Только очень эгоистичная женщина могла оттолкнуть своего любовника после того, что он для нее сделал.
– Тогда возьми меня, Мэтью, – прошептала она. Положив одну руку ему на спину, Грейс приготовилась к хорошо знакомому ей и малоприятному процессу.
Мэтью вошел в нее без всяких препятствий, ощущая лишь шелковистую упругость и тепло. Потом он на мгновение замер. Его дыхание коснулось ее щеки. Грейс казалось, что она и Мэтью стали одним существом, кровь циркулировала по общим сосудам, в их груди билось одно большое сердце. Никогда и ни с кем она не была так близка.
Она обняла его. Спина Мэтью была скользкой, и в воздухе снова остро запахло потом. Казалось, этот мускусный запах пропитал здесь все насквозь. Так пахло его желание. Он хотел ее.
От удовольствия Грейс застонала, и звук ее голоса еще сильнее подстегнул желание Мэтью. Она снова слегка приподняла бедра.
– Господи, Грейс, – прохрипел он. – Ты сводишь меня с ума. Я просто на грани…
– Именно этого я и добиваюсь, – промурлыкала она. – Мне так хорошо. Повтори это.
– Если я начну, то уже не остановлюсь, – с трудом сказал Мэтью.
– И не останавливайся. – Она опять приподнялась, с удовольствием отметив про себя, что по телу Мэтью пробежала судорога.
– Грейс… – Он погрузился чуть глубже, и ее ногти впились в его спину.
Мэтью двигался не спеша, и вскоре установился определенный ритм.
Ритм был ей знаком, но ощущения она испытывала совершенно незнакомые. Каждый толчок сопровождался наплывом восхитительной дрожи. И потом ожидание этой дрожи. Потом снова погружение.
Мэтью начал двигаться быстрее, от его сдержанности не осталось и следа. Сейчас она чувствовала примерно то же самое, что и в тот момент, когда он целовал ее между ног. Это было потрясающе, но только сильнее.
Потому что с ней теперь был он.
Он входил в нее с такой силой, как будто хотел раздавить ее. Но это ее не беспокоило. И этот ураган поднимал ее все выше и выше.
Грейс уже находилась в нескольких мгновениях от экстаза. Она поднималась Мэтью навстречу, и в момент их слияния из ее горла вырывался вскрик. Он слегка приподнялся над ней, и ее затопила волна новых ощущений. Боль и наслаждение слились воедино.
Она провалилась в горячую темную пропасть, в которой не существовало никого, кроме Мэтью. Грейс держалась за его плечи и просила Господа, чтобы он дал ей силы пережить все это.
Наконец Мэтью достиг вершины блаженства, и его тело несколько раз с силой дернулось. Из его горла вырвался грубый гортанный крик. В это мгновение он принадлежал ей, полностью и безраздельно.
Через какой-то промежуток времени, который, как показалось Грейс, тянулся бесконечно, Мэтью рухнул рядом с ней. Его плечи распрямились, грудная клетка приподнялась – он, наконец, смог вздохнуть полной грудью, его дыхание начало выравниваться. Мэтью уткнулся лицом в мягкую ложбинку между ее шеей и плечом, и его волосы щекотали ее ухо и щеку.
Мэтью был большим и тяжелым, но Грейс не хотела, чтобы он отодвигался от нее. Ей хотелось ощущать на себе эту тяжесть. Тело Грейс еще подрагивало, словно продолжало припоминать прежнее удовольствие.
То удовольствие, о существовании которого она раньше и не подозревала. Постепенно Грейс возвращалась в мир действительности.
Переполненная чувством благодарности, Грейс гладила Мэтью по спине и голове. Потом в рассеянности стала выводить пальцем на его спине замысловатые фигуры. Она получала наслаждение и от этого. Ей нравилось прислушиваться к его дыханию, которое, наконец, сделалось ровным и глубоким.
Мэтью потерся подбородком о ее плечо, и щетина больно царапнула кожу. Потом он нежно поцеловал ее шею около уха.
– Я люблю тебя, Грейс, – прошептал он.
Глава 17
Как только эти слова сорвались с его губ, Мэтью понял, что совершил непростительную ошибку. Вместо того чтобы устанавливать мир, он объявил войну. Похоже, Грейс именно так восприняла его слова.
Черт побери его язык, который всегда торопится. И черт побери его сердце, которое так хотело любить.
Но теперь слов уже не вернуть. Собственно говоря, он и не хотел этого делать. Он не стыдился своего признания.
