Он не мог не знать, что иранских войск в городе фактически не
было, так как они ушли Через несколько часов после его взятия.

Смертоносное облако

Солнце едва поднялось над горными вершинами, когда на Халабжу обрушились
первые снаряды. В отличие от взрывов фугасных бомб, к которым жители
прифронтовой полосы уже привыкли, на этот раз снаряды шлепались с
негромкими хлопками без разрывов. Но вскоре город окутало густое
желто-бело-серое облако газа, которое как туман медленно плыло по улицам,
вползая в каждый закоулок. Саддам выпустил на город табун, цианид и иприт.
Среди жителей началась паника. Обезумевшие люди бегали по улицам, на их
лицах начала отслаиваться кожа. Соприкосновение с парами табуна вызывало
мгновенную смерть.
К полудню в полях пали все животные, пожухла растительность. В воздухе
стоял сильный запах гнилого лука и жженого чеснока. Все жители задохнулись
в этом смрадном чаду. Уцелели только те, кто работал на отдаленных полях.
Всего в тот трагический день в Халабже погибло четыре тысячи мужчин, женщин
и детей.
Турецкий врач Каглаян Куген, лечивший от ожогов и заболеваний органов
дыхания тех, кому удалось выжить, свидетельствовал: "Пострадавшие
рассказывали, что они видели, как из синих резервуаров выходил газ. Сначала
ощущался странный запах, затем появлялось жжение в глазах, ухудшалось
зрение, возникали острая боль и зуд в глазах. Затем следовали приступы
безудержного чихания и рвоты. В ближайшие после вдыхания иприта часы по
мере развития воспаления и отека легких учащалось и затруднялось дыхание. У
многих появлялись ужасные волдыри на шее, груди, бедрах с последующим
отслоением кожи. Среди пострадавших были молодые и пожилые, но не было ни
одного солдата. Самым молодым из моих пациентов был четырехмесячный
младенец. Я не мог не задаться вопросом, чем же они заслужили подобную
участь".
Ирак, обычно тщательно скрывающий от мировой прессы события внутри
страны, на сей раз "оплошал", допустив западных корреспондентов и
иностранных сотрудников Красного Креста с миссией гуманитарной помощи в
район событий. Фотоснимки с изображением тысяч трупов без каких-либо
видимых ранений или повреждений опровергали заявление Багдада о том, что
эти люди погибли под перекрестным артогнем во время перестрелки между
иракскими и иранскими войсками.
Лишь через несколько месяцев иракское руководство признало применение
отравляющих веществ.
Представитель ООН, побывавший на месте событий, рассказывал: "Мертвые
тела валялись в дверных проемах, на улицах, вокруг накрытых к обеду столов
и в подвалах, где люди по наивности пытались спастись от смертоносного
газа. Трупы лежали на ведущих из города дорогах, по которым люди тщетно
пытались убежать от расползавшегося облака. Очевидно, смерть быстро
настигала свои жертвы, так как признаков борьбы почти не было. Улицы были
завалены также раздутыми трупами домашних животных".

Война на истребление

"Около тридцати пострадавших, - продолжал очевидец, - были отправлены
самолетом на Запад для лечения в госпиталях. Там был подтвержден факт
применения боевых отравляющих веществ против мирного населения. Мне
довелось беседовать с иранским врачом, лечившим беженцев из Халабжи. Он
заявил, что среди жертв было много пострадавших от сильных ожогов и почти
полного разрушения легких в результате действия иприта, цианида и других
отравляющих веществ".
Западные дипломаты в Ираке были возмущены этой бесчеловечной акцией.
"Халабжа - проявление бессмысленной, непростительной жестокости со всех
точек зрения, - в негодовании заявил один из них. - Использование ядовитых
газов против войск противника недопустимо само по себе, но использовать их
против гражданского населения, тем более против граждан собственной страны
- совершенно невероятный факт".
Сам же Саддам был вполне удовлетворен результатом этой зловещей
демонстрации своей диктаторской власти. Он бросил наглый вызов
общественному мнению, поправ международные конвенции. Диктатор был так
доволен результатом, что решил повторить это злодеяние.

