— возмутилась она, душа меня в своих объятиях прямо в прихожей.
В порыве чувств маманя уронила меня на сумку, в которой уже рылся Жупик в поисках еды. Слава богу, наш бульдог обладает весьма флегматичным характером, а то б я лишилась филейных частей тела.
— Мама, отними меня у себя! — пыхтела я, пытаясь выпихнуть из-под себя повизгивающего Жупика. Бульдог что-то сосредоточенно жевал (господи, только не Апресяна! Меня же в библиотеке удавят, повесят на люстре и раскатают на формуляры или корочки для читательских билетов) и не обращал внимания на мои потуги.
Наконец мать вняла голосу разума и перестала ощупывать мой скелет на предмет констатации дочкиного похудания.
— Килограмма три, не меньше! — объявила она вместо приветствия и грозно нахмурила брови.
— Здравствуй, мама! — Я попыталась плавно перетечь на кухню.
— Ты чем там питаешься?!
— Доехала хорошо, спасибо…
— Все кости наружу!
— Ой, мамочка, у нас гости?
— Будешь похожа на свою тетку Розу!
— А что у нас на завтрак?
При слове «завтрак» маманя встрепенулась и ринуласьна кухню. Не сомневаюсь, что за майские праздники она впихнет в меня эти потерянные три кило. С горкой.
Я отдышалась и огляделась. Дома практически ничего не изменилось, по крайней мере вид из прихожей не изменился точно. Вообще, наша квартира по архитектурному замыслу представляла продукт бреда больного сознания. Изначального плана не знал никто, так как, когда сюда въехали дедушка Витольд и бабушка Дара, дед первым делом схватился за лом. Нет, вру — сначала он схватился за сердце, а только потом за лом. Мама и тетки еще помнят те дни, когда они маленькими играли здесь в догонялки, проскакивая через дыры в стенах.
В общем, дедушка Витольд довел количество комнат в квартире-до пяти (при наличии двух длинных коридоров) и успокоился. До сегодняшнего состояния квартиру довел мой папа, знатный мастер — ломастер с налетом гениальности. Из одного коридора он сделал еще одну длинную узкую комнату, с истинно эстонской неторопливостью забив для этого две сквозные двери и с истинно польским темпераментом прорубив в стене третью. Бабушка Дара и тут не упустила случая съязвить, назвав получившееся творение папиного архитектурного таланта «комнатой Раскольникова», и предположила, что эти шикарные апартаменты любящий зять соорудил специально для любимой тещи. Папа обиделся и сделал в этой комнате мастерскую.
К слову сказать, вторым папиным архитектурным шедевром стало совмещение туалета с кладовкой. Весьма полезное, кстати. Сидя на унитазе, каждый мог занять себя пересчитыванием домашних заготовок (пять банок огурцов справа, девять слева, между ними вишневый компот — для икебаны и яркого пятна). Но это так, к слову.
По дизайну наша квартира тоже не была образцово-показательной и напоминала гибрид Эрмитажа со скупкой краденого антиквариата. Мама со вздохом вспоминала те дни, когда вся обстановка в квартире была выдержана в едином стиле и она могла спокойно вязать кружевные салфетки, зная, что будет куда их положить. Веккружевных салфеток и эстонской вышивки (эстонское кружево— лучший подарок к любому празднику, считала тетка Изольда) закончился, когда тетя Розаначала мотаться по разным археологическим экспедициям и присылать отовсюду сувениры. Беда была в том, что тетка страдала любовью ко всему большому… В общем, из Греции она прислала мраморную дылду Венеру с отбитыми, как и положено, руками, из Франции по частям — рыцарские доспехи, причем шлем так и затерялся при пересылке. (И слава богу, со шлемом мы рыцаря бы никуда не втиснули— доспехи, наверное клепали на вырост.) Но хуже всего было тогда, когда тетка откуда-то из Белоруссии прислала огромные лосиные рога. Причем маме в подарок. Хорошо, что мамуля никогда не умела хорошо стрелять по движущимся мишеням, и папуля дожил до возвращения тетки Розы, которая в перерывах между приступами хохота объяснила, что рога прислала просто так, вещь, мол, в хозяйстве очень полезная.
Рогам папуля и в самом деле нашел применение. Он приделал их к рыцарским доспехам вместо головы, а получившуюся конструкцию поставил в прихожей вместо вешалки. Рядом со скульптурной группой «Рогатый рыцарь» папуля пристроил Венеру, к ко— торой, в свою очередь, приваял руки с растопыренными пальцами (папуля честно верил, что руки Венере тоже отбили при пересылке). На пальцы веером те гости, которые пережили шок от рогатых доспехов, вешали сумки. (Сталкиваясь в полутемной прихожей с новорусским вариантом Венеры, тетка Роза обычно бормотала: «Болеете или сигареты плохие?»)
