Здесь были самые тонкие деликатесы, полагающиеся к празднику и даже французское шампанское в ведерке со льдом. Бейлим сам удивился таким роскошествам, он быстро смекнул, что обязан чудесами этого дня Амиру. Он уже давно заметил, что равнодушный к прекрасному полу советник, предпочитает все же окружать женщин роскошью ( пусть даже попадающих в орбиту его внимания в ранге гостей), а высшим знаком его симпатии к даме являлся бирюзовый цвет. Огромные букеты гортензий этого морского цвета, украшавшие террасу, одежда Антонии и положенный возле её прибора бирюзовый амулет на кожаном шнурке, свидетельствовали о причастности Амира.
- Потрясающе! Я начинаю с благодарностью думать о любезно скончавшемся министре. Мне нравится терпеть лишения скиталицы, разделяя беды государственного мужа, вынужденного пребывать в убежище, - вздохнула Тони. Только сдается мне, что я далеко не первая спутница Его высочества, попадающая сюда в столь пикантной ситуации.
Бейлим даже вскочил, не находя слов от негодования. Он оторопело смотрел на Тони, словно она обвинила его в государственном преступлении.
- Клянусь! Клянусь этой землей и своей кровью! Ты - первая женщина, которая попала в мой дом! - В осанке принца, положившего кисть на эфес кинжала, в гордом взмахе подбородка и его клятвах было столько театрального, что Атония рассеялась:
- Я чувствую себя на сцене. Опера Моцарта "Похищение в серале". А ты, случайно не поешь?
- Антония, сейчас же поклянитесь, что верите мне, - упрямо держал жанр трагедии принц.
- Не слишком ли торжественно для такого чудесного утра, этих голубых цветов? Милый мой мальчик, вам бы держать меня за руку, смотреть в лаза и шептать что-то лирическое, а не хвататься за кинжал. Да и шампанское пора открыть...
- Ты веришь мне?
- Если бы не верила, давно сбежала бы из ваших райских садов. Довольно об этом. Что там за розовые кусочки виднеются из под овощных букетов на серебряном блюде?
- Форель. Королевская форель из наших прудов. А ещё здесь целое ассорти морских деликатесов - и омар и, кажется, трепанги...
- То, что надо после всех этих потрясений. Надеюсь, моего шофера уже разгримировали, - вскользь сказала Тони, но заметив сверкнувшие глаза принца, решила эту тему оставить. Ну, что же, раз ему угодно, она охотно поддержит игру, оставаясь "пленницей" в уединенном заточении и "не заметит" стараний невидимых поваров, горничных и, конечно, охраны.
Они весело позавтракали на террасе, наблюдая сквозь кружево резного камня, как постепенно выцветает на солнце синева морской глади и короче становятся тени.
За пиршеством последовала прогулка по саду, представляющему экзотическое смешение флоры со всех континентов. У толстого ствола старой пальмы, вознесшей шатер пышных листьев на высоту десятиэтажного дома, принц остановился и деловито потрогал плотную серую кожу. Затем, демонстрируя меткость, стал метать кинжалы, вонзая клинки в плотную древесину. Вытащив лезвия, принц обломил сочный мясистый побег низкорослого кактуса и смазал им исколотую кожу пальмы.
- А теперь - смотри! - Сок темнел, становясь лиловым, а затем пурпурно-красным. На сером гладком стволе проступило алое "А. Б," - Это теперь навсегда, так же, как в моем сердце. И ни одной лишней ранки
"Совсем неплохо для такого юнца, - подумала Антония. - Впрочем, восточные мальчики быстро становятся мужчинами, но не торопятся превратиться в стариков".
Антония поблагодарила судьбу за неожиданную перестрелку - подлинную или подстроенную, предоставившую ей возможность довести свою миссию до конца. Только вот теперь появилась и некая другая тема... Этот затянувшийся тет-а-тет, эта разгорающаяся влюбленность принца...
Отправляясь в путешествие, Тони не задумывалась о возможностях романа. Ей было совсем не до того - гнев на Феликса, казалось, распространялся на всех представителей мужского пола. И с Бейлимом она связалась не ради интима. Мысль о кознях Динстлера не давала Антонии покоя. Но теперь ситуация, сложившаяся в её пользу, обязывала поддержать роль возлюбленной.
