Четыре горевших факела освещали ровный круг перед домом, и Верити заметила, что шотландец взглянул на ее связанные руки и ноги, но выражение его лица не изменилось, он отвернулся.С этой стороны ей не стоит ждать спасения. Неудивительно, что Кайлмор не заткнул ей рот. Она могла бы кричать до хрипоты, Фергус равнодушно пропустил бы ее крики мимо ушей.Теплые, надежные руки герцога, обхватившие Верити, безжалостно напоминали ей, как он обнимал ее. Верити постаралась сделать так, чтобы ему было неудобно нести ее.– Прекрати, – резко сказал он, переменяя руки.Черт бы его побрал, казалось, он даже не запыхался, поднимаясь по широким ступеням к парадному входу.– Мне наплевать, если вы уроните меня, – с вызовом сказала она.Свежий воздух и избавление от кареты, вместе взятые, вернули ей бодрость духа.– Смелые слова. Но сомневаюсь, что тебе понравятся синяки, которые ты получишь, стукнувшись с холодным твердым мрамором.Кайлмор прижал Верити к себе, и она почувствовала сильные мускулы его груди. В такой близости он казался огромным, жестоким и могущественным. Но от него исходил запах страсти, наслаждения и покоя. Черт побери, зачем он поцеловал ее. Она стала вырываться. Но узы не давали ей возможности освободиться.– Если ты не успокоишься, я переброшу тебя через плечо.– Покорная слуга вашей светлости никогда не претендовала на такую честь, – ядовито заметила она.– Ладно. – Его громкий вздох свидетельствовал о бесконечной мужской раздражительности. – Не забудь, ты сама попросила.Он поставил ее на верхнюю ступеньку и, нагнувшись, перебросил через плечо. Именно так работник на ферме поднимает мешок пшеницы. Неожиданная картинка из детства, возникшая в ее воображении, лишила Верити сил сопротивляться. Распущенные волосы упали на ее лицо черным занавесом. Она сжала в кулаки болтавшиеся руки и безуспешно попыталась ударами привести Кайлмора в чувство.– Я этого не просила, – уткнувшись в его великолепный сюртук и задыхаясь, возразила она.Сквозь ткань она чувствовала, как напрягаются при движении мощные мускулы на его спине.– Слишком поздно, – сказал он, подходя к двери, которую распахнул перед ним слуга.Кайлмор был такого высокого роста, что пол, казалось, находился где-то далеко внизу. Ужас и гнев душили Верити. Нет, она не думала, что он позволит ей упасть.Они вошли в освещенный свечами холл. Пол здесь был покрыт черными и белыми плитами. От изящного геометрического рисунка у Верити закружилась голова.– Добро пожаловать, ваша светлость.Распущенная грива волос помешала Верити увидеть женщину, встречавшую их.– Добрый вечер, Мэри, – приветливо ответил герцог таким светским тоном, как будто находился на балу в Мейфэре, а не тащил пленницу в бог знает какой глухой угол королевства.Верити ворчала и извивалась, стараясь что-то увидеть, но усилия были напрасны. Она страдала от унижения, зная, что ее икры и лодыжки выставлены напоказ. Она попыталась ударить герцога ногой, но его рука лежала на ее бедрах.– Приготовлена розовая комната, – сказала служанка, тоже шотландка.И Фергус, и Мэри говорили до невероятности спокойно, несмотря на то что их хозяин тащил связанную и явно сопротивлявшуюся жертву. Возможно, они привыкли помогать его светлости в похищениях.– Отлично. Мы вымоемся. Затем, я думаю, поужинаем.– Очень хорошо, ваша светлость.Верити услышала, как служанка вышла, а герцог стал подниматься по лестнице. Желая выместить свою злость, Верити снова попыталась ударить его ногой.Он мгновенно отплатил ей звонким шлепком.– Ой! – Она возмущенно задергалась в его руках, хотя благодаря верхним и нижним юбкам шлепок не причинил ей боли.Нет, пострадала только ее гордость.– Утихни, – проворчал он, продолжая подниматься по лестнице с такой быстротой, которая, с точки зрения Верити, казалась опасной.К тому времени, когда он поставил ее на ноги в роскошной спальне, Верити слегка подташнивало. Но это не помешало ей сражаться.– Вы настоящий дикарь, – с горечью сказала она и потрясла головой, стараясь стряхнуть волосы с глаз.– Так не забывай об этом. – Его нисколько не тронуло оскорбление.Он раздраженно откинул назад ее волосы и, встретив гневный взгляд, усмехнулся.– Почему бы тебе не сесть? Кровать прямо за тобой. Скоро приготовят ванну.