Я повесила свой рюкзак на шею Венере и прошла в ванную — мыть руки. Из кухни ненавязчиво доносился запах оладьев с яблоками, приготовленных по фирменному сухановскому рецепту.
На кухне меня уже ждала приличная горка оладьев. Вообще, в нашей семье мама была рекордсменкой по скорости их выпечки. На семейном соревновании она обошла даже тетю Розу, которая могла печь оладьи не глядя. Правда, тетя Роза утверждает, что, пока они с мамой метали оладьи со сковородок на тарелки, Жупик сожрал половину с ее тарелки. Но факт остается фактом — тогда мать испекла на одиннадцать оладьев больше (правда, и у Жупика в тот день приключилось жуткое несварение желудка…).
— Есть! — грозно приказала мамуля, вышвыривая на тарелку очередную лепешку.
Жупик принял мамулин окрик за команду, пыхтя, влез на соседний стул и выложил брыли на стол.
— Это я не тебе, колбаса мордатая! — Мать замахнулась на Жупика лопаткой, которой переворачивала оладьи, и тот поспешно шлепнулся обратно на пол. Мать вздохнула: — Ну зачем мы взяли в дом этот кусок сала? Нет чтобы как приличные ведьмы завести черную кошечку или хотя бы ручную ворону…
— Ворону-то зачем? — влезла я. — Вон у тетки Розы была ворона — изгадила все обои и спуталась с каким-то дятлом, в потомстве одни мутанты-долбаны…
— Ногде она купила эту ворону?! — всплеснула руками мамуля, и очередной блин повис в воздухе. — В какой-то сомнительной забегаловке, у негритянки с осетинским акцентом и рязанским профилем! Она бы еще на птичий рынок пошла!
Я задумчиво посмотрела на сиротливо висящий в воздухе блин. Определенно мамуля нервничала… Я перевела взгляд на мать. Так и есть — в рыжих кудрях, напоминающих недолеченную химию, торчит заколка в виде куска краковской колбасы— сувенир из Польши, подаренный свекровью, то есть моей бабушкой Барбарой. На ярко-рыжих волосах эта заколка смотрелась отвратительно, и уж если мамуля ее нацепила…
Блин все-таки свалился прямо в зубы Жупику, а я, воспользовавшись тем, что мать отвлеклась, решила, как говорит Полина, «взять зебру за тельняшку».
— Говорят, у нас гости… — Я многозначительно помолчала, выковыривая яблоки из пышного теста.
— Ой, ну и гости! — покраснела мама. — Все свои… такие большие праздники в этом году, я и подумала — нужно собраться всей семьей, поговорить о том о сем…
— Послать папу на фазенду, — продолжила я, — Тяпу и Ляпу на Селигер, дедушку Витольда… А куда дели дедушку Витольда? Съезд ветеранов домино? Или опять пристроили работать сторожем в магазин «Интим»?
Мамуля смущенно хихикнула:
— Дедушка считает, что бабушка завела себе любовника, деда тоже отличился… Они немножко поссорились.
Я уставилась на мать:
— Что, правда? Опять?! Ну-у, это уже неинтересно… А что дед? Неужто бодрячок все-таки сделал себе новые зубы? Тогда бабуле не следовало оставлять его одного…
— Нельзя так говорить о дедушке! — проворчала мать. — Он ведь уже старенький…
— Кто-о старенький?! — раздался хриплый голос из коридора, и в кухню, кашляя, вплыла моя тетка Роза. Выход получился эффектным — говорят, в молодости она играла в университетском театре… В задрапированном на манер римской тоги синем балахоне (под цвет волос) тетя. Роза постаралась без последствий добраться до ближайшей табуретки. Бесполезно — это семейное, когда мы идем, слышен грохот падающей мебели. Обдолбав все углы и чуть не отдавив брыли Жупику, тетка плюхнулась на уцелевшую после ее появления табуретку.
— Племянница! — От низкого контральто стекла жалобно звякнули, а Жупик испуганно чихнул. Насладившись эффектом, произведенным собственным голосом, тетка продолжила уже тише: — Что, обсуждаем аморальное поведение дедули? А он всего-то схватил за зад…
— Роза! — завопила мать. — Не выражайся при ребенке! Это же наш отец!
