, и наименее удачная из гипотез Д. – гипотеза пангенезиса, с помощью которой он думал объяснить наследственность. В 1871 им была издана книга «Происхождение человека и подбор по отношению к полу» (пер. Сеченова, 1871). В первой части этой книги разбирается вопрос о происхождении человека от низшей, обезьяноподобной, формы; во второй – теория «полового подбора», согласно которой особенности, свойственные только самцам – напр. шпоры петуха, грива льва, яркие перья и музыкальные способности птиц и т. п., – произошли в силу борьбы или соперничества между самцами, так как сильнейшие или красивейшие имеют более шансов овладеть самками и оставить потомство. Книга «О выражении ощущений у человека и животных» (1872) есть применение теории естественного отбора к такому с виду капризному явлению, как игра физиономии под влиянием различных ощущений. Некоторые выражения зависят от известных физиологических процессов и анатомических особенностей нашего тела; другие суть приспособления, унаследованные от далеких предков; третьи – остатки привычек, наблюдаемых у высших животных, сохранившиеся в полустертом, зачаточном состоянии, как сохранились некоторые рудиментарные органы. В своей последней, вышедшей уже не задолго до смерти Д., книге «Образование растительной земли благодаря червям» (1881, русск, пер. Мензбира) он показал путем опытов, измерений и вычислений, какую громадную работу проделывают над нашими почвами земляные черви и какое полезное значение имеют они для растительного мира.
По мере того, как теория Д. распространялась и результаты ее обнаруживались в бесчисленных работах, в быстром преобразовании всех отраслей биологии, – являлись к нему награды и отличия со стороны ученых обществ и учреждений. Он получил (1864) коплеевскую золотую медаль от лондонского королевского общества, прусский орден «Pour le merite» (1867), учрежденный Фридрихом-Вильгельмом IV для награды за ученые и литературные заслуги, почетное докторство от боннского, бреславльского, лейденского, кэмбриджского (1877) университетов; был избран членом петербургской (1867), берлинской (1878), парижской (1878) академий (последняя, впрочем, удостоила Д. этого отличия в уважение его фактических заслуг, а не «проблематических гипотез»), почетным членом всевозможных ученых обществ etc.
Между тем силы его ослабевали. Он боялся не смерти, но старческого одряхления, потери ума и способности работать. К счастью ему не пришлось дожить до такого состояния. В конце 1881 года он почувствовал себя очень плохо, вскоре уже не мог выходить из дома, но продолжал заниматься наукой и еще 17 апр. 1882 следил за каким-то опытом. 19 же апреля Д. скончался, на 74-м году жизни. Тело его было перенесено в Вестминстерское аббатство и погребено рядом с гробницей Ньютона.
Из ученых XIX в. вряд ли кто имел такое глубокое и универсальное влияние, как Д. Объяснив с помощью теории естественного отбора процесс развития органического мира, он этим самым доставил торжество идее эволюционизма; высказанной уже давно, но не находившей места в науке. Достаточны ли указанные им факторы (борьба за существование, изменчивость и наследственность) для объяснения всех явлений развития, или при дальнейшем исследовании найдутся и новые, пока неуясненные, – покажет будущее; но и будущая биология останется эволюционной биологией. Да и другие отрасли знания, социальные науки, антропология, психология, этика etc., преобразовались и преобразуются в смысле эволюционизма, так что книга Д. знаменует новую эру не в биологии только, но и вообще в истории человеческой мысли. Ср. «Life and Letters of Ch. D.», ed. by his son F. D., 3 vol. 1887 (в 1893 г. изд. в сокращенном виде, в I т.); Гран Аллен, «Чарльз Д.». (изд. Л. Пантелеева). Тимирязев «Д., как тип ученого»; М. Энгельгардт, «Д., его жизнь и научная деятельность» («Библиот. Павленкова»).
М. Э-дт.