"Ах, будь что будет! - решила Тони, когда поздно вечером, после трапезы на роскошном мягком ковре, Бейлим подсел к ней поближе и осторожно взял за руку. В серебряных светильниках горело масло, источая сладкое благовоние. Своды зала уходили в темноту, дом обступала непроницаемая ночная тишина. Голова приятно кружилась. Одетая в шелковый хитон Тони показалась себе принцессой из сказок "1001 ночи".
- Я всю жизнь мечтал об этой минуте, - сказал Бейлим, становясь серьезным от волнения.
Она засмеялась:
- Это, по всей видимости, не так уж долго!
- Мне скоро исполнится двадцать лет! И уж наверняка семь из них я думал о тебе...
- Ах, значит, - старый соблазнитель! Это что, входит в программу восточного гостеприимства? - Тони покосилась на руку принца, незаметно приближающуюся к её колену.
Бейлим обиженно отстранился:
- Извини. У меня здесь мало развлечений. Даже нет наложниц, чтобы показать танец живота.
- А в Париже?
- В Париже у меня был гарем.
Тони расхохоталась:
- Правда?
- Мне не до шуток! - Он теперь старался держаться подальше от девушки, боясь не справиться со своим мощно заявившем о себе восточным темпераментом. Зачем только она завела эти разговоры про наложниц!
- Если не хочешь шутить, включи, пожалуйста, музыку. Лучше национальную, - попросила Тони.
- А здесь другой нет. - Он нажал кнопку и какие-то неизвестные Антонии музыкальные инструменты протяжно заныли витиеватую мелодию. Но барабанчик, отстукивающий ритм, подстрекал к движению.
- Ведь я так и не поблагодарила тебя за подарок. Тот костюм был великолепен! Жаль, я не прихватила его с собой!
- Увы, здесь нет никакой женской одежды... Но мне все-таки очень хотелось бы увидеть тебя в голубом одеянии не только на фотографии в газете.
- Обещаю устроить тебе профессиональную демонстрацию. А пока... Тебе не жалко это? - спросила Тони, показывая на свой хитон. И поскольку принц недоуменно пожал плечами, рванула тонкую ткань.
Он с любопытством наблюдал, как девушка расправляется с одеждой, изобразив из лоскутов подобие набедренной повязки и маленького, завязанного спереди узлом, лифа. Через минуту она уже стояла в центре черно-белого ковра, колеблясь в волнах незнакомой музыки. Бейлим застыл, очарованный невероятным зрелищем: Тони Браун исполняла танец живота, и он мог поклясться, что не видел ничего лучшего!
Она целиком отдалась мелодии, интуитивно повторяя все виденные ею движения восточных танцовщиц - арабских, индийских, египетских. Это был фантастический и очень чувственный танец. Золотая грива металась в отблесках пламени, лоснилась шелковистая кожа на бедрах и животе, маленькие груди олицетворяли соблазн, то показываясь, то исчезая в шелковых "кулисах".
"И чему только обучают наших наложниц евнухи в гаремах! Эта "иноверка" постигла таинства соблазна, будто родилась на шелковых пуховиках дворца".
- Ты невероятна, Тони... - Они незаметно перешли с официального обращения на "ты" и этот обещающий сближение звук каждый раз приятно волновал принца. - Ты знаешь, что по законам восточного гостеприимства бывает после такого танца? - хриплым голосом спросил он.
- Догадываюсь, - ответила Тони, опускаясь на ковер.
... - Как хорошо, что мы сразу приступили к делу, не затягивая официальной части, - сказала на рассвете Тони.
Ее юный любовник оказался столь искушенным в любовных делах, что каждый час, проведенный с ним, теперь казался ей подарком. - У нас ещё есть время побыть вдвоем... Вероятно, тебя специально обучали приемам секса? Чтобы наследник династии при случае был на высоте?
- Можно сказать, так. Когда мне исполнилось шестнадцать, отец подарил мне опытных наложниц... Знаешь, это были мои самые любимые занятия...
Они лежали на ковре в окружении золоченых блюд с фруктами и сладостями. Темный овал неба в отверстии купола постепенно светлел, наполняясь шафранным отсветом.
- Солнце восходит! Бежим смотреть! - принц вскочил и рывком поднял Антонию за протянутую ему руку.
Сад просыпался, полный птичьего щебета, сладких ароматов и свежей росы, покрывающей все вокруг алмазной россыпью. Под босым ногами пружинил шелковый ковер трав, с цветущих веток при малейшем касании обрушивались мириады брызг и метель ярких лепестков кружила в воздухе.
