– Мы с ними тоже сперва намучились. Пока-то разобрались, как от морока избавляться.
– Мы тоже научились справляться, – сказал Сотон. – Оказалось очень даже просто: драть их нужно, как приблудных коз.
– Как это?
– А вот как: лесунок трахать, чтобы мох во все стороны летел.
– Зачем? Они ж не бабы…
– Гораздо хуже, – вздохнул пришелец. – По-честному-то, сильно уж они жидковаты, так что удовольствия немного. Но им нравится. Поэтому мы уживаемся с лешими, как правило, мирно. Всяк знает: коли уж заблудил, так стоит кликнуть: «Жъо-об!» – тут сразу Ый и появится. Она с мужиками в травке побаловаться завсегда готова. Ну тут мы…
– Э-э, гостенёк, – осадил разошедшегося Сотона хозяин, – не при внуке же о таких делах рассказывать!
– Да ладно, деда, – тут же вмешался Листик. – При мне обо всём толковать можно. Сам же знаешь, ежели о чём умалчивают, как раз то мне всего и слышней, словно кто специально криком кричит о недозволенном.
Дед смешался.
– Вот и воспитывай такого, – пожаловался он. – О чём говорить, про что молчать?.. Так говоришь, что вы с лесунками живёте, чтобы в лесу не плутать?
– Живём, куда ж деться?
– А лешие как к таким сердечным отношениям относятся? Не сердятся, не мстят после?
– А чего им сердиться, когда и сами не прочь теми же делами с нашими жёнками подзаняться? Никому вреда такой способ из лесу выбраться не приносит. А вы разве по-другому от лешачьих мороков избавляетесь?
– Конечно по-другому. Мы одежонку наизнанку выворачиваем, чтобы правое с левым не путалось.
– Наш способ не в пример приятнее, – решил Сотон.
– Врёт он, деда, – встрял Листик. – Говорит, что приятнее, а сам думает: «Разве ж тут до удовольствия, когда лесунка всем надоела хуже горькой жимолости?»
– То-то и оно, – сказал Рой. – Хуже нет заниматься этим делом по нужде, когда не хочется, а надо. Одёжку наизнанку вывернуть проще… А вообще, мы с лесовиками неплохо уживаемся. Сотрудничаем даже. Лешие – большие мастера винцо ставить. Но обижаются, когда ихние бражные ямы разоряем. Поэтому мы договорились не жадничать, больше половины бражного запаса из ямы не брать. А то лесовики стараются, ягоды собирают, ямы копают, глиной обмазывают, воду таскают, а ты пришёл на готовенькое. Вытаскал досуха и довольнёхонек. Решили так: коли уж берёшь чужое, то, будь добр, свой товар оставь – ведро, топор ли. Лешачьё в кузнечном деле ничего не понимает, огня пугается, а вот за металлический инструмент всё отдать готово.
– На всех леших топоров не напасёшься, – почему-то решил пришелец. – Потому, видать, мы сами и наловчились винцо ставить.
– Мы тоже умеем сами настаивать, но до леших любому нашему мастеру ой как далеко. Ходят такие упорные слухи, будто некоторые из лешачьего племени навострились беспохмельную бражку производить. Никто, правда, такой ни разу пока не отыскал, но все ищут, надежду не теряют.
– Везёт же вам, – позавидовал Сотон. – Мы вот, к примеру, про лешачью беспохмельную бражку и не слыхивали. А уж как мучимся, бывало…
– Послушай, Сотон, – перебил хозяин. – Я вот что подумал: да неужели ты к нам вон аж откудова добирался затем только, чтобы нравы и обычаи лесовиков со мной обсудить?
– Нет, конечно, – замахал руками несостоявшийся хан.
– Так и не тяни рысь за хвост. Говори дело.
– Дело так дело, – согласился Сотон и стал со скрипом думать, как бы разговор в нужную колею направить. Чтобы это незаметно, ненавязчиво и как бы само собой вышло. Чтобы всё чётко получилось, по-армейски. Тут и догадался, как беседу повернуть.
– Я узнать хотел, есть ли у вас армия.
– Армия? – удивился Рой. – А на что она нам сдалась? Мы сами и есть бывшая армия. Ветераны, которые досель живы остались. Вот молодёжь подросла, та воинских навыков не имеет. Да и с кем ей воевать?
– Ну как же: вдруг да внешний враг нагрянет?
– Откуда ж возьмётся? Ежели где неподалёку люди на жильё устроились, так они наверняка осколки наших же армий, а северных угнали теперь столь далеко, что уже и вещуны до соратников редко дотягиваются. Так что рядом теперь только лешие да медведи. Их ни внешними, ни внутренними врагами назвать нельзя. Вот и обучаем детей своих охоте да рыболовству, скот пасти да землю орать. Эти навыки самые для жизни необходимые, а мечами махать нынче не на кого.
