«Подниму зарплату дворникам, завезу новые фонари и осушу Гиблые Болота!» Так вот, кто бы ни брался их осушить, дела до конца не доводил. Болот просто не находили… Всякий раз команда специалистов-гидрологов или кого там несколько дней беспомощно ковырялась по всему лесному периметру, сверяясь с пляшущей стрелкой компаса и старой картой. Затем, злые, голодные и поддатые, они выезжали из леса на раздолбанном «козелке» аккурат в том же месте, в каком в этот лес въехали.
Говорят, что в Болотах какая-то ведьма закляла нечисть на веки вечные, поэтому и отыскать их нельзя, чтоб нечисть ненароком не выпустить.
А может, закуска плохая. Кто знает?
Полина продолжает
Антураж был на уровне. Вот уж не думала, что когда-нибудь мне доведется увидеть Гиблые Болота, да еще образца 1818 года. Во все стороны, куда взгляд ни кинешь, влажно блестела вода и кочки кое-где высовывались лохматыми макушками. Плюс синие клочья тумана, корявые деревья и я посередине всей этой съемочной площадки крутейшего фильма ужасов, лохматая и злая.
Сзади настырно зачавкало. Ну я ждать своих новых друзей не стала, резвой синичкой взлетела на ближайшую ветлу, оседлала узловатую верхушку. Та-ак, теперь проверим мальчишек на легкую атлетику! То, что пловцы из них, как из меня примерная жена, это мы уже убедились.
Страха не было вовсе. Чтоб я трупа испугалась? Да я их в анатомичке нагляделась, да еще и не таких красивых видела. А уж технички и санитары в анатомичке пострашней этих самых трупов будут, позлобнее. «Девушка, не крошите бутерброд на труп, взяли моду — закусочную из морга делать… Вот вчера ординаторы день рождения праздновали, а кремовые розочки от торта с трупа кому отмывать? Мне же, Анисье Павловне!..» Вредные они все-таки, бабы из нашего морга.
Мужики нестройной толпой собрались вокруг ветлы, морды подняли, выкатили белесые глазенки. Лезть не пытались, видать, нетренированные кибальчиши-то.
— Спускайся-а! — вкрадчиво присоветовал главный (тот самый, что путь мне до деревни подсказывал). — С нами лучше…
— Увольте! — припомнила я еще одно вежливое слово. — Я воды боюсь, меня в малолетстве брат утопить пытался… Я только ко дну не пошла, плавала по поверхности, как… Красиво плавала, в общем! А вы чего такие бледные, проблемы какие? Ультрафиолета не хватает, на курорт хоть какой бы смотались…
Ну что же, мужики тоже люди, и им иногда пожаловаться надо, в манишку поплакаться, посетовать на жизнь хреново-огуречную. Вот и мои фанаты «Бедной Лизы», облепив ствол, принялись нескладно жаловаться на судьбу-куропатку.
Оказывается, чуваков реально продинамили, устроили засаду и кинули, как фраеров последних. Когда Зямка отрядил карательный отряд за Минькиной родственницей, мужички прямо воодушевились и потопали за проповедником, как беременная крольчихи за папой-кроликом. Топали-топали и притопали. С дороги сбились, хотя от Хотяевки до Ведьмеева по тракту всего ничего. Вот стоят красавцы мои теперь мокрые посреди леса, в воде по горло, и не врубаются, в чем суть да дело… Зиммиус каким-то образом отвел всем глаза, забрал у ребят нательные крестики да испарился.
А они все потонули. Вот такой вот сказ, никакого хеппи-энду. Даже плакать хочется.
Я охотно повыла на луну вместе с ребятами потому что не придумала, чего бы сделать другого. Потом спросила болезных:
— Э, пацанва, а чего вы со мной сделать хотите?
— Загрызем…— защелкали челюстями честным мои.
Наивняк! И они еще хотят, чтобы я к ним слезла
— Не,так не пойдет! — Я поерзала на ветке, пытаясь прицепиться к ней джинсами поудобнее. — А помочь я вам ничем не могу? Чтобы мы потом разошлись мирно, по-соседски?
— Кресты, кресты наши найди…— оживились утопленнички. — Мы тогда с миром упокоимся!
Я обняла ветлу покрепче. Где ж мне искать их кресты? Этот хмырь отвалил в неизвестном направлении, крестики небось с ним. Антиквар дешевый…
Мужики, видать, поняли, что я не собираюсь их осчастливить ни их крестиками, ни своими косточками, и решили заняться самодеятельностью. Один мокрец согнулся, подставил другому спину… Эге, так они до меня долезут! Я крупной белкой метнулась вверх, на хлипкие веточки. Они скрипели, но пока выдерживали… А ребята все лезли, барахтались…
Бамс!!! Из темноты как жахнет огоньком — синюшные так и посыпались в хлябь, как растаявший пломбир с палочки. Я закрутила головой, глядя на кучу малу внизу…
— Розка, мазила нервная! Кто ж так бьет наугад с зажмуренными глазами?!! Ты же в девочку могла попасть!
