– сдержанно спросил Джей. – Коль скоро эта маленькая выдумка имела успех, то, значит, все в порядке, так? Народ ведь смеялся, соответственно, я должен все принять, будто так и надо.
– Да не потому, что народ смеялся, Джей, – она умоляюще посмотрела на него. – А потому, что я ужасно жалею об этом. Потому, что обидела тебя, я знаю. Я должна была ограничиться парнями типа Барфли или Хорса, которые спокойно принимают такие шутки.
Его глаза сузились:
– Неужели ты думаешь, что меня шокируют непристойные шутки в духе предменструальной охоты на самцов? Что я их не принимаю? Конечно, я спокойно могу их принять, Джуно. Только не могу понять, вот и все. Я не могу понять, почему ты ведешь себя как дешевая грязная шлюха и считаешь это забавным.
Она отвернулась в отчаянии. Он выстроил вокруг себя такие высокие заборы, не перескочишь. Ей стало ясно, что он никогда не простит, и она пожалела, что затеяла этот разговор. Он просто злопамятный сукин сын, и чувства юмора у него нет ни капли.
Не проронив ни слова, Джуно взяла поднос и направилась в комнату к гостям. Когда она поравнялась с холодильником, он вдруг спросил:
– Скажи мне, Джуно, ну почему ты под конец позволила этому придурку выделывать с тобой бог знает что?
Она споткнулась, бокалы съехали на край подноса. Джуно удивленно обернулась, чтобы как следует разглядеть его лицо. Оно было строгим и осуждающим.
– Насколько помню, это я выделывала с ним бог знает что, – сказала она осторожно, внимательно наблюдая за выражением его лица. – Я выволокла его из зала. Это было частью представления.
– Да, но ты сделала это после того, как он засунул свой поганый язык тебе в рот.
– Он просто застал меня врасплох.
– У тебя был такой вид, как будто тебе очень даже приятно, – дрожащей рукой он откинул волосы с глаз.
Они шептались, как два пенсионера в библиотеке, но в их голосах было столько страсти, что никакие крики не могли сравниться с этим шепотом. Внезапно Джуно подумала, что во всей этой ситуации есть что-то странное. Они пререкаются, как супруги. Не как двое чужих людей, а как семейная пара, у которой общий дом и общая жизнь. В голове всплыли подслушанные Гари слова Джея, которые тот сказал Пирсу: «Разговоры с Джуно – самая увлекательная вещь на свете. Мы с ней можем разговаривать часами – один начинает фразу, а другой ее заканчивает, даже если не расслышал начала». Они знакомы меньше недели, а он уже говорит с посторонним человеком о ней как о жене.
– Этого не может быть, – она понизила голос, не веря своим ушам, и волнение нажало на кнопочку у нее в животе. – Неужели ты ревнуешь?
Он смотрел на нее долю секунды, потом холодно улыбнулся:
– Пойми меня правильно, Джуно. Просто этот эпизод взбесил меня. Мне ужасно любопытно, почему ты позволила ему это сделать. Это такая дешевка!
Она не знала, куда деваться от стыда, но не отвела глаз:
– Я разрешаю любому целовать меня, независимо от степени его привлекательности. Уж тебе ли это не знать.
Он язвительно послал ей воздушный поцелуй. Она решила не реагировать на это и спросила с порозовевшими щеками:
– А что ты говорил обо мне Пирсу Фоксу?
– То есть? – он удивленно вскинул брови.
– Мой знакомый подслушал, как ты говорил ему обо мне.
– Джуно, ты так зациклена на себе, что можно с ума сойти, – он горько рассмеялся.
– Не мог бы ты повторить свои слова еще раз?
– Повторить?..
Джуно выровняла поднос и пошла в гостиную, бормоча себе под нос:
– Вы знаете, разговоры – самая увлекательная вещь на свете. Мы можем разговаривать часами – и все равно кажется, что самого главного еще не сказали.
В гостиной Барфли развалился на диване перед телевизором, потягивая пиво из бутылки, как младенец молоко из соски. Суши сидела на стуле с высокой спинкой, изящно скрестив ноги. Триона болтала по телефону.
Джуно поставила поднос на кофейный столик и на секунду прислушалась к разговору:
– …Болан отлично. Да, по-прежнему в Беверли-Хиллз с Кейт…
Джуно начала разливать вино по бокалам, но руки так тряслись, что большая часть оказалась на столике. Пытаясь совладать с собой, она сделала глубокий вдох и закусила нижнюю губу.
– Это она с Шоном? – спросила Джуно, повернувшись к Суши и кивая в сторону Трионы.