- Именно так выглядит рай. Я уверена! - Тони тряхнула деревце мимозы, устроив водопад алмазных капель и розовых перистых цветов, похожих на стайку колибри.
- Благословенная земля! - с гордостью отозвался принц, подумав о том, сколько труда требуется для разведения и поддержания цветущего оазиса в бесплодной выжженной пустыне. Сколько самолетов завозили сюда плодородную землю, экзотические растения, животных и птиц, содержавшихся в вольерах! Но разве не стоило все это одного такого дня, такой ночи и этого утра, когда совершенно нагая, белокожая Ева бежала перед ним сквозь цветущие заросли, чтобы встретить восход поднимавшегося из морской синевы солнца?!
Обнаженные и прекрасные, они стояли на вершине холма, ожидая, когда появится над притихшей гладью огромный раскаленный диск.
Солнце всплывало, заливая все вокруг золотым сиянием, и Антония поняла, что эту минуту она будет вспоминать до конца своей жизни.
... - Послушай меня очень серьезно, Тони. - Бейлим повернул к ней торжественное божественно прекрасное лицо и крепко обнял за плечи. - Я буду твоим мужем, что бы не случилось в этом мире. Ничего не может остановить меня. Понимаешь - ничто и никто. Клянусь солнцем!
Тони не ответила, покоренная значительностью момента. Чтобы не значили слова юноши, сейчас он принадлежит ей, только ей и отдал бы за неё каплю за каплей всю сою кровь.
- А если я захочу, ты кинешься в волны с этого утеса? - лукаво глянула она сквозь прищуренные ресницы. Принц сверкнул глазами и молча подошел к краю.
- Стой! Сумасшедший! - Тони схватила его за руку. - Верю, верю! Всему верю... любимый!
Она обняла его смуглые плечи и после того, как перевела дух о бесконечного поцелуя, спросила:
- Обещаешь всегда говорить мне правду?
Вместо ответа он вытянул в сторону солнца руку со скрещенными пальцами и Тони удивилась, как широко, не мигая, смотрят на огненный диск его огромные глаза.
Только вечером Антония приступила к волнующей теме. Весь этот день Бейлим был таки нежным, преданным, пылким, что сама мысль выведать у него тайну, казалась Антонии гаденькой и ненужной. Но она заставила себя прояснить чертовы вопросы, тем более, что уже совершенно не верила в какую-либо причастность принца к заговорам и авантюрам.
- Милый, ты обещал быть откровенным. Скажу честно, мне кое-что нашептали твои враги... какие-то странные вещи... Ответь, пожалуйста, кто твои настоящие родители?.. Поверь, это не имеет для меня никакого значения... Но я не хочу тайн.
- Я родился в маленьком российском городке. Мою мать звали Светлана. Отец любил её, когда был в гостях, но не имел права жениться. Все мои сестры и братья от других матерей погибли в авиакатастрофе. Отец остался один, не имея возможности завести ребенка. У него был сильный стресс. Тогда из Росси привезли меня. Мне было двенадцать лет, но я очень быстро полюбил свою страну и своего отца... - Принц выпалил все разом, как заученный урок, и нежно погладил Атонию по щеке. - Я не стану предупреждать тебя, что разглашение этой тайны может стоить мне жизни. Подданные этой страны не захотят иметь господина с нечистой кровью... Но если хочешь, - убей меня... Все равно я уже никогда не смогу быть настолько счастливым... Вообще, когда перестанешь любить меня, обязательно скажи. Я уйду сам. Я не стану жить без тебя...
- Боже, какой у меня романтический возлюбленный! Просто XVIII век... Нет, нет, я не смеюсь. Напротив - ещё больше люблю тебя! - Антония с легкость распоряжалась словом, вышедшим из её лексикона после истории с Уорни. Но этот мальчик так искренне, так пылко шептал о любви, что все другие слова отступали, пристыженные победным величием этого великолепного "люблю".
- Ты очень похож на своего отца. А что дала тебе русская мать? спросила она, перебирая его смоляные кудри.
- Страсть к авантюрам, веселый нрав и нос. Да, да - нос. Этот (Бейлим коснулся своего породистого носа) мне "вылепил" некий европейский профессор, которого ты хорошо знаешь, - принц испытывающе посмотрел на Тони.
- Доктор Динстлер? Я знаю, он знаменит своими чудесами. Особенно, в изменениях женской внешности... Кажется, у него была тогда же ещё одна пациентка из России... По имени... что-то вроде Вирджинии...
