Одни хотели назвать улицы в честь первопроходцев, другие требовали дать им названия деревьев. Фракция «зеленого друга» одержала верх с перевесом в три голоса.Остальные в упор игнорировали вопрос Дуэйна.– Что стало с духом первопроходцев? – спросил Дуэйн.– А кому до этого дело? – вопросом на вопрос ответил Эдди Белт. – И никакой бороды я не буду отращивать. Так-то!Было решено просить все мужское население в округе отрастить бороды в честь знаменательного события. Многие соседние округа уже отметили свое столетие, введя у себя требование носить бороды. Перед теми, кто отказывался подчиниться, маячила опасность искупаться в емкости с водой, которая устанавливалась на лужайке перед зданием суда.– Тебя обмакнут, если ты будешь без бороды, – предупредил его Дуэйн.– Ты не диктатор, Дуэйн, – вступилась за Эдди Карла. – Ты не можешь заставить людей носить бороды, хоть ты и председатель этого глупого комитета.– Я ненавижу бороду, – признался Бобби Ли. – По ночам волосы колются, и невозможно заснуть.– Народ этого города не заслуживает того, чтобы отмечать его столетие, – изрек Дуэйн. – У них нет никакого желания сотрудничать.– А кто придумал эту чертовщину с бородой? – спросил Эдди Белт. – Меня, как и любого другого, не было здесь сто лет назад. Кому какая разница, что было раньше?– Ты должен уважать историю, – сказала Карла.– Я предпочел бы забыть ее, – парировал Бобби Ли.В это время зазвонил телефон-автомат, и Луиз, повар, обошла гору тарелок с маисовыми лепешками и сняла трубку.– Просят Дуэйна или Карлу, – сказала она, держа трубку.– Я только что ушел, – произнес Дуэйн. – У нас с Шорти неотложное дело у дороги.– Новости могут оказаться хорошими, – заметил Бобби Ли.– Нет, это полиция, – сказала Луиз.Карла поднялась и подошла к телефону. Дуэйн посмотрел на Шорти, который продолжал метаться по кабине.– К чему тебе такая собака? – спросил Эдди Белт. – Она сейчас разнесет машину в куски.– У него самые лучшие побуждения, – усмехнулся Дуэйн.Карла повесила трубку и вернулась к столу, немного недовольная.– Дики арестовали. Он ехал на скорости восемьдесят пять миль в час в школьной зоне, – пояснила она. – Вдобавок у него был прицеп.– А что оказалось в прицепе? – спросил Дуэйн. – Мешки с марихуаной?– Дики может стать первым в истории человеком, которого чаще задерживали за нарушение правил дорожного движения, чем за торговлю наркотиками, – заметил Бобби Ли.– Иди выручай, – сказал Дуэйн жене. – Последние три раза этим занимался я.– Пожалуй, я съезжу в управление попозже, – неопределенно ответила Карла.Дуэйн подошел к стойке и купил шоколадно-молочный коктейль. Шорти любил эти коктейли, и Дуэйн подумал, что он заслуживает награду за долгие дни скуки и одиночества в душной кабине.На этот раз на Карле была тенниска, на которой крупными буквами выведено: МЕСТО ЖЕНЩИНЫ НА УЛИЦЕ, УСАЖЕННОЙ ДЕРЕВЬЯМИ, В ТОРГОВОМ ЦЕНТРЕ.– У меня возникло желание прокатиться в Даллас и потратить там несколько тысяч, – заявила она.Дуэйн лишь махнул рукой и вышел. Шорти выпрыгнул из машины и бросился к любимому кушанью. Он был страшно рад, что его помнят. Сунув нос в чашку, он принялся гонять ее по всей стоянке, пока не вылизал дочиста. В это время Дуэйн завел машину, и Шорти был поставлен перед выбором: успеть вскочить в машину или остаться. Иногда он не успевал добежать, и приходилось до офиса добираться своим ходом. До него было всего четыре квартала, но и это расстояние для Шорти казалось большим. Страх никогда больше не увидеть Дуэйна заставлял его лететь стремглав за хозяином, часто перебирая короткими ногами.На этот раз Дуэйн решил подождать, и Шорти прыгнул к нему в кабину.Карла вышла из кафе, когда они уже отъезжали.– Эдди Белт чем-то удручен, – заметила она. – Как ты думаешь, он в порядке?– А как ты думаешь, я в порядке?