– Я лучше постою. – Она почти обезумела от жажды противоречить во всем, в чем могла.Он равнодушно пожал плечами.– Как пожелаешь.Затем она не поверила своим глазам – Кайлмор повернулся к двери. Верити ожидала, что он останется и будет продолжать мучить ее.– Встретимся за ужином.Оставшись одна, она мгновенно бросилась на кровать.Верити внимательно осмотрела комнату. Впервые после своего похищения она осталась одна. Она должна воспользоваться случаем. Правда, сейчас, будучи связанной, она мало что могла сделать. Но герцог говорил о ванне и ужине. Конечно, ему придется развязать ее.Если только он не собирается сам вымыть и накормить ее.Дрожь пробежала по спине, и вовсе не от отвращения, как Верити ни было неприятно в этом признаться, а от мысли, что его большие ловкие руки станут намыливать ее обнаженное тело.Вилла в Кенсингтоне славилась самыми современными ванными комнатами. Они с Кайлмором не раз испытывали на себе повышенную чувственность в этих комнатах. У нее перехватило дыхание при воспоминании о тех ощущениях, когда ее мокрое голое тело скользило по его телу, а вокруг них плескалась теплая вода.Но тогда она была Сорайей. Теперь стала Верити. А суровая душа Верити не имела отношения к таким непристойным удовольствиям.Чтобы отвлечься от воспоминаний, которые угрожали превратиться в гибельную слабость, она снова с принялась рассматривать комнату, большую и удобную, с нежным рисунком на обоях. Мебель красного дерева. Украшенная искусной резьбой каминная полка. Парчовые занавеси на окнах.Все, к ее разочарованию, выглядело вполне обычным для богатого дома. Если бы она превратилась в ту девочку, какой была в детстве, то от изумления утратила бы дар речи при виде этих мягких, толстых, пестрых ковров и шелкового полога над кроватью, но женщина, которой она стала, не увидела в этой обстановке ничего особенного.Верити, очевидно, должна благодарить Кайлмора за то, что он не швырнул ее в подвал. Такое было вполне возможно. Он явно был полон решимости унизить ее.Наверное, он выбрал эту спальню, чтобы перед тем, как они поедут дальше, удовлетворить свою похоть на этом красивом розовом покрывале. Он сказал, что не тронет ее, но она не верила его слову. Тем более каждый жест подтверждал его едва сдерживаемое желание.Она дрожала в ужасе перед тем, что он сделает с ней, боялась, что бездумно ответит на его страсть, как это произошло с опьяняющим поцелуем. Разве можно надеяться, что она устоит перед ним?Он хотел, чтобы воспоминание об этом поцелуе мучило ее и не давало покоя, да так и случилось. Теперь она знала, как легко он мог настоять на своем, и это знание наполняло ее страхом.Крепкая дверь, которую Кайлмор, уходя, запер за собой, открылась. Фергус и мускулистый парень втащили в комнату ванну. Женщина, очевидно, та самая Мэри, что встретила их внизу, вошла вслед за ними с мылом и кипой полотенец.Распахнутая дверь за их спинами манила свободой, но в путах бежать не было смысла.Верити молча наблюдала, как трое слуг наполняли ванну. По комнате распространился приятный запах, как будто на обоях и вправду распускалось множество розовых бутонов. Этот аромат создавал атмосферу невинности, не гармонировавшей с муками пленницы.Она ожидала, что вновь появится Кайлмор, но, когда дверь закрылась, в комнате осталась только Мэри. Служанка подошла ближе, и Верити подумала, что с ее добрыми голубыми глазами и растрепанными седыми волосами она не походит на соучастницу преступления.Мэри осторожно развязала путы на запястьях Верити.– Я Мэри Маклиш, жена Фергуса, служу здесь экономкой. Позвольте мне помочь вам, мадам, – сказала она с мягким шотландским акцентом.Она обращалась к Верити с тем же французским «мадам», что и Фергус при их приезде. Это подходило и для сбежавшей любовницы, и для любого другого случая, предположила Верити. Английский эквивалент «миледи» был бы до смешного неуместен.Когда Мэри опустилась на колени, чтобы развязать ноги Верити, на ее бесстрастном лице невольно промелькнуло сочувствие. Понимая, что шанс получить союзника может улетучиться в любую секунду при появлении Кайлмора, Верити набралась храбрости и заговорила.