Даргомыжский
Даргомыжский (Александр Сергеевич) – выдающийся русский композитор, род. 2 февраля 1813 г. в имении отца своего, Смоленской губ. До пятилетнего возраста он был совершенно лишен дара слова. Шестилетнего Д. начали учить игре на фортепиано. Первою его учительницею была Луиза Вольгеборн, а впоследствии весьма хороший музыкант, Адриан Трофимович Данилевский, который не поощрял ранние попытки Д. сочинять романсы и маленькие фортепианные пьески. Последним его учителем игры на фортепиано был Шоберлехнер, ученик известного Гуммеля. Игре на скрипке Д. учился у Юшкова, а пению у Цейбиха. В начале 30-х годов Д. уже приобрел известность, как автор многих романсов и сочинений для скрипки и фортепиано. Около этого же времени он поступил в министерство двора, в котором служил до 1835 г.; познакомился с Глинкой, Жуковским, Пушкиным, и стал писать оперу «Лукреция Борджиа», но вскоре, по совету Жуковского, принялся за другую, не окончив первой. «Эсмеральда» была окончена в 1839 г., но, несмотря на все старания автора, не была принята на сцену. Огорченный этой неудачей, Д. отправился за границу, где сошелся с Фетисом в Брюсселе и Галеви в Париже. Их советы и сочувственные отзывы о его таланте в иностранной печати отразились благоприятно на его музыкальной деятельности. По возвращении из-за границы, в 1845 г., Д., наконец, добился постановки «Эсмеральды». Она шла в первый раз, с успехом в Москве, 5 декабря 1847 г., а впоследствии, в 1851 г., в СПб., где имела еще больший успех. Знаменитый итальянский певец Тамбурини желал, чтобы «Эсмеральда» была поставлена на итальянской сцене, в его бенефис: но ему было в том отказано. Опера-балет Д. : «Торжество Вакха» не была принята на сцену, причем дирекция даже ничем не объяснила своего отказа. Если бы не успех концерта Д., устроенного в 1853 г. кн. В. Ф. Одоевским и А. Н. Карамзиным, то, быть может, такая же участь постигла бы и «Русалку», которая была окончена в 1855 г. и в следующем году была поставлена в театре-цирке, нынешнем Мариинском. «Русалка», за исключением даровитого О. А. Петрова, исполнялась сначала второстепенными артистами и не имела того успеха, которого вполне заслуживала, несмотря на благоприятные о ней отзывы в печати А. Н. Серова и других критиков. Только в 1866 г. она приобрела всеобщие симпатии. Этот успех ободрил упавшего духом автора, и он принялся за волшебно-комическую оперу «Рогдана», писать которую вскоре бросил, а потом за «Каменного гостя», который вполне окончен им не был. Это произведение оркестровано Римским-Корсаковым и дописано Кюи после смерти автора. Из оркестровых произведений Д. главные: «Малороссийский казачок», «Чухонская фантазия» и «Баба-яга». Кроме того, он написал множество романсов (свыше 100), собрание хоров («Петербургские серенады») и др. Д. ум. 5-го янв. 1869 г. Влияние Глинки на творчество Д. несомненно. Крупное дарование Д. получило бы гораздо большее развитие, если бы он жил при других условиях. Главным тормозом в деятельности Д. была дирекция имп. театров. «Эсмеральда», пишет Д. в своей автобиографии, помещенной в газете «Музыка и Театр», издававшейся А. Н. Серовым в 1867 г., – «пролежала у меня в портфеле целые восемь лет. Вот эти-то восемь лет напрасного ожидания и в самые кипучие годы жизни легли тяжелым бременем на всю мою артистическую деятельность». В 1863 г. Д. пишет Кукольнику (письмо это помещено в газете «Музыкальный Сезон» за 1870 г.): «Ты спрашиваешь, как идет моя музыка? Да как ей идти, проход-то тесен. С одной стороны, гнусный произвол дирекции, с другой – ярое невежество публики». Когда, наконец, «Русалка» стала вызывать восторги публики, Д. было уже 53 года; утомленный прошлыми невзгодами, он уже не мог воспрянуть. Наиболее