– Но как охотники-то хотя бы ваши детки неплохие? Из луков стреляют метко? – гнул свою линию гость, считая, что хороший лучник и есть тот же боец и следопыт.
– Грех жаловаться. Без дичи назад не возвращаются. Так что мясо у нас на столах круглый год не переводится.
– А послушай, Кед Рой, – загорелся Сотон, – нельзя ли в таком разе твоих лучников использовать, чтобы приструнить племяша моего Джору?
– Приструнить или пристрелить? – не понял хозяин.
– А это уже как выйдет. Мне-то, честно, без разницы.
– И за что ж такая немилость к племяннику? Он тебе родная кровь, как-никак…
– Да обнаглел племяш. После смерти братовой стал я вместо него ханствовать. То-то жизнь распрекрасная установилась у нас в Мандарге. И кузнецы нашлись, и рудознатцы…
– Опять он врёт, деда, – радостно сообщил Листик. – Наоборот, никакого порядка у них в Юр-тауне не стало. Рудознатцы при нём устроились кузнецами, а сами и ковать толком не умеют. А кузнецы в горы ушли и принялись искать руду, хотя как поисковики никуда не годятся. Вместо меди нашли какое-то железо, а оно становится рыжим – ржавеет и рассыпается, как песок…
– Да ладно, ладно, – отмахнулся от въедливого пацана Сотон. – С кузнецами у меня промашка вышла: кто в Юртауне должен находиться, те в горы подались, и наоборот. Но племяш-то, племяш! Только это я недосмотр устранить собрался, как является и заявляет: «Я – ваш хан!» Не поговорил, резонов моих не выслушал, а решил моё законное место занять.
– И опять врёт, – снова вмешался внук. – Не собирался Джору занимать дядино место. Да никакого места у него и не было, пристроился при вдове брата и думал, что возвысился над однополчанами.
– Но брат и был полковником! – закричал Сотон.
– Так то брат, – сказал Рой. – Он долго был командиром, ему привыкли подчиняться, а кто ты?
– А кто такой Джору?
– Сын полковника. Ему, полагаю, скорее, чем кому другому, позволят собой командовать. Если уж захотят кому-то подчиняться.
– Захотят, – заверил себя дядя. – Племяш-то у меня сопляк ещё, а меня любят, ой любят!
Кед Рой взглянул на внука.
– Да почти все над ним смеются, – подтвердил дедову догадку Листик.
И понял гость, что здесь ему правды, как он её понимает, не добиться. Но на всякий случай спросил:
– Значит, не дадите мне лучников, чтобы я мог устранить ложного претендента?
– Не получишь ты лучников. Да они тебе и не нужны. Послушай, Сотон, доброго совета: возвращайся-ка ты в родной Юртаун, помирись с племянником, коли ссорился, да живи себе тихо-мирно. А нам в твою дурацкую свару ввязываться нет смысла.
– Но у Джору есть крылатый конь! – привёл последний аргумент претендент на ханство.
Кед Рой расхохотался.
– А пошёл ты к горынычам, – заявил он. – Те тоже врать горазды, что крылатых коней имеют. Но никто ни разу таких не видывал. Ездят на самых обычных, а уж врать-то, врать! Вороны у них крылатые водятся, это точно, а насчёт коняшек с крыльями – брехня бессовестная.
– А кто такие горынычи? – неожиданно заинтересовался Сотон.
Мелькнула у него надежда: вдруг неведомые горынычи окажутся союзниками? Но хозяин разочаровал, мол, это змеи трёхголовые. Змей бывший кашевар не любил, даже боялся: ну как укусят? Но Рой рассказал, что горынычи не гады ползучие, а имеют руки-ноги, а ещё – крылья. Летать не ловки, больно уж тяжёлые, вот и пользуются конями.
– Мы с ними по первости едва не передрались, но потом замирились. Чего делить-то, ежели они под землёй живут, в глубоких пещерах? Чего-то там роют, а ещё – куют. Кузнецы они отменные. А ещё знают разные замечательные добавки. Надо их в корм скоту подсыпать или в землю паханую, то-то приплод и урожай увеличиваются.
– А как вы с ними торгуетесь, горынычи разве по-нашему говорят?
– Почему по-нашему? По-своему, но и наш с пятого на десятое разумеют. Так и торгуемся.
– А чего вы им предлагаете взамен хитрых их снадобий?
– А выморозки винные?
– Это ещё что за чудо?
