Но, не распахнувшись и на четверть, она неожиданно сорвалась с петель, придавив своей тяжестью открывавшего.
«Не только мне сегодня не везет», — злорадно ухмыльнулся про себя Крюгер.
Шелти переступил порог и щелкнул зажигалкой. В расступившейся тьме они увидели торчащие из-под двери чьи-то забинтованные ноги.
— Помогите… — еле слышно прошептал их обладатель.
Шелти поднял дверь и прислонил ее к стене.
Крюгер остановился на пороге, с интересом вглядываясь в забинтованное с головы до ног существо, которое силилось встать с пола. Свободными от бинтов у него оставались лишь глаза, кончик носа и рот. И эти четыре узкие щели зияли на его замотанной ровными полосами голове подобно Черным дырам Вселенной.
Шелти протянул лежащему руку. Тот с готовностью схватился за нее своими забинтованными пальцами.
— Спасибо. Вы Шелти Догги?
— Он самый.
— А меня зовут — фараон Трах… Трах… Трах… — страдалец тщетно пытался вспомнить собственное имя. — Я египетская мумия. Фараон Трах… Трах…
— Может, Трахнатон? — подсказал Шелти.
— Нет, вспомнил! — радостно прошепелявил тот. — Бухнатон. Фараон Бухнатон!
— Очень рад.
— Добро пожаловать в Клуб Потусторонних. Кто это с вами?
— Египетская мумия перевела взгляд на Крюгера.
— Фредди Крюгер с улицы Вязов, — представил своего спутника Шелти. — Сними шляпу, Фред, не забывай об этикете.
Крюгер послушно обнажил голову и, кивнув мумии, скромно добавил:
— Повелитель снов.
— Да? Счастлив познакомиться, — тотчас откликнулся Бухнатон. — Кстати, что вы думаете по поводу «Толкования сновидений» Зигмунда Фрейда?
— Ничего не думаю, — честно признался Крюгер и шепнул на ухо Шелти: — Чего он от меня хочет?
— Забалтывается старик, — тихо ответил тот. — Он ведь разменял уже третью тысячу.
— Долларов?
Шелти взглянул на Крюгера, как Крестный отец на своего непутевого сына.
— Фунтов стерлингов! — передразнил он.
Крюгер ничего не понял. Шелти окончательно сбил его с толку.
— Кто здесь заговорил о деньгах? — вдруг раздался выразительный с придыханием голос. — О, деньги! Назовите мне более презренный металл.
С верхнего этажа в холл спускался статный мужчина в шляпе и сапогах. В одной руке у него был подсвечник, другая крепко сжимала черный хлыст, которым он похлопывал себя по голенищу сапога.
— Да, господа, — нараспев продолжал он. — На земле весь род людской чтит один кумир священный, он царит по всей вселенной. Тот кумир — телец златой… Но златой телец может только мычать! А? Вдумайтесь, господа. Из-за коварного перезвона монет никто уже не слышит вдохновенной музыки, что нас окружает… Люди гибнут за металл.
— Просто какие-то куплеты Мефистофеля, — хмыкнул Шелти.
— Только не помню из какой оперы.
— «Гуно» Фауста, — снисходительно ответил неизвестный.
— А я думал «Фауст» Гуно.
— Мда?… Вы правы, мсье. Я оговорился.
— Позвольте представить, — сказала египетская мумия, — Эрик Деслер, Призрак Парижской Оперы.
— Да, это я, — с гордостью выпятил грудь призрак.
— Эрик! — радостно воскликнул Крюгер. Подойдя к нему, он коснулся его фрака рукой, словно желая убедиться, что это не сон. — Ты здесь? Разве тебя не пристрелили?
В руке призрака дрогнул подсвечник. Лицо болезненно вытянулось. Глаза забегали.
— Кристина?! Не верю собственным глазам! Какими судьбами, любовь моя? Молчи! Не говори ни слова. Ты здесь. О, как я счастлив. — Эрик опустился на одно колено и попытался поцеловать Крюгеру перчатку. — Позволь мне…
— Не позволю! — заорал Фредди, отскочив от него, как от прокаженного. — Не позволю! Опять ты за свое.
— Кристина, ты больше не любишь меня? — с горечью произнес Эрик. Он медленно выпрямился. — Вспомни, дитя мое. Я научил тебя петь. Я подарил тебе голос, от которого можно сойти с ума. И вот расплата за мою благосклонность! Ты хочешь растоптать мою любовь. Хочешь выбросить ее на помойку, на съедение крысам…
— Да я никогда тебя не любил! — взревел Крюгер. — И чего тебе вообще от меня надо?!
Черты Призрака Оперы исказились от гнева. Он шел на отступавшего к стене Крюгера, высоко подняв над головой подсвечник. С наклонившихся свечей на шляпу призрака капал горячий воск. Но он этого не замечал.
