Если это, допустим, так, то Полесский подвергает свою жизнь риску убийца директора может убрать и его, как только узнает, что Савелий беседовал со мной. Но слесарь спокоен. Это говорит о том, что Савелий не догадывается о грозящей ему опасности? А это мало вероятно. Скорее всего, я размышляю неверно и иду не тем путем. Попробую с другого конца размотать этот клубочек. Преступник нанес смертельный удар в грудь директора неожиданно, об этом говорит то, что Козаков не защитился, не увернулся. Повернув нож в ране, убийца показал не только жестокость, но и какую-то нечеловеческую расчетливость и хладнокровие. После этого он пошел на очистные сооружения отмыть руки от крови. Ясно, что он не мог явиться домой испачканным. Но почему по дороге к очистным сооружениям убийца не выбросил нож, не избавился от этой страшной улики? Ведь его путь проходил мимо отстойника нечистот, и ему было достаточно взмахнуть рукой, чтобы надежно уничтожить главную улику. В отстойнике находилось несколько сот кубометров фекалий, и даже знай мы, что орудие убийства находится там, достать его было бы практически невозможно. Но преступник не сделал этого. Почему? Может, он испугался или не сообразил? Нет, на него это не похоже, убийца спокоен и расчетлив. Значит, он не избавился от ножа по другой причине, видимо, хотел его отдать тому, у кого взял нож. Если же он нож позаимствовал без ведома хозяина, то хотел вернуть его туда, откуда взял его. Я предполагал, что убийца взял нож у Полесского. Сейчас неважно как это произошло, с ведома или без ведома Савелия. Когда я связал пропажу ножа с убийством директора, то ему ничего не оставалось, как сказать, что нож принадлежит Козакову. Это было бы единственно верным решением потому, как именно оно удовлетворяло многим требованиям. Во-первых, Савелию не надо было отвечать за незаконное хранение холодного оружия, во-вторых, слесарю не надо выдавать убийцу, при таком раскладе он не признается, что знает его, в-третьих, у мертвого Михаила Моисеевича нельзя узнать, был ли ножен и переделка рукояти, в-четвертых, убийца, если он известен Савелию, может быть спокоен: следствие, возможно, с его же подачи, пока топчется на месте или идет по ложному следу. Если же он неизвестен Полесскому, то все равно Савелий, спасая себя, невольно сыграл на руку преступнику. Но все это было только версией, и мне предстояло ее отработать, чтобы подтвердить мои умозаключения или опровергнуть их. Нельзя было игнорировать и слова, сказанные мне Савелием. Нужны были факты и улики, которые бы помогли мне установить истину. Необходимо было активизировать поиск. Машина плавно подвернула к зданию милиции и остановилась на служебной стоянке. Занятый анализом и раздумьем, я не заметил, как многокилометровый путь остался позади. Я настолько увлекся этим, что за всю дорогу не выкурил ни одной сигареты. Покинув машину, я заторопился в здание милиции, надеясь застать Найденова на своем рабочем месте. Мне повезло, несмотря на то, что рабочий день давно закончился, Вячеслав Михайлович был в райотделе. Правда, застал я его не в кабинете, а внизу, в комнате дежурного по райотделу. Увидев меня, он заспешил мне навстречу. Подниматься на этаж в его кабинет мы не стали, а вместо этого Найденов завел меня в комнату участковых инспекторов, где в этот неурочный час никого не было. Закурив, мы сели за свободные столы, стоящие неподалеку друг от друга и повели взаимообогощающую беседу. Новостей и каких-то сногсшибательных фактов почти что не было, за исключением того, что мне удалось найти Савелия. Я пересказал содержание моей беседы с ним Найденову. Тот удивился рассказу слесаря не меньше моего. - Вячеслав Федорович, действительно ли Козаков был заядлым охотником? - Не знаю, был ли он заядлым, но охотником был точно. "Только за кем?"- мелькнула у меня мысль, но я промолчал, не желая перебивать капитана.