— Мама, не лезьте под руку! Они у меня и так трясутся…
— Мам, чего как неживая? Гля, сколько травы вокруг — Хрюшку закопать хватит!
— Ох и раздолье, тудыть твою направо!
— Иоанка, куда ты нас затащила, ты уверена, что все сработало, как надо?!
— Я — Мать!!! Я чувствую, моя девочка где-то здесь, а если я чувствую… Миша, домой!!!
Невероятно… но на кочках посреди болота стояла вся Мишкина семья! Роза Витольдовна в домашнем бархатном платье с сигаретой во рту, Ираида Витольдовна, слегка ошалевшая, с Нюшей и Хрюшей под ручку, Дара Михайловна с лорнетом, подбоченившись, Виолетта Михайловна с рюмкой в руках и трубкой в зубах и Иоанна Витольдовна… держащая за ухо верещащего Улу!!!
Ух ты, как это у нее получается? Он же бесплотный, как мое начальное образование…
— Ай, ай! — попискивал мой рыжик. — Я же просто мимо пролетал!
Иоанна Витольдовна встряхнула Улу так, что штанишки запарусило.
— Где дети?!
— Не ве-эдаю! — провыл Ула. — Сам только освободился… Хотя вон Полиночка на дереве висит!
— Отгоните этих, синих, и я слезу! — подхватила я.
Роза Витольдовна, затянувшись пару раз, помахала рукой, разгоняя дым. Раздался треск, и утопленников окружило неровным горящим квадратом.
— Крут надо, Розка, круг! — наставительно произнесла Дара Михайловна.
— Ой, мама, какая, собственно, разница! — отмахнулась тетя Роза (сверху шлепнулся сноп искр — хорошенький такой фейерверк вышел). — Главное, окружить…
— Хоть пентаграмму защитную нарисуй! — не отставала Дара Михайловна.
После нескольких неуверенных взмахов рядом с воющими упырями возникло нечто сюрреалистичное, призванное, видимо, изображать эту самую пентаграмму. Эффектно черкнув какую-то закорючку рядом, тетя Роза еще раз затянулась.
— Пойдет! — решила она. — Нечисть-то низшего порядка…
— Ох, Роза, выйдет тебе твоя самодеятельность боком…— проворчала бабушка Дара.
— Мама, не консервируйте!
— Полина! — кинулась ко мне тетя Яна. — Где Мишенька и огры… Дан и Ян?
— Не знаю, честно! — призналась я, сползая с ветлы, обходя стороной матерящихся упырей и решив ничему не удивляться. Помнится, Пленок мой говорил еще, что разъяренная родительница страшнее батальона рогатых…
А чего это они, собственно, так переполошились? Время же удерживают в одной поре… Или уже нет?!
Ну, если так, меня маманя прополощет и прищепками за уши подвесит!!!
Дан и Ян: испытание храбростью
Данчик
Сюнневе орала знатно — может, даже круче матери, когда она за обедом у отца отнимает том Цицерона или какого-нибудь Лисия…
Но спектакль закончился быстро. Нас подхватило, завертело… И вот мы с братцем уже где-то сидим… лежим…
Закопченный каменный потолок, причем весьма низкий и неровный… Откуда-то тянет костром и, самое главное, едой. Янчик сразу подхватился, блаженно пополз на запах. Еле успел цапнуть его за штаны:
— Тихо ты, обжорище! Где мы вообще находимся?
— У котелка с едой! — исходя слюной, провыл братец.
На самом деле попали мы в какую-то весьма подозрительную малину. Мы с братом лежали в темном углу пещеры или какого-то грота, в нескольких шагах от нас вокруг разведенного костра грелись человек пять мужиков. Из таких, знаете, которые у нас вокруг мусорных баков собираются. Волосы немытые, руки корявые, штаны разноцветные, куртки прямо на голое тело…
Куда же нас занесло?! Где все? Ей-ей, клянусь всеми трактатами Цицерона, сейчас бы и сестричку с радостью в объятия заключил и не повредил бы ей ничего!
Один из бомжеватых чудиков повернулся к нам и хрюкнул обрадованно:
— Проснулись, ребята? Это хорошо, скоро на дело…
— Мы, к делу не приучены…— квакнул братец.
