Это означает: чтобы попасть внутрь, надо ударить право, то есть правильно — по левой стороне. Двадцать один раз. Бить будем рукоятками шпаг. По два удара каждый. А я, как капитан, сделаю пять ударов. Начинайте, мистер Вумс.
На поверхность белого валуна посыпались удары. Было видно, что край скалы иззубрен — может быть, выбит другими искателями сокровищ? При каждом ударе камень отзывался гулким рокотом.
На пятом ударе Артии, двадцать первом по счету, хитроумная потайная дверь Джекоби Десетмилла, устроенная прямо в скале, распахнулась.
Все застыли, не веря собственному успеху.
— Там темно, как в погребе.
— Тебе, Дирк, ничего не грозит, — успокоил его Черный Хват. — Но ты, Эбад, лучше не входи, а то еще потеряешься…
Даже в этой тесноте Дирк сумел развернуться и влепить Черному Хвату звонкую затрещину.
Их голоса потонули в яростном крике Артии:
— А ну, прекратите драку! Совсем ума лишились? Здесь могут таиться и другие хитрости — мы, как-никак, имеем дело с настоящими пиратами. Будьте осторожнее. А ты, Черный, попридержи свой глупый язык. Прежде всего подоприте чем-нибудь эту дверь — лопатами, что ли. А когда войдем в пещеру, будьте настороже. — В наступившей тишине Артия обратилась к попугаям: — Шесть!
Ей тут же ответил скрипучий голос:
— Пройди сквозь меня. Шесть шагов вперед. Один шаг влево. Два шага к лампе.
Теперь люди двигались осторожно, ощупывали стены вытянутыми руками, беспрестанно натыкаясь друг на друга и спотыкаясь. Эбад достал трут и кремень. В трепещущем свете пламени Вускери разглядел две невысокие ступеньки. Свин взвизгнул — Дирк наступил ему на лапу.
И тут они увидели лампу. Рядом с ней стояла плотно запечатанная фляга с маслом. Они наполнили лампу и подожгли фитиль. Свет стал ярче.
Они стояли на дне широкой каменной трубы наподобие дымохода. Откуда-то сверху свисали длинные клыки — то ли наросты сталактитов, то ли сосульки. В стенах тусклым золотом поблескивали слюдяные прожилки. Прямо перед ними начиналась каменная лестница. Она уходила вверх, и вверх, и вверх.
— Вот уж верно — десять миль вверх, — проворчал Эйри.
Они начали подниматься. Доверху добрались через добрых сорок минут, пыхтя и отдуваясь. Отсчитали тринадцать шагов вправо, потом еще тринадцать, и Эбад, самый высокий, протянул руку вверх и нащупал люк. С душераздирающим скрежетом заржавевший металл сдвинулся в сторону. Блеснул дневной свет. Они достигли вершины утеса! Попугаи выпорхнули наружу и торжественно выстроились вдоль края люка, глядя, как не умеющие летать люди помогают друг другу выбраться.
* * *
Вдоль края утеса, протянувшегося не меньше чем на милю в обоих направлениях, росла пышная густая трава вперемежку с невысокими деревьями, сгущавшимися к середине поляны. Деревья увивали лозы плюща и орхидеи.
Из расщелины в скале пробивался ручеек. Люди с наслаждением напились — вода была пресной, хотя и с едва ощутимым горьковатым привкусом.
— Четырнадцать шагов вперед к птице из костей.
— Это еще что такое? Птица из костей — да как ее разглядишь? Она же небось маленькая!
Птица оказалась отнюдь не маленькой.
Отсчитывая шаги в упругой высокой траве, Дирк внезапно издал такой вопль, что все двенадцать попугаев испуганно взмыли в воздух. Впрочем, они не улетели, а чинно расселись на ветвях одинокой корявой пальмы.
А под пальмой…
— Да неужто это птица?!
— Птица. Смотри, какой у нее клюв.
— Да это чудище какое-то, вроде птицы Рух из «Тысячи и одной ночи»!
— Я слыхал о таких существах, — пробормотал Эбад. — Это доисторическое животное. Десять футов в высоту.
— Похожа на попугая… громадного, как дерево…
Под деревом стояла окаменелая птица. Она была желтоватая, длинные пряди ползучих растений увивали иссеченный ветром скелет. Между чудовищными когтями пробивалась маленькая финиковая пальма. Одно крыло отвалилось. Другое распростерлось, как арфа с натянутыми струнами. Клюв походил на два изогнутых костяных молота.