крупным произведением Д. следует считать его «Русалку», в которой автор выказал наибольшую самобытность, наибольшую силу творчества. В ней есть драматические моменты, полные правдивости и выражения. В особенности в речитативах Наташи в первом действии, в дуэте князя и мельника в третьем действии Д. является замечательным психологом-музыкантом. В массе номеров этой оперы виден чисто русский композитор, глубоко проникнутый складом русской музыки. В дуэтах, ариях, ансамблях Д. заметна слишком большая разработка, вследствие чего они имеют более концертный характер и на сцене кажутся замедляющими ход действия. На очертания характеров автором обращено немалое внимание. Опере вредит то обстоятельство, что самое сильное впечатление производит первое действие, а затем интерес постепенно падает. В последней опере Д., «Каменном госте» – сплошь речитативная музыка, в которой больше обдуманного, чем прочувствованного. Первый большой труд Д.: «Эсмеральда», написан под влиянием произведений французской комической оперы. В ней виден многообещающий талант, еще не развернувший свои крылья. Д. немного занимался теорией композиции; его можно скорее считать автодидактом. Все его серьезные теоретические занятия, судя по словам самого Д., ограничились знакомством с теоретическими рукописями проф. Дена, которые Д., получив от Глинки, переписал и «скоро усвоил себе мнимые премудрости генерал-баса и контрапункта» (как выражается Д. в своей автобиографии). Формой, а в особенности симфонической, Д. владел не особенно свободно. В романсах Д. много вкуса, чувства и того психологического анализа, который с таким блеском проявился в «Русалке». Выдающейся чертой таланта Д., которую, к сожалению, он мало разрабатывал, была склонность к комическому элементу. Он проглядывает в партии мельника в первом действии «Русалки», в партии свата и в песенке Ольги в той же опере, в романсе «Титулярный советник» и др. Но Д., как артисту и художнику, было не до веселья, о котором он редко вспоминал в продолжение своей творческой деятельности.
Н. Соловьев.
Дарданельский пролив
Дарданельский пролив (в древности Геллеспонт) разделяет Европу от Азии и соединяет моря Мраморное и Эгейское. Длина пролива 58 км., ширина от 1, 3 до 7 км., средняя 4 км. Европейский берег – высокий с крутыми спусками, азиатский – более отлогий, поднимается амфитеатром к горе Иде. Глубина средины пролива 70 – 90 м., местами глубже. Относительный вес поверхностной воды Мраморного моря =1,0180, Эгейского моря 1,0300. В Мраморном море слой легкой воды не толще 20 м., а ниже находится вода с удельным весом приблизительно 1,0290. Разность удельных весов воды морей Мраморного и Эгейского порождает двойственное течение. Нижняя вода Эгейского моря, вследствие большего веса столба воды, устремляется через Д. пролив в Мраморное море, поднимает уровень последнего и заставляет с поверхности воду изливаться в Эгейское море. Таким образом разность уровней морей образуется вследствие разности удельных весов, а эта последняя поддерживается избытком прибыли пресной воды в Черное море над испарением. Во время наблюдений, произведенных в 1882 г. С. Макаровым, граница двух вод находилась в сев. части пролива на 20 м., а в южной на 8 м. По его вычислению, приблизительному, уровень Мраморного моря лежит выше уровня Эгейского на 2 дцм. (см. «Витязь и Тихий океан», СПб., 1893).
У северного конца пролива расположен город Галлиполи, немного южнее средины – местечко Канак, где корабли получают практику (разрешение) на проход проливом. Неподалеку от Канака, в самой узкой части расположены укрепления. См. С. Макаров «Об обмене вод Черного и Средиземного морей» и «Sailing Directions. The Dardanelles».
С. Макаров.