— Помне, — тетка Роза не обратила ни малейшего внимания на возмущенное пыхтение мамули, — пусть уж лучше папуля скачет козлом, чем кряхтит в маразме! А тебе, Янка, только бы губы поджимать да глаза целомудренно закатывать! Тоже мне весталка!
Тарелки на столе угрожающе запрыгали, а ложки отбарабанили что-то похожее на «Реквием» Моцарта, когда мамуля швырнула на блюдо очередной блин.
— Вот только не надо думать, что я не знаю значения слова «весталка», образованная ты наша! — Со сковородкой в руке мать угрожающе поперла на растерянно заморгавшую тетку. — Ох,Роза, ну почему ты не можешь вести себя интеллигентно!
Тетка Роза надулась и демонстративно вытащила сигареты. Мать тотчас же запела:
— «По долинам и по взгорьям…» Тетка испуганно выронила сигареты и заткнула уши. Хотя с музыкальным слухом у нас все в порядке, оперными голосами наше семейство похвастаться не может. В принципе, мы даже сможем, не особо при этом напрягаясь, озвучивать песни оживших мертвецов в фильмах ужасов. Вот и сейчас мамуля дала волю знаменитому сухановскому вокалу… Я не решилась подпевать. Все таки тете Розе лучше пожить подольше и желательно оставаться в своем уме.
Песня отзвучала, тетка дрожащими пальцами вцепилась в свои волосы, проверяя, не поредели ли они. Я решила сменить тему и сказала:
— Какой у вас необычный цвет волос на этот раз получился… Как называется этот оттенок? «Синий баклажан»?
Видит бог, ничего плохого я не хотела, но тетка внезапно побагровела, засопела и плачущим голосом выкрикнула:
— «Золотистый блондин», черт обдери эту краску!
Я постаралась стать одного цвета с обоями. Мамуля тихонько захихикала над своими оладьями. Я идиотка — ведь с цветом волос у тетки всегда были проблемы!
Вероятно, все знают, что ведьмам положено быть либо жгучими черноглазыми брюнетками (здесь не бывает проблем), либо рыжеволосыми бледными зеленоглазыми ундинами. По крайней мере, так пишут во всех книгах, претендующих на некоторую степень научности; А уж как по этому поводу изощряется беллетристика — и говорить страшно…
Женщины в нашей семье относились ко второй категории. Только вот с внешностью у нас дела обстояли не так романтично, как пишут в романах. Волос цвета «пламенеющего заката» у нас не было и в помине. В лучшем случае получалась «вареная морковь», в худшем — «бешеный апельсин». Так вот, «апельсин» получился как раз у тети Розы, и борьбе со своим природным окрасом она посвятила всю жизнь. Что она только не делала — обесцвечивалась, мелировалась, пробовала разные типы красок, но «бешеный апельсин» все равно упорно лез наружу. В последнее время теткины волосы стали своеобразно реагировать на краску, меняя цвет по собственному желанию. Вот сейчас, например, вместо золотистого получился синюшный…
Нервно зажевав блин, тетка успокоилась и принялась расспрашивать меня об учебе, попутно расписав Хрюшкины похождения на историческом факультете. Мамуля решила вступиться за племянницу…
Так, похоже, мать и тетка намеревались ссориться всерьез… Поэтому я решила в третий раз попробовать сменить тему и предпочла обойтись без деликатного покашливания, спросив напрямик:
— Так у нас будет шабаш?
Мать и тетка, которые опять начали припоминать старые обиды, мгновенно замолкли и уставились на меня невинными зелеными глазами. Ух ты, как это у них дружно получилось. Ишь, сидят как будто ведьмочки на первом причастии…
— Ой, что ты такое говоришь, Михайлиночка! — забасила тетка. — Съешь лучше еще оладушков, а то извела себя диетой…
— Кушай, детка, кушай. — Мамуля пихнула мне под нос фирменное варенье из дыни.
Но нашу песню не задушишь, не убьешь. Розетка с вареньем плавно взвилась в воздух, а я продолжила:
— Можно подумать, что не вы, тетя, меня гадать учили… Кого еще ждем — бабулю Виолетту? Прячьте метлы, а то сраму, как в прошлый год, не оберемся. Взрослая ведьма, а туда же — с Нюшкой наперегонки.
Витольдовны виновато засопели. Зардевшаяся тетя Роза принялась внимательно изучать потолок и прилипшую к нему розетку.
— Надо же! — вдруг воскликнула она как бы вдогонку внезапно пришедшей мысли. — Около метра… она даже не смотрела на объект… Думаю, предсказание все-таки верно.
— Какое предсказание? — тут же вклинилась я.
Открытый теткин рот ловко залепил резко сорвавшийся с тарелки блинчик.
