Что-то раскопал, принес, опубликовал, получил гонорар на хлеб с маслом...
- Только не лезь в банковские дела...
Судя по этой реплике, главный редактор готов был уважить просьбу Кострова. Вообще-то он зло помнил, но умел и прощать. Тем более, что в еженедельнике Алексей был не из "крайних" журналистов.
- Банки и банкиры меня больше не интересуют, - сказал Алексей. - Я присматриваюсь к кладбищам и вообще похоронному бизнесу.
Главный редактор посмотрел на него с изумлением, взял лезвие и стал затачивать и так хорошо заточенные карандаши. Это свидетельствовало думает.
- А что? Народная тема! - воскликнул он. - Все мы когда-нибудь умрем...
- Я не про то, - изумился Алексей.
- Зато я про это! Кладбища, похоронные дела интересуют всех, хотя редко кто в этом признается. И ходит масса слухов о том, что "похоронщики" обирают людей - как мертвых, так и их живых родственников. Так что будем ждать твой гвоздевой материал.
Удостоверение специального корреспондента еженедельника "Преступление и наказание" осталось у Алексея Кострова, как и должность. И кому какое дело, в штате он или на трудовом соглашении. В удостоверении это не фиксируется - специальный корреспондент и точка.
Из редакции Костров позвонил Андрею Ивановичу Юрьеву, более известному в определенных кругах как Юрась.
- Андрей Иванович, надо бы встретиться.
- О чем будем базарить? - поинтересовался Юрась.
- О том, о сем, - с иронией ответил Алексей. - О погоде, бабцах, пардон, о девушках.
- Ну ты и шутник, Алексей Георгиевич, - засмеялся Юрась. - К шести вечера тебе удобно? Да? Тогда подъезжай в мой пивной бар на Шаболовке. Скажешь бармену, что ко мне - тебя проведут.
Андрей Иванович был владельцем десятка пивных баров и саун, компактно расположенных в районе Шаболовки, Донской улицы и Ленинского проспекта. Это была зона его влияния, и здесь ни одно значительное событие не проходило без его ведома.
Среди московской братвы ходили неясные слухи, что пивнухами и саунами Юрась занялся, будучи уже богатым человеком. И разжился он своими миллиОнами в те годы, когда советский режим агонизировал, демократы глушили коммуняг, в стране шла яростная борьба за власть, а деловые в это смутное, непредсказуемое время под шумок сколачивали кАпиталы. Один мужичок по пьяни горько плакал в компании дружков, что не отщипнул себе ни золотой крошки, когда совершал для Юрася регулярные рейсы Якутск-Москва.
Братва уважала Юрася - он жил по "понятиям", за спиной у него были две ходки, держался над группировками и "бригадами", в чужие дела не лез, в свои никого не пускал, в общак отстегивал регулярно. В криминальном мире своя иерархия, и Юрась был не выскочкой - авторитетом из молодых да ранних, его признали авторитетом по прошлым заслугам, нынешнему образу жизни и по уму. И когда назревала очередная разборка, его часто приглашали посредником и не оспаривали его решения - опять-таки, в соответствии с "понятиями", оно обжалованию не подлежало. Да и сложно было бы его обжаловать - у Юрася была охранная фирма в полсотни хорошо обученных и прикормленных бойцов.
Алексей Костров, когда был "важняком", получил уголовное "дело" Андрея Ивановича Юрьева на той стадии, когда требовалось лишь навести на него глянец - составить обвинительное заключение. Так получилось, что следователь, который этим занимался, свалился с инфарктом, и Алексею поручили довести до ума дела, которыми тот занимался.
"Дело" Юрася было пухлым, состояло из трех серых прошнурованных томов. Чтобы составить обвинительное заключение, Алексей вынужден был если не прочитать, то хотя бы перелистать их. Андрею Ивановичу Юрьеву, 1940 года рождения, русскому, беспартийному, уроженцу города Якутска грозила высшая мера - она тогда ещё не была отменена. Он обвинялся в убийстве старшего лейтенанта милиции, труп которого нашли на задворках одной из его пивных.
Алексей вначале бегло листал тома, потом стал читать - у него возникло множество вопросов. И он вызвал на допрос Юрьева.
К его удивлению, Андрей Иванович внешне отнюдь не походил на мужика из криминальной среды, которых Алексей перевидал немало. Был он стройным, поджарым, очевидно, на свободе следил за собой. Его костюм ещё не до конца утратил элегантность, седоватые волосы хотя и отрасли, но тем не менее ещё хранили следы модной стрижки. Но пребывание в следственном изоляторе уже наложило на него свой отпечаток: кожа на скулах и щеках стала сероватой, словно обескровленной, глаза потускнели, движения - замедлились.