— Вы только взгляните, господа, на это неблагодарное дитя! — восклицал он, показывая на Фредди своим дрожащим пальцем. — О, тщедушное дитя порока, я не вижу в твоих глазах даже намека на сострадание. Но ничего, я тебя проучу… — Он выхватил из голенища сапога хлыст и замахнулся. — Я превращу тебя в синкопу!
Крюгер закрыл лицо руками.
Шелти перехватил руку Эрика за запястье и вырвал у него хлыст.
— Остынь, приятель, никаких Кристин здесь нет и не предвидится. Она ведь еще не успела продать душу Дьяволу?
— Продать! Опять вы о деньгах, — печально вздохнул Призрак Оперы, опускаясь в кресло. Он посмотрел на Крюгера. — Здравствуйте, мсье. Простите, не помню вашего имени?…
— Фредди Крюгер, — буркнул тот, приподняв шляпу.
— Кажется, мы с вами встречались? Ну конечно! У меня в Опере. — Эрик вдруг все вспомнил. — Это было ужасно. Эта ваша мадемуазель в шубе… Из-за нее я забрызгал кровью все клавиши органа.
— Как же вы уцелели?
— Музыка — вот мое единственное лекарство и спасение. Стоило одной молоденькой скрипачке наиграть мотив из «Торжествующего Дон Жуана», — и мои страшные раны затянулись сами собой и кровь опять зажурчала по жилам.
— Господа, — сказала египетская мумия, — как говорили древние фараоны, солнце уже закатилось. Предлагаю починить дверь и пройти в гостиную.
Глава 9
Черный Монах
По кругу гостиной горели свечи, освещая сгорбленную фигуру в черном монашеском балахоне, которая сидела у погасшего камина. Костлявые пальцы, высовывавшиеся наружу из широких рукавов, не спеша перебирали четки.
В поднятом капюшоне нельзя было заметить ни головы, ни черепа, а на руках монаха не было ни кожи, ни мяса. И тот, кто, взглянув на него, решил бы, что перед ним находится скелет, был бы не так уж далек от истины. Но в капюшоне, в этой зияющей мрачной пустоте, как угли, тлели подвижные, цвета заката глаза.
— Добро пожаловать, братья, — низким грудным голосом произнес монах, завидев процессию, возглавляемую Бухнатоном.
— Да благословит вас Сатана!
— Аминь, — с вежливым поклоном ответил Шелти, спрятав в глазах циничную усмешку.
— Это Черный Монах, господа, — возвестила египетская мумия. — А это Шелти Догги по прозвищу Бешенный Пес и Фредди Крюгер с улицы Вязов, повелитель снов.
Все расселись по комнате.
— Повелитель снов? — переспросил Черный Монах, обратив к Фредди свой капюшон. — Позвольте узнать, как вам «Толкование сновидений» Фрейда, сын мой?
— Я Фред, а не Фрейд, — раздраженно передернул плечами Крюгер. — И если вы не один из тех психов, что изнасиловали мою мать, то я вам и не сын.
В капюшоне монаха засверкали глаза и залязгали невидимые зубы. Но было непонятно, смеется Черный Монах или трясет от возмущения челюстью.
Чтобы разрядить двусмысленную ситуацию, фараон Бухнатон изобразил громкий сухой кашель, который перекрыл все прочие звуки в комнате. В том числе и откровенный смех Шелти.
Призрак Оперы безучастно сидел в своем кресле, отбивая на подлокотниках музыкальный ритм. Его «Торжествующий Дон Жуан» все еще не был завершен. И где бы Эрик не находился, эта мысль не давала ему покоя.
— Все вы мои дети, братья и сестры, — весомо проговорил Черный Монах, когда мумии надоело притворно кашлять. — Ибо такова моя Черная вера.
— Я согласен быть вашим братом, — сказал Шелти. — Но только, извините, не сестрой.
— По возрасту ты годишься мне в сыновья! — повысил голос монах. — И ныне и во веки веков я буду обращаться к тебе «сын мой». И никак иначе.
— Ну, хорошо, падре. Вы меня уговорили. — Шелти повернулся к Бухнатону. — Послушай, Бух, а где же граф Дракула?
— Опаздывает. Но должен быть.
— Трам, тара-ра-рам, пам-пам; пум, пам-пам! — вдруг на всю гостиную пропел Призрак Оперы, но, спохватившись, смущенно приложил ко рту ладонь.
— Неплохо, совсем неплохо, — похвалил Шелти. — Но я бы еще добавил в конце: трам, пам-пам!
— На этом месте будет стоять пауза, — сухо заметил Эрик.
— Как вам будет угодно. Я ни в коей мере не претендую на ваши лавры бессмертного композитора.
