Тут поневоле скорее поверишь в воскрешение Фрая.
— Это передалось от меня? — спросила Хилари.
— Что передалось?
— Умопомрачение.
Тони улыбнулся.
— Такое не передается, как обычная простуда. Ни через воздух, ни через поцелуй.
— А ты не слышал о «коллективном психозе»?
Остановившись перед красным сигналом светофора, Тони сказал:
— Коллективный психоз? Так, кажется, называется социальная программа для малообеспеченных лунатиков, которые не могут себе позволить «собственного психоза».
— Ты еще шутишь. В такое время.
— Да, именно в такое и шучу.
— А как насчет массовой истерии?
— Очень неприятное времяпрепровождение.
— Я говорю о том, что здесь происходит.
— Невозможно. Нет. Нас только двое. Этого недостаточно для массы.
Хилари улыбнулась.
— Боже, как я рада, что ты со мной. Чтобы я делала одна?
— Ты больше никогда не будешь одна.
Она положила ему руку на плечо.
В пятнадцать минут двенадцатого они приехали в морг.
* * *
В кабинете коронера секретарша объяснила им, что главный медсудэксперт лично не вскрывал труп Бруно Фрая. В четверг и пятницу он отсутствовал:
ездил в Сан-Франциско на конференцию. Уезжая, он поручил провести вскрытие одному из своих ассистентов. Эта новость дала Хилари маленькую надежду на скорое выяснение загадки Фрая и его таинственного возвращения к жизни. Может, этот ассистент, которому было передано дело, ленивый бездельник, решил не утруждать себя и заполнить сразу свидетельство, как только избавился от контроля начальника.
Но эта надежда тотчас растаяла, как только Хилари познакомилась с Голдфилдом, молодым доктором. Это был голубоглазый, с пронзительным взглядом и курчавыми волосами мужчина лет тридцати. Энергичный и веселый, он, безусловно, был предан работе и не мог пренебречь никаким поручением.
Голдфилд провел их в небольшую комнату, где в воздухе смешивались запахи соснового освежителя и сигаретного дыма. Они сели за квадратный стол, заваленный медицинскими книгами, служебными листами и ксерокопиями.
— Конечно, — сказал Голдфилд. — Я помню его. Бруно Грэм... нет... Гюнтер. Бруно Гюнтер Фрай. Две ножевые раны: одна — небольшой укол, а вторая очень глубокая, смертельная. Такого мускулистого, натренированного живота я еще не видел. — Он взглянул на Хилари. — О да... Это вы... кто ударил его?
— Самооборона, — сказал Тони.
— Я ни секунды в этом не сомневался, — заверил его Голдфилд. — Я как специалист сразу понял, что мисс Томас никак не могла рассчитывать на благополучный исход в столкновении с Фраем. Это был мощный человек. Он бы легко отшвырнул мисс Томас, как детскую куклу. — Голдфилд еще раз взглянул на Хилари. — Согласно уголовному делу и газетным материалам, которые я прочитал, Фрай напал на вас, не зная о ноже.
— Совершенно верно. Он думал, что я невооружена.
Голдфилд кивнул.
— Так оно и должно быть. Имея в виду его силу, это единственное объяснение, почему вы так счастливо избежали смерти. Я видел, у него потрясающие мускулы. Лет десять-пятнадцать назад он мог бы участвовать в соревнованиях по боди-билдингу и рассчитывать на успех. Вам чертовски повезло, мисс Томас. Если бы не нож, он вас бы запросто мог переломить надвое. Буквально переломить. Без особого труда.
Голдфилд покачал головой, все еще под впечатлением от тела Фрая.
— Так о чем же вы хотели меня спросить?
Тони взглянул на Хилари, та поежилась.
— Теперь нам кажется, что мы зря сюда приехали.
Голдфилд перевел взгляд с Хилари на Тони, едва заметная улыбка играла на его губах.
Тони кашлянул.
— Я согласен с Хилари. Думаю, что нам пора.
— Вы вошли такие загадочные, — мягко сказал Голдфилд. — И возбудили во мне любопытство. Не оставляйте меня в неведении.
— Хорошо, — ответил Тони. — Мы приехали сюда, потому что нас интересовало одно: было вскрытие или нет.
Голдфилд не понял.
— Но вы узнали об этом, поговорив с секретарем. Агнес не могла не сказать вам о том, что вскрытие производили.
— Мы хотели услышать из ваших уст.
— Не понимаю.
— Мы знали, что свидетельство подписано, — сказал Тони. — Но не были уверены, что работа сделана.
— Но теперь, — быстро добавила Хилари, — у нас не осталось никаких сомнений на этот счет.
