Полицейские бросились за ним, но остались с носом. Отогнав машину подальше, Дики остановился, выпустил с десяток задержанных и вместе с ними скрылся в темном переулке. К тому времени, когда подоспели основные силы правопорядка, преступники успели смешаться с толпой, продолжая прерванное занятие.П. Л. Джолли, местный патрульный дорожной службы, остановившийся на минутку, чтобы переброситься парой слов с Карлой и Дуэйном, захохотал так, что чуть не поперхнулся. П. Л. всегда смотрел сквозь пальцы на шалости Дики.– Маленький негодник, – проговорил он, утирая слезы. – Он опять оставил их в дураках. Я не знаю, что бы без него город делал! ГЛАВА 82 – Вместо того чтобы кастрировать, следовало бы почаще прогуливать Шорти, – сказала Карла. – После случек он бы не лаял как оглашенный.Шорти стоял в тридцати футах на берегу озера и лаял на черепаху. Он лаял непрерывно в течение десяти минут, но та не сдвинулась ни на дюйм.– Отгони машину, – попросила Карла. – От его лая я сойду с ума.Они сидели в «мерседесе» Джейси, ожидая, когда она закончит свой утренний заплыв. Совсем недавно поднялось солнце. Джейси так далеко уплыла, что превратилась в крошечную черную точку на поверхности обширного озера.– По крайней мере, он концентрируется на чем-то одном, – встал на защиту собаки Дуэйн, послушно отъезжая ярдов на пятьдесят. – Шорти считает, что загнал эту черепаху в угол. У нас забавный пес.– Я больше не хочу говорить о твоей собаке, Дуэйн. Как ты думаешь, Сонни подаст в суд на кого-нибудь, а?Дуэйн стал ненавидеть разговоры о Сонни так же, как их ненавидела Джейси. В четыре часа утра, когда буги-вуги остались танцевать только Джейси с Дики, Нелли с невзрачным Джо Кумсом и еще несколько наиболее стойких пар, они с Карлой отправились проведать Сонни.– Я собираюсь подать в суд на город, – такой фразой встретил их Сонни, когда они вошли в его магазин. Он был настроен так же воинственно, как в то утро в «Молочной королеве». – Я считаю, что город виновен во всех моих бедах. Он свел меня с ума и пусть теперь расплачивается.Ни Дуэйн, ни Карла не знали, что сказать. Они только нервно улыбались, как бы считая это шуткой. Карла купила несколько порций фритос и соус халапеньо Мексиканские кушанья (первое – жареное мясо, второе–приправа из кореньев). (Примеч. ред.)
и начала закусывать.– Я прожил здесь всю жизнь, – продолжал свои сетования Сонни. – Если я безумен, то виной тому город. Он и вас сделал такими. Мы все безумны. В городе не осталось ни одного здравомыслящего. Мы должны подать групповой иск и предъявить городу счет на уйму денег.– Я не считаю себя сумасшедшей, – сказала Карла. – Хотя в отношении других я с тобой согласна.– Ты определенно сумасшедшая, – убежденно произнес Сонни. – Ты отправляешься в Даллас и тратишь тысячи на вещи, которые тебе совершенно не нужны.– Умопомешательство здесь ни при чем, – парировала Карла. – Это от скуки.– У тебя любовники паршивые, а у Дуэйна любовницы паршивые, – не унимался Сонни. – Вы оба сумасшедшие.– Надо было прихватить водку, – с недовольным видом парировала Карла.– Это безумие – пить водку галлонами из-за того, что я сказал, что у тебя паршивые приятели, – рассердился Сонни.У Дуэйна возникло острое желание дать Сонни по физиономии. Но он сдержался.– Мальчик, ты не в настроении, – улыбнулась Карла. – Я пью водку, потому что люблю водку. Это так, к твоему сведению. Что до паршивых приятелей, то лучше иметь паршивых, чем никаких. Твоя беда в том, что ты ничего не выбираешь, вместо того, чтобы довольствоваться, как все мы, малым и паршивым.– Ты считаешь, что я безумен, потому что у меня нет паршивой подруги, – сказал Сонни. – На твой взгляд тот, кто не прибегает к глупым компромиссам, не в себе.Дуэйн с Карлой посмотрели вопросительно друг на друга. Ни он, ни она не знали, что сказать. В таком настроении они еще никогда не видели Сонни. В глубине комнаты доктор Рут рассказывал о предменструальном синдроме. Дуэйну хотелось послушать, чтобы потом пересказать что-нибудь полезное Джанин, которая сильно страдала от подобных явлений. Но разве послушаешь тут, когда Сонни ведет себя так враждебно и странно.