- Виктория, - поправил принц. - Это моя сестра. Нас вместе привезли из России и я до сих пор так и не знаю, что произошло с ней... Мне было тогда двенадцать лет и я перенес перелет хорошо, а у сестры что-то произошло с головой - какая-то травма черепа при взлете. Мне ничего толком не объяснили... Доктор Динстлер пытался помочь ей... Но Виктории становилось все хуже, она даже не узнала меня, когда я последний раз попал к ней в палату... Правда, потом я совсем коротко говорил с ней по телефону... Постой, ты должна была знать Вику - ведь она жила у вас на Острове после того, как покинула клинику Динстлера. Но вскоре я узнал о её гибели. - Бейлим задумчиво обрывал лепестки с огромного цветка, похожего на лотос.
- Это цветок кактуса. Он появляется один раз в триста лет... А таких, как Вика, не будет больше никогда...
- Ты действительно уверен, что она погибла?
- Нет. У меня слишком много потерь - мама, папа-Алексей, Виктория. Я никого не видел мертвым, и если бы я поверил в их смерть по-настоящему... ну, когда знаешь, что надежды нет, я наверно стал бы совсем больным, злым или глупым... В общем, не смог бы жить нормально. Радоваться, любить тебя... - Бейлим притянул Антонию к себе, проводя кончикам пальцев по её лицу, шее, плечам, груди. - Какое чудо родиться прекрасной! Просто прекрасной - как море, солнце, небо... Это великий дар!
- Ты сам - совершенство, милый. И не важно, над чем поработал здесь наш профессор. Мы все - произведения человеческой мощи, - мощи тела, духа, его рук или... - Тони выразительно посмотрела на символ мужественности своего возлюбленного. - А что, твоя сестра была похожа на тебя?
- Да нет же. У нас вообще были разные родители. Она светлая, рыженькая, длинноногая... Такая, знаешь, неуклюжая дурнушка, как эта Барбара Стрейзанд... Но... я очень любил Викошку. И буду любить все равно всех тех, кого у меня отобрали, - непримиримо заявил он.
- А как же со смирением: "На все воля Аллаха"?
- Не знаю. Вот когда буду совсем старый, седой, больной и мудрый, может быть тогда пойму и смирюсь... Но не сейчас. Сейчас не хочу верить в жестокость, несправедливость. Ну как я могу жаловаться, как могу роптать на что-то, если рядом со мной - ты! И разве мог бы смириться с жизнью без тебя?
...Амир появился неожиданно. Вырос среди кустов азалий как Рыцарь тьмы на средневековой гравюре. Белые одеяния не делали радостной его неподвижную фигуру, скорбно возвышающуюся над возлежащими в траве любовниками. Голова принца покоилась на коленях девушки среди вороха цветов, из которых она плела длинные гирлянды, довершая сходство с Идиллией. Венки прикрывали от солнца их головы, ожерельем свешивались на грудь и уже была почти готова первая набедренная повязка из лоз плюща, расцвеченного лиловыми звездочками.
Появление советника произвело на Бейлима удручающее впечатление. Он побледнел, будто увидел призрак, и смиренно прошептал:
- Уже пора?
Амир почтительно поклонился Антонии, жестом приостановив её порыв изменить позу. Повернувшись в задумчивости к морю, он ровным голосом сообщил:
- Мы обезвредили негодяев, посмевших совершить нападение Они немедля предстанут перед судом. надеюсь, вы здесь не очень скучали. Телевизор в доме, насколько мне известно, берет все американские программы и большинство европейских. Вчера транслировали великолепный концерт Поваротти из Ла Скала...
Заметив краем глаза, что молодые люди накрылись шелковыми покрывалами, Амир обратился к гостье:
- Во дворце все готово к отъезду мадемуазель Браун. Надеюсь, вы окажете честь отобедать с нами?.. И ещё одно приятное известие. (Советник не мог удержать вздоха.) - Вашему высочеству предстоит провести дома пару месяцев. Эмиру угодно совершить длительное путешествие по странам Латинской Америки. Все это время руководить страной будете Вы.
Амир глубоко поклонился принцу, чтобы не видеть отчаянных взглядов, которыми, он это знал, обменивались сраженные его сообщением молодые люди.
Часть III. "Да будет так!"
