Этот человек ей не родной отец, не растреклятый Фитц-Уиллоуби Уэзерхаус. Это лучший друг ее матери, Эбадайя Вумс, настоящий отец, удочеривший ее.
— Я ударилась головой об орла, — сообщила ему Артия.
— Нет, — ответил он. — На тебя упал обломок фок-мачты. Но твоя голова крепкая. Ты выдержала. Лежи тихо.
Вокруг себя Артия видит воду. Странно. Они что, вышли в море? Лазурное небо, а волны — как живые рыбки из темно-синей патоки с большими белыми оборками. Какие красивые скалы и утесы… Феликс наверняка захочет их нарисовать… Кстати, где же Феликс?
Больно. Голова болит. Нет, сердце. Нет. И то и другое.
Артия опять теряет сознание, и теперь Эбаду легче управиться с ней. Он передает ее Эйри и Честному, сидящим в шлюпке.
Дневной свет просачивается через скалистую стену. Он разгорается все ярче и ярче, море постепенно успокаивается.
Это хорошо. Люди со сломанными костями бредут прочь от разбитого корабля, рассаживаются в две шлюпки из четырех, имевшихся на клипере. Только они и уцелели после того, как «Незваный гость» разбился о скалистый берег.
Присутствуют все, хоть и не в целости и сохранности. Даже мокрые попугаи, прижавшись друг к другу, чистят перышки на лучшей шляпе Вкусного Джека, которую он каким-то образом ухитрился спасти. Если они доберутся до берега, Оскара Бэгга, плотника и судового врача, ждет много работы. Некоторые потеряли сознание, в том числе капитан Артия Стреллби — она ударилась головой, когда судно перевернулось и весь их мир рухнул. Многие, как Граг, Люпин, Вускери, Ниб, Стотт Дэббет и Сиккарс Глаз, ушли на дно, но, к счастью, осталось и немало здоровых, таких, кто сумел нырнуть за ними. Теперь они выплевывали из себя море, отфыркивались и кашляли. Главное — все остались в живых.
Над двумя перегруженными шлюпками повисло нездешнее, потустороннее спокойствие. Но кое-кто плакал, в том числе Эбад Вумс. Они на веслах шли по сонному океану, оставив позади свой разбитый корабль. Теперь каждое касание безмятежных волн будет растаскивать его на куски. Шлюпки обогнули утес и увидели пролив, за которым расстилалась зеркальная гладь лагуны. На воде повсюду плавали доски, оторвавшиеся от «Незваного», бочонки, куски белой, как сахар, обивки, обломки поручней, реи и паруса, похожие на тюки нестираного белья.
— Где же наша ростра? Наша кофейная леди в черной вуали?
— Разбилась, небось. Отломилась сразу, как корабль ударился о скалы. Ушла на дно, в сундук к морскому дьяволу.
В курятнике — Соленый Уолтер успел запереть его — птицы копошились в мокрой соломе, прочищали горло. В кармане у Эйри, в непромокаемом пакете, лежал чертеж удивительного франкоспанского корабля. Катберт выливал воду из простуженной шарманки и вполголоса разговаривал с оставшейся в Ангелии женой. Кубрик Смит сумел сохранить драгоценную косточку Свина. Потому что ему пришло в голову, что из этой косточки получится отличная шина для его сломанного левого предплечья.
* * *
Местность за утесами оказалась такой же, какую они не раз встречали на побережье Африкании. Белый песок, синяя лагуна, деревья, почему-то не тронутые фантастическим штормом.
А дальше, как всегда, начинались леса. Непроходимые зеленые джунгли, средоточие густой зеленой тьмы, пронизанной столбами зеленого солнечного света.
Они остались у лагуны.
Под стоны и ругательства приводились в порядок человеческие конечности, выстругивались шины и костыли. Те, кто поздоровее, ловили рыбу, собирали ананасы. Разожгли костер, чтобы Джек приготовил ужин. Вскоре солнце стало клониться к закату.
Мог ли кто-нибудь из них забыть, что вон за тем утесом лежит разбитый корабль, медленно пожираемый морем?
Артия спала в тени пальмы, Эбад подложил ей под голову свернутую куртку. На лбу девушки наливался синяк, похожий на синий цветок. Эбад то и дело бросал на нее взгляд. Много лет назад пушечный выстрел высветлил в ее каштановых волосах рыжую прядку. Что оставит на память о себе этот удар?
Сильные потрясения не проходят бесследно, размышлял он, сидя рядом с Артией и пережевывая жареную рыбу, вкуса которой не ощущал. Молли тоже навсегда оставила отпечаток в его сердце, невидимый, но от этого не менее ощутимый.