Суши мало разговаривала, предпочитая хранить загадочное молчание, которое больше шло ее восточному облику. В ответ она только отрицательно помотала изящной головкой и махнула крошечной ручкой в сторону родительской фотографии, которая стояла на столике возле аквариума Убо.
– С папой?
Суши наморщила крошечный носик и слегка тряхнула головой.
– С мамой? – Джуно протянула Суши бокал с вином.
Та поблагодарила вежливым кивком.
Другой стакан Джуно поставила перед Трионой, которая обожала Джуди и сейчас получала подлинное удовольствие от болтовни со своей почти свекровью:
– А что ты? Великолепно! Слушай, Джуно рядом, если хочешь с ней поговорить. Да нет, никого, только мы, пара старых друзей, и еще Джей. Хорошо, я передам ей, – Триона отстранила Джуно и сама продолжила разговор.
Судя по всему, Джуди спросила про Джея. Триона, не стесняясь, удовлетворяла ее интерес, хотя Джей стоял совсем рядом:
– Отличный парень. Много не болтает, но чертовски умен и дьявольски талантлив. Да, похож. Нет, скорее на Эрика Штольца, так я бы сказала.
Триона всегда говорила с Джуди как с закадычной подружкой, пересыпая свою речь модными словечками и намеками на модных персонажей. Джуно думала, что ее мать понимает, дай бог, одну восьмую из слов Трионы, но тем не менее обе души друг в друге не чаяли.
Джуно не сводила пристального взгляда с потолка, лишь бы только не встретиться глазами с Джеем.
Наконец Триона положила трубку. Джуно посмотрела на нее с возмущением:
– Мне кажется, мама звонила мне?
– Ну да, сначала она хотела узнать, как прошло твое выступление, но потом сказала, раз у тебя гости, ты можешь позвонить ей завтра с работы.
– Отлично, – Джуно обиделась. Сама-то Триона трепалась бог знает о чем почти двадцать минут. Неужели, если бы Джуно перемолвилась с матерью парой слов при гостях, это было бы так уж неуместно? В такие минуты, как эта, Джуно остро нуждалась в том, чтобы услышать спокойный, мягкий, как мех, голос матери.
– Она сказала, что уезжает в Шотландию на съемки рождественского выпуска передачи.
– В июле! – расстроенная Джуно плохо соображала.
– Ты же знаешь, они все снимают заранее. А твой папа в то же самое время отправляется с лекциями в Германию. Поэтому они просят тебя посидеть с собаками, пока они в отъезде.
– Вряд ли меня отпустят с работы, – Джуно налила еще вина, и перспектива уехать на несколько дней из Лондона – и от Джея неожиданно показалась ей весьма заманчивой. Она будет валяться в родительском саду и опустошать их запасы джина. А на выходные можно будет позвать компанию, устроить попойку.
– Джуди сказала, чтобы я привезла Джея на ужин в воскресенье – пока они еще не уехали.
– Что-что? – Джуно пришла в ужас.
– Она безумно хочет с тобой познакомиться, – Триона уже обращалась к Джею. – Говард и Джуди просто потрясающие. Они целиком из шестидесятых. Рядом с ними чувствуешь себя как в коммуне хиппи: тебе ничего не остается, как только греться на солнышке, плести венки из маргариток и заниматься любовью.
– Я думаю, именно так Джей представляет себе ад. К тому же он ужасно занят, не правда ли, – сказала Джуно, не адресуясь ни к кому конкретно.
– Ну, там посмотрим, – сказала Триона, садясь на диван рядом с Барфли. – Ты тоже мог бы поехать с нами, дружок.
– Да, почему бы и нет, – Барфли не отрывал глаз от экрана телевизора: там две полуобнаженные блондинки весело резвились в постели. – Правда, я не очень-то люблю бывать за городом. Вечером сигарет не купить. Но домик родителей Шона – классное местечко, это точно. Бывало, мы там отлично проводили время. А уж как его мама готовит – просто молчу.
– Телезвезда? – Джей проявил неожиданный интерес.
– Джуди? Да, – Триона повернулась к нему. – Ты не постигнешь, что значит оральный секс, пока не попробуешь ее шедевров. Не понимаю, как Говард сохраняет стройность, если учесть, сколько десертов ему приходится поглощать. А их дом – богемное чудо. Перестроенная англо-саксонская церковь недалеко от Оксфорда. Это такая заброшенная готика, в саду есть даже могильные плиты.
– Bay! – воскликнул Джей.
