Где-то он сейчас?Но даже тогда Иеясу не принял его. Принц сохранял своё внешнее недовольство, и с Уиллом обращались как с обычным высокопоставленным дворянином. Но удача, так нужная Иеясу и снова повернувшаяся на мгновение к нему лицом, превратилась прямо-таки в сплошную полосу везения. Ещё год, и голландский корабль, такой долгожданный, бросил якорь в Нагасакской бухте. Товар голландцы привезли откровенно дрянной, но они пришли и придут снова. В знак своей заинтересованности они оставили посольство, вручили принцу письма своего правителя и пообещали устроить регулярные визиты торгового корабля, хотя и не привезли ничего для Уилла Адамса.В Англии он позабыт. Но не в Японии, потому что его ожидание закончилось… Вчера его вызвали в Сидзюоку. Значит, он снова может ухватить судьбу за хвост. Какое ему дело до кровной вражды? Зачем отнимать у кого-то жизнь? Сикибу открыла глаза, нащупала рукой пустоту откинутых простыней. Он опустился рядом на колени.– Я не хотел тебя будить.– Я почти и не спала уже, – ответила она. – Я просто лежала, чувствуя ваше тепло рядом, зная, что вы здесь, мой господин. В последний раз.– Ты думаешь, я не вернусь? – Как грустны её глаза. Кажется, что они уходят в бесконечность её разума. Вневременного разума, размеров которого он даже не осознавал, уже не говоря об обладании им. Может быть, он никогда особо и не старался. Может быть, этот момент настал сейчас.– Предположим, кто-нибудь приручит орла, – сказала она. – Хотя нет, приручить орла невозможно. Тогда предположим, что раненый и нуждающийся в защите орёл сам прилетит к кому-то. Он красив, силён, может летать в синеве неба. Но наступает момент, мой господин, когда орёл снова здоров и его нужно выпустить на волю.– Я не орёл, Сикибу. – Его пальцы скользнули по её спине – такой изящной и в то же время сильной. Она была не слабее Пинто Магдалины и доказывала это не раз, удовлетворяя его желания.Его желания. Как глупо предаваться мечтам, когда здесь, под рукой, воплощение всего того, что может пожелать мужчина: вся та страстность и вся та молчаливая уступчивость, все то унижение и вся та гордость, все подчинение и вся власть. И никакой опасности. Вот в чём суть.– Но вы снова уйдёте в море, мой господин, – настаивала она. – Теперь, снова обретя благосклонность принца, вы получите новые поручения. Вас снова подолгу не будет дома.– Не знаю, Сикибу. Не знаю. Я даже не знаю, обрёл ли я прежнее расположение принца. – Его ладони легли на ягодицы жены, притягивая её. Этой ночью они любили друг друга до изнеможения, но он снова хотел её. Она уже прижималась к нему, её рот приоткрылся в затаённом желании, которое он так хорошо узнал. Но дверь-ширма в углу комнаты в этот момент отъехала в сторону.Уилл сел, Сикибу откатилась в сторону:– Я побью их и отошлю прочь, мой господин.– Нет. Их я тоже вижу слишком мало.Дверь открылась, и в проёме возникли двое ребятишек. Джозефу исполнилось семь – вылитый европеец, с проблеском рыжины в волосах, как у Магдалины, и в то же время чистой воды японец хрупкостью своего сложения. Сюзанне скоро пять, но в ней уже видна грациозность матери. И бесконечная миловидность черт тоже. Сикибу сама давала имена обоим. Сторонница синтоизма, она тем не менее прислушалась к священникам и нарекла детей европейскими именами – она думала, что это должно понравиться её господину. И оказалась права. Джозеф и Сюзанна. Волосы Джозефу уже остригли, ведь он тоже станет самураем. Для этой церемонии Тадатуне снова приезжал в Миуру, хотя Сукэ на этот раз не было. Но Сукэ прежде всего был человеком принца. Симадзу но-Тадатуне принадлежал к роду Сацума, а те всегда славились непокорностью. И Тадатуне был другом теперь и всегда. Таким, каким, пожалуй, не был даже Мельхиор.И в Англии, и тем более в Японии было вдоволь интриг, обмана, сплетен, неразберихи. Но в Японии он стал неотъемлемой их частью. Андзин Миура. Человек с пушками. Человек, вырвавший победу при Секигахаре. Так говорили некоторые. Человек, дравшийся с Исидой Норихазой, но не до смерти. Человек, которого принц любил и презирал одновременно, – так считали многие. Всё верно. Всё верно, и именно поэтому даже сейчас его будущее очень туманно.– Входите, – сказал он. – Нечего там прятаться.