Только после этого мы произведем окончательный отбор и приступим к подготовке большого рекламного тура.
– Понятно, – только теперь Джуно начала осознавать, какой длинный путь отделяет ее от славы и успеха. – А кого еще вы отобрали?
– Еще человек двадцать, – уклончиво ответил он. – Комические артистки, среди них есть широко известные в узком кругу, есть и совсем неизвестные, вроде вас. Но все должны пройти просмотр, независимо от подготовки и опыта. В конце месяца я собираюсь провести недельный семинар где-нибудь в Лондоне. Надеюсь, вы сможете отлучиться на это время с работы?
– О, без проблем, – Джуно совсем забыла, что она уже договорилась с шефом насчет следующей недели. – Я могу сама планировать свою загрузку.
– Ну вот и хорошо, – он показал зубы в знак окончания разговора. – В таком случае, я с вами свяжусь.
Джуно наклонилась, чтобы извлечь свою сумку из-под стула, и не заметила, как несколько взятых на всякий случай тампонов выпали на аспидно-серую циновку Пирса Фокса. Ее критические дни до сих пор не начались.
– Может быть, запишете мой телефон и все такое? – по-идиотски спросила она, как девочка-подросток, которую первый раз пригласили на свидание.
– Все это у меня уже есть, – ответил он, провожая ее до двери и по дороге пробуя наманикюренным пальцем почву в горшке с кактусом.
– Уже есть? – Джуно обернулась к нему в дверях, улыбка расползалась по ее губам, словно растаявшее масло.
Ничего не ответив, Пирс Фокс крепко и быстро пожал ей руку, многозначительно улыбнулся и вернулся в свое минималистское логово, плотно закрыв за собой толстую пепельно-черную дверь.
Когда в одиннадцать часов Джуно прокралась за свой рабочий стол, шеф говорил по телефону. Она приветливо помахала ему, а он бросил выразительный взгляд на свои наручные часы и повернулся к ней спиной, продолжая разговор.
– Черт побери, – пробормотала Джуно. Она очень рассчитывала на то, что шефа не будет на работе: сегодня не сдается ни один из выпусков, поэтому он мог распрекрасно руководить и дома, как он частенько делал в подобных случаях. Его появление в пятницу – редчайший случай.
Но все это ее не слишком занимало. Она была слишком переполнена впечатлениями от встречи с Пирсом Фоксом. Интересно, будет ли в группе у каждой участницы свой псевдоним, как в «Спайс-герлс»?
Ящик голосовой почты оказался переполнен сообщениями. Прослушав их, она обнаружила, что ее вчерашние усилия обеспечить себе культурный досуг на выходные принесли плоды, причем даже слишком обильные.
Ее друзья неожиданно откликнулись огромным количеством предложений, как провести оба дня и все три вечера. Среди прочего были приглашения на новую пьесу в театр, на девичник, на вечеринку, на представление в клуб, на встречу школьных друзей, на барбекю за городом, в кино, на чай с Лулу, на обед с Джезом, на завтрак с Одеттой, в Корнуолл к Эльзе и Эйвану.
Джуно нацарапала на клочке бумаги все полученные приглашения и с тревогой смотрела на внушительный список. Одинаково немыслимо было и повсюду успеть, и кому-то отказать. Тем более что она сама просила всех этих людей включить ее в свои планы на выходные. Еще вчера она чувствовала себя покинутой и решила, что у нее нет настоящих друзей. Сегодня она убедилась, что ее друзья – лучшие в мире, и в знак благодарности теперь придется подвести большинство из них.
Как всегда в моменты кризиса, когда нужно действовать изобретательно и оперативно, чтобы свести к минимуму возможный ущерб, Джуно не предпринимала ничего. Вместо этого она решила навестить Уму и разузнать, откуда растут ноги у начавших гулять слухов о грядущем сокращении штатов.
– Только, пожалуйста, не ссылайся на меня, – сказала Ума шпионским шепотом, протягивая Джуно коробку с песочным печеньем. – Но Ванесса Фарнесс говорит, скоро всех так тряхнет, что понадобится шкала Рихтера.
Ванесса Фарнесс была личным секретарем президента концерна и бесценным источником всевозможных слухов, циркулировавших внутри редакции.
– А я нахожусь под ударом? – напрямик спросила Джуно.
Ума сокрушенно покачала головой:
– Мне ужасно жаль, но твое имя было в списке сотрудников, подлежащих увольнению в процессе реорганизации. Правда, далеко не на первом этапе, а сейчас только самое начало реорганизации.