- У нас в районе руководители предприятий, организаций становились охотниками не потому, что им так хотелось, а потому, что так было нужно. - Я вас не понимаю, поясните,- попросил я Найденова. - Все районное начальство с открытием сезона выезжает на охоту, и пропустить это мероприятие может только недальновидный руководитель. Охоты, как таковой, при этом не происходит, но встреча проходит в непринужденной дружеской обстановке при обилии спиртного. Вот там каждый старается продемонстрировать свое оружие, экипировку и умение стрелять. Стреляют не по зверю, а по пустым бутылкам на взлет. Козаков всегда активно участвовал в этой вылазке районного начальства на природу. - В таком случае я вижу смысл в том, чтобы показать нож близким родственникам Козакова на предмет его опознания. - Я бы сделал это еще сегодня, но из-за похорон Козакова вынужден отложить эту процедуру на завтра. - Думаю, не лишне будет отразить в протоколе все, что есть у Козакова дома из огнестрельного и холодного оружия. - Товарищ полковник, обещаю вам это сделать завтра же. - Возможно, следует показать нож и ближайшим друзьям-охотникам Михаила Моисеевича. Вдруг он уже успел похвалиться своим приобретением перед ними? - Хорошо, мы отработаем и эту версию. - Вячеслав Федорович, я вас задерживаю, но мне хотелось увидеть на пару минут арестованного Алехина и задать ему один единственный вопрос. - Николай Федорович, распорядиться, чтобы арестованного привели сюда? - Нет, мы так больше времени потеряем. А может, нам навестить его в камере? - Давайте навестим,- согласился Найденов и поднялся со своего стула. Мы вышли из кабинета и в сопровождении дежурного пошли во внутреннее помещение, где в одной из камер сидел Алехин. Мне хотелось узнать у него, бывал ли у него в гараже Савелий? Если бывал, то не после ли его визита пропал охотничий нож? Я задал Александру именно эти вопросы. Алехин подумал и подтвердил в присутствии сопровождающих лиц, что Савелий у него бывал в гараже, а значит, и мог похитить нож. Но ручаться за то, что нож украл именно Савелий, наотрез отказался, ссылаясь на то, что не видел, как тот брал его. Я спросил арестованного о том, есть ли у него какие-нибудь жалобы или просьбы. Алехин сказал, что жалоб нет, и попросил сигарету. Угостив его, я закурил сам, и мы расстались. Этот день принес мне больше сомнений, чем достоверных фактов. * * * Выпитая водка слегка ударила в голову и разбудила дремавший до того где-то внутри аппетит. Прежде чем направить свои стопы к Сериковой, Степанов решил завернуть домой и основательно перекусить. Мать была дома и, обрадовавшись приезду сына, не преминула накормить его свежеприготовленными наваристыми щами. Слегка осоловевший от выпитого и съеденного, он прилег на диван и незаметно задремал. Бессонная ночь, проведенная в волнительных и кошмарных раздумьях требовала своеобразной компенсации и Степанов проспал более трех часов. Очнувшись, он первым делом посмотрел на часы и ужаснулся тому, как долго он провалялся на диване. Нужно было ехать в техникум, чтобы успеть захватить свою возлюбленную еще в парикмахерской. Поднявшись, он умылся и, сказав матери, что приедет поздно, вышел во двор и направился к мотоциклу. Минутой позже на предельной скорости Степанов мчался в Алешковский техникум. Въехав в поселок, он направил свой мотоцикл прямо к парикмахерской. Как ему и хотелось, он застал свою подругу на месте. Серикова за день уже соскучилась по Юрию, и едва он коснулся в поцелуе ее чувственных и одновременно страстных губ, как она вся обмякла и томно закрыла свои лукавые глаза. Руки Степанова непроизвольно проникли под блузку Людмилы, а упругие груди партнерши еще сильнее раззадорили его. Когда исход этой страстной встречи стал понятен обоим, Серикова, прежде чем сдаться, уступить настойчивому напору Юрия, с придыханием спросила: - Юра, ты хоть дверь-то запер? - Конечно запер, что за вопрос,- ответил он, жадно ловя ее губы. - Умница,- похвалила она и, перестав сопротивляться, полностью отдалась его воле... Насладившись любовью и отдышавшись, они привели себя в порядок и, усевшись в кресла напротив друг друга, стали обсуждать вновь открывшиеся обстоятельства. Первым сообщил в подробностях о своем знакомстве с автолюбителем Степанов, а потом о посещении библиотеки повествовала Людмила. - Что-то здесь не так, но вот что конкретно, я никак не пойму,- в раздумии произнес Юрий. - Что теперь делать будем?