Дети медленно, робко пересекли комнату. Им было ясно, что мать гневается. Сикибу тоже села, обняв колени руками, и теперь походила на маленький черноволосый шар. Это было по-европейски, не по-японски. Детям нечего делать в спальне родителей, за исключением особых церемониальных случаев. Уилл обнял обоих сразу, прижал к груди, поцеловал в щёки. Сикибу задумчиво смотрела на эту троицу.– Кем ты станешь, когда вырастешь? – спросил он Джозефа.– Штурманом, отец. Как вы.– И ты отправишься бороздить океаны?– Конечно, отец. Как вы. Я тоже поплыву в Сиам.– Сиам, – повторила Сюзанна. Где это она услыхала это слово? Или его так часто повторяли во время его отсутствия? Он взглянул на Сикибу, но та отвернулась.– Расскажите нам про Сиам, отец, – попросил Джозеф.– Расскажу. В более подходящий момент. Это действительно страна чудес. Там больше золота, чем вы можете себе вообразить. И ещё слоны. – Я видел слона на картинке, – похвастался Джозеф.– Мифические животные, – пробормотала Сикибу.– Они существуют на самом деле, Сикибу. Я видел их своими собственными глазами. О, в Сиаме много чудес. Может быть, когда-нибудь я возьму тебя с собой в эту страну, Джозеф. Всех вас, – добавил он поспешно.Сикибу встала на колени, начала сворачивать простыни.– Путешествия, моря-океаны – это не для женщины, мой господин.– В Японии. В моей стране путешествуют и женщины. Если я скажу, что будет так, значит, так оно и будет.– При условии, что принц захочет этого, мой господин. Она всё ещё сердилась и по-своему, по-женски, отпускала шпильки. Так что он тоже в долгу не останется.– Все на свете в руках провидения, не так ли, Сикибу? Она снова одарила его своим долгим, непроницаемым взглядом, потом хлопнула в ладоши над головами детей.– Пора завтракать. Бегом. А потом в школу. Асока проводит вас. Бегом, бегом.Ребятишки пискнули в притворном ужасе и кинулись из комнаты.– Они замечательные малыши, Сикибу, – сказал Уилл. – Как говорят в моей стране, они станут утехой моей старости.Сложив постель в стенной шкаф, Сикибу опустилась рядом на колени. Его руки легли на её руки, скользнули к плечам.– Время ушло, мой господин, – сказала она. – Настал день.– Разве я не могу хотя бы это утро провести на своём ложе? Со своей женой? Я всё равно успею к ночи в Сидзюоку.– Всему своё время, мой господин. День – для трудов. Разве вы не познали меня тысячи раз, а может, и миллион? Что решат какие-то несколько часов?– Да, – сказал он. – Да, когда меня пожирает страсть к тебе. Она бросила взгляд через плечо:– Кимура идёт.– Чёрт бы побрал этого Кимуру. – Но он обернулся с улыбкой на лице, ведь произнёс он это по-английски. – Приветствую тебя, Кимура.– Добрый день, мой господин. – Кимура поклонился. – Мельхиор Зандвоорт ожидает вас во дворе. Лошади готовы.Уилл обернулся. Сикибу стояла в дверях. Она не завязала пояс ночного кимоно и теперь придерживала полы руками. – Удачи вам, мой господин, – пожелала она. – Возвращайтесь поскорей. И привозите хорошие вести от принца.Это подразумевало – привезти известия, что ты снова в числе фаворитов, а следовательно, снова восстановлен в правах самурая. И в его обязанностях? Восемь лет прошло, но Сикибу не забыла, не простила несправедливости, проявленной, по её мнению, к её господину. Сикибу-преданная.Восемь лет. Какой долгий срок. В Эдо не осталось и следа от той разрушительной ночи. Город отстроили заново. Башни и пагоды снова тянулись к небу, реки всё так же лениво несли свои воды к заливу, в воздухе разливалось благоухание, а люди трудились, как муравьи.Сидзюока лежала к югу, южнее Миуры, и от землетрясения не пострадала. Постройки оставались невредимыми с тех самых пор, когда Иеясу выбрал это место в качестве летней резиденции. Теперь огромная крепость нависала над городом, словно богиня-покровительница.Здесь тоже кипела суета, присущая любому монаршему двору, хотя официально принц удалился от дел целых семь лет назад. Сукэ встретил их сразу же, стоило им ступить во внутренний двор.– Уилл! Добро пожаловать в Сидзюоку! Как давно я тебя не видел. И Мельхиора. Рад снова встретиться с вами, друзья. Великий день сегодня, Уилл. Великий день. Прибыл посол от знаменитого короля Филиппа. Человек по имени Сотомайор. Он хочет заключить официальный договор о дружбе между нашими народами. Разве это не замечательная новость, Уилл?