– А на чердаке летучие мыши, – мрачно добавила Джуно. – Если выходишь прогуляться вечером, нужно брать зонтик, а то они сыплются тебе на голову. А теперь, если вы не возражаете, я пойду приму ванну.
– Похоже, ты превращаешься в Бланш Дюбуа, – сказала она себе двадцать минут спустя, лежа в сугробе пены. Джуно поглубже погрузилась в ванну и стала размышлять о своей недавней встрече с Пирсом Фоксом. Удача поманила ее. Да не просто поманила – она сигналила изо всех сил, размахивала что есть мочи руками, стараясь привлечь ее внимание, похлопала ее, можно сказать, по горячим раскрасневшимся щекам. И плевать на разрыв с этим надутым американцем, окутывающим себя такой таинственностью. Какое это имеет значение по сравнению с тем, что она все-таки добилась успеха в шоу-бизнесе и ее карьера вот-вот взлетит вверх!
Но тут, как всегда, вступил второй внутренний голос. Пирс Фокс дал ей свою визитную карточку потому, что она выступила с провокационным, рискованным номером, повторить который немыслимо – он родился на свет благодаря внезапной встрече с Джеем. И чувство торжества покинуло Джуно – ему на смену пришло дурное предчувствие. Ведь Пирс Фокс появился в пабе только потому, что ему позарез понадобился Джей. Джей, который ненавидит ее. Джей, который считает, что она бездарь, что она зациклена на себе, что с ней невозможно жить под одной крышей. Джей, который был самым невероятным, самым мужественным, самым загадочным мужчиной из всех, кого она когда-либо встречала. Джей, который заставил ее поклясться, что она не полюбит его, а потом, ночью, проснулся и, как ребенок, погладил ее по лицу, высунув руку из-под теплого одеяла. Джей, который смотрит на нее с отвращением, как на отраву, которой она его накормила.
«Разговоры с Джуно – самая занимательная вещь на свете, – сказала она вслух. – Вечно она открывает свой рот, чтобы выдать какую-нибудь дешевую остроту, которую стоило бы оставить при себе».
Некоторое время спустя до Джуно донеслись прощальные фразы Трионы и Барфли: «Пока, детка, будь умницей», потом их удаляющиеся шаги. Суши шагала бесшумно.
В купальном халате Джея (полотенце забыла на кровати) она прокралась к себе мимо гостиной, из которой доносились благородные звуки Баха. Усталость свинцовыми руками придавила ей плечи.
– Джуно, мы можем поговорить? – неожиданно раздался голос Джея.
Ухватившись за дверную ручку, она представила себе свое красное от скраба лицо со следами еще не впитавшегося крема, жирные волосы, припухшие поросячьи глазки.
Он собирается потребовать, чтобы я покинула квартиру, в панике подумала Джуно. Он будет настаивать, чтобы я выметалась, а то он велит Шону освободить квартиру в Нью-Йорке. Он хочет застать меня врасплох, когда я лишена защитной раскраски и наиболее уязвима.
Джуно метнулась в глубь комнаты, защелкнув дверь на замок, и рухнула на кровать. Она была настолько обессилена, что заснула поверх одеяла, как была, в зеленом халате, источавшем запах ментолового геля для душа, который преследовал ее даже во сне.
ГЛАВА 18
Следующим утром Джуно воспользовалась тактикой «избегания Джея», которую она продумала в перерывах между кошмарами, донимавшими ее всю ночь.
Она помчалась в душ сразу же, как только захлопнулась за ним входная дверь. Через десять минут, оставляя мокрые следы по всей кухне, она приготовила себе несколько тостов и заварила чай. Этот завтрак отнесла к себе в спальню, по дороге поприветствовав Пуаро и Убо воздушными поцелуями.
В ее распоряжении было двадцать минут, которые она потратила в свое удовольствие, завтракая и слушая новости. Когда, надев платье, она красилась, снова хлопнула входная дверь: Джей вернулся с пробежки минута в минуту и сразу прошел в ванную. Это дало ей возможность выскочить из дома, не столкнувшись с ним.
В редакции обнаружилось, что Лидия не вышла на работу (сославшись, как обычно, на плохое самочувствие), и на Джуно свалилась двойная нагрузка, мрачный шеф, тосковавший без своей белокурой наяды на временной ставке, и две статьи, сроки сдачи которых уже прошли.
Сходив на перекур, проведя в туалете неспешное исследование размеров своей правой ноздри в сравнении с левой (левая оказалась больше), обсудив с Финлэем преимущества чиабатты перед фкокачией, изучив все свои гороскопы из разных ежедневных газет, поболтав с Умой, по-матерински заботливой секретаршей производственного отдела, и разжившись у нее печеньем, Джуно вернулась на свое рабочее место.
