У нас впереди разговоров непочатый край. – Офелия встала между Анной и Филипом и, взяв их под руки, повела в гостиную. – Когда вы приехали в Бостон? Сколько вы здесь пробудете? Откуда вы, мистер Бришар? – Казалось, она напрочь отмела грусть воспоминаний и погрузилась в радость открытия – своей внучки и ее красивого жениха.
– Ну куда же она пропала? И где только Франклин нашел такую ветреную служанку! Когда надо, ее никогда нет на месте. – Офелия подвела своих гостей к паре элегантных парчовых диванчиков. – Мира! Мира! – громко позвала ока. – Принеси нам газированной воды! Садись, дорогая, – сказала Офелия Анне. – А где этот проходимец Мик? Я должна поблагодарить его, что он отправил тебя ко мне.
– Мне так много нужно сказать вам, миссис Салливан, – призналась Анна, понимая, что, возможно, придется открыть Офелии правду о Мике и о своих трудностях, если у Анри ничего не выйдет в Кейп-де-Райве. – Я, право, не знаю, с чего начать.
– С самого простого. Для начала называй меня бабушкой. Хорошо?
Филип принял приглашение Офелии на чай с печеньем и вышел из дома, чтобы отпустить экипаж и дать бабушке с внучкой возможность поскорее найти общий язык. Пока он расплачивался с извозчиком, к парадному подъезду дома Салливанов подкатил другой экипаж с кучером в форменной одежде. Из кареты вышел мужчина плотного телосложения, в дорогом костюме, явно старше Филипа. Кучер проехал вдоль всего фасада и свернул за особняк. Мужчина, не замечая Филипа, случайно или умышленно, направился к дому и вошел без звонка. Найдя это несколько странным, Филип пошел следом за незнакомцем.
– О Франклин! – С переливчатой трелью в голосе Офелия бросилась к нему, затаскивая в гостиную. – Это настоящее чудо… самое замечательное, что только могло произойти.
Филип наблюдал из холла, как Офелия рассказывала мужчине о неожиданном событии и делала представления.
– Посмотри, Франклин, это моя внучка, – лепетала она. – Я уже не надеялась. Анна, дорогая, познакомься. Это Франклин Дэнверс, один из наших самых дорогих друзей. Он был вице-президентом судовой компании твоего дедушки, а теперь… – Офелия покраснела, смутившись как школьница. – Теперь он… Ну в общем, мы помолвлены.
Анна, сообразуясь с этикетом, поздравила стоического вице-президента и запечатлела поцелуй на щеке бабушки с теми же добрыми пожеланиями.
– Значит, скоро здесь будут две свадьбы, – подытожила она, – потому что мы с Филипом думаем венчаться в Бостоне.
– В самом деле, дорогая? Это прекрасно, но мы с Франклином пока не можем пожениться. Боже мой, какая жалость! Действительно, еще два месяца до истечения времени траура. Но вы слышали, Франклин? Моя внучка выходит замуж, и я могу помочь устроить ее свадьбу! – Женщина сложила руки под подбородком и хлопнула в ладоши. – Я не помню, когда я была так счастлива! – залилась она довольным смехом.
Франклин подошел к бару красного дерева и налил что-то себе в бокал.
– Как вы оказались в Бостоне, Анна? – спросил он.
– Она приехала вместе со мной, – сказал Филип, не промолвивший с появлением Франклина в гостиной ни слова, и ступил через порог.
Анна произнесла надлежащие слова, представляя их друг другу. Франклин осмотрел Филипа строгим испытующим взглядом, прежде чем протянуть руку.
– Мне случалось несколько раз видеть Пата Салливана во время деловых поездок, – сказал Филип, – но я не помню, чтобы когда-нибудь встречал вас, мистер Дэнверс.
– Я действительно не так много вращался в коммерческих кругах, как Патрик. Он предпочитал, чтобы я оставался в конторе.
Филип уловил раздраженные нотки в голосе мужчины, но, зная репутацию Пата, не очень удивился. Вряд ли кто-то из служащих компании Салливана очень любил своего патрона.
– Вы что пьете, Филип? – спросил Франклин, кладя руку поверх набора графинов и бокалов.
– Я полагаю, мой чай еще не остыл.
Франклин отвернулся от дам и указал на графин с бренди.
– Очевидно, мы можем выпить и это. Думаю, бренди будет получше чашечки чая, – добавил он с заговорщическим видом и, когда Филип кивнул в знак согласия, спросил: – Чем изволите заниматься?