– Дуэйн, ты слишком в порядке. ГЛАВА 10 Руфь была уже на месте, когда он вошел в офис. Она приняла душ после утренней пробежки и выглядела моложе, чем тридцать лет назад, когда была замужем за тренером и казалась преждевременно постаревшей. Теперь, в возрасте семидесяти двух лет, она производила впечатление молоденькой женщины – живой пример того, что фортуна улыбается избранным.– Чеков нет? – первым делом спросил Дуэйн.– Мы наконец получили тридцать семь тысяч от этих мошенников из Оклахомы, но это капля в море. Что мне с ними делать?– Прибереги. После обеда решим, как распорядиться.– Три раза звонил Лестер. Очень просил прислать чек на двенадцать миллионов, мотивируя это тем, что сегодня к нему должны явиться федеральные чиновники и деньги ему нужны позарез.– Его нервирует перспектива отправиться в тюрьму, – заметил Дуэйн.– Он еще прибавил, что готов принять подложный чек – все лучше, чем ничего, – нахмурилась Руфь. – Как мне жалко Лестера.– Я уверен, что эти федеральные чиновники за сто миль отсюда, – усмехнулся Дуэйн.Пройдя в свой кабинет, он сел и стал ждать, когда зазвонит телефон, разглядывая великолепные цветные фотографии детей и жены, закрывавшие почти всю стену. На бумаге, в особенности на фотографической бумаге, его семья выглядела замечательно. Временами, когда звонки не особенно донимали его, он задумывался, почему так получается: на фотографиях люди одни, а в реальной жизни – другие? Размышляя долгими днями, он пришел к выводу, что камера лжет, хотя Карла и утверждала обратное.Около двенадцати, когда Дуэйн совсем было отупел от скуки, раздался телефонный звонок. Это был Лестер Марлоу, несчастный президент банка.– Не хочешь пообедать? – спросил Лестер Марлоу. – За мой счет.– Я сижу на диете, – ответил Дуэйн. – Мне разрешен только стакан сока из грейпфрута.– Нам необходимо поговорить, – настаивал Лестер Марлоу.– Мы говорим каждый день, – напомнил ему Дуэйн. – Двенадцати миллионов у меня нет. Если тебе нужны мои вышки, забирай. Только оставь меня в покое.– От тебя не дождешься помощи, – немного обиженным тоном протянул Лестер.– Я мог бы прислать тебе чек, датированный позапрошлым годом.– Утром от меня ушла Дженни, – резко сменил тему разговора Лестер. Дженни была темпераментной брюнеткой, которая, без сомнения, лучше всех в городе играла в софтбол. Игра с мячом, упрощенный вариант бейсбола, напоминающий русскую лапту. (Примеч. ред.)
– И куда же она направилась? – спросил Дуэйн, чувствуя прилив сексуального любопытства во второй раз за день.– Понимаешь… из дока она пока никуда не выезжала. Она заставила меня взять спальный мешок, когда я отправился на работу, заявив, что я могу теперь спать хоть на голых досках, – ей все равно.– Женщины часто бывают бессердечными, не так ли? – сочувственно спросил Дуэйн.– Весь город бессердечный, черт его побери! – выругался Лестер. – Никому нет никакого дела, что меня скоро посадят, а я-то стараюсь для людей…– Ну, мне пора идти принимать мой грейпфрутовый сок, – перебил банкира Дуэйн, не желая снова выслушивать жалобы Лестера и рассказы о том, как он лезет из кожи вон ради блага своих клиентов.– Я хотел бы, чтобы ты поговорил с Дженни, – доверительно произнес Лестер. – Она уважает тебя, Дуэйн.– Она член комитета, – задумчиво проговорил Дуэйн. – Если она придет сегодня вечером, я увижу ее.Дуэйн часто смотрел игры в софтбол, хотя они его не интересовали. Он ходил на них ради того, чтобы полюбоваться подачами Дженни Марлоу. Одного ее присутствия было достаточно, чтобы число местных болельщиков на трибунах возрастало на триста процентов. Даже те, кто считал Дженни чересчур самоуверенной, приходили взглянуть на нее.У нее как у члена подготовительного комитета идеи били ключом. Отвечая за торжественную часть, она предложила одну из передвижных платформ использовать под макет городского суда. Ей возразили – здание суда как стояло, так и стоит, и каждый может убедиться в этом. Дженни принадлежала к немногочисленной группе сторонников республиканцев в городе, и ее чувство патриотизма отмечалось широтой, доходящей до размеров округа.