Сев за стол, она занялась организацией своего культурного досуга на грядущие выходные с тем расчетом, чтобы не бывать дома по вечерам. И тут, к ее огорчению, выяснилось, что друзья либо уезжают из Лондона, либо уже назначили неотменяемые встречи. Все извинялись, все сожалели – но ведь в прошлые выходные с ней невозможно было связаться, поэтому пришлось строить планы без нее. А теперь… Ужасно обидно… Позвоним, как только вернемся. Может, сегодня вместе выпьем чаю?
В отчаянии, Джуно уже хотела позвонить в службу мужского эскорта, но вовремя сообразила, что это ей не по карману, и набрала номер мобильного телефона Лидии.
– Где ты? – в трубке был явственно слышен дорожный шум.
– Я и сама не знаю. Где мы сейчас? – в сторону обратилась Лидия, и ей ответил мягкий голос с ирландским акцентом. – На шоссе М25. Мы собираемся устроить небольшой пикник.
– Очень рада за тебя. Значит, чувствуешь себя уже получше?
– Еще отдает в груди. Я подумала, что мне не стоит в таком состоянии выходить на работу, лучше подлечиться, – Лидия не ведала стыда.
– А как там Бруно, тоже простудился? – ласково спросила Джуно, рисуя большого хомяка на своем ежедневнике.
– Нет, он отравился. Бедный Бру, – в трубке послышался громкий взрыв мужского смеха. – Тут, кажется, связь пропадает. Послушай, Джу, наверное, я завтра тоже не приду, – призналась Лидия. – Я ведь немного простужена. Точнее, очень простужена.
– Сходишь со мной в субботу в кино? На новый фильм Альмодовара. А потом поужинаем вместе, а?
– О, я мечтала его посмотреть! – с энтузиазмом отозвалась Лидия, и в душе у Джуно забрезжила надежда. – Но ты знаешь, в субботу мне, пожалуй, будет сложновато…
– А в воскресенье?
– Ну… Давай я тебе позвоню, хорошо?
Лидия не хотела говорить ей прямо, что намерена посвятить все выходные исключительно Бруно – с ним и Альмодовара посмотреть. Впрочем, и Джуно не горела желанием услышать это прямым текстом. В конце концов, в такой ситуации есть своя положительная сторона – чем больше Лидия занимается Бруно, тем меньше она интересуется Джеем.
– Хорошо. А если я уеду на неделю с понедельника, ты меня заменишь?
– Конечно, солнышко, конечно, – беззаботно согласилась Лидия.
– Это будет нелегко, – Джуно зажмурилась, представив агонизирующие столбцы текста, нашпигованного ошибками, с ответами, которые не имеют никакого отношения к вопросам. – Я сделаю все, что смогу, но несколько писем останется тебе. И потом, тебе придется ходить на работу каждый день.
– А как же, солнышко. Обязательно, – Лидия рассеянно успокоила ее. – Короче, я тебе позвоню. Пока, Джу, дорогая, и смотри, не переутомляйся там.
Джуно повесила трубку и нахмурилась. Странно, но она чувствовала досаду на себя, а не на Лидию. Подруга была неисправима, но чертовски обворожительна, и сердиться на нее невозможно. Как Джуно хотела бы походить на нее: жить мгновением, быть безрассудной и импульсивной, простой и ясной во всех своих поступках и намерениях. Именно это она попыталась осуществить в прошлые выходные – и потерпела полный крах.
Размышляя о трех предстоящих скучных днях, Джуно сделала на своем ежедневнике несколько набросков, подозрительно напоминавших профиль Джея, позвонила домой и наговорила сообщение для Пуаро, который всегда ценил подобные знаки внимания. Подкрасив два ногтя, она наконец собралась с духом и отправилась к шефу, чтобы отпроситься на следующую неделю.
Его кабинет напоминал аккуратно убранное святилище его семейства. Кругом взгляд натыкался на увеличенные глянцевые фотографии в рамочках. Что ж, может быть, это не так уж плохо, подумала Джуно, если учесть, что на винчестере у шефа хранится по крайней мере три мегабайта порнографических картинок, скачанных из Интернета, а также обоймы посланий от бывших любовниц. Джуно с Лидией знали это, потому что как-то вечером взломали его компьютер. Его пароль был «Лидия». Джуно даже огорчилась из-за того, что угадала его только со второй попытки.