– Такое вот чудо: вино как вино, а хлебнёшь пару рогов – и с копыт валишься, до того крепкое. И вот на то вино горынычи страсть как падки. Хватанут ведра полтора, да как огнём рыгнут: у-ух, вши-ик! И ещё просят. Тут уж предлагают золото, камни драгоценные…
– А как вы вино такое крепкое получаете? – заинтересовался Сотон, который сразу же обо всём позабыл, когда про золото и драгоценности услышал. Вот бы ему с горынычами торговать! Он бы вино крепкое разбавил и…
– Так тебе всё сразу и расскажи, – остановил полёт чужой фантазии трезвомыслящий хозяин. – Этого даже лешие не ведают, а уж на что знаткие в ягодных напитках.
– Ну и ладно, можешь не рассказывать. Не очень-то и хотелось. Я зачем спрашивал? Не затем, чтобы ваш секрет выведать, а чтобы иметь предлог для встречи с горынычами.
– Какой тебе предлог нужен? Ври про коня крылатого, они все три пасти и поразинут. Сами летать разучились, вот и верят, любой блажи на любимую тему.
– А как отыскать тех горынычей?
– В горах и ищи, раз они тебе понадобились. Как на пещеру наткнёшься, ори в глубину: «Эй, змеи поганые!» Тут они и выскочат.
– А про поганых обязательно кричать? – спросил осторожный гость.
– Нет, конечно, – посмеялся Рой. – И даже вредно. Змеи очень обидчивы, могут и зашибить или огнём спалить. Так что лучше прямо предлагай им крылатого коня: если услышат, враз прибегут.
– И помогут мне?
– Откуда мне знать? И в чём помогать? Застрелить ни в чём не повинного племянника? Так лучники среди горынычей не водятся, одни мечники да огнемётчики.
– Ну, спасибо за добрый совет, хозяин, – сказал Сотон, понимая, что больше говорить не о чем.
Разговором он остался недоволен, разочарован в результатах, потому что никакой реальной помощи от жителей страны Лин получить не удалось. Не выделят ему отрядов для свержения племянника-узурпатора, ни мечников, ни лучников. Очень обидно. Одно утешение, что Кед Рой подсказал, где искать возможных союзников. Горынычи-то небось не такие проницательные, как жители Лесного государства. Вот им Сотон и наврёт всё, что угодно, ежели, конечно, среди трёхглавых вещунов не найдётся.
– А есть ли среди горынычей вещуны? – на всякий случай спросил он.
– Никогда о таких не слыхивал, – ответил Кед Рой после некоторого раздумья.
– Вот и ладно. Тогда, значит, постараюсь с ними договориться. А теперь, хозяин, дозволь попрощаться. Желаю тебе благополучия в делах и приплода в скотах.
– И тебе того же. Живи и здравствуй.
Сотон развернулся и двинулся вон из комнаты. Когда закрывал за собой дверь, то услышал, что внук, смеясь, говорит деду: «Теперь он решил горынычей обмануть. Наврать им насчёт крылатого коня и племянника, будто бы отобравшего у него ханство…»
Смейтесь, смейтесь, думал пришелец из Мундарги. А я своего всё одно добьюсь. Стану хозяином в Юртауне.
ГЛАВА 12
Кольцевая радуга, Мундарга, Ю-мир
«Ты, – сказал он, – кукарача. Это значит таракан».
Франц Кафка
Матушка Булган обитала теперь в ханской юрте одна-одинешенька, ни тебе любимого Чоны, ни его братца Сотона. Последнего-то не жалко, вон же что удумал, злодей: извести любимого сыночка Джорочку. Сынка, правда, все стали почему-то называть Гессер, что значит «неуловимый Джору» на лешачьем языке (а язык лесовиков Булган знала получше всех в Юртауне). Матушка не спорила, считая такое имя совсем необидным. Кровиночку свою она любила и решила навестить, благо и идти было недалеко. Гессер поставил свою юрту рядом с родительской.
На улице её едва не сбил с ног порыв ветра, забросал редкими снежинками. Булган поскорее юркнула в тёплое жилище сына. Здесь обычно толпился народ; все, кого наследник Чоны исхлестал волшебной плёткой, стали горячими сторонниками Гессера. Его безоговорочно признали ханом, в рот заглядывали и только что сапоги не целовали. Женщины, впрочем, на своих мужей и отцов смотрели с недоумением: чего это вы все перед ним пресмыкаетесь? Они в битве под Юртауном не участвовали, усмиряющей плётки избежали, поэтому Джорочку видели в истинном свете. Красивый молодой мужчина, ну и что? Почему нужно ему покоряться? Мужики на сей вопрос не отвечали, а загадочно хмыкали и славили любимого руководителя.
Гессер, правда, властью не злоупотреблял, дурацких указов не делал и вообще старался как можно меньше командовать. Советовал людям думать головой, а не другим каким местом и считал, что этого вполне хватит для счастливой жизни.