Дарданеллы с точки зрения международного права. В то время, когда Турция владела берегами Черного моря, право ее распоряжаться судоходством в проливах Дарданельском и Босфорском не возбуждало споров. После завоевания Россией сев. берега этого моря, ее экономические интересы стали требовать свободного сообщения ее приморских портов с Средиземным морем. При заключении КучукКайнарджийского мирного договора 1774 г., Россия добилась признания за нею права торгового судоходства в Черном море и из Черного моря в Средиземное. Изъяснительная конвенция 10 марта 1779 г. и торговый трактат Poccии с Портой 10 июня 1783 г. распространили дарованное русским судам право на все «купеческие под российским флагом суда». Тем не менее, в годы, предшествовавшие войне 1828 г., Россия неоднократно имела случай жаловаться на нарушение этих договоров: случалось, что суда, нагруженные хлебом и отправлявшиеся под русским флагом из Черного моря, подвергались со стороны Турции конфискации. Адрианопольский мирный трактат 1829 г. объявил проливы свободными для торговых судов как Pocсии, так и всех государств, находящихся в мире с Портой. Наконец, в 1841 г. свобода торгового судоходства в проливах провозглашена была всеми великими державами (и подтверждена в 1856, 1871 и 1878 гг.). С 1830-х гг. вопрос о проливах получил значение преимущественно политическое. И до того Турция, имея в виду безопасность своей столицы, никогда не отказывалась от права закрывать Босфор и Д. для военных судов всех наций. Впервые это право формально было признано в договоре между Англией и Турцией в 1809 г. В 1833 г., когда существованию Турции угрожал Мегмед-Али, между Россией и Турцией заключена была в Гункьяр-Скелесси конвенция, в силу которой первая обязалась помогать второй войском и флотом, с правом последнего входить в Босфор и Д.; на основании же секретной статьи этой конвенции, Порта обязалась, по отношению к России, закрывать Д., «т.е. не позволять никаким иностранным военным судам входить туда под каким бы то ни было предлогом». Англия немедленно протестовала против этого соглашения, в котором западноевропейские кабинеты усмотрели опасность для своего влияния на Турцию. В 1838 г., при вторичном восстании Мегмед-Али, имп. Николай I убедился, что дальнейшее существование договора 1833 г. невозможно, и согласился присоединиться к обще-европейской гарантии целости Оттоманской империи, с тем условием, что державы подпишут акт, провозглашающий закрытие Д. и Босфора для военных судов всех наций, как во время мира, так и во время войны, началом европейского публичного права. В результате явилась Лондонская конвенция 13 июля 1841 г., подписанная Турцией, Россией, Англией, Францией, Австрией и Пруссией и известная под именем конвенции о проливах (Convention des detroits); она сохраняет за султаном только право выдавать фирманы для прохода «легких военных судов под военным флагом». После Крымской войны закрытие проливов получает значение средства, долженствующего затруднить Россию в случае ее столкновения с Турцией. 30 марта 1856 г., в один день с Парижским трактатом, между Англией, Австрией, Францией, Poccией, Пруссией, Сардинией и Турцией заключена была конвенция, в силу которой державы обязывались соблюдать закрытие проливов для военных судов; суда, состоящие в распоряжении европ. посольств в Константинополе, а равно легкие военные суда, посылаемые державами к устью Дуная, для наблюдения за свободою судоходства по этой реке, должны запастись разрешительными фирманами султана. В циркуляре турецкого министра иностр. дел, от 28 сент. 1868 г., было разъяснено, что закрытие проливов не распространяется на военные суда, на которых находится монарх или глава независимого государства. Не получивший силы договор в Сан-Стефано содержал в себе постановление (ст. 24), которое объявляло Босфор и Д. навсегда открытыми, как во время мира, так и во время войны, для торговых судов нейтральных держав, прибывающих из русских портов или направляющихся в русские порты. Берлинский трактат 13 июля 1878 г. подтвердил прежние постановления договоров о проливах. На берлинском конгрессе 1878 г. Англия утверждала, что в вопросах, относящихся к принципу закрытия проливов, единственным судьей является султан; Россия высказывала мнение, что военные суда договаривающихся держав, даже с разрешения султана, не имеют права проходить через проливы. Конгресс оставил вопрос этот открытым.
А. Я.