Джуно сформулировала свою просьбу с тяжким пыхтеньем и сопеньем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Да не потому, что народ смеялся, Джей, – она умоляюще посмотрела на него. – А потому, что я ужасно жалею об этом. Потому, что обидела тебя, я знаю. Я должна была ограничиться парнями типа Барфли или Хорса, которые спокойно принимают такие шутки.
Его глаза сузились:
– Неужели ты думаешь, что меня шокируют непристойные шутки в духе предменструальной охоты на самцов? Что я их не принимаю? Конечно, я спокойно могу их принять, Джуно. Только не могу понять, вот и все. Я не могу понять, почему ты ведешь себя как дешевая грязная шлюха и считаешь это забавным.
Она отвернулась в отчаянии. Он выстроил вокруг себя такие высокие заборы, не перескочишь. Ей стало ясно, что он никогда не простит, и она пожалела, что затеяла этот разговор. Он просто злопамятный сукин сын, и чувства юмора у него нет ни капли.
Не проронив ни слова, Джуно взяла поднос и направилась в комнату к гостям. Когда она поравнялась с холодильником, он вдруг спросил:
– Скажи мне, Джуно, ну почему ты под конец позволила этому придурку выделывать с тобой бог знает что?
Она споткнулась, бокалы съехали на край подноса. Джуно удивленно обернулась, чтобы как следует разглядеть его лицо. Оно было строгим и осуждающим.
– Насколько помню, это я выделывала с ним бог знает что, – сказала она осторожно, внимательно наблюдая за выражением его лица. – Я выволокла его из зала. Это было частью представления.
– Да, но ты сделала это после того, как он засунул свой поганый язык тебе в рот.
– Он просто застал меня врасплох.
– У тебя был такой вид, как будто тебе очень даже приятно, – дрожащей рукой он откинул волосы с глаз.
Они шептались, как два пенсионера в библиотеке, но в их голосах было столько страсти, что никакие крики не могли сравниться с этим шепотом. Внезапно Джуно подумала, что во всей этой ситуации есть что-то странное. Они пререкаются, как супруги. Не как двое чужих людей, а как семейная пара, у которой общий дом и общая жизнь. В голове всплыли подслушанные Гари слова Джея, которые тот сказал Пирсу: «Разговоры с Джуно – самая увлекательная вещь на свете. Мы с ней можем разговаривать часами – один начинает фразу, а другой ее заканчивает, даже если не расслышал начала». Они знакомы меньше недели, а он уже говорит с посторонним человеком о ней как о жене.
– Этого не может быть, – она понизила голос, не веря своим ушам, и волнение нажало на кнопочку у нее в животе. – Неужели ты ревнуешь?
Он смотрел на нее долю секунды, потом холодно улыбнулся:
– Пойми меня правильно, Джуно. Просто этот эпизод взбесил меня. Мне ужасно любопытно, почему ты позволила ему это сделать. Это такая дешевка!
Она не знала, куда деваться от стыда, но не отвела глаз:
– Я разрешаю любому целовать меня, независимо от степени его привлекательности. Уж тебе ли это не знать.
Он язвительно послал ей воздушный поцелуй. Она решила не реагировать на это и спросила с порозовевшими щеками:
– А что ты говорил обо мне Пирсу Фоксу?
– То есть? – он удивленно вскинул брови.
– Мой знакомый подслушал, как ты говорил ему обо мне.
– Джуно, ты так зациклена на себе, что можно с ума сойти, – он горько рассмеялся.
– Не мог бы ты повторить свои слова еще раз?
– Повторить?..
Джуно выровняла поднос и пошла в гостиную, бормоча себе под нос:
– Вы знаете, разговоры – самая увлекательная вещь на свете. Мы можем разговаривать часами – и все равно кажется, что самого главного еще не сказали.
В гостиной Барфли развалился на диване перед телевизором, потягивая пиво из бутылки, как младенец молоко из соски. Суши сидела на стуле с высокой спинкой, изящно скрестив ноги. Триона болтала по телефону.
Джуно поставила поднос на кофейный столик и на секунду прислушалась к разговору:
– …Болан отлично. Да, по-прежнему в Беверли-Хиллз с Кейт…
Джуно начала разливать вино по бокалам, но руки так тряслись, что большая часть оказалась на столике. Пытаясь совладать с собой, она сделала глубокий вдох и закусила нижнюю губу.
– Это она с Шоном? – спросила Джуно, повернувшись к Суши и кивая в сторону Трионы.
