– Много дней мы прочесывали все близлежащие холмы в поисках тебя. Некоторые из наших мужчин все еще продолжают тебя искать. Где ты был?
Валориан горестно улыбнулся. Он крепче прижал к груди брата, словно стараясь вобрать в себя бившую во все стороны энергию молодого человека. Как прекрасно было почувствовать прикосновение человеческого тела!
– Я… я не знаю, где я был.
Он схватил Айдана за руку, предупреждая готовые сорваться с его губ вопросы.
– Я все тебе расскажу, когда мы доберемся до дома, чтобы не повторять свой рассказ много раз.
Айдан согласно кивнул головой:
– Хорошо, что ты вернулся.
Его голос вдруг прервался, и он отвернулся, взбираясь на своего коня.
Вместе бок о бок они ехали по заросшим травой склонам холма, направляясь ко входу в долину.
– Как Кьерла? У нее все в порядке? – спустя некоторое время нарушил молчание Валориан.
– Как и следовало ожидать. Она не спала и не ела восемь дней, – отозвался Айдан. – Ну и жена у тебя, Валориан. Она никому не позволила усомниться, что ты еще жив. Она всех нас заставляла отправляться на поиски тебя и сама тоже искала несколько дней. В ее присутствии никто даже и заикнуться не смел, что тебя больше нет в живых.
Валориан почувствовал, как у него в груди забилось сердце. Он с трудом удерживался на месте от нетерпения, так ему захотелось поскорее увидеть свою жену. Он хотел снова почувствовать ее тепло, увидеть, как сверкают ее глаза, и положиться на ее мудрость, когда он откроет ей, что с ним приключилось. Возможно, она сумеет помочь ему разобраться с выпавшими на его долю приключениями и понять эти странные сны, проложившие себе дорогу в его память. Он выпрямился в седле, и Хуннул, почувствовав это, поскакал быстрее.
Они выехали к неглубокому потоку, который петлял между склонами, и поехали по узкой, едва различимой тропинке, которая, повторяя изгибы ручейка, вела в долину.
Теперь Айдан ехал впереди, и Валориан вдруг заметил, что на нем были мягкие кожаные ботинки, одежда, подвязанная в нескольких местах, и куртка чадарианского покроя. За седлом была приторочена сумка, из которой выглядывали два козленка.
– Айдан, а чем ты занимался все это время? Опять воровал?
Айдан постарался изобразить на лице обиду, когда повернулся к нему в седле.
– Нет! По крайней мере, не в этот раз! Я был честным торговцем, продал несколько сплетенных Линной ковриков, а заодно слушал последние новости.
– И для этого ты вырядился в чадарианские одежды?
Айдан раздраженно кивнул головой:
– Ты лучше меня знаешь, что с племенными охотниками чадарианские торгаши никогда не ведут себя честно.
Валориан подавил в себе раздражение. Не было смысла пытаться внушить Айдану, что он поступал плохо, потому что он никогда не слушал никого, кроме себя. Он был очень упрям, настойчив и, на свое счастье, умен.
Он больше всего на свете обожал ездить в чадарианскую столицу Актигориум, переодевшись торговцем, чтобы узнать последние новости и продать что-нибудь, а может, обменять или украсть. Это было очень опасно, потому что если бы солдаты Тарниша заподозрили его в чем-нибудь, они бы немедленно поймали и избили бы его до смерти, а потом подвесили бы его тело на всеобщее обозрение на главной стене городской крепости. Но вся проблема была в том, что Айдан был крайне ловок и удачлив. Он бегло говорил на чадарианском диалекте и мог легко сойти за своего, к тому же он великолепно умел маскироваться. Несколько раз он вовремя предупреждал свой клан о предстоящих набегах сборщиков податей Тирраниса и привозил с рынка много вещей, которые племя было не в состоянии сделать само.
Валориан никак не мог понять той странной притягательности, которой обладал для Айдана город. Сам он ненавидел толпу людей, узкие улочки и постоянный шум, хотя и не мог не отдать должное талантам своего брата.
Валориан решил сменить тему.
– Зачем козлята?
– Линна просила. Считается, что у них очень мягкая длинная шерсть, когда они вырастают. Она хочет попробовать использовать ее для вязания.
Несмотря на то что в голосе Айдана слышалось недовольство от того, что он должен был перевозить козлят, Валориан понял, что его брат был горд. Линна была его невестой и считалась лучшей вязальщицей в племени.