– Что это еще за реорганизация?
– Консультанты по управлению дали рекомендации, – Ума смахнула крошки со стола большой темной ладонью. – Помнишь, мужчины в костюмах ходили тут весной и все вынюхивали?
– Мужчины в костюмах?
– Ну, ты еще их обозвала ищейками.
– Ах, эти? Которые собирались купить «Иммедиа»? Еще целую неделю донимали всех расспросами?
Джуно в ту пору как раз переживала разрыв с Джоном и не обращала особого внимания на происходящее, потому что почти не выходила из служебного туалета – плакала с утра до вечера.
– Ничего они не собирались покупать, – Ума неодобрительно потерла подбородок. – Их наняло руководство компании, чтобы они дали рекомендации, как увеличить доходы от журналов. Сейчас они как раз докладывают о своих выводах, и, как ты понимаешь, речь идет не о том, что нужно экономно расходовать скрепки для бумаг. Совещание в зале заседаний совета директоров продолжается все утро. Твой шеф бесится, потому что его не позвали. Он, собственно, ради того и притащился сегодня – надеется разведать, какая участь его ожидает.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что его тоже…того? – У Джуно отвисла челюсть.
Ума кивнула:
– Причем раньше, чем тебя, детка. Гораздо раньше.
– Но тебя-то они не тронут? – Джуно посмотрела на нее с тревогой.
– Надеюсь. Мамаша Ума не сойдет с этого стула – она к нему приросла всем своим жиром. Да и кто позарится на мое место?
Джуно облегченно улыбнулась.
– А ты, я смотрю, не очень-то и расстроилась? – Ума лукаво посмотрела на нее. – Я думала, тебя это больше огорчит.
Джуно поскребла подбородок недоеденной половинкой печенья. Ее так и подмывало рассказать о своей встрече с Пирсом Фоксом, но она понимала, что не следует рисковать.
– Так, есть кое-какие наметки на случай, когда отсюда погонят.
– Вот как? «Ньюс он санди» наконец-то приглашает тебя в штат?
– Нет, это совсем из другой оперы, – Джуно с упоением вообразила себя в составе комической труппы Пирса Фокса. Она страстно хотела репетировать с утра до вечера, а потом отправиться в гастрольное турне. На ее губах непроизвольно появилась широкая счастливая улыбка.
– Ладно, я ни о чем не спрашиваю. Но ты особенно не торопись. Твои колонки – единственное, что можно читать в этих протухших журналах, поэтому тебя уволят не завтра.
– Спасибо, – Джуно на крыльях своей фантазии унеслась так далеко навстречу славе и успеху, что ей даже захотелось – пусть увольняют поскорее.
Проходя мимо ксерокса, она встретила Финлэя.
– Ну, как там Лидия? Я соскучился по ее ногам.
– Полагаю, что как раз в этот момент ее ноги обвиваются вокруг субъекта по имени Бруно, – безжалостно сообщила Джуно.
– Какая досада, – вздохнул Финлэй. – А я собирался прошвырнуться с ней сегодня по магазинам. У нее это классно получается, а я люблю выбирать женскую одежду.
Он увязался за Джуно и сел в пустующее кресло Лидии:
– Слушай, через полчаса шеф свалит на уик-енд. Почему бы нам не последовать его примеру? Пройдемся по магазинам. Знаешь, как говорят в народе, если дела идут неважно и настроение на нуле, подними его с помощью магазинотерапии.
Джуно взглянула на длинный перечень мероприятий культурного досуга, лежащий перед ней на клавиатуре, и ответила:
– Мне нужно сделать кучу звонков.
– А как твое свидание с «Дж.»? Ты сегодня идешь? Разве тебе не нужно обновить свой гардероб по такому случаю? Бар «Око» – божественное место.
– Меня приглашают на новую пьесу Патрика Марбера как раз сегодня вечером, – расстроенно сказала Джуно.
– Черт возьми, мечтаю посмотреть ее! Да никак не могу достать билета…
И тут Джуно осенила прекрасная идея. Пригласившие ее Элли и Дункан, безусловно, будут вне себя от ярости, если она откажется от их блестящего предложения. Но если она вместо себя пришлет такого забавного красавца, как Финлэй, они ее, конечно, простят. Они все время сожалеют о том, что после рождения ребенка совсем не видят новых людей, совсем не балуются травкой.
– Так ты свободен сегодня вечером?
– Абсолютно. Перво-наперво мы отправимся по магазинам. Встретимся у выхода, когда шеф слиняет.
Сорок минут спустя Джуно подняла трубку.