Голдфилд дернул головой.
— Вы хотите сказать... что думали, я заполнил свидетельство, вообще не взглянув на тело?
Казалось, Голдфилд был настолько удивлен, что даже не обиделся на их слова.
— Такого у нас не случается, — продолжал он. — Наш шеф очень строг и все у него ходят по струнке. Если кто-нибудь решится на подобное, старик распнет его на кресте. — Голдфилд восторженно говорил о своем начальстве, было ясно, что он в восхищении от этого человека.
Хилари сказала:
— Значит, у вас нет никаких сомнений по поводу... смерти Фрая.
Голдфилд так посмотрел на Хилари, точно она, стоя на голове, прочитала стихотворение.
— Смерти?! Конечно, он был мертв!
— Это было полное вскрытие? — спросил Тони.
— Да. Я разрезал его... — Голдфилд вдруг замолчал, задумался на пару секунд, потом добавил. — Нет. В вашем смысле это вскрытие не было полным. Конечно, я не иссекал каждый орган, как это принято в медицинских университетах. Был очень напряженный день. Много работы, понимаете? А врачей мало. Да и не было необходимости проводить полное вскрытие. Все становилось ясным при рассмотрении ран. Зачем разрезать грудь и исследовать сердце. Я тщательно изучил тело, потом рассек живот в области ран и установил, что смерть наступила из-за внутреннего кровоизлияния и повреждения брюшных органов. Никаких сомнений по этому поводу у меня не возникло.
— Возможно, что это была кома? — спросила Хилари.
— Кома? Господи, конечно, нет! — Голдфилд вскочил со стула и зашагал по комнате. — Его же проверяли: на пульс: дыхание и даже снимали волны мозга. Этот человек был несомненно мертв, мисс Томас, — он подошел к столу, за которым сидели Хилари и Тони, и сказал: — Мертв. В теле оставалось очень мало крови, слишком мало, чтобы поддерживать жизнь. Тело его посинело, а это значит, что кровь перетекла вниз, к ногам, и застыла в жилах. Нижняя часть побагровела от притока крови. Вот так.
Тони отодвинул стул и поднялся.
— Просим прощения за длительный визит, мистер Голдфилд.
— Простите меня, что я заподозрила вас в пренебрежении служебными обязанностями, — сказала Хилари.
— Погодите, — попросил Голдфилд. — Не оставляйте меня в неведении. В чем же, собственно, дело?
Хилари и Тони переглянулись. Им не хотелось говорить с посторонним человеком об ожившем мертвеце.
— Смелее, — ободрял их Голдфилд. — Я чувствую, у вас были основания познакомиться со мной.
Тони сказал:
— Вчера ночью еще один человек ворвался в дом Хилари и попытался убить ее. Мужчина как две капли воды был похож на Бруно Фрая.
— Вы серьезно? — спросил доктор.
— Да, — ответила Хилари. — Очень серьезно.
— И вы подумали...
— Да.
— Боже, я представляю, что значит увидеть его и подумать, что он вернулся. Но я уверяю вас, что сходство оказалось случайным. Потому что Фрай мертв.
Они поблагодарили Голдфилда за помощь, и он проводил их до выхода. Тони задержался у стола и попросил Агнес узнать, какое похоронное бюро забрало Фрая.
Она просмотрела книги.
— Это морг с Энджелз-Хиллз.
Хилари записала адрес.
Голдфилд спросил:
— Вы еще думаете...
— Нет. Но с другой стороны: мы должны проверить все варианты.
Хмурясь, Голдфилд смотрел, как Хилари и Тони садились в машину.
* * *
Подъехав к месту, Тони отправился переговорить с теми, кто работал над телом Фрая, а Хилари осталась ждать в «джипе». Она согласилась, что Тони быстрее выяснит все сам, предъявив удостоверение.
Энджелз-Хиллз — это двенадцать комнат для прощания, большим парком катафалков и внушительным штатом специальных работников. Тони вошел в кабинет. По комнате рассеивался мягкий свет, преобладали угрюмые тона, огромный глубокий ковер скрадывал шум шагов. Предполагалось, что обстановка будет настраивать людей на возвышенный лад, напоминая о таинстве смерти, но Тони видел только вещи, а вещи свидетельствовали о выгодности этого занятия.
Его встретила привлекательная блондинка в серой юбке и темно-бордовой блузке. Она говорила тихим, нежным голосом, специально натренированным, чтобы соответствовать мрачному месту.
Она нашла запись на Бруно Фрая и фамилию специалиста, который обрабатывал тело.
— Сэм Хардести. Сэм сейчас в одной из лабораторий. У нас несколько поступлений. — Это было сказано так, точно разговор происходил не в морге, а в больнице. — Пойду узнаю. А вы пока подождите в холле.
