Тот прикрыл глаза и затих.
— Мудрый? Прости, я тебя, кажется, разбудил. Так что произошло потом?
— Потом после чего? — слабо переспросил маг. Хельви подумал, что тот и впрямь очень нездоров. Отчего и как умирают волшебники, принц не знал, но это, наверное, все-таки происходит?
— Ты рассказывал историю сванов. Про поединок между повелителем сванов и великим магом. Младший собирался скакать верхом, а Мудрый решил привести дракона.
— Нет. — Маг снова улыбнулся. — Он привел быка, запряженного в плуг. Скачки начались, и предводитель сванов, как ни хлестал своего коня, не мог угнаться за пахарем. А маг спокойно провел борозду по всей границе страны сванов, и как только круг замкнулся все его кичливые обитатели превратились в мышей.
Сван жалобно запищал под столом. Хельви, который не знал раньше истории сванов, только пожал плечами. Конечно, хвастовство и глупость должны быть наказаны, но не слишком ли жестока была кара, наложенная оскорбленным магом на этот народ? Выходит, он стал там, в подземелье черной башни, настоящим избавителем сванов из многолетнего плена. Неудивительно, что те сразу назвали его своим другом. Однако они очень легковерны, мелькнула тут же мысль у Хельви. Что, если бы я просто назвался тем человеком, который открыл злосчастный зеленый сундук? С другой стороны, как бы я узнал о том, что кто-то открыл этот сундук, если бы не увидел это собственными глазами?
— Я рад, что они наконец свободны. И вижу, что некоторые из них приняли свой былой облик. Это тоже произошло потому, что они покинули сундук, то есть, прости, Зеленую башню?
— Нет, это уже мои затеи, — ответил Мудрый и закашлялся. — Когда-то давно мне в руки случайно попал небольшой выводок этих мышек. Я знал историю сванов и попытался вернуть им прежний вид, но это не очень получилось. Очень тонкая магия. Мало того что новые сваны получились совсем не красавцами, хотя, уверяю тебя, планы были совсем другими, так они еще оказались и очень восприимчивы к малейшему физическому воздействию. Сильный свет, громкий звук действуют на них губительно, они снова превращаются в мышей, сам видишь. Зато если изолировать их от вредных воздействий, то можно даже возродить их лучшие качества — неприхотливость, выносливость, сдержанность, верность, физическую силу, наконец. Это прекрасные слуги и верные ученики. С недавних пор я предпочитаю их людям, не говоря уже об остальных Младших.
— Ты немного странно для моего уха рассуждаешь о любимых учениках. Словно они не живые существа, а растения, а ты садовник, который может что-то возрождать, что-то засушивать или уничтожать в зависимости от количества полезных тебе качеств в том или ином кусте. Так рассуждали враждебные всему человеческому твари вроде Халлена Темного. Так рассуждают одичавшие после войны Наследников Младшие. Современному человеку странно слышать твои слова.
— Вот именно потому мне больше нравятся сваны, а не люди, — вздохнул Мудрый.
Хельви стоял насупившись. Если перед ним и впрямь исчадье времен Халлена Темного, то едва ли ему и его спутникам вырваться отсюда живыми. Пожалуй, этот маг еще вполне способен интересоваться «экспериментами над живым материалом» — кажется, так описывали ужасы, творящиеся в черной башне Ронге, королевские летописцы, свидетельствовавшие о днях правления сына Бреслы и Далива, будь он проклят во все времена.
— Ты так ревностно относишься к тем, кто пытается лишь немного направить естественный отбор, помочь природе и ее детям стать немного лучше, но чем то, что делал когда-то я, отличается от того, чем занимается в Ойгене ваш хваленый Совет Мудрых? Разве ваши маги не пытаются также произвести отбор правящей династии королевства? Разве в течение столетий не убивали они детей правителей королевства Синих озер — на каком основании они это делали, ты никогда не спрашивал себя об этом? Что было критерием их выбора — вот этот ребеночек будет королем, а его братики и сестрички должны будут умереть? Не смей рассказывать мне о благородстве современного человека — его так называемое благородство неизменно и постоянно пятнается тысячью преступлений, которые совершаются под прикрытием самого благородного негодования, словно за плотным занавесом. Что за важность, если за тысячу благородных рыцарей придется убить хотя бы одного ребенка?