– Герцог похитил меня. Я оказалась здесь против своей воли. Пожалуйста, вы должны помочь мне убежать, – тихо и умоляюще сказала она.Она сомневалась, что герцог унизится до подслушивания через замочную скважину. Но кто знает? Верити, к примеру, никогда не думала, что он способен на похищение.Руки Мэри на мгновение застыли в воздухе, а затем продолжили снимать с Верити полусапожки и чулки.– Моя семья и я всем обязаны его светлости. Мне очень жаль вас, мадам, но я не могу поверить, что герцог действительно хочет причинить вам зло. – Мэри встала с колен. Она не поднимала глаз, как будто не могла равнодушно смотреть на страдания Верити, знала, что если посмотрит, то должна будет что-то сделать. – Я помогу вам снять платье.– Но он действительно желает мне зла. Он так и сказал. Вы видели, как он обращается со мной. – Верити беспомощно взглянула на бесстрастное лицо. В отчаянии она наклонилась и схватила руку Мэри. – Пожалуйста, умоляю вас. Помогите мне! Ради Бога, вы должны мне помочь.– Не следует поминать имя Божье всуе, – с неодобрением сказала Мэри. – Повторяю, я всегда буду на стороне герцога.Но Верити не сдавалась. Возможно, это был единственный момент, когда она могла бы сбежать от своего тюремщика. От волнения она заговорила дрожащим голосом.– Он связал меня. Он вырвал меня из семьи. Он угрожал изнасиловать меня. Конечно, вы как женщина…Глаза Мэри беспокойно забегали, словно в испуге, что сейчас появится Кайлмор и выгонит ее без рекомендательного письма.– Я не хочу ничего слышать, вы наговариваете на него, мадам. Его светлость спас всю мою семью от нищеты и голода. В этом доме не найдется ни одного Маклиша, который не умер бы за него. – На этот раз она посмотрела на Верити с искренним сочувствием. – Мне очень жаль, что вы дошли до такого состояния, но я не могу вам помочь. А теперь, пожалуйста, встаньте, и я помогу вам вымыться.– Если вы не поможете мне бежать, значит, будете так же виновны, как и ваш хозяин, – язвительно бросила Верити, хотя уже поняла, что напрасно теряет время.Мэри была слепо предана Кайлмору, и ничто не могло сломить эту преданность.Лицо Мэри раскраснелось.– Может быть, все так, мадам. Но я… не могу помочь вам. Не знаю, как объяснить. – Она разволновалась, и шотландский акцент зазвучал сильнее. – Пожалуйста, не просите меня идти против его светлости.Гнев и разочарование душили Верити. С отвращением, которое она чувствовала скорее к хозяину, чем к самой Мэри, Верити отбросила руку женщины от пуговиц на лифе своего черного платья. Она должна надеяться только на себя. Опять.– Оставьте меня, – ровным голосом приказала она.Мэри встревожилась.– Его светлость велел мне прислуживать вам.– Так прислужите, оставьте меня одну, – резко ответила Верити.Мэри кивнула, неохотно подчиняясь.– Хорошо, но на случай, если понадоблюсь, я останусь за дверью.«На случай, если я превращусь в облачко дыма и улетучусь через замочную скважину», – с горечью подумала Верити.Мэри вышла, пристыжено опустив плечи, что, однако, не помешало ей надежно запереть дверь.Верити раздвинула шторы на окнах и выглянула наружу. Из комнаты падало достаточно света, что позволило ей оценить свои шансы вырваться на свободу.Невелики, с сожалением решила она.Под ней было еще два этажа, и ни единого удобного дерева около дома. Если она выпрыгнет из окна, то сломает себе шею. Это тоже было бы выходом из затруднительного положения, подумала она.Она высунулась из окна в надежде увидеть водосточную трубу, или балкон, или выступающий карниз, но дом был построен в строгом древнегреческом стиле и лишен всяческих бессмысленных украшений. Верити размышляла, есть ли у нее время скрутить из висящего над кроватью полога веревку до нового нашествия Маклишей.– Даже и не думай об этом. – В круг падавшего из окна света вступил герцог и поднес к губам сигару.– Я только… – взволновалась Верити.Меньше всего ей хотелось, чтобы он, догадываясь о ее намерениях, вошел в комнату и нарушил драгоценное уединение.Он тихо рассмеялся и выпустил облачко дыма. Запах дорогого табака, смешанный со свежестью мокрого сада, достиг ее ноздрей.– Я прекрасно знаю, чего ты «только». Иди принимай ванну. Я не хочу потерять тебя, игра только началась.