Кто-то постучал во входную дверь. Фараон Бухнатон пошел открывать.
Через минуту он вернулся под руку с очаровательной блондинкой. На ней была красная блузка, жакет из козлиного меха и кожаная мини-юбка. На роскошной груди, которой могла бы позавидовать и красотка из «Плейбоя», висело множество золотых цепочек. Стройные, обтянутые черными колготами ноги завершались внизу бардовыми сапожками. На плече висела дамская сумочка с замком в виде сердечка.
Призрак Оперы оторвался от своих мыслей и с интересом уставился на незнакомку. Другие тоже как-то сразу приободрились, приосанились.
— Привет, мальчики! — звонко произнесла она, тряхнув своими длинными, простиравшимися до самой талии волосами. — Заждались?
— Что касается меня, куколка, — сказал Шелти, направляясь к ней походкой мартовского кота, — то я ждал этой встречи еще с колыбели.
— Как это мило, — усмехнулась она, поведя плечом.
— Меня зовут Шелти. А вас?
— Зовите меня Блонди.
— Ведьма с Лысой горы, — уточнил Бухнатон, развернув свиток с именами приглашенных. — Дунайская ведьма.
Оттеснив от молодой женщины египетскую мумию, Шелти помог новой гостье устроиться в кресле. Присев рядом, попытался взять ее руку в свою горячую ладонь.
— Какие у нас тонкие пальчики… — прошептал он.
Блонди отдернула руку, неуловимым движением царапнув его по щеке своими длинными, покрытыми черным лаком ногтями. В полумраке хищно блеснули ее зеленые глаза.
— Не так быстро, песик, — по-змеиному прошипела она.
— Будет исполнено, кошечка… — понизив голос, улыбнулся Шелти.
Черным Монахом внезапно овладело чувство раздражения.
— Дунайская ведьма? — с неприязнью переспросил он. — Насколько мне известно, ведьмы не бывают блондинками.
— Зато каждая вторая блондинка — ведьма, — парировал Шелти, лукаво подмигнув девушке и поймал ее ответный взгляд.
— Она может оказаться подсадной уткой, — гнул свое монах. — Где гарантии, что это не переодетый агент 007?
Блонди вскочила с места, в ярости сжав кулаки и уперев их в бока.
— Ах так! Вы не верите, что я ведьма?! Так я докажу вам! Хотите, я нашлю на вас порчу?
— Не хочу, дочь моя. Единственное, что на мне еще можно испортить, так это мое монашеское одеяние. А оно мне досталось в поте лица моего. — Черный Монах заботливо поправил капюшон. — Ответьте, дитя мое, если вы ведьма, летаете ли вы по воздуху?
— Разумеется. Только мне нужна метла.
— Бух, — обратился к мумии Шелти, — в доме есть метла?
— Нет. Но, может, веник подойдет? Вон он в углу валяется.
— Он какой-то обшарпанный.
— Ничего, сгодится! — в азарте воскликнула Блонди. Оседлав веник, она произнесла себе под нос заклинание и
тут же взмыла к потолку.
Мужчины, словно по команде, задрали головы. Один лишь Призрак Оперы не решился поднять глаз и сидел, вжавшись в кресло, смущенно теребя кончик своего фальшивого носа.
Глава 10
Ведьма с Лысой горы
Блонди кружила по гостиной, описывая в воздухе изящные пируэты. То снижаясь к самому полу, то снова взмывая вверх, она намеренно проносилась перед самым носом у Черного Монаха, едва не задевая его по балахону веником. По гостиной разносился ее звонкий смех.
— Признайтесь, падре, вы нарочно ввели ее во искушение?
— с усмешкой спросил Шелти, наклонившись к монаху.
Но тот лишь сверкнул своими сальными глазками, не в силах оторвать взгляда от этой феерической женщины.
Фредди Крюгер с грустью следил за полетом ведьмы. Он бы тоже не отказался сейчас вот так, подобно птице, взмыть в воздух. Но тяжелые ботинки висели на ногах, как гири, убивая мечту на корню.
Вдруг разыгравшаяся Блонди пролетела так низко над головой Крюгера, что сбила с него шляпу.
— О Господи! — вырвалось у Фредди. Он бросился за покатившейся шляпой.
В гостиной наступила гробовая тишина. Призрак Оперы изменился в лице. Шелти поправил узел галстука. Ведьма зависла под потолком, как будто в ее венике кончился бензин. Черный Монах выронил из рук четки, и они рассыпались по полу десятками драгоценных камней.
— Что? Что вы сказали? — прошамкала египетская мумия.
— «Черт побери». Я сказал: «Черт побери», — неуверенно ответил Крюгер, надевая шляпу.