Солнце золотило побережье, стараясь напомнить людям, как прекрасен и полон радости этот мир. «Возрадуйтесь, — кричало оно, словно не замечая их страданий. — Пришел новый день».
— Эй, Вкусный Джек! Это что там виднеется? Не от твоего костра дымок?
— Нет, мистер О'Ши.
— Ну тогда, значит, это туземцы. Клянусь носатой коброй, они в этих краях обычно дружелюбны.
— Не всегда, — возразил Граг. Он выбрался из морской пучины со сломанной ногой и еще не успел вернуть себе бодрое расположение духа. — Иногда они дают гостям по шее.
Вскоре послышался бой барабанов — такой можно услышать только в Африкании. Сложный ритм пронизал джунгли. Птицы, перекликавшиеся на деревьях, почтительно смолкли.
— Они идут сюда.
Из-за огромных деревьев появились люди. Рослые, в белых накидках и резных украшениях из дерева и золота. Их было около двадцати. Они остановились, черные в белом, и долго разглядывали нежданных гостей, появившихся неведомо откуда на их берегу.
Потом трое вышли вперед. Заговорили на языке Гвинейского побережья, и Эбад, понимавший его, ответил.
Они удивленно уставились на него. Спросили, как здесь очутилась его команда. Потерпели крушение или прибыли по торговым делам? Эбад ответил, что их корабль разбился о прибрежные скалы. Глаза туземцев были устремлены только на него. Лица, красивые, аристократические, казались вырезанными из черного дерева, подобно украшениям на черных шеях.
Эбад не думал о том, что его лицо — точно такое же, как у них. И даже ярче. Они же, по-видимому, сразу заметили это. Не произнеся больше ни слова о кораблекрушении, гостях и торговле, предводитель туземцев достал из складок накидки золотой предмет: то ли большую монету, то ли медальон. Сделал шаг и протянул его Эбаду Вумсу.
Эбад встал.
— Что это? — спросил он на африканийском наречии.
— Посмотри — и увидишь.
Эбад взглянул.
И что же он увидел? Вырезанный на медальоне мужской профиль. Лицо, без сомнения, имело классические африканийские черты. По плечам рассыпались длинные курчавые волосы.
— Простите человека, не знакомого с вашей страной, — сказал Эбад, — и объясните мне, что это означает.
Но три туземца только обернулись и сделали резкий, властный знак своим товарищам, ждущим в отдалении. Один из них тотчас развернулся и стремглав убежал в лес.
Среди пиратов все, кто мог, встали на ноги, достали промокшие ружья, пистолеты, ножи и шпаги.
— Не бойся, Эбад. Мы с тобой.
Вождь лесных людей с досадой покачал головой.
— Господа, вы нас не поняли. — Он заговорил на безупречном ангелийском языке, лишь слегка сдобренном легким акцентом. — Мы не желаем вам зла. На золотой монете изображен портрет нашего царя. А вы, господин, похожи на него как две капли воды. Мы рады встретить вас. Мы приглашаем вас к себе. Войдите в лес. Там вас ждет стол, кров и всё, что пожелает ваша душа. Вы не пожалеете.
— Не верьте мерзавцу, — проворчал Граг. — Мягко стелет, да жестко спать.
Остальные согласились с ним. Но Эйри сказал:
— Ведь правда, Эбад и этот человек с монеты — они как два близнеца.
Медальон переходил из рук в руки. Его не увидела только Артия, все еще спавшая под пальмой.
Озадаченные погорельцы с «Незваного гостя» недоверчиво взирали на гостеприимных хозяев.
И тут барабаны в джунглях сменили темп, начав выбивать совершенно другой ритм.
— Я пойду с вами, — решил Эбад.
— Очень хорошо, — одобрил черный вождь.
Тут, спугнув птиц на деревьях, одновременно заговорили двадцать шесть голосов.
— Нет, Эбад! Не ходи один!
— Клянусь кувшином О'Крана, я пойду с тобой!
— Не делай глупостей, приятель, мы с тобой друзья и пойдем вместе!
— И я!
— И я!
— И я!
Черный вождь царственно улыбнулся.
— Вижу, господин, вас очень уважают. Вы, не сомневаюсь, их капитан.
— Первый помощник. А капитан — вот она. Моя дочь.
Брови туземца удивленно взлетели вверх.
— Она? Белая женщина?
Эбад нахмурился. Всего на один миг на его непроницаемом лице мелькнула какая-то тень.
— Ее мать была белой женщиной. Моей женой.
— Тогда, господин, она для нас принцесса. Она ранена? Мы ее понесем.