Дарий
Дарий (Daraiavahusch, DareioV) – древнеперсидское царское имя. Д. I, с. Гистаспа, род. в 550 г. до Р. X. Происходил из царского рода Ахеменидов и уже при Кире занимал выдающееся положение. В качестве телохранителя, сопровождал Камбиза в Египет. Сделавшись царем (521 – 486) по низложении Лже-Смердиса, занялся приведением в порядок расстроенного государства. Первые три года были употреблены на подавление восстаний (в Сузиане, Вавилоне, Армении, Мидии и др.), во главе которых стояли потомки местных владетелей или самозванцы. Изображения последних, вместе с надписью об их усмирении, находятся на скале Бегистане. Стремясь к преобразованию государственной системы на строго бюрократических и централизационных началах, Д. уничтожил господствовавшее до тех пор вассальное самоуправление; появились сатрапии. Но и на верность наместников не всегда можно было положиться: пришлось отделаться хитростью от Оройта, сатрапа Сард, и казнить египетского наместника Арианда. К египтянам Д. относился милостиво и покровительствовал их религии, строил и реставрировал храмы, уважал туземное жречество и дворянство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
По мере того, как теория Д. распространялась и результаты ее обнаруживались в бесчисленных работах, в быстром преобразовании всех отраслей биологии, – являлись к нему награды и отличия со стороны ученых обществ и учреждений. Он получил (1864) коплеевскую золотую медаль от лондонского королевского общества, прусский орден «Pour le merite» (1867), учрежденный Фридрихом-Вильгельмом IV для награды за ученые и литературные заслуги, почетное докторство от боннского, бреславльского, лейденского, кэмбриджского (1877) университетов; был избран членом петербургской (1867), берлинской (1878), парижской (1878) академий (последняя, впрочем, удостоила Д. этого отличия в уважение его фактических заслуг, а не «проблематических гипотез»), почетным членом всевозможных ученых обществ etc.
Между тем силы его ослабевали. Он боялся не смерти, но старческого одряхления, потери ума и способности работать. К счастью ему не пришлось дожить до такого состояния. В конце 1881 года он почувствовал себя очень плохо, вскоре уже не мог выходить из дома, но продолжал заниматься наукой и еще 17 апр. 1882 следил за каким-то опытом. 19 же апреля Д. скончался, на 74-м году жизни. Тело его было перенесено в Вестминстерское аббатство и погребено рядом с гробницей Ньютона.
Из ученых XIX в. вряд ли кто имел такое глубокое и универсальное влияние, как Д. Объяснив с помощью теории естественного отбора процесс развития органического мира, он этим самым доставил торжество идее эволюционизма; высказанной уже давно, но не находившей места в науке. Достаточны ли указанные им факторы (борьба за существование, изменчивость и наследственность) для объяснения всех явлений развития, или при дальнейшем исследовании найдутся и новые, пока неуясненные, – покажет будущее; но и будущая биология останется эволюционной биологией. Да и другие отрасли знания, социальные науки, антропология, психология, этика etc., преобразовались и преобразуются в смысле эволюционизма, так что книга Д. знаменует новую эру не в биологии только, но и вообще в истории человеческой мысли. Ср. «Life and Letters of Ch. D.», ed. by his son F. D., 3 vol. 1887 (в 1893 г. изд. в сокращенном виде, в I т.); Гран Аллен, «Чарльз Д.». (изд. Л. Пантелеева). Тимирязев «Д., как тип ученого»; М. Энгельгардт, «Д., его жизнь и научная деятельность» («Библиот. Павленкова»).
М. Э-дт.