— Точно…
— Вот если только поедим…
— Разогреем силушку богатырскую…
— Пода-айте, Христа ради…
— Только не в морду, ради Христа…
Братва у костра так и покатилась со смеху. Смеялись они долго, ударяя себя по коленкам, широко открывая рты и демонстрируя остатки зубов (один целый набор на всех). Наконец выдохлись, повалились на спины.
— Ох,говорил Косой Джек, хохмачи эти новенькие…
— Садитесь, пожрите. — Братва зашевелилась, освобождая нам место перед котелком. — Скоро уж пойдем, скоро карета проедет…
Янчик
Мы с Даном, конечно, не растерялись, кинулись наворачивать. С трудом, правда, врубались, где мы и что вообще происходит. Зато когда врубились…
Мы затесались в настоящую разбойничью шайку, причем нас там почему-то держали за своих и упорно называли Йеном и Дэном, братками Косолапыми. Если бы! Не пришлось бы каждый месяц повестки из военкомата в унитазе топить!
Пока мы с Данчиком стучали ложками, тыкали друг друга локтями, выуживая из котла куски мяса, разбойники обсуждали предстоящее дело. В котором нам, кстати, тоже предстояло участвовать…
Оказывается, где-то через полчаса мимо логова должна была проехать карета какого-то богача, которого требовалось основательно пощипать на предмет наличия толстый мошны, большого кошеля и вообще — БАБЛАи брюликов! Нам была оказана честь богача оглоушить, чтоб не дергал ножками и не препятствовал первоначальному поверхностному осмотру.
— Убивать никто никого не собирается, — втолковывал нам главный урка, лысый здоровяк по прозвищу Бриллиантовый Пью. — Так, погладите мужика чуть-чуть по темечку… Мы ж не звери какие, как люди шерифа. Глаза ему потом завяжем да отведем подальше, пусть сам дорогу ищет.
— Точно-точно, — вкрадчиво просипел первый помощник Пью, хилый и тощий Джо Малявка. — Нетрусьте, ребята, деньги делим честно, половину бедным, как обычно. Вдове Аткинс, ребятам ее…
И захихикал. Мы с Данчиком переглянулись. Что тут было делать? Если никому плохо не будет…
Дан, правда, попытался отказаться, но Бриллиантовый сунул ему под нос кулачище размером с папенькин русско-латинский словарь. Мы стухли, надежд на спасение не было. Илиграбим этого богача, или — «убиты при попытке задать стрекача»…
Данчик
Уже стоя в кромешной тьме под деревом и прислушиваясь к стуку колес вдали, я перебирал в уме возможности безболезненного отвала. Но… Пью дышал в затылок, Янчика караулил Мерзкий Пэт, так что безболезненно отвалить получится только на тот свет. Руки мои, сжимавшие дубину, дрожали весьма ощутимо. Пью просипел:
— Не промахнись только, козленыш… Рога в уши засуну!
Рогами я еще обзавестись не успел, и на том спасибо. Ирка девчонка умная, верная, кроме тех моментов, когда она меня с Янчиком путает…
Карета приближалась. Что-то она чересчур маленькая и изящная для богача. Ой-ой, по-моему, это лицо в окне никак не может быть мужским…
— Там женщина! — пискнул я, одновременно втягивая голову в плечи в ожидании пинка.
Пинок последовал вместе с увесистым:
— Поговори мне!
— Янчик! — зашептал я. — Что сказала бы мама?!
— Она бы ничего не сказала! — отозвался Янчик. — Она просто вломила бы нам так, что мы неделю ели бы стоя!
Я был того же мнения. Пропадать за копейку не хотелось, поэтому я решился. Подмигнув Янчику, я развернулся и вкатил дубиной Пью по лысой макушке. Хорошо вкатил, со всей силы… Янчик таким же макаром уделал. Пэта. Малявка Джо вытащил сразу два ножа из-за пояса, поддерживавшего драные штаны на его худых спичках, но на него мы и внимания не обратили. Затоптали в пылу битвы с третьим здоровяком — Быком Энди. Бык сопротивлялся — схватил Янчика за уши и попытался приклеить моего братца к дереву. Но тот так заверещал Быку в ухо, что тот выпустил Янчиковы уши и начал ковыряться в своих, тряся при этом башкой.
— Оглушил, урод! — провыл Бык. Я с воплем юного индейца (помню, в летнем лагере недели две тренировался, чтобы выдать трель необходимой высоты) вкатил Быку промеж рогов… пардон, то есть в лоб.
Янчик ткнул в живот пятому, стоявшему на шухере чуть поодаль и прибежавшему с опозданием. Тот сразу понял, что преимущество на нашей стороне, и предпочел спокойно лечь и позагорать под дубом.
