- Ничего.
- И то правильно.
Летаем почти каждый день. У нас снова потери. Летчики говорят, опять
проклятый Мак появился в воздухе.
- Как себя чувствуешь, Гриша? Говорят тебя не было потому, что
вытаскивали из твоей задницы свинцовые иголки.
- Чего-то тебя, Мак, все тянет на мою задницу. Уж не гомик ли ты?
В наушниках кто-то хмыкнул.
- Ах ты, недоносок.
Вдали показались четыре точки "Сейбров". Мы с Максимычем резко идем в
набор высоты. "Сейбры" отстают, потом проскальзывают в сторону моря. Теперь
мы бросаемся им вслед, как ястребы на добычу. Передний американец делает
петлю, стараясь встретиться с нами мордой своего самолета. Последний не
успевает сделать петлю, его просто разнесло на части от попадания снаряда
МИГа.
Опять начинается свинцовый бедлам и мы снова уходим вверх.
- Мак, у тебя горючего еще хватит?
- На тебя хватит.
- Прекрасно.
Они летят треугольником. Не целясь, я сверху выпускаю в эту кучу два
РСа(реактивных снаряда). Треугольник мгновенно распадается. Я нападаю на
передового. Американец понимает, что развернуться ему сложно и фигуры
высшего пилотажа замелькали в воздухе. Сижу на нем, как приклеенный. Он
опускается до воды, искусно ведя самолет в надежде, что я совершу ошибку в
которую попадает большинство летчиков. Клюнуть носом для выстрела нельзя
из-за большой скорости и оказаться за ним нельзя- из-за тяги его двигателя.
Все равно, нажимаю на гашетку и два снаряда проносятся над его фонарем.
Американец среагировал и самолет попал в объятья воды. Нет, он не плюхнулся,
не взорвался, а как хороший лыжник несется по волнам.
Резко подымаюсь наверх. Где же Максимыч? А вот и он. Его самолет,
вращаясь в медленном штопоре, и оставляя за собой спираль дыма шел в воду.
- Нет! Нет!
Все кончено. Самолет Максимыча взрывается от удара об воду. Черная
точка подонка, сделавшего свое дело, исчезает в небе.
"Сейбор", загнанный в воду, попал под волну и его двигатели зарылись в
воде.
Я пошел на него в атаку. Когда вышел на высоту, море было пустынно.
В этот день я напился. Проклятая рисовая водка не пьянила, а давала по
ногам. Такое ощущение, что ноги отвалились под столом.
- Может хватит?
Люся вопросительно смотрит на меня.
- Черт его знает. Жаль Максимыча.
- Может он еще жив?
- Навряд ли. На поверхности воды никого не было. Самое противное, не
заметил номера этого фраера, который сумел его сбить.
- Пойдем, я тебе помогу дойти до кровати.
Идти я не мог, она меня дотащила до койки, но сил втащить на койку у
Люси не было. Она стащила матрац на пол, перекатила меня на него и накрыла
одеялом.
- Спи, Гриша.
Горячие губы коснулись щеки.
Командир сверлил меня взглядом.
- Вы опять до конца не довели дело. Мак жив.
- Не может быть.
- Может. Правда, больше Мак летать не будет. Его списали с армии.
Вернемся к нашим делам. Американцы решили провести метеорологическую войну
во Вьетнаме. Б-52 будут распылять на определенных высотах аэрозоли. Они
концентрируют вокруг себя влагу, и после этого ливень хлещет вниз, смывая
все на пути.
- Вот, сволочи!
- Особенно достается центральным районам между реками Ка и Ма. Надо
отогнать бомбардировщики от туда и наказать, чтоб не повадно было.
Вьетнамские летчики, плохие вояки. Все-таки не хватает у них сил на большие
перегрузки. Слетайте капитан, покажите как надо сбивать пятьдесят вторые.
- Я и сам-то их редко видел.
- Ничего. Не сбивали, так собьете. Я тебе нового напарника дам. Эй...
Лейтенант.
Полковник высунулся в окошко.
В комнату вошел поджарый паренек.
- Товарищ полковник, лейтенант Мостовой по вашему приказанию прибыл.
- Ну вот. Бери, Григорий Павлович.
Новый напарник, Сергей, оказался неплохим парнем и летчиком. Он четко
реагировал на каждое колебание моего самолета. Мы пошли в сторону залива, а
потом резко развернулись в сторону берега. В наушниках раздался голос
направляющего с базы.
- Гриша, "Б" идет по пересечению твоего курса. Связи конец.