Это было небольшое, но уютное помещение. Вдоль стен стояли мягкие стулья. Множество журналов на столиках. Кофе. Рекламные листки. Тони перелистывал номер «Энджелз-Хиллз Имплойе Ньюс», когда вошел Сэм Хардести. Одежда на нем напоминала униформу автомеханика: белый комбинезон с молнией на груди и торчащими из накладных карманов инструментами (о их назначении Тони не хотелось думать). Это был молодой, лет двадцати восьми, мужчина с резкими чертами лица и длинными каштановыми волосами.
— Детектив Клеменса?
— Да.
Хардести протянул руку, и Тони с ужасом пожал ее, представив себе, где могла путешествовать эта рука несколько минут назад.
— Сюзи сказала, что вы интересуетесь одним случаем, — раздался такой же, приглушенный, как у женщины, голос.
Тони сказал:
— Я знаю, что вы готовили тело Бруно Фрая для отправки в Санта-Розу, в прошлый четверг.
— Совершенно верно. Мы сотрудничаем с похоронным бюро из Санта-Хелены.
— Будьте добры, расскажите мне подробно, что вы делали с телом, когда его привезли из морга.
Хардести с любопытством посмотрел на Тони.
— Хорошо, мы взяли мертвеца и провели необходимую обработку.
— По дороге сюда нигде не останавливались?
— Нет.
— С тех пор как вам передали тело и до отправки его на самолете, оно оставалось без присмотра?
— Без присмотра? Минуту или две. Мы торопились закончить побыстрее, потому что нужно было успеть отвезти тело в аэропорт на рейс до Санта-Розы. Вы не скажете мне, почему вас это интересует? Чего вы хотите?
— Не знаю. Но, может, ваш рассказ позволит мне разобраться. Труп был набальзамирован?
— Конечно. Мы обязаны бальзамировать трупы, которые перевозят пассажирским транспортом. Закон предписывает перед отправкой извлекать внутренние органы и бальзамировать тело.
— Извлекать?
— Боюсь, что вам неприятно будет услышать. Дело в том, что внутренности представляют для нас большие трудности. Наполненные разлагающимися остатками пищи, эти органы разрушаются значительно быстрее остальных тканей. Чтобы неприятные запахи и громкие звуки от выходящих газов не будоражили прощающихся и чтобы сохранить тело, необходимо вытаскивать органы, чем больше — тем лучше. Мы используем телескопическое приспособление с крючком на конце. Мы вставляем его в анальное отверстие и...
Тони почувствовал, как кровь отхлынула от лица, и он махнул рукой, чтобы Хардести замолчал.
— Спасибо. Я получил представление.
— Я предупреждал, что это неприятно.
— Не очень, — согласился Тони, выдавливая из себя слова. Он закрыл рот ладонью и кашлянул. Комок не исчезал. Возможно, он не уйдет, пока я здесь, подумал Тони.
— Хорошо, — сказал он вслух. — Я услышал все, что хотел услышать.
Нахмурившись, Хардести о чем-то задумался, потом сказал:
— Не знаю, что вы ищете, но есть одна деталь, связанная с Фраем.
— Что именно?
— Это случилось через два дня, как мы отправили мертвеца в Санта-Розу. В субботу после полудня. Позавчера. Позвонил какой-то парень и сказал, что хочет поговорить с тем, кто бальзамировал тело Фрая. В субботу я работаю — выходные в среду и четверг — и поэтому взял трубку. Этот человек ругался за то, что я сделал работу кое-как. Но это неправда. Я старался, как только можно стараться при таких обстоятельствах. До того как труп попал на стол, он уже пролежал несколько часов на солнце, потом — ночь в холодильнике. А еще эти раны, да и коронер вскрывал труп. Позвольте сказать, мистер Клеменса, тело к этому времени находилось в дурном состоянии. Я имею в виду, что уже невозможно было поправить внешний вид умершего. Кроме того, я не отвечаю за косметическую часть работы. Это должны были сделать в Санта-Хелене, в похоронном бюро. Я пытался объяснить звонившему, что это не моя вина, но он мне и слова не дал вставить.
— Он не назвался?
— Нет. Он все более и более раздражался. Кричал и визжал, как сумасшедший. Я подумал, что это, наверное, родственник умершего, обезумевший от горя. Поэтому я старался спокойно слушать его вопли. Но потом, когда он зашелся в истерике, он назвался Бруно Фраем.
— Что-что?
— Да. Сказал, что он — Бруно Фрай, и предупредил, что, возможно, в один прекрасный день придет сюда и разорвет меня на части за то, что я с ним сделал.