Даргомыжский
Даргомыжский (Александр Сергеевич) – выдающийся русский композитор, род. 2 февраля 1813 г. в имении отца своего, Смоленской губ. До пятилетнего возраста он был совершенно лишен дара слова. Шестилетнего Д. начали учить игре на фортепиано. Первою его учительницею была Луиза Вольгеборн, а впоследствии весьма хороший музыкант, Адриан Трофимович Данилевский, который не поощрял ранние попытки Д. сочинять романсы и маленькие фортепианные пьески. Последним его учителем игры на фортепиано был Шоберлехнер, ученик известного Гуммеля. Игре на скрипке Д. учился у Юшкова, а пению у Цейбиха. В начале 30-х годов Д. уже приобрел известность, как автор многих романсов и сочинений для скрипки и фортепиано. Около этого же времени он поступил в министерство двора, в котором служил до 1835 г.; познакомился с Глинкой, Жуковским, Пушкиным, и стал писать оперу «Лукреция Борджиа», но вскоре, по совету Жуковского, принялся за другую, не окончив первой. «Эсмеральда» была окончена в 1839 г., но, несмотря на все старания автора, не была принята на сцену. Огорченный этой неудачей, Д. отправился за границу, где сошелся с Фетисом в Брюсселе и Галеви в Париже. Их советы и сочувственные отзывы о его таланте в иностранной печати отразились благоприятно на его музыкальной деятельности. По возвращении из-за границы, в 1845 г., Д., наконец, добился постановки «Эсмеральды». Она шла в первый раз, с успехом в Москве, 5 декабря 1847 г., а впоследствии, в 1851 г., в СПб., где имела еще больший успех. Знаменитый итальянский певец Тамбурини желал, чтобы «Эсмеральда» была поставлена на итальянской сцене, в его бенефис: но ему было в том отказано. Опера-балет Д. : «Торжество Вакха» не была принята на сцену, причем дирекция даже ничем не объяснила своего отказа. Если бы не успех концерта Д., устроенного в 1853 г. кн. В. Ф. Одоевским и А. Н. Карамзиным, то, быть может, такая же участь постигла бы и «Русалку», которая была окончена в 1855 г. и в следующем году была поставлена в театре-цирке, нынешнем Мариинском. «Русалка», за исключением даровитого О. А. Петрова, исполнялась сначала второстепенными артистами и не имела того успеха, которого вполне заслуживала, несмотря на благоприятные о ней отзывы в печати А. Н. Серова и других критиков. Только в 1866 г. она приобрела всеобщие симпатии. Этот успех ободрил упавшего духом автора, и он принялся за волшебно-комическую оперу «Рогдана», писать которую вскоре бросил, а потом за «Каменного гостя», который вполне окончен им не был. Это произведение оркестровано Римским-Корсаковым и дописано Кюи после смерти автора. Из оркестровых произведений Д. главные: «Малороссийский казачок», «Чухонская фантазия» и «Баба-яга». Кроме того, он написал множество романсов (свыше 100), собрание хоров («Петербургские серенады») и др. Д. ум. 5-го янв. 1869 г. Влияние Глинки на творчество Д. несомненно. Крупное дарование Д. получило бы гораздо большее развитие, если бы он жил при других условиях. Главным тормозом в деятельности Д. была дирекция имп. театров. «Эсмеральда», пишет Д. в своей автобиографии, помещенной в газете «Музыка и Театр», издававшейся А. Н. Серовым в 1867 г., – «пролежала у меня в портфеле целые восемь лет. Вот эти-то восемь лет напрасного ожидания и в самые кипучие годы жизни легли тяжелым бременем на всю мою артистическую деятельность». В 1863 г. Д. пишет Кукольнику (письмо это помещено в газете «Музыкальный Сезон» за 1870 г.): «Ты спрашиваешь, как идет моя музыка? Да как ей идти, проход-то тесен. С одной стороны, гнусный произвол дирекции, с другой – ярое невежество публики». Когда, наконец, «Русалка» стала вызывать восторги публики, Д. было уже 53 года; утомленный прошлыми невзгодами, он уже не мог воспрянуть. Наиболее крупным произведением Д. следует считать его «Русалку», в которой автор выказал наибольшую самобытность, наибольшую силу творчества. В ней есть драматические моменты, полные правдивости и выражения. В особенности в речитативах Наташи в первом действии, в дуэте князя и мельника в третьем действии Д. является замечательным психологом-музыкантом. В массе номеров этой оперы виден чисто русский композитор, глубоко проникнутый складом русской музыки. В дуэтах, ариях, ансамблях Д. заметна слишком большая разработка, вследствие чего они имеют более концертный характер и на сцене кажутся замедляющими ход действия. На очертания характеров автором обращено немалое внимание. Опере вредит то обстоятельство, что самое сильное впечатление производит первое действие, а затем интерес постепенно падает. В последней опере Д., «Каменном госте» – сплошь речитативная музыка, в которой больше обдуманного, чем прочувствованного. Первый большой труд Д.: «Эсмеральда», написан под влиянием произведений французской комической оперы. В ней виден многообещающий талант, еще не развернувший свои крылья. Д. немного занимался теорией композиции; его можно скорее считать автодидактом. Все его серьезные теоретические занятия, судя по словам самого Д., ограничились знакомством с теоретическими рукописями проф. Дена, которые Д., получив от Глинки, переписал и «скоро усвоил себе мнимые премудрости генерал-баса и контрапункта» (как выражается Д. в своей автобиографии). Формой, а в особенности симфонической, Д. владел не особенно свободно. В романсах Д. много вкуса, чувства и того психологического анализа, который с таким блеском проявился в «Русалке». Выдающейся чертой таланта Д., которую, к сожалению, он мало разрабатывал, была склонность к комическому элементу. Он проглядывает в партии мельника в первом действии «Русалки», в партии свата и в песенке Ольги в той же опере, в романсе «Титулярный советник» и др. Но Д., как артисту и художнику, было не до веселья, о котором он редко вспоминал в продолжение своей творческой деятельности.