— Ее понесу я, — возразил Катберт. — Бедная девочка!
— И я, — вызвался Дирк. — Тысяча чертей! Всё равно от куртки и штанов остались одни лохмотья.
* * *
Сделав всего несколько шагов, они оказались в глухой лесной чаще. Джунгли сомкнулись, как занавес, как зеленое море.
Деревья были высокие, с ребристыми стволами, будто покрытыми изысканной резьбой, а наверху ветви и листья сплетались в густой полог. Всё вокруг опутывали лианы, сквозь стену из их гибких стеблей вела расчищенная тропа. Видимо, проводникам в белых накидках пришлось прорубать себе дорогу к пляжу. Зелень слепила глаза. Звенели, пели и перекликались птицы. Тут и там вспархивали бесчисленные насекомые.
Путь оказался длинным, особенно для Грага и Бузла, опирающихся на костыли. Наконец показалась деревня — остроконечные крыши, хижины, сплетенные из травы. В болотистом пруду нежились две или три коровы — видимо, они питались тростником. Команде принесли воды и фруктов, однако проводник сказал, что здесь они остановятся для отдыха всего на час.
— Далеко ли оно, то место, куда вы нас ведете? — спросил Эйри.
— В нескольких днях пути.
Люди с корабля переглянулись.
— А если, — сказал Эбад, — кто-нибудь из нас пожелает остаться здесь? Или вернуться на берег?
— Вы знаете дорогу? Сумеете ее найти? В джунглях всё растет быстро, от тропы, вероятно, уже не осталось и следа. А эта деревня не сможет вас прокормить. Вы знаете, какая вода в здешних краях безопасна для питья? Какие растения съедобны? В джунглях водятся змеи и леопарды. Тот, кто не последует за нами, должен будет сам заботиться о себе.
Вкусный Джек угрюмо расхохотался.
— Нас прижали к стенке.
Остальные мрачно вглядывались в лесную чащу. Она была похожа на лабиринт, и даже солнце не смогло бы указать им путь. Кроме того, что их ждало на пляже? Пустынный берег да разбитый корабль за утесом.
Через час все встали и побрели дальше.
* * *
Вскоре после этого Катберт окликнул Эбада. Артия опять пришла в себя. И настояла на том, что встанет с импровизированных носилок, которые соорудили из веток. Когда Эбад добрался до нее, она шагала, как пьяная танцовщица, и Дирк крепко держал ее за руку.
— Привет, Эбад. Я уже выздоровела. Только после моря немного покачиваюсь. Не привыкла ходить по суше.
— Осторожнее, Артия.
— Хорошо, папа. Но понимаешь, когда я лежала, глядя Дирку в спину, я очень встревожилась. Никогда еще не видела его куртку такой грязной и изодранной.
Похоже, она знала, кто они такие; значит, память не пострадала. Она не забыла, что с ними произошло. Зрение и слух, видимо, тоже не затронуты, а головокружение и слабость в ногах скоро пройдут. Она отобрала руку сначала у Дирка, потом у Мози Дейра, и теперь каждый шел сам по себе. Никто не спрашивал, понимает ли она, что случилось с кораблем. Вряд ли. Печальный путь без возврата явно доставлял ей больше удовольствия, чем остальным. Хорошо, что она может идти. Только посмотрите на нее! Если не считать синяка на голове, она совсем не изменилась.
Всю вторую половину дня они брели по непроходимым джунглям, и с каждым шагом дорога становилась тяжелее. Проводники в белых накидках не обманули: прорубленная тропа уже затягивалась. Чернокожие люди, а затем и кое-кто из команды взялись за ножи и принялись рубить папоротники, лианы и мягкие листья размером с весло.
Они дошли до узкой коричневой речки. Ее берега поросли деревьями, похожими на ивы. На жаре их склоненные к воде ветви окутались голубоватыми испарениями. Кричали невидимые обезьяны. С берега в воду сползла громадная змея. Через поляну проскакали два оленя, словно одетые в белые полосатые штанишки. Уолтер, Тазбо и де Жук долго обсуждали животных, строя догадки, кто их вырядил подобным образом.
— Человек, начисто лишенный вкуса, — подытожил Дирк.
Артия шла рядом с Эбадом. Она заговорила с ним по-франкоспански:
— Значит, они считают вас королем, мистер Вумс?
— Видимо, да. С ума сошли.
— А может, это мы сошли с ума, раз не замечали этого. Ты всегда хвастался, что происходишь из рода египтийских фараонов.
— Так и есть, Артия.
— Подумать страшно.