— Что он еще сказал?
— Все. Когда он начал нести несусветную чепуху, я понял, что звонит ненормальный, и повесил трубку.
Тони после слов Хардести точно ледяной водой окатили. Он похолодел изнутри и снаружи. Сэм Хардести заметил состояние Тони.
— Что случилось?
— Я просто подумал, достаточно ли трех человек, чтобы назвать это массовой истерией?
— Что?
— Вы не обратили внимание на голос звонившего?
— Почему бы об этом спрашиваете?
— Очень низкий голос?
— Прямо грохотал.
— Такой хриплый, грубый?
— Совершенно верно. Вы знаете его?
— Боюсь, что да.
— Кто он?
— Если я скажу, вы не поверите.
— Попробуем, — сказал Хардести.
Тони покачал головой.
— Простите. Это служебная тайна.
Хардести был разочарован, выжидательная улыбка покинула его лицо.
— Мистер Хардести, вы нам очень помогли. Спасибо, что вы уделили время и любезно ответили на вопросы.
Хардести пожал плечами.
— Ничего особенного.
«Кое-что особенное как раз и есть, — подумал Тони. — Действительно, кое-что. Но, черт побери, я не понимаю, что это все значит».
Тони вышел из здания и направился к машине. Хлопнув дверцей «джипа», он повернулся к Хилари. Она нетерпеливо спросила:
— Ну? Он бальзамировал тело Фрая?
— Еще хуже.
— Что? Еще хуже?
— Лучше бы тебе не знать об этом.
Он рассказал о телефонном звонке в похоронное бюро; о человеке, говорившем с Хардести, о том, что этот человек назвался Бруно Фраем.
— А-а-а-а, — тихо протянула Хилари. — Забудь теперь о коллективном психозе. Вот доказательство!
— Доказательство чего? Что Фрай жив? Но это невозможно! Я не буду упоминать отвратительные действия, совершенные над телом Фрая, достаточно знать, что он был набальзамирован. Какая уж тут кома, если вместо крови в жилы напускают консервирующую жидкость.
— Но, по крайней мере, звонок доказывает, что кое-что необычное все-таки случилось.
— Да-а, — задумчиво сказал Тони.
— Об этом можно сообщить твоему капитану?
— Нет, ни в коем случае. Гарри Лаббок скажет, что это был розыгрыш, и только.
— Но голос!
— Этого недостаточно, чтобы убедить Гарри.
Она вздохнула.
— Что ж дальше?
— Нам следует хорошенько обдумать дело со всех сторон. Может, мы что-то упустили.
— Давай обдумаем за ленчем. Я проголодалась.
— Где ты хочешь остановиться?
— Поскольку мы оба очень устали, я бы хотела посидеть в уединенном местечке.
— Отдельная кабинка в «Кейзи»?
— Прекрасно, — ответила Хилари.
* * *
Бруно Фрай вытянулся на полу фургона-"додж" и попытался заснуть. Это был не тот фургон, на котором он приехал в Лос-Анджелес неделю назад. Ту машину конфисковала полиция. Но Джошуа Райнхарт, душеприказчик Бруно Фрая, обратился в Лос-Анджелес с заявлением вернуть автомобиль домой. Этот фургон был темно-синего цвета с тонкими белыми полосками вдоль корпуса. Вчера Фрай расплатился за машину наличными в автомагазине на окраине Сан-Франциско. Это была красивая модель.
Почти весь день он был в пути и только к ночи приехал в Лос-Анджелес. И сразу направился в Вествуд, прямо к дому Кэтрин.
На этот раз она носила имя Хилари Томас, но он-то знал, что это Кэтрин. Кэтрин. Опять вернулась из могилы. Вонючая сука.
Он ворвался в дом, но ее там не оказалось. Наконец, перед рассветом Кэтрин вошла в дом, и ему уже почти удалось наложить на нее руки, как вдруг появилась полиция. Он до сих пор не мог понять, каким образом полицейские пронюхали о нем.
Прежде чем влезть в дом, Фрай пять раз медленно проехал мимо него, но ничего подозрительного не заметил.
Сегодня он никак не мог узнать, дома она или нет. Это его смутило. Запутало. И напугало. Он не знал, что делать дальше, как искать ее. Мысли становились бессмысленнее и туманнее. Он чувствовал возбуждение и головокружение, хотя ничего и не пил.
Он устал. Очень устал. Не сомкнул глаз с воскресной ночи. Если бы он смог хотя бы задремать, голова бы отдохнула и соображала лучше.
Потом он будет в состоянии продолжить поиски. Отрезать ее голову. Вырезать сердце и проткнуть его палкой. Убить ее. Раз и навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Это передалось от меня? — спросила Хилари.
