! На берегу, сверкнув на солнце латунными пуговицами, у одного из полисменов слетела с головы шляпа.
Артия снова выстрелила, второй пулей сбив шляпу с головы еще одного констебля.
— Пули! — потребовала она, глядя на берег.
— У нас нету пуль!
И тут возле нее возник Феликс. Он протянул ей три пули Джека Кукушки, которые не успел вернуть, а еще вложил в руку отделанный серебром пистолет, позаимствованный у Гарри и Перри.
Артия взвесила новый пистолет в руке — он был чуть легче первого. Она подняла его и выстрелила, сбив сразу две шляпы.
Полицейские запаниковали. Лошади понесли. Может, сами, но, скорее всего, их пришпорили констебли.
Артия методично перезаряжала пистолеты, как ее учила Молли. Собравшаяся вокруг команда смотрела на нее в благоговейном молчании.
Лишь молчание Феликса было совсем иным. Спокойным и суровым.
— Хватит, Артия, — остановил ее Эйри. — Смотри, они уже разбежались.
— Ты забыла, — угрюмо проворчал Черный Хват. — Мы не пираты, мы актеры. А теперь ты сделала нас преступниками в розыске, да еще на вмерзшей в лед лодчонке.
— В них стреляла только я, — возразила Артия. — Значит, и разыскивать будут только меня.
— А я бросил веревку. Освобожденный раб, к вашим услугам, — сказал Эбад. — Охота на людей мне претит, друзья.
Он развернулся на каблуках и ушел. Эйри последовал за ним.
— Ты старалась никого не ранить, — сказал Феликс Артии. — Стреляешь ты неплохо, это даже я понял. Почему?
— Я тебе уже говорила. Не люблю наносить увечий. И никогда никого не убиваю.
— Верно, говорила…
Он взглянул на Артию. Да, это и вправду девушка. И на ней всё еще были его камзол и плащ, хотя шляпу она сменила. Волосы у нее были темно-каштановые, с удивительной прядью цвета лисьего хвоста, струящейся справа. Так кто же она — хитрая лисица или кровожадный леопард? И то и другое, решил он.
У него и в мыслях не было хранить пули, до этой минуты он даже и не вспоминал о них. Они оказались у него потому, что его пальцы рефлекторно сжались, когда разбойник заговорил о перстне со стеклянным камнем.
— Чем я могу отплатить за спасение своей жизни? — спросил он у лисы-леопарда.
Артия бросила на него быстрый взгляд. Глаза были холодны, как сталь.
— Расслабься! Просто подвернулся предлог потренироваться в стрельбе из пистолета. Высадим тебя на следующей остановке.
— Констебли доложат о тебе.
— Верно, — согласилась Артия. — Но мы всегда можем сделать вид, будто по ним стрелял ты, а не я.
Феликс рассмеялся. Смех его — звонкий и мелодичный — так понравился Артии, что она даже на мгновение заслушалась, но только на мгновение. Пришла пора воспользоваться случаем, подвернувшимся так кстати.
Она шагнула вперед.
— Слушайте, — сказала она своим пиратам-актерам, столпившимся вокруг в кружевах и плюмажах, с монетами в ушах и кортиками за поясами. — Впереди лед уже растаял. Снимаемся с якоря, пока полицейские не вернулись.
— Но наши моряки всё еще на берегу, — пробормотал Уолтер.
— Плевать! — отрезала Артия. — Мы сами поведем корабль.
Эбад стоял на баке и смотрел на Артию непроницаемым взглядом. Эйри сказал:
— Артемизия, мы не можем управлять судном.
— Мы это делали тысячу раз, — возразила Артия.
— На сцене!
— Ну и что с того? Доски они и есть доски — какая разница, что их раскачивает: хитрые механизмы или речные течения?!
Скрипнул треснувший лед. Две льдины разошлись, открыв широкую полынью. Кораблик качнуло.
Черный Хват скривился, протопал через палубу и склонился, за борт. Его вырвало. Он сделал это явно напоказ.
— Видишь, Артия? Вот такие мы моряки, — сказал Эйри.
Артия посмотрела на Эбада.
— Поднимайте якорь, мистер Вумс.
Эбад пожал плечами и медленно поднялся.
— Есть, капитан Стреллби. За дело, ребята. Поднять якорь.
Соленые Уолтер и Питер переглянулись. И только Честный Лжец встал и принялся наматывать на кабестан тонкую якорную цепь.
Феликс стоял у поручня и глядел на медленно удаляющийся берег. Артия представила себе, как этот изящный юноша расхаживает с книгой на светловолосой голове, вырабатывая осанку, и усмехнулась.