Сегодня в юрте посторонних не было. Невестка Другмо что-то вышивала и тихо напевала:
– Ветер шуршит в камышах и сосну под луною колеблет.
Спелые шишки с кедровых ветвей ниспадают, как дождик из тучки.
Шила я мужу рубашку, держала шитьё на коленях.
Муж всё шутил: «Не пришей рукава к своей маленькой штучке!»
Гессер обрадовался приходу матери и охотно отложил в сторону меховую заготовку зимнего сапога.
– Здравствуй, матушка! Каким ветром занесло? – спросил в шутку.
– Понятно каким, северным. Порывом так прямо и зашвырнуло в твоё жилище. А пришла я по делу.
– И что же это за дело такое неотложное?
– Видела я, сынок, сон. И непростой, ой непростой. Про тебя и дядю Сотона. Ты, поди, не забыл, что его нет с нами уже полторы луны?
– Давненько не видались, – согласился сын. – Да в последний-то раз и повидаться толком не удалось, исчез куда-то дядюшка, да так стремительно, что и не поговорили даже.
– Вот-вот. И приснилось мне, будто Сотой не просто так исчез в неизвестном направлении, а отправился в северную страну Лин, где набрал большое войско. И будто движется он с тем войском к нам на Мундаргу. Собрался он будто бы воевать Юртаун…
– Да на кой ляд ему нужно нас воевать? – перебил Гессер.
– Этого я не знаю, но думаю, что сон мой – вещий. А потому надобно нам на всякий случай подготовиться к отражению атаки.
– А как именно готовиться?
– Тоже собрать войско, вооружить хорошенько…
– Чем же я его вооружу? Мечей боевых у нас, считай, вовсе не осталось, а без мечей что за войско?
– Мечей можно и новых наковать. Правда, некому: рудознатцы-дадаги ковать толком не умеют, а настоящие кузнецы, хористы, скрылись где-то в горах. Тебе, сынок, нужно их отыскать и вернуть сюда, в нашу столицу. А рудознатцев давно пора отправить в горы, где им самое место. Пусть они руду ищут, а хористы здесь мечи куют, латы. Вооружимся и никого бояться не будем.
– Разумен твой совет, матушка, – согласился молодой хан. Прошёл к выходу, откинул полог юрты и рявкнул что есть мочи: – Эй, Дадага!
Прошло какое-то время, и глава рудознатцев явился не запылился. На Гессера смотрел он подобострастно, готов был исполнить любые, даже самые нелепые приказы. Но к просьбе собрать родню да отправиться в горы искать хористов был явно не готов.
– Да как же это, хан, – принялся возражать Дадага, – в горы идти, на зиму-то глядя?
– Надо, – просто и доступно объяснил Гессер. – Есть мнение, что на нас надвигается вражье войско. А нам нападающих и встретить нечем. Ни мечей у нас не осталось, ни лат. Нужны нам кузнецы настоящие, не вам чета. Тем более что дошли слухи, будто хористы раскопали там, в горах, какую-то руду волшебную. Из неё, говорят, получаются мечи столь замечательные, что обычные бронзовые рубят как лозу или камыш. Слыхал о такой руде?
– Слышать-то слышал, да не больно верю. Мало ли что досужие языки наболтают, – вроде бы и отказался старший рудознатец, но хан почувствовал, что новая руда сильно заинтересовала Дадагу. – Хотя, вообще-то, ты прав, нужно отыскать Хора и его братьев и проверить доподлинно, что за невидаль обнаружили. Если и впрямь нашли, а не просто так раззвонили на весь свет: отыскали, мол, чудо.
– Вот и договорились. Отправимся, значит, искать кузнецов. Зима на носу, а в горах она уже и настоящая, потому одеться нужно потеплей… Да что это я тебя учить взялся? – сам себя перебил Гессер. – Ты же сюда с гор спустился, лучше меня обстановку знаешь. Короче, соберёшь братьев и завтра с утра двинемся на поиски.
– А ты тоже пойдёшь?
– Да не пойду, а поеду. Огонька оседлаю да двинусь.
– В горах конь не везде пройдёт. Хотя до поселка, до Жемуса, дорога хорошая. Мы оттуда бронзу сюда отправляли. Поэтому до Жемуса мы и сами конными тронемся…
Назавтра отряд из восьми всадников в путь пустился, едва разъяснилось. Вначале Гессер попытался торить незнакомую дорогу, но Огоньку трудно было ехать вровень с прочими скакунами, всё время он норовил умчаться вперёд. Горная дорожка была неприметной, к тому же колею занесло снегом, и молодой хан опасался сбиться, свернуть не в то ущелье. Поэтому он пропустил братьев вперёд и тронулся замыкающим. Но сзади ползти было скучно, кони братьев, казалось, нарочно плетутся еле-еле, чтобы досадить всадникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Мы тоже научились справляться, – сказал Сотон. – Оказалось очень даже просто: драть их нужно, как приблудных коз.