— Что передалось?
— Умопомрачение.
Тони улыбнулся.
— Такое не передается, как обычная простуда. Ни через воздух, ни через поцелуй.
— А ты не слышал о «коллективном психозе»?
Остановившись перед красным сигналом светофора, Тони сказал:
— Коллективный психоз? Так, кажется, называется социальная программа для малообеспеченных лунатиков, которые не могут себе позволить «собственного психоза».
— Ты еще шутишь. В такое время.
— Да, именно в такое и шучу.
— А как насчет массовой истерии?
— Очень неприятное времяпрепровождение.
— Я говорю о том, что здесь происходит.
— Невозможно. Нет. Нас только двое. Этого недостаточно для массы.
Хилари улыбнулась.
— Боже, как я рада, что ты со мной. Чтобы я делала одна?
— Ты больше никогда не будешь одна.
Она положила ему руку на плечо.
В пятнадцать минут двенадцатого они приехали в морг.
* * *
В кабинете коронера секретарша объяснила им, что главный медсудэксперт лично не вскрывал труп Бруно Фрая. В четверг и пятницу он отсутствовал:
ездил в Сан-Франциско на конференцию. Уезжая, он поручил провести вскрытие одному из своих ассистентов. Эта новость дала Хилари маленькую надежду на скорое выяснение загадки Фрая и его таинственного возвращения к жизни. Может, этот ассистент, которому было передано дело, ленивый бездельник, решил не утруждать себя и заполнить сразу свидетельство, как только избавился от контроля начальника.
Но эта надежда тотчас растаяла, как только Хилари познакомилась с Голдфилдом, молодым доктором. Это был голубоглазый, с пронзительным взглядом и курчавыми волосами мужчина лет тридцати. Энергичный и веселый, он, безусловно, был предан работе и не мог пренебречь никаким поручением.
Голдфилд провел их в небольшую комнату, где в воздухе смешивались запахи соснового освежителя и сигаретного дыма. Они сели за квадратный стол, заваленный медицинскими книгами, служебными листами и ксерокопиями.
— Конечно, — сказал Голдфилд. — Я помню его. Бруно Грэм... нет... Гюнтер. Бруно Гюнтер Фрай. Две ножевые раны: одна — небольшой укол, а вторая очень глубокая, смертельная. Такого мускулистого, натренированного живота я еще не видел. — Он взглянул на Хилари. — О да... Это вы... кто ударил его?
— Самооборона, — сказал Тони.
— Я ни секунды в этом не сомневался, — заверил его Голдфилд. — Я как специалист сразу понял, что мисс Томас никак не могла рассчитывать на благополучный исход в столкновении с Фраем. Это был мощный человек. Он бы легко отшвырнул мисс Томас, как детскую куклу. — Голдфилд еще раз взглянул на Хилари. — Согласно уголовному делу и газетным материалам, которые я прочитал, Фрай напал на вас, не зная о ноже.
— Совершенно верно. Он думал, что я невооружена.
Голдфилд кивнул.
— Так оно и должно быть. Имея в виду его силу, это единственное объяснение, почему вы так счастливо избежали смерти. Я видел, у него потрясающие мускулы. Лет десять-пятнадцать назад он мог бы участвовать в соревнованиях по боди-билдингу и рассчитывать на успех. Вам чертовски повезло, мисс Томас. Если бы не нож, он вас бы запросто мог переломить надвое. Буквально переломить. Без особого труда.
Голдфилд покачал головой, все еще под впечатлением от тела Фрая.
— Так о чем же вы хотели меня спросить?
Тони взглянул на Хилари, та поежилась.
— Теперь нам кажется, что мы зря сюда приехали.
Голдфилд перевел взгляд с Хилари на Тони, едва заметная улыбка играла на его губах.
Тони кашлянул.
— Я согласен с Хилари. Думаю, что нам пора.
— Вы вошли такие загадочные, — мягко сказал Голдфилд. — И возбудили во мне любопытство. Не оставляйте меня в неведении.
— Хорошо, — ответил Тони. — Мы приехали сюда, потому что нас интересовало одно: было вскрытие или нет.
Голдфилд не понял.
— Но вы узнали об этом, поговорив с секретарем. Агнес не могла не сказать вам о том, что вскрытие производили.
— Мы хотели услышать из ваших уст.
— Не понимаю.
— Мы знали, что свидетельство подписано, — сказал Тони. — Но не были уверены, что работа сделана.
— Но теперь, — быстро добавила Хилари, — у нас не осталось никаких сомнений на этот счет.
Голдфилд дернул головой.
