Одолеешь ты — твой клад, только уж друзей моих отпусти, как обещал. А я одолею — клянусь, твои люди свободны. Захотят, пусть нападают, захотят, пусть идут на все четыре стороны. Я не настолько глуп, чтобы любить зря пролитую кровь. Ну что, согласен?Длинный Лук хмыкнул. Конечно, он не согласится. Надо сейчас успеть сказать что-нибудь едкое о трусости, надо уязвить его, чтобы стыдно было отказываться от поединка на глазах своих людей… Однако, прежде чем некоронованный король успел что-либо промолвить, в разговор ввязался высокий воин с сарацинским мечом на поясе:— Это справедливое требование, мы согласны!— Гуччо! — гневно воскликнул, обернувшись, Длинный Лук.— Ваше величество, разве вы отступите перед обычным наглецом? Королем Вольницы может быть только сильнейший.— Ослушанец… — скривил губы Джок. — Надо же, еще один ослушанец. Зря я о вас заботился, нужно было довериться оркам.— Кажется, вы уже давно это сделали, ваше величество, — шутовски поклонился Гуччо.Выпрямиться он уже не успел. Молниеносный взмах меча отделил его голову от тела. Кровь брызнула на стоявших поблизости разбойников, и они шарахнулись в стороны. Джок обвел их тяжелым взглядом и спешился.— Все свободны уже сейчас! — крикнул он. — Катитесь к черту! Проваливайте! Или хотите, чтобы я со всеми то же сделал?Его «личная гвардия» подалась назад. Будь Джок наблюдательнее, он бы заметил, как смутило людей поведение Гуччо, ведь тот ни с кем не обсудил своих подозрений, не согласовал замысла. Однако Длинный Лук был не в том состоянии, чтобы трезво рассуждать.— Прочь! — рявкнул он, приподнимая Душеглот.Больше повторять не пришлось. Ничего не зная о чудовищной тайне меча, люди чувствовали тень ее в зловещем, жалоподобном клинке. Но еще страшнее для них был изменившийся после недолгой отлучки Длинный Лук.Топот многочисленных копыт сотряс воздух. Тем немногим, кто еще мешкал, хватило, чтобы Джок бросил на свой меч какой-то диковатый взгляд и поднял его над головой. Бежали все.«Может, и нам сейчас стоило?» — нервно хихикнул про себя молодой граф. Но, конечно, он тоже не мог отказаться от поединка. Почему? Ну ведь он сам предложил такой выход… Хотя, может, дело в другом? Эти два меча, адский Душеглот и светлый клинок эльфов, не могли не сойтись. Они знали это и неумолимо подталкивали своих владельцев к последнему единоборству.— Я принимаю твой вызов, — сказал Длинный Лук.Цезарь фыркнул и забил копытом. Джон, спешившись, потрепал его по холке и сказал друзьям:— Если что, отдайте ему клад. Я обещал, да и вам незачем гибнуть впустую.Он чуть не подавился словами, когда посмотрел в глаза Изабеллы. Иконописная нежность светилась в них.— Все будет хорошо, — шепнула она чуть слышно.Гарри ничего не сказал. Его лицо выражало такую глубокую военную скорбь и отчаянную решимость, какие можно встретить только на советских памятниках героям великой войны. Точнее, можно будет встретить — в далеком грядущем. Если оно наступит.Джон только кивнул им обоим и выступил вперед, обнажая клинок. Наверное, стоило сейчас разозлить неприятеля, но вместо этого он отсалютовал мечом и сказал:— Мое имя Джон Рэдхэнд, граф, а еще меня называют Иваном Красноруковым. Ты, кажется, достойный противник. Буду рад сразиться с тобой.К его удивлению, впрочем не очень сильному, некоронованный король повторил жест:— Мое имя Джок по прозвищу Длинный Лук, король. Ты смелый человек. Буду рад сразиться с тобой.Несколько секунд они стояли неподвижно. Потом мечи начали медленно подниматься и неожиданно устремились навстречу друг другу, ослепительно сверкнув в ярком полуденном зное.Бой начался.Первые пробные удары сменились коварной атакой Джока, тотчас, однако, отступившего, так что ответный финт Джона не принес пользы. Противники закружили по ложбине, топча собственные тени, переходя от атаке к защите. По существу, это была все та же проба сил, но даже опытный Гарри не всегда мог угадать, какой из ударов представляет лишь мнимую опасность, а в какой поединщики вкладывают все силы.Волчец Джока нервно царапал землю когтями. Не в природе этих зверюг было оставаться в стороне от боя, волчец скалил клыки, шерсть на загривке стояла дыбом, но исходящая от мечей аура удерживала, его на месте.