Четырнадцать шагов заканчивались как раз перед птицей. Дирк и Уолтер боязливо отступили в сторону. Но Глэд Катберт не скрывал своего восхищения:
— Подумать только, что сказала бы моя старушка, если б я привез ей точь-в-точь такую же пичужку, только маленькую! Живую, в клетке!
— Восемнадцать шагов вправо, и еще восемнадцать. Через девятнадцать, стоят они или упали.
— Камни! — решила Артия.
Камней оказалось девятнадцать, семь из них низко склонились и стали похожи на останки еще одной окаменелой птицы. Еще два лежали на земле, едва заметные среди травы и оплетавших их цветов. Люди приблизились.
— Один шаг вперед, шесть шагов вправо. Три шага вперед.
— Опять камни.
— Сосчитайте. Их должно быть восемь, потом еще восемь.
— Нет. Восемь и восемь это шестнадцать. А тут всего пятнадцать…
Эйри указал на землю.
— Вот. — Среди корней развесистого дерева лежал еще один камень, разбитый, заросший травой. — Шестнадцать: восемь и восемь.
— Но тогда нужно отсчитать девять ступеней вниз. А я не вижу ни одной.
— Да вот же они, у тебя под ногами, скрыты под плющом. Расчисти их.
Люди быстро расчистили девять ступеней. Одиннадцатый попугай приказал:
— Двадцать пять шагов влево. Двадцать пять шагов вперед. Отсчитай двадцать шесть на земле.
— Что значит — на земле? Разве мы не все шаги по земле отсчитываем?
— Заткнитесь! — Артия принялась считать шаги. Остальные остались позади и смотрели на нее, совершенно измотанные дурными предчувствиями и подъемом по лестнице.
Вскоре Артия обнаружила, что если сделать двадцать пять шагов влево, то следующие двадцать пять вперед уже не получатся.
Земля здесь обрывалась глубокой впадиной, усеянной каменной крошкой, дыбилась почвой, выкорчеванными засохшими растениями. Невозможно было ни пройти по ней, ни оценить, как далеко она тянется.
Артия задумалась: отсчитать двадцать пять вперед, потом двадцать шесть на земле. Двадцать шесть чего? Шагов? Дюймов? Ярдов?
Одиннадцатый попугай пролетел мимо нее, перепорхнул через каменистую впадину и уселся в траву.
Артия разбежалась и вслед за попугаем перескочила через расселину. Когда ноги снова коснулись твердой земли, она осмотрелась. Покрыла ли она нужных двадцать пять шагов?
Вот оно! Среди травы валялась груда коротких серых шестов. Древние весла, столетней давности, если не больше. Она обошла вокруг них, пересчитала. Их было ровно двадцать шесть, и лежали они на земле!
Тут подоспели и остальные. Пираты прыгали через расселину, приземлялись в траву, радостно кричали. Тявкал Свин.
— Еще один… еще один намек…
— Осталось еще три совета, мистер Вускери, от попугая номер двенадцать.
Однако эти слова, самые последние, все вспомнили сами. Вслед за двенадцатым попугаем они хором повторили:
— Читай по солнцу. Шесть шагов на север. Один шаг на запад. Четыре ноги приведут тебя ко мне.
Прочитать по солнцу, где север, а где запад, оказалось легко, благо полдень миновал уже часа два назад.
Они отсчитали шаги, и над вершиной утеса повеял прохладный ветерок. Длинные стебли травы заколыхались, как складки на занавесе.
«Четыре ноги приведут тебя ко мне».
Радость поутихла. Этот последний совет казался самым загадочным. Все очень устали и ужасно хотели найти сокровище.
— Четыре ноги?
— Нам что, встать на четвереньки?!
— Это будут не четыре ноги, придурок, а две ноги и две руки.
— Тогда у кого же четыре ноги?
— У львов, коз, лошадей…
— У собак.
— Свин! Иди скорее! Сюда, дружок, сюда!
— Неужели Свин поможет?!
— У него ведь четыре ноги. Смотрите-ка…
Свин долго бегал по траве, выискивая, вынюхивая. Внезапно его что-то заинтересовало. Он принялся копать.
— Давай, малыш, давай!
— Молодец, Свинтус! Самый чистый пес в Ангелии!
— Гений собачьего рода!
— Свинтус, я тебя с золотой тарелочки кормить буду…
Наконец Свин выкопал свое сокровище и радостно затявкал.
Это была девятидюймовая кость гигантского попугая.
Довольный, словно он завоевал весь мир, Свин поскакал по траве, спасаясь от друзей, которые теперь гонялись за ним, грозя свернуть ему шею.
— Оно здесь, — сказала Артия. — Где-то совсем близко. Здесь! Стойте на месте, а то потеряем ориентиры.
Все тотчас же уселись на траву.