– Дамы и господа, шеф покинул здание, – радостно возвестила она.
– ????
Бродить по магазинам с Финлэем оказалось занятием столь же приятным, как болтать с лучшей подружкой в пабе.
– Понимаешь, бар «Око» требует определенного стиля. И этот стиль, как известно, – гламур плюс амур, с ударением на последнем. Вот это как раз то, что нам нужно, – и он протянул ей декольте из замши.
– Ну, как сидит? – спрашивал он пару минут спустя, стоя по другую сторону бархатной занавески.
– Как перчатка. Стянуть можно только с мылом.
Через час Джуно начал утомлять беззаботный оптимизм, с каким Финлэй оценивал ее габариты.
Высокие длинноногие красавцы типа него не в состоянии понять смысл выражения «размер мал».
– Я не влезаю в четырнадцатый размер, – объясняла ему Джуно, когда они вернули целую груду перемеренной ею одежды продавщице с проколотым пупком и кошачьими глазами, которыми она смотрела на Финлэя едва ли не с обожанием. – Мне даже шестнадцатый будет тесноват.
– Вот еще, глупости. У тебя дивная фигура, – отрезал он. – Не правда ли? – он повернулся к продавщице.
– Ну, да… В общем, неплохая… – неуверенно ответила та, переводя взгляд с бюста Джуно на Финлэя, словно спрашивая при этом: «Ты совсем тронулся? Что у тебя общего с этой жирной коровой? Взгляни на мой плоский животик и плачь, милашка».
По крайней мере, Джуно не сомневалась, что в голове у продавщицы крутились именно такие мысли. Сама Джуно, в поту и пене, все глубже и глубже погружалась в пучину отвращения к собственной персоне, с каждой молнией, которая не сходилась на ее мягком пышном теле, с каждой пуговицей, которая отказывалась влезать в предназначенную для нее петлю. В принципе, она усвоила позитивное отношение к своему внешнему облику, грешившее, может быть, даже излишней снисходительностью. Она смирилась с полнотой и с тем, что мала ростом. Она перенесла ненависть со своего тела на магазины. Годы унижений, наподобие сегодняшнего, пережитых возле стоек с одеждой, в примерочных и у касс, ожесточили ее сердце.
Пирс Фокс ошибался, когда полагал, что она не из тех женщин, которые бранят бутики за то, что четырнадцатый размер там причисляют к «большим». Нет, она проклинала, конечно, магазины, которые классифицируют все разнообразие женских фигур по размерам 1, 2 и 3, причем в реальной жизни размер 1 налезает только на вешалку, а размер 3 – на страдающую анорексией девушку, которую кормят через капельницу. Джуно терпеть не могла и те магазины, в которых можно купить одежду 16-го размера, при условии, что у тебя рост метр девяносто и ты предпочитаешь бурую цветовую гамму. Конечно, все эти аномальные явления выводили ее из себя, но не настолько, чтобы делать их темой выступлений перед публикой. Ничего не попишешь: если индустрия моды отказывается рассматривать женщину большого размера иначе, как ходячий и говорящий каркас для палатки, на который следует натянуть водоотталкивающий нейлоновый тент, то и дело с концом. В распоряжении Джуно были темы посмешнее, чем пирожные и мода. Мужчины, например.
– Нет, вы только посмотрите, посмотрите на нее, какая женственность, какие формы. С ума сойти, – Финлэй пребывал в эстетическом экстазе. – Я думаю, в этом магазине просто-напросто размеры неправильные. Пошли-ка отсюда. Я знаю один чудный магазинчик в Сохо. Тебе понравится.
И он, стремительно шагая своими длинными ногами, направился к выходу, Джуно, тяжело дыша, еле поспевала за ним, а продавщица, открыв рот, смотрела им вслед.
ГЛАВА 20
– Финлэй, я не пойду туда, – жалобно блеяла Джуно у входа в крошечный, плохо освещенный магазинчик на боковой улочке, мощенной булыжником. В витрине светилось ярко-розовыми неоновыми буквами слово «ПРЕОБРАЖЕНИЕ». – Это же магазин для трансвеститов.
– А тебе, моя упрямая леди, немного преображения сегодня как раз не помешает, – и Финлэй затащил ее внутрь.
Через час они обессиленно рухнули на стул в клубе «Неро», у ног Джуно громоздились пакеты с покупками.
– Я никогда не надену это, – хихикнула Джуно.
– Наденешь как миленькая.
Подошел официант, с интересом поглядывая на Джуно.