– Мы все безумны, и нас всех до этого довела жизнь в городе, – все не успокаивался Сонни. – Нам это стоит нашего здравомыслия. Мы все должны обратиться в суд.– Но мы и есть город, – заметил Дуэйн. – Если мы безумны, то сами сделали себя такими. Нет смысла преследовать самих себя.– В первую очередь, в этом виновато столетие, – упорствовал Сонни. – Возможно, я ограничусь преследованием только организационного комитета.– В этот комитет входишь и ты, – напомнил ему Дуэйн.– Ты тоже, но ты никогда не относился к работе серьезно, – упрекнул Дуэйна Сонни. – Тебе наплевать на прошлое. А мне вот нет! Я принялся размышлять о нем и теперь не могу остановиться. Я считал, что наш праздник будет действительно посвящен прошлому, но не тут-то было. Это – просто ловкий ход, чтобы привлечь сюда туристов и всучить им сувениры. К настоящему прошлому этот юбилей не имеет никакого отношения.– Праздник – в основном веселье, – сказала Карла. – Глупостей, конечно, хватает, но это не повод, чтобы сходить с ума.– Я не от этого схожу с ума, – заметил Сонни. – Я осознал, что всегда был безумен и не должен был растрачивать жизнь, оставаясь тут. Сразу после школы надо было бежать отсюда.– Я считал, что ты любишь Талиа, – очень удивился Дуэйн. Сонни относился к тому малому числу горожан, которые, даже спустя много лет, неустанно повторяли, какой это замечательный город. Четыре или пять раз его даже избирали президентом торговой палаты.– Да, я любил его, – подтвердил Сонни. – Но после того, как отметили столетие города, возненавидел. Это еще одна причина, почему я хочу предъявить ему иск.Дуэйн пожалел, что зашел в магазин. С Сонни просто невозможно было разговаривать.– Странно, что когда-то мы стали закадычными друзьями, – продолжал свои стенания Сонни.– Чего здесь странного? – спросил Дуэйн.– Ты олицетворяешь успех города, – ответил Сонни. – Я – его неудачу. Так уж повелось после школы. Победитель и побежденный не могут оставаться друзьями.Дуэйн хотел было напомнить Сонни, что тот имеет в своем распоряжении целый ряд процветающих предприятий, не говоря уже о значительной собственности. Он хотел было подсказать ему, что тот занимал практически все престижные муниципальные посты. Он хотел было указать ему на то, что весь город уважает Сонни, и это не было бы преувеличением.Но ничего этого он не стал говорить. Ему хотелось поскорее оставить магазин и никогда больше не ступать в него ногой. Карла, разумеется, может сюда захаживать за покупками, но с него хватит!– Джейси была права, – заметил он жене, когда они возвращались на площадь. – Он – закоренелый неудачник, и ему нравится быть неудачником.Карла казалась очень угнетенной, но не настолько, чтобы не вступиться за Сонни.– Вы оба слишком строги к нему. ГЛАВА 83 Наблюдая за тем, как солнце рассеивает утренний туман на буроватом озере, Карла вернулась к теме о победителях и неудачниках.– Меня тоже можно считать неудачницей, – заметила она. – Я в жизни мало чего достигла.– К тебе это слово неприменимо, – сказал Дуэйн.– Быть замужем за победителем – уже неудача.– Не смей называть себя неудачницей! – рассердился Дуэйн. – Ты не неудачница. Ты – прекрасная и удивительная женщина.– Чего ты завелся?– Потому что я не хочу, чтобы ты говорила, как Сонни.– Если я такая прекрасная и удивительная женщина, то почему ты спишь с паршивыми любовницами, а не со мной? – спросила Карла, втирая в губы защитную помаду и готовясь к встрече с обжигающим летним солнцем.Дуэйн вздохнул. Он так же не любил, когда его спрашивали, почему он спит с одной женщиной и не спит с другой.