Ветер стал заметно прохладнее, хотя в воздухе всё еще стояла удушающая жара. С неба на них пялился бронзовый глаз солнца. По траве бродили попугаи, прихорашиваясь и самодовольно щелкая клювами.
Артия медленно встала.
— Именно здесь, — произнесла она, — и надо копать. Доставайте лопаты!
— Но здесь только закончились наши последние шаги, капитан.
— Подумайте хорошенько, мистер Катберт.
— Думаю, капитан. Но ничего не получается. Как всегда…
— И ни у кого не получается? Нет?! Четыре ноги, — сказала Артия и воткнула лопату в землю. Почва была твердой, слежавшейся, но камней в ней не чувствовалось. — Никаких четырех ног, джентльмены! Не надо никуда бежать. Надо копать на четыре фута вниз. Сокровище захоронено неглубоко. Копайте!
Вскоре лопаты наткнулись на что-то твердое. Из ямы показалась крышка большого квадратного сундука.
* * *
Косые лучи солнца озарили сундук. Он был сделан из потемневшего от времени красного дерева, безо всякой резьбы, окован тусклой латунью, а крышку увенчивала большая медная пластина, похожая на страницу металлической книги.
На кованой странице был выгравирован следующий текст:
«Мы — Пиратское Племя. Мы живем Кровью и Смертью.
Нам суждено закончить свои дни на виселице или в безжалостных глубинах Моря. А после Смерти, говорят церковники, нам предстоит вечно гореть в Аду за наши Грехи.
Сто Человек из нашего Племени заключили Договор, и в дни Пиратского Перемирия каждый из них привез и сложил сюда Образец своего Несметного Достояния. Эти Сокровища лежат здесь, все в одном месте. Это наше последнее — а для некоторых и единственное — Доброе Дело. Да ляжет же оно в дни Страшного Суда на чашу Весов, дабы уравновесить Грехи наши.
Чтобы это Сокровище рано или поздно было найдено, мы разослали по всему Свету много разных Карт и Ключей. Но отыскать их непросто. Кроме того, с них, без сомнения, будет сделано много копий, и все они исполнятся Ошибок. Но вам всё-таки посчастливилось овладеть Истинной Картой и Ключом, ибо иначе вы бы не читали эти Строки.
Следовательно, благодаря своему Разуму и Удаче, вы, те, кто откопали этот Сундук, незаслуженно становитесь нашими Наследниками.
Примите же Добычу. Отпейте глоток из Золотого Кубка. Процветайте».
Команда «Незваного гостя» в оцепенении стояла перед сундуком. Перед немыслимым, невообразимым сокровищем — благословением тех ста пиратов, которые оставили здесь свои «Несметные Достояния».
Никто не шелохнулся.
Потом вперед выступил Эбад. Он ухватился за сундук могучими руками, дернул — и проржавевшие петли треснули.
— Во имя Молли Фейт, — сказал Эбад так тихо, что его не услышал никто, кроме мертвецов. — Королевы женщин. Моей единственной любви…
И откинул крышку.
С волнением, более глубоким, чем выкопанная ими яма, все собравшиеся — актеры, пираты, люди — заглянули внутрь пиратского сундука и застыли, окаменев.
Первым ожил Уолтер. Он взвыл, и слова, им выкрикнутые, несомненно, были теми же самыми, что — неслышно — рвались из уст каждого из них.
— Да здесь только старые бумаги! Бумага! И больше ничего!!!
3. Нежданные гости
По сверткам и рулонам бумаги пробегали полосатые, как зебра, тени от колышущейся травы. Солнце опустилось еще ниже. Неужели они стоят вот так уже целый час — потрясенные, недвижные?! Пираты медленно побрели прочь.
— Жизнь, она всегда так. Сколько ни бейся…
— Фортуне на нас наплевать.
— Ох, напрасно я сюда притащился…
— Я гневаюсь на небеса! Я в ярости на судьбу! Нет, правда. Я серьезно.
— Погодите! — Но голос Артии не возымел обычного воздействия.
Черный Хват молотил кулаками по скале. Катберт вел беседу с отсутствующей женой.
Даже Эбад отошел в сторону.
Артия решила не обращать внимания на театральные страдания своих людей. Она подошла к сундуку, встала на колени и вытащила пригоршню свитков.
Бумаги помялись и выцвели, по краям чуть-чуть заплесневели — но не сильно, потому что были тщательно провощены. Она развернула их, вынесла из тени, разложила на солнце.
Команда искоса поглядывала на нее:
— Опять дурью мается…
— Рехнулась, как шейксперовская героиня. Так я и знал.