Глава I. Ласковая смерть
"Привет, старик! Сдается мне, ты совсем зачах над своими крысами и уродливыми барышнями, мечтающих убраться на тот свет с носиком Катрин Денев. Махнул бы к нам на недельку! Здесь шумно, весело, постоянный гудеж крутая компания подобралась. Шеф говорит, будем снимать весь июнь - ох, и забавная работенка попалась!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
- Потрясающе! Я начинаю с благодарностью думать о любезно скончавшемся министре. Мне нравится терпеть лишения скиталицы, разделяя беды государственного мужа, вынужденного пребывать в убежище, - вздохнула Тони. Только сдается мне, что я далеко не первая спутница Его высочества, попадающая сюда в столь пикантной ситуации.
Бейлим даже вскочил, не находя слов от негодования. Он оторопело смотрел на Тони, словно она обвинила его в государственном преступлении.
- Клянусь! Клянусь этой землей и своей кровью! Ты - первая женщина, которая попала в мой дом! - В осанке принца, положившего кисть на эфес кинжала, в гордом взмахе подбородка и его клятвах было столько театрального, что Атония рассеялась:
- Я чувствую себя на сцене. Опера Моцарта "Похищение в серале". А ты, случайно не поешь?
- Антония, сейчас же поклянитесь, что верите мне, - упрямо держал жанр трагедии принц.
- Не слишком ли торжественно для такого чудесного утра, этих голубых цветов? Милый мой мальчик, вам бы держать меня за руку, смотреть в лаза и шептать что-то лирическое, а не хвататься за кинжал. Да и шампанское пора открыть...
- Ты веришь мне?
- Если бы не верила, давно сбежала бы из ваших райских садов. Довольно об этом. Что там за розовые кусочки виднеются из под овощных букетов на серебряном блюде?
- Форель. Королевская форель из наших прудов. А ещё здесь целое ассорти морских деликатесов - и омар и, кажется, трепанги...
- То, что надо после всех этих потрясений. Надеюсь, моего шофера уже разгримировали, - вскользь сказала Тони, но заметив сверкнувшие глаза принца, решила эту тему оставить. Ну, что же, раз ему угодно, она охотно поддержит игру, оставаясь "пленницей" в уединенном заточении и "не заметит" стараний невидимых поваров, горничных и, конечно, охраны.
Они весело позавтракали на террасе, наблюдая сквозь кружево резного камня, как постепенно выцветает на солнце синева морской глади и короче становятся тени.
За пиршеством последовала прогулка по саду, представляющему экзотическое смешение флоры со всех континентов. У толстого ствола старой пальмы, вознесшей шатер пышных листьев на высоту десятиэтажного дома, принц остановился и деловито потрогал плотную серую кожу. Затем, демонстрируя меткость, стал метать кинжалы, вонзая клинки в плотную древесину. Вытащив лезвия, принц обломил сочный мясистый побег низкорослого кактуса и смазал им исколотую кожу пальмы.
- А теперь - смотри! - Сок темнел, становясь лиловым, а затем пурпурно-красным. На сером гладком стволе проступило алое "А. Б," - Это теперь навсегда, так же, как в моем сердце. И ни одной лишней ранки
"Совсем неплохо для такого юнца, - подумала Антония. - Впрочем, восточные мальчики быстро становятся мужчинами, но не торопятся превратиться в стариков".
Антония поблагодарила судьбу за неожиданную перестрелку - подлинную или подстроенную, предоставившую ей возможность довести свою миссию до конца. Только вот теперь появилась и некая другая тема... Этот затянувшийся тет-а-тет, эта разгорающаяся влюбленность принца...
Отправляясь в путешествие, Тони не задумывалась о возможностях романа. Ей было совсем не до того - гнев на Феликса, казалось, распространялся на всех представителей мужского пола. И с Бейлимом она связалась не ради интима. Мысль о кознях Динстлера не давала Антонии покоя. Но теперь ситуация, сложившаяся в её пользу, обязывала поддержать роль возлюбленной.
"Ах, будь что будет! - решила Тони, когда поздно вечером, после трапезы на роскошном мягком ковре, Бейлим подсел к ней поближе и осторожно взял за руку. В серебряных светильниках горело масло, источая сладкое благовоние. Своды зала уходили в темноту, дом обступала непроницаемая ночная тишина. Голова приятно кружилась. Одетая в шелковый хитон Тони показалась себе принцессой из сказок "1001 ночи".