– Мы с тобой женаты двадцать два года. Скажем, в первые десять лет ежегодно я «бросал по двести палок». Получается две тысячи. В следующие пять лет выходило, наверное, по сто пятьдесят. Перемножаем и получаем семьсот пятьдесят. Я не знаю, каков показатель за последние шесть или семь лет, но по самым скромным подсчетам, пара сотен, набежит. Итого, имеем три тысячи, не считая того, что было раньше.– Мы поженились, едва начав встречаться, – заметила Карла. – Я сомневаюсь, чтобы мы вместе спали больше пятидесяти раз в период наших свиданий.– Все же три тысячи остаются.– Меня берет тоска, когда ты рассматриваешь любовь через цифры, – нахмурилась Карла.– Это не романтично, зато объясняет, почему у меня есть любовницы. Ты сама вчера вечером твердила мне о разнообразии.– Когда я говорю об этом, то, как правило, преувеличиваю, – вывернулась Карла. – А когда говоришь ты, то идешь и получаешь то, что хочешь. Вот в чем разница между победителем и неудачником.– Если ты еще хоть раз назовешь себя неудачницей, я задушу тебя.– Да, идешь и получаешь, ничего не говоря. А это еще хуже.– Ты никогда ни в чем не отыщешь положительного момента, – обиделся Дуэйн.– Вранье, – запротестовала Карла. – Я всегда стараюсь отыскать во всем позитивное. Фактически большую часть своей жизни я отдала тому, чтобы воодушевлять и радовать тебя.Дуэйн не отрицал очевидного.– А что радостного в нашем браке? – спросила Карла спустя минуту.– Три тысячи первоклассных «палок», – не задумываясь, ответил Дуэйн. – Показатель не так уж плох.– Не хвастайся, Дуэйн. Не каждая дотягивала до первого класса.– По крайней мере, за девяносто процентов я ручаюсь. На мой взгляд.– А десять процентов остались так себе.– Другие довольствуются этими девяноста процентами. Почему ты такая упрямая?– С чего это ты решил, что я упрямая?– Ты просто кажешься упрямой. Скорей бы Джейси возвращалась.– Да, потому что ты недоволен, когда я задаю вопросы или говорю о сексе. Сам знаешь, мне только сорок шесть. До конца еще очень далеко.– Никто не говорит о конце.– Я говорю… Иначе мне придется заводить паршивых хахалей. Ты завел разговор о трех тысячах с единственной целью – дать мне понять, что твоя обязанность исчерпана.– Я не смотрю на это как на обязанность, – вспылил Дуэйн. – Я целыми днями торчал на буровой, думая о тебе и представляя, чем мы займемся, когда я вернусь домой.– Мило… Но когда тебе уже сорок шесть, возникают определенные проблемы. А как быть с нашей жизнью в будущем?– Будем жить-поживать.– Жить-поживать… Твою мать! Если я уеду в Европу и натворю там кучу бед, во всем будешь виноват ты, потому что дал мне уехать.– Скорей бы возвращалась Джейси, – повторил Дуэйн. – По крайней мере, сменим тему разговора.– Это моя любимая тема. Я не хочу ее менять.– Правильно, потому что ты любишь всегда выставлять меня в глупом виде.Помимо обиды, он почувствовал также усталость и странную растерянность. Такие разговоры неизбежно влекли за собой усталость и странную растерянность. А что они будут делать в будущем? Этого никому не дано знать, но что бы там ни случилось, все идет к тому, что они будут делать это гораздо реже, чем делали до сих пор… м-да… перспектива не из блестящих…Этот разговор, однако, на Карлу произвел противоположное впечатление. Она неожиданно помолодела, расцвела и воспрянула духом. Следя за женой, перебирающей кассеты Джейси, Дуэйн не переставал удивляться и поражаться ее способности преображаться на глазах. Сейчас ей от силы можно было дать тридцать три или тридцать четыре… Это было удивительно – и непонятно. Кто бы хоть раз дал ему меньше его лет!– Ты удивительна и прекрасна, – не смог сдержать он своего восхищения.– Но твоя маленькая штучка при этом отказывается подниматься, – усмехнулась Карла. – Быть красивой и непредсказуемой, оказывается, мало мистеру, тяжелому на подъем.– Я не тяжел на подъем, – решительно возразил Дуэйн. – Просто я старею быстрее тебя. Моей вины здесь нет.– А тяжел на подъем во всех отношениях ты стал потому, что вкалываешь, как вол.– Я рад, что у тебя снова юморное настроение.