Господи, его любовь к ней заполнила собой весь его мир, всю его жизнь. Как только он увидел ее, в его душе тут же проснулась любовь. Он любил ее, даже не доверяя, даже подозревая ее в связи со своим дядей. И теперь, после того, что они пережили вместе, Грейс должна знать, что он любит ее. В каждом его прикосновении, в каждом его поцелуе сквозила любовь. Неужели она этого не понимает и не чувствует?
Но она, без сомнения, не была готова выслушивать клятвы о вечной любви. И если раньше он мог лишь догадываться о таком положении вещей, то теперь ее удивленный и растерянный вид недвусмысленно показывал ему, что он поторопился. Тело Грейс снова сделалось твердым и неподатливым. Ее рука, гладившая его спину, замерла.
– Мэтью, послушай, – ее высокие скулы порозовели, – ты не можешь меня любить.
Ее голос слегка дрожал. Странно. Он ожидал, что Грейс засмущается или, что еще хуже, начнет жалеть его, но в ее глазах появились злые огоньки, она рассердилась.
Но почему его признание привело ее в ярость? Мэтью просто не мог понять этого.
Грейс положила голову на подушку и натянула простыню до самого подбородка. Она установила между ними еще один барьер, теперь он даже не мог касаться ее тела.
– Почему это не могу? Очень даже могу, – нетерпеливо возразил он. Мэтью хотел казаться спокойным и невозмутимым, но на самом деле он был глубоко уязвлен.
– Это невозможно. Ты не можешь. Это не… – Грейс глубоко вздохнула, и ее накрытая простыней грудь приподнялась.
Мэтью захотелось сорвать с нее эту тряпку и забросить в какой-нибудь угол. Она готова спрятаться от него обратно в свою раковину, не желая видеть того, что происходило. Но он не даст. Чувствуя, как в нем начинает закипать кровь, Мэтью задал ей тот вопрос, который уже давно крутился у него на языке и который задавать, однако, не хотелось, потому что ответ мог быть не самым приятным.
– Ты легла со мной в постель, чтобы сохранить свою жизнь? Ты же знаешь, что мы могли ничего и не делать, а просто спали бы вместе. И никто бы ни о чем не догадался. Я ценю твою щедрость, но приносить жертву было не обязательно. В этом не было необходимости.
– Нет, все не так, – проговорила она ровным и спокойным голосом, но ее пальцы при этом с такой силой сжали скомканный край простыни, что даже костяшки на них побелели. – Ты не должен так думать. Я хотела тебя, и ты это знаешь. Никаких жертв я не приносила.
– А что мне еще думать? Ведь ты так себя ведешь, что именно такие мысли в первую очередь и приходят в голову.
– Мэтью, прости меня. Я понимаю, тебе трудно это принять, но ты слишком большое значение придаешь тому, что сейчас произошло.
– Я и не надеялся, что ты ответишь мне взаимностью. – Мэтью был уверен, что такая женщина, как Грейс, утонченная, красивая, страстная, не могла полюбить столь неуклюжего деревенщину, каким он себя считал. Он до сих пор не мог поверить в то, что она отдалась ему.
– Мэтью… – снова заговорила она.
– Я люблю тебя, – прервал ее он. И сейчас эти слова звучали как вызов. – Хочешь ты принимать это или нет, но я люблю тебя.
– Мне, конечно, это льстит. Я не умаляю твоих чувств, но это твой первый опыт близости с женщиной. Очень просто спутать удовольствие и любовь.
Она неожиданно замолчала, словно ждала, что он согласится с ней, но Мэтью ничего не сказал на это, каждая частица его тела отвергала ее слова. Да, он впервые был с женщиной, тут не поспоришь и ничего не возразишь. Это было восхитительно, потрясающе. В нем что-то необратимо изменилось.
Но это не все. Он любил Грейс, и эта его любовь вовсе не была порождением их близости. Он смотрел на нее, ощущал ее легкое дыхание, и его сердце начинало делать в груди сальто. Что тогда это было? Какое определение дать тому, что он чувствовал? Если не любовь, то что?
– Я не удивлена, что это произвело на тебя такое впечатление, – тихо сказала она. – Я также нахожусь под впечатлением. Но я хочу сказать, ты не должен думать, что теперь чем-то обязан мне. Придет день, и в твою жизнь войдет женщина, которую ты полюбишь по-настоящему.
– Ты не права, – сердито проговорил он и лег на спину, его взгляд устремился в потолок. Мэтью решительно отвергал то будущее, какое для него нарисовала Грейс. То будущее было просто недостижимо, потому что недостижимой была для него свобода. И он давным-давно смирился с этим. – Вот увидишь, для меня ничего не изменится, сколько бы времени ни прошло.