— Я узнал тебя, враг, — произнес Хельви зловещим шепотом, — и твои провокационные рассуждения не отвлекут меня от главного, предатель. Ты тот самый Мудрый, который нарушил решение Совета и ушел в Шоллвет вслед за Халленом. Это ты довершил его растление, превратив его в безжалостную игрушку, слепого исполнителя твоей злой воли. Но я не Халлен Темный, и со мной у тебя ничего не выйдет. Можешь говорить сколько угодно гадостей про Совет Мудрых, я никогда не поверю, что за этим стоит что-нибудь, кроме личной обиды и ненависти. Они отреклись от тебя, они изгнали тебя. Ты перестал быть нужным, когда ослушался Совет, и ты просто не можешь с этим смириться. Неужели тебе мало было одной войны Наследников чтобы понять, что тебе не выстоять против силы самых великих магов королевства Синих озер!
— Да, твои учителя преуспели в твоем воспитании, нечего сказать. Хорошеньких наследничков пекут нынче на Зеркальном озере! — Мудрый пытался улыбаться, но у него не очень выходило. Наконец он опять закашлялся и поднес к высохшим губам серый платок, который вынул откуда-то из кармана. — Совет Мудрых, Мудрые… Мне всегда было забавно видеть, как эти напыщенные старцы придумывают себе все более невообразимые клички, которые бы подчеркивали их могущество. Лично я давно уже не считаю себя Мудрым ни с большой буквы, ни с малой. Мои верные сваны называют меня Стражем. Мне удалось собрать некоторые бумаги после разгрома Шоллвета, и их я намерен сохранить для потомков — не для наследников короля Огена, выросших под бдительным оком Совета, разумеется, а для других, которые придут через тысячу лет и окончательно рассудят нас. Но у меня ведь есть и человеческое имя. Меня зовут Кистэ. Я принял его, как только уехал из Ойгена, и ничуть об этом не жалею.
— Ты не имеешь права на человеческое имя, предатель, — твердо сказал Хельви.
— Правильно ли я понял, молодой человек, что ты отказываешься от моей помощи и готов самостоятельно выбраться из пыточной пещеры сванов, победить альвов, которые охотятся за твоей нагрудной цепью, и попытаться добиться милости его светлости императора Раги Второго?
— Совершенно верно. Будь проклят тот человек, который посмеет прибегнуть к твоей помощи! — горячо воскликнул Хельви.
Маг попытался что-то возразить, но в конце концов просто махнул рукой. Принц поискал глазами выход из комнаты. Говорить с отступником ему было не о чем. Кроме того, Хельви боялся, что разговор с Кистэ может закончиться тем, что предатель своей тайной магией заставит наследника Готара склониться на свою сторону. Он знал, что подобные примеры в истории королевства были — они не афишировались, но про них знали. Многие беглецы, выступавшие на стороне Младших во время Последней войны, смогли обманным путем найти приют у верных подданных его величества короля Хамеля. Айнидейл утверждал, что без магии тут не обошлось. Да и чего другого было ждать от безжалостного врага?
— Что ж, пусть будет по-твоему. Уверен, судьба еще сведет нас вместе, Хельви из Нонга. Не возражай — такие забавные человечки, как ты, попадаются мне нечасто. Примерно раз в пятьсот лет. Жаль, что бедному Халлену не достало немного твоего везения. Он был славный мальчуган, но слишком большой мечтатель.
— Все вы похожи один на другого, как лесные ягоды в лукошке, — с горечью сказал принц. — И ты, и Совет Мудрых — вы хотите только править. Каким способом — вам все равно. И я, и мой бедный брат Оме, и остальные наследники династии Огена, даже Халлен Темный — просто инструменты для ваших грязных рук. Ты погубил род королевы Бреслы, преследуя свои цели, Халлен и его приспешники убили огромное количество людей и погибли сами, и единственное, что ты можешь сказать — пошлые слова о «славном мальчугане». Ты триста двадцать лет просидел в этом убежище? Ты напрасно провел время. Ты совсем не поумнел и вызываешь то же отвращение у нормальных людей, что и во времена Последней войны Наследников. Твое имя забыто всеми так же надежно, как и легенда о башне Ронге.