Полуобернувшись в седле, Айдан проговорил:
– Я слышал, что через несколько дней нам может нанести визит Сергиус. Похоже, что нам грозит дань генералу Тирранису.
Валориан с трудом подавил вырвавшийся из груди стон. Меньше всего на свете в данный момент он хотел бы спорить с Сергиусом Валентиусом о налогах, которые его семья все равно не могла уплатить.
Некоторое время они мирно ехали вперед, углубляясь все глубже и глубже в холмы. Долина постепенно сужалась, и холмы становились выше. Чувствуя облегчение от того, что он уже почти был дома, Валориан наслаждался видами родного пейзажа с радостью, неведомой ему ранее. Обычно же он с трудом выносил эти каменные стены, ограничивающие долину. Зимой здесь было холодно и сыро, в долине росло слишком много деревьев и было мало корма для лошадей, а почва почти повсеместно состояла из камня, поэтому он чувствовал себя здесь неуютно. Но, с другой стороны, холмы предоставляли великолепное укрытие от зимних ветров и пока что неплохо хранили их от тарнишей.
Однако скоро семья снимется с места. Как только на свет появится последний весенний приплод у скота, семья отпразднует Праздник Рождения, вознося хвалу богине Амаре, а затем соберет свои шатры и палатки, сгонит скот в стадо и поднимется выше в горы на летние пастбища.
Валориан предположил, что их переход может произойти быстрее, чем прежде, потому что за время его отсутствия весна высоко продвинулась в горы. За долгие дни бесконечного дождя весь снег был смыт из долины, и теперь благодаря теплу солнца долина покрылась толстым ковром зеленой травы и вьющихся растений. Везде, где только падали лучи солнца, виднелись белые, голубые и розовые головки полевых цветов.
Неподалеку Валориан уже видел то место, где ручей резко поворачивал вправо, огибая выступ скалы. За этим выступом долина расширялась в овальный луг, довольно ровный и покрытый травой. Валориан знал, что там он увидит раскинутые шатры своей разросшейся семьи, которая считала его своим предводителем.
Он был настолько счастлив от предвкушения предстоящей встречи с домом, что совершенно не обратил внимания на подозрительный взгляд, брошенный Айданом в сторону выступа скалы, когда они проезжали мимо.
– Ранулф должен был стоять на посту, – проворчал Айдан, возвращая Валориана на землю. – Если он снова спит, я выпущу ему кишки.
Валориан бросил короткий взгляд на вершину уступа, где обычно всегда стоял часовой, но там никого не было. Он вздрогнул. Каждая семья обязательно выставляла вокруг своей стоянки часовых, чтобы предохранить себя от нежданных визитеров или нападения противника. Один неосторожный часовой мог погубить всех.
Два всадника поспешили пришпорить коней и помчались вперед по тропинке, огибая выступ скалы, и дальше сквозь заросли высоких сосен. Тропинка сначала недолго поднималась вверх, а затем снова сбежала вниз в долину, на широкий травянистый луг. Валориан и Айдан поднялись на самую вершину утеса и остановились, чтобы посмотреть на лагерь.
На первый взгляд казалось, что все в долине было нормально. На самом дальнем восточном краю луга, где трава была гуще и сочнее, мирно паслось несколько лошадей. Группа мальчишек, собрав в стадо несколько коз и овец, гнала их к потоку воды около северного склона холма. Сама стоянка мирно дремала, раскинувшись прямо у ног всадников.
Рука Валориана медленно потянулась к мечу и бесшумно вытащила его из ножен. Что-то было не так. Он чувствовал это. Стоянка была чересчур мирной. Никого не было видно между шатрами или у костра в центре, да и все окружающее пространство было странно безжизненно.
– Куда все подевались? – прошептал он.
Айдан не расслышал его слов.
– Откуда это? – спросил он и указал на меч в руке Валориана.
Охотник кинул взгляд на лезвие меча, а затем с недоумением начал внимательно рассматривать его. Во время дороги домой у него не было необходимости доставать свой меч, поэтому он не видел его с того самого дождливого полдня на вершине утеса. Но с мечом произошло совершенно невероятное. Неведомым жаром лезвие было опалено дочерна. Этот огонь не только расплавил лезвие почти до рукоятки, но и покрыл его края зазубринами. Теперь вместо прямого, вытянутого меча в руках Валориана было нечто наподобие языка пламени. Вне себя от отвращения Валориан сунул меч обратно в ножны. Этот меч принадлежал до него его отцу и деду. А теперь, скорее всего, он стал совершенно бесполезным, стащить новый у тарнишей он не мог, а других способов раздобыть оружие у него не было.