Спастись удалось немногим

В августе 1988 года ирано-иракская война, длившаяся почти десять лет,
наконец закончилась. Она обескровила обе страны, разорила их экономику,
измучила население и посеяла ненависть между двумя соседними народами. Но
мир для Саддама означал возможность использовать больше солдат и больше
химического оружия против своих внутренних врагов - курдов.
К концу августа багдадский диктатор ввел в курдский регион около
шестидесяти тысяч солдат, подразделения боевых вертолетов, танков и
артиллерии, разработал эффективную тактику нанесения химических
блиц-ударов. Первой жертвой этой кровавой тактики суждено было стать
деревне под названием Бутия.
Сефике Али двадцать четыре года, но ее некогда красивое лицо испещрено
морщинами, как у древней старухи. Это результат цианидовых ожогов,
полученных во время опустошительной газовой атаки деревни с воздуха. Ей с
мужем и тремя детьми повезло: им удалось бежать в Турцию. В деревне
осталось две тысячи других жителей, разделивших участь жертв Халабжи.

Люди, пережившие смерть

В лагере беженцев вдоль турецкой границы толпы обгоревших, кашляющих
людей, переживших недавнюю газовую атаку, поселились в больничных палатках.
Десятки медиков из стран Запада помогали пострадавшим преодолеть ужасные
последствия этого варварского акта Саддама. Иракцы называли этих беженцев
"пеш мергас" - людьми, пережившими смерть.
Багдад не посчитал нужным объясняться по поводу этих жертв безрассудной
политики Саддама. Кроме Бутии аналогичному нападению подверглись еще две
деревни в районе Данхук, но здесь обошлось всего несколькими пострадавшими.
Почти все жители в это время работали в отдаленных полях, и сильный ветер,
по счастливой случайности поднявшийся в то утро, быстро развеял
смертоносный газ.
Почти сто тысяч курдских беженцев перешли границу с Турцией и в условиях
ужасающей антисанитарии расположились в переполненных палаточных лагерях.
Один из курдских лидеров, Массад Барзани, обратился в ООН с просьбой
оказать давление на Ирак, чтобы тот отказался от применения химического
оружия. Вот его слова: "Одно дело, когда тебя разрывает на куски
взрывчаткой, но совсем другое - погибнуть от оружия, которое ты не можешь
ни видеть, ни слышать до тех пор, пока не становится слишком поздно. Во имя
гуманности правительства западных стран должны объединить свои усилия,
чтобы положить конец этому кошмару. Многие женщины и дети, пережившие
газовые атаки, впоследствии были убиты иракскими солдатами. Подручные
Саддама сделали это, чтобы скрыть правду о своих гнусных злодеяниях. Речь
идет о преступлении против человечества".
Наконец-то в сентябре 1988 года администрация американского президента
Рейгана осознала, что багдадский диктатор превратился из ближневосточного
союзника США в международного преступника. 8 сентября государственный
департамент заявил об имеющихся в его распоряжении доказательствах недавних
злодеяний Саддама Хусейна. Госсекретарь Джордж Шульц встретился с иракским
министром иностранных дел Саддуном Хаммади и предупредил, что дальнейшее
использование отравляющих веществ пагубно повлияет на отношения между США и
Ираком.
Возмущение Шульца и других официальных лиц администрации нашло поддержку
и американской общественности. Сенатор-демократ от штата Род-Айленд
Клейборн Пелл внес законопроект о санкциях против Ирака в наказание за
геноцид. В течение некоторого времени после предъявления ООН новых
доказательств, раскрывающих факты злодеяний, чинимых с помощью ядовитых
газов, действовало эмбарго на продажу Ираку оружия, но, к сожалению, вскоре
запрет был нарушен. К чему это привело, показала оккупация Ираком соседнего
Кувейта...