– Это здание – самое старое в городе, – настаивала она. – Оно – символ нашего города и объединяет нас всех в единое целое. Платформу с макетом просто необходимо провезти по центральной улице.– Я что-то не заметил, что мы единое целое, – проговорил Дуэйн, ничего не имея против такого макета, поскольку вся подготовительная работа взваливалась на Дженни. Благодаря своей кипучей энергии она принимала участие во всех городских начинаниях.Тот факт, что Дуэйн голосовал за ее предложение, возмутил до глубины души Карлу, которая углядела в этом признак слабости. Движущиеся платформы, по мнению Карлы, навевали скуку.– Ты позволяешь женщинам топтать тебя ногами.– Я позволяю себя топтать ногами некоторым женщинам.– Совершенно верно – хорошеньким. Страшным ты не очень-то делаешь одолжения. ГЛАВА 11 Чтобы отвязаться от Лестера, Дуэйн пообещал заскочить к нему в банк в течение дня, прекрасно понимая, что в его интересах постараться успокоить банкира.Делать было совершенно нечего. Два года назад каждое утро к нему в офис наведывалось не меньше пятидесяти человек: агенты, ведущие к нему своих инвесторов, инвесторы, уговаривающие его принять их деньги…Дуэйн вышел из кабинета, чтобы посмотреть, чем занимается его секретарша. Как обычно, она в бешеном темпе строчила письма. На ее аккуратном столе уже громоздилась солидная стопка, и возле каждого лежал конверт с маркой.– Их не нужно подписывать? – осторожно спросил Дуэйн, который не диктовал ни одного из этих писем и не имел ни малейшего понятия об их содержании.– Если потребуется, я попрошу! – отрезала Руфь, бросая на него сердитый взгляд. Она не любила, когда начальник вникал в сферу ее компетенции.Поскольку он редко видел корреспонденцию, то производительность Руфь беспокоила Дуэйна не меньше, чем письма, которые она выбрасывала в корзину. Создавалось впечатление, что она в офисе загружена выше всякой меры, хотя было непонятно, на кого работает секретарша, на него или на себя.Несмотря на то, что она про всех все знала, сама Руфь оставалась полной загадкой для Дуэйна. Бросив мужа двадцать пять лет назад, она так ни с кем и не сошлась, но почему-то с каждым годом молодела и становилась счастливее.– А вдруг у нее сотни друзей, о которых мы ничего не знаем, – предположила Карла, когда он однажды коснулся обширной переписки своей секретарши.– Она из города ни ногой, – возразил Дуэйн. – Откуда у нее столько друзей?– Она покидает город, – заметила Карла. – Я постоянно вижу, как она бегает взад и вперед по проселочным дорогам.Дуэйн понял, что ему лучше помолчать, но молчать не стал. В этот момент маленький Майк, едва научившийся ходить, попытался ударить кота кусачками, оставленными на кухне. Кот по кличке Леон легко ускользнул от малыша.– Я не думаю, что, бегая, Руфь Поппер приобрела сотню друзей, – заявил Дуэйн.Внезапно появившаяся Минерва, заметив расшалившегося Майка, отшлепала его программкой «Кабельное ТВ». Удивленный малыш даже не стал плакать.– Я не понимаю, почему крошечный ребенок должен играть с острыми предметами! – возмутилась она.– Дуэйн не доверяет Руфь, – сказала Карла, стараясь вовлечь в спор Минерву.– Я тоже, – поддержала она Дуэйна, плюхаясь на стул и начиная изучать программу в надежде отыскать там передачу о борьбе сумо.– А почему ты ей не доверяешь? – спросил Дуэйн.– Потому что она живет в автоприцепе, – пояснила Минерва. – В автоприцепе может происходить все что угодно.Иногда категоричность, с которой женщины отстаивали свои позиции, чуть не сводила его с ума. Как Минерва, так и Карла стояли на своем до конца.Маленький Майк бросил кусачки и заспешил из комнаты. Ему нравилось, когда между ним и Минервой остается свободное пространство.Минерва встала, пошарила по полкам и обнаружила, что нет шкварок, без которых она не могла жить, поглощая их в неимоверном количестве, когда смотрела телевизор, и запивая их водкой и соком грейпфрута.