– Вероятно, тем же, что и вы, хотя в других портах и с другими товарами. Если, конечно, вы продолжаете дело Салливана.
Рука Франклина дрогнула, и капли янтарной жидкости пролились из горлышка на мраморную поверхность.
– Нет, вы посмотрите, что я наделал, – пробормотал он, однако быстро обрел спокойствие и протянул Филипу стакан. Затем скользнул длинным пальцем под крахмальный воротничок, будто ему вдруг стало жарко, и сказал: – Все остается так же, как при Пате. Почему я должен отказываться от хорошего? – Он расслабился, и лицо его тотчас изобразило дружелюбие.
После нескольких минут учтивой беседы Франклин вынул из жилета карманные часы и нахмурился.
– К сожалению, мне придется оставить вас. Прошу извинить меня. Я должен удалиться по делам в кабинет Офелии.
– О Франклин, как всегда, дела, дела, дела… – пожурила его Офелия. – Возвращайся как можно скорее, дорогой.
– Конечно, Офелия. Я постараюсь, но есть ряд неотложных вещей. – Франклин улыбнулся своей нареченной.
Следя глазами за его удаляющейся фигурой, Офелия шепотом сообщила Анне:
– Он милый человек, но принимает жизнь слишком серьезно. У меня уже был подобный муж. Но когда произошло это ужасное несчастье с Патриком, чувство ответственности Франклина и внимание к мелочам стали моей надежной опорой. Благодаря его обстоятельности я была ограждена от лишних хлопот. Он избавил меня даже от печального бремени устройства похорон. Франклин взял в свои руки бразды правления компанией Салливана и прекрасно справился с этим. И сейчас почти все готово для его вступления в руководство делом. Я так благодарна ему, что даже согласна терпеть Миру Манчестер, эту легкомысленную девицу, которую он выписал из Лондона. – Офелия сделала паузу и с облегчением вздохнула. – И должна сказать, впервые в жизни я почувствовала себя истинной леди праздности. Франклин так меня испортил!
– Значит, вы наслаждаетесь жизнью, бабушка?
– А почему бы и нет, дорогая? – весело прощебетала Офелия, но вовремя спохватилась. – Разумеется, в определенных пределах. Ведь в доме еще траур.
– Извините меня, миссис Салливан, – вмешался Филип. – Могу я вас спросить, как умер Патрик?
– Увы, страшной смертью. Произошел несчастный случай и по иронии судьбы на его собственном складе и в результате собственной ошибки. Доктора говорили Патрику, чтобы он избегал взбираться по трапам. И я не раз говорила, что ему нужно остерегаться высоты. У него легко возникали головокружения, особенно в преклонном возрасте. От разжижения крови, вероятно. Но он же… Твоя мама, возможно, говорила тебе, Анна, что он был упрямым человеком, и упрямство привело его к падению – в буквальном смысле слова! Однажды он проводил на складе инвентаризацию и задержался допоздна один. Предполагают, что Патрик находился наверху лестницы, когда на него свалилась целая гора ящиков. Бедного Патрика накрыло с головой, и он был раздавлен пудами стаффордширского фарфора. Ужасно! Ужасно!
– Да, действительно ужасно, – содрогнулась Анна, взволнованная рассказом о трагической кончине дедушки.
– Но что примечательно, – с печальной улыбкой добавила Офелия, припомнив курьезную подробность, – ни одна статуэтка не разбилась…
Франклин Дэнверс решительной походкой прошествовал на кухню. Мира Манчестер тут же выскочила из-за двери с опахалом из перьев в руке и в тот момент, когда он проходил мимо, игриво провела по шее.
– Привет, любимый, – проворковала она.
– Прекрати свои игрушки, Мира, – пожурил он горничную. – Я как раз искал тебя. – Иногда Франклин недоумевал, зачем он только связался с этой вертихвосткой.
– К тебе, сейчас? – спросила догадливая Мира, и ухмылка тронула ее яркий пухлый рот.
И тут Франклин моментально вспомнил, зачем связался с ней.
– Сейчас я иду в каретный сарай. Встречай меня там через пять минут. И ради Бога, Мира, прежде убедись, что никто не видит, как ты выходишь из дома!
– Разумеется, любимый. Сказано – сделано.
– Франки, Франки! – громким шепотом кудахтала Мира, крадучись среди экипажей, которых у Офелии было предостаточно. В каретном сарае царил полумрак, и Мира была недовольна, что Франклин даже не зажег фонарь, чтобы она не блуждала в потемках. – Это не смешно, любимый, – раздраженно сказала она.
С заднего сиденья элегантного фаэтона высунулась рука и схватила ее за запястье.