– Я не знаю, как это случилось, проворчал он, – но все же, куда все подевались?
Айдан долго смотрел на него. Он слишком любил своего брата, чтобы усомниться в правдивости его слов, но он не мог не озадачиться таинственным появлением Валориана. Он сделал знак в сторону лагеря.
– Большинство мужчин и мальчишек занято твоими поисками или охотой, а Мать Вилла говорила что-то о том, что возьмет всех женщин собирать травы и семена. Об остальных мне неизвестно.
Твердость в голосе Айдана заставила Валориана справиться со своим раздражением. Не следовало переносить владевшие им чувства на брата. Он уже готов был извиниться, как вдруг раздался звук, от которого кровь застыла в жилах Валориана.
Гневные голоса неслись из загонов, где семья обычно держала своих лучших лошадей, а также подрастающих животных. Это огороженное место находилось рядом с водой и вне пределов его видимости, так как было скрыто деревьями, но все же он мог узнать голоса кричавших. Один голос принадлежал Кьерле, которая яростно кричала в ответ на голос Сергиуса Валентиуса, сборщика податей на службе генерала Тирраниса.
– О боги! – простонал Айдан. – Он явился раньше на два дня!
Внезапно голос Кьерлы сменился рыданиями, полными гнева и страха, и душа Валориана ушла в пятки. Его реакция была мгновенной: он вонзил шпоры в бока жеребца и дернул поводья. Жеребец пулей рванулся вперед с площадки вниз по тропинке, петлявшей между деревьями, Айдан следовал за ним.
Словно молния ворвался черный конь на стоянку, вихрем пронесся мимо кучи мусора и вылетел из-за деревьев на широкую прогалину, где находились загоны.
По команде хозяина он резко остановился и замер, чуть не встав на дыбы, и возбужденно заржал. Это неожиданное появление повергло практически всех, находившихся в загоне, в полнейшее удивление.
Лицо Валориана исказилось от гнева, когда он увидел картину, разыгрывающуюся в ближайшем к нему широком загоне. Один солдат Тарниша вел к воротам четырех беременных лошадей, совершенно явно намереваясь увести их, а два остальных солдата мечами удерживали членов племени на безопасном расстоянии. Эти кобылы были последними чистокровными лошадьми харачанских кровей, древнейшей линии выведенной кланом породы, и лучшими из имевшихся у Валориана производительниц.
Похоже, что Кьерла безуспешно пыталась остановить солдат. Она лежала на спине в грязи загона, очевидно, получив удар Сергиуса. Сборщик податей крепко сжимал ее запястья.
Он поднял голову, когда конь ворвался на прогалину, и торжествующая усмешка исказила его смуглое сморщенное лицо.
– Ты опоздал со сбором податей, Валориан, – прокричал он. – Мне пришлось прийти сюда за ними самому, и тебе это дорого обойдется.
Кьерла яростно сопротивлялась, ей уже почти удалось высвободить руки. Ее лицо было обращено теперь к мужу со смешанным выражением надежды, радости, гнева и ярости, с которой она пыталась освободиться от цепких пальцев тарниша.
Сергиус слегка присвистнул от удовлетворения, когда он рывком поставил ее на ноги и подтолкнул к своей оседланной лошади.
Глубоко внутри сознания Валориана вдруг зародилась неведомая ему сила. Она становилась все сильнее, питаемая чувством его гнева, наполняла его кровеносные сосуды, подбадривая усталое тело. Эта энергия становилась все яростнее и сильнее, и вот ею, казалось, дышала уже каждая клеточка его существа. Но Валориан не узнал своего дара волшебства. Он видел только, как его любимую жену подталкивали к коню тарниша. Раньше других женщин силком уводили из племени на потеху похотливого Тирраниса, и они никогда не возвращались назад. Он двинул Хуннула вперед.
Сергиус уловил движение коня и, вытащив нож, нацелил его на Кьерлу.
– Еще одно движение, охотник, и эта женщина будет кормить могильных червей.