– Если ты заподозрил Руфь, то тебе требуется помощь, – нахмурилась Карла. – Можно подыскать психиатра, который тебе понравится.– Но ты уже обращалась к одному, и он тебе пришелся не по вкусу, – напомнил он.– Мне он пришелся по вкусу, – возразила Карла. – Крыша у меня еще не поехала, и я решила не швырять деньги на ветер. Я могу получить сколько угодно советов, отправившись в парикмахерскую, причем бесплатно.– У любого, кто послушает тебя, Минерву и Руфь, может поехать крыша, – заключил Дуэйн.Как только Дуэйн вышел из своего кабинета, Руфь прекратила печатать. Она не могла работать на машинке, когда рядом кто-то находится.– Дженни вышвырнула Лестера, – сказал он.– Я узнала об этом еще несколько часов назад, – заявила Руфь. – Я заметила Дженни на почте. По-моему, это ошибка. Дженни немного тщеславна, а тщеславие предшествует падению.Она строго посмотрела на Дуэйна и продолжала.– Это значит, что в городе одной свободной женщиной стало больше. Сюзи Нолан тоже свободна.– Я собираюсь дать им обеим от ворот поворот, – заметил Дуэйн и, подумав, добавил: – Я не понимаю, почему мы вообще говорим об этом.– Потому что нефтяной бизнес накрылся, и тебе делать нечего, как только спать с кем ни попадя.– Дай мне лучше чек, а? Пожалуй, я выделю Лестеру несколько тысяч.Руфь вырвала чек из чековой книжки.– На сколько тысяч?– Я еще не решил.– Почему бы тебе не проведать Джейси?Дуэйн очень удивился. Раньше Руфь никогда не упоминала этого имени.– Сомнительно, чтобы она нуждалась в моей компании, – задумчиво проговорил он.– Попытка не пытка, – пожала плечами Руфь. – Если бы я потеряла ребенка, то в такой ситуации ответила бы взаимностью.– Я думал, ты ненавидишь Джейси.– Я не держу зла по тридцать лет. Тогда она была просто девочка. Кроме того, от трагедий люди меняются. Она находится одна в огромном доме, мучаясь утратой. Эта мысль страшно угнетает меня.– Сомнительно, чтобы она даже помнила меня, Руфь.– Ты помнишь ее, так? Чем ее память хуже твоей?– Я хотел сказать, что мы больше не друзья, – пояснил Дуэйн, – чувствуя, что проигрывает в этом споре, который для него начался так неожиданно.– У меня складывается впечатление, что ты готов подцепить кого угодно, но отказываешься от встречи с той, которую любил и у которой случилось несчастье. Ты боишься, что снова влюбишься в нее, признавайся?– Я не знаю, как теперь влюбляются. Я слишком стар для этого.– Ты никогда не будешь стар для этого.– Я что-то не заметил, чтобы ты в последнее время влюблялась. Если это такая отличная штука, что же ты медлишь?Руфь только молча посмотрела на него и улыбнулась. Давно миновала та пора, когда она обожала шефа, а поскольку она была намного старше его, то воспользовалась плодами этого обожания.– Я – почти полный банкрот, – добавил Дуэйн, видя, что она молчит. – Моя голова ни на что серьезное не способна, я только постоянно думаю о долге в двенадцать миллионов.– Десять лет назад ты бы о нем даже не вспомнил. Но ты всегда будешь помнить Джейси, и ты всегда будешь помнить меня.– Почему это я буду вспоминать тебя? Куда ты денешься?– Ты еще не раз вспомнишь меня, – тихо ответила она. – Дай Бог, чтобы тебе удалось подыскать того, кто сумеет разобраться в твоей корреспонденции.Дуэйн взял незаполненный чек и вышел навстречу палящему солнцу. Шорти немедленно принялся прыгать на сиденье и отрывисто лаять. ГЛАВА 12 Дуэйн смалодушничал, решив не встречаться с Лестером Марлоу. Подъехав в машине к банку, он отдал чек на пять тысяч долларов кассиру, попросив передать его секретарю Лестера. За толстым оконным стеклом виднелась фигура Лестера, который, обхватив голову руками, пребывал в полной прострации. Дуэйн поспешил убраться, пока Лестер его не заметил, иначе тот мог выскочить из офиса и броситься к нему в кабину, что определенно не понравилось бы Шорти.