Суши мало разговаривала, предпочитая хранить загадочное молчание, которое больше шло ее восточному облику. В ответ она только отрицательно помотала изящной головкой и махнула крошечной ручкой в сторону родительской фотографии, которая стояла на столике возле аквариума Убо.
– С папой?
Суши наморщила крошечный носик и слегка тряхнула головой.
– С мамой? – Джуно протянула Суши бокал с вином.
Та поблагодарила вежливым кивком.
Другой стакан Джуно поставила перед Трионой, которая обожала Джуди и сейчас получала подлинное удовольствие от болтовни со своей почти свекровью:
– А что ты? Великолепно! Слушай, Джуно рядом, если хочешь с ней поговорить. Да нет, никого, только мы, пара старых друзей, и еще Джей. Хорошо, я передам ей, – Триона отстранила Джуно и сама продолжила разговор.
Судя по всему, Джуди спросила про Джея. Триона, не стесняясь, удовлетворяла ее интерес, хотя Джей стоял совсем рядом:
– Отличный парень. Много не болтает, но чертовски умен и дьявольски талантлив. Да, похож. Нет, скорее на Эрика Штольца, так я бы сказала.
Триона всегда говорила с Джуди как с закадычной подружкой, пересыпая свою речь модными словечками и намеками на модных персонажей. Джуно думала, что ее мать понимает, дай бог, одну восьмую из слов Трионы, но тем не менее обе души друг в друге не чаяли.
Джуно не сводила пристального взгляда с потолка, лишь бы только не встретиться глазами с Джеем.
Наконец Триона положила трубку. Джуно посмотрела на нее с возмущением:
– Мне кажется, мама звонила мне?
– Ну да, сначала она хотела узнать, как прошло твое выступление, но потом сказала, раз у тебя гости, ты можешь позвонить ей завтра с работы.
– Отлично, – Джуно обиделась. Сама-то Триона трепалась бог знает о чем почти двадцать минут. Неужели, если бы Джуно перемолвилась с матерью парой слов при гостях, это было бы так уж неуместно? В такие минуты, как эта, Джуно остро нуждалась в том, чтобы услышать спокойный, мягкий, как мех, голос матери.
– Она сказала, что уезжает в Шотландию на съемки рождественского выпуска передачи.
– В июле! – расстроенная Джуно плохо соображала.
– Ты же знаешь, они все снимают заранее. А твой папа в то же самое время отправляется с лекциями в Германию. Поэтому они просят тебя посидеть с собаками, пока они в отъезде.
– Вряд ли меня отпустят с работы, – Джуно налила еще вина, и перспектива уехать на несколько дней из Лондона – и от Джея неожиданно показалась ей весьма заманчивой. Она будет валяться в родительском саду и опустошать их запасы джина. А на выходные можно будет позвать компанию, устроить попойку.
– Джуди сказала, чтобы я привезла Джея на ужин в воскресенье – пока они еще не уехали.
– Что-что? – Джуно пришла в ужас.
– Она безумно хочет с тобой познакомиться, – Триона уже обращалась к Джею. – Говард и Джуди просто потрясающие. Они целиком из шестидесятых. Рядом с ними чувствуешь себя как в коммуне хиппи: тебе ничего не остается, как только греться на солнышке, плести венки из маргариток и заниматься любовью.
– Я думаю, именно так Джей представляет себе ад. К тому же он ужасно занят, не правда ли, – сказала Джуно, не адресуясь ни к кому конкретно.
– Ну, там посмотрим, – сказала Триона, садясь на диван рядом с Барфли. – Ты тоже мог бы поехать с нами, дружок.
– Да, почему бы и нет, – Барфли не отрывал глаз от экрана телевизора: там две полуобнаженные блондинки весело резвились в постели. – Правда, я не очень-то люблю бывать за городом. Вечером сигарет не купить. Но домик родителей Шона – классное местечко, это точно. Бывало, мы там отлично проводили время. А уж как его мама готовит – просто молчу.
– Телезвезда? – Джей проявил неожиданный интерес.
– Джуди? Да, – Триона повернулась к нему. – Ты не постигнешь, что значит оральный секс, пока не попробуешь ее шедевров. Не понимаю, как Говард сохраняет стройность, если учесть, сколько десертов ему приходится поглощать. А их дом – богемное чудо. Перестроенная англо-саксонская церковь недалеко от Оксфорда. Это такая заброшенная готика, в саду есть даже могильные плиты.
– Bay! – воскликнул Джей.
– А на чердаке летучие мыши, – мрачно добавила Джуно. – Если выходишь прогуляться вечером, нужно брать зонтик, а то они сыплются тебе на голову. А теперь, если вы не возражаете, я пойду приму ванну.