Внезапно вождь вскинул руку, давая знак остановиться. Потом указал вверх. Люди замерли, вглядываясь в густое переплетение сучьев и листвы. Там поблескивало что-то тусклое, полоска крапчатого солнечного света, обвившаяся вокруг длинной ветки.
Артия тоже подняла глаза. Она поняла, что перед ней, узнала то ли по картинкам, которые показывала Молли, то ли из воспоминаний детства — только непонятно, каких. Это был пятнистый леопард.
Белые накидки провели отряд стороной, подальше от хищной кошки.
С той минуты с ними то и дело случалось что-нибудь необычное.
Сквозь листву вспорхнула большая птица, ее крылья зашелестели, как грабли по траве. Шемпс решил, что наступил на змею, и с воплем отскочил. Но это оказался всего лишь корень дерева. А змея, час спустя свалившаяся на Бузла, обернулась лианой. Потом появилась и настоящая змея, она обвилась вокруг ветки.
— Видите? — сказал Джек. — Ее здесь называют кусакой. Один укус — и прощай, Африкания.
Тем временем джунгли потемнели. Солнце зашло. Будто ширмы, выросли тени. Вскоре уже ничего нельзя было разглядеть, и люди то и дело на что-нибудь натыкались. Деревья растворились во мгле, сгустившейся, плотной, — и путники врезались в черные стволы, напрасно пытаясь их обогнуть. Еще больше запутывали их бесчисленные светящиеся насекомые — они кружились в воздухе, как негаснущие искры. А потом из пещер и дупел выпорхнуло черное трепещущее облако, воздух наполнился шелестом и тихим писком. То ли звери, то ли птицы — летучие мыши.
Когда на открывшейся поляне показалась очередная деревня, по отряду прокатился вздох облегчения.
Их поселили в пустой хижине, дали миски с густым варевом, напоминающим кашу. И люди накинулись на еду, потом улеглись на землю и тотчас же погрузились в сон.
Артия почти ничего не ела и не пыталась уснуть. Она вышла из хижины, каждую секунду ожидая, что кто-нибудь остановит ее, прикажет вернуться.
Неподалеку у костра сидели на корточках двое в белых накидках, один из них вождь. Артия умела говорить на местном языке. Она подошла и попросила разрешения присоединиться к ним.
— Для нас это большая честь.
Она села напротив. Долго смотрела, как отблески костра золотят черные лица, играют, точно пламя на углях. Артия заметила, что белые из ее отряда не очень боятся этих людей. Но Мози Дейр, чернокожий ангелиец, и уроженец Синей Индеи Ларри Лалли держались настороженно. А Эбад… Эбада, казалось, ничем нельзя пронять.
Примерно в полумиле от деревни в джунглях опять забили барабаны. Эбад рассказал, что так передают известия, это шифр, составленный из ритма и дроби. Интересно, о чем они сейчас говорят?
Артия сосредоточила мысли на веренице недавних событий. Это было всё равно что крепко держать штурвал корабля. Пусть даже того, который лежит среди скал далеко отсюда. Когда-нибудь она наберется сил и взглянет в лицо призраку «Незваного гостя». Но не сейчас. Она пока не готова думать об этом. Пусть эти мысли опустятся на дно ее памяти. Сколько всего она уже похоронила там!
— Как называется место, куда вы нас ведете? — спросила Артия, помолчав еще немного.
Вождь переглянулся со своим спутником.
— Оно называется Кем.
— Кем. — Слово показалось смутно знакомым. Может быть, о нем упоминала Молли — в сказке или легенде? Кажется, Кем — древнее название Египтии?
— Мы пойдем так далеко на север?
— Нет. На восток.
— В Кем.
«Кем, — подумала она. — Это слово что-то означает. Черный. Черная страна. Великая река Найл каждый год заливает берега, удобряет их черным илом и дарит им плодородие. Итак, Черная страна. Кем».
— Там есть река? — спросила она.
— Стебель Водяной Лилии.
Эта фраза поставила Артию в тупик. Она переспросила:
— Стебель лилии?
— Исток реки. — Вождь улыбался, глядя в костер.
Артия сдалась. Немного помолчав, заговорила опять:
— Мистер Вумс сказал мне, вы считаете, что он очень похож на царя.
— Да. На нашего царя.
— Но будет ли ваш царь рад возвращению двойника?
— У нас нет царя. Не было с давних времен. И тогда он назывался по-другому. Царь Черной страны Африкании.
— Позвольте угадать, — сказала Артия по-ангелийски. — Его называли фараоном.
Белые накидки подняли глаза и поклонились с любезностью, присущей только очень гордым людям. Артия в ответ кивнула и вернулась в хижину.