– Если у меня юморное настроение, это не означает, что я буду находиться в нем всегда.– Карла, кому ты это говоришь?– Ты считаешь, что тот, кто красив и непредсказуем, всегда получает все, что захочет? – спросила Карла. – Так бывает только в кино. Что за странный мир – человек с моей энергией не может получить того, чего хочет.– Переведи это на спорт, – предложил Дуэйн. – Там даже самые лучшие игроки приносят порой мало очков.– К черту твой спорт! – сказала Карла, вставляя в кассетник запись Пипка Флойда.Черепаха, которую без устали облаивал Шорти, поползла к воде. Шорти попытался схватить ее за лапку, но та остановилась и втянула их в панцирь. Как только черепаха остановилась, Шорти снова принялся лаять. Его лай, даже па таком большом расстоянии, действовал на нервы не хуже Пинка Флойда. Но вот Шорти заметил крикливого зуйка и устремился за ним, а тем временем черепаха доползла до воды и благополучно скрылась в ней.– Какое это облегчение, когда Шорти перестает лаять, – вздохнула Карла.– Его с успехом заменяешь ты.– Надеюсь, что ты не начнешь по новой жалеть себя из-за того, что стал банкротом и у тебя вредная жена.– Я не банкрот… пока нет.– Я не понимаю твою систему ценностей, Дуэйн. Получается, что банкротство тебя волнует больше, чем отъезд в Европу собственной жены, с которой там всякое может случиться?– Меня до смерти волнует и то, и другое, – зевая, проговорил Дуэйн. – Эта музыка так гремит, что невозможно думать!Они заметили, что Джейси медленно подплыла к деревянному причалу, передохнула и взобралась наверх по лестнице. Шорти бросился к ней с радостным лаем и начал кружиться на причале.– Если бы я заплыла так далеко, как она, у меня свело бы ноги и я утонула, – сказала Карла.– Она когда-нибудь снова выйдет замуж? – спросил Дуэйн. – Как по-твоему?.– Нет, и я тоже, если тебя убьют, – ответила Карла.– Выйдешь, – возразил Дуэйн. – По крайней мере, я хочу, чтобы ты вышла.– И не надейся, – свирепо глядя на мужа, проговорила она.– Я просто предполагаю, – попытался оправдаться Дуэйн. – Я никогда не задумывался над тем, что может случиться, если я умру.– Если я нарываюсь на неприятности, то это не значит, что я хочу другого мужа, кроме тебя. С чего ты взял?– Сам не знаю. Не имею ни малейшего представления, почему я так сказал. Беру, пока не поздно, свои слова обратно.Подошла Джейси с накинутым на плечи большим голубым полотенцем. Шорти бежал впереди нее и громко лаял.– Он считает, что охраняет меня, – сказала она.Шорти в счастливом исступлении принялся носиться вокруг «мерседеса». Джейси остановилась на той стороне, где сидела Карла, и стала вытирать ноги.– Дуэйн надеется, что я снова выйду замуж, если он умрет, – доложила ей Карла.Дуэйн пожалел о неосторожно вырвавшихся у него словах. От присутствия двух женщин ему в очередной раз стало не по себе. Джейси принесла запах озера, запах, который источали мокрое полотенце, мокрый купальник и мокрая женщина. Он поднял голову и в зеркале заднего обзора встретился с ее глазами. Она ждала его взгляда, и он понял это по ее приятно удивленному лицу.На миг у Дуэйна вспыхнуло страстное желание поцеловать Джейси. Странно, что такое желание возникло у него к мокрой женщине, сидящей на заднем сиденье и перебирающей волосы, а не к той, что была рядом и у кого искрились глаза.Он вспомнил, что уже заскользил по тонкому льду, обмолвившись о замужестве в случае своей смерти. Ему было непонятно, почему женщинам так не понравились его слова.– Я всего лишь думал о твоем счастье. Обе женщины рассмеялись.Он почувствовал, что Джейси смотрит на него в зеркало и ждет ответного взгляда. ГЛАВА 84 Когда они возвращались домой, Карла с милой улыбкой, но твердо сказала ему, что он должен быть при параде, так как им, Джейси, Карле и Дуэйну, предстоит отобрать лучшие из картин, посвященных столетию города.– Ты можешь надеть спортивный пиджак, да и галстук не повредил бы тебе.