- Я всю жизнь мечтал об этой минуте, - сказал Бейлим, становясь серьезным от волнения.
Она засмеялась:
- Это, по всей видимости, не так уж долго!
- Мне скоро исполнится двадцать лет! И уж наверняка семь из них я думал о тебе...
- Ах, значит, - старый соблазнитель! Это что, входит в программу восточного гостеприимства? - Тони покосилась на руку принца, незаметно приближающуюся к её колену.
Бейлим обиженно отстранился:
- Извини. У меня здесь мало развлечений. Даже нет наложниц, чтобы показать танец живота.
- А в Париже?
- В Париже у меня был гарем.
Тони расхохоталась:
- Правда?
- Мне не до шуток! - Он теперь старался держаться подальше от девушки, боясь не справиться со своим мощно заявившем о себе восточным темпераментом. Зачем только она завела эти разговоры про наложниц!
- Если не хочешь шутить, включи, пожалуйста, музыку. Лучше национальную, - попросила Тони.
- А здесь другой нет. - Он нажал кнопку и какие-то неизвестные Антонии музыкальные инструменты протяжно заныли витиеватую мелодию. Но барабанчик, отстукивающий ритм, подстрекал к движению.
- Ведь я так и не поблагодарила тебя за подарок. Тот костюм был великолепен! Жаль, я не прихватила его с собой!
- Увы, здесь нет никакой женской одежды... Но мне все-таки очень хотелось бы увидеть тебя в голубом одеянии не только на фотографии в газете.
- Обещаю устроить тебе профессиональную демонстрацию. А пока... Тебе не жалко это? - спросила Тони, показывая на свой хитон. И поскольку принц недоуменно пожал плечами, рванула тонкую ткань.
Он с любопытством наблюдал, как девушка расправляется с одеждой, изобразив из лоскутов подобие набедренной повязки и маленького, завязанного спереди узлом, лифа. Через минуту она уже стояла в центре черно-белого ковра, колеблясь в волнах незнакомой музыки. Бейлим застыл, очарованный невероятным зрелищем: Тони Браун исполняла танец живота, и он мог поклясться, что не видел ничего лучшего!
Она целиком отдалась мелодии, интуитивно повторяя все виденные ею движения восточных танцовщиц - арабских, индийских, египетских. Это был фантастический и очень чувственный танец. Золотая грива металась в отблесках пламени, лоснилась шелковистая кожа на бедрах и животе, маленькие груди олицетворяли соблазн, то показываясь, то исчезая в шелковых "кулисах".
"И чему только обучают наших наложниц евнухи в гаремах! Эта "иноверка" постигла таинства соблазна, будто родилась на шелковых пуховиках дворца".
- Ты невероятна, Тони... - Они незаметно перешли с официального обращения на "ты" и этот обещающий сближение звук каждый раз приятно волновал принца. - Ты знаешь, что по законам восточного гостеприимства бывает после такого танца? - хриплым голосом спросил он.
- Догадываюсь, - ответила Тони, опускаясь на ковер.
... - Как хорошо, что мы сразу приступили к делу, не затягивая официальной части, - сказала на рассвете Тони.
Ее юный любовник оказался столь искушенным в любовных делах, что каждый час, проведенный с ним, теперь казался ей подарком. - У нас ещё есть время побыть вдвоем... Вероятно, тебя специально обучали приемам секса? Чтобы наследник династии при случае был на высоте?
- Можно сказать, так. Когда мне исполнилось шестнадцать, отец подарил мне опытных наложниц... Знаешь, это были мои самые любимые занятия...
Они лежали на ковре в окружении золоченых блюд с фруктами и сладостями. Темный овал неба в отверстии купола постепенно светлел, наполняясь шафранным отсветом.
- Солнце восходит! Бежим смотреть! - принц вскочил и рывком поднял Антонию за протянутую ему руку.
Сад просыпался, полный птичьего щебета, сладких ароматов и свежей росы, покрывающей все вокруг алмазной россыпью. Под босым ногами пружинил шелковый ковер трав, с цветущих веток при малейшем касании обрушивались мириады брызг и метель ярких лепестков кружила в воздухе.
- Именно так выглядит рай. Я уверена! - Тони тряхнула деревце мимозы, устроив водопад алмазных капель и розовых перистых цветов, похожих на стайку колибри.