— Да тут кто угодно рехнется…
И всё-таки, как только Артия закричала на них своим хорошо поставленным сценическим голосом, который обычно берегла для распоряжений на палубе корабля, они остановились и обернулись.
— Джентльмены, вы слишком быстро сдались. В этом сундуке и вправду нет очевидного сокровища. Ни золотых монет, ни цепочек с бриллиантами, ни сапфиров, ни изумрудов…
— Верно подмечено!
— Но зато здесь лежит сотня с лишним карт. Это не просто старые бумаги, джентльмены. Это карты! Карты островов с сокровищами. На них показаны невероятные, никому не ведомые клады, захороненные в разных уголках Земли, во всех четырех сторонах света и даже дальше.
Пираты столпилась вокруг сундука, бросились на землю, принялись выгребать карты, снова вскочили, запрыгали по траве. Свин резвился вокруг, всё еще сжимая в зубах гигантскую кость.
Планкветт вспорхнул Артии на плечо.
— Здравствуй, Планкветт. Ах ты, умная старая птица.
— Попка молодец, — подтвердил Планкветт.
Остальные одиннадцать попугаев куда-то исчезли. Должно быть, их спугнули радостные вопли и безумный смех команды «Незваного гостя».
— Здесь сказано — миллион пресноводных жемчужин и семь золотых сервизов, когда-то принадлежавших франкоспанской королевской семье.
— А тут написано — сокровища трех индейских раджей.
— А тут, в Африкании — ограненные бриллианты на сумму в два миллиона ангелийских гиней!
— Некоторые карты на иностранных языках.
— Ничего, разберемся!
Ветер над вершиной обрыва крепчал. Голос у него был жестокий, ледяной, но никто не обращал на него внимания.
Артия, стоявшая с Планкветтом на плече, первая заметила нежданных гостей.
Они шли сквозь густую траву, ища нужное место не по карте — она им была не нужны. К сундуку их привели радостные вопли пиратов.
— А, мистер Соленый. И мистер Феникс. Мне казалось, вам обоим положено быть на корабле. Кроме того, мистер Феникс, разве вас не привязали в трюме? И как вы вообще отыскали дорогу?
Они стояли, глядя на нее, глядя на ошалевших от счастья пиратов. Питер нервно переминался с ноги на ногу. С лицом, холодным, как лед, Феликс произнес:
— Найти дорогу было нетрудно. Склон обрыва будто вытоптало стадо диких антилоп, плющ вырван с корнем, а дверь в скале распахнута настежь и подперта четырьмя лопатами. Даже лампу на верхушке лестницы вы любезно оставили гореть, чтобы нам было легче подниматься.
— Вы даже не удосужились задвинуть крышку люка, — поддакнул Питер.
— Итак, вы здесь, — сказала Артия. — Питер, ты глупец. А вы, мистер Феникс, негодяй, впрочем, я это уже давно поняла. — Она подозвала Эбада, и он тотчас же подошел. Артия заметила, что ее первый помощник предается радости далеко не так бурно, как остальные пираты. — Мистер Вумс, получается, что наш корабль остался без присмотра на волнах переменчивого моря. Собирайте людей. Надо немедленно возвращаться!
Сундук был тяжел. Поднять его смогли только вчетвером — Эбад, Черный Хват, Вускери и Катберт.
Феликсу связали руки — по предложению Черного Хвата, с которым Артия на этот раз была полностью согласна.
Во главе с Артией они тронулись в обратный путь. Идти было тяжело, ноги вязли в щебенке. Кроме того, начала сказываться усталость. Победа отняла у людей последние силы.
В воздухе становилось всё холоднее, обжигающе ледяной ветер налетал яростными порывами. Ясное небо затянулось молочно-серыми тучами. Попугаи целыми стаями возвращались на утес, кружась в порывах урагана, как разноцветные осенние листья. Их пронзительные крики далеко разносились в колючем от ветра воздухе.
Когда они добрались до восемнадцати камней, освещение внезапно переменилось.
Небо над их головами стало зеленым.
— Надвигается буря, — решил Катберт.
Свин жалобно заскулил (однако постарался не выронить свою любимую косточку).
— Сколько можно?! Сюда прийти оказалось легче, чем вернуться, — проворчал Соленый Уолтер.
— А это еще что? — воскликнул Питер, нежданный беглец с корабля, и указал на какую-то точку, темнеющую на фоне залитого зловещим светом пейзажа.
— Дерево…
— Никакое это не дерево.
— Деревья не ходят, — озабоченно добавил Вускери. Это и вправду было что-то другое. Оно отделилось от куртины невысоких пальм и медленно двинулось в их сторону.