— Не лги, сын мой! — грозно заговорил Черный Монах. — Мы здесь не глухие. Имеющий уши да услышит. Ты произнес не «черт побери», а нечто противоположное. Да как ты посмел?! Ты осквернил стены этого дома.
Фредди совсем стушевался.
— Я не хотел, я оговорился…
Из глаз монаха вырывались искры.
— Молчи, дьяволохульник! — вещал он, заходясь в гневе. — Молчи, ибо виновен есть. И если ты еще хоть раз посмеешь допустить чернотатство в стенах этого дома…
— Нет, никогда, — торопливо забормотал Крюгер. — Я больше не буду.
Монах хотел еще что-то сказать, но в этот момент под потолком раздалось истеричное:
— О, Дьявол!
Все посмотрели наверх. Ведьма висела под потолком вниз головой, тщетно пытаясь перевернуться или хотя бы сдвинуться с места. Ее длинные волосы ниспадали вниз золотым дождем.
— Что случилась, дочь моя? — заботливо поинтересовался монах.
— Веник больше не слушается, — простонала Блонди.
— Вот видите, что вы наделали, — пожурил Крюгера Призрак Оперы.
— А что?
— Вы испортили ей колдовство. Бедняжка утратила власть над веником.
— Выдирайте из веника прутья, — посоветовал ведьме Шелти. — И кидайте их по одному на пол. Так постепенно и спуститесь.
— Можно сделать проще, — промолвил Черный Монах.
Он выпростал из-под балахона свои костлявые руки. Они стали стремительно нарастать из его рукавов подобно выдвижной пожарной лестнице, причем сам монах продолжал оставаться на месте.
— Я сниму вас, дочь моя. Не бойтесь.
Вскоре его руки достигли немыслимых размеров, протянувшись через всю комнату под потолок.
— Уберите руки! — завизжала Блонди, отталкивая уже готовые схватить ее за грудь пальцы. — Наглец!
Монах одернул руки, и в одно мгновение они исчезли в рукавах его балахона.
— Простите, промахнулся, — буркнул он, заскрипев костями. — Поступайте, как знаете. А я пока соберу свои четки, — и он пополз по полу.
Воспользовавшись советом Шелти, ведьма принялась выламывать из непокорного веника прутья. Когда тот похудел ровно наполовину, ей удалось, наконец, перевернуться вверх головой. Она выдернула еще один прутик, и тут веник повело назад.
От визга Блонди у присутствующих заложило в ушах. Ведьма лихо кружила по комнате, только теперь уже задом
наперед. Мужчинам приходилось то и дело пригибаться, чтобы не получить от нее сапогами по голове.
И только Черный Монах продолжал безучастно собирать свои камешки и нанизывать их на шелковую нить.
Кончилось все тем, что Блонди приземлилась ему на спину. Под монашеским одеянием оглушительно затрещали старые кости, из рукавов повалил дым.
Блонди в испуге отскочила в сторону.
На полу возле ее ног бесформенной грудой лежал пустой балахон.
— Черт возьми, что я наделала! — схватилась она за голову.
Шелти молча подцепил продолжающее дымить одеяние и для верности тряхнул им в воздухе. Все ждали, что оттуда вывалится если не череп, то хотя бы берцовая кость. Но, кроме четок, ничего больше не выпало.
— Ну и для кого он их собирал? — с сарказмом проговорил Шелти, взвешивая на ладони переливающуюся горстку драгоценных камней.
— Для себя, сын мой, — ответил бестелесный голос из капюшона. — Для себя. Не думайте, что от меня можно так просто отделаться.
И в тот же миг балахон наполнился своим прежним содержимым.
Глава 11
Граф Дракула
— Откройте кто-нибудь окно, — сказал Черный Монах. — Пусть выветрится дым.
Египетская мумия отправилась выполнять его смиренную просьбу.
Шелти, не говоря ни слова, протянул монаху четки.
— Благодарю, сын мой, — тот повернулся к Блонди и просвечивая ее своими глазами-углями насквозь, мягко заметил: — Дочь, моя, вы действительно самая настоящая ведьма. Простите мне мои нелепые подозрения. Ибо не та женщина есть ведьма, что умеет летать, но та, которая способна оседлать мужчину.
Блонди лукаво улыбнулась, оправляя на себе блузку.
— Я не зашибла вас, падре?
— Позвоночник слегка ноет, — честно признался монах. Бухнатон запустил руку под бинты и, вытащив на свет из
глубины своего живота фигурную бутылку, протянул ее Черному Монаху:
— Отхлебните немного, и все пройдет.
— Что это?
— Египетский бальзам. Лучшее средство от любого недуга. Черный Монах приложился к бутылке.
— Мне тоже что-то нездоровится, — сказал Шелти, подходя поближе.
Но Бухнатон уже спрятал бутылку обратно под бинты.