- Благословенная земля! - с гордостью отозвался принц, подумав о том, сколько труда требуется для разведения и поддержания цветущего оазиса в бесплодной выжженной пустыне. Сколько самолетов завозили сюда плодородную землю, экзотические растения, животных и птиц, содержавшихся в вольерах! Но разве не стоило все это одного такого дня, такой ночи и этого утра, когда совершенно нагая, белокожая Ева бежала перед ним сквозь цветущие заросли, чтобы встретить восход поднимавшегося из морской синевы солнца?!
Обнаженные и прекрасные, они стояли на вершине холма, ожидая, когда появится над притихшей гладью огромный раскаленный диск.
Солнце всплывало, заливая все вокруг золотым сиянием, и Антония поняла, что эту минуту она будет вспоминать до конца своей жизни.
... - Послушай меня очень серьезно, Тони. - Бейлим повернул к ней торжественное божественно прекрасное лицо и крепко обнял за плечи. - Я буду твоим мужем, что бы не случилось в этом мире. Ничего не может остановить меня. Понимаешь - ничто и никто. Клянусь солнцем!
Тони не ответила, покоренная значительностью момента. Чтобы не значили слова юноши, сейчас он принадлежит ей, только ей и отдал бы за неё каплю за каплей всю сою кровь.
- А если я захочу, ты кинешься в волны с этого утеса? - лукаво глянула она сквозь прищуренные ресницы. Принц сверкнул глазами и молча подошел к краю.
- Стой! Сумасшедший! - Тони схватила его за руку. - Верю, верю! Всему верю... любимый!
Она обняла его смуглые плечи и после того, как перевела дух о бесконечного поцелуя, спросила:
- Обещаешь всегда говорить мне правду?
Вместо ответа он вытянул в сторону солнца руку со скрещенными пальцами и Тони удивилась, как широко, не мигая, смотрят на огненный диск его огромные глаза.
Только вечером Антония приступила к волнующей теме. Весь этот день Бейлим был таки нежным, преданным, пылким, что сама мысль выведать у него тайну, казалась Антонии гаденькой и ненужной. Но она заставила себя прояснить чертовы вопросы, тем более, что уже совершенно не верила в какую-либо причастность принца к заговорам и авантюрам.
- Милый, ты обещал быть откровенным. Скажу честно, мне кое-что нашептали твои враги... какие-то странные вещи... Ответь, пожалуйста, кто твои настоящие родители?.. Поверь, это не имеет для меня никакого значения... Но я не хочу тайн.
- Я родился в маленьком российском городке. Мою мать звали Светлана. Отец любил её, когда был в гостях, но не имел права жениться. Все мои сестры и братья от других матерей погибли в авиакатастрофе. Отец остался один, не имея возможности завести ребенка. У него был сильный стресс. Тогда из Росси привезли меня. Мне было двенадцать лет, но я очень быстро полюбил свою страну и своего отца... - Принц выпалил все разом, как заученный урок, и нежно погладил Атонию по щеке. - Я не стану предупреждать тебя, что разглашение этой тайны может стоить мне жизни. Подданные этой страны не захотят иметь господина с нечистой кровью... Но если хочешь, - убей меня... Все равно я уже никогда не смогу быть настолько счастливым... Вообще, когда перестанешь любить меня, обязательно скажи. Я уйду сам. Я не стану жить без тебя...
- Боже, какой у меня романтический возлюбленный! Просто XVIII век... Нет, нет, я не смеюсь. Напротив - ещё больше люблю тебя! - Антония с легкость распоряжалась словом, вышедшим из её лексикона после истории с Уорни. Но этот мальчик так искренне, так пылко шептал о любви, что все другие слова отступали, пристыженные победным величием этого великолепного "люблю".
- Ты очень похож на своего отца. А что дала тебе русская мать? спросила она, перебирая его смоляные кудри.
- Страсть к авантюрам, веселый нрав и нос. Да, да - нос. Этот (Бейлим коснулся своего породистого носа) мне "вылепил" некий европейский профессор, которого ты хорошо знаешь, - принц испытывающе посмотрел на Тони.
- Доктор Динстлер? Я знаю, он знаменит своими чудесами. Особенно, в изменениях женской внешности... Кажется, у него была тогда же ещё одна пациентка из России... По имени... что-то вроде Вирджинии...