При виде выражения на лице Валориана он прикусил губу и решительно подтолкнул Кьерлу к боку своего коня, порвав верх ее платья.
Валориан не думал о том, что он делает. Он просто подчинился внутреннему инстинктивному порыву. Внезапно перед его глазами возникла часть его сна со слепящей ясностью, он увидел смертельный голубой луч энергии. Подняв руку, он выпустил его вперед.
Из недр его тела возникла и вырвалась наружу созданная даром богов его волшебная сила. Она молнией пронзила полуденный воздух и, ударив в грудь Сергиуса, опрокинула сборщика податей навзничь. Кьерлу тоже сбило с ног, а конь сборщика испуганно заржал и унесся прочь, закусив удила.
В последовавшее за этим мгновение все замерли. Никто не двигался и не говорил. Люди лишь могли молча смотреть на Валориана. А он смотрел на свои руки. За долю секунды все разрозненные части его снов встали на место, и теперь он совершенно точно знал, что то, что с ним произошло, случилось на самом деле. В него ударила молния, и он умер. Он спас корону богини Амары от горфлингов, и она в благодарность вернула его к жизни, оставив ему волшебный дар. Словно громом пораженный, он вдруг понял все безграничные возможности, которые открывал ему его дар. Он перевел взгляд на дымящееся тело Сергиуса, пораженный тем, что сделал.
Легкое движение нарушило тишину. Три солдата Тарниша, как один, вскочили на лошадей, но Айдан опередил их. Он размахивал своим луком и кричал:
– Остановите их!
Ближайший к Валориану солдат вздрогнул и упал, две стрелы, выпущенные Айданом, торчали из его спины. Другого поразил кинжал, брошенный кем-то из пожилых мужчин племени. Третьему же почти удалось вскочить на коня, но и его сбил запущенный умелой рукой камень.
Валориан не пошевелился во время этого убийства. Его переполняли собственные мысли. Только когда Кьерла подошла и встала прямо перед его конем, он заставил себя посмотреть ей в глаза.
Ее зеленые глаза смотрели подозрительно, на лице застыла холодная маска. Кьерлу никогда нельзя было назвать красавицей, но меньше всего это слово к ней подходило, когда она была разгневана. От ярости ее длинный нос, широкие зубы и вытянутое лицо делали ее похожей на лошадь, готовую укусить. Веснушки, покрывавшие кожу, скрыла красная волна ярости, а черные брови угрожающе сошлись над переносицей. Длинные черные волосы, заплетенные в косу, были спутаны и грязны. Она не обращала ни малейшего внимания на свое порванное платье, лохмотья из которого торчали во все стороны.
Валориан подумал, что еще никогда прежде она не выглядела так мило.
– Кто ты? – в ярости прошипела она. – Ты похож на Валориана, но ты делаешь вещи, которые он никогда не мог делать. Так кто же ты?
Охотник слез с коня, словно слабый старик, и остановился рядом с головой Хуннула. Все члены племени – его две тетки, несколько племянников и племянниц, дядя Кьерлы, несколько детей – собрались вокруг него. Их лица выражали слабость и страх. Даже с лица Айдана исчезло выражение облегчения и благожелательности.
Валориан не мог винить их. Он появился неизвестно откуда и принес с собой дар, которым пользовались лишь боги.
Он услышал, как маленькая племянница проговорила тихо:
– Может, он горфлинг?
– Слишком большой, – ответил ей дядя. – Скорее, это привидение.
– А может, и Посланник, – пробормотала тетушка. Люди затаили дыхание при одной мысли о такой возможности и сделали шаг назад.
Только Кьерла не отошла от него. Она внимательно смотрела на мужчину перед собой, изучая каждую клеточку его лица. Она смотрела сквозь грязь и щетину, покрывавшие его лицо, ссадины на висках и видела прежние неизменные черты лица Валориана. Если это и не был Валориан, то это была его совершенно точная копия, начиная с морщин на шее, прямого носа и шрама на лбу. Глаза тоже были такие же сверкающе голубые, но в них сквозило какое-то незнакомое ей прежде выражение.
Их взгляд был тяжелее и пронзительнее, словно они горели и видели далеко вперед, подобно глазам орла. Ее гнев сменился смятением. Она придвинулась ближе и робко дрожа потянулась к его щеке.