Это было бы совсем не забавно. Он говорил так, как будто ему доставляло удовольствие смотреть, как она бьется в сети, опутавшей ее. Ненависть Верити была так сильна, что, будь у пленницы пистолет, она бы застрелила его.– Мне приятно, что я так хорошо забавляю вашу светлость, – с сарказмом в голосе сказала она.– О, мне тоже, – небрежно парировал он. – Развлечения как раз теперь и начались.Она ответила на это совсем по-детски – грохотом захлопнувшегося окна.Кайлмор вошел в розовую комнату и увидел, что его любовница снова одета как благочестивая вдова. Черное платье глухо застегнуто до подбородка. Волосы безжалостно закручены в строгий пучок. Ясные глаза грозно потемнели. Она явно давала ему понять, что вооружена против его хитростей.К несчастью, он даже еще не начал хитрить.Он ожидал от себя любой реакции – гнева, ненависти, удовлетворения, – только не этой безумной радости. Но вид Сорайи, сидевшей перед горевшим камином, непокорной и готовой сцепиться с ним из-за каждой уступки, приводил его в прекрасное расположение духа, чего не случалось уже несколько месяцев.Он на самом деле безумен, как и его предки.Кайлмор сел за стол напротив нее и налил в бокалы кларета. От стоявших на соседнем столике блюд исходили дразнящие и соблазнительные запахи. Но, конечно, ничто не дразнило и не соблазняло его так, как эта прекрасная женщина, смотрящая на него поверх камчатной скатерти с таким выражением, как будто хотела убить.А вдруг и в самом деле хотела, подумал он, содрогнувшись.– Не убрать ли мне подальше от тебя этот нож? – небрежно спросил он, откидываясь на спинку стула и поднося к губам бокал.Верити удивленно взглянула на стол, и Кайлмор понял, что она не рассматривала свой столовый прибор как потенциальное оружие. Уже не в первый раз у герцога возникало подозрение, что у нее нежное сердце. По крайней мере нежнее, чем она хотела показать.Нежное? Ха!. Эта куртизанка использовала и предала его, ни минуты не поколебавшись. Она бы не дрогнула и в змеином гнезде. Он не должен позволять ее красоте обманывать его, нельзя забывать, что она всего лишь алчная шлюха.Хотя, видит Бог, она была прекрасна даже в этом нищенском платье и без красивой прически. Эта простота лишь подчеркивала безупречный овал лица, замечательную глубину и красоту ясных глаз, мягкую припухлость губ.Ее губы…Он отвел глаза, пока неукротимое желание поцеловать эти губы полностью не овладело им. Он снова напомнил себе, что похитил ее не для того, чтобы снова попасть в когти страсти. Он похитил ее, чтобы доказать, что никому не позволено делать из герцога Кайлмора дурака, не заплатив высокую цену за свое предательство.Он поднялся на ноги отчасти потому, что не хотел прикасаться к ней.– Тебе что-нибудь положить? Мэри отличная кухарка.Эти проклятые сочные губы скривились в удивленной саркастической усмешке.– Приговоренный узник ест досыта?Он начал наполнять ее тарелку.– Можешь встретить свою судьбу на пустой желудок, если хочешь.– Нет, – уверенно ответила она. – Я предпочитаю подкрепить свои силы.Кайлмор тихо рассмеялся. Он тоже хотел, чтобы она подкрепила силы, но совсем для другой цели.В подтверждение своих слов Верити съела все, что он предложил. Но Кайлмор заметил, что пила она мало. Очевидно, решила сохранить ясность ума, не затуманивать его алкоголем. Герцог мог бы ей сказать, что она напрасно тратит время, задумывая побег. Он ее поймал и больше не отпустит.– Это платье тебе не понравилось? – Кайлмор показал на ярко-красное платье, разложенное на кровати.Он прислал его наверх с Мэри, в надежде, что любовница наденет это платье после ванны.Оно словно создано специально для Сорайи – элегантное, яркое, несколько экзотичное. Кайлмор выбрал его у модистки, постоянно пополнявшей гардероб любовницы. И, выбирая, представлял, как не спеша будет снимать это платье, медленно обнажая восхитительное тело Сорайи.– Нет, я предпочитаю носить собственную одежду. – Она даже не взглянула на экстравагантное платье.Странно, ему пришлось признать, что такое платье не подходит женщине, сидевшей перед ним и с трудом сохранявшей самообладание. Это было платье куртизанки, хотя, надо признаться, ужасно дорогой куртизанки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32