Янчик вскинул дубину на плечо и гордо раскланялся. Карета пронеслась мимо на страшной скорости, обдав братца грязью по самые брови. Ух, быстро мы управились, и минуты не прошло…
— Потом себе устроишь хоть триумф, хоть овацию! — прошипел я, дергая братца за рукав. — Валим отсюда, пока братки не очнулись…
И мы свалили, да туда, куда совсем не ожидали попасть…
Данчик и Янчик: испытание храбростью продолжается
Янчик
Нестерпимо пахло чем-то кислым. Под ногами заскрипела свалявшаяся солома, когда мы с Данчиком грузно на нее приземлились.
Мы очутились в тесной клетушке, пол которой был усыпан песком и соломой. Через дыру в потолке и решетку сбоку пробивалось солнце, освещая подозрительные бурые пятна на полу. Пахло примерно так же, как у нас в конноспортивной школе — потом, пардон, мочой, сеном и еще чем-то, по запаху похожим на подгнившее мясо.
Я выпрямился, охнул (кажется, хорошо задницей приложился) и проковылял к решетке.
— Даня, чего мы не так сделали, а? Где мы опять? Может, мы спим…
Датчик сверкнул на меня наливающимся фингалом (ого, кажись, его Пью таки успел приложить!) и мрачно ответил:
— Знаешь, Яня, думаю, для нас было бы лучше, если бы мы остались на Селигере и мылись бы там хоть в луже… Эстетики нам захотелось; блин-оладушек! Говорила же мать, в Вальпургиеву ночь чертовщина всякая творится! Говорила же, чтоб мы и близко к Семипендюринску не приближались…
— Мама еще много чего говорила! — вздохнул я. — Не курить «Беломор», не пить дешевое пиво… Эх, а я сейчас хоть «Таопина» бы хряпнул!
— Да его уж не выпускают давно, — отозвался братец грустно.
Вдалеке загромыхало железо, послышались чеканные тяжелые шаги. Перед нами появился мужик в белой тоге и длинном плаще. Ей-ей, у папочки точно такая же, он ее в Риме купил, когда с мамулей туда ездил!
Мужик мрачно покосился на нас, вытащил из-за пояса свиток, развернул его и, дергая носом, зачитал:
— Я, Нерон богоравный, император Священной Римской империи, — воровато оглянувшись, мужик пропустил где-то с половину свитка и бодренько зачастил дальше, — в седьмой день девятого месяца сего года приказываю предать смерти двух бунтовщиков Яниуса Корвумуса и Даниуса Корвумуса. Но поскольку милосердие мое не знает границ, преступникам будет дан шанс на спасение. Ежели означенные Корвумусы выйдут живыми из схватки с диким львом на Великих Императорских Играх в честь супруги моей, прекраснейшей Поппер Сабины, то будут отпущены на свободу. Вместе с преступниками наказанию будут также подвергнуты две тайные христианки, девы из рода Макакциев.
Отбарабанив текст, мужик неспешно удалился. Мы с Данчиком застыли у решетки, не в силах даже закрыть рты. Ситуация все больше походила на запущенный кошмар. Нам сражаться со львом? Да Данчик собак боится… Мишкиного Жупика за версту обходит, хоть тот и безобидный вполне. В том смысле, что с ним договориться можно — сунул в пасть что-нибудь съедобное, и он пятку отпускает.
Вместо одного мужика перед нами нарисовались уже двое, с копьями. Позже подгреб третий — амбал с изуродованной рожей у него был выбит глаз и перекошена челюстью. Всеэти любительские боксерские состязания до добра не доводят…
— Кланяйтесь могучему Квинту, хозяину школы! — прогнусавил один из стражников и долбанул меня копьем по больной заднице. Вот вечно так, Данчик рожи корчит, а мне достается.
Мы негордые, бухнулись с братцем на коленки:
— Дядя, пощади…
— Чисты, как свежие памперсы…
— Несостояли…
— Не привлекались…
— В долг не даем…
— Мать-отца почитаем…
— Знаем «Энеиду» почти наизусть…
— Неври, ты только про любовь выучил…
— Молчи, бобер-правдоруб…
— Молчите оба! — гавкнул могучий Квинт. — Пришло ваше время, идите на сцену! И если не продержитесь хотя бы двух минут, я выброшу ваши трупы за городскую стену!!! Не хватало еще, чтобы я проиграл спор этому бесстыжему Макуцию…
Данчик
Ну нам только облажаться не хватало, с папой-то латинистом! Раз уж попали в Древний Рим, будем активизировать все знания, которые он нам привил. Вспомним заученную наизусть энциклопедию по культуре и истории Древней Греции и Древнего Рима… Лучше бы «В мире животных» смотрели бы чаще! Чего там боятся львы, кроме гнева Господня? Или лучше так — что они еще едят, кроме моих ляжек, и можно ли за минуту уговорить льва стать вегетарианцем?