АЛЬФРЕДО АСТИЗ: Аргентина под пыткой

Новое правительство Аргентины, пришедшее к власти в результате военного
переворота, обещало вернуть стране ее былую славу. Но вместо этого оно
натравило на свой народ банду садистов, которые ввергли страну в пучину
террора и массовых беспорядков.
С 1976 по 1982 год Аргентина вела полномасштабную войну в пределах
собственных границ. Врагами считались все, чьи взгляды расходились с
официальной правительственной идеологией. Правящая военная хунта называла
этот беспредел "процессом национального возрождения". Но это был лишь
благозвучный эвфемизм массового кровопролития. Жертвами этого "процесса"
стали все, кто хотя бы однажды держал в руках коммунистическую газету.
"Винтиками" этой государственной машины террора служили сомнительные
личности вроде лейтенанта Альфреде Астиза.

Танки на мостовой

Офицерский корпус, к которому принадлежал и Астаз, взялся за "очищение"
аргентинского общества. В Южной Америке военные уже давно снискали дурную
славу за вмешательство в дела гражданских правительств, так что
аргентинская армия далеко не исключение. Военные преобладали в
государственном аппарате Аргентины с 1930 по 1982 год. За этот период
единственным гражданским правительством, пробывшим у власти полный срок,
был кабинет Хуана Перона. Долгие годы, за которые произошло шесть военных
переворотов, люди в военной форме вершили судьбы народа, а точнее - грабили
эту богатую минералами аграрную страну.
23 марта 1976 года привыкших ко всему жителей Буэнос-Айреса разбудил
лязг танковых гусениц. Но это не вызвало среди них паники. Такое уже
неоднократно случалось в аргентинской столице.
На сей раз к народу обратился генерал Хорхе Видела. Он разъяснил, что
массовая безработица, инфляция, достигающая восьмисот процентов, разгул
насилия "левых" вынудили военных взять власть в свои руки. Видела, захватив
радио и телецентры, внушал аргентинцам: "Поскольку все конституционные
механизмы исчерпали себя и стала очевидной невозможность восстановления
нормальных общественных процессов, вооруженные силы сочли необходимым
положить конец анархии, дестабилизирующей нацию. Новое правительство,
преисполненное глубокого национального духа, отвечает самым насущным
интересам страны и ее граждан".
В голосе генерала звучала решимость, что вселяло в народ Аргентины
скорее надежду, чем страх. С 1966 года в аграрных регионах страны
бесчинствовали "левые" партизанские формирования, грабя, убивая, похищая
людей, чиня злодеяния над гражданским населением. Страна неизбежно
скатывалась к анархии и хаосу, ведя бесконечную борьбу против партизанских
группировок, самой значительной из которых была так называемая Народная
революционная армия. Существует точка зрения, что если бы террористы не
создали в обществе атмосферу страха, в результате чего армии пришлось
покинуть свои казармы, пятнадцать тысяч невинных жертв могли бы спокойно
жить и по сей день. Но уставший от внутренних распрей народ горячо
приветствовал Виделу и его сторонников с их идеями о "процессе
национального возрождения".
Пока Видела вещал собственному народу и всему миру, что его
правительство будет уважать права человека, тайно формировалась машина
террора, которой вскоре суждено было обрушить беды и страдания на ничего не
подозревавших людей.
Офицерский корпус аргентинских вооруженных сил в собственных глазах был
элитной группой, неисполненной национального духа и гордости больше, чем
любой другой слой аргентинского общества. Многие офицеры охотно приняли
поручение руководить кампанией террора, развязанной для "перевоспитания"
соотечественников. Среди них оказался и Альфреде Астиз, которому была
уготована бесславная судьба палача, а имя его навсегда осталось вписанным в
одну из наиболее мрачных и постыдных страниц истории Аргентины.