– Замолчи! – прошипел Франклин, грубо втягивая Миру внутрь. – Ты приведешь за собой весь дом!
Едва она оказалась в карете, Франклин задернул все занавески.
– Да, но ты мог бы зажечь свет, Франки. Тебе чертовски повезло, что у меня покладистый характер. Сколько раз я прощала твои дурные манеры. – Она наклонилась к нему, щекоча его лицо своими проволочными кудрями. Ее губы отыскали его неподвижный рот и впились в него.
– Не сейчас! – проворчал Франклин, отталкивая ее и вытирая следы губной помады, которой она уже успела испачкать его.
– Зачем тогда ты хотел видеть меня? – спросила Мира, ошарашенная его реакцией на ее любовные прелюдии.
– Да ты сначала послушай! У тебя есть какие-нибудь соображения насчет этих людей? Ты знаешь, кто они и зачем приехали?
– Конечно, нет, – ответила Мира, все еще уязвленная его отказом. – Я не стояла под дверьми. Мне никто не поручал подслушивать.
– Ну, это мы исправим. Так вот, Мира, эта молодая женщина – внучка Офелии, а ее жених – владелец судовой компании «Бришар» в Новом Орлеане. И этот визит означает, что меня ожидают большие трудности. Не могу представить кого-то другого, кто бы мог доставить мне больше хлопот.
Трудности для Франклина, понимала Мира, следовало понимать как неприятности для нее самой. Для этого у нее ума хватало.
– Что ты подразумеваешь под трудностями? – заинтересованно спросила она.
– Не будь дурой, Мира. Внучка Салливана является прямой наследницей его дела и состояния. Девушка уже начала торить дорожку к сердцу Офелии, а взбалмошная бедняга уже, похоже, очумела от любви, как мать, только что узревшая своего первенца. Если бы мы успели обвенчаться до их приезда, я бы не беспокоился. Мой адвокат уж составил бы такой контракт, что не подкопаешься, и все оказалось бы переведено на мое имя. И никаких вопросов. Но этот проклятый траур и свалившаяся на голову внучка Патрика могут все испортить! Мало того, она привезла с собой жениха, а тот, я более чем уверен, сам не прочь прибрать к рукам компанию Салливана.
Глаза Франклина горели такой лютой ненавистью, что Мира съежилась и отодвинулась от него. Вот этого она в нем не любила.
– Пойми, Мира, я заслужил компанию… я заработал это право! Я ждал слишком долго, я ублажал Патрика все эти годы, работал как каторжный. Не для того я старался, чтобы, когда он сойдет со сцены, оказаться обобранным.
– Конечно, нет, любимый, – поддакнула Мира. Она знала: когда у Франклина вот так пульсируют жилки на висках и глаза блестят холодной яростью, все, что бы она ни сказала, только взбесит его. Однако она набралась смелости и кротко спросила: – Что ты хочешь, чтобы я сделала, Франки?
– Завтра Бришар уезжает на Карибы, но девушка, полагаю, остается. Следи за ней, Мира. Я хочу знать, куда она ходит, с кем встречается, о чем говорит с Офелией. Все! Ты понимаешь?
– Конечно. Я все сделаю, любимый. Ты ведь знаешь, я тебя не подведу.
Франклин схватил руку Миры с цепкостью тонущего, которому предложили помощь, и поднес ее к губам.
– Молодец, Мира! Если мы провалимся, ты знаешь, чем ты кончишь. Верно, детка? Снова окажешься у Скалли вместе с другими девочками, если не в тюрьме. Ты ведь не хочешь этого, Мира?
– Конечно нет, любимый, – кивнула она так яростно, что венчик из огненно-рыжих кудряшек запрыгал вокруг ее лица.
Франклин, взяв в рот ее указательный палец, начал его посасывать. «Сейчас мы перейдем к делу», – подумала Мира, но Франклин вдруг вонзил зубы в мягкую подушечку ее пальца. Мира ойкнула от боли и попыталась освободиться.
– Ты не должен делать мне больно, Франки, – заныла она. – Я все сделаю. Ты это знаешь. Если что-то будет непонятно, приду к тебе и спрошу.
Франклин вынул изо рта укушенный палец и поднял его вверх. Даже в тусклом свете был виден темный след крови, стекающей вниз.
– Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, Мира. Но учти, будь везде, слушай все, но, ради Бога, не превращай это в спектакль. Ни у кого не должно возникнуть подозрений. Будь осмотрительной и умей держать язык за зубами, когда нужно!