— Вы хотите сказать... что думали, я заполнил свидетельство, вообще не взглянув на тело?
Казалось, Голдфилд был настолько удивлен, что даже не обиделся на их слова.
— Такого у нас не случается, — продолжал он. — Наш шеф очень строг и все у него ходят по струнке. Если кто-нибудь решится на подобное, старик распнет его на кресте. — Голдфилд восторженно говорил о своем начальстве, было ясно, что он в восхищении от этого человека.
Хилари сказала:
— Значит, у вас нет никаких сомнений по поводу... смерти Фрая.
Голдфилд так посмотрел на Хилари, точно она, стоя на голове, прочитала стихотворение.
— Смерти?! Конечно, он был мертв!
— Это было полное вскрытие? — спросил Тони.
— Да. Я разрезал его... — Голдфилд вдруг замолчал, задумался на пару секунд, потом добавил. — Нет. В вашем смысле это вскрытие не было полным. Конечно, я не иссекал каждый орган, как это принято в медицинских университетах. Был очень напряженный день. Много работы, понимаете? А врачей мало. Да и не было необходимости проводить полное вскрытие. Все становилось ясным при рассмотрении ран. Зачем разрезать грудь и исследовать сердце. Я тщательно изучил тело, потом рассек живот в области ран и установил, что смерть наступила из-за внутреннего кровоизлияния и повреждения брюшных органов. Никаких сомнений по этому поводу у меня не возникло.
— Возможно, что это была кома? — спросила Хилари.
— Кома? Господи, конечно, нет! — Голдфилд вскочил со стула и зашагал по комнате. — Его же проверяли: на пульс: дыхание и даже снимали волны мозга. Этот человек был несомненно мертв, мисс Томас, — он подошел к столу, за которым сидели Хилари и Тони, и сказал: — Мертв. В теле оставалось очень мало крови, слишком мало, чтобы поддерживать жизнь. Тело его посинело, а это значит, что кровь перетекла вниз, к ногам, и застыла в жилах. Нижняя часть побагровела от притока крови. Вот так.
Тони отодвинул стул и поднялся.
— Просим прощения за длительный визит, мистер Голдфилд.
— Простите меня, что я заподозрила вас в пренебрежении служебными обязанностями, — сказала Хилари.
— Погодите, — попросил Голдфилд. — Не оставляйте меня в неведении. В чем же, собственно, дело?
Хилари и Тони переглянулись. Им не хотелось говорить с посторонним человеком об ожившем мертвеце.
— Смелее, — ободрял их Голдфилд. — Я чувствую, у вас были основания познакомиться со мной.
Тони сказал:
— Вчера ночью еще один человек ворвался в дом Хилари и попытался убить ее. Мужчина как две капли воды был похож на Бруно Фрая.
— Вы серьезно? — спросил доктор.
— Да, — ответила Хилари. — Очень серьезно.
— И вы подумали...
— Да.
— Боже, я представляю, что значит увидеть его и подумать, что он вернулся. Но я уверяю вас, что сходство оказалось случайным. Потому что Фрай мертв.
Они поблагодарили Голдфилда за помощь, и он проводил их до выхода. Тони задержался у стола и попросил Агнес узнать, какое похоронное бюро забрало Фрая.
Она просмотрела книги.
— Это морг с Энджелз-Хиллз.
Хилари записала адрес.
Голдфилд спросил:
— Вы еще думаете...
— Нет. Но с другой стороны: мы должны проверить все варианты.
Хмурясь, Голдфилд смотрел, как Хилари и Тони садились в машину.
* * *
Подъехав к месту, Тони отправился переговорить с теми, кто работал над телом Фрая, а Хилари осталась ждать в «джипе». Она согласилась, что Тони быстрее выяснит все сам, предъявив удостоверение.
Энджелз-Хиллз — это двенадцать комнат для прощания, большим парком катафалков и внушительным штатом специальных работников. Тони вошел в кабинет. По комнате рассеивался мягкий свет, преобладали угрюмые тона, огромный глубокий ковер скрадывал шум шагов. Предполагалось, что обстановка будет настраивать людей на возвышенный лад, напоминая о таинстве смерти, но Тони видел только вещи, а вещи свидетельствовали о выгодности этого занятия.
Его встретила привлекательная блондинка в серой юбке и темно-бордовой блузке. Она говорила тихим, нежным голосом, специально натренированным, чтобы соответствовать мрачному месту.
Она нашла запись на Бруно Фрая и фамилию специалиста, который обрабатывал тело.
— Сэм Хардести. Сэм сейчас в одной из лабораторий. У нас несколько поступлений. — Это было сказано так, точно разговор происходил не в морге, а в больнице. — Пойду узнаю. А вы пока подождите в холле.