Они оба молчали. Каждый из них думал о чем-то своем.
– Я сделала тебе больно, – наконец сказала она грустным голосом. – Мне очень жаль. Прости.
Грейс протянула руку и осторожно погладила Мэтью по щеке. Он закрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением. Одно прикосновение руки Грейс, и его печалей и огорчений как не бывало. И снова в нем начало просыпаться желание.
Мэтью пообещал себе, что больше не станет заговаривать с ней о своей любви. Но ничто на свете не помешает ему показывать Грейс, что она значит для него. Рано или поздно она поверит в его чувства. Его страсть прорвется через все преграды и найдет отклик в ее сердце.
Грейс с удивлением отметила про себя, что в выражении лица Мэтью появилось что-то новое, но не успела она и слова сказать, как он сорвал с нее простыню и привлек к себе.
– Господи, помоги мне, – пробормотал он, прижимаясь ртом к ее губам.
Грейс положила руки Мэтью на плечи и прижалась к нему. Нет, ее не пугали подобные вспышки любовной горячки. Она с пониманием относилась к этому. И подобная пылкость даже возбуждала ее. Его страсть разжигала и ее страсть.
В его объятиях и поцелуях не было нежности, но Грейс и не хотела ее. Ей нравилось видеть в Мэтью несколько дикарское проявление любви. Она сказала, что не верит в его любовь, и это разозлило Мэтью. И обидело. А ей совсем не хотелось этого.
Когда она только услышала эти слова: «Я люблю тебя, Грейс», – ее сердце радостно забилось. Она едва удержалась от того, чтобы не воскликнуть в ответ: «И я тебя люблю, Мэтью».
Но она сумела вовремя остановиться. Она не имела права привязывать его к себе, опутывать его клятвами, потому что знала – очень скоро он может пожалеть об этом.
Пока он будет ее хотеть, она будет принадлежать ему.
«О, Грейс, ты можешь солгать Мэтью, но себя обманывать бесполезно. Теперь ты будешь принадлежать ему вечно».
Он целовал ее с таким отчаянием, что это потрясло Грейс до глубины души. Как она могла оттолкнуть его и не принять его чувств! Его губы, его руки, взгляд – все говорило о страсти, глубокой настоящей.
Почти грубо он взял ее рукой за грудь. У Грейс на мгновение перехватило дыхание, а затем она обвила ногами его талию. Теперь она была открыта для него, и кровь бешено стучала в ее висках. Сейчас он возьмет ее. Грейс притянула его к себе, и из ее горла вырвался тихий хрипловатый стон. По телу снова побежала теплая волна возбуждения. Куда же делась благопристойная Грейс Паджет? Эту ненасытную дикарку Грейс не знала.
Он вошел в нее и на мгновение замер. Грейс вдруг обнаружила, что ей доставляет удовольствие быть придавленной к кровати, нравится ощущать навалившуюся на нее тяжесть. Мэтью снова ожил и стал двигаться. Его толчки были сильными и резкими. Казалось, он хотел причинить ей боль. Грейс стала приподнимать бедра, и в ее теле снова возникли необыкновенно приятные ощущения.
«Это похоть, Грейс. Только лишь похоть. Именно это он чувствует к тебе. И всегда будет чувствовать именно это».
А ее сердце, отчаянные стоны которого она пыталась заглушить, просило любви. И ждало от Мэтью любви.
Грейс очень быстро почувствовала, что она уже близка к экстазу. Мэтью продолжал двигаться в ней, унося ее все дальше и дальше в черную жаркую пропасть. И снова перед ее глазами мелькнула ослепительная вспышка, с ее губ сорвалось его имя. Мэтью…
Вскоре и Мэтью присоединился к ней. Все это время Грейс держала его за плечи и смотрела в его лицо. Никогда в жизни она не чувствовала себя лучше. Лорд Шин, Мэтью, был ее любовником. Она смотрела на его красивые губы, которые уже сложились в улыбку. О, как ей нравилась эта улыбка.
«Тебе все нравится в нем, Грейс. Потому что ты любишь его».
Мэтью тяжело опустился рядом с ней.
Забрезжил рассвет. За окном в саду засвистела первая птица. Мэтью притянул Грейс к себе, обнял и мягко ткнулся губами в ее шею. Ее рука лежала на его груди, и Грейс чувствовала, как под ладонью бьется большое сердце.