– Хорошо, – пообещала Мира, уставившись на свой палец. – Я буду осторожна, и леди ничего не узнают.
Теперь Франклин снова сомкнул губы вокруг ее пальца и начал медленно оттягивать кончик. Дрожь возбуждения пробежала у нее по спине, и страх сразу улетучился. Мира бочком придвинулась к Франклину и пробежала рукой по его редким, зализанным на темени волосам.
– Я люблю тебя, Франки. Все сделаю для тебя.
Он отпустил ее руку и придвинулся, налегая на ее пышную грудь.
– Ты моя вечная болезнь, Мира. Ты знаешь это, не так ли? Ты у меня в крови.
– Может, и так, любимый, но я хочу быть в твоих штанах, – сказала она, ерзая вокруг него и добираясь до пуговиц на брюках.
Франклин откинулся на спинку сиденья и позволил Мире делать то, что у нее получалось лучше всего.
За ужином Офелия решила, что Анна с Филипом должны непременно остаться ночевать, и не хотела слушать никаких возражений. Ее внучка – не какая-то случайная гостья в доме, она приехала по ее приглашению. Они с Филипом будут спать на втором этаже – разумеется, по отдельности – на противоположных концах длинного коридора, как того требует приличие. С учетом предстоящего отъезда Филипа Офелия не считала разумным отправлять его на одну ночь на «Морской ястреб», дабы не разлучать молодых влюбленных на остаток вечера. В конце концов, призналась она, стыдливо краснея, как и подобает порядочной леди, Франклин Дэнверс нередко остается на ночлег. В особняке Салливана у него есть свои апартаменты, которыми он пользуется, чтобы в поздний час не ехать к себе в Копли.
Кроме того, Офелия ясно дала понять, что всем сердцем желает подольше побыть с внучкой и надеется, что Анна поживет у нее, пока Филип будет заниматься своими делами на Сан-Себастьяне.
Позже, провожая Анну до двери ее комнаты, зная, что они должны расстаться на пороге, Филип спросил:
– Ну, дорогая, решай, что будешь делать завтра. Прислать тебе твой чемодан утром или вернешься со мной на «Морской ястреб»?
Анна только что приняла решение и уже переживала боль, ожидающую ее после разлуки с Филипом.
– Обещай, что не будешь разочарован, – с трепетом попросила она Филипа.
– Любовь моя, будь мы с тобой сейчас во Френчмэн-Пойнт и мне утром предстояло ехать в Новый Орлеан, а ты предпочла бы остаться дома, я все равно был бы разочарован. Даже если бы знал, что увижу тебя за ужином. Поэтому не спрашивай меня, буду ли я разочарован, если ты выбрала Офелию. – Сказав это, Филип улыбнулся, и Анна увидела полное понимание в его глазах. И хорошо, что он отнесся к ее решению со своим обычным юмором.
– Не знаю, как я буду без тебя, Филип, но я только что разговаривала с бабушкой, и она обещала мне рассказать о маме, когда та была еще маленькой девочкой. И о папе тоже. Как она выразилась, об «умопомрачительно красивом, но нахальном Томасе Конолли, обивавшем пороги Салливана». У нее есть фотографии, она знает множество разных семейных историй, и я так хочу все это узнать.
– Я прекрасно понимаю тебя. Каждый человек должен знать свою родословную, – успокоил ее Филип. – Собственно, поэтому мы ведь и приехали сюда. Только смотри не надумай еще чего-нибудь, – с нарочитой строгостью добавил он, – вдруг тебе взбредет в голову остаться здесь навсегда. Помни, в любое время, как только ты пожелаешь, я привезу тебя погостить к бабушке. Но помни, любовь моя, твой дом там, где твой муж, который безумно любит тебя.
– Мне уже кажется, что я у нас дома, с тобой, – честно призналась Анна. – Остается всего ничего, хотя это время может показаться таким длинным – с полжизни. Но ведь ты уезжаешь только на двенадцать дней. Ты сам так сказал, не правда ли? А пока ты отсутствуешь, я буду готовиться к свадьбе. Офелия согласилась помочь мне. – Анна посмотрела на него с легкой кокетливой улыбкой. – Считайте, что вас предупредили, капитан Бришар… готовьтесь по возвращении стать новобрачным.