– Привет, Ральф. Как дела? Нам бутылочку красного для повышения гемоглобина и две порции знаешь чего.
– Хорошо, – официант еще раз взглянул на Джуно с нескрываемым интересом и удалился.
– А я и не знала, что ты член этого клуба, – прошептала Джуно, с почтением оглядывая темные стены, эксцентричные картины современных художников и массивные диваны с обивкой из красного бархата.
«Неро» являлся одним из самых элитарных заведений Лондона, это был закрытый клуб, в который допускались только его члены. Он находился в Сохо, в месте, известном как «писательский квартал», – хотя бары, рестораны и частные клубы, расположенные тут, гораздо чаще оказывали гостеприимство популярным актерам, телезвездам и поп-музыкантам, чем голодающим мастерам слова. Из любопытства – посмотреть, как поживает вышеозначенная публика, Джуно посетила несколько подобных заведений вместе с самыми успешными из своих друзей: Джез был членом клуба «Гроучо», но редко бывал там, потому что предпочитал более демократичный «Кобден» или вообще паб возле дома; Одетта регулярно ходила в «Юнион», который облюбовали молодые респектабельные деятели из телерадиовещательных компаний; Эльза и Эйван состояли членами «Сохо-хауса». Из всех мест, посещаемых звездной публикой, «Неро» считался самым блестящим и самым труднодоступным. Все знали, что легче быть причисленным Папой Римским к лику святых, чем принятым в члены клуба «Неро».
– Мой брат Калам – один из учредителей «Неро», поэтому меня и пускают сюда: семейственность, сама понимаешь, – пояснил Финлэй.
– Ах ты, хитрюга, – Джуно удивленно покачала головой. – Скажи, пожалуйста, а что заставляет тебя заниматься продажей рекламных блоков в «Иммедиа»? Я думаю, стоит пару раз посидеть в этом баре, и ты получишь работу, где пожелаешь.
– Все не так просто, как ты думаешь, солнышко, – он слегка улыбнулся, показав свой сколотый зуб. – Я наркоман, я лентяй, я безответственный тип. Я подвожу людей. Мой брат большая шишка в газетном бизнесе, но это не значит, что для меня есть там место. Он уже не раз устраивал меня на работу, и везде я с треском проваливался. Никто из его именитых друзей-газетчиков меня и близко к себе не подпустит. Кроме того, карьера меня в принципе не интересует, – он поежился. – Это адский труд. А мне больше нравится всю ночь болтаться по клубам и барам. В деньгах я не нуждаюсь – Калам ничего не жалеет для меня. Он купил бы для меня хоть Колумбию, если б это принесло мне счастье, – его беззаботность поражала своей откровенностью.
– Тогда зачем вообще ты работаешь?
– Я пробовал было спать с утра до вечера, но мне быстро надоело, – просто ответил он. – Отец твердит, что я зря занимаю место под солнцем. Вот мне и пришло в голову заняться продажей места – места под рекламу. Я питаю слабость к каламбурам. Я задержался в «Иммедиа» потому, что смотреть на Лидию мне нравится больше, чем дома пялиться в экран телевизора. Полагаю, я могу себе позволить удовольствие болтаться по редакции и болтать с Лидией, пока меня не выгонят.
– Ты неисправим, – рассмеялась Джуно и взяла в рот сигарету.
– Мы с Лидией очень похожи, – Финлэй зажег Джуно сигарету. – Мы с ней члены еще более избранного клуба, чем этот. Наш клуб называется «Без руля и ветрил». Вход абсолютно свободный, а вот выход… Стол накрыт, веселись сколько хочешь, но тебя мгновенно лишат членства, как только тебе надоест пить и ты захочешь сделать из своей жизни что-нибудь стоящее…
– По-моему, ты несешь чушь. Монолог вроде: «Ах, я такой особенный. Родители, не жалея денег, всегда учили меня в самых дорогих школах, а теперь лечат в самых дорогих клиниках…»
– Это не чушь, Джуно, – он тряхнул белокурой головой, и шелковистые кудри разлетелись в разные стороны. – Жизнь таких иждивенцев, как мы с Лидией, невыносимо легка. У нас отсутствует честолюбие, побуждающее людей напрягаться. Мы ловим свой кайф, избегая усилий и предаваясь излишествам. Большинство наших друзей добились гораздо больших успехов и занимают гораздо более высокое положение, но мы свободно вращаемся в том же кругу, что и они, потому что благодаря родительской щедрости располагаем такими же средствами. Все нас любят, потому что мы ужасно милы, далеко не глупы, остроумны, умеем радоваться жизни и не представляем никакой опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Понятно, – только теперь Джуно начала осознавать, какой длинный путь отделяет ее от славы и успеха. – А кого еще вы отобрали?
