- А что?
- Хорошо. Я подумаю.
Зинаида не присутствовала при их разговоре, но слышала через стены как Виктория повышала на Якоба голос, подумала, что они о чем-то спорят, - её симпатии были на стороне Якоба. Якоб казался ей столь приличным, столь солидным человеком, что она робела перед ним, не веря, что с таким когда-нибудь сможет вообще заговорить на равных. Ей не нравилось, что Виктория так свободно обращалась с хозяином офиса. И как она не боялась, что он вдруг рассердится на неё и выгонит их?..
Поэтому, когда Виктория после разговора с Якобом вошла в голубой кабинет Зинаида смотрела на неё исподлобья настороженно.
- Вот тебе деньги, купи что-нибудь перекусить и все рекламные газеты, сборники, найди обязательно "Товары и Цены". - Кинула на стол две сотенные купюры Виктория.
Зинаида оскорбилась про себя, мол, нашла себе девочку на побегушках, но ничего не сказала, оделась и пошла выполнять поручение.
Думай, думай - сама себе твердила Виктория склонившись над рекламным томом "Товары и цены", словно Кутузов над картами во Филях.
- Деньги исходные вам надо сделать быстро. Какой у нас ближайший праздник?
- День защитника родины - двадцать третье февраля, - подсказала Зинаида. - Но... - и продолжила шепотом, - затмение. Курды бунтуют. - Так, словно это действительно что-то значило для нее.
- Ты входишь в роль, дорогая. Но ты плохо играешь ведьму - усмехнулась Виктория, - Ведьма ходит поперек причинно следственной связи, а ты вдоль. Причем здесь курды? При чем здесь затмение?! Главное, чтобы в мозгах не было темно.
Зинаида отпрянула:
- Неужели вы не во что не верите?
А Виктория, сделав вид, что не расслышала, продолжала дидактическим тоном:
- Что теперь дарят мужчинам в такой праздник?
- Э-э... все, девки, умываю руки. Не успеем. Все торгаши и без нас уже за месяц к празднику подготовились. Дело проигрышное, опять одни долги, Якоб вошел в их комнату.
- Но почему долги? Я даю исходные деньги, прибыль делим на троих, по тридцать процентов, десять на развитие. Надеюсь, за быструю операцию нас не притянут к налогам. Давайте же попробуем, рискую я.
- Ничего не продашь. Все ниши забиты.
- Но что дарят мужчинам в такой день? Что больше всего разбирают?
- Портвейн. А в торговле алкоголем своя мафия. Там особое разрешение требуется, опять же марки акцизные... Да и никто нам вклиниться в это дело не разрешит.
- А ещё что?
- Водка... пиво...
- Может быть заряженную воду продавать? - встрепенулась Зинаида. Говорят, если вокруг бутылки с обыкновенной водой руками поводить и в это время думать о чем-то, то сбудется. А почти все кто в этот день гуляет с войны - из Чечни, или ещё с Афганистана... Вот если настроиться на быстрое заживление ран, то...
- Все, девки! Я в ваши игры не играю. Вы давайте сами там разбирайтесь, а я посмотрю. - Пятился задом Якоб.
Виктория устало посмотрела на Зинаиду. - Бизнес не такая уж сложная штука, надо только жестко придерживаться выбранных правил. И логики. Давай, думай! Раньше, я помню, народ по этому поводу собирался в парке культуры имени Горького.
- И сейчас - молодежь, а старики на Поклонной горе.
- Отлично. Если не алкоголь и сигареты - что молодежь, недавно пришедшая из армии, скупит разом?
- Не знаю я.
- Ну... что-то же ещё скупит?
- Бутерброды с сосисками?.. Флажки?.. Шарики?..
- Продукты... Шарики... Нужны им шарики. Скорее презервативы. Сказала Виктория и судорожно начала листать товары и цены.
- Ой, да вы чего? Чтобы я да эту гадость продавала?!
- Не продавать надо, а предложить продавцам и потом развести по ларькам.
- Нет. Не буду я.
- Я же тебе не наркотики предлагаю, милая!
- Но это похуже будет. - Убежденно ответила Зинаида - А если увидит кто из знакомых? - И глаза её и без того большие расширились.
- По-моему ты бредишь. Подумай - долго ли ты вот так безрезультатно просидишь здесь?
- Я не сижу и бездельничаю, я сюда на работу хожу. А то, что никого нет, так в этом не моя вина.
- Послушай, я не понимаю, - Виктория встала со стула и впритык уставилась на Зинаиду, - Зина, очнись! Зачем мы с тобою затеяли все это дело? Деньги зарабатывать или?..