– Я уже приготовился, – сказал Филип в тон ей. – Особенно к брачной ночи. – Он притянул Анну к себе, положив подбородок на ее макушку. Затем обвел глазами дверь ее комнаты и все пространство к его двери. – А ты уверена, что мы не можем…
– Уверена, Филип! Я думаю, бабушка может взять веник и вытурить тебя из комнаты. Да еще эта рыжая прислуга все время крутится рядом. Весь вечер наблюдала за нами. Боюсь, сегодня свидание не состоится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Ну куда же она пропала? И где только Франклин нашел такую ветреную служанку! Когда надо, ее никогда нет на месте. – Офелия подвела своих гостей к паре элегантных парчовых диванчиков. – Мира! Мира! – громко позвала ока. – Принеси нам газированной воды! Садись, дорогая, – сказала Офелия Анне. – А где этот проходимец Мик? Я должна поблагодарить его, что он отправил тебя ко мне.
– Мне так много нужно сказать вам, миссис Салливан, – призналась Анна, понимая, что, возможно, придется открыть Офелии правду о Мике и о своих трудностях, если у Анри ничего не выйдет в Кейп-де-Райве. – Я, право, не знаю, с чего начать.
– С самого простого. Для начала называй меня бабушкой. Хорошо?
Филип принял приглашение Офелии на чай с печеньем и вышел из дома, чтобы отпустить экипаж и дать бабушке с внучкой возможность поскорее найти общий язык. Пока он расплачивался с извозчиком, к парадному подъезду дома Салливанов подкатил другой экипаж с кучером в форменной одежде. Из кареты вышел мужчина плотного телосложения, в дорогом костюме, явно старше Филипа. Кучер проехал вдоль всего фасада и свернул за особняк. Мужчина, не замечая Филипа, случайно или умышленно, направился к дому и вошел без звонка. Найдя это несколько странным, Филип пошел следом за незнакомцем.
– О Франклин! – С переливчатой трелью в голосе Офелия бросилась к нему, затаскивая в гостиную. – Это настоящее чудо… самое замечательное, что только могло произойти.
Филип наблюдал из холла, как Офелия рассказывала мужчине о неожиданном событии и делала представления.
– Посмотри, Франклин, это моя внучка, – лепетала она. – Я уже не надеялась. Анна, дорогая, познакомься. Это Франклин Дэнверс, один из наших самых дорогих друзей. Он был вице-президентом судовой компании твоего дедушки, а теперь… – Офелия покраснела, смутившись как школьница. – Теперь он… Ну в общем, мы помолвлены.
Анна, сообразуясь с этикетом, поздравила стоического вице-президента и запечатлела поцелуй на щеке бабушки с теми же добрыми пожеланиями.
– Значит, скоро здесь будут две свадьбы, – подытожила она, – потому что мы с Филипом думаем венчаться в Бостоне.
– В самом деле, дорогая? Это прекрасно, но мы с Франклином пока не можем пожениться. Боже мой, какая жалость! Действительно, еще два месяца до истечения времени траура. Но вы слышали, Франклин? Моя внучка выходит замуж, и я могу помочь устроить ее свадьбу! – Женщина сложила руки под подбородком и хлопнула в ладоши. – Я не помню, когда я была так счастлива! – залилась она довольным смехом.
Франклин подошел к бару красного дерева и налил что-то себе в бокал.
– Как вы оказались в Бостоне, Анна? – спросил он.
– Она приехала вместе со мной, – сказал Филип, не промолвивший с появлением Франклина в гостиной ни слова, и ступил через порог.
Анна произнесла надлежащие слова, представляя их друг другу. Франклин осмотрел Филипа строгим испытующим взглядом, прежде чем протянуть руку.
– Мне случалось несколько раз видеть Пата Салливана во время деловых поездок, – сказал Филип, – но я не помню, чтобы когда-нибудь встречал вас, мистер Дэнверс.
– Я действительно не так много вращался в коммерческих кругах, как Патрик. Он предпочитал, чтобы я оставался в конторе.
Филип уловил раздраженные нотки в голосе мужчины, но, зная репутацию Пата, не очень удивился. Вряд ли кто-то из служащих компании Салливана очень любил своего патрона.
– Вы что пьете, Филип? – спросил Франклин, кладя руку поверх набора графинов и бокалов.
– Я полагаю, мой чай еще не остыл.
Франклин отвернулся от дам и указал на графин с бренди.
– Очевидно, мы можем выпить и это. Думаю, бренди будет получше чашечки чая, – добавил он с заговорщическим видом и, когда Филип кивнул в знак согласия, спросил: – Чем изволите заниматься?
– Вероятно, тем же, что и вы, хотя в других портах и с другими товарами. Если, конечно, вы продолжаете дело Салливана.
Рука Франклина дрогнула, и капли янтарной жидкости пролились из горлышка на мраморную поверхность.