- Я не мочил этого мента, - сразу же заявил Юрьев. - Зачем это было мне? Он поперек дороги не стоял, кислород мне перекрыть просто не мог. Да, я знал его, он в эту пивнуху-наливайку регулярно заходил: выпьет, получит оговоренное и испарится.
- То есть, вы давали ему взятки? - сыграл в наив Алексей.
- Какие там взятки... Вознаграждал за нейтралитет. Вы, гражданин следователь, знаете: иногда маленькая собачка может больно укусить.
- Значит, вы знали убитого?
- А я и не отрицал этого.
- Что вы о нем можете сказать?
- Дрянь мужик. Занимался поборами, брал дань с торговок зеленью и фруктами, терроризировал этих... смуглых. Отнимал документы и возвращал, когда приносили деньги.
- Ничего себе портретик, - только и вздохнул Костров. Он, конечно, знал, что чины милиции там, "внизу", занимаются поборами, безобразничают и привести их в чувство нет никакой возможности - круговая порука.
- Какой есть, - меланхолично откликнулся Юрьев. - Господь иногда поступает мудро, когда таких, как этот мент, прибирает с земли нашей грешной.
- Только финяк в спину ему сунул не Господь. Вполне профессионально его зарезали... Может, вам известно кто?
- Могу предположить.
- Поделитесь догадками.
- Этот подонок, надо сказать, смазливенький, трахал жену своего сослуживца, капитана. Словно ему сторонних баб было мало...
- Это точно?
Такой существенной подробности в "Деле" не было, во всяком случае Алексей её не помнил, хотя, если бы её зафиксировали, он бы обязательно обратил внимание.
- Да все об этом знали! Мужа, естественно, проинформировали. За неделю до того, как этого мента нашли убитым.
"Беседа" Кострова с подследственным текла неторопливо, он не спешил чем-то этот человек, Юрьев, заинтересовал его. Может быть, своим спокойствием, тем, что не паниковал, не давил на психику, хотя и знал, что до высшей меры ему остался один шаг.
Костров вызвал конвойных, они увели Юрьева, а он засел за его "Дело". И чем дольше его читал-листал, тем больше сомнений возникало.
А прокурор негодовал и требовал немедленно завершить подготовку "Дела" Юрьева для передачи в суд - ему было все ясно. Костров упорствовал и после третьего или уже четвертого допроса Юрьева влепил в лицо прокурору:
- Вы простите себе, если отправите невиновного на смерть? Я - нет...
Доказать, что Юрьев не убивал мента, оказалось не так уж и сложно. И однажды Костров вызвал в прокуратуру капитана, мужа любовницы старлея, спокойно попросил его:
- Расскажите, как вы убили своего сослуживца, старшего лейтенанта Кудасова.
Капитан не отпирался, он, видно, устал хранить свою тайну. Процедил сквозь зубы:
- Если бы пришлось, я бы эту сволочь снова замочил...
Костров пригласил в последний раз к себе Юрьева и сообщил:
- Андрей Иванович, вы свободны. Вы действительно не убивали того старшего лейтенанта.
Юрьев долго молчал, слова Кострова вышибли его из привычной уже колеи, ведущей к смерти. Он переспросил:
- Вы, гражданин следователь, это серьезно?
- Вполне. Прокурор просил передать вам наши извинения.
- И я могу встать и уйти на волю?
Юрьев каким-то просветлевшим взглядом посмотрел в окно, где голубел квадрат неба и качала ветви под неслышным здесь ветерком близкая береза.
- Сейчас подпишу пропуск, - сказал Алексей. - Но хотел бы задать один вопрос.
- Хоть сто!
- Скажите, Андрей Иванович, как получилось, что близкие вам люди - не буду называть кто - так дружно вас топили? И, кстати, очень убедительно. В "Деле" есть протоколы допросов, показания...
Юрьев глубоко задумался, наконец, выдавил из себя:
- Пивные, сауны, магазинчики... Хотели прибрать к рукам. Да ещё слухи о моем богатстве... Пока я здесь... отдыхал, небось перевернули все вверх дном, в поисках тайников. Но ничего, разберусь...
Он все ещё не поверил в близкую свободу:
- Значит, ты подписываешь бумажку, а я встаю и ухожу? - от радостного известия он заговорил на "ты".
- Надо бы зайти в камеру, забрать свои вещи.