– Я могу нацепить все галстуки, которые у меня есть, по от этого лучше разбираться в картинах не буду, – скачал он. Выставка картин относилась к числу тех событий, за которые он не отвечал. Идея была Карлы, и в жюри вошли сама Карла, Дженни и Лестер. – Я знаю, что Лестер сбежал, но Дженни на месте. Вдвоем вы не справитесь?– Для солидности нам нужен мужчина, – объяснила Карла.– Нельзя, Дуэйн, от всего самоустраняться, – поддержала подругу Джейси. – Тебя не убудет, если ты поучаствуешь в работе жюри. Выставка не такая уж большая.– Откуда ты знаешь, от чего меня убудет или не убудет, – сказал Дуэйн сердито.Дома Карла с Джейси позавтракали от души, готовясь к трудному дню, хотя энергия в них била ключом. Дуэйн с грехом пополам, морщась, уплел тарелку каши.– Ты болен? – спросила его Минерва. (В данное время она полагала, что у нее рак желудка.)– Нет, – ответил Дуэйн.– У тебя подавленный вид, – заметила Минерва.– Я подавлен. Вот эти меня подавили.Он кивнул в сторону Карлы и Джейси, которые уплетали еду, не обращая на него внимания, чтобы потом, насытившись, наброситься на него с удвоенной энергией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
и начала закусывать.– Я прожил здесь всю жизнь, – продолжал свои сетования Сонни. – Если я безумен, то виной тому город. Он и вас сделал такими. Мы все безумны. В городе не осталось ни одного здравомыслящего. Мы должны подать групповой иск и предъявить городу счет на уйму денег.– Я не считаю себя сумасшедшей, – сказала Карла. – Хотя в отношении других я с тобой согласна.– Ты определенно сумасшедшая, – убежденно произнес Сонни. – Ты отправляешься в Даллас и тратишь тысячи на вещи, которые тебе совершенно не нужны.– Умопомешательство здесь ни при чем, – парировала Карла. – Это от скуки.– У тебя любовники паршивые, а у Дуэйна любовницы паршивые, – не унимался Сонни. – Вы оба сумасшедшие.– Надо было прихватить водку, – с недовольным видом парировала Карла.– Это безумие – пить водку галлонами из-за того, что я сказал, что у тебя паршивые приятели, – рассердился Сонни.У Дуэйна возникло острое желание дать Сонни по физиономии. Но он сдержался.– Мальчик, ты не в настроении, – улыбнулась Карла. – Я пью водку, потому что люблю водку. Это так, к твоему сведению. Что до паршивых приятелей, то лучше иметь паршивых, чем никаких. Твоя беда в том, что ты ничего не выбираешь, вместо того, чтобы довольствоваться, как все мы, малым и паршивым.– Ты считаешь, что я безумен, потому что у меня нет паршивой подруги, – сказал Сонни. – На твой взгляд тот, кто не прибегает к глупым компромиссам, не в себе.Дуэйн с Карлой посмотрели вопросительно друг на друга. Ни он, ни она не знали, что сказать. В таком настроении они еще никогда не видели Сонни. В глубине комнаты доктор Рут рассказывал о предменструальном синдроме. Дуэйну хотелось послушать, чтобы потом пересказать что-нибудь полезное Джанин, которая сильно страдала от подобных явлений. Но разве послушаешь тут, когда Сонни ведет себя так враждебно и странно.– Мы все безумны, и нас всех до этого довела жизнь в городе, – все не успокаивался Сонни. – Нам это стоит нашего здравомыслия. Мы все должны обратиться в суд.– Но мы и есть город, – заметил Дуэйн. – Если мы безумны, то сами сделали себя такими. Нет смысла преследовать самих себя.– В первую очередь, в этом виновато столетие, – упорствовал Сонни. – Возможно, я ограничусь преследованием только организационного комитета.– В этот комитет входишь и ты, – напомнил ему Дуэйн.– Ты тоже, но ты никогда не относился к работе серьезно, – упрекнул Дуэйна Сонни. – Тебе наплевать на прошлое. А мне вот нет! Я принялся размышлять о нем и теперь не могу остановиться. Я считал, что наш праздник будет действительно посвящен прошлому, но не тут-то было. Это – просто ловкий ход, чтобы привлечь сюда туристов и всучить им сувениры. К настоящему прошлому этот юбилей не имеет никакого отношения.