Было оно не высоко, не велико, очень темное и бесформенное — словно завернутое в какую-то ткань; позади на ветру развевался черный шлейф.
— Кто это?!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
На поверхность белого валуна посыпались удары. Было видно, что край скалы иззубрен — может быть, выбит другими искателями сокровищ? При каждом ударе камень отзывался гулким рокотом.
На пятом ударе Артии, двадцать первом по счету, хитроумная потайная дверь Джекоби Десетмилла, устроенная прямо в скале, распахнулась.
Все застыли, не веря собственному успеху.
— Там темно, как в погребе.
— Тебе, Дирк, ничего не грозит, — успокоил его Черный Хват. — Но ты, Эбад, лучше не входи, а то еще потеряешься…
Даже в этой тесноте Дирк сумел развернуться и влепить Черному Хвату звонкую затрещину.
Их голоса потонули в яростном крике Артии:
— А ну, прекратите драку! Совсем ума лишились? Здесь могут таиться и другие хитрости — мы, как-никак, имеем дело с настоящими пиратами. Будьте осторожнее. А ты, Черный, попридержи свой глупый язык. Прежде всего подоприте чем-нибудь эту дверь — лопатами, что ли. А когда войдем в пещеру, будьте настороже. — В наступившей тишине Артия обратилась к попугаям: — Шесть!
Ей тут же ответил скрипучий голос:
— Пройди сквозь меня. Шесть шагов вперед. Один шаг влево. Два шага к лампе.
Теперь люди двигались осторожно, ощупывали стены вытянутыми руками, беспрестанно натыкаясь друг на друга и спотыкаясь. Эбад достал трут и кремень. В трепещущем свете пламени Вускери разглядел две невысокие ступеньки. Свин взвизгнул — Дирк наступил ему на лапу.
И тут они увидели лампу. Рядом с ней стояла плотно запечатанная фляга с маслом. Они наполнили лампу и подожгли фитиль. Свет стал ярче.
Они стояли на дне широкой каменной трубы наподобие дымохода. Откуда-то сверху свисали длинные клыки — то ли наросты сталактитов, то ли сосульки. В стенах тусклым золотом поблескивали слюдяные прожилки. Прямо перед ними начиналась каменная лестница. Она уходила вверх, и вверх, и вверх.
— Вот уж верно — десять миль вверх, — проворчал Эйри.
Они начали подниматься. Доверху добрались через добрых сорок минут, пыхтя и отдуваясь. Отсчитали тринадцать шагов вправо, потом еще тринадцать, и Эбад, самый высокий, протянул руку вверх и нащупал люк. С душераздирающим скрежетом заржавевший металл сдвинулся в сторону. Блеснул дневной свет. Они достигли вершины утеса! Попугаи выпорхнули наружу и торжественно выстроились вдоль края люка, глядя, как не умеющие летать люди помогают друг другу выбраться.
* * *
Вдоль края утеса, протянувшегося не меньше чем на милю в обоих направлениях, росла пышная густая трава вперемежку с невысокими деревьями, сгущавшимися к середине поляны. Деревья увивали лозы плюща и орхидеи.
Из расщелины в скале пробивался ручеек. Люди с наслаждением напились — вода была пресной, хотя и с едва ощутимым горьковатым привкусом.
— Четырнадцать шагов вперед к птице из костей.
— Это еще что такое? Птица из костей — да как ее разглядишь? Она же небось маленькая!
Птица оказалась отнюдь не маленькой.
Отсчитывая шаги в упругой высокой траве, Дирк внезапно издал такой вопль, что все двенадцать попугаев испуганно взмыли в воздух. Впрочем, они не улетели, а чинно расселись на ветвях одинокой корявой пальмы.
А под пальмой…
— Да неужто это птица?!
— Птица. Смотри, какой у нее клюв.
— Да это чудище какое-то, вроде птицы Рух из «Тысячи и одной ночи»!
— Я слыхал о таких существах, — пробормотал Эбад. — Это доисторическое животное. Десять футов в высоту.
— Похожа на попугая… громадного, как дерево…
Под деревом стояла окаменелая птица. Она была желтоватая, длинные пряди ползучих растений увивали иссеченный ветром скелет. Между чудовищными когтями пробивалась маленькая финиковая пальма. Одно крыло отвалилось. Другое распростерлось, как арфа с натянутыми струнами. Клюв походил на два изогнутых костяных молота.
Четырнадцать шагов заканчивались как раз перед птицей. Дирк и Уолтер боязливо отступили в сторону. Но Глэд Катберт не скрывал своего восхищения:
— Подумать только, что сказала бы моя старушка, если б я привез ей точь-в-точь такую же пичужку, только маленькую! Живую, в клетке!