Попугай истошно завопил и принялся кружить вокруг мачты, впрочем, стараясь не отлетать слишком далеко. Артия прошла на корму, к штурвалу, и уверенно повела кораблик между большими медлительными льдинами. Она хорошо знала, как это делается, хотя никогда раньше и не стояла за настоящим штурвалом. Внизу, среди мешков с кофе, по-волчьи завывал желтый пес Свин.
Воздух переменился. Маленькие паруса стонали и трещали, наполняясь ветром. Они шли вниз по реке, навстречу морю, и внезапно сквозь маслянистую сладость кофейного аромата Артия ощутила отчетливый запах соленой морской воды…
3. Вперед, на Портовое Устье!
Но весь смысл кофейной рекламы и заключается в том, чтобы устраивать спектакли. Мы должны останавливаться в каждой деревеньке и давать представления.
— В порту Допохорона нас будут ждать полицейские. Там по реке проходит очень много судов, а на берегу крепость, — напомнила Артия.
— Они будут искать его, — сказал Черный Хват, тыкая пальцем в сторону Феликса Феникса. — А не нас. Ты сама говорила…
— Говорила! Но потом я хорошенько подумала. И пришла к выводу, что ты, Черный Хват, был прав. Искать будут всех нас. За то, что мы помогли бежать преступнику.
— Не мы, а ты… ты и Эбад Вумс…
Сам Феликс стоял, ничего не говоря, опустив глаза. Он не просился уйти с «Пиратского кофе», и никто ему этого не предлагал. Эйри сказал:
— Может, попробуем остановиться в следующем порту. Вряд ли новость долетит туда так быстро…
— Ни в каком следующем порту мы останавливаться не будем! — отрезала Артия. — Направимся в обход побережья. Припасов у нас хватит, хоть ваш работодатель и скряга. Я проверила.
— Но Артия! Артия! Наш наниматель…
— Да чего вы так с ним носитесь? Что, хотите всю жизнь рекламировать кофе?
— Он нам платит!
Артия стояла, широко расставив стройные ноги в высоких ботфортах. Палуба под ногами покачивалась, хотя судно стояло на якоре.
— У меня есть предложение получше. Слушайте: мы пойдем прямо к Портовому Устью. Там и устроим наше представление.
— Мистер Кофе хотел не этого.
— Этого хочу я!
Они стояли и ошарашенно глядели на нее. Только красно-зеленое пятно на поручне полубака — Планкветт — да Эбад, сидевший в сторонке, на бочке с кофе, с трубкой в зубах, смотрели на нее совсем с другим выражением — задумчиво и оценивающе.
В команде зрело глухое недовольство. Первым его выразил Черный Хват: громко топая, он подошел к Артии и приблизил к ней заросшее щетиной лицо с черной повязкой на глазу.
— Девочка, ты нас погубишь. Из-за тебя нас всех повесят! Ты еще дитя несмышленое. Нос не дорос указывать нам — мол, хочу того, хочу этого. Ты вломилась в нашу жизнь и принялась ее крушить. Ты никогда в жизни ни в чём нужды не знала — обо всём богатый папочка заботился. А нам приходилось бороться. Никто не давал нам работы — после того случая с взорвавшейся пушкой все считали, что мы приносим несчастье. Да, верно, твоя мать, пока была жива, заботилась о нас Она нам приказывала, и мы повиновались. Ладно. Но ты…
Закончить он не успел. Артия шагнула вперед, сорвала с его глаза повязку и влепила звонкую пощечину: сперва в правую щеку, затем в левую.
Черный Хват покраснел, как вареная свекла в винном соусе. Взревев, он замахнулся кулаком — Эйри и Питер дружно кинулись вперед, — но Артия ловко уклонилась от удара с безупречной грацией тренированного бойца. Откачнувшись назад, она ответила ему резким апперкотом в небритую челюсть.
У Черного Хвата глаза вылезли из орбит. Он откинул голову и рухнул на палубу с грохотом, от которого крохотный кораблик закачался еще сильнее.
Вокруг собралась вся команда. За исключением Феликса, который отошел на корму и принялся с интересом разглядывать что-то необычайно интересное на ледяной глади реки. И Эбада, по-прежнему в задумчивости восседавшего на бочке. Попугай увлеченно чистил перышки.
— По Пиратскому закону Дальних Морей, — заявила Артия, — любой, кто не согласен с точкой зрения капитана, может драться со мной. Это справедливо. — И дружеским тоном добавила: — Вы все, джентльмены. Вы станете драться со мной один на один, в порядке строгой очереди. Я готова вести бой на любых условиях. Правда, я об Черныша кулак ушибла. Так что сгодятся и шпаги — или, на худой конец, пистолеты…
— Артемизия, — начал было Эйри.