Мэтью начал просыпаться, глаза его открылись, но он все еще пребывал во власти эмоций и ощущений, навеянных сном. А снилось ему опять море, южное море, он никогда не бывал там. Правда, он много читал о нем и хорошо представлял себе эту сверкающую под солнцем водную долину. Во сне море всегда представало перед ним в сиреневой дымке, испещренное золотыми брызгами солнца.
В таком море определенно должны жить русалки.
Он осторожно повернул голову. Его собственная русалка спокойно спала рядом. Ночью эта русалка очень удивила его. Он не предполагал, что она способна испытывать страсть.
Впрочем, он почти ничего не знал о женщинах.
Все эти проведенные в одиночестве долгие годы он занимался наукой, писал трактаты. Мэтью усмехнулся. Теперь ему представился шанс изучить на практике еще одну науку, а затем в подробностях изложить это в письменном виде. Да, он обязательно напишет еще один трактат.
Пока он отложит свой труд для ботанического журнала. И напишет о том, как доставить женщине удовольствие. Снова улыбнувшись, Мэтью сел в постели.
Он вспомнил тот вкус, который его губы и язык ощутили вчера. Вкус женщины. И сразу же почувствовал возбуждение.
Их комната находилась в крайней степени беспорядка. Покрывало валялось на полу, матрас съехал в сторону, одежда разбросана по всей спальне.
Посмотрев на все это, Мэтью счастливо улыбнулся и снова лег в кровать, укрывшись измятой простыней. Грейс шевельнулась и забросила руку ему им грудь. Ногти у нее были короткими и обломанными – видно, ей действительно приходилось много работать физически. С ладони на запястье бежал белый шрам. Семья отказалась от нее, и Грейс выживала как могла.
Трудно поверить в то, что она была замужем целых девять лет. Она спала с таким доверчивым выражением лица, что казалась похожей на ребенка. Ее по-детски припухшие щеки и красные, слегка приоткрытые губы усиливали это впечатление.
Мэтью лежал и рассматривал ее лицо. Нежный подбородок и щека были исколоты его щетиной, кое-где кожа покраснела и слегка припухла. Ах как ему хотелось снова обнять ее, поцеловать. И не только это. Но Грейс казалась теперь измученной.
Волосы темными змейками вились по ее виску и шее, спускались на грудь. На ее прелестную, восхитительную грудь, которую он вчера ласкал. Сейчас ее соски выглядели как два ровных розовых кружочка, как две распустившиеся розы. Ночью, когда он целовал их, это были маленькие тугие бутоны. Размышляя над этой метаморфозой, Мэтью продолжал рассматривать Грейс.
И здесь виднелись следы от его щетины. Он целовал ее везде, а у нее оказалась такая нежная, чувствительная кожа. Такие же розовые точки, вероятно, остались и на ее бедрах. Он кругом оставил свои следы, которые словно доказывали, что она принадлежит ему.
Интересно, что ей снится?
Можно себе представить. Впрочем, может, он слишком высокого о себе мнения? Мэтью прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
Ах какие мы гордые сегодня! Просто-таки петух на прогулке.
Грейс снова вздохнула и чуть ближе придвинулась к Нему. Мэтью сразу перестал веселиться, усилившееся желание мгновенно сделало его серьезным. Грейс оказывала на него просто волшебное действие. Она лишь вздохнула, а он уже чувствовал, как его лоб покрылся испариной, а по телу побежала дрожь.
Очень скоро он снова увидит, как она, забыв обо всем на свете, извивается под ним.
А пока он будет просто лежать рядом с ней и наслаждаться солнечным светом, покоем и своими воспоминаниями о прошедшей ночи.
Грейс повернулась к нему и почти уткнулась лицом в его плечо, из ее горла вырвался то ли вздох, то ли стон, глубокий, немного похожий на урчание кошки. Казалось, она уловила исходящий от него запах.
Наконец Грейс открыла глаза, и в ее взгляде он прочитал смущение.
И еще ее глаза светились счастьем. Нет, он не ошибался насчет этого.
– Доброе утро, Мэтью. – Она улыбнулась, и ее сердце радостно застучало.
– Доброе утро, Грейс, – пробормотал он, чувствуя себя самым гадким сатиром. Она лишь открыла глаза, а он уже готов обрушиться на нее, взять ее. Рядом с ней он просто не в состоянии думать спокойно. Все его мысли спутались и потекли только в одном направлении. Хорошо, что он укрыт сейчас простыней и Грейс не могла видеть, что с ним происходит. Ненасытный монстр требовал немедленного удовлетворения, и никакие уговоры и доводы рассудка на него не действовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Тогда возьми меня, Мэтью, – прошептала она. Положив одну руку ему на спину, Грейс приготовилась к хорошо знакомому ей и малоприятному процессу.