— Восемнадцать шагов вправо, и еще восемнадцать. Через девятнадцать, стоят они или упали.
— Камни! — решила Артия.
Камней оказалось девятнадцать, семь из них низко склонились и стали похожи на останки еще одной окаменелой птицы. Еще два лежали на земле, едва заметные среди травы и оплетавших их цветов. Люди приблизились.
— Один шаг вперед, шесть шагов вправо. Три шага вперед.
— Опять камни.
— Сосчитайте. Их должно быть восемь, потом еще восемь.
— Нет. Восемь и восемь это шестнадцать. А тут всего пятнадцать…
Эйри указал на землю.
— Вот. — Среди корней развесистого дерева лежал еще один камень, разбитый, заросший травой. — Шестнадцать: восемь и восемь.
— Но тогда нужно отсчитать девять ступеней вниз. А я не вижу ни одной.
— Да вот же они, у тебя под ногами, скрыты под плющом. Расчисти их.
Люди быстро расчистили девять ступеней. Одиннадцатый попугай приказал:
— Двадцать пять шагов влево. Двадцать пять шагов вперед. Отсчитай двадцать шесть на земле.
— Что значит — на земле? Разве мы не все шаги по земле отсчитываем?
— Заткнитесь! — Артия принялась считать шаги. Остальные остались позади и смотрели на нее, совершенно измотанные дурными предчувствиями и подъемом по лестнице.
Вскоре Артия обнаружила, что если сделать двадцать пять шагов влево, то следующие двадцать пять вперед уже не получатся.
Земля здесь обрывалась глубокой впадиной, усеянной каменной крошкой, дыбилась почвой, выкорчеванными засохшими растениями. Невозможно было ни пройти по ней, ни оценить, как далеко она тянется.
Артия задумалась: отсчитать двадцать пять вперед, потом двадцать шесть на земле. Двадцать шесть чего? Шагов? Дюймов? Ярдов?
Одиннадцатый попугай пролетел мимо нее, перепорхнул через каменистую впадину и уселся в траву.
Артия разбежалась и вслед за попугаем перескочила через расселину. Когда ноги снова коснулись твердой земли, она осмотрелась. Покрыла ли она нужных двадцать пять шагов?
Вот оно! Среди травы валялась груда коротких серых шестов. Древние весла, столетней давности, если не больше. Она обошла вокруг них, пересчитала. Их было ровно двадцать шесть, и лежали они на земле!
Тут подоспели и остальные. Пираты прыгали через расселину, приземлялись в траву, радостно кричали. Тявкал Свин.
— Еще один… еще один намек…
— Осталось еще три совета, мистер Вускери, от попугая номер двенадцать.
Однако эти слова, самые последние, все вспомнили сами. Вслед за двенадцатым попугаем они хором повторили:
— Читай по солнцу. Шесть шагов на север. Один шаг на запад. Четыре ноги приведут тебя ко мне.
Прочитать по солнцу, где север, а где запад, оказалось легко, благо полдень миновал уже часа два назад.
Они отсчитали шаги, и над вершиной утеса повеял прохладный ветерок. Длинные стебли травы заколыхались, как складки на занавесе.
«Четыре ноги приведут тебя ко мне».
Радость поутихла. Этот последний совет казался самым загадочным. Все очень устали и ужасно хотели найти сокровище.
— Четыре ноги?
— Нам что, встать на четвереньки?!
— Это будут не четыре ноги, придурок, а две ноги и две руки.
— Тогда у кого же четыре ноги?
— У львов, коз, лошадей…
— У собак.
— Свин! Иди скорее! Сюда, дружок, сюда!
— Неужели Свин поможет?!
— У него ведь четыре ноги. Смотрите-ка…
Свин долго бегал по траве, выискивая, вынюхивая. Внезапно его что-то заинтересовало. Он принялся копать.
— Давай, малыш, давай!
— Молодец, Свинтус! Самый чистый пес в Ангелии!
— Гений собачьего рода!
— Свинтус, я тебя с золотой тарелочки кормить буду…
Наконец Свин выкопал свое сокровище и радостно затявкал.
Это была девятидюймовая кость гигантского попугая.
Довольный, словно он завоевал весь мир, Свин поскакал по траве, спасаясь от друзей, которые теперь гонялись за ним, грозя свернуть ему шею.
— Оно здесь, — сказала Артия. — Где-то совсем близко. Здесь! Стойте на месте, а то потеряем ориентиры.
Все тотчас же уселись на траву.
Ветер стал заметно прохладнее, хотя в воздухе всё еще стояла удушающая жара. С неба на них пялился бронзовый глаз солнца. По траве бродили попугаи, прихорашиваясь и самодовольно щелкая клювами.