— И все-таки ты попал туда, злой противный мальчишка, в эту самую запущенную и разваленную башню королевства. — Мудрый наконец отнял платок от губ. — Надеюсь, это путешествие не слишком тебя разочаровало? Тебя не удивляет, что я так много знаю о тебе? Угадай откуда? Просто, Хельви, вся та история, которая происходит сейчас с тобой, была описана много-много веков назад в этих самых книгах. — Он указал рукой на стол. — Все, что бы ты ни предпринял, уже рассказано сотни раз в легендах и сказках. Тот факт, что ты вскоре горько пожалеешь о том, что говорил со мной о таких пустяках, как моральные качества некоторых исторических персонажей, засвидетельствован сотней летописцев. Но ты осознаешь свою ошибку и будешь искать новой встречи. Обещаю, что в следующий раз не позволю найти себя так легко.
— Мне жаль тебя. Долгие годы, которые ты прятался в усыпальнице Ашух и убивал при помощи рабов заезжавших сюда путников, пагубно сказались на работе твоего мозга. Ты просто сумасшедший старый бродяга, единственной радостью которого остается видимость власти над проклятым народом сванов, и только. Я не умею убивать призраков. Но если бы даже я умел, с тобой бы не стал возиться. Прощай навсегда.
С этими словами Хельви развернулся и вышел из комнаты. Он вполне допускал, что коварный колдун может запустить ему молнией в спину и испепелить на месте, однако его ярость и гнев были сильнее, чем доводы разума. Принц ни разу не повернулся. Вот он, истинный виновник всех его бед — Мудрый, предатель в рядах Совета, тайный разжигатель Последней войны Наследников. Впрочем, напрасно он назвал его Мудрым — коварный интриган раз и навсегда лишился права на это почетное звание, заменяющее в королевстве и имя, и титул.
Быстро шагая по коридору в направлении их пещеры, благо что проход был абсолютно прямой и сбиться с пути было невозможно, Хельви продолжал сжимать кулаки и невольно бормотать. Он продолжал спорить со Стражем, хотя понимал, что спор уже навсегда закончен. Он не верил, что новая встреча с магом может когда-либо состояться. Вместе с тем его продолжали беспокоить какие-то слова, сказанные Кистэ во время встречи, но понять, что это было, он не мог. Возможно, гнев мешал Хельви думать или это были какие-то магические фокусы старого колдуна, чтобы сбить молодого воина с мысли. Все это только увеличивало ярость человека. В один момент он даже остановился и решил повернуть обратно, чтобы окончательно поговорить с бывшим Мудрым и добиться ясности. Но тут на него наконец нашло некое отрезвление — Хельви четко понял, что мериться силами с магом, входившим когда-то в Совет лучших волшебников королевства, бессмысленно. Он ничего не может противопоставить Стражу — он в лучшем случае всего лишь получивший изрядное образование воин. И то в последнее время Хельви, к крайней досаде, замечал, что в его образовании есть значительные пробелы. Но его знания по сравнению с теми, которыми владел Страж, не имеют никакого значения. Искусство воина не идет ни в какое сравнение с искусством мага.
Хельви уже медленнее пошел по коридору к оставленным товарищам. Он слишком ненавидел приспешника Халлена Темного, чтобы досадовать на то, что не успел поподробнее расспросить его о том, как точно выбраться из этого лабиринта. Странно, что он меня не прикончил только за один тон, в котором я обращался к нему, подумал Хельви и горько усмехнулся. Какая-то обида продолжала мучить его. Наверное, впервые после бесед с Мудрыми и Айнидейлом в Нонге он встретил на своем пути существо, с которым мог серьезно обсудить свое положение, но оно оказалось смертельным врагом. Начать разговаривать с ним по-дружески, стать на его сторону означало для Хельви предать родину, переметнуться на сторону врага. Даже найм в дружину альвов казался по сравнению с этим невинной шалостью. Конечно, может быть, про это предательство никто не узнал бы в королевстве Синих озер, но юноша твердо помнил слова Айнидейла, которые он произнес как-то, комментируя историю Последней войны: самое большое предательство, которое может допустить человек, он совершает не против кого-то другого, а против себя. Жить с таким преступлением невозможно.