Большая комната была наполнена храпом и сонным сопением. Время от времени кто-то вздрагивал, мучимый кошмаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Я ударилась головой об орла, — сообщила ему Артия.
— Нет, — ответил он. — На тебя упал обломок фок-мачты. Но твоя голова крепкая. Ты выдержала. Лежи тихо.
Вокруг себя Артия видит воду. Странно. Они что, вышли в море? Лазурное небо, а волны — как живые рыбки из темно-синей патоки с большими белыми оборками. Какие красивые скалы и утесы… Феликс наверняка захочет их нарисовать… Кстати, где же Феликс?
Больно. Голова болит. Нет, сердце. Нет. И то и другое.
Артия опять теряет сознание, и теперь Эбаду легче управиться с ней. Он передает ее Эйри и Честному, сидящим в шлюпке.
Дневной свет просачивается через скалистую стену. Он разгорается все ярче и ярче, море постепенно успокаивается.
Это хорошо. Люди со сломанными костями бредут прочь от разбитого корабля, рассаживаются в две шлюпки из четырех, имевшихся на клипере. Только они и уцелели после того, как «Незваный гость» разбился о скалистый берег.
Присутствуют все, хоть и не в целости и сохранности. Даже мокрые попугаи, прижавшись друг к другу, чистят перышки на лучшей шляпе Вкусного Джека, которую он каким-то образом ухитрился спасти. Если они доберутся до берега, Оскара Бэгга, плотника и судового врача, ждет много работы. Некоторые потеряли сознание, в том числе капитан Артия Стреллби — она ударилась головой, когда судно перевернулось и весь их мир рухнул. Многие, как Граг, Люпин, Вускери, Ниб, Стотт Дэббет и Сиккарс Глаз, ушли на дно, но, к счастью, осталось и немало здоровых, таких, кто сумел нырнуть за ними. Теперь они выплевывали из себя море, отфыркивались и кашляли. Главное — все остались в живых.
Над двумя перегруженными шлюпками повисло нездешнее, потустороннее спокойствие. Но кое-кто плакал, в том числе Эбад Вумс. Они на веслах шли по сонному океану, оставив позади свой разбитый корабль. Теперь каждое касание безмятежных волн будет растаскивать его на куски. Шлюпки обогнули утес и увидели пролив, за которым расстилалась зеркальная гладь лагуны. На воде повсюду плавали доски, оторвавшиеся от «Незваного», бочонки, куски белой, как сахар, обивки, обломки поручней, реи и паруса, похожие на тюки нестираного белья.
— Где же наша ростра? Наша кофейная леди в черной вуали?
— Разбилась, небось. Отломилась сразу, как корабль ударился о скалы. Ушла на дно, в сундук к морскому дьяволу.
В курятнике — Соленый Уолтер успел запереть его — птицы копошились в мокрой соломе, прочищали горло. В кармане у Эйри, в непромокаемом пакете, лежал чертеж удивительного франкоспанского корабля. Катберт выливал воду из простуженной шарманки и вполголоса разговаривал с оставшейся в Ангелии женой. Кубрик Смит сумел сохранить драгоценную косточку Свина. Потому что ему пришло в голову, что из этой косточки получится отличная шина для его сломанного левого предплечья.
* * *
Местность за утесами оказалась такой же, какую они не раз встречали на побережье Африкании. Белый песок, синяя лагуна, деревья, почему-то не тронутые фантастическим штормом.
А дальше, как всегда, начинались леса. Непроходимые зеленые джунгли, средоточие густой зеленой тьмы, пронизанной столбами зеленого солнечного света.
Они остались у лагуны.
Под стоны и ругательства приводились в порядок человеческие конечности, выстругивались шины и костыли. Те, кто поздоровее, ловили рыбу, собирали ананасы. Разожгли костер, чтобы Джек приготовил ужин. Вскоре солнце стало клониться к закату.
Мог ли кто-нибудь из них забыть, что вон за тем утесом лежит разбитый корабль, медленно пожираемый морем?
Артия спала в тени пальмы, Эбад подложил ей под голову свернутую куртку. На лбу девушки наливался синяк, похожий на синий цветок. Эбад то и дело бросал на нее взгляд. Много лет назад пушечный выстрел высветлил в ее каштановых волосах рыжую прядку. Что оставит на память о себе этот удар?
Сильные потрясения не проходят бесследно, размышлял он, сидя рядом с Артией и пережевывая жареную рыбу, вкуса которой не ощущал. Молли тоже навсегда оставила отпечаток в его сердце, невидимый, но от этого не менее ощутимый.