- Виктория, - поправил принц. - Это моя сестра. Нас вместе привезли из России и я до сих пор так и не знаю, что произошло с ней... Мне было тогда двенадцать лет и я перенес перелет хорошо, а у сестры что-то произошло с головой - какая-то травма черепа при взлете. Мне ничего толком не объяснили... Доктор Динстлер пытался помочь ей... Но Виктории становилось все хуже, она даже не узнала меня, когда я последний раз попал к ней в палату... Правда, потом я совсем коротко говорил с ней по телефону... Постой, ты должна была знать Вику - ведь она жила у вас на Острове после того, как покинула клинику Динстлера. Но вскоре я узнал о её гибели. - Бейлим задумчиво обрывал лепестки с огромного цветка, похожего на лотос.
- Это цветок кактуса. Он появляется один раз в триста лет... А таких, как Вика, не будет больше никогда...
- Ты действительно уверен, что она погибла?
- Нет. У меня слишком много потерь - мама, папа-Алексей, Виктория. Я никого не видел мертвым, и если бы я поверил в их смерть по-настоящему... ну, когда знаешь, что надежды нет, я наверно стал бы совсем больным, злым или глупым... В общем, не смог бы жить нормально. Радоваться, любить тебя... - Бейлим притянул Антонию к себе, проводя кончикам пальцев по её лицу, шее, плечам, груди. - Какое чудо родиться прекрасной! Просто прекрасной - как море, солнце, небо... Это великий дар!
- Ты сам - совершенство, милый. И не важно, над чем поработал здесь наш профессор. Мы все - произведения человеческой мощи, - мощи тела, духа, его рук или... - Тони выразительно посмотрела на символ мужественности своего возлюбленного. - А что, твоя сестра была похожа на тебя?
- Да нет же. У нас вообще были разные родители. Она светлая, рыженькая, длинноногая... Такая, знаешь, неуклюжая дурнушка, как эта Барбара Стрейзанд... Но... я очень любил Викошку. И буду любить все равно всех тех, кого у меня отобрали, - непримиримо заявил он.
- А как же со смирением: "На все воля Аллаха"?
- Не знаю. Вот когда буду совсем старый, седой, больной и мудрый, может быть тогда пойму и смирюсь... Но не сейчас. Сейчас не хочу верить в жестокость, несправедливость. Ну как я могу жаловаться, как могу роптать на что-то, если рядом со мной - ты! И разве мог бы смириться с жизнью без тебя?
...Амир появился неожиданно. Вырос среди кустов азалий как Рыцарь тьмы на средневековой гравюре. Белые одеяния не делали радостной его неподвижную фигуру, скорбно возвышающуюся над возлежащими в траве любовниками. Голова принца покоилась на коленях девушки среди вороха цветов, из которых она плела длинные гирлянды, довершая сходство с Идиллией. Венки прикрывали от солнца их головы, ожерельем свешивались на грудь и уже была почти готова первая набедренная повязка из лоз плюща, расцвеченного лиловыми звездочками.
Появление советника произвело на Бейлима удручающее впечатление. Он побледнел, будто увидел призрак, и смиренно прошептал:
- Уже пора?
Амир почтительно поклонился Антонии, жестом приостановив её порыв изменить позу. Повернувшись в задумчивости к морю, он ровным голосом сообщил:
- Мы обезвредили негодяев, посмевших совершить нападение Они немедля предстанут перед судом. надеюсь, вы здесь не очень скучали. Телевизор в доме, насколько мне известно, берет все американские программы и большинство европейских. Вчера транслировали великолепный концерт Поваротти из Ла Скала...
Заметив краем глаза, что молодые люди накрылись шелковыми покрывалами, Амир обратился к гостье:
- Во дворце все готово к отъезду мадемуазель Браун. Надеюсь, вы окажете честь отобедать с нами?.. И ещё одно приятное известие. (Советник не мог удержать вздоха.) - Вашему высочеству предстоит провести дома пару месяцев. Эмиру угодно совершить длительное путешествие по странам Латинской Америки. Все это время руководить страной будете Вы.
Амир глубоко поклонился принцу, чтобы не видеть отчаянных взглядов, которыми, он это знал, обменивались сраженные его сообщением молодые люди.
Часть III. "Да будет так!"
Глава I. Ласковая смерть
"Привет, старик! Сдается мне, ты совсем зачах над своими крысами и уродливыми барышнями, мечтающих убраться на тот свет с носиком Катрин Денев. Махнул бы к нам на недельку! Здесь шумно, весело, постоянный гудеж крутая компания подобралась. Шеф говорит, будем снимать весь июнь - ох, и забавная работенка попалась!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53