– Я – Валориан, – обращаясь к ней, сказал он, и она поняла, что это была правда. И разом откинув в сторону владевшие ею страх и сомнения, она бросилась к нему в объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Валориан горестно улыбнулся. Он крепче прижал к груди брата, словно стараясь вобрать в себя бившую во все стороны энергию молодого человека. Как прекрасно было почувствовать прикосновение человеческого тела!
– Я… я не знаю, где я был.
Он схватил Айдана за руку, предупреждая готовые сорваться с его губ вопросы.
– Я все тебе расскажу, когда мы доберемся до дома, чтобы не повторять свой рассказ много раз.
Айдан согласно кивнул головой:
– Хорошо, что ты вернулся.
Его голос вдруг прервался, и он отвернулся, взбираясь на своего коня.
Вместе бок о бок они ехали по заросшим травой склонам холма, направляясь ко входу в долину.
– Как Кьерла? У нее все в порядке? – спустя некоторое время нарушил молчание Валориан.
– Как и следовало ожидать. Она не спала и не ела восемь дней, – отозвался Айдан. – Ну и жена у тебя, Валориан. Она никому не позволила усомниться, что ты еще жив. Она всех нас заставляла отправляться на поиски тебя и сама тоже искала несколько дней. В ее присутствии никто даже и заикнуться не смел, что тебя больше нет в живых.
Валориан почувствовал, как у него в груди забилось сердце. Он с трудом удерживался на месте от нетерпения, так ему захотелось поскорее увидеть свою жену. Он хотел снова почувствовать ее тепло, увидеть, как сверкают ее глаза, и положиться на ее мудрость, когда он откроет ей, что с ним приключилось. Возможно, она сумеет помочь ему разобраться с выпавшими на его долю приключениями и понять эти странные сны, проложившие себе дорогу в его память. Он выпрямился в седле, и Хуннул, почувствовав это, поскакал быстрее.
Они выехали к неглубокому потоку, который петлял между склонами, и поехали по узкой, едва различимой тропинке, которая, повторяя изгибы ручейка, вела в долину.
Теперь Айдан ехал впереди, и Валориан вдруг заметил, что на нем были мягкие кожаные ботинки, одежда, подвязанная в нескольких местах, и куртка чадарианского покроя. За седлом была приторочена сумка, из которой выглядывали два козленка.
– Айдан, а чем ты занимался все это время? Опять воровал?
Айдан постарался изобразить на лице обиду, когда повернулся к нему в седле.
– Нет! По крайней мере, не в этот раз! Я был честным торговцем, продал несколько сплетенных Линной ковриков, а заодно слушал последние новости.
– И для этого ты вырядился в чадарианские одежды?
Айдан раздраженно кивнул головой:
– Ты лучше меня знаешь, что с племенными охотниками чадарианские торгаши никогда не ведут себя честно.
Валориан подавил в себе раздражение. Не было смысла пытаться внушить Айдану, что он поступал плохо, потому что он никогда не слушал никого, кроме себя. Он был очень упрям, настойчив и, на свое счастье, умен.
Он больше всего на свете обожал ездить в чадарианскую столицу Актигориум, переодевшись торговцем, чтобы узнать последние новости и продать что-нибудь, а может, обменять или украсть. Это было очень опасно, потому что если бы солдаты Тарниша заподозрили его в чем-нибудь, они бы немедленно поймали и избили бы его до смерти, а потом подвесили бы его тело на всеобщее обозрение на главной стене городской крепости. Но вся проблема была в том, что Айдан был крайне ловок и удачлив. Он бегло говорил на чадарианском диалекте и мог легко сойти за своего, к тому же он великолепно умел маскироваться. Несколько раз он вовремя предупреждал свой клан о предстоящих набегах сборщиков податей Тирраниса и привозил с рынка много вещей, которые племя было не в состоянии сделать само.
Валориан никак не мог понять той странной притягательности, которой обладал для Айдана город. Сам он ненавидел толпу людей, узкие улочки и постоянный шум, хотя и не мог не отдать должное талантам своего брата.
Валориан решил сменить тему.
– Зачем козлята?
– Линна просила. Считается, что у них очень мягкая длинная шерсть, когда они вырастают. Она хочет попробовать использовать ее для вязания.
Несмотря на то что в голосе Айдана слышалось недовольство от того, что он должен был перевозить козлят, Валориан понял, что его брат был горд. Линна была его невестой и считалась лучшей вязальщицей в племени.