- Вот вам нужны деньги, вы и зарабатывайте. А мне пока зарплаты хватает. - Проворчала машинально Зинаида, по всей видимости, даже не понимая, что говорит.
Изумление таким ответом Виктория поднесла руку к её лбу:
- Вроде температура нормальная... Почему же ты не понимаешь - у тебя нет никакой зарплаты. Те деньги, которые я дала тебе на первое время, чтобы протянуть, скоро кончатся. И не деньги я тебе дала, а шанс приобрести свой бизнес.
- Но не такой же!
- Никто тебя не просит заниматься этим постоянно, но тебе предлагается сделать хоть минимальный изначальный капитал. А как ты думаешь - он делается?
- А что ж вы одна не сделаете?
Виктория глубоко задумалась. Она никак не могла понять, где тот порог понимания происходящего, который не способна переступить Зинаида и почему она, желающая ей добра, не может ей помочь. А ведь было все так просто - ей казалось, - вручи она девочке то, чего она хочет - собственное дело, научи её, не наставлениями, как все, а совместным трудом зарабатывать деньги, дай ей возможность ощутить весомость первой заработанной суммы и все - человек, так сказать, встанет на ноги. И зачем она только ввязалась в это дело?..
Захотелось уйти, оставить и эту Зинаиду, и постоянно полусонного Якоба. Уйти и не видеть их никогда. Она уже было сделала шаг к двери, но мысль о том, что таким образом она распишется в собственном бессилии, глупости, остановила её.
- Так. Ладно. Все будет, как было.
- То есть как?
- Мы также все поделим на троих. Только ты будешь сидеть покуда здесь, на телефоне, это тоже нужно, мало ли чего, а я с Якобом поеду...
"Поедет с тобою Якоб, как же" - обиженно думала вслед уходящей в комнату Якоба Виктории Зинаида.
Она пыталась прислушаться - о чем они там говорили, но говорили они почему-то на этот раз тихо.
На самом деле Виктория попыталась изменить тактику, поняв, что прямо и просто с ними говорить нельзя: - Яш, ну поехали, пожалуйста. - Уже не диктуя, а скорее ноя, подошла к лежащему на диване Якобу.
- Да ну...
- Яш, но у меня машина барахлит. Поехали на твоей! Она больше.
- Я, кажется, пива выпил с утра.
- Хорошо, дай мне ключи от твоей машины.
- Нет. Ключи не дам. Машину бабам не доверяю.
- Яш, но очень нужно.
- Очень? Ну, поехали. Все равно делать нечего. - И он, лениво потянувшись, встал с дивана.
Лишь в машине спросил:
- А зачем поедем-то?
- Так, по одному адресу товар посмотреть. Вдруг выгорит? - ответила Виктория, не намереваясь более тратить времени на обсуждение.
Праздничное настроение покупателей, начавшееся ещё за день до праздника, заставило их покрутиться - на вырученные деньги срочно закупать товар, и снова раскидывать по киоскам. Так вложенные Викторией всего двести долларов, прокрутившись несколько раз, в полусотне киосков оказались тремя тысячами.
Получилось так, что, выйдя из офиса двадцать первого февраля, они оба появились в нем лишь вечером двадцать пятого.
Все эти ночи Якоб спал в квартире у матери. То, что он не ночевал в офисе, не осталось незамеченным Зинаидой, а Виктория постоянно звонила ей, спрашивая, как дела и коротко сообщала: - У нас все идет хорошо. Сиди и жди.
Три дня Зинаида просидела в офисе совершенно одна. Догадки мучили её. В одном не было сомнения, - Якоб и Виктория спелись за её спиной. Она теперь будет третьей лишней.
И когда веселые они вошли в конце третьего дня в офис и, развалившись в креслах, призвали Зинаиду к отчету - Как дела, что происходило, пока их не было?..
Зинаида, взглянув на изнуренное, но все равно сияющее лицо Виктории и поняла, что догадки были её не напрасны. Так и хотела крикнуть: "А... сошлись, снюхались!.." Но сама от себя не ожидая, выкрикнула хвастливо:
- А я деньги заработала! - и, увидев как они переглянулись, подмигнув друг другу, добавила: - пока вы отсутсвовали. - И судорожно нащупав в кармане сто пятьдесят рублей из той суммы, что дала ей ранее Виктория, многозначительно захрустела купюрами. - А что вы думаете - я оказалась неплохой гадалкой.
- Неужели кто-то приходил? - удивился и Якоб, казалось, ещё больше обрадовался, её деньгами. И даже как-то уж очень нетерпеливо покосился на её карман.