– Еще человек двадцать, – уклончиво ответил он. – Комические артистки, среди них есть широко известные в узком кругу, есть и совсем неизвестные, вроде вас. Но все должны пройти просмотр, независимо от подготовки и опыта. В конце месяца я собираюсь провести недельный семинар где-нибудь в Лондоне. Надеюсь, вы сможете отлучиться на это время с работы?
– О, без проблем, – Джуно совсем забыла, что она уже договорилась с шефом насчет следующей недели. – Я могу сама планировать свою загрузку.
– Ну вот и хорошо, – он показал зубы в знак окончания разговора. – В таком случае, я с вами свяжусь.
Джуно наклонилась, чтобы извлечь свою сумку из-под стула, и не заметила, как несколько взятых на всякий случай тампонов выпали на аспидно-серую циновку Пирса Фокса. Ее критические дни до сих пор не начались.
– Может быть, запишете мой телефон и все такое? – по-идиотски спросила она, как девочка-подросток, которую первый раз пригласили на свидание.
– Все это у меня уже есть, – ответил он, провожая ее до двери и по дороге пробуя наманикюренным пальцем почву в горшке с кактусом.
– Уже есть? – Джуно обернулась к нему в дверях, улыбка расползалась по ее губам, словно растаявшее масло.
Ничего не ответив, Пирс Фокс крепко и быстро пожал ей руку, многозначительно улыбнулся и вернулся в свое минималистское логово, плотно закрыв за собой толстую пепельно-черную дверь.
Когда в одиннадцать часов Джуно прокралась за свой рабочий стол, шеф говорил по телефону. Она приветливо помахала ему, а он бросил выразительный взгляд на свои наручные часы и повернулся к ней спиной, продолжая разговор.
– Черт побери, – пробормотала Джуно. Она очень рассчитывала на то, что шефа не будет на работе: сегодня не сдается ни один из выпусков, поэтому он мог распрекрасно руководить и дома, как он частенько делал в подобных случаях. Его появление в пятницу – редчайший случай.
Но все это ее не слишком занимало. Она была слишком переполнена впечатлениями от встречи с Пирсом Фоксом. Интересно, будет ли в группе у каждой участницы свой псевдоним, как в «Спайс-герлс»?
Ящик голосовой почты оказался переполнен сообщениями. Прослушав их, она обнаружила, что ее вчерашние усилия обеспечить себе культурный досуг на выходные принесли плоды, причем даже слишком обильные.
Ее друзья неожиданно откликнулись огромным количеством предложений, как провести оба дня и все три вечера. Среди прочего были приглашения на новую пьесу в театр, на девичник, на вечеринку, на представление в клуб, на встречу школьных друзей, на барбекю за городом, в кино, на чай с Лулу, на обед с Джезом, на завтрак с Одеттой, в Корнуолл к Эльзе и Эйвану.
Джуно нацарапала на клочке бумаги все полученные приглашения и с тревогой смотрела на внушительный список. Одинаково немыслимо было и повсюду успеть, и кому-то отказать. Тем более что она сама просила всех этих людей включить ее в свои планы на выходные. Еще вчера она чувствовала себя покинутой и решила, что у нее нет настоящих друзей. Сегодня она убедилась, что ее друзья – лучшие в мире, и в знак благодарности теперь придется подвести большинство из них.
Как всегда в моменты кризиса, когда нужно действовать изобретательно и оперативно, чтобы свести к минимуму возможный ущерб, Джуно не предпринимала ничего. Вместо этого она решила навестить Уму и разузнать, откуда растут ноги у начавших гулять слухов о грядущем сокращении штатов.
– Только, пожалуйста, не ссылайся на меня, – сказала Ума шпионским шепотом, протягивая Джуно коробку с песочным печеньем. – Но Ванесса Фарнесс говорит, скоро всех так тряхнет, что понадобится шкала Рихтера.
Ванесса Фарнесс была личным секретарем президента концерна и бесценным источником всевозможных слухов, циркулировавших внутри редакции.
– А я нахожусь под ударом? – напрямик спросила Джуно.
Ума сокрушенно покачала головой:
– Мне ужасно жаль, но твое имя было в списке сотрудников, подлежащих увольнению в процессе реорганизации. Правда, далеко не на первом этапе, а сейчас только самое начало реорганизации.
– Что это еще за реорганизация?