Отряды смерти

Альфреде Астиз, лейтенант ВМС, сын богатых родителей, испил до дна
отравленную чашу, предложенную Виделой. Он безоговорочно поверил генералу,
когда тот заявил, что враги нации находятся в самой Аргентине. Со рвением и
энтузиазмом, достойным кардинала испанской инквизиции, он окунулся в
деятельность так называемой "военно-морской школы", которая под весьма
благопристойной вывеской учебного заведения на самом деле оказалась местом
экзекуций.
Сюда свозили тысячи "неблагонадежных", где их подвергали изуверским
пыткам, а затем увозили на смерть. Немногим удалось вернуться к родным и
близким. Такие центры пыток были организованы не только здесь. Армия, ВВС и
полиция преуспели в своем стремлении отличиться на ниве преследования
"внутренних врагов". Были сформированы карательные отряды. У каждого из них
было специальное место, оборудованное как "адский центр", куда сгонялись
диссиденты, которые, по мнению властей, разрушали аргентинский образ жизни
и национальные традиции.
Одна из немногих жертв, оставшаяся в живых после того, как побывала в
лапах Астиза и его людей, - беременная двадцатисемилетняя преподавательница
медицинского училища Исабель Гамба де Негротти. Ее схватили каратели, под
дулом пистолета погрузили в машину "фордфалькон" зеленого цвета - эта марка
впоследствии стала символом смерти - и доставили в здание военно-морского
инженерного училища. Молодая женщина так описывает свои страдания: "Едва
они ввели меня в комнату, как начали пинать ногами и бить по голове. Затем
они раздели меня и стали бить чем-то резиновым по ногам, ягодицам и плечам.
Это продолжалось очень долго, я несколько раз падала, но они заставляли
меня всякий раз подниматься и стоять опираясь о стол... Они оскорбляли
меня, требуя рассказать о людях, о которых я ничего не знала, и о вещах, о
которых я не имела понятия.
Я умоляла их оставить меня в покое, чтобы у меня не было выкидыша. Мне
было так больно, что не было сил говорить. Они начали пытать меня
электротоком, поднося провода к груди, бедрам и подмышкам. При этом не
переставали допрашивать. Затем начали вводить провода во влагалище, а чтобы
не было слышно моего крика, зажали рот подушкой. Кто-то громко позвал
полковника. Тот пришел и велел увеличивать напряжение, пока я не заговорю,
но я даже не знала, о чем я должна была говорить. Они продолжали поливать
меня водой и мучить электротоком. Через два дня у меня случился выкидыш".
Офицерам хунты повсюду мерещились враги. Эта подозрительность принимала
форму паранойи, что явственно прослеживается в комментарии командира пятого
армейского корпуса генерала Аделя Виласа, высказанном через несколько
месяцев после начала "процесса": "До сих пор наша борьба с подрывными
элементами повлияла только на верхушку айсберга... Необходимо уничтожить
источники, питающие и формирующие подрывную идеологию, а такими источниками
являются прежде всего университеты и средние школы".
Хунта преследовала детей, студентов, профсоюзных деятелей, журналистов,
учителей - все попали в водоворот террора. "Подозрительных" хватали наугад.
Когда их заталкивали в машины, они выкрикивали свои имена и адреса
прохожим, которые потом сообщали семьям, что их родственники схвачены прямо
на улице.
Военные часто избавлялись от свидетелей своих преступлений, выбрасывая
людей из вертолетов. Считается, что около пяти тысяч безымянных жертв
погибли именно так. Других тайно хоронили в пампасах, на сельских
кладбищах, в укромных уголках страны, в общих безымянных могилах.
Астиз и его подручные в стенах военно-морского училища прибегали к самым
изощренным пыткам, которым подвергались мужчины, женщины и дети.
Многие из тех, кто встречался с Астизом, сравнивали его с доктором
Иозефом Менгеле из нацистского лагеря смерти Освенцим. Светловолосый
голубоглазый Астиз, прозванный "ангелом смерти", упивался своей садистской
работой. С самого начала "процесса реформ" Астиз брался за самые гнусные и
грязные задания, от которых отказывались даже многие из его сослуживцев.
Рауль Виларано, который впоследствии сознался во многих кровавых
злодеяниях, совершенных им вместе с Астизом, рассказывал, как он и его люди
выискивали жертвы. Они просто бродили по улицам и набрасывались на первых
встречных, давая волю любым низменным желаниям. Одной из таких случайных
жертв оказалась Дагмар Хагелин.
Дагмар была арестована 27 января 1977 года. Она была шведкой, но выросла
в Аргентине. Девушке едва исполнилось восемнадцать лет. Одаренная
студентка, она увлекалась классической музыкой и интересовалась идеями
социализма, но была далека от подпольной деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46