— Без этого бальзама я давно бы превратился в пыль, — просипела мумия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
«Не только мне сегодня не везет», — злорадно ухмыльнулся про себя Крюгер.
Шелти переступил порог и щелкнул зажигалкой. В расступившейся тьме они увидели торчащие из-под двери чьи-то забинтованные ноги.
— Помогите… — еле слышно прошептал их обладатель.
Шелти поднял дверь и прислонил ее к стене.
Крюгер остановился на пороге, с интересом вглядываясь в забинтованное с головы до ног существо, которое силилось встать с пола. Свободными от бинтов у него оставались лишь глаза, кончик носа и рот. И эти четыре узкие щели зияли на его замотанной ровными полосами голове подобно Черным дырам Вселенной.
Шелти протянул лежащему руку. Тот с готовностью схватился за нее своими забинтованными пальцами.
— Спасибо. Вы Шелти Догги?
— Он самый.
— А меня зовут — фараон Трах… Трах… Трах… — страдалец тщетно пытался вспомнить собственное имя. — Я египетская мумия. Фараон Трах… Трах…
— Может, Трахнатон? — подсказал Шелти.
— Нет, вспомнил! — радостно прошепелявил тот. — Бухнатон. Фараон Бухнатон!
— Очень рад.
— Добро пожаловать в Клуб Потусторонних. Кто это с вами?
— Египетская мумия перевела взгляд на Крюгера.
— Фредди Крюгер с улицы Вязов, — представил своего спутника Шелти. — Сними шляпу, Фред, не забывай об этикете.
Крюгер послушно обнажил голову и, кивнув мумии, скромно добавил:
— Повелитель снов.
— Да? Счастлив познакомиться, — тотчас откликнулся Бухнатон. — Кстати, что вы думаете по поводу «Толкования сновидений» Зигмунда Фрейда?
— Ничего не думаю, — честно признался Крюгер и шепнул на ухо Шелти: — Чего он от меня хочет?
— Забалтывается старик, — тихо ответил тот. — Он ведь разменял уже третью тысячу.
— Долларов?
Шелти взглянул на Крюгера, как Крестный отец на своего непутевого сына.
— Фунтов стерлингов! — передразнил он.
Крюгер ничего не понял. Шелти окончательно сбил его с толку.
— Кто здесь заговорил о деньгах? — вдруг раздался выразительный с придыханием голос. — О, деньги! Назовите мне более презренный металл.
С верхнего этажа в холл спускался статный мужчина в шляпе и сапогах. В одной руке у него был подсвечник, другая крепко сжимала черный хлыст, которым он похлопывал себя по голенищу сапога.
— Да, господа, — нараспев продолжал он. — На земле весь род людской чтит один кумир священный, он царит по всей вселенной. Тот кумир — телец златой… Но златой телец может только мычать! А? Вдумайтесь, господа. Из-за коварного перезвона монет никто уже не слышит вдохновенной музыки, что нас окружает… Люди гибнут за металл.
— Просто какие-то куплеты Мефистофеля, — хмыкнул Шелти.
— Только не помню из какой оперы.
— «Гуно» Фауста, — снисходительно ответил неизвестный.
— А я думал «Фауст» Гуно.
— Мда?… Вы правы, мсье. Я оговорился.
— Позвольте представить, — сказала египетская мумия, — Эрик Деслер, Призрак Парижской Оперы.
— Да, это я, — с гордостью выпятил грудь призрак.
— Эрик! — радостно воскликнул Крюгер. Подойдя к нему, он коснулся его фрака рукой, словно желая убедиться, что это не сон. — Ты здесь? Разве тебя не пристрелили?
В руке призрака дрогнул подсвечник. Лицо болезненно вытянулось. Глаза забегали.
— Кристина?! Не верю собственным глазам! Какими судьбами, любовь моя? Молчи! Не говори ни слова. Ты здесь. О, как я счастлив. — Эрик опустился на одно колено и попытался поцеловать Крюгеру перчатку. — Позволь мне…
— Не позволю! — заорал Фредди, отскочив от него, как от прокаженного. — Не позволю! Опять ты за свое.
— Кристина, ты больше не любишь меня? — с горечью произнес Эрик. Он медленно выпрямился. — Вспомни, дитя мое. Я научил тебя петь. Я подарил тебе голос, от которого можно сойти с ума. И вот расплата за мою благосклонность! Ты хочешь растоптать мою любовь. Хочешь выбросить ее на помойку, на съедение крысам…
— Да я никогда тебя не любил! — взревел Крюгер. — И чего тебе вообще от меня надо?!
Черты Призрака Оперы исказились от гнева. Он шел на отступавшего к стене Крюгера, высоко подняв над головой подсвечник. С наклонившихся свечей на шляпу призрака капал горячий воск. Но он этого не замечал.