- как-то растерянно спросила Серикова. - Думаю, сейчас самое время поговорить с Ляховой и поставить все точки над и. - Юра, может, лучше не заниматься самодеятельностью, а рассказать обо всем следователю? - Не дрейфь, я все равно докопаюсь и найду того, кто убил директора, а вот тогда можно будет рассказать следователю. - Юра, тебе нечего бояться, потому, что ты и я знаем: к убийству директора ты не причастен. - Мы-то с тобой знаем, а следователь серьезно подозревает меня и если захочет, то обязательно "докажет", что убийца я. Так что не верю я в добропорядочность следователя, а раз так, то остается только одно - самому докопаться до истины. - Когда же ты думаешь поговорить с Ириной Владимировной? - Не будем тянуть резину, нужно поговорить с ней сегодня же. Давай я отвезу тебя на квартиру, а сам поеду и найду ее. Ты знаешь, где она проживает? - Конечно знаю,- и Серикова подобно объяснила, в каком подъезде двадцатисемиквартирного дома находилась квартира Ляховой. - Спасибо, Люся, я понял, где она живет, и теперь найду ее самостоятельно. - Юра, ты не хочешь меня взять с собой? Почему? - Если Ляхова замешана в этом деле или что-то знает, то все равно, если ей захочется пооткровенничать со мной, она никогда не сделает этого при свидетеле. Боюсь, что разговор со мной с глазу на глаз вряд ли заставит ее говорить правду. Люда, я надеюсь ты меня понимаешь правильно. Зачем создавать искусственные трудности в этом и без того запутанном деле? Я расскажу тебе все сам до единого слова или ты мне не веришь? - Верю,- одним словом ответила Серикова и добавила.- Тогда не будем терять времени даром. Действительно, отвези меня домой, где я переоденусь и буду ждать тебя. Хорошо? - Договорились. Тогда идем на выход? - Пошли,- согласилась Людмила и поднялась из кресла. Степанов первым вышел на улицу, а парикмахерша, взяв в руки небольшую лакированную сумочку, поспешно последовала за ним. Пока Юрий надевал шлем и заводил мотоцикл, она успела запереть свой "салон" и, спрятав ключ в кармашек сумочки, проворно сбежала с крыльца. Подняв подол юбки, Серикова ловко уселась на заднее сидение, аппетитно оголив свои обольстительные колени. В считанные минуты Степанов доставил свою возлюбленную на квартиру. Остановившись на одно мгновение, чтобы высадить Людмилу, он погнал свой мотоцикл к трехэтажному дому, в котором проживала Ляхова. * * * Жареная ветчина издавала густой аппетитный запах, и Ирина Владимировна впервые за несколько дней поняла, как она голодна. Аркадий с легким хлопком откупорил бутылку шампанского и наполнил прозрачным игристым вином высокие хрустальные бокалы на тонких ножках. Подав фужер Ирине, он поднял над столом и свой, аккуратно держа его двумя пальцами, словно большую драгоценность. - Ирина, предлагаю тост. Давай выпьем за тебя и твои успехи. - Спасибо,- поблагодарила его Ирина Владимировна и поднесла бокал к губам. Выпив шампанское мелкими глоточками, она поставила фужер на стол и выжидающе посмотрела на Аркадия. Он, поймав ее взгляд, попросил: - Ирина, попробуй ветчины, пока она не остыла. За вкус не ручаюсь, но, поверь мне, я приложил все старания и способности и думаю, яичница получилась вполне съедобной,- пошутил он. Поняв его сомнения, Ирина Владимировна тоже в шутливом тоне, сказала: - Сейчас я попробую оценить твои кулинарные способности. - Не будь слишком строгой,- попросил он, улыбнувшись, и сам принялся за жаркое. Ирина Владимировна с охотой последовала его примеру. Ветчина действительно была приготовлена отменно, о чем она не преминула сказать вслух. Покончив с яичницей, Аркадий вновь наполнил бокалы шампанским. - За что будем пить в этот раз?- спросила Ирина Владимировна, поднимая бокал с шампанским на уровень глаз. - Предлагаю выпить за нас с тобой, за то, чтобы мы всегда были вместе. - По-моему, я со своей стороны сделала многое, чтобы мы были вместе,- осмелев, заметила она. - Ты совершенно права,- поддержал ее Аркадий.