Мы уже миновали сполиарий, откуда нестерпимо воняло падалью и раздавались стоны и крики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Говорят, что в Болотах какая-то ведьма закляла нечисть на веки вечные, поэтому и отыскать их нельзя, чтоб нечисть ненароком не выпустить.
А может, закуска плохая. Кто знает?
Полина продолжает
Антураж был на уровне. Вот уж не думала, что когда-нибудь мне доведется увидеть Гиблые Болота, да еще образца 1818 года. Во все стороны, куда взгляд ни кинешь, влажно блестела вода и кочки кое-где высовывались лохматыми макушками. Плюс синие клочья тумана, корявые деревья и я посередине всей этой съемочной площадки крутейшего фильма ужасов, лохматая и злая.
Сзади настырно зачавкало. Ну я ждать своих новых друзей не стала, резвой синичкой взлетела на ближайшую ветлу, оседлала узловатую верхушку. Та-ак, теперь проверим мальчишек на легкую атлетику! То, что пловцы из них, как из меня примерная жена, это мы уже убедились.
Страха не было вовсе. Чтоб я трупа испугалась? Да я их в анатомичке нагляделась, да еще и не таких красивых видела. А уж технички и санитары в анатомичке пострашней этих самых трупов будут, позлобнее. «Девушка, не крошите бутерброд на труп, взяли моду — закусочную из морга делать… Вот вчера ординаторы день рождения праздновали, а кремовые розочки от торта с трупа кому отмывать? Мне же, Анисье Павловне!..» Вредные они все-таки, бабы из нашего морга.
Мужики нестройной толпой собрались вокруг ветлы, морды подняли, выкатили белесые глазенки. Лезть не пытались, видать, нетренированные кибальчиши-то.
— Спускайся-а! — вкрадчиво присоветовал главный (тот самый, что путь мне до деревни подсказывал). — С нами лучше…
— Увольте! — припомнила я еще одно вежливое слово. — Я воды боюсь, меня в малолетстве брат утопить пытался… Я только ко дну не пошла, плавала по поверхности, как… Красиво плавала, в общем! А вы чего такие бледные, проблемы какие? Ультрафиолета не хватает, на курорт хоть какой бы смотались…
Ну что же, мужики тоже люди, и им иногда пожаловаться надо, в манишку поплакаться, посетовать на жизнь хреново-огуречную. Вот и мои фанаты «Бедной Лизы», облепив ствол, принялись нескладно жаловаться на судьбу-куропатку.
Оказывается, чуваков реально продинамили, устроили засаду и кинули, как фраеров последних. Когда Зямка отрядил карательный отряд за Минькиной родственницей, мужички прямо воодушевились и потопали за проповедником, как беременная крольчихи за папой-кроликом. Топали-топали и притопали. С дороги сбились, хотя от Хотяевки до Ведьмеева по тракту всего ничего. Вот стоят красавцы мои теперь мокрые посреди леса, в воде по горло, и не врубаются, в чем суть да дело… Зиммиус каким-то образом отвел всем глаза, забрал у ребят нательные крестики да испарился.
А они все потонули. Вот такой вот сказ, никакого хеппи-энду. Даже плакать хочется.
Я охотно повыла на луну вместе с ребятами потому что не придумала, чего бы сделать другого. Потом спросила болезных:
— Э, пацанва, а чего вы со мной сделать хотите?
— Загрызем…— защелкали челюстями честным мои.
Наивняк! И они еще хотят, чтобы я к ним слезла
— Не,так не пойдет! — Я поерзала на ветке, пытаясь прицепиться к ней джинсами поудобнее. — А помочь я вам ничем не могу? Чтобы мы потом разошлись мирно, по-соседски?
— Кресты, кресты наши найди…— оживились утопленнички. — Мы тогда с миром упокоимся!
Я обняла ветлу покрепче. Где ж мне искать их кресты? Этот хмырь отвалил в неизвестном направлении, крестики небось с ним. Антиквар дешевый…
Мужики, видать, поняли, что я не собираюсь их осчастливить ни их крестиками, ни своими косточками, и решили заняться самодеятельностью. Один мокрец согнулся, подставил другому спину… Эге, так они до меня долезут! Я крупной белкой метнулась вверх, на хлипкие веточки. Они скрипели, но пока выдерживали… А ребята все лезли, барахтались…
Бамс!!! Из темноты как жахнет огоньком — синюшные так и посыпались в хлябь, как растаявший пломбир с палочки. Я закрутила головой, глядя на кучу малу внизу…
— Розка, мазила нервная! Кто ж так бьет наугад с зажмуренными глазами?!! Ты же в девочку могла попасть!