— Если еще раз назовешь меня этим именем, я проткну тебя насквозь, мистер О'Ши. Даже неудобно напоминать, но моя шпага настоящая. Меня зовут Артия Стреллби. Или, если угодно, капитан Стреллби.
— Артия! Клянусь священной свиньей Эйры… — Эйри возвел глаза к небу.
Питер и Уолтер явно чувствовали себя не в своей тарелке. Они выросли, глядя, как Молли сражается на сцене. Артия дралась точно так же, как ее мать. Недаром Молли обучала ее целых десять лет. И, хотя драки те были сценическими, Артия каким-то образом ухитрилась обратить иллюзию в реальность.
— Ну? — спросила Артия, немного выждав. — Кто из вас хочет драться?
Первым заговорил Вускери:
— Артия, это неправильно…
Но Дирк не дал ему договорить:
— Не зли ее! Смотри, какие у нее глаза: она нас всех пронзит, едва взглянет.
Черный Хват, ворча, с трудом приподнялся на локтях и сел, потирая ушибленную челюсть. Артия подошла к нему.
— Угомонился, Черныш? Или хочешь еще поспорить?
— Ну и кулак же у тебя, Артия, — пожаловался Черный Хват. — Ты мне чуть челюсть не сломала.
— Ну и челюсть же у тебя, Черный, я об тебя чуть руку не сломала.
Черный Хват улыбнулся и встал.
— Твоя взяла. На этот раз…
У них над головами на крошечных реях поскрипывали паруса.
— Взять рифы для выхода в Пролив! — приказала Артия. — Кто полезет наверх? Что, добровольцев нет? Тогда я сама назначу. Черный, Уолтер, Питер, вперед!
Всё еще ухмыляясь, Черный Хват подскочил к грот-мачте. Более хрупкий Уолтер с несчастным видом поплелся к бизань-мачте, вцепился в нее, как голодная мышь в кукурузный початок, и начал довольно ловко карабкаться вверх. Питеру достался фок.
Артия крикнула:
— Черный, сними этот дурацкий флаг с чашкой и ложками!
— Есть, капитан!
— А какой же флаг мы поднимем взамен? — в голосе Эйри сквозило неприкрытое любопытство.
— Пока никакого. Вот заварим кофе — тогда покажу.
— Ты, я вижу, всё рассчитала, — Эйри пристально взглянул на нее и добавил: — Ты говорила, что в Портовом Устье мы устроим представление — какое же?
— Гонки на приз, — ответила Артия.
— Рекламные?
Но Артия уже повернулась к нему спиной.
Вскоре из камбуза донесся густой аромат свежесваренного кофе. На пороге появился Вускери с целым подносом кофейников и оловянных чашек.
— Отставить, — велела Артия. — Отнеси всё обратно. И слей в кастрюлю.
Вускери недоуменно уставился на нее.
— Но… — начал было он.
Дирк выхватил у Вускери поднос:
— Лучше не дразни ее! Она штучка дикая — говорю тебе, дикая!
* * *
Ближе к вечеру Кофейный кораблик растерял все свои краски, кроме коричневой и белой. Если не считать белых парусов, он стал коричневым от носа до кормы. Они сварили крепкий густой кофе и, по цепочке передавая его из камбуза, закрасили канареечно-желтую и алую кайму на бортах, потом подняли белый флаг, сделанный из старой рубашки, и украсили его коричневой полосой — такой флаг выглядел вполне нейтрально и не вызывал ненужных вопросов. Название корабля тоже было изменено. Артия и Честный Лжец, вися возле борта, закрасили лишние буквы. Теперь «Пиратский кофе» походил на маленький, несколько странный прогулочный кораблик, который, вероятно, попал в непогоду, изрядно подпортившую его внешний вид. В качестве опознавательных знаков на борту сохранилось только название его владельцев: «иратс ко». Фигура на носу тоже была изувечена. У нее отобрали кофейную чашку.
— Беспричинное варварство, — простонал Эйри. Тем не менее, несмотря на столь тщательно наведенную маскировку, они пробирались через порт Допохорона в лунном свете, шарахаясь от ярких огней на причалах и фонарей на других кораблях, открыто и законопослушно покачивавшихся на якоре.
За доками и портом устье реки, минуя старую мрачную крепость, далеко выдавалось в Свободный Ангелийский Пролив. Над горизонтом клубился туман. Мачты покрылись инеем, но снега не было.
До восхода солнца они шли вдоль берега, потом повернули в открытое море. Необычайно широкое, оно отливало угольно-серым блеском под раскрывшимися глазами солнца.
— А вон тот дальний берег — это Франкоспания? Нет, всего лишь туман…
— Как много воды! Смотрите, она повсюду! Ох, меня сейчас… — зажав рот ладонью, Черный Хват кинулся к борту.