Умные американцы сделали противорадарные ракеты и наши периодически
выходят на прощупывание неба, чтобы сбить эти ракеты с цели.
Вскоре мы увидели жирную тушу самолета. У этого монстра пулеметы везде
и к нему практически не подобраться.
- Сергей делимся. Набирай высоту и иди от солнца. Я буду его отвлекать.
Мы расходимся. С дальнего расстояния, перехватив американца в прицел, я
выпустил два снаряда. Вот это да! Кабину нижнего стрелка, как корова языком
слизала. Второй снаряд прошел мимо. В мою сторону понеслись сотни огненных
струй. Спускаюсь до макушек леса, пытаясь залезть под незащищенное брюхо
самолета. Летчик там опытный, он тоже прижимается к земле. Несколько раз мой
самолет тряхнуло. Попал, сволочь. Разворачиваюсь в сторону гор и тут
огненный шар возникает на месте бомбардировщика. Американец увлекся мной и
не заметил Сергея.
- Так его, Сережа.
Мой самолет в ремонте, но отдохнуть мне дают день. Командир опять
предоставил мне свой самолет. Лечу с Сережей к Данангу и нарываемся на
эскадрилью "Ф"-ов. Опять идем на набор высоты. Американцы осторожны. Делятся
на пары и начинают крутиться в воздухе, поджидая нас внизу. Бросаемся в
атаку и... Мои пушки не стреляют, их заклинило.
- Сережа, уходим. У меня пушки не стреляют.
Я сворачиваю в сторону гор. Американцы бросились за нами вдогонку. С
ближайшего "Ф", блеснули вспышки из-под крыльев. По характеру полета ракет,
вижу, что это две самонаводящихся ракеты, которые вцепились в меня.
- Сережа отрывайся от меня. Уходи в сторону.
Сережа рванул в небо. Я дал форсаж и обе ракеты, как пришитые,
принялись догонять меня. У меня нет высоты, тяну ручку вправо. Самолет
закручивает такой вираж, что кажется подкрылки не выдержат. Ракеты
проскочили за спину и... начали разворачиваться в мою сторону. Черт! Костюм
взмок так, как будь-то за шиворот налили ведро воды.
Американцы исчезли, а я гоняюсь от моря до гор, пытаясь обмануть
бесконечными поворотами проклятую движущуюся смерть. Пытаюсь набрать высоту
и кожей чувствую- нагоняют. Тяну ручку на себя и... Сзади раздается хлопок.
Машину подбрасывает, потом, швыряет в сторону. Я откидываю фонарь и нажимаю
рычаг катапульты.
В трехстах метрах от меня, вращаясь по спирали, несется к земле
бесхвостый самолет. Мой парашют несет на зеленую массу леса. Хоть бы
какая-нибудь дырка, но увы, ее нет.
Врезаюсь в густые кроны деревьев и застреваю в них. Парашют накрывает
ветки сверху - становиться темно. Ножом срезаю ремни парашюта и чувствую
такую густоту веток, что спуститься не могу. Где ножом, где руками стараюсь
пробиться вниз. Наконец ветки редеют и я по кривым сучкам и лианам спускаюсь
вниз. Боже, до чего здесь мерзко. Мрачновато, сыровато, такой тяжелый
воздух, что дышится с трудом. Перевожу дух, беру направление компаса и,
огибая лежащих корявых деревянных мертвецов, пробиваясь сквозь завалы
переплетенных лиан и веток, упрямо иду на восток.
К вечеру лес меняется на бамбуковые заросли. Я с трудом нахожу тропу.
Она пробита человеком, но идти по ней тяжело, так как можно напороться на
заостренные колы косо вырубленного бамбука, предательски торчавшего из
земли.
Только к сумеркам, я нарвался на вьетнамскую деревню, наделав там
жуткий переполох. Я долго им внушал, что я русский, а не американец.
Наконец, нашелся парень который знал английский и все успокоились. Вьетнамцы
накормили меня и я тут же свалился на циновке, проваливаясь в глубокий сон.
Солнце стояло в зените, когда меня разбудила женщина. Она что-то
лопотала, показывая на небо. В небе гудели бомбардировщики. Я пошел за ней и
втиснулся в дыру черного лаза в подземелье. Мы сидели час, но бомбежки не
было. Когда же все вылезли наверх, то не узнали деревню и окружающий лес.
Лес был и его не было. В небо тянулись голые стволы, листва и зелень
вокруг исчезли полностью. В деревне уныло стояли, как выжженные, черные
бамбуковые строения. В ближайшей реченьке, не было тростника, только черные
точки густо усеяли поверхность воды.