— Мама, не лезьте под руку! Они у меня и так трясутся…
— Мам, чего как неживая? Гля, сколько травы вокруг — Хрюшку закопать хватит!
— Ох и раздолье, тудыть твою направо!
— Иоанка, куда ты нас затащила, ты уверена, что все сработало, как надо?!
— Я — Мать!!! Я чувствую, моя девочка где-то здесь, а если я чувствую… Миша, домой!!!
Невероятно… но на кочках посреди болота стояла вся Мишкина семья! Роза Витольдовна в домашнем бархатном платье с сигаретой во рту, Ираида Витольдовна, слегка ошалевшая, с Нюшей и Хрюшей под ручку, Дара Михайловна с лорнетом, подбоченившись, Виолетта Михайловна с рюмкой в руках и трубкой в зубах и Иоанна Витольдовна… держащая за ухо верещащего Улу!!!
Ух ты, как это у нее получается? Он же бесплотный, как мое начальное образование…
— Ай, ай! — попискивал мой рыжик. — Я же просто мимо пролетал!
Иоанна Витольдовна встряхнула Улу так, что штанишки запарусило.
— Где дети?!
— Не ве-эдаю! — провыл Ула. — Сам только освободился… Хотя вон Полиночка на дереве висит!
— Отгоните этих, синих, и я слезу! — подхватила я.
Роза Витольдовна, затянувшись пару раз, помахала рукой, разгоняя дым. Раздался треск, и утопленников окружило неровным горящим квадратом.
— Крут надо, Розка, круг! — наставительно произнесла Дара Михайловна.
— Ой, мама, какая, собственно, разница! — отмахнулась тетя Роза (сверху шлепнулся сноп искр — хорошенький такой фейерверк вышел). — Главное, окружить…
— Хоть пентаграмму защитную нарисуй! — не отставала Дара Михайловна.
После нескольких неуверенных взмахов рядом с воющими упырями возникло нечто сюрреалистичное, призванное, видимо, изображать эту самую пентаграмму. Эффектно черкнув какую-то закорючку рядом, тетя Роза еще раз затянулась.
— Пойдет! — решила она. — Нечисть-то низшего порядка…
— Ох, Роза, выйдет тебе твоя самодеятельность боком…— проворчала бабушка Дара.
— Мама, не консервируйте!
— Полина! — кинулась ко мне тетя Яна. — Где Мишенька и огры… Дан и Ян?
— Не знаю, честно! — призналась я, сползая с ветлы, обходя стороной матерящихся упырей и решив ничему не удивляться. Помнится, Пленок мой говорил еще, что разъяренная родительница страшнее батальона рогатых…
А чего это они, собственно, так переполошились? Время же удерживают в одной поре… Или уже нет?!
Ну, если так, меня маманя прополощет и прищепками за уши подвесит!!!
Дан и Ян: испытание храбростью
Данчик
Сюнневе орала знатно — может, даже круче матери, когда она за обедом у отца отнимает том Цицерона или какого-нибудь Лисия…
Но спектакль закончился быстро. Нас подхватило, завертело… И вот мы с братцем уже где-то сидим… лежим…
Закопченный каменный потолок, причем весьма низкий и неровный… Откуда-то тянет костром и, самое главное, едой. Янчик сразу подхватился, блаженно пополз на запах. Еле успел цапнуть его за штаны:
— Тихо ты, обжорище! Где мы вообще находимся?
— У котелка с едой! — исходя слюной, провыл братец.
На самом деле попали мы в какую-то весьма подозрительную малину. Мы с братом лежали в темном углу пещеры или какого-то грота, в нескольких шагах от нас вокруг разведенного костра грелись человек пять мужиков. Из таких, знаете, которые у нас вокруг мусорных баков собираются. Волосы немытые, руки корявые, штаны разноцветные, куртки прямо на голое тело…
Куда же нас занесло?! Где все? Ей-ей, клянусь всеми трактатами Цицерона, сейчас бы и сестричку с радостью в объятия заключил и не повредил бы ей ничего!
Один из бомжеватых чудиков повернулся к нам и хрюкнул обрадованно:
— Проснулись, ребята? Это хорошо, скоро на дело…
— Мы, к делу не приучены…— квакнул братец.
— Точно…
— Вот если только поедим…
— Разогреем силушку богатырскую…
— Пода-айте, Христа ради…
— Только не в морду, ради Христа…
Братва у костра так и покатилась со смеху. Смеялись они долго, ударяя себя по коленкам, широко открывая рты и демонстрируя остатки зубов (один целый набор на всех). Наконец выдохлись, повалились на спины.