- Да. Приходила одна женщина. Я ей всю правду сказала. Она мне сто пятьдесят рублей заплатила. Вот. - И Зинаида положила на стол три пятидесятирублевки.
Виктория взяла их и быстро, словно три карты, раскидав на столе перед каждым из присутствующих по одной, сказала: - Что ж делим их на троих - как договорились. Про развитие пока забудем, а теперь...
Якоб с грохотом выдвинул ящик письменного стола и деловито положил в него полтинник, задвинул ящик и, положив локти на стол, уставился на Зинаиду, улыбаясь.
То, что далее произошло, явно не входило ни в чьи планы. Увидев, как исчезли в письменном столе деньги и, осознав, что она держит в руках всего лишь один полтинник, вместо былых трех, Зинаида не смогла сдержать хлынувших слез.
- Вот ты какой! Жирный! И с машиной еще! И ты у меня, матери одиночки, когда мой ребенок голодает, какой-то паршивый полтинник отбираешь!
- Подожди, подожди, но мы же договаривались?.. Что все, что заработаем, делим на троих, - Виктория положила ей руку на плечо, желая остановить её, но Зинаида вывернулась и отскочила в угол комнаты, глядя то на нее, то на Якоба, словно затравленный зверек. - Сволочи вы, вот кто! Эксплуататоры! И моим трудом!..
Якоб помрачнел и открыл ящик, брезгливо выбросил из него пятьдесят рублей на стол.
- Договорились!.. Как же! Пока я здесь работала... Сами, знаю я, чем вы занимались! - Зинаида подскочила к столу взять деньги.
- Не бери, Зина! - Крикнула Виктория и бросилась между полтинником и Зинаидой, но та уже схватила его сунула в карман своей кофты.
- Как тебе не стыдно! - прошептала Виктория.
- Мне-то не стыдно! Это вам должно быть стыдно! Видно в молодости не нагулялися! - рыдала в голос Зинаида.
- Тогда возьми и эти деньги - указала Виктория на так лежащий перед ней полтинник.
- Да ладно! Пусть на твоей совести будет! - И захлебываясь слезами, выскочила из офиса.
- Якоб. Она не в себе. Ты прости её. Пусть она завтра придет, когда успокоится, мы все-таки дадим ей её долю.
- Что?! - взревел Якоб. - Еще чего! После того, что я услышал! Она, видите ли, мать одиночка, а у меня машина! Я толстый! Так что же я - за все это кормить её должен?! - И остыл тут же, отдуваясь, утирая пот мятым носовым платком - Уф... Ну и дала девка! Ну и дала! А я то, дурак, чуть было сразу деньги на стол не выложил, потом думаю - пусть похвастается... Ничего себе девочка!..
- Нет. Вы оба с ума сошли! Это все надо остановить!
Виктория выскочила во двор в надежде догнать Зинаиду, все объяснить, и вдруг остановилась как вкопанная. Крышка алого гроба свисала из окна первого этажа.
Виктория вспомнила розовый гроб на снегу, в тот день, с которого начались её попытки помочь Зинаиде, и поняла, что цвет сгустился окончательно - Зинаиды ей не вернуть. Окончился отрезок судьбы, отмеченный такими странными знаками, и растянуть его более - невозможно.
Потом она нашла объяснение такой беспардонности жильцов - в подъезде тесно, наверняка у них маленькая комната в коммунальной квартире - крышку от гроба поставить-то некуда... Это тебе не Таиланд, где никто никого не смущает смертью близкого, там даже сообщают о ней с улыбкой, чтобы не расстроить, не обессилить переживанием. А то, что раньше такого не видела и в Москве, то - просто жила в районе с менее беспардонными традициями. Но как не объясняла себе Виктория увиденное в одно мгновение и все сразу встречи с Зинаидой с тех пор не искала.
ГЛАВА 20.
- Я никогда не ездил на слоне... Я никогда не ездил на слоне... Борис тщетно пытался вспомнить следующую строчку вроде бы известного стихотворения Шпаликова. Он сидел в железном каркасе, напоминающем кресло из детской карусели, водруженном на спину могучего животного. Металлическая трубка, слишком символически обозначавшая спинку кресла, в соответствии со степенностью слоновьего шага, мерно била по поясничному отделу позвоночника. - Черт, так не только шишку - горб набьешь! - постанывал Борис, и снова: - Я никогда не ездил на слоне... Удовольствие ниже среднего.
- Элефант? Элефант? - Раскачиваясь как бурдюк с вином, вопрошал Вадим сидевшего впереди своих нетрезвых пассажиров прямо у слона на шее босоногого мальчишку - погонщика.