- Да прах с ними, со шмотками! Они видели, как я ночами зубами скрипел и плакал! Нельзя тащить их с собой! Вели выбросить, гражданин следователь...
Юрьев взял себя в руки и снова заговорил на "вы".
- Да, да, Алексей Георгиевич! Я ваш должник на всю оставшуюся жизнь!
...Андрей Иванович изредка позванивал Кострову, осведомлялся о здоровье, самочувствии, интересовался, чем может быть полезен.
Костров благодарил и отвечал, что ему ничего не нужно.
Уход Алексея из прокуратуры Юрьев горячо одобрил:
- Правильно сделали, Алексей Георгиевич, что завязали с ментами. Не те это люди, с которыми вместе можно на дело идти...
- Эй, - расхохотался Алексей. - Вы перепутали, с кем беседуете.
- А чего? Дела - ведь они разные бывают, - рассмеялся и Юрьев. - Не обязательно уголовные.
С юмором у него было все в порядке.
Года полтора назад Юрьев позвонил Алексею и пригласил на день своего рождения, первый после выхода из изолятора.
- Жду вас с супругой. Заодно отметим и мое освобождение...
- Увы, супруги у меня в данное время нет, - Алексей ещё не определился, как ему отнестись к неожиданному приглашению.
- Что так? Впрочем, не объясняйте, такое бывает... Давно?
- Почти год.
- Для молодого мужика - срок... Так придете?
- Неудобно как-то...
- Алексей Георгиевич, я ведь теперь вне подозрений, благодаря вашей милости. Или зазорно? К тому же вы лишились не только супруги, но и работы в прокуратуре. Для меня это - плохо, все-таки был знакомый человек в этом ментовском заповеднике. Для вас - хорошо - унесли ноги. Так что вы теперь свободный гражданин свободной страны, - в тоне, каким произнес последнюю фразу Андрей Иванович, явно слышалась ирония.
Алексей недолго колебался. В самом деле, что он теряет? Из прокуратуры только ушел, точнее, его оттуда "ушли", в еженедельник лишь начал оформляться. Действительно, свободный человек в свободном полете. У него в последнее время было небольшое амурное приключение с секретаршей из пРокуратуры, но это так, скорее от тоски и одиночества. Она была серьезной особой, с мужем и детьми, держалась за свое место, панически боялась огласки, но соблазн утешить Алексея, которого кинула_супруга, не смогла преодолеть.
- Убедили, Андрей Иванович, - сдался Алексей. - говорите адрес.
- За вами заедут. В семь выйдите из подъезда, машина вас будет ожидать.
- Тогда запишите мой адрес...
- Не смешите людей, господин Костров. Неужто я не узнал, где вы живете-обитаете?
- Ладно-ладно,.. - засмеялся Алексей. - До встречи.
- Вот ещё что, - заторопился Юрьев. - Если есть подружка - берите с собой. Но лучше не надо, я вам здесь подберу - вкус у меня отличный. Проверю, - рассмеялся Алексей.
Аромат неожиданной авантюры манил его. Юрьева освободили, но это не значило, что он кристально честный и законопослушный гражданин. Очевидно и друзья его примерно из той же сферы, расположенной где-то между законом и криминалом. Причем, наверняка к криминалу ближе.
В обозначенное время Алексей вышел из подъезда и увидел "мерс" с тонированными стеклами. У полуоткрытой дверцы стоял серьезный мужик в строгом темном костюме, белоснежной сорочке и очках, смахивающий на доцента вуза или клерка преуспевающего банка.
- Алексей Георгиевич? Пожалуйте в машину, мы вас ждем.
Какое-то время ехали молча, Алексей, как важная персона, на заднем сиденье, мужик в темном костюме - рядом с водителем, упакованным тоже в строгом стиле - солидный костюм, белоснежная сорочка, неяркий, но явно не дешевый галстук.
- Вы не представились, - сказал Алексей мужику.
Впрочем, на "мужика" сопровождающий его человек совсем был непохож ни одежкой, ни жестами, ни манерами.
- Извините. Яков Михайлович Свердлин, начальник службы безопасности у Андрея Ивановича.
- Почти Свердлов...
- Мой отец, коммунист с большим стажем, очень гордился такой схожестью фамилий. Его звали Михаилом и, естественно, он дал мне имя Яков.
Вот так все и переплелось в России. Отец был старым коммунистом, а сын служит не поймешь кому - то ли криминальному авторитету, то ли честному, удачливому коммерсанту.
- Кто вы, Алексей Георгиевич, я знаю, - внес ясность Свердлин.