— Где собака? Где Свин?
— Сбежал вчера ночью, трусишка. Ушел вплавь. Я его видел. Поплыл прямо к докам. Этот пес слишком умен, чтобы очертя голову идти в море.
* * *
— Неужели ей всегда было так одиноко?!
Да, подумала Артия, пожалуй, что всегда — после смерти мамы.
С тех пор она почти не видела отца, да и не хотела его видеть. В Ангельской Академии было полным-полно девиц и юных дам, как две капли воды похожих друг на друга, но ни одна из них не походила на нее, Артию.
А эти люди всегда были для Артии семьей. Единственной семьей, какая у нее когда-либо была. Но теперь перестали ею быть.
Может быть, думала Артия, надо просто попытаться вступить в их Игру. Но нет, ничего не выйдет. Дело в том, что она ничего не помнила — ни сцены, ни механизмов, которые приводили в движение зеленые волны и палубу корабля, ни металлических листов, грохотавших, когда нужно было изобразить шторм… Только свист ветра, плеск воды, неизмеримую ширь небес и океана, золотые берега, сверкавшие слоновой костью и изумрудами…
А действительностью было вот это — неспокойные свинцово-серые воды Пролива, и Вускери, которого тошнило в воду прямо за тонкой стеной ее каюты.
Здесь она была одна!
Попугай, восседавший на кофейном бочонке, призывно свистнул.
— Что, Планкветт?
— Восемь бокалов, — сказал попугай.
— Ты ведь не умеешь разговаривать, верно? — сказала Артия. — Просто Молли научила тебя кой-каким словам и фразам, чтобы вести с тобой беседы… или хотя бы делать вид.
— Молли… — крикнул попугай. — Попка хочет Молли!
— Прости, старина. У тебя осталась только я.
— Золотые мухуры! Восемь металлов!
В дверь постучали. Феликс… О, да, постучаться — это в его стиле. Другие ворвались бы без предупреждения — хорошо еще, что она слышит громкий топот их непривычных к морю ног задолго до того, как они ввалятся в дверь.
— Да, мистер Феникс, входите.
Он вошел в каюту, аккуратно прикрыл за собой дверь и посмотрел на нее своими темно-синими глазами.
— Что вам угодно? — спросила она.
— Когда мне можно сойти с вашей лодки?
— С корабля, мистер Феникс, с корабля. Пусть он и игрушечный, но это всё-таки корабль. А когда — полагаю, когда мы где-нибудь остановимся.
— Я думал, что смогу сойти на берег в Допохороне.
— Как выяснилось, нет. Вам, похоже, не терпится нас покинуть. Мы вас чем-то обидели?
— Мое присутствие навлекло на вас неприятности.
— Возможно. Но сами вы, мистер Феникс, неприятность весьма незначительная.
— Гм, мисс Стрел…
— Капитан.
Феликс приподнял темные брови. Странно, подумала Артия, ресницы у него тоже темные, при светлых-то волосах.
— Пусть будет капитан, — согласился Феликс. — Я считаю, что мне не место в банде головорезов, грабителей и пиратов. Простите.
Артия вытаращила глаза. Потом улыбнулась.
— Разве они не убедили вас, сэр, что они актеры?
— Я не знаю, кто вы такие. Но здесь мне не место.
— Не волнуйтесь. Если погода выдастся хорошей, а ветер — попутным, мы будем в Портовом Устье через неделю. Там и сойдете.
— Не хочу быть неблагодарным, — сказал он. — Вы и ваши… гм… люди, возможно, спасли мне жизнь…
— О, не берите в голову!
— Пиратский попугай, — вставил Планкветт.
— Значит, в Портовое Устье, — мрачно подытожил Феликс.
— Если не хотите добираться до берега вплавь, как это сделал Свин, самый чистый пес в Ангелии.
— Я не умею плавать, — сказал Феликс. — И половина ваших людей тоже не умеет. Вы это знаете?
— Почти весь наличный состав военно-морского флота Ангелии, почти все пираты и морские торговцы отсюда до Синей Индеи не умеют плавать, — ответила Артия. — Но никого из нас это не останавливает.
— Спасибо, — сказал Феликс и направился к двери.
— За что?! Или вы испытываете благодарность, сами не зная за что?
— Иногда бывает. Иногда я предпочитаю испытывать это чувство, а не благодарить за что-то конкретное.
Он вышел. Артия услышала, как за дверями каюты Феликса обступили и принялись встревоженно расспрашивать «ее люди». Феликс им нравился — он был такой же, как и они: театральный, картинный. Когда он объяснил им, как вышло, что его по ошибке приняли за Джека Кукушку, они безоговорочно поверили, даже прежде, чем Артия подтвердила его рассказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Артия снова выстрелила, второй пулей сбив шляпу с головы еще одного констебля.