– Как это?
– А вот как: лесунок трахать, чтобы мох во все стороны летел.
– Зачем? Они ж не бабы…
– Гораздо хуже, – вздохнул пришелец. – По-честному-то, сильно уж они жидковаты, так что удовольствия немного. Но им нравится. Поэтому мы уживаемся с лешими, как правило, мирно. Всяк знает: коли уж заблудил, так стоит кликнуть: «Жъо-об!» – тут сразу Ый и появится. Она с мужиками в травке побаловаться завсегда готова. Ну тут мы…
– Э-э, гостенёк, – осадил разошедшегося Сотона хозяин, – не при внуке же о таких делах рассказывать!
– Да ладно, деда, – тут же вмешался Листик. – При мне обо всём толковать можно. Сам же знаешь, ежели о чём умалчивают, как раз то мне всего и слышней, словно кто специально криком кричит о недозволенном.
Дед смешался.
– Вот и воспитывай такого, – пожаловался он. – О чём говорить, про что молчать?.. Так говоришь, что вы с лесунками живёте, чтобы в лесу не плутать?
– Живём, куда ж деться?
– А лешие как к таким сердечным отношениям относятся? Не сердятся, не мстят после?
– А чего им сердиться, когда и сами не прочь теми же делами с нашими жёнками подзаняться? Никому вреда такой способ из лесу выбраться не приносит. А вы разве по-другому от лешачьих мороков избавляетесь?
– Конечно по-другому. Мы одежонку наизнанку выворачиваем, чтобы правое с левым не путалось.
– Наш способ не в пример приятнее, – решил Сотон.
– Врёт он, деда, – встрял Листик. – Говорит, что приятнее, а сам думает: «Разве ж тут до удовольствия, когда лесунка всем надоела хуже горькой жимолости?»
– То-то и оно, – сказал Рой. – Хуже нет заниматься этим делом по нужде, когда не хочется, а надо. Одёжку наизнанку вывернуть проще… А вообще, мы с лесовиками неплохо уживаемся. Сотрудничаем даже. Лешие – большие мастера винцо ставить. Но обижаются, когда ихние бражные ямы разоряем. Поэтому мы договорились не жадничать, больше половины бражного запаса из ямы не брать. А то лесовики стараются, ягоды собирают, ямы копают, глиной обмазывают, воду таскают, а ты пришёл на готовенькое. Вытаскал досуха и довольнёхонек. Решили так: коли уж берёшь чужое, то, будь добр, свой товар оставь – ведро, топор ли. Лешачьё в кузнечном деле ничего не понимает, огня пугается, а вот за металлический инструмент всё отдать готово.
– На всех леших топоров не напасёшься, – почему-то решил пришелец. – Потому, видать, мы сами и наловчились винцо ставить.
– Мы тоже умеем сами настаивать, но до леших любому нашему мастеру ой как далеко. Ходят такие упорные слухи, будто некоторые из лешачьего племени навострились беспохмельную бражку производить. Никто, правда, такой ни разу пока не отыскал, но все ищут, надежду не теряют.
– Везёт же вам, – позавидовал Сотон. – Мы вот, к примеру, про лешачью беспохмельную бражку и не слыхивали. А уж как мучимся, бывало…
– Послушай, Сотон, – перебил хозяин. – Я вот что подумал: да неужели ты к нам вон аж откудова добирался затем только, чтобы нравы и обычаи лесовиков со мной обсудить?
– Нет, конечно, – замахал руками несостоявшийся хан.
– Так и не тяни рысь за хвост. Говори дело.
– Дело так дело, – согласился Сотон и стал со скрипом думать, как бы разговор в нужную колею направить. Чтобы это незаметно, ненавязчиво и как бы само собой вышло. Чтобы всё чётко получилось, по-армейски. Тут и догадался, как беседу повернуть.
– Я узнать хотел, есть ли у вас армия.
– Армия? – удивился Рой. – А на что она нам сдалась? Мы сами и есть бывшая армия. Ветераны, которые досель живы остались. Вот молодёжь подросла, та воинских навыков не имеет. Да и с кем ей воевать?
– Ну как же: вдруг да внешний враг нагрянет?
– Откуда ж возьмётся? Ежели где неподалёку люди на жильё устроились, так они наверняка осколки наших же армий, а северных угнали теперь столь далеко, что уже и вещуны до соратников редко дотягиваются. Так что рядом теперь только лешие да медведи. Их ни внешними, ни внутренними врагами назвать нельзя. Вот и обучаем детей своих охоте да рыболовству, скот пасти да землю орать. Эти навыки самые для жизни необходимые, а мечами махать нынче не на кого.