Шорти страшно не любил, когда в кабине находились посторонние, считая, что это место принадлежит исключительно Дуэйну и ему. Когда кто-то к ним подсаживался, он часто начинал угрожающе рычать, хотя и получал не раз взбучку от хозяина. Если это не помогало, Дуэйн останавливался, выходил из машины и кидал Шорти в кузов, где пес и проделывал оставшуюся часть пути.Для Шорти сильнее унижения, чем быть разлученным с Дуэйном, невозможно было придумать. Оказавшись в неволе, он прижимался мордой к стенке кабины и оставался в таком положении, как бы долго ни продолжалась поездка, надеясь, что Дуэйн даст ему шанс искупить вину.Избежав встречи с Лестером, Дуэйн на некоторое время почувствовал облегчение. Он решил пренебречь ланчем, поскольку это означало бы все те же разговоры со все теми же людьми. Не сидеть в банке и не говорить с Лестером о своем долге – такое огромное облегчение, даже хочется петь.Не зная, чем заняться, он принялся бесцельно ездить по проселочным дорогам; так он обычно поступал, когда не хотел ни с кем встречаться. Весна выдалась сухой, и многие пастбища пострадали от засухи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– И куда же она направилась? – спросил Дуэйн, чувствуя прилив сексуального любопытства во второй раз за день.– Понимаешь… из дока она пока никуда не выезжала. Она заставила меня взять спальный мешок, когда я отправился на работу, заявив, что я могу теперь спать хоть на голых досках, – ей все равно.– Женщины часто бывают бессердечными, не так ли? – сочувственно спросил Дуэйн.– Весь город бессердечный, черт его побери! – выругался Лестер. – Никому нет никакого дела, что меня скоро посадят, а я-то стараюсь для людей…– Ну, мне пора идти принимать мой грейпфрутовый сок, – перебил банкира Дуэйн, не желая снова выслушивать жалобы Лестера и рассказы о том, как он лезет из кожи вон ради блага своих клиентов.– Я хотел бы, чтобы ты поговорил с Дженни, – доверительно произнес Лестер. – Она уважает тебя, Дуэйн.– Она член комитета, – задумчиво проговорил Дуэйн. – Если она придет сегодня вечером, я увижу ее.Дуэйн часто смотрел игры в софтбол, хотя они его не интересовали. Он ходил на них ради того, чтобы полюбоваться подачами Дженни Марлоу. Одного ее присутствия было достаточно, чтобы число местных болельщиков на трибунах возрастало на триста процентов. Даже те, кто считал Дженни чересчур самоуверенной, приходили взглянуть на нее.У нее как у члена подготовительного комитета идеи били ключом. Отвечая за торжественную часть, она предложила одну из передвижных платформ использовать под макет городского суда. Ей возразили – здание суда как стояло, так и стоит, и каждый может убедиться в этом. Дженни принадлежала к немногочисленной группе сторонников республиканцев в городе, и ее чувство патриотизма отмечалось широтой, доходящей до размеров округа.– Это здание – самое старое в городе, – настаивала она. – Оно – символ нашего города и объединяет нас всех в единое целое. Платформу с макетом просто необходимо провезти по центральной улице.– Я что-то не заметил, что мы единое целое, – проговорил Дуэйн, ничего не имея против такого макета, поскольку вся подготовительная работа взваливалась на Дженни. Благодаря своей кипучей энергии она принимала участие во всех городских начинаниях.Тот факт, что Дуэйн голосовал за ее предложение, возмутил до глубины души Карлу, которая углядела в этом признак слабости. Движущиеся платформы, по мнению Карлы, навевали скуку.– Ты позволяешь женщинам топтать тебя ногами.– Я позволяю себя топтать ногами некоторым женщинам.– Совершенно верно – хорошеньким. Страшным ты не очень-то делаешь одолжения. ГЛАВА 11 Чтобы отвязаться от Лестера, Дуэйн пообещал заскочить к нему в банк в течение дня, прекрасно понимая, что в его интересах постараться успокоить банкира.