Мэтью вошел в нее без всяких препятствий, ощущая лишь шелковистую упругость и тепло. Потом он на мгновение замер. Его дыхание коснулось ее щеки. Грейс казалось, что она и Мэтью стали одним существом, кровь циркулировала по общим сосудам, в их груди билось одно большое сердце. Никогда и ни с кем она не была так близка.
Она обняла его. Спина Мэтью была скользкой, и в воздухе снова остро запахло потом. Казалось, этот мускусный запах пропитал здесь все насквозь. Так пахло его желание. Он хотел ее.
От удовольствия Грейс застонала, и звук ее голоса еще сильнее подстегнул желание Мэтью. Она снова слегка приподняла бедра.
– Господи, Грейс, – прохрипел он. – Ты сводишь меня с ума. Я просто на грани…
– Именно этого я и добиваюсь, – промурлыкала она. – Мне так хорошо. Повтори это.
– Если я начну, то уже не остановлюсь, – с трудом сказал Мэтью.
– И не останавливайся. – Она опять приподнялась, с удовольствием отметив про себя, что по телу Мэтью пробежала судорога.
– Грейс… – Он погрузился чуть глубже, и ее ногти впились в его спину.
Мэтью двигался не спеша, и вскоре установился определенный ритм.
Ритм был ей знаком, но ощущения она испытывала совершенно незнакомые. Каждый толчок сопровождался наплывом восхитительной дрожи. И потом ожидание этой дрожи. Потом снова погружение.
Мэтью начал двигаться быстрее, от его сдержанности не осталось и следа. Сейчас она чувствовала примерно то же самое, что и в тот момент, когда он целовал ее между ног. Это было потрясающе, но только сильнее.
Потому что с ней теперь был он.
Он входил в нее с такой силой, как будто хотел раздавить ее. Но это ее не беспокоило. И этот ураган поднимал ее все выше и выше.
Грейс уже находилась в нескольких мгновениях от экстаза. Она поднималась Мэтью навстречу, и в момент их слияния из ее горла вырывался вскрик. Он слегка приподнялся над ней, и ее затопила волна новых ощущений. Боль и наслаждение слились воедино.
Она провалилась в горячую темную пропасть, в которой не существовало никого, кроме Мэтью. Грейс держалась за его плечи и просила Господа, чтобы он дал ей силы пережить все это.
Наконец Мэтью достиг вершины блаженства, и его тело несколько раз с силой дернулось. Из его горла вырвался грубый гортанный крик. В это мгновение он принадлежал ей, полностью и безраздельно.
Через какой-то промежуток времени, который, как показалось Грейс, тянулся бесконечно, Мэтью рухнул рядом с ней. Его плечи распрямились, грудная клетка приподнялась – он, наконец, смог вздохнуть полной грудью, его дыхание начало выравниваться. Мэтью уткнулся лицом в мягкую ложбинку между ее шеей и плечом, и его волосы щекотали ее ухо и щеку.
Мэтью был большим и тяжелым, но Грейс не хотела, чтобы он отодвигался от нее. Ей хотелось ощущать на себе эту тяжесть. Тело Грейс еще подрагивало, словно продолжало припоминать прежнее удовольствие.
То удовольствие, о существовании которого она раньше и не подозревала. Постепенно Грейс возвращалась в мир действительности.
Переполненная чувством благодарности, Грейс гладила Мэтью по спине и голове. Потом в рассеянности стала выводить пальцем на его спине замысловатые фигуры. Она получала наслаждение и от этого. Ей нравилось прислушиваться к его дыханию, которое, наконец, сделалось ровным и глубоким.
Мэтью потерся подбородком о ее плечо, и щетина больно царапнула кожу. Потом он нежно поцеловал ее шею около уха.
– Я люблю тебя, Грейс, – прошептал он.
Глава 17
Как только эти слова сорвались с его губ, Мэтью понял, что совершил непростительную ошибку. Вместо того чтобы устанавливать мир, он объявил войну. Похоже, Грейс именно так восприняла его слова.
Черт побери его язык, который всегда торопится. И черт побери его сердце, которое так хотело любить.
Но теперь слов уже не вернуть. Собственно говоря, он и не хотел этого делать. Он не стыдился своего признания.
