.. Если бы да кабы... я бы тогда у него спросил:
"Адам, это что? Так нужно?" - "Обязательно", - ответил бы он.
- "Слышите, Зося, (ее звали Зося Синицкая,) Адам говорит, что
это обязательно нужно". - "Ну раз Адам так говорит..." И мы бы
вошли в серенький домик влюбленными, а вышли бы супругами:
передо мной стояла бы жена, а я стал бы простым управдомом.
Мечты... мечты... мечты идиота. Ничего этого не произошло.
Приятны воспоминания о минувших невзгодах...
- Значит, все зависило от водителя "Антилопы"?
- От обстоятельств, моя прекрасная Елена! Его величество
случай правит миром... C тобой, Элен, все по-другому! Да, я
сначала говорил тебе комплименты ради этой дурацкой комбинации.
Но ведь уже и тогда я выражал свое восхищение тобой. В какой-то
момент внутри меня что-то щелкнуло, зажглось, задергалось,
закипело. Такого никогда не было... Я понимаю, что семейная
жизнь это вытрезвитель любви... любви... Ты поедешь со мной?
Элен сидела, задумавшись.
- Я брошу к вашим ногам мир, моя царица! У нас будет свой
дом в Швейцарии... в бананово-лимонном Сингапуре... или в
городе моей мечты... По широким ступеням вы спускаетесь к
серебристому лимузину. На вас темное вечернее платье,
бриллантовое колье... Лиловый негр вам подает манто, и вы... Вы
едете со мной, Элен?
- Ты действительно этого хочешь, дорогой Парис?
- Да, мы соединены судьбой для блаженства! Но здесь оно
невозможно!
- Но там у тебя еще нет дома c широкими ступенями: ни на
Женевском озере, ни на Елисейских полях... - Элен добродушно
смеялась.
- Благодаря тебе, дорогая, мы сменим этот Екатерининский
сад на Елисейские поля.
И влюбленный Парис в двух словах описал ей аферу,
связанную c денежным переводом.
- Это низко, Остап! - вспыхнула Элен, чувствуя, что к
горлу подступил комок.
- Только не уходи. Это слишком просто... Ты можешь
кричать, обвинять - все, что угодно, но только не уходи.
- Это очень низко.
- Я скажу честно и поэтому, может быть, грубо: человек
потому и получился из обезьяны, что сумел взять дубину и начал
колотить ею по головам других обезьян... Совесть - это хорошая
штука, когда она есть у других.
- Но ведь все это шито белыми нитками.
- Завтра или послезавтра деньги уже будут на спецсчете
Внешторга.
- А причем тут Немешаевск?
- Связующее звено.
- Меня могут уволить.
- Не думаю.
- Ты не оставляешь мне никакого выхода.
- Что ты здесь теряешь? В этой стране кончилась
прекрасная эпоха.
- Значит, ты меня обманул: пока я ходила на мнимую
встречу c твоим Корейко, ты подпечатал бланк перевода?
- Не мог же я прийти к начальнику отдела переводов и
сказать: "Здравствуйте, товарищ! Помогите, пожалуйста,
подделать перевод?" - "Для чего?" - "Да, пустяки: мне не
хватает для полного счастья десяти миллионов!"
- И ты использовал меня.
- Мне очень хочется показать тебе Париж во всей его
красоте! Ты поедешь?
- Ты меня подло подставил.
- Ты права: я не ангел!
- Ты мошенник.
- Да, в честности меня упрекнуть нельзя.
- Ты лгун.
- И в этом ты права.
Тепло улыбаясь, Остап взял ее за плечи, Элен отвела глаза,
но не пыталась освободиться.
- Ты поедешь со мной?
Она не сердилась. Посмотрела на него, улыбнулась.
- Чтоб ты меня опять обманул?
- Только не тебя! - патетически произнес Бендер. -
Прекрасная гвоздика не должна стоять в безобразном кувшине. Ей
нужна ваза из чистейшего хрусталя.
Тут он полностью покорил Элен. Она понимала, что любима, и
в своей душе ощущала любовный огонь.
Вечерело. Легкий ветерок играл душистыми волосами Элен.
Усталое солнце прощалось c Москвой. Элен беспечно провожала
его. Ей было хорошо. В юных глазах сияло счастье.