Делать было совершенно нечего. Два года назад каждое утро к нему в офис наведывалось не меньше пятидесяти человек: агенты, ведущие к нему своих инвесторов, инвесторы, уговаривающие его принять их деньги…Дуэйн вышел из кабинета, чтобы посмотреть, чем занимается его секретарша. Как обычно, она в бешеном темпе строчила письма. На ее аккуратном столе уже громоздилась солидная стопка, и возле каждого лежал конверт с маркой.– Их не нужно подписывать? – осторожно спросил Дуэйн, который не диктовал ни одного из этих писем и не имел ни малейшего понятия об их содержании.– Если потребуется, я попрошу! – отрезала Руфь, бросая на него сердитый взгляд. Она не любила, когда начальник вникал в сферу ее компетенции.Поскольку он редко видел корреспонденцию, то производительность Руфь беспокоила Дуэйна не меньше, чем письма, которые она выбрасывала в корзину. Создавалось впечатление, что она в офисе загружена выше всякой меры, хотя было непонятно, на кого работает секретарша, на него или на себя.Несмотря на то, что она про всех все знала, сама Руфь оставалась полной загадкой для Дуэйна. Бросив мужа двадцать пять лет назад, она так ни с кем и не сошлась, но почему-то с каждым годом молодела и становилась счастливее.– А вдруг у нее сотни друзей, о которых мы ничего не знаем, – предположила Карла, когда он однажды коснулся обширной переписки своей секретарши.– Она из города ни ногой, – возразил Дуэйн. – Откуда у нее столько друзей?– Она покидает город, – заметила Карла. – Я постоянно вижу, как она бегает взад и вперед по проселочным дорогам.Дуэйн понял, что ему лучше помолчать, но молчать не стал. В этот момент маленький Майк, едва научившийся ходить, попытался ударить кота кусачками, оставленными на кухне. Кот по кличке Леон легко ускользнул от малыша.– Я не думаю, что, бегая, Руфь Поппер приобрела сотню друзей, – заявил Дуэйн.Внезапно появившаяся Минерва, заметив расшалившегося Майка, отшлепала его программкой «Кабельное ТВ». Удивленный малыш даже не стал плакать.– Я не понимаю, почему крошечный ребенок должен играть с острыми предметами! – возмутилась она.– Дуэйн не доверяет Руфь, – сказала Карла, стараясь вовлечь в спор Минерву.– Я тоже, – поддержала она Дуэйна, плюхаясь на стул и начиная изучать программу в надежде отыскать там передачу о борьбе сумо.– А почему ты ей не доверяешь? – спросил Дуэйн.– Потому что она живет в автоприцепе, – пояснила Минерва. – В автоприцепе может происходить все что угодно.Иногда категоричность, с которой женщины отстаивали свои позиции, чуть не сводила его с ума. Как Минерва, так и Карла стояли на своем до конца.Маленький Майк бросил кусачки и заспешил из комнаты. Ему нравилось, когда между ним и Минервой остается свободное пространство.Минерва встала, пошарила по полкам и обнаружила, что нет шкварок, без которых она не могла жить, поглощая их в неимоверном количестве, когда смотрела телевизор, и запивая их водкой и соком грейпфрута.– Если ты заподозрил Руфь, то тебе требуется помощь, – нахмурилась Карла. – Можно подыскать психиатра, который тебе понравится.– Но ты уже обращалась к одному, и он тебе пришелся не по вкусу, – напомнил он.– Мне он пришелся по вкусу, – возразила Карла. – Крыша у меня еще не поехала, и я решила не швырять деньги на ветер. Я могу получить сколько угодно советов, отправившись в парикмахерскую, причем бесплатно.– У любого, кто послушает тебя, Минерву и Руфь, может поехать крыша, – заключил Дуэйн.Как только Дуэйн вышел из своего кабинета, Руфь прекратила печатать. Она не могла работать на машинке, когда рядом кто-то находится.– Дженни вышвырнула Лестера, – сказал он.– Я узнала об этом еще несколько часов назад, – заявила Руфь. – Я заметила Дженни на почте. По-моему, это ошибка. Дженни немного тщеславна, а тщеславие предшествует падению.Она строго посмотрела на Дуэйна и продолжала.– Это значит, что в городе одной свободной женщиной стало больше. Сюзи Нолан тоже свободна.– Я собираюсь дать им обеим от ворот поворот, – заметил Дуэйн и, подумав, добавил: – Я не понимаю, почему мы вообще говорим об этом.