– Но как охотники-то хотя бы ваши детки неплохие? Из луков стреляют метко? – гнул свою линию гость, считая, что хороший лучник и есть тот же боец и следопыт.
– Грех жаловаться. Без дичи назад не возвращаются. Так что мясо у нас на столах круглый год не переводится.
– А послушай, Кед Рой, – загорелся Сотон, – нельзя ли в таком разе твоих лучников использовать, чтобы приструнить племяша моего Джору?
– Приструнить или пристрелить? – не понял хозяин.
– А это уже как выйдет. Мне-то, честно, без разницы.
– И за что ж такая немилость к племяннику? Он тебе родная кровь, как-никак…
– Да обнаглел племяш. После смерти братовой стал я вместо него ханствовать. То-то жизнь распрекрасная установилась у нас в Мандарге. И кузнецы нашлись, и рудознатцы…
– Опять он врёт, деда, – радостно сообщил Листик. – Наоборот, никакого порядка у них в Юр-тауне не стало. Рудознатцы при нём устроились кузнецами, а сами и ковать толком не умеют. А кузнецы в горы ушли и принялись искать руду, хотя как поисковики никуда не годятся. Вместо меди нашли какое-то железо, а оно становится рыжим – ржавеет и рассыпается, как песок…
– Да ладно, ладно, – отмахнулся от въедливого пацана Сотон. – С кузнецами у меня промашка вышла: кто в Юртауне должен находиться, те в горы подались, и наоборот. Но племяш-то, племяш! Только это я недосмотр устранить собрался, как является и заявляет: «Я – ваш хан!» Не поговорил, резонов моих не выслушал, а решил моё законное место занять.
– И опять врёт, – снова вмешался внук. – Не собирался Джору занимать дядино место. Да никакого места у него и не было, пристроился при вдове брата и думал, что возвысился над однополчанами.
– Но брат и был полковником! – закричал Сотон.
– Так то брат, – сказал Рой. – Он долго был командиром, ему привыкли подчиняться, а кто ты?
– А кто такой Джору?
– Сын полковника. Ему, полагаю, скорее, чем кому другому, позволят собой командовать. Если уж захотят кому-то подчиняться.
– Захотят, – заверил себя дядя. – Племяш-то у меня сопляк ещё, а меня любят, ой любят!
Кед Рой взглянул на внука.
– Да почти все над ним смеются, – подтвердил дедову догадку Листик.
И понял гость, что здесь ему правды, как он её понимает, не добиться. Но на всякий случай спросил:
– Значит, не дадите мне лучников, чтобы я мог устранить ложного претендента?
– Не получишь ты лучников. Да они тебе и не нужны. Послушай, Сотон, доброго совета: возвращайся-ка ты в родной Юртаун, помирись с племянником, коли ссорился, да живи себе тихо-мирно. А нам в твою дурацкую свару ввязываться нет смысла.
– Но у Джору есть крылатый конь! – привёл последний аргумент претендент на ханство.
Кед Рой расхохотался.
– А пошёл ты к горынычам, – заявил он. – Те тоже врать горазды, что крылатых коней имеют. Но никто ни разу таких не видывал. Ездят на самых обычных, а уж врать-то, врать! Вороны у них крылатые водятся, это точно, а насчёт коняшек с крыльями – брехня бессовестная.
– А кто такие горынычи? – неожиданно заинтересовался Сотон.
Мелькнула у него надежда: вдруг неведомые горынычи окажутся союзниками? Но хозяин разочаровал, мол, это змеи трёхголовые. Змей бывший кашевар не любил, даже боялся: ну как укусят? Но Рой рассказал, что горынычи не гады ползучие, а имеют руки-ноги, а ещё – крылья. Летать не ловки, больно уж тяжёлые, вот и пользуются конями.
– Мы с ними по первости едва не передрались, но потом замирились. Чего делить-то, ежели они под землёй живут, в глубоких пещерах? Чего-то там роют, а ещё – куют. Кузнецы они отменные. А ещё знают разные замечательные добавки. Надо их в корм скоту подсыпать или в землю паханую, то-то приплод и урожай увеличиваются.
– А как вы с ними торгуетесь, горынычи разве по-нашему говорят?
– Почему по-нашему? По-своему, но и наш с пятого на десятое разумеют. Так и торгуемся.
– А чего вы им предлагаете взамен хитрых их снадобий?
– А выморозки винные?
– Это ещё что за чудо?