– Консультанты по управлению дали рекомендации, – Ума смахнула крошки со стола большой темной ладонью. – Помнишь, мужчины в костюмах ходили тут весной и все вынюхивали?
– Мужчины в костюмах?
– Ну, ты еще их обозвала ищейками.
– Ах, эти? Которые собирались купить «Иммедиа»? Еще целую неделю донимали всех расспросами?
Джуно в ту пору как раз переживала разрыв с Джоном и не обращала особого внимания на происходящее, потому что почти не выходила из служебного туалета – плакала с утра до вечера.
– Ничего они не собирались покупать, – Ума неодобрительно потерла подбородок. – Их наняло руководство компании, чтобы они дали рекомендации, как увеличить доходы от журналов. Сейчас они как раз докладывают о своих выводах, и, как ты понимаешь, речь идет не о том, что нужно экономно расходовать скрепки для бумаг. Совещание в зале заседаний совета директоров продолжается все утро. Твой шеф бесится, потому что его не позвали. Он, собственно, ради того и притащился сегодня – надеется разведать, какая участь его ожидает.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что его тоже…того? – У Джуно отвисла челюсть.
Ума кивнула:
– Причем раньше, чем тебя, детка. Гораздо раньше.
– Но тебя-то они не тронут? – Джуно посмотрела на нее с тревогой.
– Надеюсь. Мамаша Ума не сойдет с этого стула – она к нему приросла всем своим жиром. Да и кто позарится на мое место?
Джуно облегченно улыбнулась.
– А ты, я смотрю, не очень-то и расстроилась? – Ума лукаво посмотрела на нее. – Я думала, тебя это больше огорчит.
Джуно поскребла подбородок недоеденной половинкой печенья. Ее так и подмывало рассказать о своей встрече с Пирсом Фоксом, но она понимала, что не следует рисковать.
– Так, есть кое-какие наметки на случай, когда отсюда погонят.
– Вот как? «Ньюс он санди» наконец-то приглашает тебя в штат?
– Нет, это совсем из другой оперы, – Джуно с упоением вообразила себя в составе комической труппы Пирса Фокса. Она страстно хотела репетировать с утра до вечера, а потом отправиться в гастрольное турне. На ее губах непроизвольно появилась широкая счастливая улыбка.
– Ладно, я ни о чем не спрашиваю. Но ты особенно не торопись. Твои колонки – единственное, что можно читать в этих протухших журналах, поэтому тебя уволят не завтра.
– Спасибо, – Джуно на крыльях своей фантазии унеслась так далеко навстречу славе и успеху, что ей даже захотелось – пусть увольняют поскорее.
Проходя мимо ксерокса, она встретила Финлэя.
– Ну, как там Лидия? Я соскучился по ее ногам.
– Полагаю, что как раз в этот момент ее ноги обвиваются вокруг субъекта по имени Бруно, – безжалостно сообщила Джуно.
– Какая досада, – вздохнул Финлэй. – А я собирался прошвырнуться с ней сегодня по магазинам. У нее это классно получается, а я люблю выбирать женскую одежду.
Он увязался за Джуно и сел в пустующее кресло Лидии:
– Слушай, через полчаса шеф свалит на уик-енд. Почему бы нам не последовать его примеру? Пройдемся по магазинам. Знаешь, как говорят в народе, если дела идут неважно и настроение на нуле, подними его с помощью магазинотерапии.
Джуно взглянула на длинный перечень мероприятий культурного досуга, лежащий перед ней на клавиатуре, и ответила:
– Мне нужно сделать кучу звонков.
– А как твое свидание с «Дж.»? Ты сегодня идешь? Разве тебе не нужно обновить свой гардероб по такому случаю? Бар «Око» – божественное место.
– Меня приглашают на новую пьесу Патрика Марбера как раз сегодня вечером, – расстроенно сказала Джуно.
– Черт возьми, мечтаю посмотреть ее! Да никак не могу достать билета…
И тут Джуно осенила прекрасная идея. Пригласившие ее Элли и Дункан, безусловно, будут вне себя от ярости, если она откажется от их блестящего предложения. Но если она вместо себя пришлет такого забавного красавца, как Финлэй, они ее, конечно, простят. Они все время сожалеют о том, что после рождения ребенка совсем не видят новых людей, совсем не балуются травкой.
– Так ты свободен сегодня вечером?
– Абсолютно. Перво-наперво мы отправимся по магазинам. Встретимся у выхода, когда шеф слиняет.
Сорок минут спустя Джуно подняла трубку.
– Дамы и господа, шеф покинул здание, – радостно возвестила она.