Солнце золотило побережье, стараясь напомнить людям, как прекрасен и полон радости этот мир. «Возрадуйтесь, — кричало оно, словно не замечая их страданий. — Пришел новый день».
— Эй, Вкусный Джек! Это что там виднеется? Не от твоего костра дымок?
— Нет, мистер О'Ши.
— Ну тогда, значит, это туземцы. Клянусь носатой коброй, они в этих краях обычно дружелюбны.
— Не всегда, — возразил Граг. Он выбрался из морской пучины со сломанной ногой и еще не успел вернуть себе бодрое расположение духа. — Иногда они дают гостям по шее.
Вскоре послышался бой барабанов — такой можно услышать только в Африкании. Сложный ритм пронизал джунгли. Птицы, перекликавшиеся на деревьях, почтительно смолкли.
— Они идут сюда.
Из-за огромных деревьев появились люди. Рослые, в белых накидках и резных украшениях из дерева и золота. Их было около двадцати. Они остановились, черные в белом, и долго разглядывали нежданных гостей, появившихся неведомо откуда на их берегу.
Потом трое вышли вперед. Заговорили на языке Гвинейского побережья, и Эбад, понимавший его, ответил.
Они удивленно уставились на него. Спросили, как здесь очутилась его команда. Потерпели крушение или прибыли по торговым делам? Эбад ответил, что их корабль разбился о прибрежные скалы. Глаза туземцев были устремлены только на него. Лица, красивые, аристократические, казались вырезанными из черного дерева, подобно украшениям на черных шеях.
Эбад не думал о том, что его лицо — точно такое же, как у них. И даже ярче. Они же, по-видимому, сразу заметили это. Не произнеся больше ни слова о кораблекрушении, гостях и торговле, предводитель туземцев достал из складок накидки золотой предмет: то ли большую монету, то ли медальон. Сделал шаг и протянул его Эбаду Вумсу.
Эбад встал.
— Что это? — спросил он на африканийском наречии.
— Посмотри — и увидишь.
Эбад взглянул.
И что же он увидел? Вырезанный на медальоне мужской профиль. Лицо, без сомнения, имело классические африканийские черты. По плечам рассыпались длинные курчавые волосы.
— Простите человека, не знакомого с вашей страной, — сказал Эбад, — и объясните мне, что это означает.
Но три туземца только обернулись и сделали резкий, властный знак своим товарищам, ждущим в отдалении. Один из них тотчас развернулся и стремглав убежал в лес.
Среди пиратов все, кто мог, встали на ноги, достали промокшие ружья, пистолеты, ножи и шпаги.
— Не бойся, Эбад. Мы с тобой.
Вождь лесных людей с досадой покачал головой.
— Господа, вы нас не поняли. — Он заговорил на безупречном ангелийском языке, лишь слегка сдобренном легким акцентом. — Мы не желаем вам зла. На золотой монете изображен портрет нашего царя. А вы, господин, похожи на него как две капли воды. Мы рады встретить вас. Мы приглашаем вас к себе. Войдите в лес. Там вас ждет стол, кров и всё, что пожелает ваша душа. Вы не пожалеете.
— Не верьте мерзавцу, — проворчал Граг. — Мягко стелет, да жестко спать.
Остальные согласились с ним. Но Эйри сказал:
— Ведь правда, Эбад и этот человек с монеты — они как два близнеца.
Медальон переходил из рук в руки. Его не увидела только Артия, все еще спавшая под пальмой.
Озадаченные погорельцы с «Незваного гостя» недоверчиво взирали на гостеприимных хозяев.
И тут барабаны в джунглях сменили темп, начав выбивать совершенно другой ритм.
— Я пойду с вами, — решил Эбад.
— Очень хорошо, — одобрил черный вождь.
Тут, спугнув птиц на деревьях, одновременно заговорили двадцать шесть голосов.
— Нет, Эбад! Не ходи один!
— Клянусь кувшином О'Крана, я пойду с тобой!
— Не делай глупостей, приятель, мы с тобой друзья и пойдем вместе!
— И я!
— И я!
— И я!
Черный вождь царственно улыбнулся.
— Вижу, господин, вас очень уважают. Вы, не сомневаюсь, их капитан.
— Первый помощник. А капитан — вот она. Моя дочь.
Брови туземца удивленно взлетели вверх.
— Она? Белая женщина?
Эбад нахмурился. Всего на один миг на его непроницаемом лице мелькнула какая-то тень.
— Ее мать была белой женщиной. Моей женой.
— Тогда, господин, она для нас принцесса. Она ранена? Мы ее понесем.
— Ее понесу я, — возразил Катберт. — Бедная девочка!