– Нет, вы посмотрите, что я наделал, – пробормотал он, однако быстро обрел спокойствие и протянул Филипу стакан. Затем скользнул длинным пальцем под крахмальный воротничок, будто ему вдруг стало жарко, и сказал: – Все остается так же, как при Пате. Почему я должен отказываться от хорошего? – Он расслабился, и лицо его тотчас изобразило дружелюбие.
После нескольких минут учтивой беседы Франклин вынул из жилета карманные часы и нахмурился.
– К сожалению, мне придется оставить вас. Прошу извинить меня. Я должен удалиться по делам в кабинет Офелии.
– О Франклин, как всегда, дела, дела, дела… – пожурила его Офелия. – Возвращайся как можно скорее, дорогой.
– Конечно, Офелия. Я постараюсь, но есть ряд неотложных вещей. – Франклин улыбнулся своей нареченной.
Следя глазами за его удаляющейся фигурой, Офелия шепотом сообщила Анне:
– Он милый человек, но принимает жизнь слишком серьезно. У меня уже был подобный муж. Но когда произошло это ужасное несчастье с Патриком, чувство ответственности Франклина и внимание к мелочам стали моей надежной опорой. Благодаря его обстоятельности я была ограждена от лишних хлопот. Он избавил меня даже от печального бремени устройства похорон. Франклин взял в свои руки бразды правления компанией Салливана и прекрасно справился с этим. И сейчас почти все готово для его вступления в руководство делом. Я так благодарна ему, что даже согласна терпеть Миру Манчестер, эту легкомысленную девицу, которую он выписал из Лондона. – Офелия сделала паузу и с облегчением вздохнула. – И должна сказать, впервые в жизни я почувствовала себя истинной леди праздности. Франклин так меня испортил!
– Значит, вы наслаждаетесь жизнью, бабушка?
– А почему бы и нет, дорогая? – весело прощебетала Офелия, но вовремя спохватилась. – Разумеется, в определенных пределах. Ведь в доме еще траур.
– Извините меня, миссис Салливан, – вмешался Филип. – Могу я вас спросить, как умер Патрик?
– Увы, страшной смертью. Произошел несчастный случай и по иронии судьбы на его собственном складе и в результате собственной ошибки. Доктора говорили Патрику, чтобы он избегал взбираться по трапам. И я не раз говорила, что ему нужно остерегаться высоты. У него легко возникали головокружения, особенно в преклонном возрасте. От разжижения крови, вероятно. Но он же… Твоя мама, возможно, говорила тебе, Анна, что он был упрямым человеком, и упрямство привело его к падению – в буквальном смысле слова! Однажды он проводил на складе инвентаризацию и задержался допоздна один. Предполагают, что Патрик находился наверху лестницы, когда на него свалилась целая гора ящиков. Бедного Патрика накрыло с головой, и он был раздавлен пудами стаффордширского фарфора. Ужасно! Ужасно!
– Да, действительно ужасно, – содрогнулась Анна, взволнованная рассказом о трагической кончине дедушки.
– Но что примечательно, – с печальной улыбкой добавила Офелия, припомнив курьезную подробность, – ни одна статуэтка не разбилась…
Франклин Дэнверс решительной походкой прошествовал на кухню. Мира Манчестер тут же выскочила из-за двери с опахалом из перьев в руке и в тот момент, когда он проходил мимо, игриво провела по шее.
– Привет, любимый, – проворковала она.
– Прекрати свои игрушки, Мира, – пожурил он горничную. – Я как раз искал тебя. – Иногда Франклин недоумевал, зачем он только связался с этой вертихвосткой.
– К тебе, сейчас? – спросила догадливая Мира, и ухмылка тронула ее яркий пухлый рот.
И тут Франклин моментально вспомнил, зачем связался с ней.
– Сейчас я иду в каретный сарай. Встречай меня там через пять минут. И ради Бога, Мира, прежде убедись, что никто не видит, как ты выходишь из дома!
– Разумеется, любимый. Сказано – сделано.
– Франки, Франки! – громким шепотом кудахтала Мира, крадучись среди экипажей, которых у Офелии было предостаточно. В каретном сарае царил полумрак, и Мира была недовольна, что Франклин даже не зажег фонарь, чтобы она не блуждала в потемках. – Это не смешно, любимый, – раздраженно сказала она.
С заднего сиденья элегантного фаэтона высунулась рука и схватила ее за запястье.
– Замолчи! – прошипел Франклин, грубо втягивая Миру внутрь. – Ты приведешь за собой весь дом!