- Что ж они сделали? Сволочи!
Появился парень, который знал английский.
- Вам надо уходить отсюда. Американцы залили вас ядохимикатом
"оранжем", - внушал я ему. - Его последствия могут быть ужасны, особенно для
детей.
- Куда уходить. Это наша земля. Нужен дождь, будем ждать, а там видно
будет.
- Завтра они сотрут с лица земли все ваши деревни, они же теперь видны
сверху, как на ладони.
- Уйдем левее от деревни, там запасные убежища. Тебе русский, надо
идти. До шоссе семь километров, а там сядешь на какой-нибудь транспорт и
доберешься до города Виня.
Дорога была ужасной. Я шел по тропе как через сгоревший лес. Шоссе было
безлюдным, машин не было. Транспорт ходил ночью. Само шоссе и близ лежащий
лес были вспаханы бомбами. Но кто-то уже заботливо заровнял на дороге ямы.
Внезапно, послышался гул машины и показалась точка. Отчаянный, открытый
"газончик" с двумя вьетнамскими военными несся на юг. Сначала они меня
испугались, потом, узнав, что я русский, согласились подвезти.
Полковник встретил меня как выходца с того света.
После моего рапорта, он покачал головой.
- Идите отдыхать, Григорий Павлович. Дам вам неделю отдыха.
Когда я вышел от полковника, ко мне по территории городка бежали
знакомые друзья и товарищи.
- Товарищ капитан, живы?
Взъерошенный Сережа протягивал две руки. Я подтянул его и мы обнялись.
- Это я рад, что ты остался жив.
Подскочил Володя, другие офицеры. Меня шлепали и щупали, что-то
говорили, но я оглядывался по сторонам, ища взглядом Люсю. Ее не было.
- Григорий Павлович, Люся не придет сюда, - сказал мне Сережа.
- Что случилось?
- Она... Она ушла к полковнику.
- Что???
Я даже подскочил и схватил его за ворот. Сережа невозмутимо разжал мою
руку.
- Она очень переживала за вас, но потом, когда убедилась, что вас нет,
ушла к полковнику.
- Сучка паршивая. Но этот гусь хорош. Как на его самолет сяду, так
обязательно что-нибудь случается.
- Степан Степанович тоже заметил это.
- Кто это? А... Особист наш. Ладно, Сережа, утро вечера мудренее. Давай
спать.
У меня другой техник по обслуживанию самолетов. Люсю полковник взял на
свой МИГ.
Худенький офицер, плохо говорящий по - русски, все время копается в
двигателе и на всех языках поносит женщин, которых допустили к технике.
- Фильтра... плех. Сопля клеена... деталь. Сварка нада... Женщин тряпка
нада... Металь не нада.
Подходит Сережа.
- Товарищ капитан, приказано дежурить по самолетам.
- Что происходит?
- Вьетнамцы донесли, что американцы хотят взять аэродром в клещи: со
стороны Лаоса выйти сюда и со стороны залива.
- Мерзавцы, а что соседи?
- В зону семь не входить. Иначе ракетчики снимут.
Мы сидим по самолетам и мучительно ждем сигнала на вылет. Прошло четыре
часа.
В наушниках послышался голос полковника.
- Синицын и Мостовой - на вылет. Проверьте обстановку над морем и
заливом.
Наши самолеты идут над морем и мы рассматриваем корабли. До Дананга
небо чистое. Начинаем возвращаться и замечаем американский сторожевик.
- Буря, слышишь меня, - зову я по рации базу. - Южней Дананга крадется
сторожевик.
- Всыпьте ему, если можете, - кто-то скомандовал с базы.
Легко сказать. Его не потопишь нашими пукалками, а противовоздушная
защита у него неплохая.
- Сережа, жмись к воде, - командую я.
Сверху к нему подходить даже опасно, тут же управляемую ракету не
пустит.
Мы идем у воды, американцы нас засекают и вода начала кипеть от
осколков и пуль.
- Сережа, выстрел - и в сторону.
Мы издали стреляем из пушек и разворотом уходим к берегу. Похоже, что
сторожевик все же задели, он задымил и повернул в море.
При подходе к базе и эфир оживает, там идет бой. Быстро набираем
высоту. Боже, сколько американцы собрали самолетов, эскадрилий восемь. МИГи
крутятся как бешеные. Кто-то скребет дымом небо.
- Сережа, давай.
Врезаемся в эту свалку сверху. Я пускаю РСы и стреляю из пушки.