Господи, его любовь к ней заполнила собой весь его мир, всю его жизнь. Как только он увидел ее, в его душе тут же проснулась любовь. Он любил ее, даже не доверяя, даже подозревая ее в связи со своим дядей. И теперь, после того, что они пережили вместе, Грейс должна знать, что он любит ее. В каждом его прикосновении, в каждом его поцелуе сквозила любовь. Неужели она этого не понимает и не чувствует?
Но она, без сомнения, не была готова выслушивать клятвы о вечной любви. И если раньше он мог лишь догадываться о таком положении вещей, то теперь ее удивленный и растерянный вид недвусмысленно показывал ему, что он поторопился. Тело Грейс снова сделалось твердым и неподатливым. Ее рука, гладившая его спину, замерла.
– Мэтью, послушай, – ее высокие скулы порозовели, – ты не можешь меня любить.
Ее голос слегка дрожал. Странно. Он ожидал, что Грейс засмущается или, что еще хуже, начнет жалеть его, но в ее глазах появились злые огоньки, она рассердилась.
Но почему его признание привело ее в ярость? Мэтью просто не мог понять этого.
Грейс положила голову на подушку и натянула простыню до самого подбородка. Она установила между ними еще один барьер, теперь он даже не мог касаться ее тела.
– Почему это не могу? Очень даже могу, – нетерпеливо возразил он. Мэтью хотел казаться спокойным и невозмутимым, но на самом деле он был глубоко уязвлен.
– Это невозможно. Ты не можешь. Это не… – Грейс глубоко вздохнула, и ее накрытая простыней грудь приподнялась.
Мэтью захотелось сорвать с нее эту тряпку и забросить в какой-нибудь угол. Она готова спрятаться от него обратно в свою раковину, не желая видеть того, что происходило. Но он не даст. Чувствуя, как в нем начинает закипать кровь, Мэтью задал ей тот вопрос, который уже давно крутился у него на языке и который задавать, однако, не хотелось, потому что ответ мог быть не самым приятным.
– Ты легла со мной в постель, чтобы сохранить свою жизнь? Ты же знаешь, что мы могли ничего и не делать, а просто спали бы вместе. И никто бы ни о чем не догадался. Я ценю твою щедрость, но приносить жертву было не обязательно. В этом не было необходимости.
– Нет, все не так, – проговорила она ровным и спокойным голосом, но ее пальцы при этом с такой силой сжали скомканный край простыни, что даже костяшки на них побелели. – Ты не должен так думать. Я хотела тебя, и ты это знаешь. Никаких жертв я не приносила.
– А что мне еще думать? Ведь ты так себя ведешь, что именно такие мысли в первую очередь и приходят в голову.
– Мэтью, прости меня. Я понимаю, тебе трудно это принять, но ты слишком большое значение придаешь тому, что сейчас произошло.
– Я и не надеялся, что ты ответишь мне взаимностью. – Мэтью был уверен, что такая женщина, как Грейс, утонченная, красивая, страстная, не могла полюбить столь неуклюжего деревенщину, каким он себя считал. Он до сих пор не мог поверить в то, что она отдалась ему.
– Мэтью… – снова заговорила она.
– Я люблю тебя, – прервал ее он. И сейчас эти слова звучали как вызов. – Хочешь ты принимать это или нет, но я люблю тебя.
– Мне, конечно, это льстит. Я не умаляю твоих чувств, но это твой первый опыт близости с женщиной. Очень просто спутать удовольствие и любовь.
Она неожиданно замолчала, словно ждала, что он согласится с ней, но Мэтью ничего не сказал на это, каждая частица его тела отвергала ее слова. Да, он впервые был с женщиной, тут не поспоришь и ничего не возразишь. Это было восхитительно, потрясающе. В нем что-то необратимо изменилось.
Но это не все. Он любил Грейс, и эта его любовь вовсе не была порождением их близости. Он смотрел на нее, ощущал ее легкое дыхание, и его сердце начинало делать в груди сальто. Что тогда это было? Какое определение дать тому, что он чувствовал? Если не любовь, то что?
– Я не удивлена, что это произвело на тебя такое впечатление, – тихо сказала она. – Я также нахожусь под впечатлением. Но я хочу сказать, ты не должен думать, что теперь чем-то обязан мне. Придет день, и в твою жизнь войдет женщина, которую ты полюбишь по-настоящему.
– Ты не права, – сердито проговорил он и лег на спину, его взгляд устремился в потолок. Мэтью решительно отвергал то будущее, какое для него нарисовала Грейс. То будущее было просто недостижимо, потому что недостижимой была для него свобода. И он давным-давно смирился с этим. – Вот увидишь, для меня ничего не изменится, сколько бы времени ни прошло.