— Вы только взгляните, господа, на это неблагодарное дитя! — восклицал он, показывая на Фредди своим дрожащим пальцем. — О, тщедушное дитя порока, я не вижу в твоих глазах даже намека на сострадание. Но ничего, я тебя проучу… — Он выхватил из голенища сапога хлыст и замахнулся. — Я превращу тебя в синкопу!
Крюгер закрыл лицо руками.
Шелти перехватил руку Эрика за запястье и вырвал у него хлыст.
— Остынь, приятель, никаких Кристин здесь нет и не предвидится. Она ведь еще не успела продать душу Дьяволу?
— Продать! Опять вы о деньгах, — печально вздохнул Призрак Оперы, опускаясь в кресло. Он посмотрел на Крюгера. — Здравствуйте, мсье. Простите, не помню вашего имени?…
— Фредди Крюгер, — буркнул тот, приподняв шляпу.
— Кажется, мы с вами встречались? Ну конечно! У меня в Опере. — Эрик вдруг все вспомнил. — Это было ужасно. Эта ваша мадемуазель в шубе… Из-за нее я забрызгал кровью все клавиши органа.
— Как же вы уцелели?
— Музыка — вот мое единственное лекарство и спасение. Стоило одной молоденькой скрипачке наиграть мотив из «Торжествующего Дон Жуана», — и мои страшные раны затянулись сами собой и кровь опять зажурчала по жилам.
— Господа, — сказала египетская мумия, — как говорили древние фараоны, солнце уже закатилось. Предлагаю починить дверь и пройти в гостиную.
Глава 9
Черный Монах
По кругу гостиной горели свечи, освещая сгорбленную фигуру в черном монашеском балахоне, которая сидела у погасшего камина. Костлявые пальцы, высовывавшиеся наружу из широких рукавов, не спеша перебирали четки.
В поднятом капюшоне нельзя было заметить ни головы, ни черепа, а на руках монаха не было ни кожи, ни мяса. И тот, кто, взглянув на него, решил бы, что перед ним находится скелет, был бы не так уж далек от истины. Но в капюшоне, в этой зияющей мрачной пустоте, как угли, тлели подвижные, цвета заката глаза.
— Добро пожаловать, братья, — низким грудным голосом произнес монах, завидев процессию, возглавляемую Бухнатоном.
— Да благословит вас Сатана!
— Аминь, — с вежливым поклоном ответил Шелти, спрятав в глазах циничную усмешку.
— Это Черный Монах, господа, — возвестила египетская мумия. — А это Шелти Догги по прозвищу Бешенный Пес и Фредди Крюгер с улицы Вязов, повелитель снов.
Все расселись по комнате.
— Повелитель снов? — переспросил Черный Монах, обратив к Фредди свой капюшон. — Позвольте узнать, как вам «Толкование сновидений» Фрейда, сын мой?
— Я Фред, а не Фрейд, — раздраженно передернул плечами Крюгер. — И если вы не один из тех психов, что изнасиловали мою мать, то я вам и не сын.
В капюшоне монаха засверкали глаза и залязгали невидимые зубы. Но было непонятно, смеется Черный Монах или трясет от возмущения челюстью.
Чтобы разрядить двусмысленную ситуацию, фараон Бухнатон изобразил громкий сухой кашель, который перекрыл все прочие звуки в комнате. В том числе и откровенный смех Шелти.
Призрак Оперы безучастно сидел в своем кресле, отбивая на подлокотниках музыкальный ритм. Его «Торжествующий Дон Жуан» все еще не был завершен. И где бы Эрик не находился, эта мысль не давала ему покоя.
— Все вы мои дети, братья и сестры, — весомо проговорил Черный Монах, когда мумии надоело притворно кашлять. — Ибо такова моя Черная вера.
— Я согласен быть вашим братом, — сказал Шелти. — Но только, извините, не сестрой.
— По возрасту ты годишься мне в сыновья! — повысил голос монах. — И ныне и во веки веков я буду обращаться к тебе «сын мой». И никак иначе.
— Ну, хорошо, падре. Вы меня уговорили. — Шелти повернулся к Бухнатону. — Послушай, Бух, а где же граф Дракула?
— Опаздывает. Но должен быть.
— Трам, тара-ра-рам, пам-пам; пум, пам-пам! — вдруг на всю гостиную пропел Призрак Оперы, но, спохватившись, смущенно приложил ко рту ладонь.
— Неплохо, совсем неплохо, — похвалил Шелти. — Но я бы еще добавил в конце: трам, пам-пам!
— На этом месте будет стоять пауза, — сухо заметил Эрик.
— Как вам будет угодно. Я ни в коей мере не претендую на ваши лавры бессмертного композитора.
Кто-то постучал во входную дверь. Фараон Бухнатон пошел открывать.