— Я тоже могу не смотреть на объект, — сухо сказала мамуля.
— Какое предсказание? Ну, мам, теть! — ныла я.
— Тетя шутит! — отрезала маманя, наблюдая, как тетка пытается отплеваться от блинчика, а Жупикуже пристроился у ее ног с призывно раскрытой пастью. — Ешь варенье!
— Не хочу варенье! — закапризничала я. — Хочу…
— Нехочешь варенье — возьми селедку, — рассеянно сказала мать. — Розка вчера не всю доела.
Меня старательно уводили от темы загадочного предсказания. Вот и тетка, справившись с блинчиком, вовсю сюсюкалась с Жупиком, хотя до этого не могла ему простить сожранных при состязании оладьев.
Я решила надуться — обычно это действовало на мамулю безотказно.
— Не хотите говорить, и не надо! Только учтите, я в вашем шабаше участвовать не буду, вот.
— И прекрасно! — расцвела мамуля. — Просто замечательно. Лучше погуляй с Полиной, прекрасная девочка, вежливая, воспитанная…
Я немножко ошалела от подобной характеристики Полли. Думаю, даже ее мать не подозревала такого в Полине. К тому же меня удивило то, как легко мать восприняла мой отказ от участия в шабаше. Обычно она всеми силами старалась затащить меня в тесный семейный кружок…
Тетка хотела что-то возразить, но блинчики на тарелке угрожающе зашевелились.
— Усю-сю, Жупинька, — опять покорно завела тетка.
Я посмотрела на мать. Та мазала оладьи маслом с такой скоростью, как будто стремилась попасть в Книгу рекордов Гиннесса. Тетка по-прежнему страстно тискала Жупика. Тот флегматично моргал и старался лапой дотянуться до ее тарелки с оладьями.
— Пойду спать. Я отодвинула тарелку и встала. Мать радостно закивала. Я демонстративно громко протопала по коридорчику и свернула в гостевую комнату, где громко храпели Нюша и Хрюша.
Давно, когда в папе еще не угас польский темперамент, он пытался прорубить из гостевой дверь в кухню. Потом от этого дела его отвлекли белорусские рога, а дверь так и осталась в проекте вместе с дырой в стене, слегка заклеенной обоями. Я приложила ухо к раздолбанной кладке. Так и есть, маманя вопит на тетку. Можно особо не напрягаться, подслушивая. От мамулиных воплей стенка так и вибрировала:
— Ох, Роза! Сколько раз тебе мама говорила — не умеешь молчать, дели в уме целые числа!
— Что такого, если девочка узнает? — От теткиного голоса по стене пошел такой резонанс, что я поморщилась. Так и оглохнуть можно. — Ее ведь необходимо предупредить…
— Сейчас слишком рано, Роза. К тому же Миша — трудная ведьма, она отказывается гадать даже на картах, хотя она не просто читает, а слышит их! До этого в нашем роду карты слышала только сумасшедшая Сюнневе, дочь Юсси…
— Сюнневе не была сумасшедшей, — возразила тетка. Так, начинается. Споры о том, была ли Сюнневе сумасшедшей кликушей или необычайно одаренной ведьмой, ведутся в нашей семье до сих пор. Одно не вызывает сомнений: по части гадания на Таро и предсказания будущего ей не было равных. — Она была той самой, просто не успела развить способности… Мишку надо учить, иначе может случиться то же…
— Молчи! — взвизгнула мамуля. В кухне раздался грохот — кажется, со стены упал подарочный набор половников. Мамуле не стоит так нервничать, а то от ее обостренного психокинеза придется заново всю кухню отделывать. — Я же поэтому всех вас и собираю. Нужно решить, как нам избежать этого…
Чего, мамуля, чего? Бразильский сериал, да и только. Что случилось, при чем здесь эта полудурочная полуфинка Сюнневе, неужто в доме опять назревает сбор Семьи, как тогда, в 1910-м?
Но мама и тетка притихли, слышалось только урчание в животе Тупика. Илиэто Нюшка так храпит? Я покосилась на кузину. Та, уткнувшись в подушку с вышитыми на ней слониками, сопела как паровоз.
Похоже, мамуля с теткой кинулись собирать половники. В кухне слышалось пыхтение и позвякивание.
— Нервы беречь надо, Янка! — Это тетка. — От нервов шепотка еще не придумали. — Вот и нет! А тот…
— А тот для истеричек, — отрезала тетя Роза и неожиданно захихикала (ну точь-в-точь «копейка» заводится!), — хотя если валерьянка уже не спасает…
Маманя с теткой переключились на бытовую перебранку, а я разочарованно отлепила ухо от стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
В порыве чувств маманя уронила меня на сумку, в которой уже рылся Жупик в поисках еды. Слава богу, наш бульдог обладает весьма флегматичным характером, а то б я лишилась филейных частей тела.