Глава XXV ТОВАРИЩ КАНАРЕЕЧКИН
Да, но мы совсем забыли о простом советском нэпмане
гражданине Ключникове. Где же этот убедительный прорицатель? В
каких краях витает его алчная душа? Может, c ней сталось то же
самое, что привелось испытать несчастному герою сновидений
подпольного миллионера? Говорят, что Петра Тимофеевича видели в
здании исполкома, а затем он мелькал в прокуренных коридорах
Дома печати. Рассказывали также, что за ним следят то ли
товарищи из ОГПУ, то ли смазливые мордашки из городской
милиции. Как бы и что там ни было, Петр Тимофеевич был
приговорен Ее высочеством судьбой к тяжким испытаниям. И причин
тому было не мало, ибо вечером в немешаевском Доме печати в
отделе "Параллели и меридианы", прислонившись к дверному
косяку, стоял грозный капитан Ишаченко и c нетерпением ожидал
репортера Фицнера. В руке капитан держал свежий номер
"Немешаевской правды". Весь вид Альберта Карловича говорил о
том, что "плохо придется этому ишаку подорванному, ох, как
плохо придется этому оленеводу!"
Но это будет вечером, ибо дальнейшие события показали, что
Его величество случай поплевал на страницу, перевернул ее назад
и настало утро. И в это утро Немешаевск посетило
горе-злосчастье в виде проливного дождя. Тут уже постаралась Ее
высочество судьба. Она распорядилась так, что в предвестии
этого самого дождя c вечера появились кучевые облака, за ночь
разросшиеся и принявшие форму отдельных узких башен. Воздух, и
без того свежий, стал озонированным до крайности. Грязь,
притоптанная к тротуарам, смывалась, стекая в водостоки.
Канавки в садах наполнялись водой. Граждане, озлобленные на
местного шофера Дмитрича за то, что тот моет исполкомовский
автомобиль на Центральной площади водой из городского
водопровода, успокоились, и разве что мило глазели на площадь и
автомобиль через мутные оконные стекла. А дождь тем временем
набирал силу. Ветер мотался сикось накось. Где-то вдали, за
рабоче-крестьянским горизонтом, прогремел, как бы резвяся и
играя, тютчевский гром, сверкнула некрасовская молния, хлынул
ливень. В лужах забулькало, как в варящейся пшенной каше.
Слякоть по тихим немешаевским улочкам была непролазная, она
чавкала, булькала, пузырилась под бесчисленными ударами
холодных капель, в общем, еще немного - и все к черту затопит.
Небо, точно прорвало. Тучи, те самые горьковские тучи,
наступали на город. О золотых весенних солнечных лучиках
приходилось пока только мечтать. Какие могут быть лучики, если
проклятый ливень нещадно хлестал Немешаевск? Все шло к тому,
что весь день будет пасмурным или, того хуже, дождливым.
В истории Немешаевска этот день, впоследствии названный
старожилами города днем Великого дождя, занял такое же место,
как и день Собачьего холода.
Так вот, этот самый дождь и поливал почем зря трехэтажное,
c колоннами и расписным порталом, здание немешаевского
исполкома, построенное в 1912 году на месте снесенного
мухоморосжигательного завода и, по придурковатому желанию
архитектора, украшенное узорной кирпичной кладкой, вследствие
чего исполком издали напоминал одну из газгандских мечетей.
Когда же косые и прямые полосы дождя начали сверкать
серебром, промокший до последней нитки Петр Тимофеевич
Ключников c думой: "Опять придется блином масляным в рот лезти"
подвалил к зданию исполкома. В исполкоме было тепло, но пахло
сыростью и ватерклозетом. Войдя в приемную председателя, Петр
Тимофеевич небрежно поздоровался c секретаршей Зосимой
Денисовной, девушкой, c глазами пылкими, которой было
всего-навсего 18 лет и 32 зимы, без приглашения вошел в
кабинет, шаркнул ногой и сел в кресло возле стола. Назара
Ярославовича он застал за весьма интересным занятием: Назар
Ярославович подносил в стаканчике воду линялой канарейке.
Болшая клетка висела на окне, рядом со шкафом, аккуратно
набитым книгами.
- А-а, Петр Тимофеевич?
- Наикрепчайшего вам здоровьица, многоуважаемый Назар
Ярославович!
- Не поет птица, не щебечет!
Толстячок Назар Ярославович очень любил птичек, обожал
поливать цветочки, увлекался рыбной ловлей и ненавидел дождь. В
исполкоме про него говорили так: "Наш председатель такая душка!
Наш председатель такая лапочка! Ай да человек, наш
председатель!"
- Дождь... что ей петь?!
- Запоет, - успокоил себя председатель и погладил свою
бородку, местами съеденную молью.
Канарейку звали Вовкой. Вовка на самом деле был самкой,
поэтому петь не умел.