– Праздник – в основном веселье, – сказала Карла. – Глупостей, конечно, хватает, но это не повод, чтобы сходить с ума.– Я не от этого схожу с ума, – заметил Сонни. – Я осознал, что всегда был безумен и не должен был растрачивать жизнь, оставаясь тут. Сразу после школы надо было бежать отсюда.– Я считал, что ты любишь Талиа, – очень удивился Дуэйн. Сонни относился к тому малому числу горожан, которые, даже спустя много лет, неустанно повторяли, какой это замечательный город. Четыре или пять раз его даже избирали президентом торговой палаты.– Да, я любил его, – подтвердил Сонни. – Но после того, как отметили столетие города, возненавидел. Это еще одна причина, почему я хочу предъявить ему иск.Дуэйн пожалел, что зашел в магазин. С Сонни просто невозможно было разговаривать.– Странно, что когда-то мы стали закадычными друзьями, – продолжал свои стенания Сонни.– Чего здесь странного? – спросил Дуэйн.– Ты олицетворяешь успех города, – ответил Сонни. – Я – его неудачу. Так уж повелось после школы. Победитель и побежденный не могут оставаться друзьями.Дуэйн хотел было напомнить Сонни, что тот имеет в своем распоряжении целый ряд процветающих предприятий, не говоря уже о значительной собственности. Он хотел было подсказать ему, что тот занимал практически все престижные муниципальные посты. Он хотел было указать ему на то, что весь город уважает Сонни, и это не было бы преувеличением.Но ничего этого он не стал говорить. Ему хотелось поскорее оставить магазин и никогда больше не ступать в него ногой. Карла, разумеется, может сюда захаживать за покупками, но с него хватит!– Джейси была права, – заметил он жене, когда они возвращались на площадь. – Он – закоренелый неудачник, и ему нравится быть неудачником.Карла казалась очень угнетенной, но не настолько, чтобы не вступиться за Сонни.– Вы оба слишком строги к нему. ГЛАВА 83 Наблюдая за тем, как солнце рассеивает утренний туман на буроватом озере, Карла вернулась к теме о победителях и неудачниках.– Меня тоже можно считать неудачницей, – заметила она. – Я в жизни мало чего достигла.– К тебе это слово неприменимо, – сказал Дуэйн.– Быть замужем за победителем – уже неудача.– Не смей называть себя неудачницей! – рассердился Дуэйн. – Ты не неудачница. Ты – прекрасная и удивительная женщина.– Чего ты завелся?– Потому что я не хочу, чтобы ты говорила, как Сонни.– Если я такая прекрасная и удивительная женщина, то почему ты спишь с паршивыми любовницами, а не со мной? – спросила Карла, втирая в губы защитную помаду и готовясь к встрече с обжигающим летним солнцем.Дуэйн вздохнул. Он так же не любил, когда его спрашивали, почему он спит с одной женщиной и не спит с другой.– Мы с тобой женаты двадцать два года. Скажем, в первые десять лет ежегодно я «бросал по двести палок». Получается две тысячи. В следующие пять лет выходило, наверное, по сто пятьдесят. Перемножаем и получаем семьсот пятьдесят. Я не знаю, каков показатель за последние шесть или семь лет, но по самым скромным подсчетам, пара сотен, набежит. Итого, имеем три тысячи, не считая того, что было раньше.– Мы поженились, едва начав встречаться, – заметила Карла. – Я сомневаюсь, чтобы мы вместе спали больше пятидесяти раз в период наших свиданий.– Все же три тысячи остаются.– Меня берет тоска, когда ты рассматриваешь любовь через цифры, – нахмурилась Карла.– Это не романтично, зато объясняет, почему у меня есть любовницы. Ты сама вчера вечером твердила мне о разнообразии.– Когда я говорю об этом, то, как правило, преувеличиваю, – вывернулась Карла. – А когда говоришь ты, то идешь и получаешь то, что хочешь. Вот в чем разница между победителем и неудачником.– Если ты еще хоть раз назовешь себя неудачницей, я задушу тебя.– Да, идешь и получаешь, ничего не говоря. А это еще хуже.– Ты никогда ни в чем не отыщешь положительного момента, – обиделся Дуэйн.– Вранье, – запротестовала Карла. – Я всегда стараюсь отыскать во всем позитивное. Фактически большую часть своей жизни я отдала тому, чтобы воодушевлять и радовать тебя.