Друзья Джона, затаив дыхание, следили за ходом поединка.Это было невероятное зрелище, подобного которому мир не видел давно. Противники не останавливались ни на миг, не переводили дыхание, не сверлили друг друга яростными взорами. Они как будто выполняли ритуальный танец. Чередовали удары, выпады, финты, перетекали из положения в положение с едва различимой для глаза скоростью, но при этом в каждом движении их ощущался некий загадочный ритм.Их невообразимо высокое искусство казалось равным.В те минуты ни Гарри, ни Изабелле не приходило в голову, что настоящими поединщиками являются не сами люди, а их мечи. Еще не понимали, но уже чувствовали это только Джон и Джок. Клинки уже встречались раньше, когда их держали руки сильнейшего из эльфийских воителей Аннагаира и полудемона Рота, и теперь Цепенящее Жало жаждало реванша, а Меч Правосудия — окончательной победы.Джок за недолгое, в общем, время хорошо применился к своему оружию и охотно пользовался нетипичными для меча колющими ударами, когда-то составлявшими немалое преимущество коварного Рота. Это могло бы представлять опасность, но, к счастью, Джон благодаря призрачному наставнику в свое время познакомился, наверное, со всеми существующими в мире стилями и приемами фехтования на мечах, так что с честью выходил из сложных ситуаций и дважды чуть не выбил оружие из пальцев Джока, что заставило того осторожничать.Но, разумеется, бесконечно больше знали сами мечи, помнившие ярость древних битв, когда шли друг на друга силы Тьмы и Света, когда встречались на поле брани Злоба и Прощение, Ложь и Справедливость. Века и тысячелетия великой Битвы, которая началась на заре мироздания существами мудрыми и могучими и которой суждено завершиться неизвестно когда — на закате земли, в мире слабых смертных. Наверное, к тому времени, как это случится, оба великих меча, а равно и все прочие свидетельства мифических Начальных Лет безвозвратно канут в Лету. И это будет справедливо.Вполне справедливо.…Может, именно поэтому поединок в лощине завершился отнюдь не эпично и ни в коей мере не легендарно? А так, как будто был продолжением той скоморошьей потасовки в лесу, познакомившей Джона и Джока…Наступил момент, когда поединщики все же остановились. Клинки замерли, чуть подрагивая, в дюйме от острия до острия. Ноги мягко ступали по зеленому ковру, и миг тишины казался чем-то вроде сна или резкого пробуждения.— Перекур? — с вежливой улыбкой поинтересовался Джон.— Чего кур? — не понял Джок.В тот же миг, не дожидаясь нелепого ответа на нелепый вопрос, молодой граф сделал обманный выпад, которым едва не достал опешившего противника. Некоронованный король машинально отразил удар, но уловки не заметил: невинная шутка разозлила его. В отличие от Рэдхэнда, которого участие в давно пережившей себя истории тяготило, он наслаждался чувством слияния с минувшими веками и собственным величием человека, сопричастного деяниям легенд.Насмешка Джона, словно сдернувшая его из заоблачных высот, заставила Джока забыться на миг. Он слепо ринулся на приоткрывшегося молодого графа, махнул Душеглотом. Джон легко парировал удар и обратным движением обрушил Меч Правосудия на грудь Джока. Доспехи Рота лопнули, как натянутая ткань под ножницами. Мгновение Джок стоял, недоверчиво глядя на соперника, потом выронил Цепенящее Жало и упал на колено. Джон потянулся, чтобы оттолкнуть ногой в сторону черный меч, как вдруг справа раздался дикий рык, мало чем отличающийся от него оклик Гарри и отвратительный скрежет. Обернувшись, он увидел, что волчец стоит на задних лапах, пытаясь передними достать Гарри, а зубами вцепившись в его меч так, что летели искры. По-видимому, зверюга напала на Джона, но великан успел остановить ее ударом клинка в пасть.Однако стальные челюсти вцепились в оружейную сталь мертвой хваткой. Возможно, волчец умел таким образом вырывать ятаганы из орочьих лап. Меч грозил сломаться в любой момент, и, видя это, Гарри напряг мускулы, заставляя чудовище подняться на задние лапы. Изабелла, не медля ни секунды, вогнала второй меч Света в грудь волчеца, пронзив сердце. Адская тварь рухнула, судорожно молотя лапами по земле и кусая траву, но быстро затихла.