— Пули! — потребовала она, глядя на берег.
— У нас нету пуль!
И тут возле нее возник Феликс. Он протянул ей три пули Джека Кукушки, которые не успел вернуть, а еще вложил в руку отделанный серебром пистолет, позаимствованный у Гарри и Перри.
Артия взвесила новый пистолет в руке — он был чуть легче первого. Она подняла его и выстрелила, сбив сразу две шляпы.
Полицейские запаниковали. Лошади понесли. Может, сами, но, скорее всего, их пришпорили констебли.
Артия методично перезаряжала пистолеты, как ее учила Молли. Собравшаяся вокруг команда смотрела на нее в благоговейном молчании.
Лишь молчание Феликса было совсем иным. Спокойным и суровым.
— Хватит, Артия, — остановил ее Эйри. — Смотри, они уже разбежались.
— Ты забыла, — угрюмо проворчал Черный Хват. — Мы не пираты, мы актеры. А теперь ты сделала нас преступниками в розыске, да еще на вмерзшей в лед лодчонке.
— В них стреляла только я, — возразила Артия. — Значит, и разыскивать будут только меня.
— А я бросил веревку. Освобожденный раб, к вашим услугам, — сказал Эбад. — Охота на людей мне претит, друзья.
Он развернулся на каблуках и ушел. Эйри последовал за ним.
— Ты старалась никого не ранить, — сказал Феликс Артии. — Стреляешь ты неплохо, это даже я понял. Почему?
— Я тебе уже говорила. Не люблю наносить увечий. И никогда никого не убиваю.
— Верно, говорила…
Он взглянул на Артию. Да, это и вправду девушка. И на ней всё еще были его камзол и плащ, хотя шляпу она сменила. Волосы у нее были темно-каштановые, с удивительной прядью цвета лисьего хвоста, струящейся справа. Так кто же она — хитрая лисица или кровожадный леопард? И то и другое, решил он.
У него и в мыслях не было хранить пули, до этой минуты он даже и не вспоминал о них. Они оказались у него потому, что его пальцы рефлекторно сжались, когда разбойник заговорил о перстне со стеклянным камнем.
— Чем я могу отплатить за спасение своей жизни? — спросил он у лисы-леопарда.
Артия бросила на него быстрый взгляд. Глаза были холодны, как сталь.
— Расслабься! Просто подвернулся предлог потренироваться в стрельбе из пистолета. Высадим тебя на следующей остановке.
— Констебли доложат о тебе.
— Верно, — согласилась Артия. — Но мы всегда можем сделать вид, будто по ним стрелял ты, а не я.
Феликс рассмеялся. Смех его — звонкий и мелодичный — так понравился Артии, что она даже на мгновение заслушалась, но только на мгновение. Пришла пора воспользоваться случаем, подвернувшимся так кстати.
Она шагнула вперед.
— Слушайте, — сказала она своим пиратам-актерам, столпившимся вокруг в кружевах и плюмажах, с монетами в ушах и кортиками за поясами. — Впереди лед уже растаял. Снимаемся с якоря, пока полицейские не вернулись.
— Но наши моряки всё еще на берегу, — пробормотал Уолтер.
— Плевать! — отрезала Артия. — Мы сами поведем корабль.
Эбад стоял на баке и смотрел на Артию непроницаемым взглядом. Эйри сказал:
— Артемизия, мы не можем управлять судном.
— Мы это делали тысячу раз, — возразила Артия.
— На сцене!
— Ну и что с того? Доски они и есть доски — какая разница, что их раскачивает: хитрые механизмы или речные течения?!
Скрипнул треснувший лед. Две льдины разошлись, открыв широкую полынью. Кораблик качнуло.
Черный Хват скривился, протопал через палубу и склонился, за борт. Его вырвало. Он сделал это явно напоказ.
— Видишь, Артия? Вот такие мы моряки, — сказал Эйри.
Артия посмотрела на Эбада.
— Поднимайте якорь, мистер Вумс.
Эбад пожал плечами и медленно поднялся.
— Есть, капитан Стреллби. За дело, ребята. Поднять якорь.
Соленые Уолтер и Питер переглянулись. И только Честный Лжец встал и принялся наматывать на кабестан тонкую якорную цепь.
Феликс стоял у поручня и глядел на медленно удаляющийся берег. Артия представила себе, как этот изящный юноша расхаживает с книгой на светловолосой голове, вырабатывая осанку, и усмехнулась.