Дуэйн не отрицал очевидного.– А что радостного в нашем браке? – спросила Карла спустя минуту.– Три тысячи первоклассных «палок», – не задумываясь, ответил Дуэйн. – Показатель не так уж плох.– Не хвастайся, Дуэйн. Не каждая дотягивала до первого класса.– По крайней мере, за девяносто процентов я ручаюсь. На мой взгляд.– А десять процентов остались так себе.– Другие довольствуются этими девяноста процентами. Почему ты такая упрямая?– С чего это ты решил, что я упрямая?– Ты просто кажешься упрямой. Скорей бы Джейси возвращалась.– Да, потому что ты недоволен, когда я задаю вопросы или говорю о сексе. Сам знаешь, мне только сорок шесть. До конца еще очень далеко.– Никто не говорит о конце.– Я говорю… Иначе мне придется заводить паршивых хахалей. Ты завел разговор о трех тысячах с единственной целью – дать мне понять, что твоя обязанность исчерпана.– Я не смотрю на это как на обязанность, – вспылил Дуэйн. – Я целыми днями торчал на буровой, думая о тебе и представляя, чем мы займемся, когда я вернусь домой.– Мило… Но когда тебе уже сорок шесть, возникают определенные проблемы. А как быть с нашей жизнью в будущем?– Будем жить-поживать.– Жить-поживать… Твою мать! Если я уеду в Европу и натворю там кучу бед, во всем будешь виноват ты, потому что дал мне уехать.– Скорей бы возвращалась Джейси, – повторил Дуэйн. – По крайней мере, сменим тему разговора.– Это моя любимая тема. Я не хочу ее менять.– Правильно, потому что ты любишь всегда выставлять меня в глупом виде.Помимо обиды, он почувствовал также усталость и странную растерянность. Такие разговоры неизбежно влекли за собой усталость и странную растерянность. А что они будут делать в будущем? Этого никому не дано знать, но что бы там ни случилось, все идет к тому, что они будут делать это гораздо реже, чем делали до сих пор… м-да… перспектива не из блестящих…Этот разговор, однако, на Карлу произвел противоположное впечатление. Она неожиданно помолодела, расцвела и воспрянула духом. Следя за женой, перебирающей кассеты Джейси, Дуэйн не переставал удивляться и поражаться ее способности преображаться на глазах. Сейчас ей от силы можно было дать тридцать три или тридцать четыре… Это было удивительно – и непонятно. Кто бы хоть раз дал ему меньше его лет!– Ты удивительна и прекрасна, – не смог сдержать он своего восхищения.– Но твоя маленькая штучка при этом отказывается подниматься, – усмехнулась Карла. – Быть красивой и непредсказуемой, оказывается, мало мистеру, тяжелому на подъем.– Я не тяжел на подъем, – решительно возразил Дуэйн. – Просто я старею быстрее тебя. Моей вины здесь нет.– А тяжел на подъем во всех отношениях ты стал потому, что вкалываешь, как вол.– Я рад, что у тебя снова юморное настроение.– Если у меня юморное настроение, это не означает, что я буду находиться в нем всегда.– Карла, кому ты это говоришь?– Ты считаешь, что тот, кто красив и непредсказуем, всегда получает все, что захочет? – спросила Карла. – Так бывает только в кино. Что за странный мир – человек с моей энергией не может получить того, чего хочет.– Переведи это на спорт, – предложил Дуэйн. – Там даже самые лучшие игроки приносят порой мало очков.– К черту твой спорт! – сказала Карла, вставляя в кассетник запись Пипка Флойда.Черепаха, которую без устали облаивал Шорти, поползла к воде. Шорти попытался схватить ее за лапку, но та остановилась и втянула их в панцирь. Как только черепаха остановилась, Шорти снова принялся лаять. Его лай, даже па таком большом расстоянии, действовал на нервы не хуже Пинка Флойда. Но вот Шорти заметил крикливого зуйка и устремился за ним, а тем временем черепаха доползла до воды и благополучно скрылась в ней.– Какое это облегчение, когда Шорти перестает лаять, – вздохнула Карла.– Его с успехом заменяешь ты.– Надеюсь, что ты не начнешь по новой жалеть себя из-за того, что стал банкротом и у тебя вредная жена.