Они оба молчали. Каждый из них думал о чем-то своем.
– Я сделала тебе больно, – наконец сказала она грустным голосом. – Мне очень жаль. Прости.
Грейс протянула руку и осторожно погладила Мэтью по щеке. Он закрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением. Одно прикосновение руки Грейс, и его печалей и огорчений как не бывало. И снова в нем начало просыпаться желание.
Мэтью пообещал себе, что больше не станет заговаривать с ней о своей любви. Но ничто на свете не помешает ему показывать Грейс, что она значит для него. Рано или поздно она поверит в его чувства. Его страсть прорвется через все преграды и найдет отклик в ее сердце.
Грейс с удивлением отметила про себя, что в выражении лица Мэтью появилось что-то новое, но не успела она и слова сказать, как он сорвал с нее простыню и привлек к себе.
– Господи, помоги мне, – пробормотал он, прижимаясь ртом к ее губам.
Грейс положила руки Мэтью на плечи и прижалась к нему. Нет, ее не пугали подобные вспышки любовной горячки. Она с пониманием относилась к этому. И подобная пылкость даже возбуждала ее. Его страсть разжигала и ее страсть.
В его объятиях и поцелуях не было нежности, но Грейс и не хотела ее. Ей нравилось видеть в Мэтью несколько дикарское проявление любви. Она сказала, что не верит в его любовь, и это разозлило Мэтью. И обидело. А ей совсем не хотелось этого.
Когда она только услышала эти слова: «Я люблю тебя, Грейс», – ее сердце радостно забилось. Она едва удержалась от того, чтобы не воскликнуть в ответ: «И я тебя люблю, Мэтью».
Но она сумела вовремя остановиться. Она не имела права привязывать его к себе, опутывать его клятвами, потому что знала – очень скоро он может пожалеть об этом.
Пока он будет ее хотеть, она будет принадлежать ему.
«О, Грейс, ты можешь солгать Мэтью, но себя обманывать бесполезно. Теперь ты будешь принадлежать ему вечно».
Он целовал ее с таким отчаянием, что это потрясло Грейс до глубины души. Как она могла оттолкнуть его и не принять его чувств! Его губы, его руки, взгляд – все говорило о страсти, глубокой настоящей.
Почти грубо он взял ее рукой за грудь. У Грейс на мгновение перехватило дыхание, а затем она обвила ногами его талию. Теперь она была открыта для него, и кровь бешено стучала в ее висках. Сейчас он возьмет ее. Грейс притянула его к себе, и из ее горла вырвался тихий хрипловатый стон. По телу снова побежала теплая волна возбуждения. Куда же делась благопристойная Грейс Паджет? Эту ненасытную дикарку Грейс не знала.
Он вошел в нее и на мгновение замер. Грейс вдруг обнаружила, что ей доставляет удовольствие быть придавленной к кровати, нравится ощущать навалившуюся на нее тяжесть. Мэтью снова ожил и стал двигаться. Его толчки были сильными и резкими. Казалось, он хотел причинить ей боль. Грейс стала приподнимать бедра, и в ее теле снова возникли необыкновенно приятные ощущения.
«Это похоть, Грейс. Только лишь похоть. Именно это он чувствует к тебе. И всегда будет чувствовать именно это».
А ее сердце, отчаянные стоны которого она пыталась заглушить, просило любви. И ждало от Мэтью любви.
Грейс очень быстро почувствовала, что она уже близка к экстазу. Мэтью продолжал двигаться в ней, унося ее все дальше и дальше в черную жаркую пропасть. И снова перед ее глазами мелькнула ослепительная вспышка, с ее губ сорвалось его имя. Мэтью…
Вскоре и Мэтью присоединился к ней. Все это время Грейс держала его за плечи и смотрела в его лицо. Никогда в жизни она не чувствовала себя лучше. Лорд Шин, Мэтью, был ее любовником. Она смотрела на его красивые губы, которые уже сложились в улыбку. О, как ей нравилась эта улыбка.
«Тебе все нравится в нем, Грейс. Потому что ты любишь его».
Мэтью тяжело опустился рядом с ней.
Забрезжил рассвет. За окном в саду засвистела первая птица. Мэтью притянул Грейс к себе, обнял и мягко ткнулся губами в ее шею. Ее рука лежала на его груди, и Грейс чувствовала, как под ладонью бьется большое сердце.