Огненным шаром вспухает "Ф", другой задымил и пополз к Лаосу. Американцы
сначала отпрянули, потом восстановили порядки.
- Никак Гриша появился? - послышался в микрофонах голос на английском.
- Теперь мы тебе уж всыпем.
- Не испачкай штаны приятель, когда будешь удирать.
- Держись, задница.
Шесть самолетов "Ф" откалывается от строя и идет за мной. Я несусь к
зоне семь и молю бога, чтобы первая ракета не была моей.
Свои ракеты оказывается, своих не сбивают. Станции слежения дают запрос
движущимся целям, свой самолет или нет. Я проскочил.
Когда возвращаюсь к аэродрому, бой закончился, американцы ушли.
Сережа ранен. Пуля попала в челюсть и разбила ее. Несмотря на потерю
крови, он все же сумел посадить самолет.
Он лежит на носилках и что-то хочет сказать мне, но увы, мычание
раздается из его гортани.
- Ничего, все будет в порядке, - говорю я ему банальные фразы.
К нам подходит Люся, она опускается на корточки перед Сережей и рукой
поправляет волосы. Потом поднимается, глядит мне в глаза и говорит:
- Олег не поднялся в воздух. Он сказал, что ему надо руководить на
земле. У нас погибло семь человек и трое раненых.
- У них погибло больше. Полковник ни при чем.
- Много ты знаешь. Если б ты не увел шестерку в зону семь, потерь было
бы в два раза больше.
- А у меня новый техник, - пытаюсь перевести разговор я. - Все ругает
тебя.
- Знаю. Лучше б ты вернулся тогда. Я бы осталась техником у тебя.
Сережа опять замычал. Я посмотрел на него, погладил по плечу.
- Он что-то сказать хочет. На, - Люся протянула Сереже ручку и записную
книжку.
Она придерживает книжку и Сережкина рука, как неживая, возводит
каракули:
"Командир, прости, я бросил тебя".
Люся прочла вслух и заплакала. Она уходила от нас к своему зачехленному
самолету, приняв фразу, как относящуюся и к себе.
Начался сезон дождей. Мы изнываем от безделья и бесконечные проверяющие
придумывают для нас никчемные занятия. Прислали новые МИГи и новых летчиков
- добровольцев. Наконец-то привезли самонаводящиеся ракеты и мы принялись
изучать их применение.
Как только небо чуть-чуть очистилось, я отправился в одиночку на охоту
и нарвался на Б-52.
Не подходя близко у бомбардировщику, нажимаю на кнопку "пуск"
самонаводящихся ракет. Из-под левого крыла ракета уходит в цель, из-под
правого раздается хлопок и машину начинает отводить в сторону. Я ничего не
могу сделать, летаю по кругу и не знаю, сработает эта дура под крылом или
нет. Когда МИГ смог идти прямо, пошел на свой аэродром. О случившемся по
рации предупредил командира аэродрома.
На аэродроме никого не было. Все спрятались в укрытиях и только мой
техник уныло стоял у кромки поля и ждал своей участи. Я подрулил к нему и
выключил двигатели. Он помог мне спуститься и мы направились к крылу,
разобраться почему ракета не вышла. Между направляющей и штифтом ракеты была
втиснута клиновидная шпилька.
Опять приезжал особист.
- Черт знает, что делается. За вами охота какая-то и у американцев, и
здесь.
- А чего американцам от меня надо?
- Вы у них самая популярная личность. 100000 долларов дают тому, кто
вас собьет.
- Чего они так продешивили?
- Думаю, что уже нет. После последнего боя ваша цена должна подняться.
А этот сторожевик. Он же утонул.
- Да вы что? Мы пальнули вслепую и удрали.
- Хороший был видно слепой выстрел. Не знаю еще куда попали, но на воде
он продержался только два часа.
- Жалко Сережа не знает. Вот порадовался бы.
- Да, жаль. Но вернемся к здешним вопросам. Вы-то сами ничего не
замечали? Может кто-то вам угрожал, присылал записки?
- Нет. Ничего не было.
- Странная петрушка получается. Кто-то упорно пытается свести с вами
счеты здесь, на земле. Причем, копается в вашем самолете и в основном с
вооружением.
- Может в паре с каким-нибудь американцем деньги хочет получить?
- Может быть, но связи отсюда с ними мы не замечали. Ладно, Григорий
Павлович, теперь мы будем настороже и постараемся вас обезопасить.
Мы и американцы теперь предпочитаем реже встречаться друг с другом.
Американцы даже издали увидев нас, стреляли самонаводящими ракетами и
поспешно удирали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155