Артия медленно встала.
— Именно здесь, — произнесла она, — и надо копать. Доставайте лопаты!
— Но здесь только закончились наши последние шаги, капитан.
— Подумайте хорошенько, мистер Катберт.
— Думаю, капитан. Но ничего не получается. Как всегда…
— И ни у кого не получается? Нет?! Четыре ноги, — сказала Артия и воткнула лопату в землю. Почва была твердой, слежавшейся, но камней в ней не чувствовалось. — Никаких четырех ног, джентльмены! Не надо никуда бежать. Надо копать на четыре фута вниз. Сокровище захоронено неглубоко. Копайте!
Вскоре лопаты наткнулись на что-то твердое. Из ямы показалась крышка большого квадратного сундука.
* * *
Косые лучи солнца озарили сундук. Он был сделан из потемневшего от времени красного дерева, безо всякой резьбы, окован тусклой латунью, а крышку увенчивала большая медная пластина, похожая на страницу металлической книги.
На кованой странице был выгравирован следующий текст:
«Мы — Пиратское Племя. Мы живем Кровью и Смертью.
Нам суждено закончить свои дни на виселице или в безжалостных глубинах Моря. А после Смерти, говорят церковники, нам предстоит вечно гореть в Аду за наши Грехи.
Сто Человек из нашего Племени заключили Договор, и в дни Пиратского Перемирия каждый из них привез и сложил сюда Образец своего Несметного Достояния. Эти Сокровища лежат здесь, все в одном месте. Это наше последнее — а для некоторых и единственное — Доброе Дело. Да ляжет же оно в дни Страшного Суда на чашу Весов, дабы уравновесить Грехи наши.
Чтобы это Сокровище рано или поздно было найдено, мы разослали по всему Свету много разных Карт и Ключей. Но отыскать их непросто. Кроме того, с них, без сомнения, будет сделано много копий, и все они исполнятся Ошибок. Но вам всё-таки посчастливилось овладеть Истинной Картой и Ключом, ибо иначе вы бы не читали эти Строки.
Следовательно, благодаря своему Разуму и Удаче, вы, те, кто откопали этот Сундук, незаслуженно становитесь нашими Наследниками.
Примите же Добычу. Отпейте глоток из Золотого Кубка. Процветайте».
Команда «Незваного гостя» в оцепенении стояла перед сундуком. Перед немыслимым, невообразимым сокровищем — благословением тех ста пиратов, которые оставили здесь свои «Несметные Достояния».
Никто не шелохнулся.
Потом вперед выступил Эбад. Он ухватился за сундук могучими руками, дернул — и проржавевшие петли треснули.
— Во имя Молли Фейт, — сказал Эбад так тихо, что его не услышал никто, кроме мертвецов. — Королевы женщин. Моей единственной любви…
И откинул крышку.
С волнением, более глубоким, чем выкопанная ими яма, все собравшиеся — актеры, пираты, люди — заглянули внутрь пиратского сундука и застыли, окаменев.
Первым ожил Уолтер. Он взвыл, и слова, им выкрикнутые, несомненно, были теми же самыми, что — неслышно — рвались из уст каждого из них.
— Да здесь только старые бумаги! Бумага! И больше ничего!!!
3. Нежданные гости
По сверткам и рулонам бумаги пробегали полосатые, как зебра, тени от колышущейся травы. Солнце опустилось еще ниже. Неужели они стоят вот так уже целый час — потрясенные, недвижные?! Пираты медленно побрели прочь.
— Жизнь, она всегда так. Сколько ни бейся…
— Фортуне на нас наплевать.
— Ох, напрасно я сюда притащился…
— Я гневаюсь на небеса! Я в ярости на судьбу! Нет, правда. Я серьезно.
— Погодите! — Но голос Артии не возымел обычного воздействия.
Черный Хват молотил кулаками по скале. Катберт вел беседу с отсутствующей женой.
Даже Эбад отошел в сторону.
Артия решила не обращать внимания на театральные страдания своих людей. Она подошла к сундуку, встала на колени и вытащила пригоршню свитков.
Бумаги помялись и выцвели, по краям чуть-чуть заплесневели — но не сильно, потому что были тщательно провощены. Она развернула их, вынесла из тени, разложила на солнце.
Команда искоса поглядывала на нее:
— Опять дурью мается…
— Рехнулась, как шейксперовская героиня. Так я и знал.
— Да тут кто угодно рехнется…
И всё-таки, как только Артия закричала на них своим хорошо поставленным сценическим голосом, который обычно берегла для распоряжений на палубе корабля, они остановились и обернулись.