— И я, — вызвался Дирк. — Тысяча чертей! Всё равно от куртки и штанов остались одни лохмотья.
* * *
Сделав всего несколько шагов, они оказались в глухой лесной чаще. Джунгли сомкнулись, как занавес, как зеленое море.
Деревья были высокие, с ребристыми стволами, будто покрытыми изысканной резьбой, а наверху ветви и листья сплетались в густой полог. Всё вокруг опутывали лианы, сквозь стену из их гибких стеблей вела расчищенная тропа. Видимо, проводникам в белых накидках пришлось прорубать себе дорогу к пляжу. Зелень слепила глаза. Звенели, пели и перекликались птицы. Тут и там вспархивали бесчисленные насекомые.
Путь оказался длинным, особенно для Грага и Бузла, опирающихся на костыли. Наконец показалась деревня — остроконечные крыши, хижины, сплетенные из травы. В болотистом пруду нежились две или три коровы — видимо, они питались тростником. Команде принесли воды и фруктов, однако проводник сказал, что здесь они остановятся для отдыха всего на час.
— Далеко ли оно, то место, куда вы нас ведете? — спросил Эйри.
— В нескольких днях пути.
Люди с корабля переглянулись.
— А если, — сказал Эбад, — кто-нибудь из нас пожелает остаться здесь? Или вернуться на берег?
— Вы знаете дорогу? Сумеете ее найти? В джунглях всё растет быстро, от тропы, вероятно, уже не осталось и следа. А эта деревня не сможет вас прокормить. Вы знаете, какая вода в здешних краях безопасна для питья? Какие растения съедобны? В джунглях водятся змеи и леопарды. Тот, кто не последует за нами, должен будет сам заботиться о себе.
Вкусный Джек угрюмо расхохотался.
— Нас прижали к стенке.
Остальные мрачно вглядывались в лесную чащу. Она была похожа на лабиринт, и даже солнце не смогло бы указать им путь. Кроме того, что их ждало на пляже? Пустынный берег да разбитый корабль за утесом.
Через час все встали и побрели дальше.
* * *
Вскоре после этого Катберт окликнул Эбада. Артия опять пришла в себя. И настояла на том, что встанет с импровизированных носилок, которые соорудили из веток. Когда Эбад добрался до нее, она шагала, как пьяная танцовщица, и Дирк крепко держал ее за руку.
— Привет, Эбад. Я уже выздоровела. Только после моря немного покачиваюсь. Не привыкла ходить по суше.
— Осторожнее, Артия.
— Хорошо, папа. Но понимаешь, когда я лежала, глядя Дирку в спину, я очень встревожилась. Никогда еще не видела его куртку такой грязной и изодранной.
Похоже, она знала, кто они такие; значит, память не пострадала. Она не забыла, что с ними произошло. Зрение и слух, видимо, тоже не затронуты, а головокружение и слабость в ногах скоро пройдут. Она отобрала руку сначала у Дирка, потом у Мози Дейра, и теперь каждый шел сам по себе. Никто не спрашивал, понимает ли она, что случилось с кораблем. Вряд ли. Печальный путь без возврата явно доставлял ей больше удовольствия, чем остальным. Хорошо, что она может идти. Только посмотрите на нее! Если не считать синяка на голове, она совсем не изменилась.
Всю вторую половину дня они брели по непроходимым джунглям, и с каждым шагом дорога становилась тяжелее. Проводники в белых накидках не обманули: прорубленная тропа уже затягивалась. Чернокожие люди, а затем и кое-кто из команды взялись за ножи и принялись рубить папоротники, лианы и мягкие листья размером с весло.
Они дошли до узкой коричневой речки. Ее берега поросли деревьями, похожими на ивы. На жаре их склоненные к воде ветви окутались голубоватыми испарениями. Кричали невидимые обезьяны. С берега в воду сползла громадная змея. Через поляну проскакали два оленя, словно одетые в белые полосатые штанишки. Уолтер, Тазбо и де Жук долго обсуждали животных, строя догадки, кто их вырядил подобным образом.
— Человек, начисто лишенный вкуса, — подытожил Дирк.
Артия шла рядом с Эбадом. Она заговорила с ним по-франкоспански:
— Значит, они считают вас королем, мистер Вумс?
— Видимо, да. С ума сошли.
— А может, это мы сошли с ума, раз не замечали этого. Ты всегда хвастался, что происходишь из рода египтийских фараонов.
— Так и есть, Артия.
— Подумать страшно.
Внезапно вождь вскинул руку, давая знак остановиться. Потом указал вверх. Люди замерли, вглядываясь в густое переплетение сучьев и листвы. Там поблескивало что-то тусклое, полоска крапчатого солнечного света, обвившаяся вокруг длинной ветки.