– Такое вот чудо: вино как вино, а хлебнёшь пару рогов – и с копыт валишься, до того крепкое. И вот на то вино горынычи страсть как падки. Хватанут ведра полтора, да как огнём рыгнут: у-ух, вши-ик! И ещё просят. Тут уж предлагают золото, камни драгоценные…
– А как вы вино такое крепкое получаете? – заинтересовался Сотон, который сразу же обо всём позабыл, когда про золото и драгоценности услышал. Вот бы ему с горынычами торговать! Он бы вино крепкое разбавил и…
– Так тебе всё сразу и расскажи, – остановил полёт чужой фантазии трезвомыслящий хозяин. – Этого даже лешие не ведают, а уж на что знаткие в ягодных напитках.
– Ну и ладно, можешь не рассказывать. Не очень-то и хотелось. Я зачем спрашивал? Не затем, чтобы ваш секрет выведать, а чтобы иметь предлог для встречи с горынычами.
– Какой тебе предлог нужен? Ври про коня крылатого, они все три пасти и поразинут. Сами летать разучились, вот и верят, любой блажи на любимую тему.
– А как отыскать тех горынычей?
– В горах и ищи, раз они тебе понадобились. Как на пещеру наткнёшься, ори в глубину: «Эй, змеи поганые!» Тут они и выскочат.
– А про поганых обязательно кричать? – спросил осторожный гость.
– Нет, конечно, – посмеялся Рой. – И даже вредно. Змеи очень обидчивы, могут и зашибить или огнём спалить. Так что лучше прямо предлагай им крылатого коня: если услышат, враз прибегут.
– И помогут мне?
– Откуда мне знать? И в чём помогать? Застрелить ни в чём не повинного племянника? Так лучники среди горынычей не водятся, одни мечники да огнемётчики.
– Ну, спасибо за добрый совет, хозяин, – сказал Сотон, понимая, что больше говорить не о чем.
Разговором он остался недоволен, разочарован в результатах, потому что никакой реальной помощи от жителей страны Лин получить не удалось. Не выделят ему отрядов для свержения племянника-узурпатора, ни мечников, ни лучников. Очень обидно. Одно утешение, что Кед Рой подсказал, где искать возможных союзников. Горынычи-то небось не такие проницательные, как жители Лесного государства. Вот им Сотон и наврёт всё, что угодно, ежели, конечно, среди трёхглавых вещунов не найдётся.
– А есть ли среди горынычей вещуны? – на всякий случай спросил он.
– Никогда о таких не слыхивал, – ответил Кед Рой после некоторого раздумья.
– Вот и ладно. Тогда, значит, постараюсь с ними договориться. А теперь, хозяин, дозволь попрощаться. Желаю тебе благополучия в делах и приплода в скотах.
– И тебе того же. Живи и здравствуй.
Сотон развернулся и двинулся вон из комнаты. Когда закрывал за собой дверь, то услышал, что внук, смеясь, говорит деду: «Теперь он решил горынычей обмануть. Наврать им насчёт крылатого коня и племянника, будто бы отобравшего у него ханство…»
Смейтесь, смейтесь, думал пришелец из Мундарги. А я своего всё одно добьюсь. Стану хозяином в Юртауне.
ГЛАВА 12
Кольцевая радуга, Мундарга, Ю-мир
«Ты, – сказал он, – кукарача. Это значит таракан».
Франц Кафка
Матушка Булган обитала теперь в ханской юрте одна-одинешенька, ни тебе любимого Чоны, ни его братца Сотона. Последнего-то не жалко, вон же что удумал, злодей: извести любимого сыночка Джорочку. Сынка, правда, все стали почему-то называть Гессер, что значит «неуловимый Джору» на лешачьем языке (а язык лесовиков Булган знала получше всех в Юртауне). Матушка не спорила, считая такое имя совсем необидным. Кровиночку свою она любила и решила навестить, благо и идти было недалеко. Гессер поставил свою юрту рядом с родительской.
На улице её едва не сбил с ног порыв ветра, забросал редкими снежинками. Булган поскорее юркнула в тёплое жилище сына. Здесь обычно толпился народ; все, кого наследник Чоны исхлестал волшебной плёткой, стали горячими сторонниками Гессера. Его безоговорочно признали ханом, в рот заглядывали и только что сапоги не целовали. Женщины, впрочем, на своих мужей и отцов смотрели с недоумением: чего это вы все перед ним пресмыкаетесь? Они в битве под Юртауном не участвовали, усмиряющей плётки избежали, поэтому Джорочку видели в истинном свете. Красивый молодой мужчина, ну и что? Почему нужно ему покоряться? Мужики на сей вопрос не отвечали, а загадочно хмыкали и славили любимого руководителя.
Гессер, правда, властью не злоупотреблял, дурацких указов не делал и вообще старался как можно меньше командовать. Советовал людям думать головой, а не другим каким местом и считал, что этого вполне хватит для счастливой жизни.