— Мама, отними меня у себя! — пыхтела я, пытаясь выпихнуть из-под себя повизгивающего Жупика. Бульдог что-то сосредоточенно жевал (господи, только не Апресяна! Меня же в библиотеке удавят, повесят на люстре и раскатают на формуляры или корочки для читательских билетов) и не обращал внимания на мои потуги.
Наконец мать вняла голосу разума и перестала ощупывать мой скелет на предмет констатации дочкиного похудания.
— Килограмма три, не меньше! — объявила она вместо приветствия и грозно нахмурила брови.
— Здравствуй, мама! — Я попыталась плавно перетечь на кухню.
— Ты чем там питаешься?!
— Доехала хорошо, спасибо…
— Все кости наружу!
— Ой, мамочка, у нас гости?
— Будешь похожа на свою тетку Розу!
— А что у нас на завтрак?
При слове «завтрак» маманя встрепенулась и ринуласьна кухню. Не сомневаюсь, что за майские праздники она впихнет в меня эти потерянные три кило. С горкой.
Я отдышалась и огляделась. Дома практически ничего не изменилось, по крайней мере вид из прихожей не изменился точно. Вообще, наша квартира по архитектурному замыслу представляла продукт бреда больного сознания. Изначального плана не знал никто, так как, когда сюда въехали дедушка Витольд и бабушка Дара, дед первым делом схватился за лом. Нет, вру — сначала он схватился за сердце, а только потом за лом. Мама и тетки еще помнят те дни, когда они маленькими играли здесь в догонялки, проскакивая через дыры в стенах.
В общем, дедушка Витольд довел количество комнат в квартире-до пяти (при наличии двух длинных коридоров) и успокоился. До сегодняшнего состояния квартиру довел мой папа, знатный мастер — ломастер с налетом гениальности. Из одного коридора он сделал еще одну длинную узкую комнату, с истинно эстонской неторопливостью забив для этого две сквозные двери и с истинно польским темпераментом прорубив в стене третью. Бабушка Дара и тут не упустила случая съязвить, назвав получившееся творение папиного архитектурного таланта «комнатой Раскольникова», и предположила, что эти шикарные апартаменты любящий зять соорудил специально для любимой тещи. Папа обиделся и сделал в этой комнате мастерскую.
К слову сказать, вторым папиным архитектурным шедевром стало совмещение туалета с кладовкой. Весьма полезное, кстати. Сидя на унитазе, каждый мог занять себя пересчитыванием домашних заготовок (пять банок огурцов справа, девять слева, между ними вишневый компот — для икебаны и яркого пятна). Но это так, к слову.
По дизайну наша квартира тоже не была образцово-показательной и напоминала гибрид Эрмитажа со скупкой краденого антиквариата. Мама со вздохом вспоминала те дни, когда вся обстановка в квартире была выдержана в едином стиле и она могла спокойно вязать кружевные салфетки, зная, что будет куда их положить. Веккружевных салфеток и эстонской вышивки (эстонское кружево— лучший подарок к любому празднику, считала тетка Изольда) закончился, когда тетя Розаначала мотаться по разным археологическим экспедициям и присылать отовсюду сувениры. Беда была в том, что тетка страдала любовью ко всему большому… В общем, из Греции она прислала мраморную дылду Венеру с отбитыми, как и положено, руками, из Франции по частям — рыцарские доспехи, причем шлем так и затерялся при пересылке. (И слава богу, со шлемом мы рыцаря бы никуда не втиснули— доспехи, наверное клепали на вырост.) Но хуже всего было тогда, когда тетка откуда-то из Белоруссии прислала огромные лосиные рога. Причем маме в подарок. Хорошо, что мамуля никогда не умела хорошо стрелять по движущимся мишеням, и папуля дожил до возвращения тетки Розы, которая в перерывах между приступами хохота объяснила, что рога прислала просто так, вещь, мол, в хозяйстве очень полезная.
Рогам папуля и в самом деле нашел применение. Он приделал их к рыцарским доспехам вместо головы, а получившуюся конструкцию поставил в прихожей вместо вешалки. Рядом со скульптурной группой «Рогатый рыцарь» папуля пристроил Венеру, к ко— торой, в свою очередь, приваял руки с растопыренными пальцами (папуля честно верил, что руки Венере тоже отбили при пересылке). На пальцы веером те гости, которые пережили шок от рогатых доспехов, вешали сумки. (Сталкиваясь в полутемной прихожей с новорусским вариантом Венеры, тетка Роза обычно бормотала: «Болеете или сигареты плохие?»)