— Ох,говорил Косой Джек, хохмачи эти новенькие…
— Садитесь, пожрите. — Братва зашевелилась, освобождая нам место перед котелком. — Скоро уж пойдем, скоро карета проедет…
Янчик
Мы с Даном, конечно, не растерялись, кинулись наворачивать. С трудом, правда, врубались, где мы и что вообще происходит. Зато когда врубились…
Мы затесались в настоящую разбойничью шайку, причем нас там почему-то держали за своих и упорно называли Йеном и Дэном, братками Косолапыми. Если бы! Не пришлось бы каждый месяц повестки из военкомата в унитазе топить!
Пока мы с Данчиком стучали ложками, тыкали друг друга локтями, выуживая из котла куски мяса, разбойники обсуждали предстоящее дело. В котором нам, кстати, тоже предстояло участвовать…
Оказывается, где-то через полчаса мимо логова должна была проехать карета какого-то богача, которого требовалось основательно пощипать на предмет наличия толстый мошны, большого кошеля и вообще — БАБЛАи брюликов! Нам была оказана честь богача оглоушить, чтоб не дергал ножками и не препятствовал первоначальному поверхностному осмотру.
— Убивать никто никого не собирается, — втолковывал нам главный урка, лысый здоровяк по прозвищу Бриллиантовый Пью. — Так, погладите мужика чуть-чуть по темечку… Мы ж не звери какие, как люди шерифа. Глаза ему потом завяжем да отведем подальше, пусть сам дорогу ищет.
— Точно-точно, — вкрадчиво просипел первый помощник Пью, хилый и тощий Джо Малявка. — Нетрусьте, ребята, деньги делим честно, половину бедным, как обычно. Вдове Аткинс, ребятам ее…
И захихикал. Мы с Данчиком переглянулись. Что тут было делать? Если никому плохо не будет…
Дан, правда, попытался отказаться, но Бриллиантовый сунул ему под нос кулачище размером с папенькин русско-латинский словарь. Мы стухли, надежд на спасение не было. Илиграбим этого богача, или — «убиты при попытке задать стрекача»…
Данчик
Уже стоя в кромешной тьме под деревом и прислушиваясь к стуку колес вдали, я перебирал в уме возможности безболезненного отвала. Но… Пью дышал в затылок, Янчика караулил Мерзкий Пэт, так что безболезненно отвалить получится только на тот свет. Руки мои, сжимавшие дубину, дрожали весьма ощутимо. Пью просипел:
— Не промахнись только, козленыш… Рога в уши засуну!
Рогами я еще обзавестись не успел, и на том спасибо. Ирка девчонка умная, верная, кроме тех моментов, когда она меня с Янчиком путает…
Карета приближалась. Что-то она чересчур маленькая и изящная для богача. Ой-ой, по-моему, это лицо в окне никак не может быть мужским…
— Там женщина! — пискнул я, одновременно втягивая голову в плечи в ожидании пинка.
Пинок последовал вместе с увесистым:
— Поговори мне!
— Янчик! — зашептал я. — Что сказала бы мама?!
— Она бы ничего не сказала! — отозвался Янчик. — Она просто вломила бы нам так, что мы неделю ели бы стоя!
Я был того же мнения. Пропадать за копейку не хотелось, поэтому я решился. Подмигнув Янчику, я развернулся и вкатил дубиной Пью по лысой макушке. Хорошо вкатил, со всей силы… Янчик таким же макаром уделал. Пэта. Малявка Джо вытащил сразу два ножа из-за пояса, поддерживавшего драные штаны на его худых спичках, но на него мы и внимания не обратили. Затоптали в пылу битвы с третьим здоровяком — Быком Энди. Бык сопротивлялся — схватил Янчика за уши и попытался приклеить моего братца к дереву. Но тот так заверещал Быку в ухо, что тот выпустил Янчиковы уши и начал ковыряться в своих, тряся при этом башкой.
— Оглушил, урод! — провыл Бык. Я с воплем юного индейца (помню, в летнем лагере недели две тренировался, чтобы выдать трель необходимой высоты) вкатил Быку промеж рогов… пардон, то есть в лоб.
Янчик ткнул в живот пятому, стоявшему на шухере чуть поодаль и прибежавшему с опозданием. Тот сразу понял, что преимущество на нашей стороне, и предпочел спокойно лечь и позагорать под дубом.
Янчик вскинул дубину на плечо и гордо раскланялся. Карета пронеслась мимо на страшной скорости, обдав братца грязью по самые брови. Ух, быстро мы управились, и минуты не прошло…
— Потом себе устроишь хоть триумф, хоть овацию! — прошипел я, дергая братца за рукав. — Валим отсюда, пока братки не очнулись…
И мы свалили, да туда, куда совсем не ожидали попасть…
Данчик и Янчик: испытание храбростью продолжается
Янчик
Нестерпимо пахло чем-то кислым. Под ногами заскрипела свалявшаяся солома, когда мы с Данчиком грузно на нее приземлились.