Сегодня в юрте посторонних не было. Невестка Другмо что-то вышивала и тихо напевала:
– Ветер шуршит в камышах и сосну под луною колеблет.
Спелые шишки с кедровых ветвей ниспадают, как дождик из тучки.
Шила я мужу рубашку, держала шитьё на коленях.
Муж всё шутил: «Не пришей рукава к своей маленькой штучке!»
Гессер обрадовался приходу матери и охотно отложил в сторону меховую заготовку зимнего сапога.
– Здравствуй, матушка! Каким ветром занесло? – спросил в шутку.
– Понятно каким, северным. Порывом так прямо и зашвырнуло в твоё жилище. А пришла я по делу.
– И что же это за дело такое неотложное?
– Видела я, сынок, сон. И непростой, ой непростой. Про тебя и дядю Сотона. Ты, поди, не забыл, что его нет с нами уже полторы луны?
– Давненько не видались, – согласился сын. – Да в последний-то раз и повидаться толком не удалось, исчез куда-то дядюшка, да так стремительно, что и не поговорили даже.
– Вот-вот. И приснилось мне, будто Сотой не просто так исчез в неизвестном направлении, а отправился в северную страну Лин, где набрал большое войско. И будто движется он с тем войском к нам на Мундаргу. Собрался он будто бы воевать Юртаун…
– Да на кой ляд ему нужно нас воевать? – перебил Гессер.
– Этого я не знаю, но думаю, что сон мой – вещий. А потому надобно нам на всякий случай подготовиться к отражению атаки.
– А как именно готовиться?
– Тоже собрать войско, вооружить хорошенько…
– Чем же я его вооружу? Мечей боевых у нас, считай, вовсе не осталось, а без мечей что за войско?
– Мечей можно и новых наковать. Правда, некому: рудознатцы-дадаги ковать толком не умеют, а настоящие кузнецы, хористы, скрылись где-то в горах. Тебе, сынок, нужно их отыскать и вернуть сюда, в нашу столицу. А рудознатцев давно пора отправить в горы, где им самое место. Пусть они руду ищут, а хористы здесь мечи куют, латы. Вооружимся и никого бояться не будем.
– Разумен твой совет, матушка, – согласился молодой хан. Прошёл к выходу, откинул полог юрты и рявкнул что есть мочи: – Эй, Дадага!
Прошло какое-то время, и глава рудознатцев явился не запылился. На Гессера смотрел он подобострастно, готов был исполнить любые, даже самые нелепые приказы. Но к просьбе собрать родню да отправиться в горы искать хористов был явно не готов.
– Да как же это, хан, – принялся возражать Дадага, – в горы идти, на зиму-то глядя?
– Надо, – просто и доступно объяснил Гессер. – Есть мнение, что на нас надвигается вражье войско. А нам нападающих и встретить нечем. Ни мечей у нас не осталось, ни лат. Нужны нам кузнецы настоящие, не вам чета. Тем более что дошли слухи, будто хористы раскопали там, в горах, какую-то руду волшебную. Из неё, говорят, получаются мечи столь замечательные, что обычные бронзовые рубят как лозу или камыш. Слыхал о такой руде?
– Слышать-то слышал, да не больно верю. Мало ли что досужие языки наболтают, – вроде бы и отказался старший рудознатец, но хан почувствовал, что новая руда сильно заинтересовала Дадагу. – Хотя, вообще-то, ты прав, нужно отыскать Хора и его братьев и проверить доподлинно, что за невидаль обнаружили. Если и впрямь нашли, а не просто так раззвонили на весь свет: отыскали, мол, чудо.
– Вот и договорились. Отправимся, значит, искать кузнецов. Зима на носу, а в горах она уже и настоящая, потому одеться нужно потеплей… Да что это я тебя учить взялся? – сам себя перебил Гессер. – Ты же сюда с гор спустился, лучше меня обстановку знаешь. Короче, соберёшь братьев и завтра с утра двинемся на поиски.
– А ты тоже пойдёшь?
– Да не пойду, а поеду. Огонька оседлаю да двинусь.
– В горах конь не везде пройдёт. Хотя до поселка, до Жемуса, дорога хорошая. Мы оттуда бронзу сюда отправляли. Поэтому до Жемуса мы и сами конными тронемся…
Назавтра отряд из восьми всадников в путь пустился, едва разъяснилось. Вначале Гессер попытался торить незнакомую дорогу, но Огоньку трудно было ехать вровень с прочими скакунами, всё время он норовил умчаться вперёд. Горная дорожка была неприметной, к тому же колею занесло снегом, и молодой хан опасался сбиться, свернуть не в то ущелье. Поэтому он пропустил братьев вперёд и тронулся замыкающим. Но сзади ползти было скучно, кони братьев, казалось, нарочно плетутся еле-еле, чтобы досадить всадникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44