Через минуту он вернулся под руку с очаровательной блондинкой. На ней была красная блузка, жакет из козлиного меха и кожаная мини-юбка. На роскошной груди, которой могла бы позавидовать и красотка из «Плейбоя», висело множество золотых цепочек. Стройные, обтянутые черными колготами ноги завершались внизу бардовыми сапожками. На плече висела дамская сумочка с замком в виде сердечка.
Призрак Оперы оторвался от своих мыслей и с интересом уставился на незнакомку. Другие тоже как-то сразу приободрились, приосанились.
— Привет, мальчики! — звонко произнесла она, тряхнув своими длинными, простиравшимися до самой талии волосами. — Заждались?
— Что касается меня, куколка, — сказал Шелти, направляясь к ней походкой мартовского кота, — то я ждал этой встречи еще с колыбели.
— Как это мило, — усмехнулась она, поведя плечом.
— Меня зовут Шелти. А вас?
— Зовите меня Блонди.
— Ведьма с Лысой горы, — уточнил Бухнатон, развернув свиток с именами приглашенных. — Дунайская ведьма.
Оттеснив от молодой женщины египетскую мумию, Шелти помог новой гостье устроиться в кресле. Присев рядом, попытался взять ее руку в свою горячую ладонь.
— Какие у нас тонкие пальчики… — прошептал он.
Блонди отдернула руку, неуловимым движением царапнув его по щеке своими длинными, покрытыми черным лаком ногтями. В полумраке хищно блеснули ее зеленые глаза.
— Не так быстро, песик, — по-змеиному прошипела она.
— Будет исполнено, кошечка… — понизив голос, улыбнулся Шелти.
Черным Монахом внезапно овладело чувство раздражения.
— Дунайская ведьма? — с неприязнью переспросил он. — Насколько мне известно, ведьмы не бывают блондинками.
— Зато каждая вторая блондинка — ведьма, — парировал Шелти, лукаво подмигнув девушке и поймал ее ответный взгляд.
— Она может оказаться подсадной уткой, — гнул свое монах. — Где гарантии, что это не переодетый агент 007?
Блонди вскочила с места, в ярости сжав кулаки и уперев их в бока.
— Ах так! Вы не верите, что я ведьма?! Так я докажу вам! Хотите, я нашлю на вас порчу?
— Не хочу, дочь моя. Единственное, что на мне еще можно испортить, так это мое монашеское одеяние. А оно мне досталось в поте лица моего. — Черный Монах заботливо поправил капюшон. — Ответьте, дитя мое, если вы ведьма, летаете ли вы по воздуху?
— Разумеется. Только мне нужна метла.
— Бух, — обратился к мумии Шелти, — в доме есть метла?
— Нет. Но, может, веник подойдет? Вон он в углу валяется.
— Он какой-то обшарпанный.
— Ничего, сгодится! — в азарте воскликнула Блонди. Оседлав веник, она произнесла себе под нос заклинание и
тут же взмыла к потолку.
Мужчины, словно по команде, задрали головы. Один лишь Призрак Оперы не решился поднять глаз и сидел, вжавшись в кресло, смущенно теребя кончик своего фальшивого носа.
Глава 10
Ведьма с Лысой горы
Блонди кружила по гостиной, описывая в воздухе изящные пируэты. То снижаясь к самому полу, то снова взмывая вверх, она намеренно проносилась перед самым носом у Черного Монаха, едва не задевая его по балахону веником. По гостиной разносился ее звонкий смех.
— Признайтесь, падре, вы нарочно ввели ее во искушение?
— с усмешкой спросил Шелти, наклонившись к монаху.
Но тот лишь сверкнул своими сальными глазками, не в силах оторвать взгляда от этой феерической женщины.
Фредди Крюгер с грустью следил за полетом ведьмы. Он бы тоже не отказался сейчас вот так, подобно птице, взмыть в воздух. Но тяжелые ботинки висели на ногах, как гири, убивая мечту на корню.
Вдруг разыгравшаяся Блонди пролетела так низко над головой Крюгера, что сбила с него шляпу.
— О Господи! — вырвалось у Фредди. Он бросился за покатившейся шляпой.
В гостиной наступила гробовая тишина. Призрак Оперы изменился в лице. Шелти поправил узел галстука. Ведьма зависла под потолком, как будто в ее венике кончился бензин. Черный Монах выронил из рук четки, и они рассыпались по полу десятками драгоценных камней.
— Что? Что вы сказали? — прошамкала египетская мумия.
— «Черт побери». Я сказал: «Черт побери», — неуверенно ответил Крюгер, надевая шляпу.
— Не лги, сын мой! — грозно заговорил Черный Монах. — Мы здесь не глухие. Имеющий уши да услышит. Ты произнес не «черт побери», а нечто противоположное. Да как ты посмел?! Ты осквернил стены этого дома.