- Я ник-когда не ездил на слоне... - Полу стонал Борис. - Если эта сволочь потащит нас ещё через ту лужу!..
Лужа напоминала обыкновенную русскую лужу в колее после дождя, но только масштаб её был таков, что слону будет по ухо.
- Маршрут оплачен! На полпути не сойти, - Прогундосил Вадим. Элефант?! - Снова обратился он к погонщику.
- Да что ж это за маршрут такой?! Лучше б я вообще этих слонов не видел! Это что же за жизнь такая: то слоны, то самолеты...
- Элефант?.. - пьяный Вадим не чуял боли.
- Все! Еще он шаг сделает - я калека! Весь позвоночник отбил зараза! Тебе хорошо, у тебя хоть жировая прослойка есть, а я...
- Экзотика! Элефант.
- Какая ещё экзотика - б-баня! И выпить толком нельзя - с полстакана развозит! Где ж конец-то маршруту, шеф?! - Не унимался, причитая, Борис.
- Элефант? - снова спросил Вадим у погонщика.
Погонщик, кивавший всю дорогу, обернулся и ответил, ему с покровительственным сочувствием: - Слон.
Оба пассажира разинули рты.
- Все, Борис, - прервал минутное молчание Вадим - Наша взяла! клюкнул носом Вадим и задремал.
В сон клонило и Бориса. Еще несколько дней назад он с восторгом предвкушал, как окажется на экзотической земле, где цветут орхидеи, где девушки обожают белых мужчин, где море, белый песок, пальмы и марихуана...
Но экзотика оказалась не в том, и совсем не такой, какой они её себе представлял, она ошарашивал, как бы он не был он готов к ней, вспоминая, виденное ранее по телевизору. Уже дорога показалась ему тяжелым бредом пьяного воображения. В самолетике экономили каждый сантиметр, отчего колени пассажиров впивались в следующее сиденье. В таких условиях надо было продержаться восемь-девять часов, как сказали. Народу в салоне было немного - не сезон. Но народ оказался бравый. Едва стюард сообщил, что на борту самолета во время полета курить запрещается, а за курение штраф в четыреста долларов - все захохотали и закурили разом. Летная команда даже и не попыталась остановить это безобразия, видимо привыкла. Не штрафовать же всех пассажиров подряд?.. А вдруг они ещё забастуют и потребуют парашюты? От этих, что летают в Таиланд, можно было ожидать всего, тем более в период наступления жары: детей, инвалидов и стариков на борту не было - только из тех, у кого здоровье покрепче. Крутой народец. Такие штрафы платить не будут. В крайнем случае, морду командиру набьют - бывало, говорили, и такое. Экстренной посадки совершать негде - под крылом страны иных цивилизаций - не поймут.
Через час плотно зажатые тела пассажиров стали затекать - началось тихое, мирное пьянство. Каждый про себя рассчитывал оклематься к моменту посадки. Но очень скоро оказалось, что самолет прибудет в Таиланд, не как обещалось - через восемь часов, а через двенадцать. Народ почувствовал, что его заманили в ловушку и начал неосознанно колобродить. Мужики, под два метра ростом, лет под тридцать, килограмм под сто двадцать, но по подростковому обращавшиеся друг к другу: "пацаны", носились по узкому проходу, оглядываясь неосмысленными взглядами. С кем-то братались, с кем-то ругались, с кем-то распивали на троих, менялись местами ради бесед, ходили туда-сюда, обтирая друг другу пятые точки в узком проходе и, казалось, раскачивали самолет. К ним прибавились лунатично порхающие девицы все лет за сорок, все блондинки и презрительны взглядом.
Когда самолет приземлился в Карачи на заправку, командир корабля объявил на весь салон странную фразу касающуюся вроде только обслуживающего персонала:
- В экстренном случае действовать согласно указу номер тысяча восьмой.
Люди уже так наквасились к тому времени так, что никому и в голову не пришло спросить у стюардов - что это значит. А стюарды тем временем попросили из уважения к особенностям и традициям Пакистана спрятать все спиртное, а также пустые бутылки. Курить на территории аэропорта, естественно, запрещалось. Выходить из самолета также.
Самыми послушными оказались как ни странно "пацаны". Они даже не проявили должного любопытства, не прильнули к иллюминаторам, а тут же заныкав под себя бутылки, откинули головы на сиденья и захрапели. Запах перегара угрожающе сгустился. Послышался громкий женский комментарий, но вовсе не по поводу перегара, икоты или храпа, - женщина, взглянув в иллюминатор, возмущалась тому, что её тут, видите ли, оскорбляют, пугая автоматами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44