Я повесила свой рюкзак на шею Венере и прошла в ванную — мыть руки. Из кухни ненавязчиво доносился запах оладьев с яблоками, приготовленных по фирменному сухановскому рецепту.
На кухне меня уже ждала приличная горка оладьев. Вообще, в нашей семье мама была рекордсменкой по скорости их выпечки. На семейном соревновании она обошла даже тетю Розу, которая могла печь оладьи не глядя. Правда, тетя Роза утверждает, что, пока они с мамой метали оладьи со сковородок на тарелки, Жупик сожрал половину с ее тарелки. Но факт остается фактом — тогда мать испекла на одиннадцать оладьев больше (правда, и у Жупика в тот день приключилось жуткое несварение желудка…).
— Есть! — грозно приказала мамуля, вышвыривая на тарелку очередную лепешку.
Жупик принял мамулин окрик за команду, пыхтя, влез на соседний стул и выложил брыли на стол.
— Это я не тебе, колбаса мордатая! — Мать замахнулась на Жупика лопаткой, которой переворачивала оладьи, и тот поспешно шлепнулся обратно на пол. Мать вздохнула: — Ну зачем мы взяли в дом этот кусок сала? Нет чтобы как приличные ведьмы завести черную кошечку или хотя бы ручную ворону…
— Ворону-то зачем? — влезла я. — Вон у тетки Розы была ворона — изгадила все обои и спуталась с каким-то дятлом, в потомстве одни мутанты-долбаны…
— Ногде она купила эту ворону?! — всплеснула руками мамуля, и очередной блин повис в воздухе. — В какой-то сомнительной забегаловке, у негритянки с осетинским акцентом и рязанским профилем! Она бы еще на птичий рынок пошла!
Я задумчиво посмотрела на сиротливо висящий в воздухе блин. Определенно мамуля нервничала… Я перевела взгляд на мать. Так и есть — в рыжих кудрях, напоминающих недолеченную химию, торчит заколка в виде куска краковской колбасы— сувенир из Польши, подаренный свекровью, то есть моей бабушкой Барбарой. На ярко-рыжих волосах эта заколка смотрелась отвратительно, и уж если мамуля ее нацепила…
Блин все-таки свалился прямо в зубы Жупику, а я, воспользовавшись тем, что мать отвлеклась, решила, как говорит Полина, «взять зебру за тельняшку».
— Говорят, у нас гости… — Я многозначительно помолчала, выковыривая яблоки из пышного теста.
— Ой, ну и гости! — покраснела мама. — Все свои… такие большие праздники в этом году, я и подумала — нужно собраться всей семьей, поговорить о том о сем…
— Послать папу на фазенду, — продолжила я, — Тяпу и Ляпу на Селигер, дедушку Витольда… А куда дели дедушку Витольда? Съезд ветеранов домино? Или опять пристроили работать сторожем в магазин «Интим»?
Мамуля смущенно хихикнула:
— Дедушка считает, что бабушка завела себе любовника, деда тоже отличился… Они немножко поссорились.
Я уставилась на мать:
— Что, правда? Опять?! Ну-у, это уже неинтересно… А что дед? Неужто бодрячок все-таки сделал себе новые зубы? Тогда бабуле не следовало оставлять его одного…
— Нельзя так говорить о дедушке! — проворчала мать. — Он ведь уже старенький…
— Кто-о старенький?! — раздался хриплый голос из коридора, и в кухню, кашляя, вплыла моя тетка Роза. Выход получился эффектным — говорят, в молодости она играла в университетском театре… В задрапированном на манер римской тоги синем балахоне (под цвет волос) тетя. Роза постаралась без последствий добраться до ближайшей табуретки. Бесполезно — это семейное, когда мы идем, слышен грохот падающей мебели. Обдолбав все углы и чуть не отдавив брыли Жупику, тетка плюхнулась на уцелевшую после ее появления табуретку.
— Племянница! — От низкого контральто стекла жалобно звякнули, а Жупик испуганно чихнул. Насладившись эффектом, произведенным собственным голосом, тетка продолжила уже тише: — Что, обсуждаем аморальное поведение дедули? А он всего-то схватил за зад…
— Роза! — завопила мать. — Не выражайся при ребенке! Это же наш отец!
— Помне, — тетка Роза не обратила ни малейшего внимания на возмущенное пыхтение мамули, — пусть уж лучше папуля скачет козлом, чем кряхтит в маразме! А тебе, Янка, только бы губы поджимать да глаза целомудренно закатывать! Тоже мне весталка!