– Похоже, ты превращаешься в Бланш Дюбуа, – сказала она себе двадцать минут спустя, лежа в сугробе пены. Джуно поглубже погрузилась в ванну и стала размышлять о своей недавней встрече с Пирсом Фоксом. Удача поманила ее. Да не просто поманила – она сигналила изо всех сил, размахивала что есть мочи руками, стараясь привлечь ее внимание, похлопала ее, можно сказать, по горячим раскрасневшимся щекам. И плевать на разрыв с этим надутым американцем, окутывающим себя такой таинственностью. Какое это имеет значение по сравнению с тем, что она все-таки добилась успеха в шоу-бизнесе и ее карьера вот-вот взлетит вверх!
Но тут, как всегда, вступил второй внутренний голос. Пирс Фокс дал ей свою визитную карточку потому, что она выступила с провокационным, рискованным номером, повторить который немыслимо – он родился на свет благодаря внезапной встрече с Джеем. И чувство торжества покинуло Джуно – ему на смену пришло дурное предчувствие. Ведь Пирс Фокс появился в пабе только потому, что ему позарез понадобился Джей. Джей, который ненавидит ее. Джей, который считает, что она бездарь, что она зациклена на себе, что с ней невозможно жить под одной крышей. Джей, который был самым невероятным, самым мужественным, самым загадочным мужчиной из всех, кого она когда-либо встречала. Джей, который заставил ее поклясться, что она не полюбит его, а потом, ночью, проснулся и, как ребенок, погладил ее по лицу, высунув руку из-под теплого одеяла. Джей, который смотрит на нее с отвращением, как на отраву, которой она его накормила.
«Разговоры с Джуно – самая занимательная вещь на свете, – сказала она вслух. – Вечно она открывает свой рот, чтобы выдать какую-нибудь дешевую остроту, которую стоило бы оставить при себе».
Некоторое время спустя до Джуно донеслись прощальные фразы Трионы и Барфли: «Пока, детка, будь умницей», потом их удаляющиеся шаги. Суши шагала бесшумно.
В купальном халате Джея (полотенце забыла на кровати) она прокралась к себе мимо гостиной, из которой доносились благородные звуки Баха. Усталость свинцовыми руками придавила ей плечи.
– Джуно, мы можем поговорить? – неожиданно раздался голос Джея.
Ухватившись за дверную ручку, она представила себе свое красное от скраба лицо со следами еще не впитавшегося крема, жирные волосы, припухшие поросячьи глазки.
Он собирается потребовать, чтобы я покинула квартиру, в панике подумала Джуно. Он будет настаивать, чтобы я выметалась, а то он велит Шону освободить квартиру в Нью-Йорке. Он хочет застать меня врасплох, когда я лишена защитной раскраски и наиболее уязвима.
Джуно метнулась в глубь комнаты, защелкнув дверь на замок, и рухнула на кровать. Она была настолько обессилена, что заснула поверх одеяла, как была, в зеленом халате, источавшем запах ментолового геля для душа, который преследовал ее даже во сне.
ГЛАВА 18
Следующим утром Джуно воспользовалась тактикой «избегания Джея», которую она продумала в перерывах между кошмарами, донимавшими ее всю ночь.
Она помчалась в душ сразу же, как только захлопнулась за ним входная дверь. Через десять минут, оставляя мокрые следы по всей кухне, она приготовила себе несколько тостов и заварила чай. Этот завтрак отнесла к себе в спальню, по дороге поприветствовав Пуаро и Убо воздушными поцелуями.
В ее распоряжении было двадцать минут, которые она потратила в свое удовольствие, завтракая и слушая новости. Когда, надев платье, она красилась, снова хлопнула входная дверь: Джей вернулся с пробежки минута в минуту и сразу прошел в ванную. Это дало ей возможность выскочить из дома, не столкнувшись с ним.
В редакции обнаружилось, что Лидия не вышла на работу (сославшись, как обычно, на плохое самочувствие), и на Джуно свалилась двойная нагрузка, мрачный шеф, тосковавший без своей белокурой наяды на временной ставке, и две статьи, сроки сдачи которых уже прошли.
Сходив на перекур, проведя в туалете неспешное исследование размеров своей правой ноздри в сравнении с левой (левая оказалась больше), обсудив с Финлэем преимущества чиабатты перед фкокачией, изучив все свои гороскопы из разных ежедневных газет, поболтав с Умой, по-матерински заботливой секретаршей производственного отдела, и разжившись у нее печеньем, Джуно вернулась на свое рабочее место.