Едва она оказалась в карете, Франклин задернул все занавески.
– Да, но ты мог бы зажечь свет, Франки. Тебе чертовски повезло, что у меня покладистый характер. Сколько раз я прощала твои дурные манеры. – Она наклонилась к нему, щекоча его лицо своими проволочными кудрями. Ее губы отыскали его неподвижный рот и впились в него.
– Не сейчас! – проворчал Франклин, отталкивая ее и вытирая следы губной помады, которой она уже успела испачкать его.
– Зачем тогда ты хотел видеть меня? – спросила Мира, ошарашенная его реакцией на ее любовные прелюдии.
– Да ты сначала послушай! У тебя есть какие-нибудь соображения насчет этих людей? Ты знаешь, кто они и зачем приехали?
– Конечно, нет, – ответила Мира, все еще уязвленная его отказом. – Я не стояла под дверьми. Мне никто не поручал подслушивать.
– Ну, это мы исправим. Так вот, Мира, эта молодая женщина – внучка Офелии, а ее жених – владелец судовой компании «Бришар» в Новом Орлеане. И этот визит означает, что меня ожидают большие трудности. Не могу представить кого-то другого, кто бы мог доставить мне больше хлопот.
Трудности для Франклина, понимала Мира, следовало понимать как неприятности для нее самой. Для этого у нее ума хватало.
– Что ты подразумеваешь под трудностями? – заинтересованно спросила она.
– Не будь дурой, Мира. Внучка Салливана является прямой наследницей его дела и состояния. Девушка уже начала торить дорожку к сердцу Офелии, а взбалмошная бедняга уже, похоже, очумела от любви, как мать, только что узревшая своего первенца. Если бы мы успели обвенчаться до их приезда, я бы не беспокоился. Мой адвокат уж составил бы такой контракт, что не подкопаешься, и все оказалось бы переведено на мое имя. И никаких вопросов. Но этот проклятый траур и свалившаяся на голову внучка Патрика могут все испортить! Мало того, она привезла с собой жениха, а тот, я более чем уверен, сам не прочь прибрать к рукам компанию Салливана.
Глаза Франклина горели такой лютой ненавистью, что Мира съежилась и отодвинулась от него. Вот этого она в нем не любила.
– Пойми, Мира, я заслужил компанию… я заработал это право! Я ждал слишком долго, я ублажал Патрика все эти годы, работал как каторжный. Не для того я старался, чтобы, когда он сойдет со сцены, оказаться обобранным.
– Конечно, нет, любимый, – поддакнула Мира. Она знала: когда у Франклина вот так пульсируют жилки на висках и глаза блестят холодной яростью, все, что бы она ни сказала, только взбесит его. Однако она набралась смелости и кротко спросила: – Что ты хочешь, чтобы я сделала, Франки?
– Завтра Бришар уезжает на Карибы, но девушка, полагаю, остается. Следи за ней, Мира. Я хочу знать, куда она ходит, с кем встречается, о чем говорит с Офелией. Все! Ты понимаешь?
– Конечно. Я все сделаю, любимый. Ты ведь знаешь, я тебя не подведу.
Франклин схватил руку Миры с цепкостью тонущего, которому предложили помощь, и поднес ее к губам.
– Молодец, Мира! Если мы провалимся, ты знаешь, чем ты кончишь. Верно, детка? Снова окажешься у Скалли вместе с другими девочками, если не в тюрьме. Ты ведь не хочешь этого, Мира?
– Конечно нет, любимый, – кивнула она так яростно, что венчик из огненно-рыжих кудряшек запрыгал вокруг ее лица.
Франклин, взяв в рот ее указательный палец, начал его посасывать. «Сейчас мы перейдем к делу», – подумала Мира, но Франклин вдруг вонзил зубы в мягкую подушечку ее пальца. Мира ойкнула от боли и попыталась освободиться.
– Ты не должен делать мне больно, Франки, – заныла она. – Я все сделаю. Ты это знаешь. Если что-то будет непонятно, приду к тебе и спрошу.
Франклин вынул изо рта укушенный палец и поднял его вверх. Даже в тусклом свете был виден темный след крови, стекающей вниз.
– Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, Мира. Но учти, будь везде, слушай все, но, ради Бога, не превращай это в спектакль. Ни у кого не должно возникнуть подозрений. Будь осмотрительной и умей держать язык за зубами, когда нужно!
– Хорошо, – пообещала Мира, уставившись на свой палец. – Я буду осторожна, и леди ничего не узнают.