- Честно говоря, я благодарен судьбе за то, что она подарила мне знакомство с тобой. - Да, но такой подарок, как я, обязывает ко многому,- не удержавшись, добавила Ирина Владимировна. - Ирина, давай воздержимся от упреков и выпьем. Обещаю объясниться во всем после этого бокала. Ляхова не стала больше перчить ему и поднесла бокал к губам. Пили молча, медленно, маленькими глотками, смакуя игристое вино. Они смотрели друг другу в глаза, и во взгляде ее прекрасных глаз он видел притаенную любовь и совсем не девичью грусть, как будто она боялась, что он не решится на серьезный разговор. И это последнее обстоятельство словно подстегнуло его. Аркадий вдруг понял, что просто не может молчать о всем накипевшем у него на душе. Он принял мучительное решение, и оно было окончательным и бесповоротным. Допив шампанское, он поставил бокал на стол и, все так же глядя в изумительные глаза любимой женщины, заговорил: - Ирина, мы с тобой знакомы чуть более полутора лет. Мы любим друг друга, и наши отношения зашли так далеко, что о разрыве их или возврате на исходные позиции не может быть и речи. Но и дальше так продолжаться не может. Наступил критический момент, поверь мне, я это чувствую душой. - Что случилось, Аркадий, что тебя так волнует? - Подожди, не перебивай, Ирина. - Хорошо,- согласилась она. - Мне не нравится, как развиваются наши отношения. Ты любишь меня, отдаешь себя всю без остатка, встречаясь со мной, ты постоянно рискуешь потерять свою репутацию в глазах окружающих. Бесконечно так продолжаться не может. Ты со мной согласна? - Да,- тихо промолвила Ирина Владимировна и отвела глаза в сторону. - Ты, наверное, заметила, что наши встречи двусмысленны. - Что ты имеешь в виду? - Ты относишься ко мне с распахнутым сердцем, а я чувствую себя подлецом. - Почему?- не удержалась от вопроса Ирина Владимировна. - Настоящий мужчина не должен так долго злоупотреблять доверием любимой девушки. В подобном случае он просто обязан просить у своей избранницы руки и сердца. Тебе не показалось странным, что я до сегодняшнего дня не предложил выйти за меня замуж. - Аркадий, не надо терзать ни твое, ни мое сердце. Нам хорошо вдвоем, мы любим друг друга, чего еще нужно? - Нет, Ирина, нам нужно узаконить наши отношения. На пути к нашему счастью много преград, но мы должны их обязательно преодолеть. - О каких трудностях ты говоришь?- переспросила Ирина Владимировна. - Погоди о трудностях, давай поступать по логике сложившихся обстоятельств. Сегодня поворотный день в твоей судьбе. Я не хочу, не желаю чувствовать себя неловко и хочу перевести наши отношения на другой, качественно новый уровень. - Ирина, я прошу тебя официально: выходи за меня замуж. Я люблю тебя и не представляю свою дальнейшую жизнь без тебя. Прошу тебя стать мой женой и вместе со мной делить все радости и невзгоды жизни. Ты согласна? Ирина смотрела на него благодарными влюбленными, глазами и Аркадий, видел как они наполняются слезами. - Да, я согласна,- дрогнувшим от волнения голосом сказала Ирина Владимировна. - Прости меня, я должен был сделать это предложение гораздо раньше, но виной тому не я, а сложившиеся обстоятельства. - О каких обстоятельствах ты ведешь речь? - Об этом я расскажу тебе чуть позже, а сейчас давай выпьем шампанского за нас с тобой, за то, чтобы мы всегда были счастливы вопреки всему. Аркадий наполнил бокалы вином и решительно поднял свой бокал, как бы бросая вызов всему, что может помешать сбыться его желанию, его мечте. Мелодично зазвенели встретившиеся бокалы, как бы возвещая рождение союза двух молодых людей, раз и навсегда избравших для себя общий путь в сложной и многотрудной жизни. Ирина Владимировна поднесла свой бокал к губам, и две слезинки, не удержавшись на ресницах, скатились по ее щекам. Это были слезы радости и счастья, и она не стыдилась их. Выпив шампанское, Аркадий, увидев слезы на лице Ирины Владимировны, не мог не среагировать на это. Поднявшись со своего места, он обогнул стол и подошел к Ирине со словами: - Милая, не стоит расстраиваться, мы любим друг друга и теперь будем вместе. Он обнял ее и стал целовать в податливые губы, заплаканные глаза, белоснежную шею. Он говорил о том, что не может жить без нее, что готов пожертвовать всем ради нее, и целовал, целовал. Постепенно волнение охватило и ее, и Ирина Владимировна стала отвечать ему взаимностью. Напряжение нарастало - им уже нечего было делать за столом. Она попыталась подняться со стула, но он, уловив ее движение, на мгновение опередил ее. Подхватив Ирину на руки и не переставая целовать прелестные губки, он понес ее в спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59