Мэтью начал просыпаться, глаза его открылись, но он все еще пребывал во власти эмоций и ощущений, навеянных сном. А снилось ему опять море, южное море, он никогда не бывал там. Правда, он много читал о нем и хорошо представлял себе эту сверкающую под солнцем водную долину. Во сне море всегда представало перед ним в сиреневой дымке, испещренное золотыми брызгами солнца.
В таком море определенно должны жить русалки.
Он осторожно повернул голову. Его собственная русалка спокойно спала рядом. Ночью эта русалка очень удивила его. Он не предполагал, что она способна испытывать страсть.
Впрочем, он почти ничего не знал о женщинах.
Все эти проведенные в одиночестве долгие годы он занимался наукой, писал трактаты. Мэтью усмехнулся. Теперь ему представился шанс изучить на практике еще одну науку, а затем в подробностях изложить это в письменном виде. Да, он обязательно напишет еще один трактат.
Пока он отложит свой труд для ботанического журнала. И напишет о том, как доставить женщине удовольствие. Снова улыбнувшись, Мэтью сел в постели.
Он вспомнил тот вкус, который его губы и язык ощутили вчера. Вкус женщины. И сразу же почувствовал возбуждение.
Их комната находилась в крайней степени беспорядка. Покрывало валялось на полу, матрас съехал в сторону, одежда разбросана по всей спальне.
Посмотрев на все это, Мэтью счастливо улыбнулся и снова лег в кровать, укрывшись измятой простыней. Грейс шевельнулась и забросила руку ему им грудь. Ногти у нее были короткими и обломанными – видно, ей действительно приходилось много работать физически. С ладони на запястье бежал белый шрам. Семья отказалась от нее, и Грейс выживала как могла.
Трудно поверить в то, что она была замужем целых девять лет. Она спала с таким доверчивым выражением лица, что казалась похожей на ребенка. Ее по-детски припухшие щеки и красные, слегка приоткрытые губы усиливали это впечатление.
Мэтью лежал и рассматривал ее лицо. Нежный подбородок и щека были исколоты его щетиной, кое-где кожа покраснела и слегка припухла. Ах как ему хотелось снова обнять ее, поцеловать. И не только это. Но Грейс казалась теперь измученной.
Волосы темными змейками вились по ее виску и шее, спускались на грудь. На ее прелестную, восхитительную грудь, которую он вчера ласкал. Сейчас ее соски выглядели как два ровных розовых кружочка, как две распустившиеся розы. Ночью, когда он целовал их, это были маленькие тугие бутоны. Размышляя над этой метаморфозой, Мэтью продолжал рассматривать Грейс.
И здесь виднелись следы от его щетины. Он целовал ее везде, а у нее оказалась такая нежная, чувствительная кожа. Такие же розовые точки, вероятно, остались и на ее бедрах. Он кругом оставил свои следы, которые словно доказывали, что она принадлежит ему.
Интересно, что ей снится?
Можно себе представить. Впрочем, может, он слишком высокого о себе мнения? Мэтью прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
Ах какие мы гордые сегодня! Просто-таки петух на прогулке.
Грейс снова вздохнула и чуть ближе придвинулась к Нему. Мэтью сразу перестал веселиться, усилившееся желание мгновенно сделало его серьезным. Грейс оказывала на него просто волшебное действие. Она лишь вздохнула, а он уже чувствовал, как его лоб покрылся испариной, а по телу побежала дрожь.
Очень скоро он снова увидит, как она, забыв обо всем на свете, извивается под ним.
А пока он будет просто лежать рядом с ней и наслаждаться солнечным светом, покоем и своими воспоминаниями о прошедшей ночи.
Грейс повернулась к нему и почти уткнулась лицом в его плечо, из ее горла вырвался то ли вздох, то ли стон, глубокий, немного похожий на урчание кошки. Казалось, она уловила исходящий от него запах.
Наконец Грейс открыла глаза, и в ее взгляде он прочитал смущение.
И еще ее глаза светились счастьем. Нет, он не ошибался насчет этого.
– Доброе утро, Мэтью. – Она улыбнулась, и ее сердце радостно застучало.
– Доброе утро, Грейс, – пробормотал он, чувствуя себя самым гадким сатиром. Она лишь открыла глаза, а он уже готов обрушиться на нее, взять ее. Рядом с ней он просто не в состоянии думать спокойно. Все его мысли спутались и потекли только в одном направлении. Хорошо, что он укрыт сейчас простыней и Грейс не могла видеть, что с ним происходит. Ненасытный монстр требовал немедленного удовлетворения, и никакие уговоры и доводы рассудка на него не действовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33