Тарелки на столе угрожающе запрыгали, а ложки отбарабанили что-то похожее на «Реквием» Моцарта, когда мамуля швырнула на блюдо очередной блин.
— Вот только не надо думать, что я не знаю значения слова «весталка», образованная ты наша! — Со сковородкой в руке мать угрожающе поперла на растерянно заморгавшую тетку. — Ох,Роза, ну почему ты не можешь вести себя интеллигентно!
Тетка Роза надулась и демонстративно вытащила сигареты. Мать тотчас же запела:
— «По долинам и по взгорьям…» Тетка испуганно выронила сигареты и заткнула уши. Хотя с музыкальным слухом у нас все в порядке, оперными голосами наше семейство похвастаться не может. В принципе, мы даже сможем, не особо при этом напрягаясь, озвучивать песни оживших мертвецов в фильмах ужасов. Вот и сейчас мамуля дала волю знаменитому сухановскому вокалу… Я не решилась подпевать. Все таки тете Розе лучше пожить подольше и желательно оставаться в своем уме.
Песня отзвучала, тетка дрожащими пальцами вцепилась в свои волосы, проверяя, не поредели ли они. Я решила сменить тему и сказала:
— Какой у вас необычный цвет волос на этот раз получился… Как называется этот оттенок? «Синий баклажан»?
Видит бог, ничего плохого я не хотела, но тетка внезапно побагровела, засопела и плачущим голосом выкрикнула:
— «Золотистый блондин», черт обдери эту краску!
Я постаралась стать одного цвета с обоями. Мамуля тихонько захихикала над своими оладьями. Я идиотка — ведь с цветом волос у тетки всегда были проблемы!
Вероятно, все знают, что ведьмам положено быть либо жгучими черноглазыми брюнетками (здесь не бывает проблем), либо рыжеволосыми бледными зеленоглазыми ундинами. По крайней мере, так пишут во всех книгах, претендующих на некоторую степень научности; А уж как по этому поводу изощряется беллетристика — и говорить страшно…
Женщины в нашей семье относились ко второй категории. Только вот с внешностью у нас дела обстояли не так романтично, как пишут в романах. Волос цвета «пламенеющего заката» у нас не было и в помине. В лучшем случае получалась «вареная морковь», в худшем — «бешеный апельсин». Так вот, «апельсин» получился как раз у тети Розы, и борьбе со своим природным окрасом она посвятила всю жизнь. Что она только не делала — обесцвечивалась, мелировалась, пробовала разные типы красок, но «бешеный апельсин» все равно упорно лез наружу. В последнее время теткины волосы стали своеобразно реагировать на краску, меняя цвет по собственному желанию. Вот сейчас, например, вместо золотистого получился синюшный…
Нервно зажевав блин, тетка успокоилась и принялась расспрашивать меня об учебе, попутно расписав Хрюшкины похождения на историческом факультете. Мамуля решила вступиться за племянницу…
Так, похоже, мать и тетка намеревались ссориться всерьез… Поэтому я решила в третий раз попробовать сменить тему и предпочла обойтись без деликатного покашливания, спросив напрямик:
— Так у нас будет шабаш?
Мать и тетка, которые опять начали припоминать старые обиды, мгновенно замолкли и уставились на меня невинными зелеными глазами. Ух ты, как это у них дружно получилось. Ишь, сидят как будто ведьмочки на первом причастии…
— Ой, что ты такое говоришь, Михайлиночка! — забасила тетка. — Съешь лучше еще оладушков, а то извела себя диетой…
— Кушай, детка, кушай. — Мамуля пихнула мне под нос фирменное варенье из дыни.
Но нашу песню не задушишь, не убьешь. Розетка с вареньем плавно взвилась в воздух, а я продолжила:
— Можно подумать, что не вы, тетя, меня гадать учили… Кого еще ждем — бабулю Виолетту? Прячьте метлы, а то сраму, как в прошлый год, не оберемся. Взрослая ведьма, а туда же — с Нюшкой наперегонки.
Витольдовны виновато засопели. Зардевшаяся тетя Роза принялась внимательно изучать потолок и прилипшую к нему розетку.
— Надо же! — вдруг воскликнула она как бы вдогонку внезапно пришедшей мысли. — Около метра… она даже не смотрела на объект… Думаю, предсказание все-таки верно.
— Какое предсказание? — тут же вклинилась я.
Открытый теткин рот ловко залепил резко сорвавшийся с тарелки блинчик.
— Я тоже могу не смотреть на объект, — сухо сказала мамуля.