Н. Соловьев.
Дарданельский пролив
Дарданельский пролив (в древности Геллеспонт) разделяет Европу от Азии и соединяет моря Мраморное и Эгейское. Длина пролива 58 км., ширина от 1, 3 до 7 км., средняя 4 км. Европейский берег – высокий с крутыми спусками, азиатский – более отлогий, поднимается амфитеатром к горе Иде. Глубина средины пролива 70 – 90 м., местами глубже. Относительный вес поверхностной воды Мраморного моря =1,0180, Эгейского моря 1,0300. В Мраморном море слой легкой воды не толще 20 м., а ниже находится вода с удельным весом приблизительно 1,0290. Разность удельных весов воды морей Мраморного и Эгейского порождает двойственное течение. Нижняя вода Эгейского моря, вследствие большего веса столба воды, устремляется через Д. пролив в Мраморное море, поднимает уровень последнего и заставляет с поверхности воду изливаться в Эгейское море. Таким образом разность уровней морей образуется вследствие разности удельных весов, а эта последняя поддерживается избытком прибыли пресной воды в Черное море над испарением. Во время наблюдений, произведенных в 1882 г. С. Макаровым, граница двух вод находилась в сев. части пролива на 20 м., а в южной на 8 м. По его вычислению, приблизительному, уровень Мраморного моря лежит выше уровня Эгейского на 2 дцм. (см. «Витязь и Тихий океан», СПб., 1893).
У северного конца пролива расположен город Галлиполи, немного южнее средины – местечко Канак, где корабли получают практику (разрешение) на проход проливом. Неподалеку от Канака, в самой узкой части расположены укрепления. См. С. Макаров «Об обмене вод Черного и Средиземного морей» и «Sailing Directions. The Dardanelles».
С. Макаров.
Дарданеллы с точки зрения международного права. В то время, когда Турция владела берегами Черного моря, право ее распоряжаться судоходством в проливах Дарданельском и Босфорском не возбуждало споров. После завоевания Россией сев. берега этого моря, ее экономические интересы стали требовать свободного сообщения ее приморских портов с Средиземным морем. При заключении КучукКайнарджийского мирного договора 1774 г., Россия добилась признания за нею права торгового судоходства в Черном море и из Черного моря в Средиземное. Изъяснительная конвенция 10 марта 1779 г. и торговый трактат Poccии с Портой 10 июня 1783 г. распространили дарованное русским судам право на все «купеческие под российским флагом суда». Тем не менее, в годы, предшествовавшие войне 1828 г., Россия неоднократно имела случай жаловаться на нарушение этих договоров: случалось, что суда, нагруженные хлебом и отправлявшиеся под русским флагом из Черного моря, подвергались со стороны Турции конфискации. Адрианопольский мирный трактат 1829 г. объявил проливы свободными для торговых судов как Pocсии, так и всех государств, находящихся в мире с Портой. Наконец, в 1841 г. свобода торгового судоходства в проливах провозглашена была всеми великими державами (и подтверждена в 1856, 1871 и 1878 гг.). С 1830-х гг. вопрос о проливах получил значение преимущественно политическое. И до того Турция, имея в виду безопасность своей столицы, никогда не отказывалась от права закрывать Босфор и Д. для военных судов всех наций. Впервые это право формально было признано в договоре между Англией и Турцией в 1809 г. В 1833 г., когда существованию Турции угрожал Мегмед-Али, между Россией и Турцией заключена была в Гункьяр-Скелесси конвенция, в силу которой первая обязалась помогать второй войском и флотом, с правом последнего входить в Босфор и Д.; на основании же секретной статьи этой конвенции, Порта обязалась, по отношению к России, закрывать Д., «т.