Мы очутились в тесной клетушке, пол которой был усыпан песком и соломой. Через дыру в потолке и решетку сбоку пробивалось солнце, освещая подозрительные бурые пятна на полу. Пахло примерно так же, как у нас в конноспортивной школе — потом, пардон, мочой, сеном и еще чем-то, по запаху похожим на подгнившее мясо.
Я выпрямился, охнул (кажется, хорошо задницей приложился) и проковылял к решетке.
— Даня, чего мы не так сделали, а? Где мы опять? Может, мы спим…
Датчик сверкнул на меня наливающимся фингалом (ого, кажись, его Пью таки успел приложить!) и мрачно ответил:
— Знаешь, Яня, думаю, для нас было бы лучше, если бы мы остались на Селигере и мылись бы там хоть в луже… Эстетики нам захотелось; блин-оладушек! Говорила же мать, в Вальпургиеву ночь чертовщина всякая творится! Говорила же, чтоб мы и близко к Семипендюринску не приближались…
— Мама еще много чего говорила! — вздохнул я. — Не курить «Беломор», не пить дешевое пиво… Эх, а я сейчас хоть «Таопина» бы хряпнул!
— Да его уж не выпускают давно, — отозвался братец грустно.
Вдалеке загромыхало железо, послышались чеканные тяжелые шаги. Перед нами появился мужик в белой тоге и длинном плаще. Ей-ей, у папочки точно такая же, он ее в Риме купил, когда с мамулей туда ездил!
Мужик мрачно покосился на нас, вытащил из-за пояса свиток, развернул его и, дергая носом, зачитал:
— Я, Нерон богоравный, император Священной Римской империи, — воровато оглянувшись, мужик пропустил где-то с половину свитка и бодренько зачастил дальше, — в седьмой день девятого месяца сего года приказываю предать смерти двух бунтовщиков Яниуса Корвумуса и Даниуса Корвумуса. Но поскольку милосердие мое не знает границ, преступникам будет дан шанс на спасение. Ежели означенные Корвумусы выйдут живыми из схватки с диким львом на Великих Императорских Играх в честь супруги моей, прекраснейшей Поппер Сабины, то будут отпущены на свободу. Вместе с преступниками наказанию будут также подвергнуты две тайные христианки, девы из рода Макакциев.
Отбарабанив текст, мужик неспешно удалился. Мы с Данчиком застыли у решетки, не в силах даже закрыть рты. Ситуация все больше походила на запущенный кошмар. Нам сражаться со львом? Да Данчик собак боится… Мишкиного Жупика за версту обходит, хоть тот и безобидный вполне. В том смысле, что с ним договориться можно — сунул в пасть что-нибудь съедобное, и он пятку отпускает.
Вместо одного мужика перед нами нарисовались уже двое, с копьями. Позже подгреб третий — амбал с изуродованной рожей у него был выбит глаз и перекошена челюстью. Всеэти любительские боксерские состязания до добра не доводят…
— Кланяйтесь могучему Квинту, хозяину школы! — прогнусавил один из стражников и долбанул меня копьем по больной заднице. Вот вечно так, Данчик рожи корчит, а мне достается.
Мы негордые, бухнулись с братцем на коленки:
— Дядя, пощади…
— Чисты, как свежие памперсы…
— Несостояли…
— Не привлекались…
— В долг не даем…
— Мать-отца почитаем…
— Знаем «Энеиду» почти наизусть…
— Неври, ты только про любовь выучил…
— Молчи, бобер-правдоруб…
— Молчите оба! — гавкнул могучий Квинт. — Пришло ваше время, идите на сцену! И если не продержитесь хотя бы двух минут, я выброшу ваши трупы за городскую стену!!! Не хватало еще, чтобы я проиграл спор этому бесстыжему Макуцию…
Данчик
Ну нам только облажаться не хватало, с папой-то латинистом! Раз уж попали в Древний Рим, будем активизировать все знания, которые он нам привил. Вспомним заученную наизусть энциклопедию по культуре и истории Древней Греции и Древнего Рима… Лучше бы «В мире животных» смотрели бы чаще! Чего там боятся львы, кроме гнева Господня? Или лучше так — что они еще едят, кроме моих ляжек, и можно ли за минуту уговорить льва стать вегетарианцем?
Мы уже миновали сполиарий, откуда нестерпимо воняло падалью и раздавались стоны и крики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35