Артия тоже подняла глаза. Она поняла, что перед ней, узнала то ли по картинкам, которые показывала Молли, то ли из воспоминаний детства — только непонятно, каких. Это был пятнистый леопард.
Белые накидки провели отряд стороной, подальше от хищной кошки.
С той минуты с ними то и дело случалось что-нибудь необычное.
Сквозь листву вспорхнула большая птица, ее крылья зашелестели, как грабли по траве. Шемпс решил, что наступил на змею, и с воплем отскочил. Но это оказался всего лишь корень дерева. А змея, час спустя свалившаяся на Бузла, обернулась лианой. Потом появилась и настоящая змея, она обвилась вокруг ветки.
— Видите? — сказал Джек. — Ее здесь называют кусакой. Один укус — и прощай, Африкания.
Тем временем джунгли потемнели. Солнце зашло. Будто ширмы, выросли тени. Вскоре уже ничего нельзя было разглядеть, и люди то и дело на что-нибудь натыкались. Деревья растворились во мгле, сгустившейся, плотной, — и путники врезались в черные стволы, напрасно пытаясь их обогнуть. Еще больше запутывали их бесчисленные светящиеся насекомые — они кружились в воздухе, как негаснущие искры. А потом из пещер и дупел выпорхнуло черное трепещущее облако, воздух наполнился шелестом и тихим писком. То ли звери, то ли птицы — летучие мыши.
Когда на открывшейся поляне показалась очередная деревня, по отряду прокатился вздох облегчения.
Их поселили в пустой хижине, дали миски с густым варевом, напоминающим кашу. И люди накинулись на еду, потом улеглись на землю и тотчас же погрузились в сон.
Артия почти ничего не ела и не пыталась уснуть. Она вышла из хижины, каждую секунду ожидая, что кто-нибудь остановит ее, прикажет вернуться.
Неподалеку у костра сидели на корточках двое в белых накидках, один из них вождь. Артия умела говорить на местном языке. Она подошла и попросила разрешения присоединиться к ним.
— Для нас это большая честь.
Она села напротив. Долго смотрела, как отблески костра золотят черные лица, играют, точно пламя на углях. Артия заметила, что белые из ее отряда не очень боятся этих людей. Но Мози Дейр, чернокожий ангелиец, и уроженец Синей Индеи Ларри Лалли держались настороженно. А Эбад… Эбада, казалось, ничем нельзя пронять.
Примерно в полумиле от деревни в джунглях опять забили барабаны. Эбад рассказал, что так передают известия, это шифр, составленный из ритма и дроби. Интересно, о чем они сейчас говорят?
Артия сосредоточила мысли на веренице недавних событий. Это было всё равно что крепко держать штурвал корабля. Пусть даже того, который лежит среди скал далеко отсюда. Когда-нибудь она наберется сил и взглянет в лицо призраку «Незваного гостя». Но не сейчас. Она пока не готова думать об этом. Пусть эти мысли опустятся на дно ее памяти. Сколько всего она уже похоронила там!
— Как называется место, куда вы нас ведете? — спросила Артия, помолчав еще немного.
Вождь переглянулся со своим спутником.
— Оно называется Кем.
— Кем. — Слово показалось смутно знакомым. Может быть, о нем упоминала Молли — в сказке или легенде? Кажется, Кем — древнее название Египтии?
— Мы пойдем так далеко на север?
— Нет. На восток.
— В Кем.
«Кем, — подумала она. — Это слово что-то означает. Черный. Черная страна. Великая река Найл каждый год заливает берега, удобряет их черным илом и дарит им плодородие. Итак, Черная страна. Кем».
— Там есть река? — спросила она.
— Стебель Водяной Лилии.
Эта фраза поставила Артию в тупик. Она переспросила:
— Стебель лилии?
— Исток реки. — Вождь улыбался, глядя в костер.
Артия сдалась. Немного помолчав, заговорила опять:
— Мистер Вумс сказал мне, вы считаете, что он очень похож на царя.
— Да. На нашего царя.
— Но будет ли ваш царь рад возвращению двойника?
— У нас нет царя. Не было с давних времен. И тогда он назывался по-другому. Царь Черной страны Африкании.
— Позвольте угадать, — сказала Артия по-ангелийски. — Его называли фараоном.
Белые накидки подняли глаза и поклонились с любезностью, присущей только очень гордым людям. Артия в ответ кивнула и вернулась в хижину.
Большая комната была наполнена храпом и сонным сопением. Время от времени кто-то вздрагивал, мучимый кошмаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32