Назар Ярославович протяжно свистнул. Серенькая головка
завертелась и наклонилась вниз, после чего птичка пискнула, но
петь напрочь отказалась.
- Вы по поводу "Немхересплюс"?.. Все уже готово... Вот
документы. В банке счет открыт, номер тот же, что я вам сообщал
раньше, нужно только его завизировать.
На председателе была тафтяная желтая манишка, на которой
красовался жилет канареечного цвета c полосками из бордового
бархата.
- Птички - это так прекрасно! - проворковал Назар
Ярославович.
Его золотистые без седины волосы нежно перекликались c
жилетом.
- Так и есть, Назар Ярославович, удивительно прекрасно!
- подобострастно воскликнул Петр Тимофеевич.
Председатель подошел к окну и забарабанил пальцами по
подоконнику.
- А гадюка-дождь так и хлещет, - бормотал он, - так и
льет!.. Вот и еще одно дельце организовали. Вот, возьмите.
- Да, и вам хорошо, Назар Ярославович, и я в накладе не
останусь.
- А что Москва? Нашли пайщиков?
- Сегодня должен приехать курьер и, думаю, c хорошими
весточками.
Глаза Назара Ярославовича, как на беду, были маленькие,
канареечные. А то можно было бы сказать: "В его глазах птицей
летала радость".
- Это же как здоровски! Это же... В нашем городе будет
производиться лучшее в республике вино! Правда?
- И все благодаря вашей старательности, дорогой вы наш
Назар Ярославович!.. - и тут же польстил: - Яблочко вы наше
наливное, Назар Ярославович! Ждите повышения по партийной
линии.
- Да уж... А гадюка-дождь так и хлещет, так и льет...
Кенар, кенар, канареечка спой мне, лапушка-соловушка!
Птичка покосилась на председателя, подпрыгнула, поморгала
своим бисерным глазком, чивикнула, но петь опять-таки
отказалась. В ответ на это безобразие Назар Ярославович нервно
погладил свою рубашку в просторную канареечную клеточку,
поправил галстук, потом его одернул, потеребил усы и ласково
сказал через зубы:
- И что им надо, пернатым? Все у них есть: зерна,
водичка... Знаете, что я вам скажу, Петр Тимофеевич, горя они
не знали. Горя не видели, вот что я вам скажу! Правда?
- Конечно, правда!
- Спой, соловушка!.. Вот же гадство - молчит пернатая.
Не щебечет. Говорили мне, чтоб я завел чернобелого чибиса или
пигалицу, или симпатичного зеленого чижика. Чижики так весело
щебечут, к рукам привыкают. Это не то, что снегири - скрипят
да скрипят. Я так и не понял, Петр Тимофеевич, для чего нам
нужен "Немхересплюс"?
- На всякий пожарный.
- И это правильно.
- Часть продукции "Немхерес" будет производить
"Немхересплюс", и так как директор этого "плюса" - ваш
покорный слуга, то деньги от его деятельности пойдут в ваши и
мои карманчики. Уж меня ты вы, Назар Ярославович, знаете - я
кривить душой не умею. Крошечку себе возьму, а остальное все
вам отдам.
- Весьма вероятно, что дождик этот - надолго. Или нет?
- Как вам сказать...
- А знаете, что я знаю? Я знаю удивительнейшую историю!
Жили-были попугай и канарейка. В вольере жили. В неволе. Но в
один прекрасный день улетели. И вот тогда попугай стал принцем,
а канарейка принцессой! Ах, как это хорошо вы придумали c
"Немхересплюс"! Вы уже посчитали возможную прибыль?
- Не беспокойтесь, Назар Ярославович, сальдо всегда будет
в нашу пользу!
- А что же это мы без чая сидим?
Председатель нажал на краю стола зеленую кнопку, вызвал
Зосиму Денисовну и распорядился принести чай.
- Помните, как у Пушкина, он тоже, кстати, любил
пернатых, по чашкам темною струею уже душистый чай бежал.
Чай был подан в стаканах, вставленных в серябряные,
почерневшие от времени, подстаканники.
- Удивительно ароматный у вас чаишко, Захар Ярославович!
Удивительно наварист!
- Так, значит, говорите, что доппроизводством
"Немхересплюс" обладать будет... А не опасно ли?
- Все схвачено, Назар Ярославович, все в моих руках.
- А ну-ка пой, пернатая! - не унимался председатель.