Полуобернувшись в седле, Айдан проговорил:
– Я слышал, что через несколько дней нам может нанести визит Сергиус. Похоже, что нам грозит дань генералу Тирранису.
Валориан с трудом подавил вырвавшийся из груди стон. Меньше всего на свете в данный момент он хотел бы спорить с Сергиусом Валентиусом о налогах, которые его семья все равно не могла уплатить.
Некоторое время они мирно ехали вперед, углубляясь все глубже и глубже в холмы. Долина постепенно сужалась, и холмы становились выше. Чувствуя облегчение от того, что он уже почти был дома, Валориан наслаждался видами родного пейзажа с радостью, неведомой ему ранее. Обычно же он с трудом выносил эти каменные стены, ограничивающие долину. Зимой здесь было холодно и сыро, в долине росло слишком много деревьев и было мало корма для лошадей, а почва почти повсеместно состояла из камня, поэтому он чувствовал себя здесь неуютно. Но, с другой стороны, холмы предоставляли великолепное укрытие от зимних ветров и пока что неплохо хранили их от тарнишей.
Однако скоро семья снимется с места. Как только на свет появится последний весенний приплод у скота, семья отпразднует Праздник Рождения, вознося хвалу богине Амаре, а затем соберет свои шатры и палатки, сгонит скот в стадо и поднимется выше в горы на летние пастбища.
Валориан предположил, что их переход может произойти быстрее, чем прежде, потому что за время его отсутствия весна высоко продвинулась в горы. За долгие дни бесконечного дождя весь снег был смыт из долины, и теперь благодаря теплу солнца долина покрылась толстым ковром зеленой травы и вьющихся растений. Везде, где только падали лучи солнца, виднелись белые, голубые и розовые головки полевых цветов.
Неподалеку Валориан уже видел то место, где ручей резко поворачивал вправо, огибая выступ скалы. За этим выступом долина расширялась в овальный луг, довольно ровный и покрытый травой. Валориан знал, что там он увидит раскинутые шатры своей разросшейся семьи, которая считала его своим предводителем.
Он был настолько счастлив от предвкушения предстоящей встречи с домом, что совершенно не обратил внимания на подозрительный взгляд, брошенный Айданом в сторону выступа скалы, когда они проезжали мимо.
– Ранулф должен был стоять на посту, – проворчал Айдан, возвращая Валориана на землю. – Если он снова спит, я выпущу ему кишки.
Валориан бросил короткий взгляд на вершину уступа, где обычно всегда стоял часовой, но там никого не было. Он вздрогнул. Каждая семья обязательно выставляла вокруг своей стоянки часовых, чтобы предохранить себя от нежданных визитеров или нападения противника. Один неосторожный часовой мог погубить всех.
Два всадника поспешили пришпорить коней и помчались вперед по тропинке, огибая выступ скалы, и дальше сквозь заросли высоких сосен. Тропинка сначала недолго поднималась вверх, а затем снова сбежала вниз в долину, на широкий травянистый луг. Валориан и Айдан поднялись на самую вершину утеса и остановились, чтобы посмотреть на лагерь.
На первый взгляд казалось, что все в долине было нормально. На самом дальнем восточном краю луга, где трава была гуще и сочнее, мирно паслось несколько лошадей. Группа мальчишек, собрав в стадо несколько коз и овец, гнала их к потоку воды около северного склона холма. Сама стоянка мирно дремала, раскинувшись прямо у ног всадников.
Рука Валориана медленно потянулась к мечу и бесшумно вытащила его из ножен. Что-то было не так. Он чувствовал это. Стоянка была чересчур мирной. Никого не было видно между шатрами или у костра в центре, да и все окружающее пространство было странно безжизненно.
– Куда все подевались? – прошептал он.
Айдан не расслышал его слов.
– Откуда это? – спросил он и указал на меч в руке Валориана.
Охотник кинул взгляд на лезвие меча, а затем с недоумением начал внимательно рассматривать его. Во время дороги домой у него не было необходимости доставать свой меч, поэтому он не видел его с того самого дождливого полдня на вершине утеса. Но с мечом произошло совершенно невероятное. Неведомым жаром лезвие было опалено дочерна. Этот огонь не только расплавил лезвие почти до рукоятки, но и покрыл его края зазубринами. Теперь вместо прямого, вытянутого меча в руках Валориана было нечто наподобие языка пламени. Вне себя от отвращения Валориан сунул меч обратно в ножны. Этот меч принадлежал до него его отцу и деду. А теперь, скорее всего, он стал совершенно бесполезным, стащить новый у тарнишей он не мог, а других способов раздобыть оружие у него не было.