– В самом деле, Сукэ. А что принц? Сукэ улыбнулся:– Ждёт тебя, Уилл. Несмотря на все эти годы. Впрочем, мне кажется, он никогда всерьёз не гневался на тебя. Он просто хотел выглядеть разгневанным. А теперь, когда настал час вести переговоры с испанцами, он хочет, чтобы ты был рядом с ним. Идёмте.Он провёл обоих европейцев в галерею. Здесь толпились десятки придворных, рассчитывая получить аудиенцию у принца. А может, они просто последовали за сегуном из Эдо. Здесь были и голландцы, проделавшие неблизкий путь из Нагасаки. – Капитан Адамс, – окликнул минхеер Спекс – невысокий, суетливый человечек, постоянно размахивающий руками. – Какая плохая новость. Очень плохая.– Плохая новость, минхеер? А, здравствуйте, минхеер Зегерзоон.Второй голландец, ростом повыше своего товарища, с длинным худощавым лицом, кивнул в ответ.– Добрый день, капитан. Здравствуйте, минхеер Зандвоорт. Что нам делать с этим доном?– Делать, джентльмены? – удивился Уилл. – Но, господа, торговля с Испанией – в интересах Японии. Думаю, дон встретит тут тёплый приём.– Но в наших ли это интересах, капитан?– Если вам это не нравится, то винить во всём вы должны только самих себя. Периодически я говорил вам, чего принц ждёт от Европы, но вы упорно продолжаете привозить свои зеркала и часы, кипы никчёмных тканей и всяческие безделушки. Когда же вы поймёте, минхеер, что Япония – не Африка и что её цивилизация в некоторых отношениях превосходит вашу?– Господи, сэр, ваши слова меня просто изумляют, – заявил Спекс. – Вы разве не реформист? Этот Сотомайор – папист. Больше того, он воплощает всё злое могущество Испании, против которой наши два народа столь долго сражались.– Ваши народы, минхеер Спекс. Мой народ ещё не воевал с Испанией и пока что не собирается.– О боже! – воскликнул Спекс – О боже!– Однако, – заметил Зегерзоон, взглянув на Сукэ, – ваш принц, похоже, предпочитает протестантский вариант христианства римскому. Это правда, что он приказал даймио Аримы атаковать большой португальский корабль?– Правда, мастер Зегерзоон. Но пользы от этого не было никому. Однако вы заблуждаетесь, думая, что руководствовался он религиозными соображениями. В отличие от Европы, здесь на это внимания не обращают. Он поступил так, чтобы груз – а ему сообщили, что там огнестрельное оружие и порох, – не был переправлен в Осаку, семейству Тоетоми.– А истинность доклада, уважаемые джентльмены, – заметил Сукэ, – подтвердилась, когда галеон загорелся и взорвался. Говорят, что грохот был сильней, чем при извержении вулкана. – Ох уж эти мелкие царьки с их вечными раздорами, – вздохнул Спекс.– Я бы посоветовал вам выбирать слова, сэр, – предупредил его Уилл. – Тем более что вы находитесь во дворце одного из этих мелких царьков, как вы их называете. Да и не забывайте, что принц мановением руки соберёт армию больше, чем Испания и Австрия вместе взятые. А теперь извините меня, господа. Мой господин ожидает меня.– Но вы уж замолвите за нас словечко, капитан Адамс, – просительно произнёс Зсгерзоон. – Минхеер Зандвоорт, мы умоляем вас во имя наших общих предков.– Не сомневайтесь, минхеер Зегерзоон, – заверил его Мельхиор, – что капитан Адамс и я поступим так, как этого требуют интересы Японии. В этом вы можете быть уверены.Палата совещаний – комната в сорок татами – была заполнена коленопреклонёнными вельможами, среди которых виднелось несколько испанцев, великолепных в своих сияющих бархатных камзолах. Они оглядывались вокруг со странной смесью интереса и встревоженности на лицах. Принц сидел на возвышении в дальнем конце комнаты, рядом с ним – сегун, а перед ними громоздилась высокая фигура дона Нуньо де Сото-майора.Уилл вздохнул. Да, непростое дело ожидает его. Наместник испанского короля, Виверо-и-Веласко, оказался на удивление простым и симпатичным человеком, стремящийся побольше узнать о Японии и старавшимся соблюдать здешние обычаи. Сотомайор же не только остался стоять, выглядя совершенно неуместно в комнате, полной коленопреклонённых людей, но и не согласился оставить свою шпагу у входа. Теперь его рука покоилась на эфесе самым вызывающим образом.