Теперь Франклин снова сомкнул губы вокруг ее пальца и начал медленно оттягивать кончик. Дрожь возбуждения пробежала у нее по спине, и страх сразу улетучился. Мира бочком придвинулась к Франклину и пробежала рукой по его редким, зализанным на темени волосам.
– Я люблю тебя, Франки. Все сделаю для тебя.
Он отпустил ее руку и придвинулся, налегая на ее пышную грудь.
– Ты моя вечная болезнь, Мира. Ты знаешь это, не так ли? Ты у меня в крови.
– Может, и так, любимый, но я хочу быть в твоих штанах, – сказала она, ерзая вокруг него и добираясь до пуговиц на брюках.
Франклин откинулся на спинку сиденья и позволил Мире делать то, что у нее получалось лучше всего.
За ужином Офелия решила, что Анна с Филипом должны непременно остаться ночевать, и не хотела слушать никаких возражений. Ее внучка – не какая-то случайная гостья в доме, она приехала по ее приглашению. Они с Филипом будут спать на втором этаже – разумеется, по отдельности – на противоположных концах длинного коридора, как того требует приличие. С учетом предстоящего отъезда Филипа Офелия не считала разумным отправлять его на одну ночь на «Морской ястреб», дабы не разлучать молодых влюбленных на остаток вечера. В конце концов, призналась она, стыдливо краснея, как и подобает порядочной леди, Франклин Дэнверс нередко остается на ночлег. В особняке Салливана у него есть свои апартаменты, которыми он пользуется, чтобы в поздний час не ехать к себе в Копли.
Кроме того, Офелия ясно дала понять, что всем сердцем желает подольше побыть с внучкой и надеется, что Анна поживет у нее, пока Филип будет заниматься своими делами на Сан-Себастьяне.
Позже, провожая Анну до двери ее комнаты, зная, что они должны расстаться на пороге, Филип спросил:
– Ну, дорогая, решай, что будешь делать завтра. Прислать тебе твой чемодан утром или вернешься со мной на «Морской ястреб»?
Анна только что приняла решение и уже переживала боль, ожидающую ее после разлуки с Филипом.
– Обещай, что не будешь разочарован, – с трепетом попросила она Филипа.
– Любовь моя, будь мы с тобой сейчас во Френчмэн-Пойнт и мне утром предстояло ехать в Новый Орлеан, а ты предпочла бы остаться дома, я все равно был бы разочарован. Даже если бы знал, что увижу тебя за ужином. Поэтому не спрашивай меня, буду ли я разочарован, если ты выбрала Офелию. – Сказав это, Филип улыбнулся, и Анна увидела полное понимание в его глазах. И хорошо, что он отнесся к ее решению со своим обычным юмором.
– Не знаю, как я буду без тебя, Филип, но я только что разговаривала с бабушкой, и она обещала мне рассказать о маме, когда та была еще маленькой девочкой. И о папе тоже. Как она выразилась, об «умопомрачительно красивом, но нахальном Томасе Конолли, обивавшем пороги Салливана». У нее есть фотографии, она знает множество разных семейных историй, и я так хочу все это узнать.
– Я прекрасно понимаю тебя. Каждый человек должен знать свою родословную, – успокоил ее Филип. – Собственно, поэтому мы ведь и приехали сюда. Только смотри не надумай еще чего-нибудь, – с нарочитой строгостью добавил он, – вдруг тебе взбредет в голову остаться здесь навсегда. Помни, в любое время, как только ты пожелаешь, я привезу тебя погостить к бабушке. Но помни, любовь моя, твой дом там, где твой муж, который безумно любит тебя.
– Мне уже кажется, что я у нас дома, с тобой, – честно призналась Анна. – Остается всего ничего, хотя это время может показаться таким длинным – с полжизни. Но ведь ты уезжаешь только на двенадцать дней. Ты сам так сказал, не правда ли? А пока ты отсутствуешь, я буду готовиться к свадьбе. Офелия согласилась помочь мне. – Анна посмотрела на него с легкой кокетливой улыбкой. – Считайте, что вас предупредили, капитан Бришар… готовьтесь по возвращении стать новобрачным.
– Я уже приготовился, – сказал Филип в тон ей. – Особенно к брачной ночи. – Он притянул Анну к себе, положив подбородок на ее макушку. Затем обвел глазами дверь ее комнаты и все пространство к его двери. – А ты уверена, что мы не можем…
– Уверена, Филип! Я думаю, бабушка может взять веник и вытурить тебя из комнаты. Да еще эта рыжая прислуга все время крутится рядом. Весь вечер наблюдала за нами. Боюсь, сегодня свидание не состоится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35