– Потому что нефтяной бизнес накрылся, и тебе делать нечего, как только спать с кем ни попадя.– Дай мне лучше чек, а? Пожалуй, я выделю Лестеру несколько тысяч.Руфь вырвала чек из чековой книжки.– На сколько тысяч?– Я еще не решил.– Почему бы тебе не проведать Джейси?Дуэйн очень удивился. Раньше Руфь никогда не упоминала этого имени.– Сомнительно, чтобы она нуждалась в моей компании, – задумчиво проговорил он.– Попытка не пытка, – пожала плечами Руфь. – Если бы я потеряла ребенка, то в такой ситуации ответила бы взаимностью.– Я думал, ты ненавидишь Джейси.– Я не держу зла по тридцать лет. Тогда она была просто девочка. Кроме того, от трагедий люди меняются. Она находится одна в огромном доме, мучаясь утратой. Эта мысль страшно угнетает меня.– Сомнительно, чтобы она даже помнила меня, Руфь.– Ты помнишь ее, так? Чем ее память хуже твоей?– Я хотел сказать, что мы больше не друзья, – пояснил Дуэйн, – чувствуя, что проигрывает в этом споре, который для него начался так неожиданно.– У меня складывается впечатление, что ты готов подцепить кого угодно, но отказываешься от встречи с той, которую любил и у которой случилось несчастье. Ты боишься, что снова влюбишься в нее, признавайся?– Я не знаю, как теперь влюбляются. Я слишком стар для этого.– Ты никогда не будешь стар для этого.– Я что-то не заметил, чтобы ты в последнее время влюблялась. Если это такая отличная штука, что же ты медлишь?Руфь только молча посмотрела на него и улыбнулась. Давно миновала та пора, когда она обожала шефа, а поскольку она была намного старше его, то воспользовалась плодами этого обожания.– Я – почти полный банкрот, – добавил Дуэйн, видя, что она молчит. – Моя голова ни на что серьезное не способна, я только постоянно думаю о долге в двенадцать миллионов.– Десять лет назад ты бы о нем даже не вспомнил. Но ты всегда будешь помнить Джейси, и ты всегда будешь помнить меня.– Почему это я буду вспоминать тебя? Куда ты денешься?– Ты еще не раз вспомнишь меня, – тихо ответила она. – Дай Бог, чтобы тебе удалось подыскать того, кто сумеет разобраться в твоей корреспонденции.Дуэйн взял незаполненный чек и вышел навстречу палящему солнцу. Шорти немедленно принялся прыгать на сиденье и отрывисто лаять. ГЛАВА 12 Дуэйн смалодушничал, решив не встречаться с Лестером Марлоу. Подъехав в машине к банку, он отдал чек на пять тысяч долларов кассиру, попросив передать его секретарю Лестера. За толстым оконным стеклом виднелась фигура Лестера, который, обхватив голову руками, пребывал в полной прострации. Дуэйн поспешил убраться, пока Лестер его не заметил, иначе тот мог выскочить из офиса и броситься к нему в кабину, что определенно не понравилось бы Шорти.Шорти страшно не любил, когда в кабине находились посторонние, считая, что это место принадлежит исключительно Дуэйну и ему. Когда кто-то к ним подсаживался, он часто начинал угрожающе рычать, хотя и получал не раз взбучку от хозяина. Если это не помогало, Дуэйн останавливался, выходил из машины и кидал Шорти в кузов, где пес и проделывал оставшуюся часть пути.Для Шорти сильнее унижения, чем быть разлученным с Дуэйном, невозможно было придумать. Оказавшись в неволе, он прижимался мордой к стенке кабины и оставался в таком положении, как бы долго ни продолжалась поездка, надеясь, что Дуэйн даст ему шанс искупить вину.Избежав встречи с Лестером, Дуэйн на некоторое время почувствовал облегчение. Он решил пренебречь ланчем, поскольку это означало бы все те же разговоры со все теми же людьми. Не сидеть в банке и не говорить с Лестером о своем долге – такое огромное облегчение, даже хочется петь.Не зная, чем заняться, он принялся бесцельно ездить по проселочным дорогам; так он обычно поступал, когда не хотел ни с кем встречаться. Весна выдалась сухой, и многие пастбища пострадали от засухи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55