— Какое предсказание? Ну, мам, теть! — ныла я.
— Тетя шутит! — отрезала маманя, наблюдая, как тетка пытается отплеваться от блинчика, а Жупикуже пристроился у ее ног с призывно раскрытой пастью. — Ешь варенье!
— Не хочу варенье! — закапризничала я. — Хочу…
— Нехочешь варенье — возьми селедку, — рассеянно сказала мать. — Розка вчера не всю доела.
Меня старательно уводили от темы загадочного предсказания. Вот и тетка, справившись с блинчиком, вовсю сюсюкалась с Жупиком, хотя до этого не могла ему простить сожранных при состязании оладьев.
Я решила надуться — обычно это действовало на мамулю безотказно.
— Не хотите говорить, и не надо! Только учтите, я в вашем шабаше участвовать не буду, вот.
— И прекрасно! — расцвела мамуля. — Просто замечательно. Лучше погуляй с Полиной, прекрасная девочка, вежливая, воспитанная…
Я немножко ошалела от подобной характеристики Полли. Думаю, даже ее мать не подозревала такого в Полине. К тому же меня удивило то, как легко мать восприняла мой отказ от участия в шабаше. Обычно она всеми силами старалась затащить меня в тесный семейный кружок…
Тетка хотела что-то возразить, но блинчики на тарелке угрожающе зашевелились.
— Усю-сю, Жупинька, — опять покорно завела тетка.
Я посмотрела на мать. Та мазала оладьи маслом с такой скоростью, как будто стремилась попасть в Книгу рекордов Гиннесса. Тетка по-прежнему страстно тискала Жупика. Тот флегматично моргал и старался лапой дотянуться до ее тарелки с оладьями.
— Пойду спать. Я отодвинула тарелку и встала. Мать радостно закивала. Я демонстративно громко протопала по коридорчику и свернула в гостевую комнату, где громко храпели Нюша и Хрюша.
Давно, когда в папе еще не угас польский темперамент, он пытался прорубить из гостевой дверь в кухню. Потом от этого дела его отвлекли белорусские рога, а дверь так и осталась в проекте вместе с дырой в стене, слегка заклеенной обоями. Я приложила ухо к раздолбанной кладке. Так и есть, маманя вопит на тетку. Можно особо не напрягаться, подслушивая. От мамулиных воплей стенка так и вибрировала:
— Ох, Роза! Сколько раз тебе мама говорила — не умеешь молчать, дели в уме целые числа!
— Что такого, если девочка узнает? — От теткиного голоса по стене пошел такой резонанс, что я поморщилась. Так и оглохнуть можно. — Ее ведь необходимо предупредить…
— Сейчас слишком рано, Роза. К тому же Миша — трудная ведьма, она отказывается гадать даже на картах, хотя она не просто читает, а слышит их! До этого в нашем роду карты слышала только сумасшедшая Сюнневе, дочь Юсси…
— Сюнневе не была сумасшедшей, — возразила тетка. Так, начинается. Споры о том, была ли Сюнневе сумасшедшей кликушей или необычайно одаренной ведьмой, ведутся в нашей семье до сих пор. Одно не вызывает сомнений: по части гадания на Таро и предсказания будущего ей не было равных. — Она была той самой, просто не успела развить способности… Мишку надо учить, иначе может случиться то же…
— Молчи! — взвизгнула мамуля. В кухне раздался грохот — кажется, со стены упал подарочный набор половников. Мамуле не стоит так нервничать, а то от ее обостренного психокинеза придется заново всю кухню отделывать. — Я же поэтому всех вас и собираю. Нужно решить, как нам избежать этого…
Чего, мамуля, чего? Бразильский сериал, да и только. Что случилось, при чем здесь эта полудурочная полуфинка Сюнневе, неужто в доме опять назревает сбор Семьи, как тогда, в 1910-м?
Но мама и тетка притихли, слышалось только урчание в животе Тупика. Илиэто Нюшка так храпит? Я покосилась на кузину. Та, уткнувшись в подушку с вышитыми на ней слониками, сопела как паровоз.
Похоже, мамуля с теткой кинулись собирать половники. В кухне слышалось пыхтение и позвякивание.
— Нервы беречь надо, Янка! — Это тетка. — От нервов шепотка еще не придумали. — Вот и нет! А тот…
— А тот для истеричек, — отрезала тетя Роза и неожиданно захихикала (ну точь-в-точь «копейка» заводится!), — хотя если валерьянка уже не спасает…
Маманя с теткой переключились на бытовую перебранку, а я разочарованно отлепила ухо от стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35