– Я не знаю, как это случилось, проворчал он, – но все же, куда все подевались?
Айдан долго смотрел на него. Он слишком любил своего брата, чтобы усомниться в правдивости его слов, но он не мог не озадачиться таинственным появлением Валориана. Он сделал знак в сторону лагеря.
– Большинство мужчин и мальчишек занято твоими поисками или охотой, а Мать Вилла говорила что-то о том, что возьмет всех женщин собирать травы и семена. Об остальных мне неизвестно.
Твердость в голосе Айдана заставила Валориана справиться со своим раздражением. Не следовало переносить владевшие им чувства на брата. Он уже готов был извиниться, как вдруг раздался звук, от которого кровь застыла в жилах Валориана.
Гневные голоса неслись из загонов, где семья обычно держала своих лучших лошадей, а также подрастающих животных. Это огороженное место находилось рядом с водой и вне пределов его видимости, так как было скрыто деревьями, но все же он мог узнать голоса кричавших. Один голос принадлежал Кьерле, которая яростно кричала в ответ на голос Сергиуса Валентиуса, сборщика податей на службе генерала Тирраниса.
– О боги! – простонал Айдан. – Он явился раньше на два дня!
Внезапно голос Кьерлы сменился рыданиями, полными гнева и страха, и душа Валориана ушла в пятки. Его реакция была мгновенной: он вонзил шпоры в бока жеребца и дернул поводья. Жеребец пулей рванулся вперед с площадки вниз по тропинке, петлявшей между деревьями, Айдан следовал за ним.
Словно молния ворвался черный конь на стоянку, вихрем пронесся мимо кучи мусора и вылетел из-за деревьев на широкую прогалину, где находились загоны.
По команде хозяина он резко остановился и замер, чуть не встав на дыбы, и возбужденно заржал. Это неожиданное появление повергло практически всех, находившихся в загоне, в полнейшее удивление.
Лицо Валориана исказилось от гнева, когда он увидел картину, разыгрывающуюся в ближайшем к нему широком загоне. Один солдат Тарниша вел к воротам четырех беременных лошадей, совершенно явно намереваясь увести их, а два остальных солдата мечами удерживали членов племени на безопасном расстоянии. Эти кобылы были последними чистокровными лошадьми харачанских кровей, древнейшей линии выведенной кланом породы, и лучшими из имевшихся у Валориана производительниц.
Похоже, что Кьерла безуспешно пыталась остановить солдат. Она лежала на спине в грязи загона, очевидно, получив удар Сергиуса. Сборщик податей крепко сжимал ее запястья.
Он поднял голову, когда конь ворвался на прогалину, и торжествующая усмешка исказила его смуглое сморщенное лицо.
– Ты опоздал со сбором податей, Валориан, – прокричал он. – Мне пришлось прийти сюда за ними самому, и тебе это дорого обойдется.
Кьерла яростно сопротивлялась, ей уже почти удалось высвободить руки. Ее лицо было обращено теперь к мужу со смешанным выражением надежды, радости, гнева и ярости, с которой она пыталась освободиться от цепких пальцев тарниша.
Сергиус слегка присвистнул от удовлетворения, когда он рывком поставил ее на ноги и подтолкнул к своей оседланной лошади.
Глубоко внутри сознания Валориана вдруг зародилась неведомая ему сила. Она становилась все сильнее, питаемая чувством его гнева, наполняла его кровеносные сосуды, подбадривая усталое тело. Эта энергия становилась все яростнее и сильнее, и вот ею, казалось, дышала уже каждая клеточка его существа. Но Валориан не узнал своего дара волшебства. Он видел только, как его любимую жену подталкивали к коню тарниша. Раньше других женщин силком уводили из племени на потеху похотливого Тирраниса, и они никогда не возвращались назад. Он двинул Хуннула вперед.
Сергиус уловил движение коня и, вытащив нож, нацелил его на Кьерлу.
– Еще одно движение, охотник, и эта женщина будет кормить могильных червей.
При виде выражения на лице Валориана он прикусил губу и решительно подтолкнул Кьерлу к боку своего коня, порвав верх ее платья.
