки. Тем более что, как ей казалось, все про них знали. Она давно с опаской ждала этой минуты. Ее муж Джон сказал, что любая другая подруга на её месте давно бы рассказала Келли правду про измену её супруга. Но что понимают мужчины в таких вещах? Потом Келли выместит на ней всю злость, заявит, что, дескать, она, Кейт, во всем виновата, и они расстанутся лютыми врагами. Нет уж, трезво рассуждала Кейт, со временем сама все узнает.
И вот сейчас настала эта минута.
- Келли, ты уверена? - допытывалась Кейт. - Я знаю, что Дуглас сейчас и правда очень занят.
- Нечего вешать мне лапшу на уши! - вскипела Келли. - Он ведь спит с Джорджиной, да? Всегда эту стерву ненавидела.
Господи, бедняга даже ни о чем не догадывается! Слава Богу. Кейт перевела дух.
- Джорджина? - переспросила она. - Ты, похоже, не в своем уме. - Нет, даю голову на отсечение, что между ними ничего нет. - По крайней мере, это была чистая правда. - Да, отношения у них с Дугласом прекрасные, но они уже целую вечность знакомы. Нет, Келли, я уверена на все сто - это не она.
- А кто тогда? Джорджина для всех тайна за семью печатями. Мужа у неё нет, дружков - тоже. Кому как не ей крутить шашни с моим мужем.
- Нет, Келли, я точно знаю: Джорджина исключается, - твердо заявила Кейт. - Но я попробую узнать, с кем она встречается. На следующей неделе мы обедаем вместе.
Официант принес заказанные яства: копченую семгу и омлет для Кейт, зеленый салат для Келли.
- Просто поверить не могу, что он собирается меня бросить, пожаловалась Келли. - Ты ведь помнишь, каким был Дуглас, когда мы с ним познакомились. Типичный провинциал, без связей и влиятельных знакомств. Я свела его со всеми нужными людьми, благодаря мне перед ним открыты все двери. Знала бы ты, на скольких скучнейших приемах мне приходилось высиживать ради нее.
- Просто не представляю, как ты это выносишь, - посочувствовала Кейт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37