Назар Ярославович был миловиден и зрелищен со своими
птичками. Очертания его лица были такими ласковыми и
трепетными, что те немногие строгие морщины, которые собирались
на его прехорошенькой мордочке, когда Вовка не хотел петь,
лишний раз подчеркивали удрученность ласкообразной натуры
председателя немешаевского исполкома. В скобках заметим, что
товарищ Канареечкин занимал кресло председателя по роковой
ошибке областного партчинуши Лилипутчикова Ливрея Леонидовича:
так сложилось, что в то время, когда председатель Комодчанский
погиб от кулацкой пули, пост пустовал без году три месяца:
партийцам было страшно, - и поэтому дело было пущено на
самотек, а когда подвернулся Канареечкин, все решили, что
лучшего хозяина города им не найти.
- А цветочек-то я и забыл полить!
И Назар Ярославович полил цветочек. Цветочек издал
раздражительный запах, а Назар Ярославович крякнул от
удовольствия.
- Вечером, говорите, приезжает?
- Мне киблограммой сообщили.
- Телеграммой? Так, значит, пайщики найдены! Ах, как же
это чудно! Немешаевск и лучший сорт хереса!
- В докладе на партактиве так и сформулируйте свою речь:
в год великого перелома наш город внес свой посильный вклад в
перевыполнение грандиозного плана первой пятилетки.
- Как вы сказали? - засветилась прехорошенькая мордочка
городского головы. - Подождите, я запишу!
Председатель начал так проворно писать, что его глаза еле
успевали следить за ручкой.
- ...планов первой пятилетки. Вот так! Ах, как это
прекрасно!
В Немсоцбанк Петр Тимофеевич шел c драгоценной папкой, в
которой находились учредительные документы "Немхересплюс".
Нужно было завизировать расчетный счет и ждать перевода из
Москвы.
Но ждать не пришлось.
В вестибюле банка вот уже битый час околачивался Александр
Иванович Корейко.
- Петр Тимофеевич? - бухнул спроста подпольный
миллионер, завидев полулысого брюнета c румяным лицом.
- C кем имею честь? - раздраженно спросил брюнет.
- Успокойтесь. Что вы кричите?
- Я не кричу!
- Вы ждете курьера из Москвы? - намекнул Корейко.
- Жду, но к вечеру, - блеснул глазами брюнет.
- Курьер перед вами, здравствуйте!
- Добрый день.
- Документы готовы?
- Вот...
- Торопитесь, по моим сведениям, перевод уже пришел.
- Оперативно! Конторы еще нет, а деньги на ее счет уже
поступили! Однако, оперативно!
- Вот вам отношение со спецсчетом Внешторга. Отправляйте
немедленно!
И мошенники поднялись по банковской лестнице на второй
этаж.
Петр Тимофеевич быстро подписал необходимые бланки, сдал
их в окошко бухгалтерии и тут же оформил перевод c плательщиком
"Немхересплюс", а получателем "Внешторг". Всеми этими быстрыми
действиями он вызвал немалое, но справедливое удивление со
стороны главного бухгалтера Немсоцбанка Гопш Ирины
Владимировны.
- Как же это так, товарищ, - деликатно улыбнулась она,
- деньги поступили из Москвы, а вы их опять в Москву?
- А что вас, собственно, смущает?
- До сегодняшнего дня у вас был счет c очень мизерным
сальдо в дебете. А тут на тебе! Не понятно!
- Что вам не понятно?
- Все непонятно.
- C Канареечкиным все согласовано!
Этот аргумент развеял все сомнения и перевод, как сказал
бы великий комбинатор, полетел белым лебедем в Москву на
спецсчет Внешторга. Вслед за переводом отправилась и телеграмма
на имя Остапа Бендера:
"Срочная москва немешаевск деньги получены и отправлены
зпт выезжаю курьерским тчк ждите корейко".
Все подпольные миллионеры несчастливы по-своему, и
Александр Иванович Корейко не был исключением: злая судьба
подстерегала его на немешаевском железнодорожном вокзале.
Глава XXVI МУЖЧИНА НЕ ПЛАЧЕТ, МУЖЧИНА ОБИЖАЕТСЯ!
Если утром в Немешаевске было, мягко говоря, скверно, то
вечером стало еще гаже, в прямом смысле этого слова: улочки
города покрылись такой непролазной грязью, что жителям
оставалось только сморкаться в занавеску и гонять чаи.
Пока Александр Иванович медленно продвигался на вокзал по
гадкому бурому киселю и матерился оттого, что грязь залезала в
голенища сапог, лицо Петра Тимофеевича медленно покрывалось
россыпью цыганского пота ибо, он увидел в дверях тонкие
красноармейские усики, принадлежащие молодцу c короткой
мальчишеской стрижкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34