Попугай истошно завопил и принялся кружить вокруг мачты, впрочем, стараясь не отлетать слишком далеко. Артия прошла на корму, к штурвалу, и уверенно повела кораблик между большими медлительными льдинами. Она хорошо знала, как это делается, хотя никогда раньше и не стояла за настоящим штурвалом. Внизу, среди мешков с кофе, по-волчьи завывал желтый пес Свин.
Воздух переменился. Маленькие паруса стонали и трещали, наполняясь ветром. Они шли вниз по реке, навстречу морю, и внезапно сквозь маслянистую сладость кофейного аромата Артия ощутила отчетливый запах соленой морской воды…
3. Вперед, на Портовое Устье!
Но весь смысл кофейной рекламы и заключается в том, чтобы устраивать спектакли. Мы должны останавливаться в каждой деревеньке и давать представления.
— В порту Допохорона нас будут ждать полицейские. Там по реке проходит очень много судов, а на берегу крепость, — напомнила Артия.
— Они будут искать его, — сказал Черный Хват, тыкая пальцем в сторону Феликса Феникса. — А не нас. Ты сама говорила…
— Говорила! Но потом я хорошенько подумала. И пришла к выводу, что ты, Черный Хват, был прав. Искать будут всех нас. За то, что мы помогли бежать преступнику.
— Не мы, а ты… ты и Эбад Вумс…
Сам Феликс стоял, ничего не говоря, опустив глаза. Он не просился уйти с «Пиратского кофе», и никто ему этого не предлагал. Эйри сказал:
— Может, попробуем остановиться в следующем порту. Вряд ли новость долетит туда так быстро…
— Ни в каком следующем порту мы останавливаться не будем! — отрезала Артия. — Направимся в обход побережья. Припасов у нас хватит, хоть ваш работодатель и скряга. Я проверила.
— Но Артия! Артия! Наш наниматель…
— Да чего вы так с ним носитесь? Что, хотите всю жизнь рекламировать кофе?
— Он нам платит!
Артия стояла, широко расставив стройные ноги в высоких ботфортах. Палуба под ногами покачивалась, хотя судно стояло на якоре.
— У меня есть предложение получше. Слушайте: мы пойдем прямо к Портовому Устью. Там и устроим наше представление.
— Мистер Кофе хотел не этого.
— Этого хочу я!
Они стояли и ошарашенно глядели на нее. Только красно-зеленое пятно на поручне полубака — Планкветт — да Эбад, сидевший в сторонке, на бочке с кофе, с трубкой в зубах, смотрели на нее совсем с другим выражением — задумчиво и оценивающе.
В команде зрело глухое недовольство. Первым его выразил Черный Хват: громко топая, он подошел к Артии и приблизил к ней заросшее щетиной лицо с черной повязкой на глазу.
— Девочка, ты нас погубишь. Из-за тебя нас всех повесят! Ты еще дитя несмышленое. Нос не дорос указывать нам — мол, хочу того, хочу этого. Ты вломилась в нашу жизнь и принялась ее крушить. Ты никогда в жизни ни в чём нужды не знала — обо всём богатый папочка заботился. А нам приходилось бороться. Никто не давал нам работы — после того случая с взорвавшейся пушкой все считали, что мы приносим несчастье. Да, верно, твоя мать, пока была жива, заботилась о нас Она нам приказывала, и мы повиновались. Ладно. Но ты…
Закончить он не успел. Артия шагнула вперед, сорвала с его глаза повязку и влепила звонкую пощечину: сперва в правую щеку, затем в левую.
Черный Хват покраснел, как вареная свекла в винном соусе. Взревев, он замахнулся кулаком — Эйри и Питер дружно кинулись вперед, — но Артия ловко уклонилась от удара с безупречной грацией тренированного бойца. Откачнувшись назад, она ответила ему резким апперкотом в небритую челюсть.
У Черного Хвата глаза вылезли из орбит. Он откинул голову и рухнул на палубу с грохотом, от которого крохотный кораблик закачался еще сильнее.
Вокруг собралась вся команда. За исключением Феликса, который отошел на корму и принялся с интересом разглядывать что-то необычайно интересное на ледяной глади реки. И Эбада, по-прежнему в задумчивости восседавшего на бочке. Попугай увлеченно чистил перышки.
— По Пиратскому закону Дальних Морей, — заявила Артия, — любой, кто не согласен с точкой зрения капитана, может драться со мной. Это справедливо. — И дружеским тоном добавила: — Вы все, джентльмены. Вы станете драться со мной один на один, в порядке строгой очереди. Я готова вести бой на любых условиях. Правда, я об Черныша кулак ушибла. Так что сгодятся и шпаги — или, на худой конец, пистолеты…
— Артемизия, — начал было Эйри.