– Я не банкрот… пока нет.– Я не понимаю твою систему ценностей, Дуэйн. Получается, что банкротство тебя волнует больше, чем отъезд в Европу собственной жены, с которой там всякое может случиться?– Меня до смерти волнует и то, и другое, – зевая, проговорил Дуэйн. – Эта музыка так гремит, что невозможно думать!Они заметили, что Джейси медленно подплыла к деревянному причалу, передохнула и взобралась наверх по лестнице. Шорти бросился к ней с радостным лаем и начал кружиться на причале.– Если бы я заплыла так далеко, как она, у меня свело бы ноги и я утонула, – сказала Карла.– Она когда-нибудь снова выйдет замуж? – спросил Дуэйн. – Как по-твоему?.– Нет, и я тоже, если тебя убьют, – ответила Карла.– Выйдешь, – возразил Дуэйн. – По крайней мере, я хочу, чтобы ты вышла.– И не надейся, – свирепо глядя на мужа, проговорила она.– Я просто предполагаю, – попытался оправдаться Дуэйн. – Я никогда не задумывался над тем, что может случиться, если я умру.– Если я нарываюсь на неприятности, то это не значит, что я хочу другого мужа, кроме тебя. С чего ты взял?– Сам не знаю. Не имею ни малейшего представления, почему я так сказал. Беру, пока не поздно, свои слова обратно.Подошла Джейси с накинутым на плечи большим голубым полотенцем. Шорти бежал впереди нее и громко лаял.– Он считает, что охраняет меня, – сказала она.Шорти в счастливом исступлении принялся носиться вокруг «мерседеса». Джейси остановилась на той стороне, где сидела Карла, и стала вытирать ноги.– Дуэйн надеется, что я снова выйду замуж, если он умрет, – доложила ей Карла.Дуэйн пожалел о неосторожно вырвавшихся у него словах. От присутствия двух женщин ему в очередной раз стало не по себе. Джейси принесла запах озера, запах, который источали мокрое полотенце, мокрый купальник и мокрая женщина. Он поднял голову и в зеркале заднего обзора встретился с ее глазами. Она ждала его взгляда, и он понял это по ее приятно удивленному лицу.На миг у Дуэйна вспыхнуло страстное желание поцеловать Джейси. Странно, что такое желание возникло у него к мокрой женщине, сидящей на заднем сиденье и перебирающей волосы, а не к той, что была рядом и у кого искрились глаза.Он вспомнил, что уже заскользил по тонкому льду, обмолвившись о замужестве в случае своей смерти. Ему было непонятно, почему женщинам так не понравились его слова.– Я всего лишь думал о твоем счастье. Обе женщины рассмеялись.Он почувствовал, что Джейси смотрит на него в зеркало и ждет ответного взгляда. ГЛАВА 84 Когда они возвращались домой, Карла с милой улыбкой, но твердо сказала ему, что он должен быть при параде, так как им, Джейси, Карле и Дуэйну, предстоит отобрать лучшие из картин, посвященных столетию города.– Ты можешь надеть спортивный пиджак, да и галстук не повредил бы тебе.– Я могу нацепить все галстуки, которые у меня есть, по от этого лучше разбираться в картинах не буду, – скачал он. Выставка картин относилась к числу тех событий, за которые он не отвечал. Идея была Карлы, и в жюри вошли сама Карла, Дженни и Лестер. – Я знаю, что Лестер сбежал, но Дженни на месте. Вдвоем вы не справитесь?– Для солидности нам нужен мужчина, – объяснила Карла.– Нельзя, Дуэйн, от всего самоустраняться, – поддержала подругу Джейси. – Тебя не убудет, если ты поучаствуешь в работе жюри. Выставка не такая уж большая.– Откуда ты знаешь, от чего меня убудет или не убудет, – сказал Дуэйн сердито.Дома Карла с Джейси позавтракали от души, готовясь к трудному дню, хотя энергия в них била ключом. Дуэйн с грехом пополам, морщась, уплел тарелку каши.– Ты болен? – спросила его Минерва. (В данное время она полагала, что у нее рак желудка.)– Нет, – ответил Дуэйн.– У тебя подавленный вид, – заметила Минерва.– Я подавлен. Вот эти меня подавили.Он кивнул в сторону Карлы и Джейси, которые уплетали еду, не обращая на него внимания, чтобы потом, насытившись, наброситься на него с удвоенной энергией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55