Джон обернулся к Джоку.Тот тоже затихал. Лежал на боку и шарил рукой в поисках рукояти Душеглота. Молодой граф выполнил свое намерение и отбросил клинок, а свой вложил в ножны, после чего присел рядом с поверженным врагом.— Дай, — потребовал Джок хриплым шепотом. В горле у него клокотнуло, с губ скатилась по щеке ниточка крови.— Нет. Наслышан я про эту вещь. Не дам. Лучше попрощаемся как люди. Ты хорошо сражался…— Ты… ни …рта не п…аешь… — Джок кашлянул, лицо его исказилось болью. Он сглотнул и произнес более внятно: — Ни черта ты не смыслишь, юродивый. Не мы дрались, а наши мечи. Это… никогда не …ончится…— Это кончилось давным-давно. Может, я и не знаю всего, но я понял самое главное.— …оди прочь. Пусть… она подойдет.Джон подумал было об Изабелле, но глаза Длинного Лука обратились в другую сторону. Посмотрев туда, он увидел, что на сцене присутствует еще одна фигура, хрупкая черноволосая девушка с резко обозначившимися чертами бледного и, наверное, очень красивого лица.Он сразу понял, что перед ним та самая Истер.Издав какой-то полувскрик-полустон, она оттолкнулась от дерева, из-за которого наблюдала исход поединка, и, спотыкаясь, добрела до Джока. Молодой граф отошел к друзьям, но ясно расслышал:— Ты опоздала.Голос Длинного Лука был на удивление чистым, словно и не он захлебывался собственной кровью. И все же было видно, что последние силы оставляют его.— Прости, — прошептала Истер, гладя его по щеке, — Джок…— Не плачь, — попытался улыбнуться он, добившись лишь того, что новая порция крови выплеснулась на щеку. — У тебя… все впереди.— У нас! — со святой убежденностью воскликнула Истер. — Я могу, я… ничто еще не кончилось, Джок, милый…— Хорошо, — сказал Джок Длинный Лук и умер.У Истер перехватило дыхание. Она порывисто прижалась губами к окровавленным губам возлюбленного, точно надеялась вдохнуть в него жизнь, потом прижалась лбом к его лбу и замерла.— Что будем делать? — тихо спросил Гарри.— Отведем в замок, — предложила Изабелла. — Пусть сэр Томас решает, как с ней поступить. Ах нет, что я такое говорю. Оставим ее. У нас еще есть дела.— Она опасна, — без особого рвения возразил Гарри.— Ну что ж… Но не бороться же с ней сейчас. А ты что скажешь, Джон?— Думаю, ты права. Но надо забрать доспехи Рота. Их необходимо вывести из игры.— Делайте что хотите, только оставьте меня в покое! — глухо крикнула Истер, не поднимая головы. Я для вас уже неопасна, на доспехи никто не позарится. А теперь убирайтесь! Оставьте меня.— Оставьте ее, — послышался рядом знакомый голос.Аннагаир был еле виден в свете полдня. Не полупрозрачен, а словно слегка намечен в воздухе, как незавершенный эскиз. Однако, присмотревшись, можно было разглядеть все тот же благородный облик эльфа, все те же детали одеяния и все то же, ничуть не изменившее ему выражение глаз.Истер приподнялась и посмотрела на него.— Ангир? Жив? Странно…— Ничего странного, — возразил эльф, — Ты бы убила любого, но не меня. Ведь не могла же ты нанести удар по самой себе. Мы с тобой давно уже — части друг друга, Кора. Ты мое бессмертие, ты моя жизнь. И я не умру, пока живешь ты.— Я говорила, не называй меня так, — сказала Истер и вновь склонилась над телом Джока.— Почему ты избегаешь правды? Почему отвергаешь Судьбу, в необоримости которой убеждалась уже много раз? — Шагнув к девушке, эльф положил руку ей на плечо, и она не оттолкнула руки. — Бедная Истер не может быть счастлива, ибо ее нет. Истер — это только шаг между старой Корой и Корою обновленной. В тебе душа Коры, и жить должна Кора, а не Истер. Ведь Истер никто. Сама Судьба не позволит Истер быть кем-то. Зато Коринна — это та, чей путь обязательно должен завершиться. Не в упрек тебе говорю, но знай: пришелец из грядущего действительно понял самое главное. Он научился хоронить то, что мертво, и ценить то, что живо. Поэтому и победил. Отзовись же, Коринна, прими Судьбу и стань сама собой…Истер вздохнула и подняла голову:— Я тоже учусь этому, Ангир. А вот ты проповедуешь, не понимая всего. Ты сам мертв. Жаль, что я не могу тебя похоронить, но ты мертв, как мертва и старая Кора. Моя душа — это душа Истер и останется ею, покуда я жива. Ты, конечно, настойчив, мертвый эльф, но… В общем, мне жаль тебя. Ты ничего не добьешься своим упрямством.