– ????
Бродить по магазинам с Финлэем оказалось занятием столь же приятным, как болтать с лучшей подружкой в пабе.
– Понимаешь, бар «Око» требует определенного стиля. И этот стиль, как известно, – гламур плюс амур, с ударением на последнем. Вот это как раз то, что нам нужно, – и он протянул ей декольте из замши.
– Ну, как сидит? – спрашивал он пару минут спустя, стоя по другую сторону бархатной занавески.
– Как перчатка. Стянуть можно только с мылом.
Через час Джуно начал утомлять беззаботный оптимизм, с каким Финлэй оценивал ее габариты.
Высокие длинноногие красавцы типа него не в состоянии понять смысл выражения «размер мал».
– Я не влезаю в четырнадцатый размер, – объясняла ему Джуно, когда они вернули целую груду перемеренной ею одежды продавщице с проколотым пупком и кошачьими глазами, которыми она смотрела на Финлэя едва ли не с обожанием. – Мне даже шестнадцатый будет тесноват.
– Вот еще, глупости. У тебя дивная фигура, – отрезал он. – Не правда ли? – он повернулся к продавщице.
– Ну, да… В общем, неплохая… – неуверенно ответила та, переводя взгляд с бюста Джуно на Финлэя, словно спрашивая при этом: «Ты совсем тронулся? Что у тебя общего с этой жирной коровой? Взгляни на мой плоский животик и плачь, милашка».
По крайней мере, Джуно не сомневалась, что в голове у продавщицы крутились именно такие мысли. Сама Джуно, в поту и пене, все глубже и глубже погружалась в пучину отвращения к собственной персоне, с каждой молнией, которая не сходилась на ее мягком пышном теле, с каждой пуговицей, которая отказывалась влезать в предназначенную для нее петлю. В принципе, она усвоила позитивное отношение к своему внешнему облику, грешившее, может быть, даже излишней снисходительностью. Она смирилась с полнотой и с тем, что мала ростом. Она перенесла ненависть со своего тела на магазины. Годы унижений, наподобие сегодняшнего, пережитых возле стоек с одеждой, в примерочных и у касс, ожесточили ее сердце.
Пирс Фокс ошибался, когда полагал, что она не из тех женщин, которые бранят бутики за то, что четырнадцатый размер там причисляют к «большим». Нет, она проклинала, конечно, магазины, которые классифицируют все разнообразие женских фигур по размерам 1, 2 и 3, причем в реальной жизни размер 1 налезает только на вешалку, а размер 3 – на страдающую анорексией девушку, которую кормят через капельницу. Джуно терпеть не могла и те магазины, в которых можно купить одежду 16-го размера, при условии, что у тебя рост метр девяносто и ты предпочитаешь бурую цветовую гамму. Конечно, все эти аномальные явления выводили ее из себя, но не настолько, чтобы делать их темой выступлений перед публикой. Ничего не попишешь: если индустрия моды отказывается рассматривать женщину большого размера иначе, как ходячий и говорящий каркас для палатки, на который следует натянуть водоотталкивающий нейлоновый тент, то и дело с концом. В распоряжении Джуно были темы посмешнее, чем пирожные и мода. Мужчины, например.
– Нет, вы только посмотрите, посмотрите на нее, какая женственность, какие формы. С ума сойти, – Финлэй пребывал в эстетическом экстазе. – Я думаю, в этом магазине просто-напросто размеры неправильные. Пошли-ка отсюда. Я знаю один чудный магазинчик в Сохо. Тебе понравится.
И он, стремительно шагая своими длинными ногами, направился к выходу, Джуно, тяжело дыша, еле поспевала за ним, а продавщица, открыв рот, смотрела им вслед.
ГЛАВА 20
– Финлэй, я не пойду туда, – жалобно блеяла Джуно у входа в крошечный, плохо освещенный магазинчик на боковой улочке, мощенной булыжником. В витрине светилось ярко-розовыми неоновыми буквами слово «ПРЕОБРАЖЕНИЕ». – Это же магазин для трансвеститов.
– А тебе, моя упрямая леди, немного преображения сегодня как раз не помешает, – и Финлэй затащил ее внутрь.
Через час они обессиленно рухнули на стул в клубе «Неро», у ног Джуно громоздились пакеты с покупками.
– Я никогда не надену это, – хихикнула Джуно.
– Наденешь как миленькая.
Подошел официант, с интересом поглядывая на Джуно.
– Привет, Ральф. Как дела? Нам бутылочку красного для повышения гемоглобина и две порции знаешь чего.