— Если еще раз назовешь меня этим именем, я проткну тебя насквозь, мистер О'Ши. Даже неудобно напоминать, но моя шпага настоящая. Меня зовут Артия Стреллби. Или, если угодно, капитан Стреллби.
— Артия! Клянусь священной свиньей Эйры… — Эйри возвел глаза к небу.
Питер и Уолтер явно чувствовали себя не в своей тарелке. Они выросли, глядя, как Молли сражается на сцене. Артия дралась точно так же, как ее мать. Недаром Молли обучала ее целых десять лет. И, хотя драки те были сценическими, Артия каким-то образом ухитрилась обратить иллюзию в реальность.
— Ну? — спросила Артия, немного выждав. — Кто из вас хочет драться?
Первым заговорил Вускери:
— Артия, это неправильно…
Но Дирк не дал ему договорить:
— Не зли ее! Смотри, какие у нее глаза: она нас всех пронзит, едва взглянет.
Черный Хват, ворча, с трудом приподнялся на локтях и сел, потирая ушибленную челюсть. Артия подошла к нему.
— Угомонился, Черныш? Или хочешь еще поспорить?
— Ну и кулак же у тебя, Артия, — пожаловался Черный Хват. — Ты мне чуть челюсть не сломала.
— Ну и челюсть же у тебя, Черный, я об тебя чуть руку не сломала.
Черный Хват улыбнулся и встал.
— Твоя взяла. На этот раз…
У них над головами на крошечных реях поскрипывали паруса.
— Взять рифы для выхода в Пролив! — приказала Артия. — Кто полезет наверх? Что, добровольцев нет? Тогда я сама назначу. Черный, Уолтер, Питер, вперед!
Всё еще ухмыляясь, Черный Хват подскочил к грот-мачте. Более хрупкий Уолтер с несчастным видом поплелся к бизань-мачте, вцепился в нее, как голодная мышь в кукурузный початок, и начал довольно ловко карабкаться вверх. Питеру достался фок.
Артия крикнула:
— Черный, сними этот дурацкий флаг с чашкой и ложками!
— Есть, капитан!
— А какой же флаг мы поднимем взамен? — в голосе Эйри сквозило неприкрытое любопытство.
— Пока никакого. Вот заварим кофе — тогда покажу.
— Ты, я вижу, всё рассчитала, — Эйри пристально взглянул на нее и добавил: — Ты говорила, что в Портовом Устье мы устроим представление — какое же?
— Гонки на приз, — ответила Артия.
— Рекламные?
Но Артия уже повернулась к нему спиной.
Вскоре из камбуза донесся густой аромат свежесваренного кофе. На пороге появился Вускери с целым подносом кофейников и оловянных чашек.
— Отставить, — велела Артия. — Отнеси всё обратно. И слей в кастрюлю.
Вускери недоуменно уставился на нее.
— Но… — начал было он.
Дирк выхватил у Вускери поднос:
— Лучше не дразни ее! Она штучка дикая — говорю тебе, дикая!
* * *
Ближе к вечеру Кофейный кораблик растерял все свои краски, кроме коричневой и белой. Если не считать белых парусов, он стал коричневым от носа до кормы. Они сварили крепкий густой кофе и, по цепочке передавая его из камбуза, закрасили канареечно-желтую и алую кайму на бортах, потом подняли белый флаг, сделанный из старой рубашки, и украсили его коричневой полосой — такой флаг выглядел вполне нейтрально и не вызывал ненужных вопросов. Название корабля тоже было изменено. Артия и Честный Лжец, вися возле борта, закрасили лишние буквы. Теперь «Пиратский кофе» походил на маленький, несколько странный прогулочный кораблик, который, вероятно, попал в непогоду, изрядно подпортившую его внешний вид. В качестве опознавательных знаков на борту сохранилось только название его владельцев: «иратс ко». Фигура на носу тоже была изувечена. У нее отобрали кофейную чашку.
— Беспричинное варварство, — простонал Эйри. Тем не менее, несмотря на столь тщательно наведенную маскировку, они пробирались через порт Допохорона в лунном свете, шарахаясь от ярких огней на причалах и фонарей на других кораблях, открыто и законопослушно покачивавшихся на якоре.
За доками и портом устье реки, минуя старую мрачную крепость, далеко выдавалось в Свободный Ангелийский Пролив. Над горизонтом клубился туман. Мачты покрылись инеем, но снега не было.
До восхода солнца они шли вдоль берега, потом повернули в открытое море. Необычайно широкое, оно отливало угольно-серым блеском под раскрывшимися глазами солнца.
— А вон тот дальний берег — это Франкоспания? Нет, всего лишь туман…
— Как много воды! Смотрите, она повсюду! Ох, меня сейчас… — зажав рот ладонью, Черный Хват кинулся к борту.