Лицо Иеясу тем не менее оставалось непроницаемо-сосредоточенным, как и обычно, но Хидетада нахмурился. Принц хлопнул в ладоши, и Сукэ и Уиллом прошли вперёд, оставив Мельхиора среди вельмож.Уилли Сукэ исполнили коутоу. Как гулко бьётся его сердце. Сколько раз он стоял вот так и чувствовал себя так же? И сколько он ждал, чтобы снова очутиться вот здесь? Сукэ предположил, что принц использовал свой гнев как инструмент. Но не восемь же лет и не по отношению к своему Андзину Миуре. Иеясу действительно был разгневан. Слишком рассержен из-замелкого непослушания. Это был не просто гнев, но ещё и ревность. Мужчина может взять себе жену, чтобы сделать свой дом счастливым, чтобы она подарила ему детей для продолжения рода. Но взять любовницу, когда первый человек в стране предложил ему свою благосклонность и был отвергнут… Просто удивительно, что ему не предложили совершить сеппуку.– Андзин Миура, – произнёс Иеясу. – Он мой советник по иностранным делам, мой господин Сотомайор.Испанец свысока бросил презрительный взгляд:– Англичанин, – сказал он. – Я много слышал о тебе, англичанин.– Я польщён, мой господин.– А тебе не кажется унизительным для европейца, какой бы ипостаси христианства он ни придерживался, вставать на колени перед повелителем варваров-язычников?– Нет, мой господин. Я даже не посчитал бы это унизительным и для вас, поступи вы по примеру остальных. Я бы даже посоветовал вам сделать это, если позволите.Сотомайор несколько секунд внимательно разглядывал его, потом повернулся к Иеясу.– Если вы не возражаете, давайте приступим к делу, принц Иеясу, – произнёс он на ломаном японском. – У меня здесь текст договора, который вы обсуждали с доном Родриго-и-Веласко.Иеясу неторопливо наклонил голову.– Здесь совместная – наместника и ваша – декларация о защите всех христианских священников-миссионеров в Японии, о подготовке солидного альянса между Испанией и Японией и, в-третьих, о борьбе с голландскими пиратами.Иеясу снова наклонил голову.– Тогда ничего не говорилось, принц Иеясу, о применении оружия против португальцев здесь, в Японии. Но до меня дошли известия, что совсем недавно в японских водах был атакован и затонул португальский корабль.– Печальный случай, – согласился Иеясу, – роковое стечение нескольких ошибок, мой господин Сотомайор. Прошло столько времени с тех пор, как португальцы присылали сюда свои корабли, что мы посчитали пиратом именно это судно. Во всяком случае, насколько я понимаю, испанцы – соперники португальцев в этих местах.– Соперники, принц Иеясу, но не до кровопролития, – произнёс Сотомайор со всей серьёзностью. – Оба наших народа вполне уверены, что настоящие наши враги – это Англия и Голландия.Иеясу кивнул:– Я слышал об этом. Теперь я хотел бы выслушать предложения наместника касательно окончательного договора между нашими странами.Сотомайор развернул свиток.– Здесь всего четыре пункта, принц Иеясу, для облегчения их взаимного понимания и недопущения их различных толкований. Пункт первый: как друзьям и союзникам микадо и народа Японии испанцам разрешат строить в Японии такие корабли и в таких количествах, в каких возникнет потребность.Иеясу бросил взгляд на Уилла.– Я буду счастлив содействовать испанцам в этом деле, мой господин принц, – отозвался тот. – Чем больше кораблей они построят, тем шире будет торговля с Испанией.– Да будет так, – согласился Иеясу. Сотомайор тоже взглянул на него и теперь обращался и к нему тоже.– Пункт второй: испанским штурманам разрешат обследовать гавани Японии с целью составления подробных карт этих мест – для предотвращения в будущем кораблекрушений.– Это также очень для нас выгодно, мой господин принц, – отозвался Уилл. – Хорошие карты японских прибрежных вод, если их предоставят и нашим морякам, окажут неоценимую услугу нашему флоту.– Их предоставят японской стороне, – согласился Сотомайор.– Быть по сему, – заключил Иеясу.– Пункт третий: сегун… – он взглянул на Хидетаду, – запретит голландцам торговать либо просто заходить в эти воды, а испанский военный флот будет разыскивать и уничтожать голландские корабли, находящиеся в пределах досягаемости морских гаваней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49