— Джентльмены, вы слишком быстро сдались. В этом сундуке и вправду нет очевидного сокровища. Ни золотых монет, ни цепочек с бриллиантами, ни сапфиров, ни изумрудов…
— Верно подмечено!
— Но зато здесь лежит сотня с лишним карт. Это не просто старые бумаги, джентльмены. Это карты! Карты островов с сокровищами. На них показаны невероятные, никому не ведомые клады, захороненные в разных уголках Земли, во всех четырех сторонах света и даже дальше.
Пираты столпилась вокруг сундука, бросились на землю, принялись выгребать карты, снова вскочили, запрыгали по траве. Свин резвился вокруг, всё еще сжимая в зубах гигантскую кость.
Планкветт вспорхнул Артии на плечо.
— Здравствуй, Планкветт. Ах ты, умная старая птица.
— Попка молодец, — подтвердил Планкветт.
Остальные одиннадцать попугаев куда-то исчезли. Должно быть, их спугнули радостные вопли и безумный смех команды «Незваного гостя».
— Здесь сказано — миллион пресноводных жемчужин и семь золотых сервизов, когда-то принадлежавших франкоспанской королевской семье.
— А тут написано — сокровища трех индейских раджей.
— А тут, в Африкании — ограненные бриллианты на сумму в два миллиона ангелийских гиней!
— Некоторые карты на иностранных языках.
— Ничего, разберемся!
Ветер над вершиной обрыва крепчал. Голос у него был жестокий, ледяной, но никто не обращал на него внимания.
Артия, стоявшая с Планкветтом на плече, первая заметила нежданных гостей.
Они шли сквозь густую траву, ища нужное место не по карте — она им была не нужны. К сундуку их привели радостные вопли пиратов.
— А, мистер Соленый. И мистер Феникс. Мне казалось, вам обоим положено быть на корабле. Кроме того, мистер Феникс, разве вас не привязали в трюме? И как вы вообще отыскали дорогу?
Они стояли, глядя на нее, глядя на ошалевших от счастья пиратов. Питер нервно переминался с ноги на ногу. С лицом, холодным, как лед, Феликс произнес:
— Найти дорогу было нетрудно. Склон обрыва будто вытоптало стадо диких антилоп, плющ вырван с корнем, а дверь в скале распахнута настежь и подперта четырьмя лопатами. Даже лампу на верхушке лестницы вы любезно оставили гореть, чтобы нам было легче подниматься.
— Вы даже не удосужились задвинуть крышку люка, — поддакнул Питер.
— Итак, вы здесь, — сказала Артия. — Питер, ты глупец. А вы, мистер Феникс, негодяй, впрочем, я это уже давно поняла. — Она подозвала Эбада, и он тотчас же подошел. Артия заметила, что ее первый помощник предается радости далеко не так бурно, как остальные пираты. — Мистер Вумс, получается, что наш корабль остался без присмотра на волнах переменчивого моря. Собирайте людей. Надо немедленно возвращаться!
Сундук был тяжел. Поднять его смогли только вчетвером — Эбад, Черный Хват, Вускери и Катберт.
Феликсу связали руки — по предложению Черного Хвата, с которым Артия на этот раз была полностью согласна.
Во главе с Артией они тронулись в обратный путь. Идти было тяжело, ноги вязли в щебенке. Кроме того, начала сказываться усталость. Победа отняла у людей последние силы.
В воздухе становилось всё холоднее, обжигающе ледяной ветер налетал яростными порывами. Ясное небо затянулось молочно-серыми тучами. Попугаи целыми стаями возвращались на утес, кружась в порывах урагана, как разноцветные осенние листья. Их пронзительные крики далеко разносились в колючем от ветра воздухе.
Когда они добрались до восемнадцати камней, освещение внезапно переменилось.
Небо над их головами стало зеленым.
— Надвигается буря, — решил Катберт.
Свин жалобно заскулил (однако постарался не выронить свою любимую косточку).
— Сколько можно?! Сюда прийти оказалось легче, чем вернуться, — проворчал Соленый Уолтер.
— А это еще что? — воскликнул Питер, нежданный беглец с корабля, и указал на какую-то точку, темнеющую на фоне залитого зловещим светом пейзажа.
— Дерево…
— Никакое это не дерево.
— Деревья не ходят, — озабоченно добавил Вускери. Это и вправду было что-то другое. Оно отделилось от куртины невысоких пальм и медленно двинулось в их сторону.
Было оно не высоко, не велико, очень темное и бесформенное — словно завернутое в какую-то ткань; позади на ветру развевался черный шлейф.
— Кто это?!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30