Сев за стол, она занялась организацией своего культурного досуга на грядущие выходные с тем расчетом, чтобы не бывать дома по вечерам. И тут, к ее огорчению, выяснилось, что друзья либо уезжают из Лондона, либо уже назначили неотменяемые встречи. Все извинялись, все сожалели – но ведь в прошлые выходные с ней невозможно было связаться, поэтому пришлось строить планы без нее. А теперь… Ужасно обидно… Позвоним, как только вернемся. Может, сегодня вместе выпьем чаю?
В отчаянии, Джуно уже хотела позвонить в службу мужского эскорта, но вовремя сообразила, что это ей не по карману, и набрала номер мобильного телефона Лидии.
– Где ты? – в трубке был явственно слышен дорожный шум.
– Я и сама не знаю. Где мы сейчас? – в сторону обратилась Лидия, и ей ответил мягкий голос с ирландским акцентом. – На шоссе М25. Мы собираемся устроить небольшой пикник.
– Очень рада за тебя. Значит, чувствуешь себя уже получше?
– Еще отдает в груди. Я подумала, что мне не стоит в таком состоянии выходить на работу, лучше подлечиться, – Лидия не ведала стыда.
– А как там Бруно, тоже простудился? – ласково спросила Джуно, рисуя большого хомяка на своем ежедневнике.
– Нет, он отравился. Бедный Бру, – в трубке послышался громкий взрыв мужского смеха. – Тут, кажется, связь пропадает. Послушай, Джу, наверное, я завтра тоже не приду, – призналась Лидия. – Я ведь немного простужена. Точнее, очень простужена.
– Сходишь со мной в субботу в кино? На новый фильм Альмодовара. А потом поужинаем вместе, а?
– О, я мечтала его посмотреть! – с энтузиазмом отозвалась Лидия, и в душе у Джуно забрезжила надежда. – Но ты знаешь, в субботу мне, пожалуй, будет сложновато…
– А в воскресенье?
– Ну… Давай я тебе позвоню, хорошо?
Лидия не хотела говорить ей прямо, что намерена посвятить все выходные исключительно Бруно – с ним и Альмодовара посмотреть. Впрочем, и Джуно не горела желанием услышать это прямым текстом. В конце концов, в такой ситуации есть своя положительная сторона – чем больше Лидия занимается Бруно, тем меньше она интересуется Джеем.
– Хорошо. А если я уеду на неделю с понедельника, ты меня заменишь?
– Конечно, солнышко, конечно, – беззаботно согласилась Лидия.
– Это будет нелегко, – Джуно зажмурилась, представив агонизирующие столбцы текста, нашпигованного ошибками, с ответами, которые не имеют никакого отношения к вопросам. – Я сделаю все, что смогу, но несколько писем останется тебе. И потом, тебе придется ходить на работу каждый день.
– А как же, солнышко. Обязательно, – Лидия рассеянно успокоила ее. – Короче, я тебе позвоню. Пока, Джу, дорогая, и смотри, не переутомляйся там.
Джуно повесила трубку и нахмурилась. Странно, но она чувствовала досаду на себя, а не на Лидию. Подруга была неисправима, но чертовски обворожительна, и сердиться на нее невозможно. Как Джуно хотела бы походить на нее: жить мгновением, быть безрассудной и импульсивной, простой и ясной во всех своих поступках и намерениях. Именно это она попыталась осуществить в прошлые выходные – и потерпела полный крах.
Размышляя о трех предстоящих скучных днях, Джуно сделала на своем ежедневнике несколько набросков, подозрительно напоминавших профиль Джея, позвонила домой и наговорила сообщение для Пуаро, который всегда ценил подобные знаки внимания. Подкрасив два ногтя, она наконец собралась с духом и отправилась к шефу, чтобы отпроситься на следующую неделю.
Его кабинет напоминал аккуратно убранное святилище его семейства. Кругом взгляд натыкался на увеличенные глянцевые фотографии в рамочках. Что ж, может быть, это не так уж плохо, подумала Джуно, если учесть, что на винчестере у шефа хранится по крайней мере три мегабайта порнографических картинок, скачанных из Интернета, а также обоймы посланий от бывших любовниц. Джуно с Лидией знали это, потому что как-то вечером взломали его компьютер. Его пароль был «Лидия». Джуно даже огорчилась из-за того, что угадала его только со второй попытки.
Джуно сформулировала свою просьбу с тяжким пыхтеньем и сопеньем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51