– Хорошо, – официант еще раз взглянул на Джуно с нескрываемым интересом и удалился.
– А я и не знала, что ты член этого клуба, – прошептала Джуно, с почтением оглядывая темные стены, эксцентричные картины современных художников и массивные диваны с обивкой из красного бархата.
«Неро» являлся одним из самых элитарных заведений Лондона, это был закрытый клуб, в который допускались только его члены. Он находился в Сохо, в месте, известном как «писательский квартал», – хотя бары, рестораны и частные клубы, расположенные тут, гораздо чаще оказывали гостеприимство популярным актерам, телезвездам и поп-музыкантам, чем голодающим мастерам слова. Из любопытства – посмотреть, как поживает вышеозначенная публика, Джуно посетила несколько подобных заведений вместе с самыми успешными из своих друзей: Джез был членом клуба «Гроучо», но редко бывал там, потому что предпочитал более демократичный «Кобден» или вообще паб возле дома; Одетта регулярно ходила в «Юнион», который облюбовали молодые респектабельные деятели из телерадиовещательных компаний; Эльза и Эйван состояли членами «Сохо-хауса». Из всех мест, посещаемых звездной публикой, «Неро» считался самым блестящим и самым труднодоступным. Все знали, что легче быть причисленным Папой Римским к лику святых, чем принятым в члены клуба «Неро».
– Мой брат Калам – один из учредителей «Неро», поэтому меня и пускают сюда: семейственность, сама понимаешь, – пояснил Финлэй.
– Ах ты, хитрюга, – Джуно удивленно покачала головой. – Скажи, пожалуйста, а что заставляет тебя заниматься продажей рекламных блоков в «Иммедиа»? Я думаю, стоит пару раз посидеть в этом баре, и ты получишь работу, где пожелаешь.
– Все не так просто, как ты думаешь, солнышко, – он слегка улыбнулся, показав свой сколотый зуб. – Я наркоман, я лентяй, я безответственный тип. Я подвожу людей. Мой брат большая шишка в газетном бизнесе, но это не значит, что для меня есть там место. Он уже не раз устраивал меня на работу, и везде я с треском проваливался. Никто из его именитых друзей-газетчиков меня и близко к себе не подпустит. Кроме того, карьера меня в принципе не интересует, – он поежился. – Это адский труд. А мне больше нравится всю ночь болтаться по клубам и барам. В деньгах я не нуждаюсь – Калам ничего не жалеет для меня. Он купил бы для меня хоть Колумбию, если б это принесло мне счастье, – его беззаботность поражала своей откровенностью.
– Тогда зачем вообще ты работаешь?
– Я пробовал было спать с утра до вечера, но мне быстро надоело, – просто ответил он. – Отец твердит, что я зря занимаю место под солнцем. Вот мне и пришло в голову заняться продажей места – места под рекламу. Я питаю слабость к каламбурам. Я задержался в «Иммедиа» потому, что смотреть на Лидию мне нравится больше, чем дома пялиться в экран телевизора. Полагаю, я могу себе позволить удовольствие болтаться по редакции и болтать с Лидией, пока меня не выгонят.
– Ты неисправим, – рассмеялась Джуно и взяла в рот сигарету.
– Мы с Лидией очень похожи, – Финлэй зажег Джуно сигарету. – Мы с ней члены еще более избранного клуба, чем этот. Наш клуб называется «Без руля и ветрил». Вход абсолютно свободный, а вот выход… Стол накрыт, веселись сколько хочешь, но тебя мгновенно лишат членства, как только тебе надоест пить и ты захочешь сделать из своей жизни что-нибудь стоящее…
– По-моему, ты несешь чушь. Монолог вроде: «Ах, я такой особенный. Родители, не жалея денег, всегда учили меня в самых дорогих школах, а теперь лечат в самых дорогих клиниках…»
– Это не чушь, Джуно, – он тряхнул белокурой головой, и шелковистые кудри разлетелись в разные стороны. – Жизнь таких иждивенцев, как мы с Лидией, невыносимо легка. У нас отсутствует честолюбие, побуждающее людей напрягаться. Мы ловим свой кайф, избегая усилий и предаваясь излишествам. Большинство наших друзей добились гораздо больших успехов и занимают гораздо более высокое положение, но мы свободно вращаемся в том же кругу, что и они, потому что благодаря родительской щедрости располагаем такими же средствами. Все нас любят, потому что мы ужасно милы, далеко не глупы, остроумны, умеем радоваться жизни и не представляем никакой опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51