Валориан не думал о том, что он делает. Он просто подчинился внутреннему инстинктивному порыву. Внезапно перед его глазами возникла часть его сна со слепящей ясностью, он увидел смертельный голубой луч энергии. Подняв руку, он выпустил его вперед.
Из недр его тела возникла и вырвалась наружу созданная даром богов его волшебная сила. Она молнией пронзила полуденный воздух и, ударив в грудь Сергиуса, опрокинула сборщика податей навзничь. Кьерлу тоже сбило с ног, а конь сборщика испуганно заржал и унесся прочь, закусив удила.
В последовавшее за этим мгновение все замерли. Никто не двигался и не говорил. Люди лишь могли молча смотреть на Валориана. А он смотрел на свои руки. За долю секунды все разрозненные части его снов встали на место, и теперь он совершенно точно знал, что то, что с ним произошло, случилось на самом деле. В него ударила молния, и он умер. Он спас корону богини Амары от горфлингов, и она в благодарность вернула его к жизни, оставив ему волшебный дар. Словно громом пораженный, он вдруг понял все безграничные возможности, которые открывал ему его дар. Он перевел взгляд на дымящееся тело Сергиуса, пораженный тем, что сделал.
Легкое движение нарушило тишину. Три солдата Тарниша, как один, вскочили на лошадей, но Айдан опередил их. Он размахивал своим луком и кричал:
– Остановите их!
Ближайший к Валориану солдат вздрогнул и упал, две стрелы, выпущенные Айданом, торчали из его спины. Другого поразил кинжал, брошенный кем-то из пожилых мужчин племени. Третьему же почти удалось вскочить на коня, но и его сбил запущенный умелой рукой камень.
Валориан не пошевелился во время этого убийства. Его переполняли собственные мысли. Только когда Кьерла подошла и встала прямо перед его конем, он заставил себя посмотреть ей в глаза.
Ее зеленые глаза смотрели подозрительно, на лице застыла холодная маска. Кьерлу никогда нельзя было назвать красавицей, но меньше всего это слово к ней подходило, когда она была разгневана. От ярости ее длинный нос, широкие зубы и вытянутое лицо делали ее похожей на лошадь, готовую укусить. Веснушки, покрывавшие кожу, скрыла красная волна ярости, а черные брови угрожающе сошлись над переносицей. Длинные черные волосы, заплетенные в косу, были спутаны и грязны. Она не обращала ни малейшего внимания на свое порванное платье, лохмотья из которого торчали во все стороны.
Валориан подумал, что еще никогда прежде она не выглядела так мило.
– Кто ты? – в ярости прошипела она. – Ты похож на Валориана, но ты делаешь вещи, которые он никогда не мог делать. Так кто же ты?
Охотник слез с коня, словно слабый старик, и остановился рядом с головой Хуннула. Все члены племени – его две тетки, несколько племянников и племянниц, дядя Кьерлы, несколько детей – собрались вокруг него. Их лица выражали слабость и страх. Даже с лица Айдана исчезло выражение облегчения и благожелательности.
Валориан не мог винить их. Он появился неизвестно откуда и принес с собой дар, которым пользовались лишь боги.
Он услышал, как маленькая племянница проговорила тихо:
– Может, он горфлинг?
– Слишком большой, – ответил ей дядя. – Скорее, это привидение.
– А может, и Посланник, – пробормотала тетушка. Люди затаили дыхание при одной мысли о такой возможности и сделали шаг назад.
Только Кьерла не отошла от него. Она внимательно смотрела на мужчину перед собой, изучая каждую клеточку его лица. Она смотрела сквозь грязь и щетину, покрывавшие его лицо, ссадины на висках и видела прежние неизменные черты лица Валориана. Если это и не был Валориан, то это была его совершенно точная копия, начиная с морщин на шее, прямого носа и шрама на лбу. Глаза тоже были такие же сверкающе голубые, но в них сквозило какое-то незнакомое ей прежде выражение.
Их взгляд был тяжелее и пронзительнее, словно они горели и видели далеко вперед, подобно глазам орла. Ее гнев сменился смятением. Она придвинулась ближе и робко дрожа потянулась к его щеке.
– Я – Валориан, – обращаясь к ней, сказал он, и она поняла, что это была правда. И разом откинув в сторону владевшие ею страх и сомнения, она бросилась к нему в объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39