С этими мыслями Хельви ворвался в знакомую пещеру. Алхин, альв и гарпия сидели возле костра и тихо переговаривались. Сванов не было видно. Увидев товарищей, Хельв на миг застыл, пораженный мыслью, что впервые в своей жизни видит такую компанию: человек и двое Младших у огня, причем, если верить Айнидейлу, эта троица обязательно должна была бы вцепиться друг дружке в глотку. Видно, несчастья сплачивают нас гораздо больше, чем размеренная жизнь, подумал Хельви и окликнул спутников:
— Давно сидите? А сваны куда подевались?
При первых звуках голоса Хельви Тар вскочил с места. Гарпия развернулась к принцу и уставилась на него пронзительными желтыми глазами. Хельви заметил, что тонкая цепочка, которой связали Наину альвы, пропала. Значит, гарпия наконец может начать охоту — странно, что Тар еще целехонек. Единственный, кто, казалось, сохранял спокойствие в сложившейся ситуации, был Вепрь. Он слегка обернулся к Хельви и кивнул, но потом снова уставился на огонь.
— Где ты был? Ты нашел выход? Сваны — это стражники усыпальницы Ашух? Они все ушли после того, как сняли нас со стены и привели в чувство. Они не велели нам выходить из пещеры и сказали, что ты скоро вернешься. Где мы находимся? — Тар нервно обводил взглядом закопченные стены и задавал все новые вопросы. Хельви почувствовал, как у него начинает болеть голова.
Он молча уселся к костру рядом с Вепрем и обхватил голову руками. Тар удивленно и недоверчиво поглядывал на Хельви. Наина не проронила ни звука, однако сидела очень напряженно, готовясь в каждую секунду вскочить на ноги. Принц потер ладонями лицо и посмотрел на своих спутников.
— Что, все так хреново, хороший мой? — негромко спросил Вепрь.
— Не то слово. Ты даже представить себе не можешь насколько… Я встретился с главным стражем усыпальницы Ашух. Он позволяет нам удалиться, однако помогать не будет. Ты не поверишь, но это маг. Это бывший Мудрый, который опекал Халлена Темного в Шоллвете. — Хельви обращался к алхину.
Вепрь помолчал и пожевал губами. Его слегка косившие глаза блестели в свете пламени, а руки, сложенные на коленях, непроизвольно сжались в кулаки. Хоть алхины не слишком интересовались жизнью простых подданных королевства, однако легенды об ужасах войны Наследников были хорошо ему известны.
— Ты уверен, что не ошибся? Мудрые, конечно, живут много дольше, чем люди, но с момента Последней войны прошло больше трехсот лет. Сколько же лет этому Мудрому? Четыреста?
— Он сам представился и признался. А я не мог даже убить его, потому что он давно распрощался со своим физическим телом и предстал передо мной в виде призрака.
— То есть он стал привидением? — Вепрь присвистнул.
— Да, похоже на то. Ты когда-нибудь слышал о чем-то подобном?
— Постойте, вы хотите сказать, что усыпальницу Ашух охраняет Черный колдун? — Тар был потрясен. — Неудивительно, что лесная хозяйка гневается на своих подданных. Значит, вот кто осквернил гробницу! А эти сваны, как ты их назвал, они и есть хозяева холмов? Они служат Черному колдуну?
— Про сванов история вообще удивительная. — И Хельви коротко рассказал о своем невольном подвиге в подземелье Ронге.
— Если ты их друг, то они должны вывести тебя отсюда, — констатировал алхин, когда рассказ закончился.
— Нет. — Тар покачал головой. — Я никогда не слышал эту историю и не видел сванов, пока они не разбудили меня в этой пещере. Но если они связаны клятвой верности с Черным колдуном, то никакие дружеские союзы не смогут помешать им исполнить свой долг перед господином. Любой альв понял бы, что я имею в виду.
Алхин красноречиво посмотрел на Хельви, давая понять, что давно сомневался в душевном здоровье этого Младшего. Тар неприязненно взглянул на Вепря, но промолчал. Очевидно, история, произошедшая на поляне с кольями, едва ли способствовала развитию симпатии между этими двумя спутниками принца, но Хельви сейчас не было до этого никакого дела.
— Мы в любом случае должны выбраться отсюда или по крайней мере попытаться это сделать. Тар, ты имеешь хоть какое-то представление о том, куда мы попали?
— Очень приблизительное. Я когда-то изучал старинные карты, где было изображено это место. Дело в том, что кости одного из несчастных, лежащих подле кольев в лесу, — это останки моего родного деда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40