— Где собака? Где Свин?
— Сбежал вчера ночью, трусишка. Ушел вплавь. Я его видел. Поплыл прямо к докам. Этот пес слишком умен, чтобы очертя голову идти в море.
* * *
— Неужели ей всегда было так одиноко?!
Да, подумала Артия, пожалуй, что всегда — после смерти мамы.
С тех пор она почти не видела отца, да и не хотела его видеть. В Ангельской Академии было полным-полно девиц и юных дам, как две капли воды похожих друг на друга, но ни одна из них не походила на нее, Артию.
А эти люди всегда были для Артии семьей. Единственной семьей, какая у нее когда-либо была. Но теперь перестали ею быть.
Может быть, думала Артия, надо просто попытаться вступить в их Игру. Но нет, ничего не выйдет. Дело в том, что она ничего не помнила — ни сцены, ни механизмов, которые приводили в движение зеленые волны и палубу корабля, ни металлических листов, грохотавших, когда нужно было изобразить шторм… Только свист ветра, плеск воды, неизмеримую ширь небес и океана, золотые берега, сверкавшие слоновой костью и изумрудами…
А действительностью было вот это — неспокойные свинцово-серые воды Пролива, и Вускери, которого тошнило в воду прямо за тонкой стеной ее каюты.
Здесь она была одна!
Попугай, восседавший на кофейном бочонке, призывно свистнул.
— Что, Планкветт?
— Восемь бокалов, — сказал попугай.
— Ты ведь не умеешь разговаривать, верно? — сказала Артия. — Просто Молли научила тебя кой-каким словам и фразам, чтобы вести с тобой беседы… или хотя бы делать вид.
— Молли… — крикнул попугай. — Попка хочет Молли!
— Прости, старина. У тебя осталась только я.
— Золотые мухуры! Восемь металлов!
В дверь постучали. Феликс… О, да, постучаться — это в его стиле. Другие ворвались бы без предупреждения — хорошо еще, что она слышит громкий топот их непривычных к морю ног задолго до того, как они ввалятся в дверь.
— Да, мистер Феникс, входите.
Он вошел в каюту, аккуратно прикрыл за собой дверь и посмотрел на нее своими темно-синими глазами.
— Что вам угодно? — спросила она.
— Когда мне можно сойти с вашей лодки?
— С корабля, мистер Феникс, с корабля. Пусть он и игрушечный, но это всё-таки корабль. А когда — полагаю, когда мы где-нибудь остановимся.
— Я думал, что смогу сойти на берег в Допохороне.
— Как выяснилось, нет. Вам, похоже, не терпится нас покинуть. Мы вас чем-то обидели?
— Мое присутствие навлекло на вас неприятности.
— Возможно. Но сами вы, мистер Феникс, неприятность весьма незначительная.
— Гм, мисс Стрел…
— Капитан.
Феликс приподнял темные брови. Странно, подумала Артия, ресницы у него тоже темные, при светлых-то волосах.
— Пусть будет капитан, — согласился Феликс. — Я считаю, что мне не место в банде головорезов, грабителей и пиратов. Простите.
Артия вытаращила глаза. Потом улыбнулась.
— Разве они не убедили вас, сэр, что они актеры?
— Я не знаю, кто вы такие. Но здесь мне не место.
— Не волнуйтесь. Если погода выдастся хорошей, а ветер — попутным, мы будем в Портовом Устье через неделю. Там и сойдете.
— Не хочу быть неблагодарным, — сказал он. — Вы и ваши… гм… люди, возможно, спасли мне жизнь…
— О, не берите в голову!
— Пиратский попугай, — вставил Планкветт.
— Значит, в Портовое Устье, — мрачно подытожил Феликс.
— Если не хотите добираться до берега вплавь, как это сделал Свин, самый чистый пес в Ангелии.
— Я не умею плавать, — сказал Феликс. — И половина ваших людей тоже не умеет. Вы это знаете?
— Почти весь наличный состав военно-морского флота Ангелии, почти все пираты и морские торговцы отсюда до Синей Индеи не умеют плавать, — ответила Артия. — Но никого из нас это не останавливает.
— Спасибо, — сказал Феликс и направился к двери.
— За что?! Или вы испытываете благодарность, сами не зная за что?
— Иногда бывает. Иногда я предпочитаю испытывать это чувство, а не благодарить за что-то конкретное.
Он вышел. Артия услышала, как за дверями каюты Феликса обступили и принялись встревоженно расспрашивать «ее люди». Феликс им нравился — он был такой же, как и они: театральный, картинный. Когда он объяснил им, как вышло, что его по ошибке приняли за Джека Кукушку, они безоговорочно поверили, даже прежде, чем Артия подтвердила его рассказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30