Это было небольшое, но уютное помещение. Вдоль стен стояли мягкие стулья. Множество журналов на столиках. Кофе. Рекламные листки. Тони перелистывал номер «Энджелз-Хиллз Имплойе Ньюс», когда вошел Сэм Хардести. Одежда на нем напоминала униформу автомеханика: белый комбинезон с молнией на груди и торчащими из накладных карманов инструментами (о их назначении Тони не хотелось думать). Это был молодой, лет двадцати восьми, мужчина с резкими чертами лица и длинными каштановыми волосами.
— Детектив Клеменса?
— Да.
Хардести протянул руку, и Тони с ужасом пожал ее, представив себе, где могла путешествовать эта рука несколько минут назад.
— Сюзи сказала, что вы интересуетесь одним случаем, — раздался такой же, приглушенный, как у женщины, голос.
Тони сказал:
— Я знаю, что вы готовили тело Бруно Фрая для отправки в Санта-Розу, в прошлый четверг.
— Совершенно верно. Мы сотрудничаем с похоронным бюро из Санта-Хелены.
— Будьте добры, расскажите мне подробно, что вы делали с телом, когда его привезли из морга.
Хардести с любопытством посмотрел на Тони.
— Хорошо, мы взяли мертвеца и провели необходимую обработку.
— По дороге сюда нигде не останавливались?
— Нет.
— С тех пор как вам передали тело и до отправки его на самолете, оно оставалось без присмотра?
— Без присмотра? Минуту или две. Мы торопились закончить побыстрее, потому что нужно было успеть отвезти тело в аэропорт на рейс до Санта-Розы. Вы не скажете мне, почему вас это интересует? Чего вы хотите?
— Не знаю. Но, может, ваш рассказ позволит мне разобраться. Труп был набальзамирован?
— Конечно. Мы обязаны бальзамировать трупы, которые перевозят пассажирским транспортом. Закон предписывает перед отправкой извлекать внутренние органы и бальзамировать тело.
— Извлекать?
— Боюсь, что вам неприятно будет услышать. Дело в том, что внутренности представляют для нас большие трудности. Наполненные разлагающимися остатками пищи, эти органы разрушаются значительно быстрее остальных тканей. Чтобы неприятные запахи и громкие звуки от выходящих газов не будоражили прощающихся и чтобы сохранить тело, необходимо вытаскивать органы, чем больше — тем лучше. Мы используем телескопическое приспособление с крючком на конце. Мы вставляем его в анальное отверстие и...
Тони почувствовал, как кровь отхлынула от лица, и он махнул рукой, чтобы Хардести замолчал.
— Спасибо. Я получил представление.
— Я предупреждал, что это неприятно.
— Не очень, — согласился Тони, выдавливая из себя слова. Он закрыл рот ладонью и кашлянул. Комок не исчезал. Возможно, он не уйдет, пока я здесь, подумал Тони.
— Хорошо, — сказал он вслух. — Я услышал все, что хотел услышать.
Нахмурившись, Хардести о чем-то задумался, потом сказал:
— Не знаю, что вы ищете, но есть одна деталь, связанная с Фраем.
— Что именно?
— Это случилось через два дня, как мы отправили мертвеца в Санта-Розу. В субботу после полудня. Позавчера. Позвонил какой-то парень и сказал, что хочет поговорить с тем, кто бальзамировал тело Фрая. В субботу я работаю — выходные в среду и четверг — и поэтому взял трубку. Этот человек ругался за то, что я сделал работу кое-как. Но это неправда. Я старался, как только можно стараться при таких обстоятельствах. До того как труп попал на стол, он уже пролежал несколько часов на солнце, потом — ночь в холодильнике. А еще эти раны, да и коронер вскрывал труп. Позвольте сказать, мистер Клеменса, тело к этому времени находилось в дурном состоянии. Я имею в виду, что уже невозможно было поправить внешний вид умершего. Кроме того, я не отвечаю за косметическую часть работы. Это должны были сделать в Санта-Хелене, в похоронном бюро. Я пытался объяснить звонившему, что это не моя вина, но он мне и слова не дал вставить.
— Он не назвался?
— Нет. Он все более и более раздражался. Кричал и визжал, как сумасшедший. Я подумал, что это, наверное, родственник умершего, обезумевший от горя. Поэтому я старался спокойно слушать его вопли. Но потом, когда он зашелся в истерике, он назвался Бруно Фраем.
— Что-что?
— Да. Сказал, что он — Бруно Фрай, и предупредил, что, возможно, в один прекрасный день придет сюда и разорвет меня на части за то, что я с ним сделал.