- Ну и как я? - чтобы поддержать разговор, осведомился Алексей.
- Многие вам благодарны за то, что вы отвели напраслину от Андрея Ивановича. Вы, сами того не осознавая, утвердили мнение, что среди ментов тоже встречаются люди.
Пивной бар, куда приехали, находился в старом, послевоенной застройки, здании. Рядом со сверкающим неоном парадным входом была неприметная дверь служебного входа. Через него и вошли. Пивной бар был "передней". За нею в глубине находились просторные, со вкусом обставленные и отделанные апартаменты, состоящие из продолговатого банкетного зала и нескольких примыкающих к нему комнат. Стол уже был накрыт, гости собрались.
Здесь не принято было представляться. Гостей встречал хозяин и он один точно знал, кто есть кто. Андрей Юрьевич тепло обнял Алексея, позвал:
- Марина Степановна!
Подошла миловидная женщина чуть старше среднего возраста в ниспадающем волнами к полу, нежно-сиреневом платье, с бриллиантиками в мочках маленьких, красивой формы, ушей.
- Моя супруга... Кто Алексей Георгиевич ты, Мариночка, знаешь.
- Да, да... Алексей Георгиевич, я за вас каждое воскресенье зажигаю свечу в церкви. - Она в свою очередь позвала:
- Тая, подойди к нам.
Приблизились девушка, совсем молоденькая, модненькая, из тех, кого называют тинэйджерками.
- Наша дочь Таисия, - представил её Андрей Иванович. - Таечка, позаботься об Алексее Георгиевиче, мне и маме надо заняться другими гостями.
Это была большая честь - Юрась отдавал его, Алексея, на попечение своей дочери - юной красавицы.
Таисия сделала чуть приметный жест и тут же подлетел официант в смокинге.
- Мне коку, а вам? - она вопросительно глянула на Алексея.
- Для начала - коньячок.
- Какой?
- Если есть, "Бурбон", - Алексей пробовал "Бурбон" лишь раз в жизни и напиток произвел на него большое впечатление.
Официант наклонил голову с безупречным пробором, испарился, чтобы через три минуты появиться с заказом.
- Я вас таким и представляла по рассказам папы - стройным, широкоплечим, с умНыми глазами.
- Смотрите, влюбитесь, - пошутил Алексей.
- А почему бы и нет? Мне нравятся мужчины в возрасте... и с опытом. Но вы можете сегодня быть спокойны, папа велел вас представить Виолетте ПетРовне, она скоро будет. А я... может быть, когда-нибудь.
Она сообщила все это серьезным тоном, лукаво поглядывая на Алексея.
- Кто все эти люди? - спросил Алексей, пользуясь её хорошим, чуть приподнятым настроением.
Гостей на день рождения Андрея Ивановича Юрьева - Юрася - собралось не так уж и много - человек сорок. Все они были прекрасно, строго одеты, иные издали приветствовали Алексея улыбками и вежливым поднятием рюмок, и Алексей сообразил, что они знают, кто он. Гости были с супругами, разбились на небольшие группки, чинно беседовали в ожидании, когда их пригласят за стол. Между группками плавно скользили официанты с подносами, заставленными рюмками и фужерами.
Все это напоминало великосветский прием если не по высшему, то по первому разряду. Алексей, настроившийся на мысль, что придется отмечать день рождения в компании личностей с сомнительной репутацией, был приятно удивлен. Хотя некоторых из "джентльменов" он узнал - их фотографии были в "Деле" Юрьева.
- Спрашиваете, кто эти люди? - напомнила о себе Таисия. - Я не знаю... Друзья отца, его партнеры по бизнесу. Иных я вижу часто у папы, других впервые. Здесь не принято расспрашивать... Но и случайных людей не бывает.
Все закономерно, подумал Алексей - и эти чинность, респектабельность, несуетливость, стремление выглядеть солидно. Джентльмены уже прошли стадию случайных воровских удач, накопления капитала любым путем. Они богаты схватили свои жирные куски тогда, когда разваливалась держава, в буквальном смысле претворили в жизнь слова из песни: "И все вокруг советское, и все вокруг мое". Мое! Нахапали, натащили и теперь хотят одного - выглядеть добропорядочными, уважаемыми гражданами новой России. Они, конечно же, всей душой поддерживают реформы, правительство и президента, они все поддержат, лишь бы их не трогали. Возможно, они грызутся между собой, наиболее решительные могут и "заказать" конкурента, но в масштабах страны - все они за стабильность и процветание...
- Вы о чем-то крепко задумались, Алексей Георгиевич, - отметила Таисия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39