Фредди совсем стушевался.
— Я не хотел, я оговорился…
Из глаз монаха вырывались искры.
— Молчи, дьяволохульник! — вещал он, заходясь в гневе. — Молчи, ибо виновен есть. И если ты еще хоть раз посмеешь допустить чернотатство в стенах этого дома…
— Нет, никогда, — торопливо забормотал Крюгер. — Я больше не буду.
Монах хотел еще что-то сказать, но в этот момент под потолком раздалось истеричное:
— О, Дьявол!
Все посмотрели наверх. Ведьма висела под потолком вниз головой, тщетно пытаясь перевернуться или хотя бы сдвинуться с места. Ее длинные волосы ниспадали вниз золотым дождем.
— Что случилась, дочь моя? — заботливо поинтересовался монах.
— Веник больше не слушается, — простонала Блонди.
— Вот видите, что вы наделали, — пожурил Крюгера Призрак Оперы.
— А что?
— Вы испортили ей колдовство. Бедняжка утратила власть над веником.
— Выдирайте из веника прутья, — посоветовал ведьме Шелти. — И кидайте их по одному на пол. Так постепенно и спуститесь.
— Можно сделать проще, — промолвил Черный Монах.
Он выпростал из-под балахона свои костлявые руки. Они стали стремительно нарастать из его рукавов подобно выдвижной пожарной лестнице, причем сам монах продолжал оставаться на месте.
— Я сниму вас, дочь моя. Не бойтесь.
Вскоре его руки достигли немыслимых размеров, протянувшись через всю комнату под потолок.
— Уберите руки! — завизжала Блонди, отталкивая уже готовые схватить ее за грудь пальцы. — Наглец!
Монах одернул руки, и в одно мгновение они исчезли в рукавах его балахона.
— Простите, промахнулся, — буркнул он, заскрипев костями. — Поступайте, как знаете. А я пока соберу свои четки, — и он пополз по полу.
Воспользовавшись советом Шелти, ведьма принялась выламывать из непокорного веника прутья. Когда тот похудел ровно наполовину, ей удалось, наконец, перевернуться вверх головой. Она выдернула еще один прутик, и тут веник повело назад.
От визга Блонди у присутствующих заложило в ушах. Ведьма лихо кружила по комнате, только теперь уже задом
наперед. Мужчинам приходилось то и дело пригибаться, чтобы не получить от нее сапогами по голове.
И только Черный Монах продолжал безучастно собирать свои камешки и нанизывать их на шелковую нить.
Кончилось все тем, что Блонди приземлилась ему на спину. Под монашеским одеянием оглушительно затрещали старые кости, из рукавов повалил дым.
Блонди в испуге отскочила в сторону.
На полу возле ее ног бесформенной грудой лежал пустой балахон.
— Черт возьми, что я наделала! — схватилась она за голову.
Шелти молча подцепил продолжающее дымить одеяние и для верности тряхнул им в воздухе. Все ждали, что оттуда вывалится если не череп, то хотя бы берцовая кость. Но, кроме четок, ничего больше не выпало.
— Ну и для кого он их собирал? — с сарказмом проговорил Шелти, взвешивая на ладони переливающуюся горстку драгоценных камней.
— Для себя, сын мой, — ответил бестелесный голос из капюшона. — Для себя. Не думайте, что от меня можно так просто отделаться.
И в тот же миг балахон наполнился своим прежним содержимым.
Глава 11
Граф Дракула
— Откройте кто-нибудь окно, — сказал Черный Монах. — Пусть выветрится дым.
Египетская мумия отправилась выполнять его смиренную просьбу.
Шелти, не говоря ни слова, протянул монаху четки.
— Благодарю, сын мой, — тот повернулся к Блонди и просвечивая ее своими глазами-углями насквозь, мягко заметил: — Дочь, моя, вы действительно самая настоящая ведьма. Простите мне мои нелепые подозрения. Ибо не та женщина есть ведьма, что умеет летать, но та, которая способна оседлать мужчину.
Блонди лукаво улыбнулась, оправляя на себе блузку.
— Я не зашибла вас, падре?
— Позвоночник слегка ноет, — честно признался монах. Бухнатон запустил руку под бинты и, вытащив на свет из
глубины своего живота фигурную бутылку, протянул ее Черному Монаху:
— Отхлебните немного, и все пройдет.
— Что это?
— Египетский бальзам. Лучшее средство от любого недуга. Черный Монах приложился к бутылке.
— Мне тоже что-то нездоровится, — сказал Шелти, подходя поближе.
Но Бухнатон уже спрятал бутылку обратно под бинты.
— Без этого бальзама я давно бы превратился в пыль, — просипела мумия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24