— Что он еще сказал?
— Все. Когда он начал нести несусветную чепуху, я понял, что звонит ненормальный, и повесил трубку.
Тони после слов Хардести точно ледяной водой окатили. Он похолодел изнутри и снаружи. Сэм Хардести заметил состояние Тони.
— Что случилось?
— Я просто подумал, достаточно ли трех человек, чтобы назвать это массовой истерией?
— Что?
— Вы не обратили внимание на голос звонившего?
— Почему бы об этом спрашиваете?
— Очень низкий голос?
— Прямо грохотал.
— Такой хриплый, грубый?
— Совершенно верно. Вы знаете его?
— Боюсь, что да.
— Кто он?
— Если я скажу, вы не поверите.
— Попробуем, — сказал Хардести.
Тони покачал головой.
— Простите. Это служебная тайна.
Хардести был разочарован, выжидательная улыбка покинула его лицо.
— Мистер Хардести, вы нам очень помогли. Спасибо, что вы уделили время и любезно ответили на вопросы.
Хардести пожал плечами.
— Ничего особенного.
«Кое-что особенное как раз и есть, — подумал Тони. — Действительно, кое-что. Но, черт побери, я не понимаю, что это все значит».
Тони вышел из здания и направился к машине. Хлопнув дверцей «джипа», он повернулся к Хилари. Она нетерпеливо спросила:
— Ну? Он бальзамировал тело Фрая?
— Еще хуже.
— Что? Еще хуже?
— Лучше бы тебе не знать об этом.
Он рассказал о телефонном звонке в похоронное бюро; о человеке, говорившем с Хардести, о том, что этот человек назвался Бруно Фраем.
— А-а-а-а, — тихо протянула Хилари. — Забудь теперь о коллективном психозе. Вот доказательство!
— Доказательство чего? Что Фрай жив? Но это невозможно! Я не буду упоминать отвратительные действия, совершенные над телом Фрая, достаточно знать, что он был набальзамирован. Какая уж тут кома, если вместо крови в жилы напускают консервирующую жидкость.
— Но, по крайней мере, звонок доказывает, что кое-что необычное все-таки случилось.
— Да-а, — задумчиво сказал Тони.
— Об этом можно сообщить твоему капитану?
— Нет, ни в коем случае. Гарри Лаббок скажет, что это был розыгрыш, и только.
— Но голос!
— Этого недостаточно, чтобы убедить Гарри.
Она вздохнула.
— Что ж дальше?
— Нам следует хорошенько обдумать дело со всех сторон. Может, мы что-то упустили.
— Давай обдумаем за ленчем. Я проголодалась.
— Где ты хочешь остановиться?
— Поскольку мы оба очень устали, я бы хотела посидеть в уединенном местечке.
— Отдельная кабинка в «Кейзи»?
— Прекрасно, — ответила Хилари.
* * *
Бруно Фрай вытянулся на полу фургона-"додж" и попытался заснуть. Это был не тот фургон, на котором он приехал в Лос-Анджелес неделю назад. Ту машину конфисковала полиция. Но Джошуа Райнхарт, душеприказчик Бруно Фрая, обратился в Лос-Анджелес с заявлением вернуть автомобиль домой. Этот фургон был темно-синего цвета с тонкими белыми полосками вдоль корпуса. Вчера Фрай расплатился за машину наличными в автомагазине на окраине Сан-Франциско. Это была красивая модель.
Почти весь день он был в пути и только к ночи приехал в Лос-Анджелес. И сразу направился в Вествуд, прямо к дому Кэтрин.
На этот раз она носила имя Хилари Томас, но он-то знал, что это Кэтрин. Кэтрин. Опять вернулась из могилы. Вонючая сука.
Он ворвался в дом, но ее там не оказалось. Наконец, перед рассветом Кэтрин вошла в дом, и ему уже почти удалось наложить на нее руки, как вдруг появилась полиция. Он до сих пор не мог понять, каким образом полицейские пронюхали о нем.
Прежде чем влезть в дом, Фрай пять раз медленно проехал мимо него, но ничего подозрительного не заметил.
Сегодня он никак не мог узнать, дома она или нет. Это его смутило. Запутало. И напугало. Он не знал, что делать дальше, как искать ее. Мысли становились бессмысленнее и туманнее. Он чувствовал возбуждение и головокружение, хотя ничего и не пил.
Он устал. Очень устал. Не сомкнул глаз с воскресной ночи. Если бы он смог хотя бы задремать, голова бы отдохнула и соображала лучше.
Потом он будет в состоянии продолжить поиски. Отрезать ее голову. Вырезать сердце и проткнуть его палкой. Убить ее. Раз и навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39