— Это не упрямство, — сказал Аннагаир. — Я всегда любил тебя, Кора. И любовь моя не угаснет никогда. Такими уж созданы мы, эльфы.— Мне вдвойне жаль тебя, — ровно ответила Истер. — Вот моя любовь, и она не угаснет никогда. Такие уж мы, люди… Уходи.Не то чтобы Джон легко разобрался в путанице с именами Истер и Коры, хотя кое-какие жуткие подозрения у него зародились. Но подумал он о другом. Сколько лет этой девушке? Семнадцать, восемнадцать? И сколько тысяч лет Аннагаиру? Но оба с одинаковым спокойствием произносят это поистине магическое слово «никогда». Безумие.Эльф ничего не ответил ей. Вздохнул и обратился к Джону:— Скоро ты вернешься в замок, вестник грядущего, и отдашь клад сэру Томасу. Я вижу и верю, что ты действительно понимаешь, как важно завершить то, что должно завершиться, и все же прошу, не забудь своего обещания, не позволь графу обмануться пустыми надеждами. Даже если ему придется воспользоваться артефактами Первозданной Силы — не забудь.— Я сдержу свое слово, — кивнул Джон. — А доспехи Рота? Ты заберешь их сейчас?— Нет, — произнес Аннагаир, потемнев. — Еще не сейчас. Не раньше, чем прикоснусь к сокровищам эльфов.— Значит, мы должны забрать их с собой?Аннагаир медленно покачал головой.— Я не хотел бы, чтобы оставалась хоть малейшая возможность соблазнить людей тенью их могущества. Я верю в мудрость графа, в которую верите вы, но о доспехах Рота он не знает ничего, и пусть останется так. Люди не должны больше видеть их. И будет лучше всего, если сейчас мы спрячем черное наследие Рота.— Я сделаю это сама! — с болью в голосе выкрикнула Истер. — Ну почему вы не оставите меня в покое?— Мы предадим тело Джока земле, — ответил ей эльф. — Тебе одной это не под силу, а кто, кроме нас, позаботится об усопшем?Юная ведьма промолчала, отведя усталый взор.— Нужно сделать это быстро, — сказал Аннагаир драконоборцам. — Сейчас, в эти минуты, Клахар, вождь орков, ведет магический поединок с графом Рэдхэндом. Он пытается обратить свой взор к Истер и Длинному Луку, но не может этого сделать, ибо его сдерживает магия графа. Никто не увидит могилу Джока. Помогите мне, люди, нам нужно спешить.
Солнце перевалило точку зенита и стало опускаться. Тени прошли полный шаг, и Клахар, еще не восстановивший привычку определять время таким образом, не сразу сообразил, что дело идет к вечеру. Зной достиг своего пика.Люди стояли плотной толпой, беспорядочной, но готовой на все. Вокруг них кольцом теснились орки. Когда Клахар остановился рядом с Раххыгом, люди вытолкнули вперед пожилого, лысого человечка, помнится, по прозвищу Череп, который, стянув шлем, вытер пот с головы и заявил:— Вот, значит, господин орк, милостивый государь, уходим мы. Можете, конечно, напасть на нас, поди одолеете, да только и мы вам обещаем, что просто так не дадимся и драться, если что, станем до последнего, а вам это, я так полагаю, без особой нужды — лишних бойцов терять. Ибо у вас еще остаются дела с графом Рэдхэндом, коий никогда не давал повода сомневаться в своей силе. Что же касается Длинного Лука, то рад сообщить вам, господин орк, что мы оного вам передаем в полное распоряжение, ибо сами от него имеем решительно отказаться и власть его omnea consensu С общего согласия (лат.).

низложить. Решение сие принято нами sine ira et studio Глас народа — глас Божий (лат.)

и пересмотру не подлежит. Забирайте, а Зеленой Вольнице он больше без надобности.— Sic transit glora mundi Так проходит земная слава (лат.).

, — сказал Клахар. — Что вам известно о нем? Только отвечай покороче.— Известно нам, господин орк, что Длинный Лук прислуживает вам, а как мы на то никакого согласия не давали, чтоб распоряжался он нами так безоглядно, то и…— Я спрашиваю о том, где и как его видели в последний раз, — сухо прервал его Клахар.— А, вы об этом… Да вот ровно в полдень повстречал он троих каких-то конников, из коих один девкой был, нам небезызвестной, без всякой причины зарезал Гуччо, самого преданного ему человека, и прогнал остальных. Больше ничего не знаем.— Где это было?Череп перемолвился с кем-то за спиной и ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65