е. не позволять никаким иностранным военным судам входить туда под каким бы то ни было предлогом». Англия немедленно протестовала против этого соглашения, в котором западноевропейские кабинеты усмотрели опасность для своего влияния на Турцию. В 1838 г., при вторичном восстании Мегмед-Али, имп. Николай I убедился, что дальнейшее существование договора 1833 г. невозможно, и согласился присоединиться к обще-европейской гарантии целости Оттоманской империи, с тем условием, что державы подпишут акт, провозглашающий закрытие Д. и Босфора для военных судов всех наций, как во время мира, так и во время войны, началом европейского публичного права. В результате явилась Лондонская конвенция 13 июля 1841 г., подписанная Турцией, Россией, Англией, Францией, Австрией и Пруссией и известная под именем конвенции о проливах (Convention des detroits); она сохраняет за султаном только право выдавать фирманы для прохода «легких военных судов под военным флагом». После Крымской войны закрытие проливов получает значение средства, долженствующего затруднить Россию в случае ее столкновения с Турцией. 30 марта 1856 г., в один день с Парижским трактатом, между Англией, Австрией, Францией, Poccией, Пруссией, Сардинией и Турцией заключена была конвенция, в силу которой державы обязывались соблюдать закрытие проливов для военных судов; суда, состоящие в распоряжении европ. посольств в Константинополе, а равно легкие военные суда, посылаемые державами к устью Дуная, для наблюдения за свободою судоходства по этой реке, должны запастись разрешительными фирманами султана. В циркуляре турецкого министра иностр. дел, от 28 сент. 1868 г., было разъяснено, что закрытие проливов не распространяется на военные суда, на которых находится монарх или глава независимого государства. Не получивший силы договор в Сан-Стефано содержал в себе постановление (ст. 24), которое объявляло Босфор и Д. навсегда открытыми, как во время мира, так и во время войны, для торговых судов нейтральных держав, прибывающих из русских портов или направляющихся в русские порты. Берлинский трактат 13 июля 1878 г. подтвердил прежние постановления договоров о проливах. На берлинском конгрессе 1878 г. Англия утверждала, что в вопросах, относящихся к принципу закрытия проливов, единственным судьей является султан; Россия высказывала мнение, что военные суда договаривающихся держав, даже с разрешения султана, не имеют права проходить через проливы. Конгресс оставил вопрос этот открытым.
А. Я.
Дарий
Дарий (Daraiavahusch, DareioV) – древнеперсидское царское имя. Д. I, с. Гистаспа, род. в 550 г. до Р. X. Происходил из царского рода Ахеменидов и уже при Кире занимал выдающееся положение. В качестве телохранителя, сопровождал Камбиза в Египет. Сделавшись царем (521 – 486) по низложении Лже-Смердиса, занялся приведением в порядок расстроенного государства. Первые три года были употреблены на подавление восстаний (в Сузиане, Вавилоне, Армении, Мидии и др.), во главе которых стояли потомки местных владетелей или самозванцы. Изображения последних, вместе с надписью об их усмирении, находятся на скале Бегистане. Стремясь к преобразованию государственной системы на строго бюрократических и централизационных началах, Д. уничтожил господствовавшее до тех пор вассальное самоуправление; появились сатрапии. Но и на верность наместников не всегда можно было положиться: пришлось отделаться хитростью от Оройта, сатрапа Сард, и казнить египетского наместника Арианда. К египтянам Д. относился милостиво и покровительствовал их религии, строил и реставрировал храмы, уважал туземное жречество и дворянство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126